Тьма.
Она обволакивает тело, дурманит мысли и заставляет кричать. Громко, пронзительно, израненной птицей взмывая к грозовым тучам. Если бы только у охотника были крылья, столь же прекрасные, как у старого знакомого… Сяо помнил их мягкий шелест, грациозность движений и милосердие юношеского взгляда.
Он помнил больше, чем заслужил. Вот только то был давно не юноша, а мягкость была поразительным обманом, отличаясь от собственных ран лишь божественной чистотой. Руки спасителя по локоть в крови Богов, заразительная светлая улыбка, и перепачканные нагие ступни. Если у Сяо и были крылья, они сгорели с настоящим Алатусом в далёком прошлом.
То было так давно, что кажется очередным ночным кошмаром.
Сознание охотника, ослабевшее после тяжелого боя, с каждым шагом затуманивалось болью. Ритм сердца, опьянённый желанным спокойствием, набатом бил в голове, пока щёки омывались алым. Капли стекали по волосам, оседая отвращением на бирюзовых слипшихся прядях, омывали скулы и капали с подбородка. Собственная ладонь, державшая орудие убийств, вяло волочила по земле нефритовое копье, дарованное ему господином. Нет. Его Богом, Властелином Камня и… наставником. Сяо слепо видел в нём спасителя, даже стоя на пороге гибели, занося дрожащую ногу над обрывом, полным демонов. Он бы прыгнул, стоит лишь приказать.
Ты только посмотри, на что я готов.
Его подкосило вновь. Тяжелый воздух оседал мерзким привкусом на языке, вынуждая плеваться. Запах горелой травы, остатков демонической энергии и собственноручно перепаханной земли, чернеющей под ногтями. Всё ещё жив, не так ли? Копье Сяо никогда не знало жалости, сам он не питал милосердия к поверженным врагам, опираясь на свои неизменные принципы. Сяо — Якса, последний в своём роде, не обезумевший от голосов, не познавший слепой вражды к сородичам. Последний защитник Властелина Камня, истерзанный отголосок в мокром болоте, отвечающий за покой невинного мира.
Был бы это конец? Такой желанный, растянутый на века борьбой, в которой нет победителя. Никто не узнает о его сражениях, ему не будут возносить молитвы, подобно другим адептам. Сяо — охотник на демонов, пустивший тьму в своё израненное тело. Изгнан во мрак, во благо земель Властелина Камня. Почему же тогда очередной крик застрял хрипом в горле, пока дрожащие пальцы сжимают сверкающего Коршуна? Пыль, осевшая глубоко в ноздрях, слабое биение сердца и очередное тошнотворное помутнение. Колонны, всего в нескольких шагах от постоялого двора, оказались намного дальше, чем думал Якса. Разве он не готов уйти? Если бы Моракс узнал о подобных мыслях — был бы он разочарован? Будет ли его янтарный взгляд полон отвращения?
Порывистый ветер проникал под некогда светлое одеяние, колыхал спутанные пряди, толкал в спину. Сяо упал на колени, склонив тяжёлую голову к земле. Лбом он ощущал слабую пульсацию артерий, глубоко под владениями Бога, которому служит с преданностью который век. А может это был его слабый пульс, отдающий прямо в чёртов мозг. Маску Яксы, идеальную со всех сторон, словно только что воссозданную самой Селестией, украшало несколько алых следов битвы. Если бы не это — она могла быть совершенной. Картину портил её владелец, тяжело глотающий пыльный воздух, сжимающий желтоватую траву в дрожащих кулаках.
Боль.
Его спина мелко дрожала, уставшие мускулы пылали, перекатываясь под бледной кожей. Он испачкал землю алым, испачкал своим демоническим существованием, каждым своим неслышным шагом, несдержанным болезненным шипением. Небеса Сяо окрашивались красным, затягивались крепчайшими нитями по запястьям, окутывали шею. И в миг, когда собственная ладонь тянулась к совершенству, лишь бы завершить начатое, он услышал спасительную мелодию. Звук, под стать божеству, исполняемую сию нежную песню.
