Я из страшной русской сказки…

– То есть ты сейчас на полном серьёзе заявляешь, что он тебе написал, один раз извинился, признался в том, что ты ему нравишься, и всё? Он прощён? Было восемь часов вечера, Кристина наворачивала круги по спальне, пока перед ней на кровати сидела недовольная Ника. – Да. – Не-е-ет! – закричала Кристина, резко остановившись перед подругой и немного подавшись к ней корпусом – вдруг так быстрее дойдёт. – Нет, Ника, это не так работает. Ника сложила руки на груди и закинула ногу на ногу. Защитная поза максимального уровня. – И как тогда? Ему надо было шоу устроить у меня под окнами? С фейерверками, акробатами и Киркоровым? – Да! – воскликнула Кристина, раскинув руки в стороны. – Одно извинение не может компенсировать то, как он к тебе относился. – Но и я не могу на него всю жизнь обижаться, это глупо. За стеной, в спальне соседок, послышалась какая-то возня, потом крик: «Фаско, ты опять засрала мой тональник!». Кристина села на свою кровать, так что теперь они с Вероникой сидели напротив друг друга. – Кто тебе это сказал? Ты имеешь полное право злиться столько, сколько тебе нужно. Хоть до конца жизни. Ты не обязана прощать всех вокруг, Ник. – Не обязана, но я не хочу обижаться. Это как…как бездонный колодец, – она подняла на Кристину глаза. В свете заходящего солнца (которое в гору, конечно, не проникало, но заколдованные окна – прекрасное изобретение магического мира) её волосы были ярко-рыжими, почти огненными. – Я обижалась, всё это время обижалась, и постоянно падала куда-то в темноту, в этот колодец. Я устала ждать, когда же я наконец достигну дна и достигну ли вообще, понимаешь. Это неприятно. Это страшно. Я не говорю, что между нами с Мишей теперь всё хорошо, мы будем ходить за ручки и целоваться за каждой статуей. Но это перемирие. Возможно, если я смогу с ним нормально общаться, в какой-то момент я просто забуду всё то, что он мне тогда говорил, и смогу наконец-то покончить со всем этим. Понимаешь? Кристина молчала несколько секунд, а потом медленно покачала головой. – Нет, Ник. Не понимаю, – Вероника едва заметно дёрнулась и шумно вздохнула, как будто хотела то ли заплакать, то ли рассмеяться. В груди у неё неприятно давило. – Но я могу с этим смириться. В конце концов, это твоя жизнь, и я не имею права да и не собираюсь что-то тебе запрещать или учить. Вероника подняла на неё глаза и едва заметно, одними уголками губ, улыбнулась. Кристина продолжила: – Пообещай только, что не позволишь ему обращаться с собой, как с идиоткой, и, если что-то будет не так, сразу пошлёшь его куда подальше. Ника шмыгнула носом и улыбнулась, на этот раз шире. – Обещаю. В Гнезде яриловичей практически каждый вечер парни слетались в спальню девчонок двенадцатого и одиннадцатого классов, словно там показывали презентацию новой видеоигры, принося вместе с собой сок, банки энергетиков и пива в качестве благодарности за возможность находиться в комнате, пропахшей духами и насквозь пропитавшейся этой лёгкой воздушной атмосферой, которую излучали только восемнадцатилетние девчонки. – То есть тебе слабо? – Да, потому что я не самоубийца, – воскликнул Денис, а остальные, откинувшись на стульях, протянули разочарованное «уууу». – Ой, завалите ебала, сами-то смогли бы снять штаны перед ней? Юшкович, вот ты например, смог бы? Ваня фыркнул, не донеся до губ бутылку пива: – Нет, конечно. Я же не самоубийца. Калиостро потом этими же штанами меня и задушит. Над столом раздалось несколько громких смешков. – Ладно-ладно, а как тогда насчёт Марьяши? – Перед ней я бы не только штаны снял, – Денис улыбнулся и пошло облизнул нижнюю губу. – И не перед всем классом. Я вас, конечно, люблю, но для такого нам с ней лучше остаться наедине. – Фу-у-у, – протянула Маша, но её недовольства, кажется, никто больше не разделял. – Ей же сколько? Лет тридцать? – Скорее двадцать шесть. – Так в этом и суть. Она, конечно, не Калиостро, но тоже ничего – Калиостро? – Саша чуть не подавилась энергетиком. – Только не говори, что ты… – Именно, – одними губами прошептал Денис, важно поведя бровями. А потом пожал плечами. – А что, мне нравятся женщины с опытом. – Хуёпытом, это же Калиостро, чувак, она тебе хер откусит и не заметит. Ваня чуть не навернулся на стуле, на котором качался последние несколько минут, и под несколько смешков с громким стуком поставил его на четыре ножки. – Вполне возможно. Но опыт-то незабываемый. – Ты не захотел перед ней снимать штаны… – Потому что тогда она мне член откусит в реальности. А так – только в фантазиях и только если я её попрошу. – Како-ой кома-а-ар… - А я