Дарëному коню в зубы не смотрят

      Миг, тишина. Сотни глаз направлены на одну единственную девушку на сцене. Как же быстротечно время — только нервничала за кулисами, ладошки потели и сердце стучало с перебивками, а сейчас финал. Конец представления под красивую музыку, написанную любимым мужем и, наконец, аплодисменты. Понимала, что желать сейчас смыть скорее грим, переодеться или рассказать о всех эмоциях, не стоит. Нужно здесь и сейчас прочувствовать момент взаимности с залом, отдачу положительной энергии и счастье. Маленькое, но такое заветное желание оказаться примой, одной на подмостках, чтобы смотрели лишь на неё, восторгались только её работой, исполнилось. Всегда прикрытая коллективом и чужими мыслями, отодвинутая не на задний, но точно не на первый план. А тут — можно купаться в, пусть и небольшом, зрительном зале, но они только для неё и благодаря ей. Это ли не называется исполнение мечты? Единение со зрителем пролетает со скоростью света. Хеппи-энд, цветы, презенты и слова благодарности. Поклон со своей скромной актёрской командой и Аня чисто инстинктивно ищет глазами мужа. До сих пор в памяти был свеж момент премьеры, по совместительству дня рождения, когда Юрочка принес огромный букет и привел с собой целый оркестр. Вот что-что, а поздравлять и делать подарки он умел отменно. Однажды, прямо во время концерта по его задумке фанаты Шляпников собрали сто и одну розу… Позже ездили почти всем мужским составом за её новой машиной и опять же огромное количество букетов в Сочи, прямо в разгаре зимы, когда найти их не особо сложно, но безумно дорого. Это только то, что было показано на камере для дорогих поклонников, а можно ли сосчитать всё то, что было за её пределами. Украшения, музыка, дочь и любовь самая чистая. Всё это было не просто даром, созданным вдвоём или отдельно, а настоящей жизнью. Вот и сейчас, Аня знает, что он должен подъехать к самому концу спектакля и они не договаривались, скорее, это была привычная уверенность. Не оставит свою девочку с куражом и возбуждённой нервной системой одну. А как же успокоить, выслушать, довести в целости и сохранности до дома? Никто кроме него, а если и кто-то, то Аня других не желала. Занавес опускается так быстро, ограждая от полуторачасовой славы и оставляя после лёгкий мандраж на кончиках пальцев. Летят поздравления с успешной программой, искренние улыбки и объятия… И всё бы хорошо, но Аня жаждет оказаться в другом кольце рук. В том, что расписано татуировками, что виртуозно играет на скрипке. Удивительно, но ведь только вчера за семейным ужином они обсуждали нюансы и тонкости. Лиза безусловно подбадривала, утверждала, что талантливее её мамы нет больше ни одной. Юра поддерживал комплименты и мотивацию дочки иным способом — улыбался уголками глаз с восхищённым выражением и сжимал её ладошку под столом, поглаживая костяшки пальцев. Ещё одно исполнение мечты в копилку — любящая, самая дружная семья, что только можно представить и друзья ничуть не хуже. Большое количество людей на которых можно было положиться окружало Аню и благодарность за них вселенной, произносилась её устами каждый божий день. И вот всё свершилось — спектакль окончен, люди расходятся, убирается реквизит со сцены. И почему-то, несмотря на успех, Аня себя чувствует, как и её героиня — одиноко. Соскучилась безумно по мужу, только утром его видела ведь и никак, ну совсем никак не могла объяснить такой порыв. Даже успела испугаться — с чем такое желание было связано? В родной гримёрке, казалось, за столько лет не изменилось ничего. Всё те же синие стены, скляночки с гримом у большого подсвеченного зеркала, диванчик, вместо которого когда-то лежал надувной матрас… Здесь они жили, питались, работали, создавали ребёнка и новые проекты. Такие разные по значимости вещи, но одинаково тёплые воспоминания нимбом нависали над этим местом. Почти как дом, как тату-студия, как новый офис группы. И запах здесь был свой, специфический — краска, цветы и залежавшиеся вещи. Смесь такая найдётся не везде, но отсюда не выветривается. Анна со вздохом опускается на пёстрый диванчик. Накладная задница мешала устроиться поудобнее, туфли на платформе утяжеляли ноги, а косточки лифчика впивались в рёбра… Это если ещё не говорить про чуть подтёкший макияж и взлохмаченные волосы. Словно не спектакль отыграла, а дралась за последнюю сумочку в дорогом магазине. — Тук-тук? — Голова супруга показывается из-за двери, так и