***
После концерта Гермиона и Керли бесцельно гуляли по ночным улицам Лондона. — Это невероятно! — бормотала Гермиона. — То, что ты сделал просто невероятно! — Да брось, — счастливо улыбался Керли, увлекая ее в свои объятия. — Ты достойна еще гораздо большего. — Я не могу поверить во все, что происходит с нами, — шептала Гермиона отчаянно целуя его посреди пустынной ночной улицы, окутанной туманом. — Я тоже, если честно, — отвечал Керли, одновременно с тем, ловил ее губы своими и счастливо терся носиком о ее носик. Потом они опять шли по улице, крепко держа друг друга за руки. Потом вновь обнимались, и Гермионе казалось, что они опять выпали из действительности. Остался только лондонский туман, который создавал ощущение иллюзорности, нереальности происходящего и они один на один, счастливые, уставшие, но не собирающиеся расставаться ни на минуту, чтобы не терять драгоценного времени. К утру они добрались до родительского дома Гермионы. И целую вечность целовались на крыльце. Гермиона находилась точно под гипнозом в состоянии неадекватного восприятия мира, сквозь призму абсолютного счастья, которое заполнило все ее существо. — Что мы здесь делаем? — смеялась она. — Я не могу уйти домой. — У тебя уже глаза слипаются, — смеялся в ответ Керли, — но если хочешь, я могу забрать тебя к себе. — Тогда мне точно не уснуть, — счастливо улыбалась Гермиона, вновь прильнув к его лицу. — Хотя, может, это и к лучшему… я боюсь спать… — Не бойся, милая, — шептал Керли, целуя ее висок, — я буду с тобой. Это удивительно, я не могу контролировать собственные сны, но как выяснилось, могу видеть твои сны, а если захочу и контролировать их. — Ты уверен, что не пользуешься никакими заклинаниями? — промурлыкала Гермиона, наслаждаясь его жаркими поцелуями. — Доверься мне, — пробормотал Керли, неустанно вновь и вновь накрывая ее рот своими губами. — Как же это случилось все с нами? — едва слышно спросила Гермиона. — Когда? Почему? — Наверное, мне помогла Луна, — улыбнулся Керли. Он перестал ее целовать, но все так же тесно прижимал к себе. — В смысле? — недоумевала Гермиона. — Понимаешь, — Керли слегка замялся, — я знаю кое-что о ней… В общем, там на вечеринке я посоветовал ей решиться на кое-что… ведь в любой момент может стать уже поздно и она потом может крупно пожалеть, ведь она-то должна остаться жива… А она спросила, почему тогда я ничего не делаю? Конечно, я находился в несколько иной ситуации… Я не был уверен в том, что ты можешь испытывать что-то ко мне… — Да ладно тебе, — перебила его Гермиона, сдавленно хихикнув. — Ты же все про всех знаешь. И про меня… Ты же сам говорил мне, что ни Рона, ни Драко я не люблю, что это совсем другое. — Говорил, — вздохнул Керли. — Но на самом деле ведь не мог быть уверенным. Хотя очень на это рассчитывал. — Значит, ты не знал точно? — Гермиона засмеялась в голос. — А заявлял так уверенно! — Ну а вдруг ты бы сама в это поверила, и у меня появился шанс? — ехидно ухмыльнувшись, спросил Керли. — Да ты хитрый такой, оказывается, — счастливо смеялась Гермиона. — Прости, — прошептал Керли, вновь целуя ее губы. — Я должна благодарить тебя за то, что ты сделал, — отвечала Гермиона, у которой вновь перехватило дыхание после поцелуя. — Жаль я не сразу все поняла. В любом случае, все, что сейчас происходит со мной, все, что я чувствую, стоит любого коварства, обмана и всех земных пороков вместе взятых. Лишь бы только «сейчас» длилось вечно…***
Наутро после злосчастной рождественской вечеринки Луна предупредила Фреда, что отправляется к отцу на несколько дней и действительно долго не появлялась дома. Жить вчетвером с близняшками без нее было как-то не по себе. Девочки большей частью молчали, но, совершенно однозначно, все время преследовали Фреда своими темными глазищами. Оставалось одно спасение — работа. Благо перед Новым годом ее хватало. Нужно было разослать массу заказов почтовыми совами, да и магазин ломился от покупателей в это праздничное время. В любом случае Фред несказанно обрадовался, когда Луна, наконец, появилась на пороге магазина, когда он только-только выпроводил, едва ли не пинками, последних покупателей. Фред заключил ее в крепкие объятия и не выпускал, наверное, с минуту. — Я так соскучился, дорогая жена, — улыбаясь, пропел он ей на ухо. — Я тоже за вами скучала, — улыбалась Луна. — А где Джордж? — Мы сообщили родителям, что Новый год тоже не будем отмечать в «Норе». В двух словах, мама: устроила страшный скандал, и Джордж отправился сегодня поздравить родственников и провести с ними день, вместо Рождества и Нового года сразу, таков был компромисс. А моя участь ожидает меня завтра, — обиженно закончил Фред. — Приходится принимать родительскую расправу по одному, не можем же мы в это горячее время оставить магазин оба. — Понятно, — кивнула Луна, снимая перчатки. — А чего это тебя так заинтересовало? — спохватился Фред. — Неужто что-то надумала? — Возможно, — смутилась Луна. — Тебе нужна помощь? — Да нет, девочки все закончат здесь, пойдем лучше приготовим ужин, Джордж скорее всего вернется сытым, а вот мне и Флоре с Гестией нужно хорошо набить желудок, сегодня был тяжелый день. Луна с готовностью отреагировала на предложение Фреда и поднялась с ним наверх. Быстренько переоделась в их комнате и принялась помогать ему на кухне. Фред так обрадовался ее появлению, что болтал без умолку, рассказывая все, что случилось с ним за эти дни. События