согласна. У меня, конечно, члена нет, но я не против, если Калиостро мне что-нибудь откусит. Диана щёлкнула пальцами и ткнула ими в Дениса. Тот с восклицанием: «Вот, хоть кто-то меня понимает» – потянулся через стол, чтобы пожать ей руку. – Больные придурки, – Саша поморщилась и поспешила утопить своё отвращение в энергетике. – Ты видела вообще Калиостро? – Диана посмотрела на неё, как на помешанную. – Видела. Диана округлила глаза: – И? Хочешь сказать, что не считаешь её хот? – Возможно, я для этого слишком гетеро. – Скорее всего… Диана посмотрела на Сашу так, словно ей было чертовски жаль, что однокласснице так не повезло с ориентацией. Возможно, так оно и было, чёрт знает, как можно испытывать сексуальное влечение к парням, Диана этого никогда не понимала. Парни ведь такие…парни. – Не волнуйся, Ди. Главное, что мы есть друг у друга с нашим нездоровым влечением к преподавательницам, – Денис отсалютовал ей полупустой банкой пива и сделал несколько больших глотков. – Скорее, к одной... – Ага, Марьяша не считается. – …и притом слишком больной… – И старой. – Но опытной! – Но старой с замашками Таноса. – Она не хочет уничтожить половину Вселенной. – Ты так уверена? – Ага, кто знает, чем она там со своими склянками занимается по ночам. Секунда молчания, а потом Денис и Саша издали губами неприличный звук и заржали. В комнате царил полумрак, негромко играла музыка. Над столом кружило множество маленьких золотистых огоньков, они то поднимались под самый потолок, то опускались практически до пола, освещая сидящих за столом подростков своим мягким свечением. На занавешенные кровати свет по большей части не попадал, там, за голубыми занавесками, спали или готовились ко сну девушки, не пожелавшие принять участия во всеобщем веселье. Практически каждый вечер у яриловичей происходил именно так: парни приходили к девушками, иногда – девушки – к парням, они сидели за столом, смеялись, разговаривали и курили. Совсем недавно магглы изобрели великолепную штуку – одноразовые парилки. Ещё в мае такие начали постепенно просачиваться и в школу: на медном бульваре в лавке Табакова было больше ста разных видов и вкусов. А потом один из студентов – никто точно не знал, кто это был, возможно, и не студент вовсе, – смог заколдовать эти штуки так, что они никогда не заканчивались. Итог: полшколы парило в коридорах, гостиных, комнатах отдыха, библиотеке, у озера и иногда даже во время занятий, пока преподаватели отворачивались. – На самом деле, – Денис выпустил в потолок несколько колечек дыма с запахом черники, – вы вот нас с Дианой так засрали по поводу Калиостро, а сами же течёте как сучки на Воронцова. Маша молча потупилась. В полумраке комнаты было заметно, как у неё покраснели уши. Кто-то из девчонок глупо хихикнул. Саша дёрнула плечом, как будто в этом не было ничего постыдного. – И что? – Ничего, просто чья бы корова мычала, Дорох, – Денис смерил её таким взглядом, что Саша еле удержалась от того, чтобы не отвернуться. – Справедливо, ты меня уделал. Доволен? – Ещё как. Ваня немного пьяно рассмеялся, два пива давали о себе знать: – Я как-то случайно увидел, как две семиклассницы пускали слюни на фотки Воронцова. К счастью, не успел разобрать, о чём они говорили. – О том, какой он красивый, галантный, умный и сильный, – Денис дёрнул рукой, как будто это было и так известно, и запрокинул бутылку пива, допивая несколько последних глотков. – И как сильно они хотят за него замуж. – Какой ты злой, – цокнула языком Диана, забирая у него черничную дудку и делая небольшую затяжку. – Они ещё маленькие, поэтому и не думают обо всех этих пошлых вещах. – Я не злой, это они сопливые, – Денис сморщился, случайно вспомнив, как в прошлом году к нему пыталась клеиться какая-то восьмиклассница. Это было очень некомфортно и странно. У неё даже сисек не было. – Не понимаю, что некоторые находят в отношениях с малявками. – Удобство, – со знанием дела ответила Саша. – Им удобно, потому что маленькими девочками проще управлять. И они мозг не ебут. – Ну тут как посмотреть, – заметил Ваня. – У меня брат, ему тринадцать, встречается с одноклассницей. Я иногда слышу их разборки, мне аж плохо становится. – А ты не слушай. – Спасибо, гений. – Обращайся, – Денис подмигнул и взял со стола чью-то дудку с малиной. В соседней спальне послышались недовольные возгласы, а потом дверь открылась и в комнату молча вошёл Вадим. Закрыл дверь и так же молча направился к столу. – Неужели спящая красавица проснулась! – воскликнул Денис, разведя руки в стороны, словно Вадим прямо сейчас должен был разбежаться и влететь в его объятия. – Я