Дарëному коню в зубы не смотрят

— Ох, Анечка… Что же ты творишь… — Затылком в неоновую стену, отбрасывая чёткую тень вдоль коридора. Она слишком близко, её слишком много. Ногтями по его напрягшейся шеи, поцелуй под кадыком, слизывая духи и табак. — Зайка, давай хотя бы в комнату зайдем? — Ладонями под кофточку и сразу на талию, хочет её отстранить, но получается только ласка. — Хочу тебя здесь, — поднимается на носочки, чтобы прошептать ему это на ухо и тут же лизнуть по заросшему месту прокола, — разве ты против? У Юры уже желваки ходят — всю свою выдержку вкладывает, чтобы не развернуть её, не прижать к кислотно-розовой стене и не завладеть здесь и сейчас. Она напрашивается, ходит по лезвию, извивается в его руках, буквально трётся всем телом словно кошка. Сложно это было игнорировать, из-за бездействия дрожали руки, член крепко стоял в чёрных джинсах, а головой же никак не мог прогнуться под это безумие. Капли разума и здравого смысла не до конца смылись алкоголем и соблазном от любимой жены. Это она здесь сходит с ума, а не он, она надралась как в последний раз и поставила на уши весь клуб — не он. — Поимей совесть, женщина… — Ломает. Её ладошки уже под футболкой, царапают напрягшийся живот и ведут всё ниже, к границе, которую если сейчас перейти — обратного пути не будет. — Поимей лучше меня, Юрочка! — Почти хнычет, губами по открытым ключицам, к его губам и мокро по нижней. Зализывает, так и просится… А он слабак. Не в силах перехватить её жаркие руки, остановить неприличные ласки. Слишком большое влияние оказывала её распутность, смешавшиеся запах её тела с алкоголем и тонкими нитками духов. Это вызывает слюноотделение. — Нас так увидят! — Последний шанс переубедить и точно потянет в ближайшую випку. До двери ведь осталось дойти совсем чуть-чуть, Юре ничего не стоит поднять жену на плечо, затащить в помещение и хотя бы элементарно скрыть от случайных взглядов. — Тогда, может, принять позу поинтереснее? — Улыбается в губы, расстёгивая пуговицу на штанах и тут же стекает вниз, на колени перед его непреклонным отказом, перед ломающим возбуждением. Дыхание перехватывает моментом — она свихнулась, а он позволяет. Всё ведь началось с безобидного желания отметить окончание первой части тура. Совершенно не в родном городе, ни разу не в своей стране, с десятком концертов за плечами, после одного из которых не прошло и пяти часов. Выбирали клуб чисто по наитию, доверились Бабурину с его «да мы там с ребятами, в девятнадцатом году…». Что они здесь с ребятами — лучше было не спрашивать, а вот самим попробовать очень захотелось. Взяли с собой самых скромных — не пьющего Кикира, стеснительного менеджера Лёху и Аню… Музыченко, видимо, слишком хорошего был мнения о своей жене, когда решил, что позволить ей самой распоряжаться своими дозами будет хорошей идеей. Бабурин утащил к стойкам с полуголыми девчонками, присел на уши по какой-то хуйне и Юра даже не мог виски глотнуть по-человечески — никак не выходило расслабиться. Всё в голове дурные мысли летали, одна хуже другой. Какие-то личные планы, планы группы и как всё это ставится под большой и жирный вопрос… Не только это, но лишь малая часть, не давали позволить месту и времени унести себя в нирвану. Один стакан, разбавленный наполовину льдом, следом до звёздочек вкусное пиво и в глазах потихоньку начинает мутнеть. Флэшбэки концерта вспыхивают на задворках памяти яркими пятнами, размазанными, словно кто-то снимал трясущимися руками. Вот Пашины стоны в микрофон, чёткий ритм от Димы, до грязи короткое платье жены… А потом обратно картинки из окна маршрутки — серые, кое-где заваленные снегом, поля. Огромные территории, всё новые города со своей, личной историей, где какая-то группа известных людей лишь гости, которых согласились принять на денёк. Как говорится в старой-доброй песне — мы к вам приехали на