Покровитель

Где-то в небе на пути к Гетеборгу

06:15 p.m.

Прекрасное чувство – предвкушение путешествия. Сборы вещей, продумывание маршрута, перелеты, новые места и впечатления. Еще маленькой девочкой я заразилась этой атмосферой. Мама, будучи штатным фотографом в одном из Лондонских изданий, часто брала меня с собой в поездки по стране и не только. Вместе мы побывали в Ирландии, Дании, Бельгии и это только те поездки, которые я хорошо помню. Посещали музеи, театры и различные выставки. Потом рассматривали привезенные фотографии за чашкой какао около камина или сидя в саду. Тогда папа готовил свой фирменный лимонад, который мы с мамой, про себя, конечно, окрестили «Sour Death», за его непередаваемый вкус, от которого рецепторы отмирали на несколько дней. Но зато можно было на ужин спокойно съесть несколько вареных брокколи, не испытав должную долю отвращения. Ранее мне не приходилось летать на частных самолетах, так как мама всегда предпочитала перемещаться либо чартерным, либо регулярным рейсом. Мне всегда нравилось рассматривать других пассажиров, подмечая, что люди, возвращающееся на родину, кажутся, более счастливыми и расслабленными, а те, кто летит впервые, казались слегка возбужденными. Если бы в детстве я увидела нас со шведом, то точно бы определила, что мужчина, одетый в джинсы и футболку, с накинутой сверху клетчатой рубашкой, направляется домой. Об этом говорила бы его расслабленная поза и прикрытые глаза с чуть подрагивающими ресницами. А вот о блондинке, что он крепко обнимал, полулежа на мягком диване лайнера, такого сказать, было невозможно. Сразу видно, что летит в незнакомое место. Поза закрытая, а пальцы теребят рубашку своего спутника. Маленькая Агата оказалась бы права. Я действительно нервничала и даже сама не знала почему. Казалось бы, это не первый мой полет, но отчего-то сердце бешено билось в груди. Александр мирно спал, запрокинув голову, и клянусь всем богам, я отчетливо слышала, как он захрапел. В иной день я бы непременно записала бы это на видео, чтобы иметь неопровержимые доказательства его несовершенности. Но не сегодня. Два дня до полета он провел за работой, пусть и из дома, но все же допоздна засиживался со своими электронными друзьями. И даже сегодня он умудрился на полдня уехать с Ульриком по делам. Так что это утро я провела в гордом одиночестве, только ближе к обеду вернулся Эрик, и мы пошли к нему, смотреть фильм и есть пиццу, которую он привез с собой. Так что прощаю Александру серенаду уставшего человека из шипяще-хрипящих звуков и вставляю наушники. Сон неспешным бегом волны накрывал меня, я то и дело ловила себя на том, что клюю носом в твердую грудь Нильсена. Спать, полусидя, показалось не самой лучшей идеей, все же хотелось выйти из самолета без болей в позвоночнике. Поэтому кручусь и ерзаю, в попытке принять удобную позу. Наконец, нахожу ее, перекинув бедро через ногу Александра, а голову устроив на мирно вздымающемся животе.

И как только швед не проснулся от моих акробатических этюдов на его теле.

Так мы и проспали, пока рука стюардессы в белой перчатке, не коснулась плеча Алекса. Девушка сообщила, что самолет скоро заходит на посадку и нам стоит занять свои места в креслах и пристегнуть ремни. Я еще сонная, потерявшая тепло близкого человека, нехотя плелась к хоть и удобному, но холодному сиденью. Видя мое недовольное лицо, швед протянул свою рубашку и я с благодарностью, приняла ее. Лучше, но все же хотелось бы, снова оказаться в объятиях Александра.

Аэропорт Göteborg Landvetter

09:05 p.m.

(по местному времени)

У выхода нас уже ждала машина представительского класса, а рядом с ней пожилой мужчина, в классическом костюме с галстуком. Судя по всему водитель. Алекс, в своей манере властителя мира, шел уверенным шагом и даже его расслабленный образ, не умолял статности его осанки. Он всегда держался уверенно, словно он лев, зашедший в загон с овцами. Забавно, что, похоже, я и есть та самая овечка, потерявшееся на фоне грозного хищника. Нет, я не умоляю своей привлекательности, просто я никогда не умела держаться так уверенно в обществе, чтобы при виде меня люди опускали глаза и суетливо начинали выполнять просьбы. Этому стоит поучиться, потому, что рядом со львом всегда должна быть львица, а не трусливая овечка. Особенно учитывая род занятий моего зверя. — С возвращением на родину, господин Нильсен, госпожа, — мужчина учтиво поклонился, прижав руку к сердцу. Признаться, я немного оторопела. Его обращение к нам показалось слишком помпезным, хоть я и понимала, что в Швеции это всего лишь вежливая форма обращения, вроде нашего мистер и миссис. Но согласитесь, звучит величественно. Госпожа Нильсен, надо же, — Вас сопроводить или предпочтете добираться сами? — Сами, благодарю Йохан, — Александр передал наш чемодан водителю, а сам, открыл дверь и замер, словно он статуя, вопросительно глядя на меня, — Каттен, ты там долго стоять собираешься? Я отрицательно покачала головой и юркнула на переднее сиденье автомобиля. Приятный запах нового кожаного салона смешался с нотами сладкой малины. Багажник захлопнулся и невысокая фигура Йохана, побрела куда-то в сторону аэропорта, а Алекс тем временем запустил двигатель. Мерседес заурчал подобно кошке и вскоре под чутким управлением шведа сорвался с места, оставляя позади неоновую вывеску «Göteborg Landvetter Airport». Желудок предательски заурчал, успев расправиться с пиццей, съеденную мной еще в час дня. Возможно, если бы в самолете вместо сна, я предпочла бы насладиться изысканной кухней, сейчас мой живот не разрывался бы песнями китов в брачный период. И, о чудо, на мой зов, ответил желудок Александра, издав, такое же жалобное бурчание. — Заедем в маркет? — спросил Алекс, не отрываясь от дороги. — Спрашиваешь еще, я умираю с голоду. Я порылась в бардачке и на всякий случай заглянула назад, но ничего похожего на еду мной найдено не было. Черт, так и знала, что надо прихватить те орешки из трансфера. Буквально через полчаса мы остановились у небольшого магазина. — Ты идешь или тут меня подождешь? — спросил он, отстегивая ремень безопасности. — Ммм, дай подумать, — я постучала указательным пальцем по вытянутым трубочкой губам, старательно изображая мыслительную деятельность. — Иди один, там холодно, — несмотря на лето, вечером термометр показывал всего +12 градусов, а после теплого салона, такие температуры могли повергнуть меня в криогенный шок. —Понял, особые пожелания будут? — Само собой, купи чего-нибудь вкусненького. — Но как же я куплю чего-нибудь вкусненького, если все вкусное ждет меня в машине, — он накрывает ладонью мое бедро и оставляет почти невинный поцелуй на щеке. — Иди уже, извращенец, — шутя, отпихиваю его, потуже заворачиваясь в рубашку. — И попить захвати. Александр обиделся, но только для вида, об этом говорили вздернутые уголки его губ и черти, устроившие адскую пляску в глубине темных зрачков. Пока мой благоверный занимался исконно мужскими делами – закупался продуктами, я переписывалась с Рэйчел, попутно отправляя ей фотографии всего происходящего вокруг. Из-за последних событий мы редко видимся, но стараемся поддерживать общение хотя бы в соцсетях. Надеюсь, по прилете в Лондон, мой папочка Алекс, отпустит нас в кафе. Не без Евы, конечно. Куда же я теперь без ребра Адама. Александр вернулся с двумя пакетами, которые он уложил на заднее сиденье и снова сел за руль. До родового гнезда Нильсенов мы добирались еще около получаса, и я уже порядком устала от разъездов. Хотелось вытянуть ноги, выпить чашечку кофе, принять ванну и получить массаж, а еще наконец-то поесть. Кто о чем, а Агата как всегда о еде. Пока Александр возился с пакетами и чемоданом, я прошла по вымощенной брусом дорожке, ведущей прямиком к большому деревянному дому. Он совершенно не был похож на величественный особняк в окрестностях Лондона, а скорее напоминал уютное пристанище для большой семьи.