были крайне незначительными, да это было и неважно. Важно было просто поболтать с родственной душой. Пока овощи тушились на сковороде, Фред ненадолго замолчал и призадумался. — Луна, я, понимаешь, все время думаю о ней… — осторожно начал он, не решаясь поделиться этой мыслью с девушкой, которую некоторое время всерьез считал своей женой. — О ком? — уточнила Луна, пробуя на вкус салат с сыром, который только что помешивала. — О миссис Малфой, — неловко улыбнувшись, ответил Фред. — Я думаю, сможем ли мы когда-нибудь не прятаться ни от кого? В конце концов, она уже вдова, и я, твоими стараниями, вероятно, смогу стать свободным. Я имею в виду, что в этом нас не смогут упрекнуть… Но все остальное, знаешь, разница в возрасте и другие социальные предрассудки. Я смогу ее привести домой к родителям как свою девушку? Луна слушала молча, опустив глаза на блюдо с салатом. — Я просто думаю, — продолжил Фред, — как здорово было бы, если бы спокойно и не прячась ни от кого, смогли пройтись за руку по Косому переулку, чтобы я мог поцеловать ее на людях. А может даже жениться… Как ты думаешь, мы сможем быть с ней вместе? Луна некоторое время помолчала, не поднимая глаз, пока это самое молчание не стало для Фреда жутко гнетущим. Потом все же заговорила: — Фред, — она начала мягким, добрым голосом, — я бы на твоем месте не обольщалась так относительно миссис Малфой. — Да брось, Луна, — улыбнулся Фред. — Она не была в твоих объятиях, и ты можешь рационально оценивать то, что она чувствует ко мне. Ты не ощущала как страстно и трепетно колотится ее сердечко… — Фред, — прервала его на полуслове Луна. — Я повторюсь, не надо ничего себе придумывать, тебя может постичь очень большое разочарование… Фред нахмурился и почувствовал, что совсем не этого ожидал от разговора с Луной, непроходимой оптимисткой, напрочь лишенной любых общественных и социальных стереотипов. Он думал, что только она сможет правильно его понять и вселить уверенность в том, что будущее с Нарциссой у него и впрямь возможно, если он выживет, конечно. И у него неожиданно появились нехорошие мысли относительно нее. — Что за выходки, Луна? — хмуро спросил он. — Ты оторвала с корнями сердце Джорджа и может, решила, что есть возможность отхватить и мое? Я тебя разочарую, теперь уже поздно. — Ну что ты говоришь, Фред, дорогой, — удивленно подняла на него глаза Луна. — Я пытаюсь сказать, что миссис Малфой не совсем такая, как ты думаешь, и вряд ли ее интересует будущее с тобой. — Если дело не в том, что ты ревнуешь, тогда на чем основаны такие выводы? С чего ты можешь утверждать такие вещи, совершенно не зная ситуации? — распалялся Фред. — Поверь мне, я вполне знакома с ситуацией, — грустно сообщила Луна. — Как ты можешь быть знакома? — не унимался Фред. — Ты видела нас вместе? Ты чувствовала все, что я чувствовал? — Фред, просто поверь мне, пожалуйста, и не обнадеживайся слишком этой ситуацией… — Да с чего мне верить тебе без всякого основания? — хмурился Фред. — И не верить Нарциссе, которая… — Я застала ее в доме своего отца, — перебила его Луна. — Утром после нашей рождественской вечеринки. В халате. Они завтракали. Фред замер на месте после этого заявления. Он не мог поверить, этого не могло быть на самом деле. Неужели это те самые «свои методы», о которых упоминала Нарцисса, когда рассказывала о том, как разговорила мистера Лавгуда? — Я не знаю, зачем ты это делаешь, — тихо пробормотал он. — Но я не верю ни единому твоему слову. Это не может быть правдой. — Спроси у нее сам, — пожала плечами Луна.***
Следующие несколько дней прошли для Гермионы как в тумане. Сладком, эйфорическом, совершенно счастливом водовороте событий. Они проводили целые дни и вечера наедине с Керли. Жутко не хотелось думать о том, какая опасность им грозит, поэтому они делали вид, что в их жизни все в порядке — просто гуляли по городу, целовались, совершали какие-то обычные вещи, но Гермиона должна была признать, что давно не была так счастлива, если была вообще. Они ходили по разным магазинам, и Гермиона купила себе целых шесть шляп разных фасонов и стилей, сама не зная зачем, она никогда не носила шляп. А теперь, видимо, придется. Две из них отправились в шкаф ждать лета, а остальные вполне можно было носить и сейчас. И накупили целую гору разнообразных книг, многие из которых Гермиона уже читала, но хотела, чтобы и Керли прочел их вместе с ней. Начиная от научных исследований, заканчивая художественной литературой не самого высокого качества. Таким образом, Гермиона передвигалась по городу в разных шляпах и с целой кучей книг в руках. Они повсюду таскали с собой карликовых пушистиков, которых подарили Керли на Рождество близнецы Уизли, разговаривали с ними, дурачились как дети, рассказывали им на воображаемое ушко разные глупости и зачитывали отрывки из книг. Гермиона старалась не думать о том, что у нее есть первоочередные нерешенные дела с Драко Малфоем. Такой счастливой была их идиллия с Керли, которую не хотелось нарушать подобными неловкими ситуациями. — Почему я? — спросила у Керли Гермиона, когда они отдыхали в парке после длительной прогулки. Они устроились прямо на влажной листве, незаметно для магглов, наколдовав себе невидимые утепляющие подушки, как для квиддича. Керли обнимал ее обеими руками, прижимая к себе, а она обвивала ногами его талию и нежно гладила подбородок. — Ты такой знаменитый, мог выбрать любую девушку. — Ну, так уж и