не спал. Читал. – Почти то же самое, – отмахнулся Денис и протянул ему закрытую банку пива. – Что читал? – Стругацких, слышал о них когда-нибудь? Вадим ухмыльнулся и быстро открыл банку. Пиво зашипело и начало подниматься, несколько капель упали на блестящую поверхность деревянного стола. Сидящая рядом Саша повела пальцами, мокрые пятна тут же исчезли. Денис почесал макушку – задумался, а потом ответил: – Кажется, что-то слышал. Это те, которые Баркадий и Арис? – Ага, они самые, пять по литературе. – Передам Звенигородцевой, что она была чертовски неправа, когда в пятом классе поставила мне тройку в году. – Не прокатит, ей всё равно не понравится, что ты считаешь Муму аллегорией на тему человеческой свободы в России. – Но там же есть аллегория, – подала голос Диана. Вадим кивнул: – Есть. Только вообще это между Герасимом и той тёткой, у которой он живёт. А этот гений, – кивнул в сторону Дениса, – считает, что аллегория лежит между Герасимом и Муму. Ваня с шумом поставил стул на четыре ножки. – Так ведь это гениально! – Ага. Денис глубоко вздохнул и многозначительно поднёс дудку к губам. На выдохе – при каждом слове с губ срывались облачка дыма, сказал: – Я просто слишком гениален, гениев никогда не понимали. – Вопрос, – Саша подтянула к себе ноги, так что над поверхностью стола показались острые коленки, обтянутые чёрными домашними штанами, – кто-то спрашивал у преподавателей о том, что случилось вчера на концерте? Пару секунд никто ничего не говорил, а потом послышался немного неуверенный голос Маши. – Наталья Кирилловна сказала, что это были учения. Что они проверяли, как мы среагируем в экстремальной ситуации. Саша кивнула. – Вологодская сказала то же самое. – Звучит как херня, – Ваня озвучил мысли всех сидящих за столом. – Морозова сама ахренела, вряд ли она могла не знать об этих, – он изобразил в воздухе кавычки, – ​​«учениях». – И надпись. Зачем тогда нужна была бы эта надпись, если хотели проверить нашу реакцию? – Чтобы всё выглядело реалистично? – предположила Диана. – Херня, ты же знаешь наших преподов, – подал голос Денис. – Они, конечно, любят всякие эксперименты и проверки, но обычно эти все штуки несут смысл. А смысл в том, что они написали на стене «лживая тварь»? – Показать, что бывает ещё и вот так? – Маша неуверенно подтянула к себе чью-то дудку. – Напугать нас, чтобы всё выглядело реалистичнее? – Даже если допустить, что это было для реалистичности, – тихо заговорил Вадим. Остальные как по команде повернули головы в его сторону, – Мороз испугалась. Я видел её лицо. Она не удивилась, а именно испугалась. – Думаете, они не знали об этом? – Скорее всего. Ваня взмахнул рукой, создавая из воздуха стакан с водой. – Но ведь тогда получается, что в школу кто-то проник. Демоны? Вадим покачал головой, выдыхая через нос струйки прозрачного дыма: – У нас с ними договор, это не они. Люцифер бы не позволил им нарушить договор. А даже если бы кто-то и попытался, не смог бы, потому что Воронцов расставил по всему периметру свои навороченные ловушки. Диана что-то быстро напечатала, заблокировала телефон и положил на стол перед собой. Подняла глаза и спросила: – Откуда такие познания? – Он же теперь у нас законопослушный гражданин, Ди, – Денис протянул руку и увесисто хлопнул друга по спине. – Вертится в высших кругах, дрочит на Легостаеву, над кроватью повесил плакат с гимном школы. – Сегодня на собрании об этом говорили. Точнее, перед собранием. Подслушал разговор преподавателей. – Говорю же, важная шишка. – Они больше ничего не говорили? – Что-то про то, что Мороз ведёт себя странно, но это и так всем известно. Она же немного того, – он неопределённо повёл рукой у виска. – А что насчёт ловушек? – Не знаю. Но, как я понял, Воронцов расставил их пару месяцев назад. Они все целы. – Кто-то смог их обойти? – предположила Маша. – Не-е-е, это же Воронцов, он с этим бы не налажал, - протянул Ваня. – Только если… Он резко замолчал, не донеся стакан с водой к губам. – Только если что? – не удержалась Маша и кашлянула – дым неприятно сдавил горло. – Только если, – тихо ответил Вадим, – тот, кто попал в школу – это не нечисть. – Человек? Вадим кивнул. Денис присвистнул и откинулся на спинку стула, закинув обе руки за голову. Широкие рукава кофты соскользнули, оголив крепкие предплечья игрока в квиддич. – Поздравляю, дамы и господа, – констатировал он спустя секунду всеобщего молчания, – кажется, Мороз наконец-то смогла выбесить кого-то. – Почему именно Мороз? – А кто ещё? Смотри сама, – он резко сел, положив локти на стол, и начал загибать пальцы, – эта херня появляется