Дрогнувшие пальцы замерли в ожидании, морщинка меж бровей постепенно разглаживалась. Каждая нота, донесённая Мондшадтским ветерком, столь незатейливым и свободным, как их юный Архонт, отдавалась приятной негой по уставшему телу. Сяо отчётливо слышал их все, ведь они были адресованы лишь одному существу — заблудшему Яксе, который почти сбился с пути. Если прислушаться, можно услышать звонкий голос барда, смешанный со звуками флейты. Тьма отступала.
«Сяо» — шептал ветер,
«Борись, Сяо!» — наставлял он.
— Сяо! — Ветер прижимал его к земле, втаптывал в мягкие подушки. Стоп. — Сяо! — Продолжал звучать настойчивый мальчишеский голос, тормоша Адепта за плечи. — Проснись, Сяо!
Он уснул? Значит всё это — не более, чем очередной кошмар? Сяо глупо моргал, окончательно сбрасывая лапы Морфея. Майка прилипла к спине от пота, горло хрипело от недостатка влаги, а взгляд отказывался фокусироваться в полумраке. Сверху на нем восседал белокурый мальчишка, бесстыдно прижимая к дивану обнаженными коленями.
Какой, к чёрту стыд, когда происходит такое?
— Итэр? — Промямлил Адепт, хватаясь за талию парня, как за спасательную соломинку. Глядишь, сломается и она. Мальчишка болезненно зашипел, лишь сильнее цепляясь за напряжённые плечи своего знакомого. — Что ты…
— Архонтов ради, Сяо, — приглушённый голос Итэра медленно приводил парня в себя. Смущённый студент недовольно ёрзал, но не пытался убрать чужие ладони со своей талии. Чувствовал жар, но не смел опустить дрожащие руки. Не был уверен, что
можно. — Мне больно.
Он ведь был такой же сонный, с перекрученной спальной футболкой, растрёпанными светлыми волосами и сладкой аурой потревоженного сна. Якса недовольно втянул воздух, ощущая кончиком языка аромат чужих сновидений. Пальцы, до боли сжимающие талию студента, тут же отпрянули, сопровождаясь шумным вздохом Итэра. Мальчишка потирал собственную талию, болезненно морщась.
Нельзя, нельзя, хочется.
— Ну и хватка, — прошептал Итэр, с опаской поглядывая на лестницу. Своим шумом они могли разбудить Люмин, а ведь она недавно вернулась с подработки. Пусть ей снова ко второй паре, девушке стоило больше отдыхать. — Я думал, ты шутил насчёт своих снов.
— Извини, — тут же прошептал Сяо, прикрывая светящиеся глаза ладонью. Тяжелый вздох, сонное ёрзанье Итэра и весёлый смешок последнего. Мальчишка смущённо улыбался, пока не пришлось заразительно зевнуть. Часы на тумбе мигали неоном, оповещая о раннем пробуждении. За окном раздался звук потревоженной соседней овчарки. — Это была плохая идея.
Итэр сонно потёр глаза, снова зевая. Парень под ним больше не дрожал, как в припадке, не дышал загнанным животным, и не хмурился сквозь кошмар. Вместо этого Сяо стыдливо прячет взгляд, дышит ртом и боится вновь прикоснуться к юноше. Навредить, случайно поранить, или ещё хуже. На шее Сяо пульсирует вена, он убирает бирюзовые пряди со лба, и смотрит перед собой. Долго, настойчиво, изучая Итэра, пытаясь понять мотивы человека. И Итэр, будучи ещё с первой встречи под гипнозом этих глаз, смущенно улыбается. Нет, он ни о чём не сожалеет. Синяки на талии пройдут — это всего лишь тело. Но когда ещё будет такой момент?
Это ведь
слабость.
— Что тебе приснилось? — Интересуется студент, медленно опуская пальцы на майку Сяо. Взгляд нехотя цепляется за цветную татуировку на плече хмурого парня, подсвеченную лунным светом. Когда-нибудь он наберётся смелости спросить, что она означает. А пока, под ним задумчивый Сяо с последствиями ночного кошмара. Адепт ведь не просто так говорил об этом. Напоминал, что будет не лучшим гостем, а Итэр всё прослушал. Снова.