любую! — засмеялся Керли. — Не знаю, ты же сама говорила, вопреки… Но я думаю, что все дело в твоем голосе. Я влюбился в тебя еще тогда, когда не видел тебя даже. Когда слышал твой голос во сне. — Это потому, что ты музыкант, да? — с лица Гермионы никак не сходила счастливая улыбка. — Значит, ты любишь ушами? — Да не знаю, Гермиона, правда, — улыбнулся Керли и поцеловал ее в висок. — А обманывал же меня! — притворно возмутилась Гермиона. — «Никогда не любил», говорил. — Я не обманывал, — в такой же наигранной манере насупился Керли. — Я тогда не был еще ни в чем уверен. И вел себя так глупо, — он опять засмеялся. — Все пытался найти манеру поведения, которая могла бы стать тактикой. — Тактикой? — переспросила Гермиона. — Ну да, — кивнул Керли. — Чтобы ты обратила внимание на меня. То серьезный, то веселый, саркастичный… Словом, выпендривался как мог. — Забавно, — хихикнула Гермиона, — а теперь ты значит настоящий? — Не уверен, — шепнул тише Керли. — Я последние дни не могу собраться с мыслями, и как-то вменяемо оценить ситуацию из-за того, что ты рядом все время. Это значит, что ты лишаешь меня рассудка. — Ты меня смущаешь, — покраснела Гермиона. — Разве такое возможно? — Как видишь, — улыбнулся Керли. — Значит, раз все дело в голосе, то если ты встретишь более красивую девушку, у меня есть все шансы, если тебя не осчастливит ее голос? — хитро поинтересовалась Гермиона. — Ну, Гермиона… — Керли страдальчески закатил глаза. — Ты… — он тяжело вздохнул и внимательно на нее посмотрел, а потом тепло улыбнулся. — Ты очень красивая. Только ты должна понимать, что красота, она не в идеальных пропорциях лица или фигуры, не в шелковистости волос или что там считается красивым. Хотя ты не лишена и этого. Красота — она в доброте твоих глаз, она в твоей нежной улыбке, она в твоих заботливых руках. Ну, сама подумай, если бы люди любили только за внешность, чтобы тогда было? Спустя десять-двадцать лет, ну пусть сорок у искусных волшебников, красота все равно начнет увядать. Появятся морщинки, я не знаю там... дряблости, человек может поправиться или наоборот исхудать, высохнуть. Я хочу сказать, что настоящая красота, как у тебя — это отражение твоего нежного сердца, и она никогда не иссякнет, ни через года, ни через тысячелетия. Гермиона с удивлением смотрела на своего избранника. Разве она могла представить, что встретит в своей жизни такого благоразумного и нежного мужчину? Который будет к ней относиться с таким трепетом и любовью? Керли мечтал на тысячелетия, одновременно с тем жил одни днем — только сейчас было важно. Он вдохновлял ее этим «настоящим», заставляя ценить каждую минуту, проведенную с ним наедине. Она помолчала некоторое время, глядя в пустоту. Гермиона старалась не думать об этом, переживая, наверное, самые счастливые дни в своей жизни, но мысль о Драко не давала ей покоя. И на краю сознания скреблось понимание, что чем дольше она будет откладывать разрыв с ним, тем хуже будет. Он писал. Когда Гермиона возвращалась домой, её обычно ждали уже одна-две записки от него. Драко пытался с ней встретиться, выспрашивал, куда она пропала, писал о том, что волнуется. Гермиона тогда взволнованно отвечала короткими записками, ссылаясь на сильную занятость. Она не хотела расставаться с ним в письмах, это было бы слишком жестоко. — Мне нужно поговорить с Драко, — тихо пробормотала она. — Так нельзя долго… — Я знаю, — кивнул Керли и уткнулся носом ей в шею. — Хочешь, я сам с ним поговорю? — Ни в коем случае! — взволнованно ответила Гермиона. — Я даже думаю… — она запнулась, не решаясь сказать то, что собиралась. — Я думаю, что не стоит ему пока что знать о нас с тобой. Может быть, будет лучше, если мы с ним просто расстанемся, чтобы он не знал о том, что у меня есть другой? Как ты думаешь? Керли поднял голову и посмотрел ей в глаза. — Делай так, как считаешь лучше, — после недолгого раздумья, сказал он. — Таким образом, выходит, мы от всех должны скрывать наши отношения? — Не думаю, что это надолго, — извиняющим тоном пробормотала Гермиона и провела рукой по его лицу. — Ты точно не против? — Это твоя жизнь и твое решение, — улыбнулся Керли и легонько поцеловал ее в губы. — Не думаю, что я в праве как-то на него влиять. — Просто я за него очень переживаю, — вздохнула Гермиона. — Он очень одинок… Она опустила глаза и продолжила, раздраженно поморщившись: — Это так эгоистично, но я просто думаю о том, как удобно было бы, сделай он что-то плохое. Ну, знаешь, обычно в романтических историях, если девушка оставляет одного парня ради другого то, значит, предыдущий был плохой, обижал ее, грубил, я не знаю, не любил. А у меня все не так, и из-за этого я чувствую себя как-то, не знаю… подлой, что ли? Драко ведь ничего плохого мне не делал, наоборот, он был очень мил, он доверился мне… Это так нечестно выходит по отношению к нему. — Я знаю, — шепнул Керли, вновь целуя ее в висок, робко и нежно, и тут же перевел тему: — Что мы будем делать на Новый год? — Я теперь ничего не планирую, — засмеялась Гермиона. — С тобой это делать невозможно. — Это правильно, — улыбнулся Керли. — Потому что у меня уже есть планы. Мне нужно, чтобы ты ничего не задумывала на три дня: завтрашний, новогодний и следующий за ним. — Мы будем отмечать Новый год три дня? — глаза Гермионы загорелись. — Можно больше, если хочешь. Главное родителей предупреди, чтобы не волновались. — Хорошо, а какие у нас планы? — А это уже секрет, — тихонечко пробормотал Керли и поцеловал ее уже жадно и страстно. Гермиона в ответ охнула, сраженная очередным напором, и с готовностью ответила на поцелуй. Она запустила руки в его волосы и прошлась ноготочками по коже головы, что вызвало у Керли бурную реакцию, и он сжал ее талию в объятиях крепче одной рукой, а второй, обхватил за шею, чтобы удержать этот горячий поцелуй как можно дольше.***
