Другое дело

      Гермиона Джин Грейнджер была патриотом. Она все также чтила Королеву, соблюдала законы Магической и немагической Британии. Однако даже у такой наивной дуры (а она себя считала именно таковой) был предел.       Подчиняться новым порядкам ни она, ни ее товарищи не захотели. Продавать свое лицо и себя — тем более. Устраивать же переворот им в голову не пришло, а потому троица решила покинуть Туманный Альбион.       Рональд отправился к своему брату Чарли, который до сих пор работал в драконьем заповеднике. Против величественных драконов, и природе подстать могучим ящерам Уизли ничего не имел. Глушь лесов, опоясанная высокими горами обещала всякое отсутствие репортеров, а нахваленный братом повар был пределом мечтаний рыжего парнишки. Убежище, в котором кормят и бесплатно показывают древних ящеров — о большем вратарь сборной Гриффиндора не просил.       Гарри решил отпраздновать окончание школы большим путешествием. Его манили дальние дали, а полный сейф никоим образом не ограничивал свободу передвижений. Взрослый маг стремился увидеть мир, пройтись по Парижу, отведать итальянской пиццы, и у Поттера не хватало мыслей и слов, чтобы выразить все то, на что он хотел посмотреть.       Гермиона понимала друзей. Оставаться в Британии и убегать от папарацци и дальше было выше ее сил. И нечего ей было делать на островах в ближайшие лет десять. Для волшебников, как оказалось — это не срок. Разумеется, если речь идет не об Азкабане, который даже в отсутствии дементоров оставался суровым местом.       Махнув на всё рукой, волшебница рванула к родителям в Австралию. И нет, она никому не стирала память. Как так можно с живыми людьми, которые тебя воспитали?! Разве так поступают с родными?       Остров, омывающийся Тихим и Индийским океанами был горяч. Теплый песок, море, солнечные ванны — с непривычки Гермиона успела обгореть, от чего кожа сходила некрасивыми лаптами. Неприятно, но так необычно. Через пару дней она наравне с толпой ходила в топе по пляжу и купалась в лазурной воде.       Грейнджер отрывалась по полной, словно стараясь наверстать упущенное. Она носила то платья, то штаны-шаровары, училась кататься на скейте и ловить волну, играть на музыкальных инструментах и флиртовать с ровесниками, а то и людьми постарше. И пока Гермиона заплетала бусины в косички, ее родители тяжело вздыхали. Девочка пробовала курить и пить, ярко краситься и поздно приходить домой после вечеринок.       Джин и Ден переживали, что дочь покатиться по наклонной с такой нездоровой тягой познать жизнь. Болезненное чувство гнало волшебницу вперед, и та заставляла себя бороться с синдром отсроченного счастья, который сформировался — спасибо мудрым педагогам и Темному Лорду в частности! Всю сознательную жизнь Гермиона как будто и не жила, а только готовилась к будущему. Вот найдет она чудовище и все будет хорошо. Вот спасет друга от беглого преступника и заживет. Вот вытерпит Турнир и поговорит с Виктором Крамом. Вот… Сколько было этих «вот»? Не счесть! А что сейчас? А сейчас она бросалась из крайности в крайность.       А еще Гермиона скучала по друзьям. Гарри присылал с Критчером — домовиком дома Блэк — открытки из совершенно разных мест. Египет, Норвегия, Тайланд… Мотало не только ее, и это успокаивало девушку. Герм могла бы завидовать Рону, чьи послания были из только румынского заповедника в противовес Поттеру. Но между строк и у него проскальзывало что-то безбашенное. Он писал длинные письма про драконов и природу. Но попадались мысли и про дебилов-драконологов, которые были отморожены и отбиты наглухо.       «Эти болваны полезли в пещеру к Скальной Малокрылой! Ты представляешь? И меня, черти, не взяли!» — гласила мысль где-то в середине письма.       Гермиона поджала губы, которые разъезжались в улыбке. Что ж, Рон тоже был абсолютно ненормальным. Наверное, она бы тоже обиделась. И прокляла чем-нибудь.       