«Шведской семьи» — похихикала про себя я.

Интерьер хоть и был простым и незатейливым, отчего-то казался таким приятным глазу. Природные оттенки подчеркнутые, выкрашенными в белый цвет стенами. На полу ковры с геометрическими узорами. Первый этаж представлял собой просторную кухню со столовой зоной, в которой спокойно поместилось бы до восьми человек. Прямо от входа была лестница, ведущая на второй этаж, сбоку от нее стеклянная дверь, ведущая на террасу с плетеной мебелью и грилем. А справа от входа раскинулась обширная гостиная с диванами, книжными шкафами и камином, над которым висели рога. На каминной полке покоились фотографии всего семейства Нильсен. — Разберешь пакеты, пока я переоденусь? — спросил Алекс, оставляя покупки на столе. — Угу. По лестнице заскрипели удаляющиеся шаги, а я приступила к разбору пакетов. Помимо очевидных предметов первой необходимости в виде гигиенических принадлежностей, в покупках были найдены: пара стейков, овощи, яйца, несколько йогуртов без наполнителей и с ними, две шоколадки и пачка чипсов, которую я тут совсем не ожидала увидеть.

А попить то не купил, засранец.

Разложив продукты в холодильнике, я присела на стул, подогнув под себя одну ногу. Открыв шоколадку, отломила кусок и с наслаждением засунула его в рот. Сладость, смешанная с нотками соленой карамели расползлась по языку, и я зажмурилась, как довольная кошка, которую почесали за ушком. — Уже трапезничаешь? — вернувшийся Александр оперся на спинку стула, нависая надо мной. — Хочешь? — поднимаю руку и, пытаясь попасть сладостью ему в рот. — Нет, спасибо, оставь себе, — ловко увернувшись, он присел на стул рядом. — Я надеюсь, ты не думал, что я умею готовить и сейчас сварганю тебе тут жаркое из того, что ты принес? — Что Вы, миссис Нильсен, как я мог так дурно подумать о Вашей светлой персоне, — нарочито благородно проговорил он. Ух, засранец, нарываешься. — Предлагаю пойти во двор и пожарить мясо с овощами, а это, — Александр отодвигает от меня открытую упаковку с шоколадом, — мы пока отложим. Мне ничего не остается кроме как согласиться с ним. Забрав продукты, он ушел во двор. И вот спрашивается, зачем я тратила силы на перекладывание их из пакетов. В воздухе витал запах костра, шкварчало мясо, брошенное на раскаленную решетку. На небольшом столе были разбросаны остатки овощей и рассыпаны семена от большого красного перца. Рядом лежал охотничий нож с выгравированными на лезвии инициалами «NN». Я потянулась к нему, аккуратно беря за ручку потрепанную временем. Несмотря на возраст ножа, а о нем явственно говорил его внешний вид, лезвие было остро заточено и в целом состояние стали можно было назвать если не идеальным, то близким к этому. — Это моего деда. — Памятная вещица? — кончиком пальца я провела поперек режущего края. — Да, — напряженно отозвался он и в следующую секунду, бросив готовку, оказался близ меня, — аккуратнее, каттен, он же острый. — Боишься? — я наставила на него острие ножа, вскинув бровь. — Очень, — Александр взялся за лезвие, скрывая его в своей ладони, — а теперь отпусти, пока кто-то из нас не порезался. — У тебя там мясо не сгорит? — взглядом указываю в сторону дымящегося гриля, не выпуская рукоять. Он обернулся и что-то прошипел себе под нос. Я просто не оставила ему иного выбора, как бросить попытку отобрать у меня нож и вернуться к приготовлению пищи. Справедливости ради, холодное оружие я вернула на стол и даже отодвинула подальше, чтобы мой мужчина, страдающий гиперопекой, успокоился, и смог спокойно дожарить наши стейки, без риска получить на ужин горелую подошву. Есть решили на улице. Пока я носила с кухни тарелки и приборы, Александр прихватил из погреба бутылку красного вина и два бокала. Сервировав блюда и наполнив фужеры, мы чокнулись и накинулись на еду так, словно нас не кормили последние лет пять. Надо отдать должное шведу, еда получилась вкусной, хоть и недосоленной, если он вообще ее использовал. Но моему оголодавшему организму было все равно. Покончив с трапезой, Александр сходил в дом и принес большой клетчатый плед. Колючий, сильно пахнущий мылом и старым шкафом. Я кутаюсь в него, забираясь с ногами на небольшой плетеный диванчик. Швед подкинул дров в гриль, сооружая импровизированный костер. Под размеренное потрескивание древесины, объятой пламенем, мы продолжили наслаждаться сладким вином. Терпкие ягодные ноты вначале, полупрозрачное сердце из легкой кислинки, а в шлейфе что-то нежное похожее на ваниль. Тепло окутывает от макушки до кончиков пальцев ног, и я расслабленно опускаю голову на плечо сидящего рядом Александра. Ткань его толстовки мягкая, обволакивающая. Возможно, это контраст с колючим пледом делал ее такой необыкновенно притягательной, а возможно, я просто устала и сейчас любая поверхность, на которую можно положить голову, покажется мне невероятно уютной. — Агата, я не знаю, уместно ли это спрашивать и если не хочешь, можешь не отвечать. Но мне, правда, очень интересно. Что случилось с твоей мамой? Я тихо вздохнула. Говорить о маме до сих пор было тяжело. Но и избегать этой темы было бы неправильно. — Она погибла… — Как? Поднимаю глаза к небу, сглатывая подступивший к горлу комок. Александр приобнимает меня за плечи, прижимая к своему боку. — Она улетела на очередную съемку, кажется в Варшаву. Я тогда должна была полететь с ней, но не вовремя заболела и осталась дома. Мы говорили, в ночь, перед тем как…— слова буквально застревают в горле, а глаза уже начинает щипать от подступивших слез. — Днем нам позвонили и сказали, что мамы больше нет. По данным, что сообщили, водитель такси не справился с управлением, и машина влетела в фонарный столб. Я долго не могла прийти в себя, да и не только я, все мы. Папа на несколько месяцев выпал из жизни, почти ни с кем не общался. — Мне очень жаль, Агата, — голос низкими нотами рассыпается в уличной темноте, смешиваясь с потрескиванием дров. — Как ее звали? — Элизабет, — я опускаю на пол свой бокал и пытаюсь удержать чувства внутри, не дать им обрушиться на шведа огромной снежной лавиной, но кажется, этот бой мне выиграть, — Мне ее очень не хватает, Александр, — я развернулась к нему, и, уткнувшись лицом в его шею, отпустила все то, что давно копилось внутри. Сколько бы времени ни прошло эта рана никогда не затянется. Когда уходит твой родной человек, ты словно теряешь частичку себя. Так было, и когда ушла мама. Меня словно опустошили. Маленькая, сломленная, я смотрела на такого же растоптанного отца и обещала себе, что буду сильной, ради него. Плача ночами в подушку, днем я говорила папе, что все будет хорошо, что мама не хотела бы, видеть нас такими разбитыми. Я закрыла в себе эту боль, эту печаль. Буквально запретила себе что-то чувствовать. И сейчас, находясь в руках Александра, я вновь ощутила себя той маленькой девочкой, только у которой теперь есть крепкая опора. С ним мне не страшно быть слабой, потому что, кажется, его силы хватит на нас двоих. — Тише, не плачь, — он гладит меня по волосам, буквально впечатывая в свое тело другой рукой, все еще крепко сжимающей бокал с вином, — Я понимаю, как это тяжело терять близких. Когда умер дед, мне казалось, что у меня отняли нечто очень важное. — Вы были так близки? — бормочу в его кожу. — Да… я вырос у него на руках. Дед многому меня научил и, наверное, благодаря нему я тот, кто я есть. Как бы пафосно это сейчас не звучало. — Кажется, у него вырос хороший внук, — подытожила я, смахнув слезы о мягкую ткань толстовки. — Кажется… Мы просидели так еще недолго. Допив содержимое бокалов, Александр отправил меня спать, а сам занялся уборкой посуды. Я не сказала ему, но внутри была безмерно благодарна за это проявление заботы. Комната Алекса располагалась на втором этаже в самом конце правого коридора. Рядом с ней дверь в небольшую ванную комнату. Интерьер спальни был максимально прост, и я бы даже сказала, аскетичен. Письменный стол, над ним календарь, датированный две тысячи двенадцатым годом. Некоторые числа были обведены ручкой и над ними имелись пометки, прочесть которые сможет только сам владелец этой комнаты. На столешнице стоял стакан, в котором, видимо, когда-то хранились письменные принадлежности, но теперь он был совершенно пуст и только оставшиеся штрихи от карандашей и ручек напоминали о его прошлом предназначении. Небольшая кровать, аккуратно застеленная синим покрывалом, одинокая тумбочка близ нее, а на ней светильник. Шкаф с одеждой, возле которого стоял наш чемодан. Возможно ранее, когда этот дом был наполнен голосами семьи, тут было больше предметов личного обихода, но сейчас помещение выглядело обезличенным. С удовольствием меняю надоевшую за день одежду на легкий пижамный комплект. Пока Александр возился внизу, успеваю принять душ и разобрать место для сна. Представить, как мы поместимся на полутороспальной кровати, было сложно. Если мы едва ли умещались на огромной постели в Лондоне, то тут должна разгореться нешуточная война за драгоценные сантиметры. Вернувшемуся из душа, Александру, я предложила поспать в разных комнатах, дабы дать друг другу возможность полноценно отдохнуть. Но швед был непреклонен, как и всегда. Если Алекс решил, что мы спим на неудобной узкой кровати, и плевать, что тело затечет в первые же часы, то так оно и будет. Он ложится у стены, а я занимаю наиболее выигрышную позицию с краю. Так у меня хотя бы будет возможность вытянуть руку или ногу. А в случае крайнего дискомфорта — сбежать. — Сладких снов, — он нежно целует меня в щеку, обнимая за талию и прижимая спиной к своему животу. — Спокойной ночи, — сквозь зевок произношу я и закрываю глаза.

