Держи рот закрытым

На следующий день Чимину удалось прийти домой пораньше и уснуть где-то около восьми вечера. Точнее, отключиться, так как от недосыпа в голове немного туманилось. Именно поэтому его подкинуло в четыре утра, все еще сонного, со слипающимися глазами, но без возможности уснуть обратно. Повертевшись немного, он все-таки сдался и решил выйти ненадолго на балкон, подышать свежим сентябрьским воздухом. На улице висела его любимая тишина, которую можно услышать только глубокой ночью в спальном районе города, вдали от шумных улиц. Чимин улыбнулся луне и повис на перилах, шумно вдыхая и выдыхая, наслаждаясь моментом. - Ты че там, подыхаешь, чтоль? Последний дух испускаешь? – послышался низкий голос совсем рядом, от чего у Чимина сердце пропустило удар от страха и неожиданности. В четыре утра точно не ждешь, что кто-то будет к тебе обращаться на балконе на двенадцатом этаже. - Фу, блять! - в сердцах воскликнул Чимин, поднимая руки за голову, затем опуская их к груди, чтобы понять, бьется ли еще его главный орган, или уже все. – Придурок, что ж ты так пугаешь? Я действительно чуть последний дух не испустил. Юнги в ответ лишь хмыкнул, подошел почти впритык к деревянной перегородке и заглянул на соседний балкон. Сосед уже успел отойти от испуга и снова навис на перилах, уткнувшись взглядом в пустоту улиц и горящие одинокие фонари. Его профиль четко виднелся на фоне немного подсвеченного миллионами лампочек мегаполиса неба, создавая картинку, которую очень хотелось запечатлеть на фото. Опущенные на перила локти, немного согнутая спина, растрепанные волосы, чей ярко-рыжий цвет все еще можно было рассмотреть, даже в этой полутьме. Маленький носик и эти пухлые губы, к которым так давно уже хотелось прикоснуться… Юнги помотал головой, стараясь избавиться от наваждения и этих дурацких мыслей. Чимин даже не заметил, что тот на него смотрел, все так же уставившись куда-то вдаль. После вчерашнего разговора он больше не боялся встретить соседа на балконе, и теперь спокойно наслаждался ночной тишиной. Ему не хотелось разговаривать, в большинстве потому, что из уст Юнги вряд ли вырвется что-то стоящее и нормальное, а на выслушивание матов и дурацких подколов настроения не было ну вообще. Юнги ничего не сказал, а просто сел на пол, как сосед вчера, прислонившись к деревянной перегородке. Некоторое время они молчали. Парень все пытался найти тему для разговора, но в голове было необычно пусто, лишь кружились странные обрывки мыслей, которые он вряд ли смог бы сейчас сформулировать, и образ профиля Чимина на фоне ночного неба. Это ему, походу, теперь будет сниться. - Почему не спишь так поздно? – неожиданно для них обоих разрушил тишину Чимин. Он и не хотел разговаривать, но, почему-то, молчание неприятно било по ушам, хотя еще несколько минут назад оно было более чем уютным. - Для меня это время как раз заебись. Я редко сплю ночью, - протянул Юнги, внимательно наблюдая за половинкой луны, которая только что выглянула из-за туч. - Почему? – Чимин поднял ладони и положил на них лицо, продолжая упираться локтями в перила. - Работаю, - отмахнулся темноволосый, переключая внимание на быстро летящие по небу небольшие обрывки туч. Почему-то хотелось улыбаться. Чимин в недоумении поднял голову с ладоней и удивленно уставился на деревянную перегородку, из-за которой исходил этот низкий голос. Словно он мог рассмотреть сквозь нее и понять, это шутка такая или сосед говорит правду. Почему-то в голове Чимина он всегда был пустоголовым говнюком и транжирой, проедающим деньги родителей и сидящим на их шее. Да и не замечал Чимин никогда, что тот работает, наверное, именно потому сейчас это звучало, словно глупая шутка. - Неожиданно, - только и смог выдавить из себя Чимин, немного отойдя от