Жизнь с родителями в обычном доме нравилась Гермионе. Для нее было в новинку зажигать плиту от электроподжига, включать свет не произнося «Люмос», а щелкая выключателем. Проводя в Магическом мире большую часть времени, она практически забыла, что значит быть обычным человеком.       Палочка лежала в сумке расшитой бисером, и Гермиона терпеливо не трогала ее, проверяя свой запас прочности. Ей неимоверно хотелось что-то доказать. Но кому? Что-то проверить. Но зачем? А между тем на полях газеты появлялись вязи рун, которые девушка наносила задумавшись над кроссвордом. Руны на пыльной поверхности, в ванной на стекле. В конце концов магия стала проявляться по щелчку пальцев: восстановить разбитую чашку, включить свет в комнате, убрать грязь, зажечь свечи… Она могла перестать думать о магии, но та никуда от этого не испарялась. Волшебство все также струилось у нее по венам, а мятежный дух, закаленный в переделках и битвах просил: «Вернись…» Может Грейнджер и хотела перестать магичить, но руны-то были другим делом.       Через пару месяцев после своего бегства Гермиона заметила появляющееся отвращение к постоянным солнечным дням. Потом пришла скука по дождю, а после неимоверно захотелось побывать в родной Британии. Прогуляться по Пикадилли, взглянуть на Тауэрский Мост и проведать дом 12 на Площади Гриммо.       Товарищи по ОД, с которыми Гермиона поддерживала вялую, но стабильную переписку, не рекомендовали появляться на островах. Активно шла дележка власти, Светлая сторона ожидаемо раскололась, ожесточенные дебаты вот-вот готовы были перейти в стадию агрессивных переговоров. Появление одного из Золотой Троицы вызвал бы ажиотаж и, будем откровенны, каждая из сторон попыталась бы заполучить к себе в стан такое преимущество.       — Отметаем Британию, — едва недовольно произнесла Гермиона, погружаясь в пучины Интернета в поисках чего-нибудь подходящего.       По правде, после нескольких месяцев проведенных в Австралии, Гермиона не рассматривала всерьез вариант с Туманным Альбионом. Встреча с репортерами не сулила ничего хорошего, а чопорность англичан, которая стала заметна на фоне веселых австралийцев, вызывала оскомину. Хотя и эти балагуры надоели. Хотелось чего-нибудь… средненького?       Именно в поисках этого «средненького» Геримиона проводила свои дни. Раскованность и сдержанность — крайности! Отыскать нужное удалось спустя пару дней. И не без помощи родителей, которые внимательно выслушали весь список «хотелок» своей дочурки.       — Форкс, — пожал плечами Ден, облокотившись о холодильник со стаканом апельсинового сока в руке.       — Нет! — Джин расширила глаза в возмущении.       — Что за Форкс? — спросила Гермиона, почуявшая запах приключений.       — Штат Вашингтона… — начал было отец девушки.       — И всего пять солнечных дней в год! — возмутилась Джин. — Бескрайний леса и горстка народа. Это даже городом сложно назвать! Деревня!       По мере того как женщина выговаривала мужу аргументы, глаза Гермионы зажигались тем самым огоньком. О! Родители хорошо знали этот исследовательский интерес.       Ден по мере озвучивания доводов улыбался все шире и шире, а под конец кивнул жене на дочь, которая быстро что-то печатала на компьютере. Мужчина был хорошим родителем, поэтому знал свое дитё как облупленное. Попробуй только запретить и привести довод, что это ей совершенно не нужно… И да, нужно будет все-таки забрать свой выигрыш у супруги, но потом, когда Миона уедет.       — Хмарь триста шестьдесят дней в году, население пять тысяч… Мечта! — заключила Гермиона, не замечая перемигиваний родственничков.       — Заодно с дальней родней познакомишься, — заключил Ден, шумно отхлебывая из стакана.       Гермиона на полном серьезе кивнула и «зарылась» в Интернете, совершенно не замечая, как высунула кончик языка от усердия. Что ж, настала пора проснуться заучке-Грейнджер.