***

Утро наступило так быстро, что я даже не успела понять, а была ли ночь и где моя бодрость. Ответ нашелся на экране смартфона — часы показывали 06:15 утра. Швед еще спал, отвернувшись лицом к стене. Не без кряхтения выбираюсь из кровати. Тело затекло, а по позвоночнику будто табун пронесся. То чувство когда тебе восемнадцать, но просыпаешься ты женщиной преклонного возраста с увесистой медицинской книжкой, в которой диагнозов больше, чем у меня волос на голове. Приведя себя в удобоваримый вид, я открыла чемодан и выудила оттуда спортивные штаны и укороченный худи, из-под которого виднелась тонкая полоска кожи. Вновь почувствовать себя живой мне помог бы кофе. Инспекция кухни привела только к нахождению пыли на полках, пустой сахарницы, несколько фантиков и дохлого паука, который, видимо, решил повеситься от скуки в этом пустынном доме. Мириться с тем, что я осталась без крепкого черного напитка, я не собиралась. Будучи прогрессивной женщиной, умеющей пользоваться благами цивилизации, достаю из кармана то единственное, что является лучшим помощником почти в любой непонятной ситуации — телефон. — Окей гугл, где ближайшие кофейни? Экран прогрузки и вот уже передо мной список всех возможных заведений вблизи от нашего дома. Не раздумывая выбираю тот, у которого звезд больше всего. Гулять, так гулять, как говорится. – Маршрут построен, — и я уже бегу к автомобилю, припаркованному у дома.

Кажется, кататься на чужих машинах втайне от Александра, становится моим хобби.

Ехать недалеко, около пятнадцати минут. И только сев в транспорт, я понимаю, что время только начало восьмого, а ближайшее кафе откроется только в десять. — Черт возьми, — раздосадовано шлепаю руками по рулю, — Гугл, ближайшая заправка Shell. — Маршрут перестроен, — отозвался навигатор. Полчаса пути, за чашкой кофе, безрассудство? Возможно, но в моей жизни нет места здравому рассудку, если я замужем за мафиози и, кажется, уже совсем не парюсь по этому поводу. Пока доехала до заправки, нарушила несколько правил, и любезные шведы, спешащие в пятничный день на работу, одарили меня протяжными звуковыми сигналами. Но это перестало меня волновать ровно в тот момент, когда зайдя в небольшой магазинчик возле колонок, я ощутила чудный аромат дешевого аппаратного кофе.

Да, то, что нужно.