Последние приготовления проводились у Керли дома. Он не говорил, куда они отправляются, но Гермиона хорошо понимала, что их ждет путешествие. Сами сборы оказались довольно странными — они больше целовались и дурачились, чем собирали сумки. К тому же Керли не дал ей взять ничего из вещей, уверяя, что там, куда они отправляются, есть все необходимое. Неожиданно в дверь его квартиры, на последнем этаже многоэтажки в Найтсбридже, позвонили. Гермиона перепугано глянула на Керли. — Ты пугливый пушной зверек, — засмеялся ее избранник, приобнял ее за талию и отправился вместе с ней открывать дверь. На пороге стоял незнакомый ранее Гермионе мужчина лет пятидесяти, весьма располагающей и приятной наружности. Едва дверь приоткрылась, гость бросился обнимать Керли. — Ты жив, господи, я думал, с ума сойду! — взволнованным голосом проговорил незнакомец. — С чего бы я умер? — смеясь, спрашивал Керли, пытаясь вырваться из объятий. Гермиона чувствовала себя очень неловко и ничего не понимала, хотя кое-какие догадки у нее были. — Что с твоим телефоном? — спросил мужчина, когда отпустил, наконец, Керли и прошел в квартиру. — Я его выключил, — пожал плечами Керли в ответ. — С чего это ты его выключил? А домашний? Там были гудки! — Я в последнее время мало бывал дома… Незнакомец осмотрел Керли суровым взглядом — его явно не устраивали эти ответы. — Папа, прекрати, — улыбнулся Керли и притянул к себе Гермиону, вновь обняв за талию. — Лучше познакомься. Это — Гермиона. Гермиона смущенно улыбнулась и поняла, что ее догадки были верны — незнакомец действительно оказался отцом Керли, о котором никто ничего не знал, в отличие от его знаменитой матери. — «Это — Гермиона», — мягко передразнил своего сына мужчина, преувеличив нежную интонацию, которая прозвучала в голосе Керли несколько мгновений назад. Лицо его разгладилось, и он осмотрел девушку любознательным исследовательским взглядом. — Понятно теперь… Значит, Гермиона, — повторил он и понимающе улыбнулся. — Прекрати ее смущать, — притворно возмущенным тоном проговорил Керли и крепко сжал Гермиону в объятиях, спрятав ее лицо у себя на груди. Гермиона только рада была избежать такого назойливого взгляда отца Керли и спрятаться в его спасительных объятиях. Но вежливость еще никогда не мешала и Гермиона вынуждена была повернуться, перед этим набрав в грудь побольше воздуха. — Здравствуйте, — собственный голос на удивление показался тоненьким и писклявым. Гермиона подумала, что лучше уж молчала бы. — Гермиона, познакомься, этот невоспитанный грубиян — мой отец Франкоис Виолле-ле-Дюк, и, не смотря на свои благородные аристократические французские корни, он сам отказывается вести себя в обществе дам так, чтобы не заставлять их краснеть, — весело представил своего отца Керли. — Прошу меня простить, дорогая Гермиона, — улыбнулся мистер Виолле-ле-Дюк, — однако мой сын заставил меня понервничать несколько последних дней, я никак не мог его разыскать. — Я это уже поняла, — смущенно пробормотала Гермиона. — Очень приятно с вами познакомиться, и примите мои извинения. Вероятно, это моя вина. — Ничего это не твоя вина, — одернул ее Керли. — Просто я не хотел, чтобы меня беспокоили, и выключил телефон. Они прошли на кухню, и Керли предложил отцу чай. — Опять ты со своими английскими замашками, — отмахнулся мистер Виолле-ле-Дюк, — чай в любое время суток, прямо с утра. Лучше дай мне чего-нибудь прохладного попить. — Папа, ты сам всю сознательную жизнь живешь в Британии, — хохотнул Керли, — и не знаешь ни слова по-французски. — Вот поэтому меня и достал этот чай! Сколько его можно пить! — шутливо отмахнулся мистер Виолле-ле-Дюк. — Мы скоро уезжаем, так что рассказывай что случилось, — слегка посерьезнел Керли. — Ничего, — пожал плечами его отец. — Просто мне приснился не очень хороший сон, где был ты... И я решил повидаться, но никак не мог тебе дозвониться. Сразу после последнего концерта ты как сквозь землю провалился. Я заходил сюда несколько раз, ждал тебя... И только сейчас застал. — Извини, — коротко пробормотал Керли. — Как мама? — неловко поинтересовался мистер Виолле-ле-Дюк. — Как обычно, — пожал плечами Керли и протянул отцу бутылку с минеральной водой. Гермиона видела, что Франкоис Виолле-ле-Дюк бросает на нее странные взгляды и, когда они с сыном оказались достаточно близко, их гость зашептал на ухо сыну: — Она тоже из... этих? Гермиона сдавленно улыбнулась. Неужели он не понимал, что она все слышит? — Да, папа, — укоризненно посмотрел на него Керли и ответил в полный голос. — Гермиона тоже из... этих. — И тебе не страшно? — так же тихо поинтересовался его отец. — Нет, мне не страшно, не будь ребенком, я с детства общаюсь со всеми этими людьми. Просто мама любила над тобой пошутить. — Несмешные шуточки... — обиженно проговорил мистер Виолле-ле-Дюк. — Ладно, сами разбирайтесь, — слегка раздраженно ответил Керли. — Что за сон-то приснился тебе? — Ужасный, — мистер Виолле-ле-Дюк отпил из бутылки большой глоток и продолжил. — Какая-то женщина