именно тогда, когда она торчит на сцене, раз. Мороз пугается и выглядит так, словно что-то знает, два. Учителя не стали бы врать без прямого распоряжения Мороз, а смысл ей врать, если она в этом не виновата? Никакого. Три. Ну и четыре, не поймите меня неправильно, но я не думаю, что наша директриса раньше была невинной овечкой. Логично? Логично. – Логично, – задумчиво произнесла Диана, баюкая в руках бутылку энергетика. – Логично! – Денис взмахнул руками. А в углу, притаившись в темноте, за разговором шестерых студентов, совсем ещё детей, подслушивала Она. Теперь, когда прозрачный купол над школой был полностью сформирован, она слышала всё, что происходило в стенах Медной горы. Этот разговор не казался ей интересным или содержательным, то, о чём они говорили, Она уже знала. Она знала даже больше. И стояла сейчас здесь, спрятавшись в пыльном углу между голубой стеной и шкафом с книгами, не потому, что пыталась раздобыть побольше информации, а потому, что где-то глубоко в душе, там, где всё ещё жила её человеческая часть, Она помнила, как чуть больше двадцати лет назад и сама вот так сидела с однокурсниками за большим столом, ела принесённые из столовой конфеты и обсуждала последние слухи. – Кстати, я вчера узнала, что Свету и Никиту застукали за Пушкиным, которые у дуги стоит. – В Апельсиновом коридоре? – Ага. – Сочувствую. Он целуется так, будто пытается вылизать тебе всё лицо. – Кстати, Гиншина, – позвала Света, и две подруги тут же выпрямились, – видела тебя вчера в коридоре с Мороз. Неужели ледяная королева решила покинуть свои покои? Она зажмурилась, когда перед глазами белой вспышкой промелькнули воспоминания. Взмыла невидимым потоком наверх, прочь из комнаты, мимо коридоров, через Медный бульвар, наверх, пока ноги не коснутся твёрдой почвы горы, пока прохладный ветер не начнёт обдувать измученное тело. Она зябко обняла себя руками. Чёрное платье, словно парус, развевалось за спиной. Подняла голову к звёздному небу, чувствуя, как по щекам начинают течь холодные слёзы. Она не плакала уже сколько? Лет десять? Больше? Да для этого и поводов не было – всё, о чём она могла думать с тех пор, как открыла глаза на той треклятой заснеженной поляне, была месть. Сладкая, горячая месть. Она мечтала о ней, грезила и днём и ночью и сейчас не позволит ничему ей помешать. Потому что Она и так слишком долго ждала, слишком долго терпела. Она закрыла глаза, чувствуя, как слёзы медленно высыхают на бледных, слишком бледных, словно кукольных, щеках. Времени для эмоций не было. Она подумает об этом потом. А сейчас – первая фаза подходила к концу, через несколько часов ловушки, огибающие школу, одновременно выйдут из строя, и тогда останется только ждать, когда до существ в лесу дойдёт запах сладкой плоти молодых волшебников. А пока твари будут наполнять гору, Она найдёт Анну и покончит со всем. И наконец-то уйдёт на покой. Женщина посмотрела вдаль, туда, где чёрным морем расстилался Северный лес, на её лице узкой прорезью расплылась широкая улыбка. Она сорвалась с места, разбежалась и прыгнула с обрыва в пахучую тёмно-синюю ночь. Секунду летела, а потом её тонкая фигура растаяла в воздухе чёрным дымом. Вторым и третьим уроками во вторник у двенадцатых классов стояла боевая магия. Кабинет находился в другом конце дуги, так что сразу после звонка с урока студенты единым потоком высыпали в коридор и направились прямо по дуге, мимо статуй Лермонтова и Пушкина, которые, как обычно, о чём-то спорили, мимо Толстого, тучного, с каменной бородой, которая, впрочем, всё равно поднималась и опускалась, пока он декларировал строки из собственных дневниковых записей. – Важнее всего для меня в жизни, – повторял он проходившим мимо студентам. Некоторые останавливались и всерьёз слушали его разглагольствования, – исправление от лени, раздражительности и бесхарактерности. Любовь ко всем и презрение к себе! – он ткнул в потолок пухлым каменным пальцем. – Аминь, приятель, – негромко произнёс Вадим, когда они прошли мимо нескольких пятиклассников, слушающих эту исповедь с открытыми ртами. – Хоть бы что-то новое придумал. Денис закинул руку ему на плечо. – Ты совсем не умеешь любить всех и презирать себя, дружище. – Я люблю всех. Просто любовь спрятана очень глубоко в душе. Денис оглянулся, и на его губах медленно расползлась улыбка. – Оно и видно. Эй, Легостаева, а мы как раз говорили о том, как сильно ты нам нравишься. Как жизнь? Лида Легостаева поравнялась с ними и, не сказав ни слова, ускорила шаг и поспешила затеряться в толпе. Денис цокнул языком. – Грубиянка. – Как думаешь, что с ней случилось? Денис