Уповая на знания английского местным населением, и гугл переводчик, встаю в очередь. — God eftermiddag, vad vill du? (швед. Добрый день, что желаете?) — обращается ко мне девушка в красно желтой форме и дежурной улыбкой на лице. Стоило ей открыть рот и произнести эти совершенно непонятные мне слова, как из моей головы выветрилось все, что я хотела ей сказать. — Ung kvinna? (швед. Девушка?) — Эм, вы говорите на английском? — смущенно спрашиваю, озираясь на собравшуюся за спиной очередь. — Конечно, что желаете? — Один флэт-уайт, и, — перевожу взгляд на витрину, заставленную выпечкой, — круассан с шоколадом. И еще один эспрессо, пожалуйста. И круассан.

Подумать сразу была не судьба? Да, Агата?

Быстро кликая по монитору R-Keepеr’а девушка вбила мой заказ. Прикладываю карту к терминалу и отхожу в сторону, пропуская следующего гостя. Ждать долго не приходится и вот уже через десять минут у меня в руках картонный подстаканник с двумя чашками кофе и пакет из крафтовой бумаги с выпечкой. Почти вприпрыжку бегу к машине, чтобы скорее вернуться. Уже подъезжая к дому, я замечаю Александра, сидящего на ступенях, ведущих к двери. Он опирается руками позади себя, подставляя лицо и шею утреннему мягкому солнцу. Паркуюсь и выхожу, попутно забирая из салона свои покупки. — Это что за чудеса, я уехала, а ты даже не ищешь меня с автоматом наперевес? — шутливо произношу, присаживаясь рядом. — В этом не было нужды, — он запускает руку в карман и достает свой телефон. Развернув его экраном ко мне, демонстрирует открытую карту города, на которой мигает красная точка. — На машине стоит маячок.

Да ты посмотри на него, все-то он продумал. Интересно, мне он никуда свой маячок не засунул, когда… Ой, Агата, о чем ты думаешь?

— А я кофе нам привезла и круассаны, – подняв пакет повыше, трясу им, привлекая внимание. Завтракать сидя на ступенях дома мне еще не приходилось, но в этом был особый шарм. Даже остывший по дороге кофе сейчас казался напитком богов особенно в сочетании с еще теплой сладкой выпечкой. Даже мой ворчливый швед ел с довольным лицом. Положив голову ему на плечо, допиваю остатки своего напитка и стряхиваю крошки с брюк. — Мне так этого не хватало. — Свободы? — Угу,— вздыхаю, натянув рукава кофты, чтобы спрятать в них пальцы, — в Лондоне ты все время меня контролируешь, а если не ты, то Ева. Я так редко бываю одна, что уже начинаю забывать, что такое нормальная жизнь, когда можно выйти из дома и не опасаться, что за тобой примчится взбешенный швед. Или из-за угла начнет палить какой-нибудь полоумный мафиозник, — я посмотрела на его серьезное лицо, коснувшись пальцем щетинистой щеки, — я хочу снова гулять с Рэйчел, общаться с друзьями. Ходить на вечеринки. Понимаешь? — Понимаю, — Александр кивнул, а после сжал губы в тонкую нить. — Но ничего не могу сделать. Все, что могу предложить это наслаждаться обычной жизнью здесь. Пока на большее рассчитывать не приходится. Но я надеюсь, что вскоре я разберусь со всем навалившимся на нас дерьмом и ты сможешь упорхнуть из гнезда как птичка. Я слабо улыбнулась в ответ на его слова. А будет ли она эта «нормальная жизнь». Что станет теперь определять для меня эту норму? Не думаю, что исчезни проблема с Кадоганами, что-то существенно изменится. Александр перестанет меня опекать? Это врядли. Я смогу спокойно разгуливать по городу и не бояться нападения? Маловероятно. Как отнесется ко всему Рэйчел, которая до сих пор уверена, что Александр – бизнесмен со странными наклонностями. А скажи я ей кто он, что она сделает? Покрутит пальцем у виска или скажет, чтобы я бежала от него сломя голову, пока он не разрушил мою жизнь. А если она уже разрушена? Что ждет меня в этих отношениях. Вечная ложь всем окружающим? — Каттен? Ты там в транс вошла? — он пощелкал пальцами у меня перед носом. — А? — Говорю, у меня в городе есть одно дело. Могу тебя взять с собой или хочешь, можешь одна погулять в центре? — Одна? Правда? — Да, оставлю тебе машину, — Алекс тепло улыбнулся и поднялся на ноги. — Девочка взрослая, навигатором пользоваться умеешь, автомобилем, как вижу тоже. Так что вперед и с песней. Он ушел в дом переодеваться, а я так и осталась сидеть на порожках. Поверить в то, что Александр сам предложил поехать в город без него, было трудно, но одна только мысль об этом, заставляла меня расплыться в самой счастливой улыбке. Наконец-то я могу побыть одна и при этом не испытывать морального напряжения от того, что мой швед будет взбешен этой выходкой. Это ли не счастье, после месячного постоянного сопровождения, наконец, снова принадлежать самой себе на сто процентов. Может, я утрирую и у нас правда есть шанс на нормальную жизнь. — Я готов, — за спиной раздался мурчащий голос Алекса и я обернулась. Темные, идеально сидящие на нем брюки, синяя рубашка, лишний раз подчеркивающая глубину холодных глаз, расстегнутая на несколько верхних пуговиц. И, конечно же, обязательный атрибут любого уважающего себя мужчины – часы. Он будто собрался не на деловую встречу, а покорять сердца сотен женщин, сверкая своей белозубой улыбкой и крепкой задницей. Кажется, я слишком долго его рассматривала, потому что лукавая улыбка уже тронула чувственные губы Александра. Этот чертяга прекрасно знал о своей привлекательности, и умело этим пользовался. Одного взгляда было достаточно, чтобы растаять как мороженое на июльском солнце. К счастью, я не мороженое и умею стойко противостоять лучам его жгучей очаровательности. Поэтому с независимым видом отворачиваюсь. Алекс ехидно хихикнул, видимо решив, что смог вогнать меня в краску. Нет, не смог. А даже если и был близок к этому, то никогда об этом не узнает. Отметив на карте точку, куда нужно было его отвезти, мы сели в машину. Я переживала, что он будет ворчать, что я не так еду, не тот скоростной режим выбрала, не там свернула. Но нет, стоило мне тронуться, как Александр уткнулся в свои бумажки, вчитываясь в них с настолько серьезным видом, что мне казалось, он разработал план по захвату мира. — Я включу музыку? — кошусь на Алекса, но тот только угукает не отрываясь от документов. Сомневаюсь, что он вообще слышал мой вопрос. Остановившись на светофоре, подключаю телефон и включаю свой плей-лист. Вот теперь стало идеально. Молчаливый швед. Дорога. Любимые песни. Моя жизнь в моих руках.

Верно, говорят, что тот, кто не был в неволе, никогда не поймет ценность свободы.