тебя жестоко убивала. Не она, — он показал на Гермиону. — Другая, блондинка. Гермиона и Керли многозначительно переглянулись. И сердце Гермионы вновь начал заполнять безотчетный страх. Уже не за себя, а за него. Ведь и впрямь, они эти несколько дней делали вид, что ничего страшного с ними не происходит, Керли уверенно вытаскивал ее из кошмаров, и они проводили все время вместе — и наяву и во сне, стараясь не думать об их участи. А оказалось, даже простой маггл, своим родительским сердцем чувствовал, что Керли грозит большая опасность. Эта страшная магия начала охватывать даже родных... И тут Гермиона подумала, что возможно, они зря это все затеяли. Мысль о том, что Керли может погибнуть, заставила грудь Гермионы сжаться в страшно удушливом приступе паники. Керли явно заметил это, в два шага преодолел расстояние до нее и крепко обнял. — Это просто сон, папа, — уверенно заявил он. — Все будет хорошо. — Конечно сон, — пожал плечами мистер Виолле-ле-Дюк, — он такой явственный был, что мне просто необходимо стало увидеть тебя, понять, что ты жив, чтобы картинки эти отпустили мои мысли. — Нам пора уже, пап, — смущенно сказал Керли. — Куда вы отправляетесь? — слегка приподняв брови, спросил его отец. — Для Гермионы это пока секрет, так что я и тебе не могу сказать, — улыбнулся юноша. — Значит, Гермиона... — еще раз повторил мистер Виолле-ле-Дюк, отвел взгляд и улыбнулся в пустоту. — Красотка твоя Гермиона, — он вновь повернулся к Керли и назидательно покачал головой. — Хоть и ведьма.***
Прежде чем позволить Гермионе коснуться портала, Керли завязал ей глаза платком. Все страхи улетучивались под ощущениями его рук на своей коже. Его легкие, нежные поцелуи успокаивали и дарили надежду на то, что у них действительно есть хотя бы эти три дня. Просто три дня в неизвестном направлении, по плану мужчины, от которого голова шла кругом. И все. Наверное, потом можно будет и умереть. Лишь бы только у них были эти три дня, подальше от Лондона, от родных и друзей, подальше от взволнованных записок Драко и собственных страхов. Когда они переместились, Гермиона поняла, что они находятся непомерно далеко от Лондона. Здесь было очень тепло, воздух был жарким и влажным, кроме того дул приятный ветерок пропитанный соленым запахом моря. Керли провел ее за руку, не позволяя снять повязку с глаз. Они шли по мягкому пляжному песочку, пока Гермиона не услышала музыку. Что-то испанское или итальянское, она не очень хорошо разбиралась во всех тонкостях таких вещей. Тогда Керли осторожно снял шарфик с ее глаз, и Гермиона огляделась, привыкая к яркому солнечному свету. Они стояли посреди пляжа, и, насколько хватало взора, впереди виднелось море, а может даже океан. Высокие волны со всей своей мощью и силой окатывали коралловые рифы. А ветер трепал вечно зеленые пальмы. Гермиона огляделась и поняла, что музыка слышится из небольшой кафешки в стороне, крыша которой покрыта была соломой, а может пальмовыми листами, у Гермионы не хватало знаний относительного этого вопроса. — Где мы? — задыхаясь от восхищения, спросила она. — Ты же умная, попробуй угадать, — загадочно улыбнулся Керли. Гермиона начала быстро анализировать полученную информацию — климат вполне возможно являлся тропическим, море, песок, пальмы, музыка... Но музыка может быть какой угодно в курортном поселении. Ей пришлось еще раз осмотреться и, в обратной от моря стороне, Гермионе удалось разглядеть возвышающиеся пики строений в старинном стиле, кажется что-то похожее на барокко. — Не знаю, — удрученно протянула Гермиона. — Мы в Испании? Керли улыбнулся и поцеловал ее, приподняв подбородок. — Смотри шире, моя девочка, — его голос едва можно было различить за шумом ветра. — Мы на Острове Свободы. — Не может быть! — глаза Гермионы удивленно округлились. — Мы на Кубе? Она выскользнула из его объятий и еще раз огляделась, теперь уже жадно охватывая взглядом каждую деталь. — Я не могу поверить! — восклицала она. — Это же просто потрясающе! Я никогда не думала, что мне представится шанс побывать здесь! — Я надеюсь, в хорошем смысле, — скептически посмотрел на нее Керли. — В смысле, что это самое подходящее место сейчас для нас! — засмеялась Гермиона. — Это же подумать только, Остров Свободы, так символично. Ты — чудо! Она бросилась к нему на шею, крепко обхватив обеими руками, и приникла к его губам в благодарном и счастливом поцелуе. Керли подхватил ее за бедра и приподнял над землей, заставляя обхватить себя ногами, и покачал из стороны в сторону. — Это будет самый лучший Новый год, который только можно представить! — прошептала Гермиона ему в ухо. Керли ничего не ответил, только крепче прижал к себе ее бедра и, не отпуская, так и пошел с ней по пляжу.***