удивлённо посмотрел на Вадима. Убрал руку с его плеча и достал из кармана брюк электронку с малиной. – С Легостаевой? Хрен знает. Хомяк умер, не успела сделать доклад для Мороз на тему важности использования шариковых ручек в школе в целях развития мелкой моторики, – затянулся и незаметно выпустил через нос прозрачные струйки дыма. – Не, тут что-то другое, – Вадим почесал макушку, внимательно смотря в ту сторону, где несколько секунд назад скрылся растрёпанный пучок одноклассницы. – Помнишь ту вечеринку года два назад? Когда всё чуть не вышло из-под контроля? – Когда ты слизывал взбитые сливки с живота двенадцатиклассницы? – Она самая, – Вадим пригнулся, чтобы не удариться головой о чей-то поднос с огромным самодельным вулканом. – Так вот, вспомни, какой Легостаева тогда была. И до этого. – Слушай, я, конечно, рад, что ты считаешь мою память такой невероятной, но можно ближе в сути, я после теории не способен думать о чём-то кроме смерти. – Бля, Дэн, Легостаева затащила меня в пустой кабинет, и если бы я не был таким ахренительно хорошим, она бы трахнула меня прямо на парте. – И ты никогда мне об этом не говорил? – Денис нахмурился, сделал ещё одну затяжку. – Нам нужно серьёзно пересмотреть наши отношения. – Суть не в том, что она хотела это сделать, а в том, что она и до этого была такой же. Вспомни, как она одевалась, как вела себя. А потом, – он щёлкнул пальцами, – всё поменялось. Буквально за пару дней. – Видимо, твой отказ сильно её задел. – Или что-то случилось. Они пару секунд молча смотрели друг на друга. – Хочешь сказать, – медленно произнёс Денис, словно это было верхом безумия и вообще чем-то ненормальным и невозможным, – что та херня, которую мы, кажется, видели… – Мы это видели, – с нажимом произнёс Вадим. – Я в этом не уверен. Мы тогда были не в самом адекватном состоянии… – Ты. Ты был не в адекватном состоянии. Я ничего не жрал. – Но – курил! Это тоже считается. – Без разницы. Да, я думаю, что то, что мы тогда видели, – он сделал акцент на последнем слове, – как-то связано с ней. Они остановились у кабинета Боевой Магии. До начала урока оставалось три минуты. За партами уже сидели почти все ученики, разговоры и толкотня дуги постепенно рассасывались. Денис на всякий случай оглянулся, но вокруг никого не было. – Даже если это и так, нахрена нам эта информация? Запишем, что мы тогда видели или думали, что видели, и разошлём всем в горе? Пусть будут в курсе, что та девчонка умерла не из-за несчастного случая? Вадим не успел что-то ответить, потому что в дугу завернули дажбожичи в компании с Воронцовым. – Сегодня мы наконец-то переходим к теме, которую, многие из вас ждали с нетерпением. Невербальная магия, – Дмитрий Владиславович оглядел класс. – Мне известно, что некоторые из вас уже овладели этой темой. Поднимите руки, у кого получаются простые невербальные заклинания, вроде призыва предметов или создания чего-то, – в воздух взметнулось не меньше десяти рук. – Прекрасно, – Воронцов хлопнул в ладоши. – Тогда сегодня урок не вызовет у вас никаких трудностей. Но начнём всё же с неинтересного, но важного – теории. Её будет немного, не волнуйтесЬ, – он сложил руки за спиной и медленно зашагал по классу. – Что такое невербальная магия вы и так знаете, поэтому уж извините, но определение я вам давать не буду, станет интересно – залезьте в учебник. Есть идеи, когда невербальное заклинание лучше вербального? – Когда твой рот занят чем-то поинтереснее слов? – ухмыльнулся Денис. Несколько студентов тихо фыркнули. – Я проигнорирую непотребный подтекст, – Воронцов ткнул в него пальцем и продолжил свой обход. – Но как один из вариантов, да. Либо когда вам просто лень произносить слова. Или хочется произвести на кого-то впечатление. Хорошо. Есть какие-то идеи, более подходящие для озвучивания в классе перед преподавателем? – Во время боя? - Спасибо, Кристина, за ответ, который я ожидал услышать первым, – Дмитрий Владиславович слабо улыбнулся. – Во время боя. И чем же невербальное заклинание так полезно во время боя? – Противник не будет знать, что мы собираемся с ним сделать. – Хорошо. Неожиданность – одно из ваших оружий во время сражения. Вы можете проигрывать, противник может быть намного сильнее вас, но порой одно правильное заклинание, правильный манёвр, и победа – ваша. Невербальные заклинания в такие моменты приходятся очень кстати. – А что делать, если противник тоже использует невербальные? – Если он или она заведомо сильнее вас – бежать и молиться, – несколько человек рассмеялись. – Но здесь мы с вами учимся как раз для того, чтобы вам не попался никто