час. Это, кажется, стало их девизом. Вырывает из морока грубо, словно кота за шкирку, сообщение на телефон — Кикир и короткое «Братан, забери свою женщину…» бьёт по затылку битой. Ну вот — прошляпил. Юра даже не дослушивает бубнёж Бабурина до точки, подрывается с места и спешит примерно туда, где в последний раз видел Анечку и компанию. Закрутился, переборщил со свободой и теперь, кажется, придётся пожинать. Если уж Ане удалось довести обычно очень терпеливого, с уважением к ней относящегося, Сашу, то что говорить… Стадия шальной императрицы на поднятом рубильнике и тонкий, музыкальный Юрин слух уже улавливает повышенный голос жены. — Ты меня не понял?! Включай! — Тянет гласные лучше, чем в их песнях и Музыченко чуть интересом не захлёбывается. Кто на этот раз стал жертвой Анечкиного альтер эго? Поворот за угол, сквозь потную и упитую толпу и тут же на смех пробивает. Ну конечно, что можно было ожидать? Женщина, явно очень уверенно настроенная, за грудки держит диджея и отмахивается от Кикира как от мухи, который, пока ещё очень мягко, но старается отнять её руки от чужой футболки. — Ты не понял кто мы?! Врубай нормальную музыку, дятел! — Ей абсолютно всё равно, стоит на своём до последнего и, возможно, Юра сказал бы сейчас, что за это её так и любит, но не совсем располагающий повод. Удивительно, как охрана ещё не вывела на задний двор за покушение на работника заведения… — Зай, тебе песня не нравится? — Подходит к её полю зрения, скрещивая руки на груди и одаривая совершенно снисходительным взглядом. Бросаться её оттаскивать от бедного парня было бы глупо — испугается ещё, зарядит промеж глаз. — Юрочка! — Кричит на всю Ивановскую, моментально отпуская диджея, не забыв толкнуть легонько при этом и спешит к мужу. — Он не хочет то, что мне надо! Разберись, пожалуйста! — Зай, тут свой репертуар, не караоке. — Приобнимает за плечи подошедшую супругу, достойно перенимая весь удар на себя. Он-то к ней в таком состоянии привык — знает что делать, а вот проблем из-за этого не особо хочется. Гости столицы и не самые простые люди, устроили дебош — заманчивый бы заголовок вышел. — Он не хочет ставить твою музыку! Скажи ему, кто ты! — Тычет пальцем в диджея, ближе к мужу прильнув, точно под его подмышкой устраиваясь и блестящие глаза поднимает. Ну вот как можно было отказать? — Анечка, я уверен, он знает… — Ни черта не знает, Юра! Ну давай же, ну скажи. — Снова тянет звуки, выкручиваясь из объятий и тут же обратно прижимаясь к сильной груди. Не долго и голове закружиться от таких перемещений. — Пошли потанцуем? Или к бару? Давай куплю тебе, что захочешь, пойдём. Ловит благодарный взгляд Кикира, который наконец на диванчик опускается в надежде наконец-то заняться тем, ради чего и приходил — отдыхом. Аня, к счастью, перестаёт выкручиваться и уходит вперёд к танцполу. Музыка бьёт по ушам и казалось бы, можно уже устать от этого, ведь и сами варятся в такой обстановке почти каждый день, её же виновниками и являясь, но нет. Это другое. — Тут так тесно… — Снова к Юре, впечатываясь резко в его губы липким поцелуем. Вкус виски мешается с клубничным тоником, Аня моментально меняет всё на манер Франции, зализывая вину и лаская горячим языком его язык. Зубы почти стучат друг о друга, ниточка слюны соединяет их, едва Юра отстраняется, чтобы глотнуть кислорода… Горячая тётка. Что творит с ним — одному Богу известно, но это было лучше, чем нарваться на неприятности с охраной. — Танцуй, давай. — Усмехается, назад шагая и предоставляя пространство для её абсолютно случайных движений. Кривляется, смеётся сама с себя, глазками на Юре задерживаясь, дразня этим долгим контактом. Знает куда давить. Тонкая кофточка задирается, обнажая полоску кожи на животе и впалый пупочек, линии бюстгальтера просвечивают через материал… Всегда хорошо умела мужем манипулировать и сегодня не исключение. — Может