Навигатор привел нас к набережной с пришвартованными лодками и катерами. На берегу расположились невысокие дома, окна которых были украшены пышнорастущими цветами и зеленью. — Моя остановочка, — Алекс захлопнул папку, а затем повернулся ко мне, — будь хорошей девочкой, сильно не гоняй и не забудь поесть. Если что, я на связи. — Хорошо, папочка, — проворковала я. — Каттен, — он подался вперед. Кончик его носа коснулся щеки, щекоча нежную кожу теплыми потоками выдыхаемого воздуха, — когда ты меня так называешь, мне совершенно не хочется уходить. — А чего же тебе хочется? — понизив голос, говорю я, накрывая ладонью его колено. — Съесть тебя, — губы Александра едва ощутимо прошлись по скуле. От этих тонких прикосновений, по всему телу пробежала мелкая дрожь. Я медленно повернула к нему лицо. Наши взгляды встретились, но буквально на секунду. Притянув за затылок, касаюсь губами уха и тихо-тихо шепчу, рассыпая мурашки по его шее: — Не подавись, — оставляю на виске короткий поцелуй и резко отстраняюсь. Алекс покачал головой, усмехнувшись: — Ты такая засранка, Агата. Так и не получив желаемого швед покинул салон и твердым шагом направился к небольшому зданию на пристани. Я смотрела ему вслед, расплывшись в самодовольной улыбке. Нет чувства прекрасней, чем возможность вить веревки из взрослого мужчины. Особенно, если он сам позволяет это делать. Куда отправиться дальше я долго не думала, благо интернет всегда под рукой и список туристических мест находится в свободном доступе. Меня заинтересовал музей искусств и парк находящийся неподалеку от него. Нажав пару кнопок, гугл карты выстраивают маршрут, а меня ждет увлекательное двадцатиминутное путешествие по центру Гетеборга. Водить автомобиль всегда было моей мечтой, даже после трагической гибели мамы, это желание не стало меньше. Отец не разделял моего стремления получить права, но я смогла убедить его и в семнадцать лет заветная карточка все-таки была мною получена. Но с покупкой первой машины так и не вышло, папа так проникся гибелью матери, что был уверен, сядь я за руль произойдет что-то непоправимое. А я никак не могла объяснить, что мне намного страшнее сидеть на пассажирском сиденье, чем за рулем. Поэтому сейчас, мчась по дороге на мощном мерседесе, я испытывала чувство сравни возбуждению. Тысячи иголок покалывающих низ живота, потеющие ладони, учащенный пульс. А в душе полное умиротворение. Гетеборг напоминал мне родную Англию. Те же узкие улицы, некоторые вымощенные брусчаткой. Голубые трамвайчики, развозящие спешащих куда-то жителей. Множество невысоких, всего в два три этажа зданий. На первых же расположились уютные кафе, утопающие в зелени. Ароматы кофе, выпечки, откуда-то доносящиеся отзвуки жареного мяса и рыбы. Какофония городских ароматов наполняла легкие, и я с благодарностью принимала ее. У меня нет ощущения, что я в гостях. Странно, ведь никогда не была здесь, но такое ощущение, будто знаю каждую улочку и каждый поворот. Музейная парковка находилась чуть поодаль, так что от места стоянки мне пришлось пройтись около пары минут. Подход к «GOTEBORGS KONSTMUSEUM» украшал фонтан с величественной статуей Посейдона держащего в одной руке раковину, а в другой рыбу, из пасти которой бьют струи воды. Множество лавочек вокруг, растения в деревянных кадках. То и дело снуют туристы, обвешанные фотоаппаратами и рюкзаками. Слышится речь на разных языках мира. И я, зараженная этой атмосферой, достаю свой смартфон и делаю пару кадров, которые в ту же минуту отправляются Рэйчел, пожалуй, единственной, кому это будет правда интересно. Блуждая по, соединенными меж собой небольшими переходами, залам арт музея, я рассматривала каждую картину и скульптуру представленную там. Особенно привлекла статуя изображающую девушку танцующую на пилоне. Не запечатлеть ее я не могла. И хоть съемка была запрещена, я все равно делаю пару кадров. Настоящая преступница. Хотя с таким мужем не удивительно, что у меня проявились дурные манеры. Еще пару лет с этим мужчиной и, глядишь, тоже начну вести черный бизнес по распространению незаконных фотографий предметов искусства. И будет идеальная пара. Он — толкает наркоту, чтобы я могла, есть из золотых тарелок. Я — толкаю снимки из музеев, чтобы все могли насладиться красотой. Хотя, кажется, это уже благородством попахивать начинает. Покинув музей в полном катарсисе, я решила пройтись до парка, что буквально в восьми минутах ходьбы. Вставляю наушники и отправляюсь в путь. Пешие прогулки всегда приносили мне удовольствие. Пока ноги чеканят шаг за шагом, мысли подобно пчелам активно роятся в голове. Задумавшись, я даже не замечаю, как попадаю на обширную зеленую территорию. Сверившись с картой, нахожу нужную тропинку, ведущую к пруду, занимающего если не половину, то треть территории всего парка. Оставив позади себя детскую площадку, наконец, выхожу к уединенной лавочке, стоящей на небольшой мостушке. Присев и устремив взор на гладь воды, по которой едва-едва шли легкие волны от дуновения северного ветра. Обнимаю колени и утыкаюсь в них лбом, прикрыв глаза. В наушниках играет какая-то тоскливая мелодия, добавленная после расставания с первой любовью по имени Оливер. Невольно мысли вернулись к образу Александра. Я не хотела его сравнивать с бывшим, но разум сделал это за меня. Оливер милый парень, краснеющий от каждого невинного поцелуя на пороге моего дома и Алекс, обронивший слово «стыд» еще при рождении. Даже смешно проводить между ними сравнительный анализ. Они как две параллели, что никогда не пересекутся. Если Оливер был олицетворением исключительно хороших качеств человека, то Александр был скорее совокупностью негативных черт, приправленных правильными деяниями. Его дела всегда говорят за него. Ему не нужно рассыпаться в словах нежности, чтобы я могла почувствовать его отношение ко мне. При всей своей сдержанной холодности, он умел окружить меня своей молчаливой заботой, что я ни на секунду не сомневалась, что мне ничего не грозит. Наверное, поэтому я так легко доверилась ему. Нильсен казался надежным, той стеной, что всегда прикроет тебя от холодного ветра, выстоит даже в самую разрушительную бурю. Какой бы сильный не был мой характер, всегда хочется иметь кого-то, кто обнимет и скажет «тише, маленькая, я все решу». И ведь решит. И уже не важно, будет он при этом размахивать пистолетом или воспользуется природным обаянием. Музыка резко оборвалась, а в кармане зажужжал телефон, оставленный на виброрежиме. — Как прогулка? — в наушниках раздался мягкий тембр голоса Александра. А я прислушалась к окружающим звукам. Похоже, он все еще на набережной. — Неплохо, в музей сходила, вот в парке сижу, наслаждаюсь природой. А как твои…ну, переговоры? — спрашиваю наугад, потому что не знаю, чем он занимался. — Прекрасно, как и всегда, — просиял швед, — каттен, нас тут в одно место пригласили. Ты не против развеяться вечером? — Не против. А куда пойдем? — кусаю губы и накручиваю кончик хвоста на палец. Нашла удачное время изображать флирт перед шведом, который тебя даже не видит. Браво. — В ресторан. И тут я сразу вспомнила, что судьба меня к такому не готовила. Вернее, я сама себя к такому не готовила, потому, как в чемодан положила всего пару джинсов, несколько футболок и спортивный костюм, что сейчас на мне. В таком точно ни в одно приличное заведение не пустят. А зная Александра, нас ждет, по меньшей мере, королевский прием. — Если не хочешь, можем не ходить, думаю, друзья не сильно расстроятся. — Нет-нет, — спешу успокоить его, — я хочу, просто мне совсем нечего надеть. — Вот в чем дело, — рассмеялся он, — как жаль, что ты сейчас не в центре города, и не имеешь ни малейшей возможности зайти в торговый центр и подобрать себе что-нибудь. Действительно безвыходная ситуация. — Язвить обязательно? — Даже не начинал, еще. Давай, встретимся в магазине, — я даже рот не успела открыть, как он сбросил звонок.