Итэр старался запоминать, честно. Но, каждый раз ловил себя на глухом любовании внешностью Сяо. Запоминал, какой рукой он убирает пряди за ухо, умилялся кривизне бровей и скрытой силе в его теле. И вот сегодня Итэр ощутил часть сил на себе, пожиная плоды ноющей болью на талии. Но ведь кошмары Сяо были намного больнее, правда? Итэр искренне хотел помочь.
— Это не важно, — отмахнулся Сяо, потирая пальцами переносицу. Стыдно признавать, но компания Итэра помогала. Кошмар ведь не просто так сменился реальностью, потеряв любую значимость. И всё из-за человека? — Ты спустился из-за меня, да?
— Не мог же я тебя оставить, — прошептал Итэр, прислушиваясь к окружающим звукам. На кухне шумел старый холодильник, за окном лаяла собака, отчётливый стук собственного сердца заглушал. Они не разбудили Люмин — это уже радует. Студент попытался поправить перекрученную футболку, неловко смущаясь под изучающим взглядом. Светлые пряди спутанными волнами перекинулись через плечо. — Ты как, нормально? Мы допоздна писали диплом. Неудивительно, что приснился разный ужас. Не стоило смотреть ту документалку.
— Не беспокойся, — прошептал Сяо, опустив ладонь на талию парня. Всего на мгновение, но даже этого хватило для болезненного вздоха студента. Адепт тут же отвёл пальцы в сторону, потянувшись на сползшим одеялом.
Нельзя. Кто бы мог подумать, что сегодня он уснёт в чужом доме, на мягком диване. Неловко. Отвратительно неуместно. — Итэр, всё нормально. Ты можешь идти.
— Ты совсем как Люмин. — Сяо вопросительно выгнул бровь, замечая дрожащие пальцы Итэра на своей шее. Это было приятно. — Говоришь не беспокоиться, а потом… — Парень чуть наклонился, всматриваясь в удивлённые глаза. — Поправь меня, если я не прав, но это происходит всё чаще.
— Чаще, — шептал Адепт, расслабляясь. В последние недели они сблизились. Возможно, даже сильнее, чем просто знакомые. Пальцы Итэра уверенно оглаживали выступающую вену, успокаивая, завлекая за собой. Сам он заразительно зевнул, ничуть не смущаясь своего вида. — Иди спать, Итэр.
— Двигайся. — Тихо проговорил студент, пытаясь слезть с Сяо и устроиться под боком. — Знаешь самое лучшее средство от кошмаров?
— Хорошая драка? — Съязвил Адепт, тяжело выдохнув. Нет, ну правда. Почему бы Итэру просто не пойти наверх, пока Сяо в тишине дождётся утра.
— Нет же. Когда я был маленьким, у меня иногда были похожие, кхм, приступы. — Итэр улыбался, наконец-то устроившись на чужом плече. Сяо был тёплым после сна, совсем немного разморенным и чертовски напряжённым. — Я помню, как мама обнимала меня, шептала приятные слова. Сяо, можно тебя обнять?
Адепт, крепко держась за край одеяла, тяжело вздохнул. Итэр слишком близко, пахнет чертовски вкусными снами, и не видит опасного монстра перед собой. Если бы случайный прохожий спросил его о хмуром Сяо, в чём причина такой скрытности, студент бы лишь удивлённо моргал, отрицая действительность. Сегодняшний вечер не стал исключением, даже из-за неуместного кошмара. Напротив — он стал тем самым пинком, во имя дружбы.
Дружбы ли?
— Сяо? — Отвлёк его от настойчивых мыслей шепот Итэра. Изучающий карий взгляд замер на скуле Адепта, не решаясь подняться выше. Он ведь только что смотрел на его губы, да? О чём ты только думаешь? — Если тебе это противно, я…
Итэр попытался подняться с места, выскользнуть из-под тёплого одеяла. Он снова был тем неуверенным мальчишкой, когда дело доходит до отказов. Но Адепт думал иначе, поворачиваясь набок и прижимая удивлённого парня к себе. Диван противно скрипнул пару раз, пока студент устраивался удобнее под одеялом. Обниматься с Итэром жарко и неожиданно приятно. Его светлые волосы щекочут лицо Сяо, веселые смешки теряются в районе шеи, а дрожащие пальцы несмело поглаживают чужую спину. Впервые, за столь долгое время, Сяо хотел довериться. Возможно, больше, чем было дозволено.