сильнее. А если и попался, то вы не испугались, а лишь удивились. И в идеале – всё равно победили, – Дмитрий Владиславович своим медленным шагом дошёл до классной доски, развернулся лицом к классу и ещё раз хлопнул в ладоши. – С теорией на сегодня всё, поднимайте задницы. Заскрипели отодвигаемые стулья, зашуршали убираемые в сумки тетрадки и ручки. В воздухе повисла атмосфера предвкушения сорока минут чистой практики. Когда шебуршание прекратилось, Дмитрий Владиславович взмахнул рукой: парты исчезли, сумки поднялись в воздух и сложились в дальнем углу. Ещё один взмах, и кабинет начал увеличиваться. Стены расширялись, колонны росли, поднимая потолок. Спустя полминуты трансформация завершилась, студенты одним скопом стояли в центре большой магической арены с расписным потолком и множеством золотых ламп на стенах. Почти все окна были открыты, пропуская в аудиторию тёплый осенний воздух. Ненастоящий, конечно, академический корпус находился глубоко под землёй но даже так занавески, вытягиваемые ветром наружу, выглядели на удивление реалистично. - -Встаём по парам. Первое заклинание: Левикорпус. Один нападает, другой – защищается. Всё молча. Поехали, – он в последний раз взмахнул рукой, и по комнате негромкими волнами полилась песня Дэвида Боуи. – Дмитрий Владиславович, проблема, – в воздух взлетела рука Вики Пималиченко. Воронцов вопросительно поднял брови. – У меня всё ещё есть проблемы с созданием предметов, а тут, кхм, – она выразительно опустила глаза на свою чёрную юбку чуть выше колена. – Точно, – Дмитрий Владиславович немного саркастически кивнул, повёл пальцами и на полке рядом с книгами появилась коробка. – Девушки, кому ещё нужны шорты, милости прошу. Размер подстраивается под каждую индивидуально, – ещё один взмах и рядом с полкой из воздуха появилась ширма. Студенты поднимали друг друга в воздух в течение всего первого урока боевой магии, а во время второго – Воронцов встал из-за стола и закатал рукава своей чёрной кофты – на крепких предплечьях выделялись несколько чёрных татуировок: череп, вылетающий из него ворон, и множество беспорядочных тонких линий. – Прекрасно. А теперь усложним задачу. Не зря же мой курс называется «боевая магия». Дроздов, в центр аудитории, остальные встали по краям. Павел Дроздов, капитан школьной квиддичной команде Авангард, пружинистой походкой вышел на середину кабинета. Студенты, тихо переговариваясь, встали у противоположных стен, внимательно наблюдая за происходящим. – Нападай. Дмитрий Владиславович встал в нескольких метрах от Дроздова и развёл руки в пригласительном жесте. Кристине на мгновение показалось, что пустые глазницы черепа на правом предплечье преподавателя сверкнули красным. Дроздов колебался всего несколько секунд, а потом выставил руки вперёд – на указательном пальце правой руки блеснул небольшой перстень с зелёным камнем, – и пальнул простым заклинанием. Воронцов небрежно его отразил. Ещё одна вспышка – заклинание зелёным покрывалом ударилось о невидимый щит. Дроздов встал ровно, усмехнулся, на мгновение бросив взгляд за ненастоящее окно, и тут же начал быстро отправлять одно заклинание за другим. Некоторые были невербальными, но – лишь некоторые. Почти каждый раз он выкрикивал заклинание, открывая их перед противником – всё равно что светить картами во время игры в покер. Воронцов отражал каждое, уворачивался, пригибался, заклинания попадали куда угодно, но – не в него. Одна жёлтая вспышка выбила каменную крошку из стены, другая – отскочила от прозрачного щита и ударила в расписной потолок. Через пару минут такая пляска, видимо, достала Воронцова, так что он в последний раз выставил перед собой щит – красная вспышка отскочила от него и чуть не попала в толпу студентов, которые успели вовремя отойти в сторону, – а потом взмахнул рукой, отправляя Дроздова в полёт. Дмитрий Владиславович заложил руки за спину и повернулся к классу, жадно наблюдающему за происходящим. – Какой вывод мы можем сделать из того, что вы только что видели? – Не соглашаться вступать с вами в дуэль? Несколько человек рассмеялись. Воронцов улыбнулся. – Кроме этого? – молчание. Дроздов медленно поднялся, потирая ушибленный зад. – Вербальные заклинания отнимают слишком много времени. Невербальная магия – быстрее, гибче, с её помощью у вашего противника не будет времени даже подумать об ответной атаке, они будут заняты попытками защититься, – повернулся к Дроздову, который всё ещё стоял на том же месте. – Спасибо, Павел. Возвращайся на место, – а потом снова оглядел класс. – Кто-то ещё хочет проверить себя? Пару секунд никто не двигался, а потом