Интересно, он везде такой скоростной?

***

Как и обещал, Александр встретил меня на парковке торгового центра, когда я возвращалась уже с приобретенным платьем, туфлями и небольшим набором косметики. Без последнего пункта я может и обошлась бы, идя мы вдвоем куда-то, но зная, что там будут его друзья, хочется выглядеть особенно хорошо. Возможно, даже стоит сделать прическу сложнее конского хвоста с торчащими в разные стороны антеннами. Дома я первым делом отправилась в душ, чтобы смыть с себя пыль городских улиц и освежить волосы. Живот уже довольно сильно урчал, все же один круассан не способен насытить на целый день, а поесть в магазине я не успела. Сама не знаю почему, но по одному звонку моего шведа, я бросилась в сторону парковки. Глупая девчонка. Имея в арсенале только фен и расческу и при этом, не имея ни укладочных средств, ни ровных рук, принимаю решение, просто вытянуть волосы. Ну, прямые пряди, чем не прическа? Пока сушилась, заметила несколько небольших прыщей в районе щеки и брови. А вечер то становится только лучше. Желание отправить шведа одного усиливалось с каждой секундой. А после того как и уже в пятый раз нарисованная стрелка отказалась становиться близняшкой правой, я готова была разнести чертово зеркало на куски. Александр постучал в дверь быстрым перебором пальцев, и не дожидаясь никакой реакции прошел внутрь. — Можно? — Зачем спрашиваешь если уже зашел? — рычу я, сдувая прядь волос, прилипшую к блеску. — И чего мы такие добрые? — он подошел ближе, приобнимая за талию, — чудесно выглядишь, — совершенно искренне добавил он. — Угу, чудесно, — ворчу, но прижимаюсь к нему, — вон прыщи вылезли. — Если тебе полегчает, то у меня тоже. — Врешь, — поднимаю взгляд на его лицо, пристально выглядывая несовершенства. — Нисколько, — он широко улыбнулся, — вот тут на виске, — он указал пальцем на место рядом с линией роста волос, — а еще вот смотри, обрезался, пока брился, — задрав голову, демонстрирует небольшой порез на шее, — никто не совершенен, так что перестань париться из-за ерунды. Ты замечательно выглядишь, Агата. Никто с микроскопом тебя разглядывать не будет, мы идем туда расслабиться и получать удовольствие. Так что запрыгивай в одежду и спускайся вниз, — оставляет легкий поцелуй на лбу и покидает ванную. Его слова немного приободрили, и, оставив попытки идеализировать внешний вид, я тоже вышла из комнаты и пошла одеваться. Для встречи с друзьями выбираю черную кожаную мини юбку и объемную белую рубашку. Помешкав, все же надеваю кольцо подаренное Александром перед свадьбой. Я почти не носила его, считая слишком помпезным, для моего повседневного вида. Оно и в поездку попало то случайно, чисто из-за ворчания Алекса, что я не ношу его подарок.

Старый ворчун. Но мама говорила, что седины нужно уважать.

Волосы же решаю собрать в низкий пучок, потому что длинные пряди то и дело липли к губам, вводя меня в крайнюю степень раздражительности. Я в принципе, последнее время какая-то заведенная. Видимо пора принять тот факт, что мне нужен врач, который пропишет мощные успокоительные и меня перестанет бесить все вокруг. Еще спускаясь по лестнице, я увидела восхищенное лицо моего мужчины. Он буквально не мог оторвать глаз от моих ног. — Агата...— на выдохе произнес он, подавая мне руку на последних ступенях. — Нравлюсь? — игриво провожу по его бицепсу, поднимаясь к плечу. — Ты восхитительна. Смущенно отвожу глаза, и мысленно уговариваю себя не растечься лужицей прямо у его ног, только от того, что он назвал меня восхитительной. Приобняв за талию, Александр повел к выходу из дома, где нас уже ждало поданное такси. Всю дорогу он держал меня за руку, оглаживая тонкие пальцы. Такие простые, почти ничего незначащие прикосновения, оставались в душе мягким зефирным облаком. Так же сладко и воздушно. Просто касание руки, а я чувствую его обнаженную душу. Его нерастраченную нежность, о которой, скорее всего не знает даже он сам. Может, я ошибаюсь, может, опять придумываю себе его образ. Но одно я знаю точно, так не касаются случайных женщин. Клуб «Kungsportshuset» расположился в самом сердце Гетеборга. Интерьер в красно-бардовых оттенках, алые розы обвивающие перила винтовой лестницы, велюровые диваны того же кровавого оттенка. Люстры, усыпанные стеклярусом, отбрасывали игривых разноцветных зайчиков на пошлый интерьер. Второй этаж заполнен круглыми столиками, укрытыми белыми скатертями. Начищенная посуда, белые тарелки с золотой каймой. Роскошь на грани. Еще немного и станет слишком. На третьем этаже, который тут называют «балкон», нас ждали друзья за угловым столом. Завидев нас, один мужчина отделился от группы и поспешил навстречу. Его внешность была типичной для шведов: рослый, со светлыми глазами и пшеничными волосами. На лице густая коротко стриженная борода и очки в роговой оправе. — Алекс, — радушно воскликнул мужчина, протягивая руку, — думал, мы не узнаем, что ты в Швеции? — Была такая надежда, — ответил Александр, пожимая руку товарища, — хочу тебя кое с кем познакомить, — мягко, но настойчиво он подтолкнул меня, вынуждая выйти вперед, — это Агата, моя супруга. — Очень приятно познакомиться, — я протянула руку, и мужчина тут же подхватив ее, оставил мимолетный поцелуй на костяшках. — Взаимно, я Ильяс. Александр, ты не говорил, что она такая красотка, — мужчина с укором посмотрел на Нильсена, а после рассмеялся, так радушно, что мне даже стало неловко. Ведь я совершенно не испытывала той радости, что излучал Ильяс, — идем Агата, я тебя познакомлю с остальными, — он ловко перехватил меня из рук Алекса, уводя ближе к столику. Я обернулась и заметила недовольное лицо моего шведа. Он шел за нами поступью зверя вышедшего на охоту. Казалось еще секунда, и он разорвет несчастного Ильяса за то, что тот посмел коснуться его женщины. Стремление к собственничеству я не разделяю, потому, что у меня были и я, надеюсь, еще есть, парни друзья. И мне бы не хотелось навсегда отказаться от общения с противоположным полом.