Итэр совсем немного наивный, доверчивый и честный. Но каждый раз, когда его взгляд замирает на Люмин, уставшей после смены, Сяо разом понимает все причины, из-за которых решил поверить этому человеку.
***
Лжец.
Ведущая новостей, в этот раз темноволосая женщина, неизменным голосом рассказывала о произошедшем. На одной из южных улиц Ли Юэ взорвался частный магазин, есть жертвы. Мягкие внутренности игрушек ещё долго будут находить в подворотнях. С самого утра Катерина зачитывала сводку, ненароком поинтересовавшись, не причастен ли к этому Одиннадцатый Предвестник. Тарталья, бегло просматривая надоедливые бумаги, кивнул, милейше улыбаясь.
Господин Синь Уй имел дурную славу, в виду последних событий. Его информации было всё меньше, качество фотографий отвратительно. Что мог разглядеть Тарталья на смазанном снимке, кроме как спину консультанта исторического музея? Что он держал в руках, с кем общался, как смотрел на собеседника? Почему он был не один? Почему
он?
— Он взял отпуск, — задумчиво говорил Чайльд, спокойно отпивая сладкий кофе. Стопка бумаг на столе вновь делилась на две. — Просил не беспокоить.
Катерина, отгоняя глупое сожаление, продолжала читать новости. С каждым словом голос девушки отдалялся, уступая место бархатным аудиозаписям. В левом ухе жужжал наушник, пока Чайльд выписывал особо запоминающиеся моменты на отдельный листок. Фразы на родном языке смешивались с иностранными словосочетаниями: the lord of the stone was inhuman, открытие филиала в четверг, murder on Saturday. Спустя какое-то время, личная помощница напомнила о частных встречах, оставляя Предвестника наконец-то одного.
Вдох, выдох,
отрицание.
Тарталья — искусный
лжец. А ещё он прекрасный стратег. Любая задумка имела логическое завершение, достигнув цели. Иногда цель себя оправдывала, соглашаясь на компанию Предвестника, а иногда лаконичный отказ рушил всё. Чайльд не мог обижаться, ведь Чжун Ли не его собственность. Он — личность, живой человек, со своими потребностями, и чёрт возьми, легальной работой. Порою Тарталья ловил себя на глупых пожеланиях «спокойной ночи», прежде чем стереть всё подчистую. За всю их короткую беседу, запоминающимся было лишь фото из пыльной книги, в качестве доказательства собственных слов. Тарталья проспорил поход в ресторан «Народный выбор». Да и то, Чайльд смотрел лишь на длинные пальцы мужчины, придерживающие край листа, думая о глупостях. То же самое происходило и сейчас, пока в левом ухе изредка звучал голос историка.
Экран смартфона засветился раньше, чем появился звук оповещения. Одновременно с этим мелькнул значок электронной почты на рабочем ноутбуке. Тарталья, устало потирая висок, громко цокнул языком. Конечно, кто же ещё. Будь она неладна.
«Дорогой Чайльд, доброго времени суток.
Надеюсь, даже ночью ты помнишь о приказах нашей Великодушной Царицы. Но, даже если ты забыл, расслабившись в тепле Ли Юэ, спешу напомнить — гнозис сам не найдётся. Не мне ли тебе говорить, какой может быть Царица в редкие моменты разочарования. Будь хорошим мальчиком, докажи преданность своему Архонту.
Снегири донесли весточку — ты вышел на информатора. Не упусти его, иначе мне придётся вмешаться. Твои методы всегда отличались особой… жестокостью. Не подведи, Чайльд, всё ещё Одиннадцатый Предвестник Фатуи.
P.S. Уберись за собой перед отъездом.
— Прекрасная Леди.»
Крышка ноутбука скрипнула под напором крепкой ладони. Хлопок, приевшееся дрянное сквернословие, скомканная диванная подушка летит в окно, звук разбитого стекла. Не рассчитал силы, снова. Тарталья тяжело дышит, пристыженный очередным сообщением Синьоры. Пусть женщина и была старше по званию, но всегда смотрела на Чайльда свысока. Даже сейчас, вспоминая фразы короткого сообщения, Предвестник чётко представлял её изогнутые губы, насмешку в собственном прозвище.