угостим здесь всех? — Кричит через музыку, коготками Юре в кожу на плече впиваясь. Совсем словно не ощущала своих границ… А стоило только отойти на сорок минут. — Аня, нет. Никаких угостим, сейчас вообще в гостишку поедем. — Ловит её извивающееся тело, ускользала от него словно змея, но если не сдержать сейчас — неизвестно какая ещё идея посетит светлую голову. — Ты когда таким скучным успел стать?! — Впечатывается губами в щёку с колючей щетиной и ладони ему на ягодицы кладёт, сжимая. — Блять… Пошли в туалет, тебе надо освежиться. — Нет, давай ещё потанцуем, сними мне сторис! — Аня! — Повышает голос, но ничего особо не меняется, здесь все так вынужденно общались. — Ты же не хочешь проблем? Пошли со мной. Она не желает отклеиваться, обвила руками как обезьянка и качает головой из стороны в сторону. Грудь к груди, дыхание совсем близко и Юра бы возбудился, но безопасность дороже. Поднимает её под попу, вынуждая ещё и ногами себя обвить и ступает к ближайшему входу с тёмными занавесками. Ей это нравится безумно, тут же присасывается к шее, оставляя засос с красными точечками крови и хохочет. Было чувство, что совершенно спятила, но Юра стойко всё терпит, едва ступив за штору, тут же опуская супругу на твёрдый пол. Пускай чувствует под ногами почву, пока ещё не уснула в тёплых объятиях. Такое случалось — не часто, но и не так, что можно было бы забыть. В основном Юра отвечал за пьяные выходки, а Аня за тормозной путь, но когда земные полюса менялись, когда солнце вставало в фазу — происходила глобальная смена ролей. Аня умела и поругаться и уйти в агрессию и, как видно, отлично домогаться. Всё это скрипач понял ещё во времена их студенчества, когда случались моменты особой усталости, морального взрыва, когда ну вот либо сейчас, либо никогда. Совершенно отбитая, ёбнутая на всю голову, но Юра влюблялся каждый раз по новой, не переставая удивляться всё новым финтам и выходкам с филигранной ноткой абсурда. И вот сейчас, это всё, неизвестно как, но привело к тому, к чему привело и Аня стоит на коленях, надрачивая его член почти у самого лица и глядит невинным, но таким долгим взглядом… — Сумасшедшая. Что же тебе так приспичило, господи?! — Юра почти простанывает это, скорее от отчаяния, но и огромная толика возбуждения имела место быть. Несмотря на все протесты и предупреждения — кровь отлила от головы, следом за женой отключая соображалку. Кто бы мог подумать, что им так легко манипулировать. Прижалась, поцеловала где надо и уже стоит, несмотря на то, что мозг отлично улавливал опасность быть застуканными и это словно только больше распаляло, вынуждало адреналин гулять по крови. Её мягкий язычок касается головки и Музыченко в момент отлетает, не такая уж и плохая идея — насладиться минетом в коридоре клуба. Ласкает, обсасывает губами и снова языком… По уздечке, ладонью у основания сжимая и снова в рот, только глубже. С хитрым взглядом карих глаз, застеленных пеленой пьяного удовольствия. Уже рябило от яркого цвета светящихся стен, слух вечно в напряге — старался уловить чьи-то шаги сквозь беспрерывную музыку. Но всё это притупляла охуенная бархатистость ротика дорогой супруги. Она так старалась, так сочно сосала, что руки сами тянутся в её волосы, собирают хвост, помогают насаживаться. Зажмуривает глаза на мгновение, хочет поймать эту волну, которая заставила Аню стать инициатором разврата. Не сказать, что Музыченко был сильно удивлён такому повороту событий. Но точно быть уверенным в действиях этой женщины не являлось возможным. Представляется на миг, что они у себя дома, в своей личной комнате, за закрытыми дверями и язык её ловко обрабатывает… — Юра?! Чёрт бы их побрал… Где вас носит?! Голос Бабурина, словно ушат воды, вылился на голову. Он ведь сбежал от него после смски Кикира, даже не предупредив куда и зачем… Наверняка сердобольный друг уже весь клуб