Так что мистер Нильсен, привыкайте.

— Ребята, минуточку внимания, у нас очень важный гость, — торжественно произносит Ильяс. Он, случайно, не ведущим подрабатывает? — Это Агата, жена нашего ворчуна. Агата, знакомься, это Хьюго, — жестом указывает на астенического телосложения мужчину, с темными волосами и глубокими синими глазами, — рядом с ним его девушка Карин, а вот эта очаровательная дама наша давняя подруга Ингрид. — Рада знакомству, — киваю и присаживаюсь на диван. Александр садится рядом, буквально уничтожая взглядом своего друга. Дабы как-то сбавить накал его негодования, кладу ладонь на бедро и прижимаюсь к его боку своим. Кажется, это сработало, потому что Алекс немного расслабился и даже позволил себе не дежурную улыбку. Пока мужчины определялись с заказом, я украдкой разглядывала девушек. У Карин были мягкие черты лица, почти округлые и сама она была обладательницей довольно пышных форм, которых она совсем не стеснялась, а наоборот подчеркивала открытым бежевым платьем. Ингрид же была типичная снежная королева. Строгое лицо, голубые глаза и бледная кожа. Судя по ее фигуре, она серьезно занимается спортом, потому что ее плечи выглядели настолько проработанными, что некоторые мужчины могли бы позавидовать. — Ты что будешь? — шепнул на ухо Александр, протягивая меню. — Одно из этих прекрасных непроизносимых блюд. Закажи на свой вкус. — Понял, — он кивнул и повернулся к своим друзьям. Хвала небесам, Нильсен знает, что дамы питаются не только салатами и та акция со стейками была не разовая. Первыми подали напитки, а затем буквально через двадцать минут ожидания, официант стал подносить различные блюда на компанию и каждому в отдельности. Мне досталось блюдо с картофелем рыбой и овощами. И хоть сама бы я выбрала что-нибудь другое, бурчать не стала, все же он хотел как лучше. Насытившись, прозвучал тот самый тост «скол» без которого, похоже, ни одна пьянка не обходится. Мужчины подняли свои стопки с крепким напитком, я же, с женской половиной стола подняли бокалы с вином. Алкоголь, немного снял напряжение, и я, набравшись храбрости, решила обратиться к новоиспеченным друзьям. — Ильяс, ты упомянул, что Александр не рассказывал о моей красоте, а о чем тогда он рассказал? — я сделала глоток виноградного напитка, с интересом смотря на собеседника. — Мы, можно сказать, были свидетелями вашего обручения, — он деловито потер бороду, — в тот день мы были у Хьюго, знатно обмывали покупку новой квартиры. А утром, твой благоверный выполз из ванны, в которой уснул… — Ильяс! — прервал его Александр. — Что? Хочешь сказать, не так было? Не ты ли на спор выпил бутылку шнапса, а потом отправился бороздить скандинавские просторы прямиком из уборной? Закрыв рот руками, давлю смешок. Представить Александра в таком состоянии не то, что трудно, а практически невозможно. — Справедливости ради, спор я выиграл. — Я продолжу? Или у тебя еще дополнения будут? — Ильяс посмотрел на Александра, тот беззлобно усмехнулся и жестом показал, чтоб тот продолжал, — так вот. Выходит это чудо синее помятое из ванной и говорит: «мужики я женюсь». Честно, первые минут десять мы всерьез думали, что он там головой где-то ударился, пока покорял морские глубины. — А потом мы все дружно провожали его на рейс, отпаивая водой и абсорбентами, чтоб экипаж не полег от его перегара, — включился в разговор уже изрядно раскрасневшийся от алкоголя Хьюго. — Так, ты поэтому такой «веселый» при встрече был? — Он по жизни с таким лицом, Агата, — ответил за него Хьюго, опрокидывая очередную стопку, — Если Александр веселится, значит, где-то плачет очередной бизнесмен, лишившийся бизнеса… ой, — он закрыл рот рукой, видимо поняв, что сболтнул лишнего. — Все в порядке, она знает, чем я занимаюсь, — успокоил его Александр, взяв мою ладонь в свою. Общаться с его друзьями оказалось легко. Особенно мне было приятно, что все говорили на английском и я не чувствовала себя лишней на этом празднике жизни. Мужчины вспоминали ранние года своей дружбы, как в студенчестве прогуливали учебу или до утра пили на вечеринке, а потом шли на экзамены, надеясь, что коллективный разум спасет их от неуда. Спойлер: не спасет. Карин совсем недавно в этой компании и, так же как и я, с интересом слушала воспоминания мужчин. А вот Ингрид время молчала, просто наблюдая за поведением всей компании. Казалось, будто ей и не особо хочется здесь быть. — Красивое кольцо, Агата, — высокий голос снежной королевы резанул по ушам. — Эм, спасибо, — я улыбнулась, неосознанно тоже полюбовавшись обручальным кольцом. — Ты хотел, чтобы ее сороки унесли? — она посмотрела на Александра, а тот лишь вопросительно вскинул бровь, — тут камней больше чем в короне ее британской королевы. — Может, если перестанешь быть такой занозой в заднице, то и тебе такое счастье перепадет, — резко заметил Нильсен, приобнимая меня за плечи. Потом наклонившись, шепнул на ухо, — не обращай внимания, она недавно развелась, поэтому так реагирует. Я уже совсем расслабилась, почти полностью навалившись на грудь шведа, который расслабленно откинулся на спинку дивана. Беседа шла неспешно, иногда прерываясь на пополнение бокалов. Как выяснилось в ходе разговора Ильяс и Хьюго являются совладельцами одного крупного клуба в Стокгольме. А Ингрид, после учебы, связав жизнь со спортом, переквалифицировалась в тренера. А Карин занимается производством ювелирных украшений ручной работы. — Агата, а ты работаешь или учишься? — обратилась ко мне, молчавшая до этого Карин. — Да я только колледж закончила. Так что пока сижу на шее у мужа, — отшучиваюсь я. — Наверное будешь поступать куда-то? Вопрос, который ставит в тупик, и я несколько минут молчу, к счастью увлеченный беседой с Хьюго, Александр этого не замечает. О моем поступлении в Принстон он ничего не знает, да собственно и знать нечего, ведь я туда не собираюсь. По приезде надо уничтожить письмо и забыть этот небольшой инцидент. — Нет, пока не думала об этом. Думаю, может, поработаю годик другой и уже, потом буду думать о продолжении учебы, — пожимаю плечами. Ее этот ответ полностью удовлетворил, и она переключила внимание на своего парня. Ильяс же, который успевал слушать на два фронта, тут же включился в разговор с неожиданным предложением: — Александр, ты, что не можешь пристроить эту кошечку куда-нибудь? Если что, я всегда рад принять ее в нашем клубе. Агата, пойдешь ко мне администратором? — Еще одно слово, Ильяс и эта стопка окажется у тебя в заднице, — пригрозил ему Александр, демонстрируя свое оружие. — Всегда знал, что ты тот еще извращенец, — просиял Ильяс, опрокидывая очередную рюмку. Обменявшись прищуренными взглядами, они оба расплылись в не особо трезвых улыбках. Вскоре мы распрощались с ребятами, и, вызвав такси, наконец, поехали домой. Этот день показался мне настолько длинным, словно прошло не пятнадцать часов, а все сорок восемь. Ноги гудели, а голова, от выпитого вина, казалась безумно тяжелой. Все чего я сейчас безумно желала это приложиться к подушке и забыться сном до полудня. Алекс, разомлевший от крепкого алкоголя, уже успел задремать на заднем сиденье. Все это было так удивительно. Сейчас все казалось таким настоящим. Обычная встреча с обычными друзьями, никаких тайн, только непринужденная беседа и смех. Веселый Александр, в котором врядли угадаешь того сурового мужчину, которого я вижу каждый день. Будто все и должно быть так. Он. Я. Швеция. Только наша реальность это – он, я, Лондон, мафия, постоянная угроза жизни, тайны, наркотики и так далее до бесконечности. Такую жизнь я себе выбрала? — Алекс, — толкаю его в плечо, но в ответ только мычание. — Да, Нильсен, мать твою, просыпайся. Приехали, — из оставшихся сил тормошу его. Он открыл один глаза, осматривая место своего нахождения, а затем словно на автопилоте, хватает меня за руку и тянет из такси. Я как воздушный шарик зацепившийся за автомобиль, несусь за ним, практически не ощущая почвы под ногами. Внезапный прилив бодрости заканчивается прямо на лестнице, и он уже буквально готов лечь спать на ступенях. Но Харрисы своих в бою не бросают. Кое-как, подтягивая его за рубашку, мы добираемся наверх. Раздеваться, сил уже не было, и мы в чем были, даже не снимая обувь, упали на ужасно неудобную узкую кровать. Но сейчас даже она показалась мне манной небесной, потому что тело, наконец, приняв горизонтально положение, расслабилось и позволило провалиться в сон. Жаль, что недолгий. Жуткий резонирующий звук стальным молотом ворвался в и без того гудящую голову. — Да, — прохрипел Александр, прижимая телефон к уху. —… — Nu? (швед. Сейчас?) —… Алекс буквально спрыгнул с кровати, будто это не он еще недавно умолял оставить его спать на полу, и поспешно вышел в коридор. Я приподнялась на локте, и всеми силами пыталась вслушаться в интонации его голоса. Напряженные нотки, моментально вывели меня из состояния дремоты. Что-то определенно случилось. А вошедший Александр только подтвердил мои догадки. Его лицо подсвеченное ярким экраном смартфона, было напряженным а меж бровей образовалась глубокая складка. — Алекс? — Все в порядке. Да, ведь именно так и отвечают, когда все хорошо, и ты только что не узнал шокирующую новость. Именно так я и говорила друзьям, когда узнала о смерти мамы. «Все хорошо», «все в порядке» — одни из самых лживых фраз. Поэтому я ни на йоту не поверила его ответу. — Что случилось, Александр? И не думай, что я не вижу, твою напряженную челюсть. — Каттен, тебе бы в дознаватели податься. Отец звонил, сказал нужно возвращаться. Желательно прямо сейчас. — И это ты называешь все в порядке? — вспылила я, поднимаясь на ноги. — А что я должен был тебе сказать? «Агата, все плохо, походу дома происходит пиздец, поэтому нам надо срочно возвращаться»? — он тоже повысил голос, сорвавшись. — Нильсен, опять воду мутишь. Доверие, забыл? — выгибаю бровь, подходя к нему почти вплотную. — Прости, это нервы, — отложив телефон, Александр заключил меня в кольцо своих рук. Крепкие теплые объятия с привкусом горечи. Через них мы пытались приободрить друг друга, но кажется, делали только хуже. Нам обоим не хотелось уезжать, потому что там, в дождливом Лондоне нас не ждет ничего хорошего. Швеция стала нашим оазисом, глотком чистой воды для измотанного жарой путника. Столько планов рухнуло с одним звонком. Наспех собрав вещи, мы вызвали такси, и уже по пути в аэропорт Александр бронировал частный рейс. Благо эти птички почти всегда готовы к полету. Вид у нас, конечно, был не самый лучший: растрепанные после непродолжительного сна, еще немного пьяные, а уж про запах перегара я молчу. Хотя мы пытались зажевать его жвачкой. Честно. Просто, не очень помогло. На борту мы упорно пытались поспать, чтобы хоть немного прийти в себя. Но это было безуспешно. Нас могли спасти: крепкий продолжительный сон, душ, плотный завтрак и немного обезболивающего. Из всего этого у нас были только таблетки, но и те остались на полке в ванной.