Фред долго ждал ее появления в малой гостиной, куда его проводил старый домовой эльф. Он нервничал. То, что она заставляла его ждать, сводило с ума. Он и так потерял целый день в обязательной программе со своей семьей в «Норе», с каждой минутой все больше убеждаясь в том, что обязан поговорить с Нарциссой, иначе подозрения и ревность сведут его с ума. Он долго обдумывал слова Луны, все больше и явственнее убеждаясь в том, что врать ей смысла нет. Но все же никак не мог поверить в то, что Нарцисса могла иметь какие бы то ни было отношения с Ксенофилиусом Лавгудом. Ну, что их может связывать, в самом деле, кроме заклятия, которому подвержены их дети? Зачем ей это может быть нужно, если у нее, в конце концов, есть он, Фред? Он моложе, сильнее, красивее, он может дать ей столько, сколько никчемному сумасшедшему тестю и во сне не снилось. К тому же Фред не мог поверить, что ее ласки были просто игрой. По его глубокому убеждению женщина не способна была так вести себя с мужчиной, к которому не испытывала настоящих чистых чувств. — Привет, — напряженно поздоровался Фред, когда увидел, как она вплыла в малую гостиную в своем очередном вычурном наряде. — Я просила тебя, предупреждать меня совой заранее о своих визитах, дорогой, — не поздоровавшись, ответила Нарцисса. — Здесь может быть Драко, я не хочу, чтобы он лишний раз нервничал по твоему поводу. — У меня срочное дело, — раздраженно ответил Фред. — И гораздо быстрее было аппарировать сюда самому, чем ждать пока прилетят совы. Она подошла ближе, заглянула ему в глаза и невесомо провела пальчиком по его губам, а второй рукой пробежалась по груди, вниз к животу и остановилась на пряжке ремня, слегка подразнивая, нежно погладила его живот. — Настолько строчное? — хищное усмехнувшись, спросила Нарцисса. — Да, — на выдохе пробормотал Фред, втягивая живот, что есть мочи, стараясь вернуть разговор в то русло, в котором он собирался его вести, а не поддаваться вновь влиянию ее безграничного очарования и сексуальной энергетики, которая, казалось, лилась из женских пальцев. — Безотлагательное? — уточнила Нарцисса, одним движением высвободив пуговицу на его брюках. — Ты была у мистера Лавгуда ночью после рождественской вечеринки? — хрипло спросил Фред, с опознанием осознавая, что его вопрос прозвучал больше как утверждение. Нарцисса замерла на мгновение и убрала руку от его ширинки. — Твоя жена не в меру болтлива, — раздраженно проговорила она, отойдя на пару шагов. — Значит это правда? — прорычал Фред, чувствуя, как от живота к горлу поднимается ярость. Как она могла? После всего, что между ними происходило? Как могла быть с этим никчемным стариканом? — Какие-то проблемы? — Нарцисса обернулась, взгляд ее сделался холодным и отстраненным. Фред, чувствовал, что злость внутри него возрастает как снежный ком от каждого ее слова и отчужденного взгляда. — То есть, наши отношения не в счет? — напряженно спросил он и поджал губы. — Какие отношения, малыш? — Нарцисса подошла ближе и слегка улыбнулась, проведя рукой по его щеке. — Ты путаешь понятия, мой хороший. — Значит, просто секс? — поморщившись, спросил он. — Ты же не рассчитывал на что-то большее? — Ее мягкая, добрая улыбка совсем не вязалась с холодным таким чужим сейчас взглядом. Фред опустил глаза, размышляя о том, какой он идиот, раз придумал сам себе какие-то чувства с ее стороны. Сейчас казалось, что рядом с ним совсем не та женщина, которая плакала у него на плече. Совсем не та женщина, которую встретил, одинокая, хрупкая и беззащитная. Неужели все это было просто уловкой? Не может, не может этого быть, такими вещами нельзя играть и манипулировать. — Так что у тебя с Ксенофилиусом Лавгудом? — задал он еще один вопрос, хотя сейчас уже в принципе было все равно. — Тебя это не должно волновать, малыш, это мое дело, — пропела Нарцисса. — Хватит называть меня так! — свирепо взревел Фред. Он не ожидал от себя такой агрессии, хотя мог догадаться, что что-то подобное вполне вероятно, когда он стоял перед ней точно маленький неразумный мальчик, хотя возвышался при этом над ней чуть ли не на две головы. И при всем своем огромном росте, при всех воспоминаниях, о тех безумствах, что он вытворял с ней в постели, она сейчас заставляла его чувствовать себя неразумным влюбленным юнцом. — Еще раз повысишь на меня голос, и можешь забыть дорогу сюда, — тихо угрожающе проговорила Нарцисса. Фред подлетел к ней молниеносно и припер своим телом, упершись руками в стену. — Ты думаешь, я стал бы спать с тобой после того, что сейчас узнал? — прорычал он ей в лицо. — Думаю, да, — дерзко улыбнувшись ему, заявила Нарцисса. — Хотя после подобных сцен, я уже всерьез размышляю о том, как глупо поступила, выбрав тебя. Ты слишком молод, — она пренебрежительно похлопала его по щеке. Фред подумал, что его не унижали так, наверное, никогда еще в его жизни. Выходит, она просто использовала его? А он как дурак все всерьез воспринял и думал, что она тоже к нему что-то испытывает, что выбрала его не просто так, а руководствуясь какими-то неведомыми ему, но прекрасными чувствами... Оказалось все гораздо более прозаическим... — Дура ты, — просто сказал он, отходя от нее и направляясь к двери. — Ты ведешь себя как ребенок, Фред, — спокойно и совсем нехолодно уже произнесла в его спину Нарцисса. — Ребенок, у которого отобрали игрушку. С каких пор ты начал считать меня своей собственностью? С каких пор я оказалась тебе что-то должна? Может, я клялась тебе в вечной любви и беспрекословной верности? Не думаю, что стоит рушить наши прекрасные отношения глупой ревностью, ты же такой раскрепощенный, Фред Уизли, такой свободолюбивый. Вспомни, что ты рассказывал мне о своей теории взаимоотношений, о теории независимости? Фред обернулся на пороге не в силах спорить с ней. Конечно, он все это говорил. И про свободу и независимость, и она действительно ничего не обещала, мало того, он действительно, наверное, вел себя как ребенок, капризно топающий ножкой из-за своей любимой игрушки. Только все это меркло по сравнению с удушающим отчаяньем и яростью, которые заполняли его грудную клетку, стоило ему представить