шока. - Что? Что я ночью хуярю? Рыжий скривился. Он никогда не был против матов, сам часто их использовал, но вот когда они звучат постоянно, по делу и без, это немного раздражает. - Что ты в принципе хуяришь, - он, конечно же, не скажет Юнги о своем недовольстве. Деревяшка, отделяющая их друг от друга, совсем тоненькая, сосед снесет ее без лишних усилий, а Чимин не самоубийца, чтобы вот так легко затягивать петлю на своей шее. В этот момент он почему-то опасливо глянул вниз, в голове промелькнула мысль, что с двенадцатого этажа лететь довольно далеко, да и шансов выжить никаких… - Хорошего же ты обо мне мнения. Думаешь, я уже совсем последнее хуйло, которое вообще родителей и себя не уважает? – почему-то в этот момент было обидно. Чимин благоразумно прикрыл рот рукой, боясь, что его болтливый рот сейчас выдаст абсолютно все, что он думал о соседе. Если это произойдет, то этой бедной деревяшке точно быть выбитой, а самому Чимину летать с двенадцатого этажа. Ну, или, по крайней мере, ходить с фингалами. Он и сам не знал, почему сейчас так думает, ведь сосед, по сути, ничего плохого в последнее время не сделал ему, даже ко всему произошедшему подошел спокойно, словно отмахнулся. Да и раньше никогда в сторону Чимина руки не распускал, в общем. Но парень все никак не мог относиться к нему нормально, в груди сидел какой-то жгучий страх перед этим человеком, и что бы Чимин не делал, этот страх не отпускал. Откуда этот страх вообще взялся? Он и сам не знал. Возможно, просто годы перепалок с Юнги, ведь они, кажется, еще с рождения живут в соседних квартирах. Годы наблюдений, как он дерется со всеми, как пытается прикопаться за любую мелочь. Годы всяких словесных обид и подколов, которые иногда ударяли по самому больному, так, что Чимин еле мог сдержать слезы. Да, он легко может разрыдаться, если ему уж очень плохо. Но он всегда старался казаться спокойным на людях, чтобы поплакать потом в полном одиночестве и не слышать новых подколов и обид по этому поводу. - А ты чего не спишь? – вытянул из омута собственных мыслей тот же низкий голос. Чимин вздохнул: - Не могу. Уснул где-то в восемь, а теперь проснулся и не могу заснуть обратно. Думал, может хоть так получится. - Гм, по крайней мере, ты спал. Уже прогресс. - А? - Чимин снова в недоумении уставился на перегородку. О чем это он? Неужели знает о его бессоннице? - Не делай охуевшую рожу, - бормотнул Юнги, словно мог сейчас наблюдать за собеседником, - стены не такие уж и толстые, да и балкон смежный. Я постоянно хуярю ночью и слышу, как ты шаришься по квартире, то песню свою подвываешь, то еще какой хуйней страдаешь. Так обычно делаешь после того, как пошлешь свою очередную шлюху. Чимину стало немного неприятно. Неужели сосед так внимательно наблюдает за ним, выучил все привычки? Или он уже перегибает, ведь стены действительно довольно тонкие, громкие звуки слышно прекрасно. А ночью еще лучше… - Черт, мне теперь не по себе, - выдал Чимин, стараясь не выказать своего волнения. Когда понимаешь, что кто-то знает о тебе почти все, это не может не напрягать. – Почему ты не сказал? Я бы выключил и не мешал… - Пф-ф, зачем? Мне это никак не мешало, правда, честно, смени, блять, песню, уже блевать тянет. Уже я выучил все слова, хотя ни разу сам не слушал ее! Могу посоветовать парочку таких же депрессивных. Чимин поджал губы. Ему почему-то было очень стыдно сейчас, словно его раздели и поставили в свете софитов перед полным залом, на всеобщее обозрение. Неприятно, когда кто-то знает то, что принадлежит только тебе. Особенно если этот кто-то – Юнги. Парень тяжело вздохнул и тоже сел на пол, прислоняясь спиной к перегородке. - Вот поэтому надо было сказать. Я бы просто выключил и не беспокоил тебя… - Потому что ты такой вежливый, или потому