Зачем я только их вытащила.

***

Из аэропорта нас забрал водитель мистера Нильсена. На вопросы Александра он почти не отвечал, а если и давал какие-то пояснения, то они были малоинформативны. Все, что удалось выведать, это то, что с самого утра весь особняк стоит на ушах, а Ульрик рвет и мечет. Да, обстановка позитивнее некуда. Может еще не поздно повернуть назад, сменить имена, гражданство и залечь на дно где-нибудь в Акапулько, да в принципе любое место сойдет, главное подальше от разгневанного главы клана. Не нужно даже знать причины, по которой у него такое «веселое» настроение, чтобы догадаться, что стоит нам переступить порог дома, как на Александра обрушится шквал заданий и требований. Ульрик не умеет общаться по другому. Его стиль это орать на всех и вся, доказывая свое превосходство. Не удивлюсь, если стоя в ванной, он умудряется наехать и на свое отражение. Неужели двухдневное отсутствие сына так сильно подорвало всю работу, что он решил посреди ночи дернуть нас из Швеции. В то, что могло случиться, что-то непоправимое мне не верилось. А очень зря, потому что, переступив порог дома нас, встретил глава клана, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Ульрик стоял, сложив руки на груди, а его серые пустые глаза, казалось, налились кровью. Первое, что делает человек, видя разъяренного зверя, это пускается в бегство. Мне бежать было некуда, поэтому я просто спряталась за спиной Александра. Да, я струсила. Но один только вид Ульрика заставил все тело похолодеть, а сердце начать гулко биться где-то в горле. — Надеюсь, причина, по которой ты выдернул нас из постели, стоит того. — Более чем. Мы нашли крысу. — Ну? — напрягся Алекс. — Она у тебя за спиной, — сухо ответил Ульрик и в звенящей тишине раздался щелчок затвора. — Тебе лучше отойти, Александр.