Дарëному коню в зубы не смотрят

      — А я говорил, что не надо экономить!  Паша только глаза закатывает. Конечно говорил, да только так в туры давно не катались, что и забыл он уже, как Бабурин храпеть умеет. В связи с этим событием решили собраться в номере у Кикира, подальше от отвлекающих факторов и поближе к своей, сугубо привычной, компании. Прям как в старые добрые на тату-студии, только теперь посреди необъятной и в номере на одну двуспальную.  — Сейчас Димка придёт уже, не гунди.  Кикир бросает в Юру ледяной банкой пива, но тот уворачивается, слишком ловко на другую сторону кровати перекатываясь. Не хотел он сегодня это пойло из морозилки, а вот беленького… Как кстати перерыв в два дня словили из-за концерта отменённого. Силы, с непривычки, покидали быстрее обычного - ещё как минимум недельку придётся помучиться от переизбытка энергии и спирта в крови, а там всё как по маслу пойдёт, словно так и надо.  Аня спала в номере, закутавшись в пуховое одеяло и напившись перед этим ромашкового чая — будить её совсем сейчас не хотелось. Так у Сани и собрались, да Димку позвали в качестве мальчика на побегушках… Скорее не так. Его часто просили и он всегда был не против прогулки до ближайшего винно-водочного.  — Бля, мужики, вы видели же ту девчонку вчера? Декольте до пупка…  — Ага, губы красные…  Кикир руки в защитном жесте поднимает с улыбкой, — вы чего блять, в молодость ударились?  — Ну хорошенькая девушка, Санечка, просто оценили… Данные. — Паша в рот кусок сыра закидывает и хитреньким взглядом в скрипача стреляет, мол, ебать выкрутился.  — Юр, у тебя Анька постоянно с губами такими ходит, а ты всё удивляешься?  — Это не удивление, Кик, — с видом знатока ногу на ногу и руки под голову — хорошая у него кровать, — это я так черты Серговны в других отмечаю и у меня сразу за плюс проставляется.  Всё-таки даже те три шота в баре отеля давали о себе знать, развязывая язык, иначе… Нет, они и на трезвую голову с таким же успехом могли обсудить женскую красоту, как художники, наблюдатели… Сейчас же, больше со стороны мужского начала изрекалось мнение.  — Нихуя ты… — Пашка даже с каким-то уважением головой кивает. Будто не знает, что Музыченко в жену свою влюблён крепко и безвозвратно.  — Что я? А вы разве нет?  — Да ну как-то… Наверное? — Саша мнётся, в кресло у кровати плюхаясь. В руках тарелка с мясной нарезкой.  Каждый задумался о своей собственной Ане и в комнате повисло молчание на минутку, но аккордеонист вздыхает и снова решает развести друзей на философию.  — Хочешь сказать, что она для тебя настолько идеал, что если в другой девушке ты её черты не увидишь — то та сразу некрасивая?  — Ну не так радикально, конечно… Девушка может быть ебанёшься какой симпатичной, но для меня не привлекательной, вот и всё.  — То есть не трахнул бы? — Как-то слишком плавно тусовочка не в те вопросы перетекла и Юра хмыкает в усы, чуть кончик покручивая. По сути всё располагало к такого рода беседам — полумрак номера, алкоголь в крови и воздержание длиной в десять дней… Обычно хоть на оральные ласки, да разводили друг друга с женой, а сейчас совсем плотный график все силы высосал.  — Если бы вы знали какая у Аньки жопа… Так вкусно сказал, что сам замечтался, формы её в своих руках представляя, как натягивает на себя, с задержкой шлёпая… Не самое лучшее место таким мыслям предаваться, но невозможно не вспомнить, когда речь о подобном заходит. — Что, и в попочку даёт? — Личадеев по стулу вниз чуть съезжает, глаза от своей решительности прикрывая. И когда только такие подробности интересовать начали…  В комнате атмосфера резко меняется. Причём, скорее всего, в лучшую сторону — Кикир уже не смотрит с удивлённым осуждением, а Юра отлично чувствует волну Паши. Он напился и теперь желает хлеба и зрелищ. Обычно, когда они вместе, подобные желания вполне легко осуществляются во всевозможных формах… Вот только сегодня у него желание попиздеть на личные темы и лидер группы уже не то чтобы против, но ещё пока не прощупал рамки дозволенного.  — Бляха-муха, Пашкевич… — Краснеть было не в Юрином стиле, но вот глаза потупить друг его заставил, — может ты дашь?  — А сейчас не обо мне речь! А о дамах наших прекрасных! — Ну хоть Сашку развеселить удалось, ест теперь ветчину, тонкими полосками нарезанную, как в кинотеатре.  — Да иди ты, — скрипач улыбается, несмотря на свои слова и виски в нём уже плохо держит оборону.  — Не, ну правда, раз ты говоришь, что жопа охуенная… Хотя мы и сами видели, да Санёк? — Подмигивает, инстинктивно зажимаясь, знает, что от Юры может и прилететь за подобные наблюдения.  — Сложно не увидеть, в таких-то платьях…  — Нет, ну вы в конец охуели! — Юра аж на кровати садится, улыбку всё равно с губ не стирая. Даже как-то лестно было слышать, что жену его замечают и положительно оценивают… Лестно, но только потому, что она его и никто больше убедиться в правдивости его слов не сможет.  — Да ну расскажи, наверняка же хотел её везде попробовать.  Личадеев напирает, Саша тихонько поддерживает и становится ясно, что пока хоть намёка от фронтмена не дождутся — не отстанут. Ну тут либо врать, либо оправдываться, либо всё как есть выдавать… К слову, Юра не был из тех, кто строит отношения на лжи, как личные, так и дружеские.  — Блять, ну было конечно… Пришлось поуговаривать малёха. — Трясёт головой, ну никак не мог понять, что такие вещи им говорит. Пусть и люди одни из самых близких, но всё равно Аня была как-то ближе… Чуть потеплевшее пиво уже не кажется такой плохой альтернативой задерживающемуся Диме с вином.  — И как оно? — Анисимов озвучивает их мысли, окончательно решив присоединиться к давлению на друга.  — Хули вы как школьники?! Никогда баб в жопу не ебали? Докопались с ни черта…  Юра бесился. И не на этих дуралеев двух, не на свою привычку держать всё личное за закрытыми дверьми… Просто сам чувствовал, что допрос этот внезапный без возбуждения не оставит. Уже и картинки перед глазами мелькали соответствующие и мысли были не тут, а в номере жены… Платья её, что и правда короче невозможного, умение формами вилять как надо… Взгляд этот заигрывающий, стоны на ушко, просьбы чуть медленнее и не так глубоко… Сука, кажется он влип.  — Я вот когда свою уговорил, то даже по смазке туго шло, чуть хуй не стёр! И у твоей Аньки так узенько всё? — Паша вдруг решает поделиться и своим опытом, аж ближе к Юре подаваясь, ожидая ответа. — Разумеется узко, Боже… — волосы, в хвост собранные приглаживает, испарину со лба стирая, — но я как-то не хотел ей больно делать… Мы осторожно растягивали, так сказать.  — И что в итоге, куда больше нравится? — Саша, всё это время от жизни охуевающий, решил тоже голос подать. — Не знаю блять, заебали! — Глоток тёмного чуть остужает, но не так, как хотелось бы. Хуй уже прилично стоял и как хорошо, что поза лотоса натянула ткань спортивок и не выдавала реакцию на откровенные разговоры.  — Мне, наверное, так больше и в кайф… Не знаю почему, из-за того, что в натяжку, наверное. — Паша реально задумывается, а Юра уже в голове во всех красках представляет, как прижимает Аню к кровати лицом вниз, ноги её шире раздвигает и так сладко…  — Да по классике мне заходит. И ей больше нравится и мне не приходится за лишние движения бояться. Было-то всего… Пару раз.  — Пару раз секс был?  — Да в попу пару раз, ёб твою мать, Саня! Какие-то неадекватные вы сегодня.  Друзья смеются, только одному Музыченко не весело. Заставили его вспомнить о долгом отсутствии супружеского долга и в красках рисовать, как весь следующий выходной будут с ней восполнять этот перерыв. Мозг невольно подкинул тот самый первый раз, когда Аня хотела, но боялась, а у Юры уже яйца каменели от возбуждения, так она его этими прибаутками из секс-шопа раздразнила. И потом первое движение, тесные, но мягкие стеночки обхватывают член. Аня была такой громкой тогда, всё его имя в подушку выстанывала и текла просто безбожно… Запах секса, узкая плоть, её волосы вдоль прогнувшейся, как у кошечки, спинки. И самоё главное — какое-то ощущение власти, первенства, что вот он единственный и никто другой, что вся эта красота только под его размеры подгоняется. Кончать потом на раскрытую дырочку, заливать спермой прелести, только для него подставленные… Блять, как Юра хотел её!  — А фоточки есть? — Вопрос Паши, который как сутенёр перед началом съёмки, разгонял пассива, вытянул из жарких сцен.  — Фоточки Ани? Тебе её инстаграм подсказать?  — Бляха, какой ты скучный! — Тянет гласные, закидываясь конфетами с ромом и вишней. Очень уж эта неприступность друга расстраивала.  — Да ну есть, Пашенька, есть! Только хуй я вам что покажу. — Улыбочка хитрая ползёт в оскал и Юра инстинктивно берётся за телефон. Ну естественно он получал порой от супруги приз, в качестве ебейших нюдсов. Причём как в сексуальном белье, так и совсем без, но это же не значит, что он теперь их по первой же просьбе друзей, показывать должен.  — Что-то возбудили меня ваши диалоги, пацаны. Я б тоже не против был вздрочнуть.  — Вот-вот! Тебе-то хорошо, Юрка! Приспичило — жена всегда рядом, берёшь и заебись у всех настроение! А нам с Санечкой одиноко… Да и Димке тоже.  — Это не значит, что я стану вам показывать нюдсы Ани. Припёрло — сартир, жён в Телегу и вперёд!  — Мы ж не просим без белья показать! Хотя блять, я бы вздрачнул… Особенно зная, что ты во все места имел…  — Всё, харэ! Вы ёбнутые напрочь! Уж не знаю, что там вам в бере подлили, но это нездоровая хуйня. Пошёл я.  Юра срывается, возбуждающие разговоры перешли в какой-то абсурд и терпеть перестало быть возможным. Может, будь он в хламину, совершил бы этот добровольный акт хвастовства собственной супругой, но не сейчас. В жизни же до жути был ревнив и им ещё повезло, что всё-таки какая-то толика алкоголя мешала здраво мыслить и не перейти в агрессию.  Несмотря на все эти факты — наглые, грязные и личные… Желание никуда не пропало. Вот совсем. Даже ещё больше разгорелось, стоило только вспомнить, какого рода фотографии его галерея хранит. Порой скромная в этом деле жена, удивляла до глубины души.  Свежесть их номера немного привела в чувства, перегар и спирт не так дурманили мозг, как в апартаментах Саши. В один глоток добивает хмельное и, сполоснув руки и умывшись, плетётся в спальню. Анечка ещё наверняка спала и видела десятый сон, а тут он со своими непотребными желаниями пришёл, раздраконенный мужиками, к слову.  — Спишь, зай? — Шёпотом, в полумрак спальни, ступая по мягкому ковролину почти бесшумно. В ответ ничего и Юра позволяет себе включить лампу. Что ж, он разбудит, только чуть иным, своим способом…  Идею подогнал бухой мозг и стоящий член, но Аня так аппетитно лежала на просторной кровати - подогнув одну ножку и выставив попку, затянутую в ткань кремовой сорочки… Невозможно было устоять. И Юра не ждёт — забирается с ногами на кровать, оголяет рельефный торс в татуировках и ластится к жене. Руку на попку, губами в открытую от волос шею. Вдыхает её запах, ощущает всё желание, сминая в ладони упругие мышцы.  — Совсем не соврал про охуенную задницу. — Улыбочка, ткань вверх, оголяя, представляя перед собой только тонкую ниточку стринг. Последний поцелуй в щёку и Юра садится — хочет смотреть на всё это непосредственно от своего лица.  Сонная девушка была только на руку, он разогреет, доведёт до подобного своему состояния, так будет проще, нежели уговаривать словесно. Только этим свой порыв оправдывал, уже отодвигая в сторону мешающую ткань и раздвигая податливую плоть для лучшего вида…  Похоть застилает глаза, все извилины уходят разом ниже пояса и Юра ведёт пальчиками от клитора и до входа. Вставляет чуть, играется с ней, тянет и снова достаёт… Это то, что они заслужили после такого перерыва… Руки сами скользят ко второй дырочке, оглаживают. Слишком всё это было, слишком! Сплюнуть на нежную кожу, растереть и снова вниз, по уже выделившейся смазке.  — Юра? — Сонно и мягко, прогибаясь, Аня едва ощутимо стонет. Кажется, процесс запущен и можно брать. Острый запах возбуждения, невъебенный вид и самая располагающая ситуация.  Он не ждёт, стягивает до бёдер мягкие штаны, слюну на ладонь, пару раз по твёрдому хую прогнать и наконец к ней. В узость и влажность, в нирвану и удовольствие…  — Ох, Юра! — Девушка вскрикивает, подушку сжимая от того, как муж входит бесцеремонно — не останавливается, а просто медленно идёт до упора, растягивая складочки, наполняя.  — Тише, маленькая, тише… Не заставляй пацанов слышать, как тебе хорошо подо мной.  Ещё сильнее её бельё в сторону, оттягивает ягодицу, любуясь проникновением и мучительно медленно назад… Грубый толчок обратно и снова назад. Всё по лучшим канонам — быстро, быстро, медленно. Мог ли представить, что откровенные разговоры с далёкими от их сексуальной жизни людьми, приведут к такому результату? Да никогда. Но открытие это было приятное, тут не поспоришь. Осознавать, что Аня пользуется популярностью, даже пусть у женатых, но мужчин из их же группы — льстило до невозможности, даже гордость вызывая. Ведь его и только его. Снова, раз за разом доказывает это, выбивая тягучие вздохи, вынуждая мокнуть до крайности и бесстыдно подаваться на член. Завтра косых взглядов будет не избежать да извинений за фривольности... Но ей хорошо и это главное.