светится, чертёныш. Усы подровнял, шевелюру распустил — наверняка только после барбершопа, чтобы не отставать от подготовки к очередному туру по родной и необъятной. — Юрочка! — Не может сдержаться, расплывается в ответной улыбке и поднимается навстречу. Вот теперь точно всё. Идеальнее вечер для своего представления представить было сложно. — Поздравляю тебя, моя звёздочка, — гигантский букет в бордовой оболочке входит в комнату впереди Юры. Тот буквально обнимает его, чтобы никак не накренить и Аня не сдерживает писка счастья. — Ну ты с ума сошёл, Юра! Куда такой большой, ты что?! Меня, вон, — кивает в сторону дивана, половину которого занимала гора цветочника, — как задарили! — Это самый главный, — смотрит с нежностью, передаёт аккуратно в женские ручки и тут же закрывает за собой дверь, облокачиваясь на косяк, — поставишь у кровати в мамину вазу, чтобы пока я на работе пропадаю, радовал тебя. Невозможно было передать тот спектр чувств, что бушевали сейчас внутри. Он снова сделал это — снова влюблял в себя. Аня спешит уложить букет отдельно от остальных, на вторую половинку софы и буквально влетает к Юре в объятия. — Знаешь, а я так скучала, — вдыхает только его запах, дорогой одеколон с примесью табака, — даже чуть не расплакалась, когда тебя в зале не увидела, так хотелось сразу к тебе… И ей всё равно как это звучит — наивно, мыльно, сентиментально. Главное, что правда и что своего добилась. Тёплые ладони на талии и дыхание над ухом. — Ох, Анечка, — к себе только ближе прижимает, укутывая, касаясь губами чуть влажного виска, — знал бы, уехал из студии пораньше. Но ты же не обижаешься? Немного отстраняет, заглядывает в её большие и густо подведённые глаза… Кажется, цель расплакаться не иссякла на его приезде и скромная слезинка не удерживается на ресничках, падает к щеке. Безумно боялся её слёз, терялся каждый раз как школьник и имел только объятия в качестве утешения. — Нет, не обижаюсь конечно, — убирает его руки и обратно к груди прижимается. И какая она после этого сильная женщина? Хнычет при малейшей разлуке, после привычной работы. Но всему этому было вполне логичное объяснение — наслаивание переживаний. Знала, что при муже может дать слабину, показаться в его глазах слабой и маленькой и он не осудит, а только прижмёт покрепче. А ещё, что было известно наверняка — это то, что пора было закругляться с нежностями у порога и хотя бы заставить себя смыть и снять всё то, что уже тяжёлым грузом тянуло к плинтусу. С мягкой улыбкой отстраняется, показывает, что всё в порядке и чмокнув в щёку, собирается в душ. Долой накладные формы, блестящее платье и алые каблуки. Юра всё это наблюдает исподтишка, поглядывая на ленту в инстаграме одним глазом — не хотелось стеснять жену. Пока Анечка смывала с себя настроение постановки, овации и неуместные слёзы, Музыченко занялся делом. В два захода отнёс все букеты и презенты на задние сидения машины и в который раз обрадовался, что сегодня они не на Анином жуке. Туда бы и не поместилось больше, чем его подарок. В театре все знали их семью, не требовали пропуска в парадной, не позволяли пользоваться их гримёркой кому-то другому и могли без вопросов пустить в неё на ночь. К счастью, теперь это не требовалось, когда в собственности квартира и большой дом за городом, но приятно было в не меньшей степени. Всё-таки старые клоуны держали в почёте и это льстило. Добрую службу сослужили театру в своё время и теперь не забывали. Анна возвращается уже в привычном своём образе, натуральном и самом любимом. С распущенными волосами, отсутствием косметики и запахом чистоты. Такой Юра привык её видеть по утрам, перед сном и на выходных — в самые интимные и искренние моменты она была такой и ни один концертный наряд это бы не заменил. — Уже справился? — Указывает головой на пустой диван и опускается на стульчик рядом. Лёгкий крем с запахом мёда и она готова ехать. — Подумал, что время зря терять? — Тянется к её волосам, аккуратно убирает чёлку за ухо и вдоль скулы скользит напоследок. — Можно ведь провести его иначе. — На что это вы, Юрий Юрьевич, намекаете? Игривые нотки врываются в их композицию. Как хорошо, что душ помог окончательно отогнать дурные мысли, и теперь настроение стало податливым как пластилин. Лепи не хочу. — Не желаешь вспомнить юность? — Смотрят друг на друга чуть заторможено, в голове одна на двоих крутится плёнка с воспоминаниями. Это было прекрасное время, не менее таковое оно и сейчас. Аня