под всеобщий удивлённый вздох в центр кабинета вышла Кристина. Воронцов странно ухмыльнулся. – Хорошо. Поехали. Кристина пару секунд нерешительно переминалась с ноги на ногу, как будто сама не до конца понимала, на кой чёрт подписалась на это. Дома она время от времени со скуки участвовала в шуточных магических дуэлях с соседскими мальчишками – теперь уже, правда, эти мальчишки стали взрослыми восемнадцатилетними парнями, – но это никогда не выходило за рамки их компании. Те парни, их было четверо, учились в Дурмстранге, так что кроме летних и зимних каникул они никогда и нигде не пересекались. Дурмстрангцы колдовали волшебными палочками, чего Кристина никогда не понимала. Эти деревянные палки – только мешали. Один раз из любопытства попробовала сотворить простенькое заклинание при помощи палочки – ощущения были странные, как будто у неё выросла лишняя рука. Во время одной из таких дуэлей ей сломали руку. Опыт незабываемый: Кристина не плакала, но её трясло так сильно, что кто-то из парней испугался, что у неё сейчас случится приступ. Но приступ не случился, ей просто было чертовски больно. Её быстро отвели домой, где мама встретила их с горькой улыбкой на губах. Взмахнула рукой, совершая непонятные движения пальцами, и Кристина почувствовала, как кость с неприятной щекоткой срослась. Зато после этого руки ей никто не ломал. Это она их ломала. Парней, правда, это не пугало, а только интриговало. Кристина моргнула, фокусируясь на Дмитрии Владиславовиче. Медленно, но верно образ преподавателя исчез, вместо него перед ней оказался обычный мужчина, всего лишь очередная цель, которую ей нужно победить. Для равновесия выставила одну ногу назад, подняла руки. Пару секунду преподаватель и студентка молча смотрели друг на друга, а потом Кристина взмахнула руками, и по кабинету засвистели вспышки заклинаний. Несколько студентов из соображений собственной безопасности сотворили невидимые щиты: разноцветные заклинания то и дело отлетали в стороны, ударяясь в стены, пол и потолок. Одна красная вспышка вылетела в окно. Другая – жёлтая – попала в светильник. Светильник взорвался. Никто не произносил ни слова. В кабинете были слышны лишь редкие взрывы, вздохи студентов и свист заклинаний. Кристина передвигалась по кабинету быстро, словно птичка, отпрыгивая и уворачиваясь от заклинаний. Короткая юбка то и дело задиралась, оголяя края чёрных шорт. Воронцов тяжело дышал, волосы, обычно идеально уложенные, сейчас растрепались, одна прядь то и дело падала в глаза. Кто знает, сколько бы длилось это сражение, если бы в какой-то момент Кристина не начала злиться. Время от времени с ней такое случалось. И вот – опять. Она вдруг поняла, что с четырнадцати лет не проигрывала ни одной дуэли. Каждый раз после момента со сломанной рукой – выигрывала. Каждый. Раз. И сейчас – просто не могла проиграть, ни в коем случае. Поэтому она отпрыгнула от очередного заклинания, не заметив ещё одного, которое просвистело в нескольких сантиметрах от её уха, а потом сложила руки перед грудью и сосредоточилась. Заклинание было безобидным, она выучила его этим летом и несколько раз проверила на парнях – все выжили. Но самым сложным было – быстро сосредоточиться, почувствовать темноту вокруг, которая пряталась везде: в углах, куда не падал свет, в тенях, в тёмных шкафах. И как только она смогла почувствовать всё это – резко развела руки в стороны, выпрямляя локти, и снова свела их перед собой, громко хлопнув в ладоши. Из сомкнутых ладоней вырвался поток темноты, при этом все тени в комнате исчезли, словно свет вдруг начал проникать в каждый угол, в каждую щель. Воронцов от неожиданности не успел вовремя создать щит. Поток ударил его в грудь и отбросил на несколько метров назад. Пару секунд в кабинете царила идеальная тишина, а потом Воронцов тихо выругался и сел, согнув колени. – Вот это уже было похоже на что-то, – посмотрел на Кристину и тепло ей улыбнулся. – Очень хорошо, Вермут. Молодец. Кристина усмехнулась и шумно выдохнула. В боку неприятно кололо он прыжков и поворотов, но сейчас это было не важно. Плюс одна победа в копилку, самая важная, потому что она – смогла победить преподавателя. – Стоп, – Дмитрий Владиславович хлопнул в ладоши, останавливая студентов, которые последние тридцать минут сражались друг с другом. Вспышки заклинаний прекратились. Все опустили руки и повернулись к преподавателю. – На сегодня всё. Все молодцы. Задание на четверг – отрабатывать невербальные заклинания. Проваливайте. Снова зазвучали разговоры. Студенты столпились в углу, по очереди разбирая сваленные там сумки. – Кристина