«Чайльд» всегда звучало по-детски наивно.
— Иди к чёрту, ведьма!
Тарталья давно не загнанный ребёнок, случайно потерявшийся в пугающей Бездне. Он — умелый боец, прекрасный манипулятор и безумец, когда дело касается ноющей боли. Чайльд любит доставлять страдания другим, наблюдать, словно за муравьями, отставшими от идеального строя. Аякс привык к побоям ещё в академии, сделал их своим козырем. Кто бы в здравом уме догадался о силе, скрытой за личиной обманчивого обаяния. Чаще всего противниками были постарше, решив, что Аякс будет лёгкой добычей. Правда, из-за углов подворотни они выползали со сломанными пальцами, окрашивая снега родины алыми красками.
Чайльд самый настоящий обманщик.
Раскинувшись на прохладной кровати, Предвестник всецело растворился в далёких мыслях. Но осенний ветерок, найдя лазейку в разбитом окне отеля, решил иначе. Рубашка Чайльда закатана по локти, пальцы мелко дрожат от злости, мурашки поселились на его запястьях, опасно поднимаясь к вздымающейся груди. Голос историка в наушнике, окончательно добивая за вечер, приятной негой звучит в ушной раковине. Заслужил ли он подобное? Нет, нихера не заслужил. Тарталья снова испачкал руки, но исправно убрал за собой, как послушный мальчик.
Мерзко, противно, но так качественно.
Звук оповещения пиликнул на телефоне, вынуждая подняться на локтях. Раздосадован, напряжен, и через пару минут — уничтожен окончательно, Предвестник повернулся набок, подпирая голову рукой. Помятая бордовая рубашка натянулась на уставшей спине. Чайльд дёрнул запястьем, позволяя ему свисать с кровати, отгоняя фантомные боли в пальцах. Но, заинтересовавшись очередным оповещением, быстро разблокировал смартфон. Голос в одиноком наушнике понизился до шепота, периодически затихая и вновь радуя слух.
— В быстро сдёрнутых перчатках сохранился оттиск рук, — Чжун Ли говорил мягко, словно напевая песню. На местном языке всё казалось куда загадочнее, но
Аяксу была знакома сама мелодия. Что-то далёкое, но такое родное. Тарталья, сперва промахнувшись по иконке приложения, даже перестал злиться на Ведьму. Руки покрылись колючими мурашками, глаза загорелись ожиданием. Голос историка затих, пока загружалось видео, отснятое мягкой игрушкой мгновениями ранее. — Чёрный креп в негибких складках очертил на плитах круг.
Последние слова с небольшой задержкой прозвучали в ухе парня. Тарталья, всё так же опираясь щекой на напряжённую руку, вздрогнул. Консультант музея не был дураком, мог предугадать все его наводящие вопросы, заранее пресекая попытки узнать о Властелине Камня. Каждая фраза сводилась к обсуждению драгоценных камней, иностранных настольных игр, и чёрт возьми — истории. Порою Чжун Ли говорил о вине, горько всматриваясь вдаль, прежде чем предложить провести день «с пользой». Тарталья негодовал — какая может быть польза от перебирания книжек, когда за окном растут современные многоэтажки, окутанные проводами улиц.
Не веди себя, как
дед, Чжун Ли.
Оглядываясь на задумчивого историка, разум Чайльда отказывался вникать в напечатанный текст, всецело зациклившись на мужчине напротив. Тарталья научился различать радость по его глазам, восторг по лёгкой улыбке, и грусть по пожиманию плечами. Фатуи видел — его умело водят за нос, забивают голову чем угодно, но не оговоренной контрактом информацией. Где обещанные сведения? Где, в конце концов, не озвученное пожелание второй стороны?
Вот только видео, загрузившись, вновь всё расставило по местам. Чайльд шумно выдохнул, соскользнув с руки на подушку. Влюблёнными глазами он смотрел на объект лживого обожания, ощущая покалывание в районе сердца. Это — неправильно, бессмысленно, и, скорее всего — путь к фатальной неудаче. Но, может быть, Аякс достоин?