Нарциссу в объятиях другого мужчины. Фред неожиданно для себя попал в ловушку собственных убеждений и собственного же поведения. — Ты права, — тихо сказал он. — Мы ничего друг другу не должны. — Тогда не уходи, — спокойно продолжила Нарцисса. — И не рычи на меня. Просто останься, как обычно... — Не думаю, что это хорошая идея, — Фред сглотнул комок, застрявший в горле и стремительно покинул гостиную в надежде, что больше не переживет повторного унижения. Она была права по всем статьям, и он ничего не мог с этим поделать. Как и с тем фактом, что его совершенно не устраивала ее связь с другим мужчиной. А ведь он сам занимался в ту ночь любовью с Флорой и Гестией. Но он не хотел... Точнее хотел, конечно, но совсем не в том смысле. А она? Что ею двигало? Она ведь так и не объяснилась. И даже не подумала как-то оправдать свои действия. Или опровергнуть. Например, сказать, что ничего не было, и они с Ксенофилиусом всю ночь разговаривали о детях, а потом она просто приняла у него душ, без каких либо иных причин. И они завтракали, Луна же не застала их в постели. Она могла хотя бы попробовать солгать. Пусть он не поверил бы, но, по крайней мере, не терзал бы сейчас себя так ужасающими картинками того, что могло происходить между ней и этим жутким сумасшедшим стариком. Она еще и издевалась над ним. Строила из себя такую мудреную опытом стерву... Это поведение казалось таким обидным, одновременно с тем, жутко глупым, потому что сразу же почему-то вспоминалась она обнаженной, такой беззащитной, делающая все, чтобы доставить ему как можно больше удовольствия. Он тоже делал для нее все, на что был способен, но она делала не меньше, а возможно даже больше... Это не похоже на простое использование человека в сексуальных целях. Он почти добрался до места, где уже можно было аппарировать домой, когда встретил там Верити. — Кхм, — прокряхтел Фред, — а ты что тут делаешь? Верити смутилась на мгновение, но тут же взяла себя в руки. — Малфой учит меня танцевать, а я его учу играть на гитаре, — со спокойной улыбкой ответила она. — Серьезно? — не поверил Фред. — Да, и я уже опаздываю, извини, меня и так Джордж задержал в магазине, сегодня был сумасшедший день. И, кстати, я думала, что ты слинял к родителям, а не к своей тетеньке. — Я и был у родителей, сюда заскочил на минуту, — неловко ответил Фред. — И она не тетенька. — Ты же знаешь, что я шучу, — улыбнулась Верити. — Нарцисса клевая, я тебя понимаю. — Кстати, раз ты видишься с Малфоем, он не в курсе, куда Гермиона пропала? Я ее не видел с той самой вечеринки, — снова остановился Фред. — Он не в курсе, — на ходу ответила Верити. — Я побегу. — Давай, — махнул рукой Фред.***
— Ты опоздала, — недовольно проворчал Драко. — Опять. — Прости, пожалуйста, — виновато пролепетала Верити, сбрасывая с плеч теплую мантию. — Я просто встретила... — она прервала сама себя на полуслове. — Неважно. Драко был очень требовательным учителем. Он заставлял ее заниматься по два часа в день без остановки и передыха, доводя Верити до полного истощения. В конце занятий она просто падала на пол, потная, голодная и совершенно изможденная. За три дня она сбросила сразу пять килограмм из-за его занятий, хотя и так считалась всегда очень стройной. И это слегка пугало — что же будет дальше? Только ничего из того, чем они занимались, пока не походило на парный танец. Он ни разу не прикоснулся к ней, не показал движений. Он просто заставлял ее из раза в раз повторять однотипные танцевальные па, а перед этим, на разминке, заставлял растягивать мышцы до такой степени боли, что Верити не представляла, как после этого вообще можно танцевать. Однако она старалась брать себя в руки и убеждать в том, что это всего лишь оболочка, это всего лишь тело, оно способно выдержать и гораздо большую нагрузку, главное не падать духом. Отлежавшись немного на деревянном полу в танцевальной комнате Малфой-мэнора, Верити, стиснув зубы, поднималась и шла учить его играть на гитаре. Она старалась быть мягким учителем, чтобы не спугнуть его, чтобы он ни в коем случае не передумал и не прогнал ее прочь. Все время хвалила его, хотя он ничего выдающего пока не сделал — она просто учила его, как перескакивать пальцами по ладам и при этом играть на нужной струне. Упражнение было довольно простым, сейчас ему требовалось просто запомнить струны, лады, чувствовать инструмент в своих руках, запомнить какие звуки, на каком ладу выходят, и привыкнуть к ним. На самом деле этим он мог заниматься и без нее, но она чувствовала себя великолепно, просто следя за его напряженным взглядом на своих пальцах. Ей доставляло простое незатейливое наслаждение просто наблюдать за его белыми руками и длинными худыми пальчиками, неуклюже воюющими с жесткими струнами. Однако сегодня он был просто невыносим. Он несколько раз накричал на нее, когда она пыталась проделать танцевальные движения, обозвал ее довольно неприятными грубыми словами, из-за чего у Верити перестало получаться даже то, что получалось вчера. Она готова была разрыдаться на месте, но терпеливо поднималась на ноги и продолжала, потому что он не давал ей передыху, даже когда она со всей дури падала на пол. Только вот с гитарой у него сегодня тоже ничего не выходило, даже самые простые вещи, которые он, казалось, уже заучил, и в какой-то момент он просто психанул, и отшвырнул инструмент на пол. — Хрень это все, зачем мне вообще нужна гитара? — зло прорычал