не отвечает, только глазки отводит в сторону, как и пузатую баночку крема. Муж являлся амбассадором слова спонтанность — скука и предсказуемость точно не про него. Даже сейчас, в голове был план вполне обычный — поехать себе спокойно домой, за едой поделиться эмоциями, рассмотреть каждый сувенир с дочкой и лечь спать на груди любимого. Но у него, похоже, созрела иная схема, где начало этому всему закладывает внезапный секс. — Прямо здесь, Юр? — Спустя ещё минуту гляделок подаётся за мужем. Теперь стоят напротив зеркала, лампочки вокруг которого служили единственным освещением. — Ты задавала такой же вопрос, когда мы старались всю ночь, чтобы получилась наша Лизонька. Щёчки краснеют моментально, вновь удивляя супруга этой своей особенностью. Разумеется она помнила и вопросы и ответы и старания и радость, когда всё получилось, но… Мысль обрывается. Его губы накрывают в поцелуе и не позволяют больше сомневаться. Терпкий и французский, со вкусом сигарет. Юра всё внимание от чуть колючих усов отвлекает на виртуозный язык. Юркий, такой ловкий, что Аня уже и не помнит о чём там думала и в чём была не уверена ещё минуту назад. Он мягок, но настойчив. Поворачивает к столу и, прикусив нижнюю губу супруги, сажает на него. Не раз туалетный столик был проверен на прочность и теперь ему предстояло снова доказать свою стойкость. Аня выдыхает. Ответ на ласки не заставляет ждать и её ножки уже обвивают Юрин пояс. Да, всё-таки она безумно скучала и момент удачнее и подобрать было сложно. Считывает как открытую книгу. Всё так стремительно, так жадно… Поцелуи рваные, от губ до шеи и обратно, руки изучают в который раз, оглаживают в неимоверном желании стянуть мешающие вещи. Каждый раз как новый — голодные любовники просыпались в них по щелчку и это смело можно было считать суперспособность. Волосы мешают, лезут между губ, Юра уже сражается с застёжкой её джинс. Не терпелось взять своё. — Скорее, милый… — Затылок в зеркальную поверхность за спиной, приподнимается, чтобы помочь стянуть с себя ненужную сейчас вещь и обратно тянет руки к мужу. Не хотелось его отпускать ни на секунду. — Презервативы в машине остались, — шепчет сквозь её тихий стон, когда ладошка накрывает промежность. Он уже давно ощупал её грудь через тонкую ткань водолазки и продолжает это делать. — Давай без них. Не понятно насколько взвешенное решение раскалённой до бела супруги и Юра решает пойти по самому верному пути — опускается перед ней на колени. Идеальнее стола он не встречал, её разведённые бёдра аккурат напротив. Стоило только совершить это движение, как в лёгких перекрылся кислород и Аня замерла, будто опасаясь спугнуть это решение мужа. Сон ли, но подарки продолжали сыпаться как манна небесная и в пору бы закружиться голове, но сейчас совсем не до того. — Расслабься, королева. — Поцелуй на нежной коже внутренней поверхности бедра, ладонью по линии колен и наконец к истекающим соком складочкам. Она слишком хорошо текла на невинные прелюдии, что успели они здесь развернуть и это льстило. Высокий стон, идеально чистый для музыкального слуха Юры, не успевает утонуть за прикусанным пальчиком. Как можно быть тихой, когда язык так филигранно орудует в самом центре желания? Между половых губ, от входа и до клитора на пробу и теперь только у него… Известный одному мужчине ритм выбивает на нервных окончаниях жены. Срывается к упругому входу, вставляет кончик и тут же обратно, всасывая, зализывая… Аня готова была сдавать экзамен по задерживанию дыхания — ни единой секунды не хотелось тратить на вздохи, только лишь чувствуя ту магию, наколдованную мужем так незаконно. Счастье? Мечты? Удача? Обо всём этом она подумает позже, а сейчас только ощущения и верно приближающийся финал шоу. Музыченко удерживает под коленом и за бедро, мешает свести ножки в судороге и настойчиво не проникает ничем, кроме языка, пусть кончает лишь от этого и умоляет взять чём-то большим. План по приведению супруги в идеально комфортное состояние можно считать успешным, а его, натягивающий ширинку, стояк сможет и подождать. Оргазм раздирающий как цунами, как извержение вулкана… Что-то такое же истинно природное, необузданное и всепоглощающее. Контролировать себя невозможно — на пол летят кисточки для макияжа, упаковки салфеток. Пальцы оттягивают длинные волосы Юры у самых корней и одновременно прижимают ближе к точке наслаждения. Да. Его сюрпризы лучшие на всём белом свете и никто переубедить не в состоянии.