— В тихой мгле исповедален, робкий шёпот, чья-то речь. — Пропел Чжун Ли, держа на пальце светящуюся кристальную бабочку. Тонкими лапками она цеплялась за фалангу, пока вокруг мужчины летали остальные, то и дело задевая тонкую ткань спального халата.
В полумраке комнаты, янтарный взгляд историка был обращён в сторону окна, влажные волосы разметались по спине, скрытой за однотонным шёлком. Тарталья, сползая с кровати, на ощупь искал коробку с вторым наушником. Пальцы натыкались на рабочие бумаги, в пылу сброшенные на ковёр, на перечёркнутые карточки агентов, ушедших «в отпуск» по личным причинам.
— Ну же, быстрее! — Шумел Чайльд, усаживаясь на диван. Он следил за каждым жестом, пытаясь понять чувства Чжун Ли. Мужчина задумчив, безумно красив и безмерно одинок. Мог бы Тарталья предложить завтра встречу, пускай и без повода? Мог, хотел — предложит.
Архонт, давно отдавший власть людям. Есть ли Мораксу место среди смертных?
— Строгий профиль мой печален, от лучей дрожащих свеч. — Кристальная бабочка зацепилась за ухо историка, щекоча лапками. Чжун Ли, игнорируя существо, лишь горько улыбнулся мыслям. Чайльд, испытывая настоящий восторг, вновь заметил знакомое свечение. Значит, это были не игры влюблённого разума. Кончики волос Чжун Ли действительно светятся, обрамляя бледноватое лицо. — Я смотрю игру мерцаний по чекану тёмных бронз…
Моракс повернулся к мягкой игрушке, потянулся к ней янтарными пальцами, склоняясь ближе к кровати. Бабочки, заметив беспокойство хозяина, кружились вокруг, пока камера пришла в движение, поднимаясь на уровень лица мужчины. На Тарталью смотрел не человек, а нечто возвышенное, совершенное. Божество?
— Чжун Ли, — прошептал Тарталья, в неверии ероша свои рыжие волосы. Предвестник мелко дрожал, наконец-то понимая — всё это время настоящим лжецом был Чжун Ли. Кадык невольно дёрнулся от страха. Смартфон в руке опасно затрещал. — Неужели ты?
— И не слышу увещаний, что мне шепчет старый ксёндз, — мягко пропел лжец, приподняв подбородок выше. Даже так, он смотрел на Чайльда сверху вниз, прожигая насквозь. Всё это время, наставляя, подсказывая и так искусно обманывая — Моракс был на расстоянии вытянутой ладони. А мог бы быть
ещё ближе.
— Всё это время, это был ты? — Тарталья задыхался от острых ощущений. Обида и разочарование обвивались вокруг шеи, пока слишком явное согласие на сотрудничество разрывало путы. —
Ты?!
— Все грехи в его вопросах так наивны и просты, — губы Чжун Ли растянулись в мечтательной улыбке, пряди у лица стали светлее. Ошарашенный Тарталья отбросил телефон в сторону, не рассчитав силу. Это уже второй за месяц, третий по приезде в Ли Юэ.
Чайльд потянулся к жужжащим наушникам, намереваясь выбросить и их куда подальше. Но последние фразы, пробудили иные чувства, отличные от обиды и разочарования. В себе, конечно же. Как можно разочароваться в Совершенстве?
— Ад теряет обаянье, жизнь становится тиха, — Моракс, подобно старому дракону, тихонько зарычал. Мотыльки, доселе беспокойно летавшие вокруг, спрятались по углам комнаты. Чайльд, ощущая неподдельную дрожь в коленках, снова пал на многострадальный диван. Животный страх, понимание, слепое принятие ситуации. — Но как сладостно сознанье первородного греха…
Чайльд-Тарталья, Одиннадцатый Предвестник Царицы, глупо влюблён в тысячелетнее Божество. Скорее всего, безответно. Наверняка — безответно.
Шестерёнки, до боли в висках работающие в голове, выдали новый идеальный план. В номер постучали, спрашивая, всё ли в порядке. Всё ли у Вас хорошо, господин плохой?
Пятница начинается сегодня. Аякс получит ответы, Чайльд — гнозис.