Вермут, задержись, пожалуйста. Воронцов просмотрел несколько лежащих на столе бумаг, дождался, пока дверь закроется за последним учеником, и только после этого поднял глаза на Кристину, сидящую на первой парте. – Это было очень сложное заклинание. И очень редкое. Как ты о нём узнала? – Прочитала в книжке. В библиотеке Хогвартса. – Ты была в Хогвартсе? – что-то странно блеснуло у него в глазах, но тут же погасло. – Ездила к отцу, он там работает. Со скуки много времени проводила в библиотеке, нашла там книгу с этим заклинанием, подумала, что было бы полезно его выучить. Воронцов несколько раз коротко кивнул. – Это правильно. И быстро оно у тебя получилось? – Относительно. С пятой-шестой попытки. Не то чтобы я хвастаюсь, сама удивилась, потому что там писали, что оно получается у одного волшебника из пятисот. – Скорее из тысячи. Или и того больше, – на секунду у неё по спине побежали неприятные мурашки. – Скажи, ты хорошо знакома со своей родословной? – Простите? Воронцов вздохнул, провёл пятернёй по волосам и встал. Опёрся поясницей о собственный стол, сложив руки на груди, и внимательно посмотрел на сидящую перед ним девушку. – Существует легенда, согласно которой заклинание Мрака может сотворить лишь тот, в чьих жилах течёт кровь его создательницы. Создательницы заклинания. На протяжении веков многие волшебники пытались воссоздать его, но ни у кого ничего не вышло. Многие исследователи, я в их числе, считают, что эта легенда – не более чем сказка, которой родители тешат своих особо впечатлительных детей. Но судя по всему, – тут он посмотрел ей прямо в глаза, – я был не прав. – И кто эта создательница? – Моргана ла Фей. Кристина тупо моргнула. – Моргана? Типо как та самая Моргана? Дмитрий Владиславович кивнул. – Та самая. – И вы полагаете, что я, – медленно, словно пытаясь уловить смысл собственных слов, заговорила Кристина, – её родственница? – Очень, очень дальняя родственница, – говорил он негромко, а смотрел очень внимательно, словно пытался залезть ей под кожу, туда, где у неё в жилах текла густая красная кровь, связывающая её с великой волшебницей. Не самой доброй, но всё равно – великой. – И… – она сглотнула. Вдруг показалось, что температура в кабинете упала на несколько градусов, – …и что мне делать с этой информацией? То есть, я, конечно, рада…точнее, я рада, что теперь это знаю…наверно…но не совсем понимаю, зачем мне это знать. Моргана жила много лет назад, и она мертва, так что… – она подняла на преподавателя беспомощный взгляд. Очень сильно хотелось отбросить все формальности и недовольно, с матами, узнать, какого чёрта он решил сейчас на неё это вывалить, она же не просила ни о чём подобном. Возможно, если бы она это сделала, Воронцов ничего бы не сказал против, но всё равно – не могла. Преподавательский авторитет давил, будь он неладен. – Я подумал, тебе было бы интересно узнать, на что ещё ты способна, – он улыбнулся одними уголками губ. – То есть это заклинание – не единственное? Есть другие? – Что-то вроде того. Он оттолкнулся от стола, обошёл его и достал из одного из шкафов толстую книжку в потрёпанной коричневой обложке. Подошёл к парте, на которой она сидела, и положил книгу, – Можешь начать вот с этого. Это книга о жизни Морганы, составленная на основе рассказов её современников. Прежде всего тебе нужно узнать Моргану. А это, – он ткнул пальцем в шершавую обложку, – самый надёжный источник. Я могу с тобой заниматься, если хочешь. Ты хочешь? Он снова посмотрел прямо на неё. – Да, – голос упал до шёпота, пришлось кашлянуть. – Да, я хочу. – Тогда пока – читай это, – взглядом указал на книгу, потом вернулся к своему столу и сел. – На следующей неделе мне нужно сдать несколько отчётов, но через неделю можем начать. В восемь часов по средам тебе будет удобно? – В восемь вечера? – зачем-то переспросила. – Да, – Воронцов кивнул и снова улыбнулся. – В восемь утра я только предпринимаю первую попытку встать с кровати. Кристина тоже улыбнулась, пытаясь скрыть нервозность. – Хорошо. Мне будет удобно. – Прекрасно. Я могу отправить книгу тебе в комнату, вряд ли ты захочешь таскать эту громадину весь день по лестницам. – Спасибо, – Кристина спрыгнула с парты и повесила на плечо сумку. – Кстати, – окликнул, когда она уже почти вышла из кабинета, - передай Пималиченко и Юшковичу, что если они ещё раз решат полапать друг друга на моём уроке, немедленно лишатся своих причиндалов. Кристина в первую секунду не знала, что ответить, потом осознание молнией сверкнуло в сознании и она с трудом сдержала смех. – Хорошо. Вышла, закрыла за собой дверь и беззвучно рассмеялась.