оббегал, хорошо ещё, что названивать не стал, только вибрации в кармане джинс не хватало, чтобы от неожиданности подпрыгивать. Хотя и так… Далее всё происходит слишком быстро, Юра успевает среагировать во спасение репутации и статуса приличных людей. Не то чтобы супружеская пара Музыченко отличалась своей консервативностью и скромностью, но палиться за минетом в считанных метрах от танцпола было бы верхом безответственности. И ещё ладно если бы кто-то из своих застал, но вдруг с Сашей ещё любопытные увязаться решат? Посему действует быстро — отстраняет Аню, член тут же в штаны убирая и даже не удосужившись застегнуться, тянет её с колен. — Что такое?! Всё же… — Тихо ты! — Шикает на жену, она, похоже, и не расслышала приближающуюся опасность. — Давай сюда! Ныряет в дверь, что от них всего в трёх шагах была и благодарит всё на свете, что оказывается открыто. Аню за собой утягивает, тут же за ней захлопывая последний их шанс не быть замеченными. — Мог бы так и сказать, что хочешь уединиться… — Создавалось впечатление, что девушка под веществами. Совершенно было плевать на все отвлекающие факторы. На Бабурина, на возможных свидетелей, на то, что теперь они в какой-то тесной и тёмной комнате, где из мебели только кожаный диван, бар во всю стену и стол из плотного стекла. Была одна цель — получить Юру всего и без остатка, чтобы подчинился, исполнил её желание быть безвозвратно оттраханной в любой желанной ему позиции. — Ты совсем с катушек слетела, да? — Улыбается, делая шаг назад и оглядывая с ног до головы. Уже прикинул где и как можно расположиться и переждать особо заботливую стадию Бабурина. — Я слишком соскучилась, зай. — Сбрасывает бархатный пиджак на подлокотник дивана и стирает с губ остатки помады вперемешку со вкусом любимого мужа. — Что сделать, чтобы ты взял меня прямо сейчас? — Шаг к нему, ладонями от шеи до груди проводит, откинув голову. — Продолжить сосать? — Ещё шаг, почти к стене его прижимая, прямо под потолочную лампу, чтобы мягкий свет их лица освещал. — Или самой раздеться и лечь? Только скажи… Теперь губы их в сантиметре от поцелуя, но она дразнит, не спешит дарить его. Как и Юра не торопится принимать её правила игры, но с каждым мгновением всё больше поддаваясь ей, как мягкий пластилин. — Может хочешь сегодня кончить в ротик? — Ближе и на носочки, почти у самого уха его это нашёптывая, руками опять по торсу и вниз, к расстёгнутым брюкам. — Слюна ещё не высохла на члене, да и я уже так намокла… Разрешаю тебе заляпать меня сегодня. — Блять, чтоб тебя! — Выругался, подхватывая жену под бёдра и тут же к столу. Усаживает напротив себя эту искусительницу, вставая меж её разведённых ног. Комната слишком изолирована — каждый рваный вздох друг друга слышат, почти пульс в ушах отдаётся… — Да, Юрочка! — Тянет, выгибаясь навстречу рукам и его горячие губы к своей шее ещё больше прижимая, оттягивая за волосы у самых корней. — Сделай это! — Ведёшь себя как… Неужели нельзя было потерпеть до гостиницы?! Возмущается с придыханием, а сам рывками её штаны тёмно-фиолетовые стягивает сразу вместе с тонким нижним бельём. Не было времени на церемонии. Стон высокий и протяжный по комнате разливается, стоит Юре войти в её горячее влагалище, придерживая за бёдра. Не дразнит, только чуть головкой смазку размазывает и сразу в неё до середины — и правда намокла слишком сильно от их долгих раскачиваний. Юра нависает сверху, осыпая нежными поцелуями губы и шею, выжимает из груди сладкие вздохи… Что не сделаешь для любимой женщины, лишь бы ей хорошо было, лишь бы угодить, предотвращая последствия. Юра боялся представить, что Аня бы ещё придумала, не находись он рядом в период её наивысшей жажды приключений. Но не так это было уже и важно, ведь ножки вокруг пояса, пошлости на ушко и противный скрип стола по напольной плитке. Добилась таки своего, а Юра и рад стараться.