он и, поднявшись со своего стула, отошел к окну. Верити с трудом поднялась со своего места и последовала за ним. Она осторожно положила руки ему на плечи и слегка помассировала напряженные мышцы. — Гермиона не писала больше? — тихо спросила она. — Нет, только вчерашняя сова с сообщением, что она уедет на несколько дней, — глухо отвечал Малфой. — Ни слова о том, куда едет, ни единого пояснения с какими целями. — Я уверена, что скоро все прояснится, — успокаивающе проговорила Верити. Конечно, Драко был раздражен поведением Гермионы. Даже разозлен. Он готов был просто устроить ей взбучку, как только увидит. Только вот Верити не понимала сейчас, что бесится он вовсе не из-за Гермионы, а из-за неё самой. Она была слишком близко, она дотрагивалась до него. И это просто выводило его из равновесия. Когда он занимался с ней танцами, было еще хуже. Он делал все, чтобы ей быстро надоело, он изматывал ее до полусмерти, рассчитывая, что завтра она не придет. И ни разу не дотронулся до нее, чтобы не было никаких соблазнов. Только она все равно возвращалась. Она исхудала, лицо стало еще бледнее, под глазами появились темные круги, но она настырно возвращалась. А когда она в изнеможении падала на пол, мокрая от пота, с прилипшей одеждой к ее идеальному телу, Драко готов был наброситься на нее точно дикий зверь, и этот факт грозил ему большими неприятностями, ибо сейчас надо держаться еще более осторожным, пока Гермиона пропала и не давать ей ни в коем случае ни единого повода усомниться в его верности. А сейчас Верити стояла позади него, массировала плечи, так приятно... Это действительно расслабляло и успокаивало Драко, и он готов был прибить ее за это. За то, что, оказывается, с ней может быть так хорошо, за то, что у нее такой приятный нежный голос, за то, что она пытается его понимать и сочувствует ему в отношениях с Гермионой. — Уходи, — еле слышно вымолвил Драко, тогда как все его существо протестовало против этих слов, и в следующую секунду он готов был собственноручно отрубить себе язык топором за то, что сказал. — Позволь мне помочь тебе, — прошептала Верити. Драко выдохнул — она не послушалась, это такое счастье. — Я не помешаю, — просила Верити. Он повернулся к ней и свысока посмотрел на ее лицо. Что в голове у этой девчонки? Почему она ведет себя так странно? Что ей нужно от него? Ведь ясно же было, что совсем недавно она его на дух не выносила, а теперь делает все, чтобы остаться с ним наедине. И, судя по всему, готова зайти очень далеко... — Ты спала с Дюком? — неожиданно для самого себя спросил он. — Нет, — громко и возмущенно пропищала Верити. — Ты что, нет... — А с братьями Уизли? Верити опустила глаза и пару раз тяжело вдохнула. — Только с Джорджем, — едва слышно проронила она. — Но я должна сказать, что тогда не была знакома с тобой. — Да брось, — усмехнулся Драко. — Я же видел тебя с ним на складе. Верити заправила волосы за уши, подняла на него глаза и поджала губы. — Тогда уже ничего не было, он хотел, но ничего не было, и я даже не собиралась, и даже если бы вы с Луной не зашли, ничего бы не было, — сдавленно лепетала она. — Ты не обязана передо мной оправдываться, — серьезно сказал Драко. — Ты это уже говорил, — кивнула она. — Ты помнишь все, что я тебе говорил? — Не знаю, наверное, — пожала плечами Верити. — Так: наверное или помнишь? — Драко понимал, что его тон становится грубее, но ничего не мог с этим поделать. — Помню, — тихо проронила она и опустила глаза. Драко сам не понимал, к чему ведет весь этот разговор, зачем стал интересоваться ее любовниками, почему так хотел, чтобы она помнила каждое его слово. Он приподнял руку и невесомо коснулся выреза ее обтягивающей футболки. Верити напряглась всем телом, он почти физически ощущал, как замерло ее дыхание, она перестала шевелиться и даже моргать. — Тогда ты должна помнить, что ты меня бесишь, — тихо проговорил он. — Я помню, — эхом отозвалась Верити и нерешительно подняла на него глаза. Опять она ворожит его, проклятая ведьма, и заставляет утопать в своих бездонных голубых глазах! — Если ты заплачешь, я не позволю тебе остаться, поняла? — резко спросил он. — Договорились, — облегченно выдохнула Верити и слегка улыбнулась. Драко уселся на свою постель, она тихонечко последовала за ним и аккуратно уложила на подушки. — Что это значит? — глухо и угрожающе спросил он, хотя незамедлительно подчинился ее нежным рукам. — Ничего, просто отдыхай, — пробормотала Верити. Он прикрыл глаза и почувствовал, как приятно она перебирает пальчиками его волосы. — Не вздумай вытворить ничего неподобающего, — хрипло заявил он, хотя на самом деле ловил себя на мысли, что очень на это рассчитывал. — Хорошо, — послышался ее тихий голосок. Драко ощутил, что она легла рядом и продолжила свое завораживающее занятие. Спустя еще пару минут, он не выдержал, повернулся на бок, обхватил ее за талию, прижал к себе и уткнулся носом в ее шею. Так хорошо и спокойно ему давно не было. Все печали уходили на задний план, под ее волшебными пальцами, так же упрямо перебирающими его волосы. Не осталось никаких тревог и печальных воспоминаний, не осталось злости на весь мир, на мать, на Гермиону, ни на кого... Никакого чувства вины и стыда, просто остаться бы так навечно и ощущать кожей, как бьется ее жилка на шее, просто чувствовать ее дурманящий запах, который пьянил похлеще любого огневиски, просто пускай так и перебирает волосы. Всегда.