что ссышь? – неожиданно хохотнул Юнги. Чимин задумался, затем выдал: - Вообще я действительно вежливый. Но тебя все же и правда побаиваюсь. Юнги некоторое время молчал, что-то обдумывая, затем, все еще находясь в своих мыслях, словно отстраненно, протянул: - Действительно, боишься меня? Чимин кивнул, забыв, что его никто не видит. - Опасаюсь. - Но ведь я тебя никогда не трогал… - А вот и ложь! – тут же перебил его Чимин. – Ты влепил меня головой в стену! Это, по-твоему, не трогал?! Юнги скривился. История неприятная, ее он пытался забыть больше всего в этой жизни, но никак не получалось. Это одна из очень немногих ситуаций, из-за которых ему было стыдно. И вроде ничего такого не сделал, а все равно от воспоминаний неприятно тянет где-то в груди. - Пошел в жопу, урюк! – орет на весь двор рыжеволосое нечто, после очередной шуточки в свой адрес. И чего взвыл вообще, раньше на такое даже внимания не обращал. Может, случилось что? В Юнги даже просыпается интерес ко всему действию. - Я не урюк, дебил ты тупой! Как минимум курага! – он только кажется раздраженным, а на самом деле хочется заржать. Ишь как задело, даже губенки свои пухлые сжал от злобы. И нос так раздувается, словно это мелкое недоразумение сейчас еще и бросится на него. И даже в таком виде слишком смазливый. Аж бесит, падла. Нет бы уйти спокойно, разорался тут, щеки раскраснелись, кулаки своими крохотными ручонками сжимает. - Хуйрага, блять! – орет недоразумение, открыто нарываясь на драку. - Душа твоя такая же противная, сморщенная и высушенная, а внутри только одна твердая косточка, которая ни туда, ни сюда! А вот это уже задевает. Становится неуютно и неприятно, от этого обиженного злобного взгляда в свою сторону, от этих слов. И ничего не высушенная, и не только там косточка. Кто этот недоросток, чтобы открывать рот на него? - Да что ты знаешь о моей душе? – глаза Юнги опасно сужены, он подходит ближе. Неожиданно мелкое недоразумение не убегает, а встает в боевую стойку, похоже, действительно готовясь дать отпор. Точнее, хочет получить по своей наглой роже. - Знаю, что ее у тебя почти не осталось, урюк! – цедит сквозь зубы парнишка, когда Юнги подходит уже совсем близко. И что это на него нашло сегодня? Откуда столько смелости? Сейчас ее из него быстро вытрясем. Юнги резко хватает его за воротник рубашки двумя руками и пихает в стену, от которой парень стоит всего в нескольких шагах. Но, то ли Чимин на самом деле легче, чем Юнги рассчитывал, то ли он просто был слишком раздражен, чтобы контролировать силу, но, вместо того, чтобы просто прислонить к стене, Юнги с размаху его туда впечатывает, отчетливо слыша глухой стук головы о бетон. Почему-то сердце пропускает удар, а дышать становится тяжелее. Черт, лишь бы не сильно… Чимин вскрикивает от боли и, вместо того, чтобы сделать хоть что-то, лишь смотрит прямо на обидчика. В его глазах плещется неподдельный страх и ненависть к тому, кто стоит напротив. Там читается боль и обида. Почти за секунду там начинают собираться слезы, и Юнги не выдерживает. Ему почему-то хочется влепить себе хорошую затрещину. Все пошло не по плану. Не хотел он делать ему больно. Это вообще последнее, что он хотел… - Влепил тебя головой в стену я случайно, - пробормотал Юнги еле слышно, после долгого молчания. – Не рассчитал силу… Затем, словно очнувшись, помотал головой и замолчал. Кажется, он сказанул лишнего сейчас. Похоже, не только Чимин здесь страдает недержанием. Юнги быстро поднялся, понимая, что сказал то, чего говорить был ну совсем не должен. Ему стало даже немного неловко, и он очень надеялся, что Чимин не услышал. - Ладно, харэ тут пиздеть, мне работать пора. Если опять будешь хуйней страдать в четыре утра и захочешь потрындеть, зови. Балкон у меня почти всегда открыт.