Я из страшной русской сказки…

Поздно вечером третьего сентября, когда Кристина, Эмили и Вероника уже собирались ложиться спать, в их дверь кто-то негромко, но настойчиво постучал. Девушки резко замолчали и переглянулись. Из маленькой колонки, стоящей на полке рядом с книгами, негромко звучала песня Короля и Шута. – Кто-то где-то накосячил? – спросила Кристина, отложила расчёску на прикроватную тумбочку и встала с кровати. – Я нет, – покачала головой Эмили. Она сидела за туалетным столиком, перед большим зеркалом, и намазывала на лицо густую белую маску. – Я тоже…вроде бы. Стук повторился. – Блять, Крис, открывай, – донеслось негромкое из-за двери, и девушки облегчённо выдохнули. – Может, притвориться спящими? – предложила Ника, натягивая одеяло чуть ли не до подбородка. Кристина тяжело вздохнула и пошла открывать: – Не поможет. Они будут тарабанить в дверь, пока мы не, – она обернулась к подруге и изобразила в воздухе кавычки, – проснёмся, – развернулась, натянула на лицо самое недовольное выражение и открыла дверь. – Неужели. Денис отодвинул её, словно она была ненужным предметом интерьера, и прошёл в комнату. Вадим мгновение помялся, а потом с негромким «Привет» и лёгкой улыбкой вошёл в комнату. Кристина на всякий случай высунулась в коридор, оглянулась – пусто, – и закрыла дверь. – Хорошая песня, – заметил Денис, с размаху рухнул на постель Кристины и достал из кармана электронку. Выпустил в каменный потолок густую струйку дыма. – Знал, что у вас хороший музыкальный вкус. Кристина сложила руки на груди и повернулась к парням: – Нахрена вы пришли, Ден? Вадим молча рассматривал корешки стоящих на полке книг и профессионально делал вид, что его происходящее никоим образом не касается. Денис цокнул языком и покачал головой. – Как не гостеприимно, Вермут. Тебя разве родители не научили хорошим манерам? – Они научили меня давать в нос обнаглевшим придуркам. – И с этим они потрясающе справились. Что ты сделала с Воронцовым на уроке сегодня, – он присвистнул. – На секунду я даже влюбился в тебя. – Только на секунду? Кристина немного успокоилась. По большей части потому, что под кроватью в коробке лежал том «Жизнеописания великой ведьмы Морганы ла Фей», и ей жутко хотелось приступить к чтению, но сделать это она могла только после того, как соседки лягут спать. Почему-то чувствовала – хотя сама не понимала почему, – что им пока об этом знать не стоит. Возможно, потом. Чуть позже, когда она сама во всём разберётся, а до тех пор – это будет её небольшим секретом. Её и Дмитрия Владиславовича. Но по большей части, конечно, её. – Большего я себе позволить не мог, принцесса, – Денис ухмыльнулся и кивнул на Вадима, который всё ещё стоял у книг, но теперь хотя бы перестал их разглядывать. – Влюбляться в тебя это удел вот этого придурка. Из нас двоих одному следует всегда иметь здравый рассудок, и так уж получилось, что это бремя выпало на мои крепкие мужские плечи. Кристина закатила глаза: – Да ты герой, как только выдерживаешь всё это. – С трудом, – он положил правую руку на сердце и прискорбно нахмурился. – С трудом, - кивнул в подтверждение своих слов. Вероника наконец не выдержала и подала голос: – А если серьёзно, чё вы приперлись? Мы собирались спать, завтра уроки, а уже половина одиннадцатого. – Я не знаю, – Денис пожал плечами. – Ты не знаешь, зачем вы пришли сюда через всю гору? – раздельно спросила Кристина, сложив руки на груди. – Ага, – просто ответил. – Будь моя воля, я бы торчал в спальне. В кровати. Чьей-то. Виноградова утром очень толсто намекнула, что я могу приходить к ней, когда… – Освободи нас от подробностей своей сексуальной жизни. – Как скажешь, – он ухмыльнулся. – Так вот, я бы с огромным желанием сейчас находился в чьей-то кровати, но этот хрен, – он ткнул пальцем в Вадима, который продолжал стоять у книжных полок и молчать, – сказал, что нам срочно надо прийти сюда. Он практически оторвал меня от самого приятного. Вырвал из… – Они поняли, Дэн, можешь не продолжать, – наконец-то подал голос Вадим. А потом повернулся к Кристине. – Мы можем поговорить? – Мы говорим. Вадим поднял брови и посмотрел на неё, как родители смотрят на ребёнка, который задаёт много глупых вопросов. Кристина взмахнула руками. – Ладно, – сорвала висящую на стуле тёплую кофту и развернулась. Вадим пошёл следом. Эмили, Вероника и Денис какое-то время молчали. Денис – курил, выпуская в потолок маленькие кольца дыма, девушки – бросали друг на друга вопросительные взгляды, как будто очень хотели о чём-то поговорить, но никак не решались. Возможно, они бы так и молчали до самого возвращения сладкой парочки, если бы в какой-то момент Денису это не надоело. Он развернулся к однокурсницам и спросил так, словно они не сидели все пять минут в неловкой тишине: – Как урок Багуевой прошёл? Слышал, в этом году она отрастила третью руку, это правда? Вероника выдохнула и наконец-то чуть опустила одеяло, придерживая его подмышками. На голых плечах мелкими пятнами выделялись яркие веснушки. – Правда. Теперь двумя она смешивает яды, а третьей пишет на доске. Успевать за этим следить просто невозможно. Денис фыркнул. Багуевой Веронике Валентиновне было не меньше шестидесяти лет, но он всё равно не удержался и позволил фантазии на мгновение спроецировать картинку, что она могла бы делать тремя руками. Ситуация – волнующая, главная героиня – нет, поэтому картинка тут же вылетела из головы, оставив после себя неприятное чувство тошноты. – Ни звука, – прошептала Кристина, как только за ними закрылась дверь, схватила Вадима за руку и повела прямо по коридору к общей площадке, откуда можно было попасть на лестницы к учебным комнатам. Таких комнат на дажбоге было всего три, в каждой – по три стола, за которыми можно делать домашние задания. Но чаще всего эти комнаты пустовали: студенты предпочитали делать домашку либо в общей гостиной, либо в своих спальнях, где их никто не мог потревожить. Кристина и Вадим, всё ещё неосознанно держась за руки, пригнувшись, беззвучно прошли по балкону второго этажа. Комендантша, крупная женщина лет сорока, сидела на диване среди пухлых подушек напротив потрескивающего камина и читала. На них она глаз не подняла – не заметила. Кристина зашла в пустую комнату, третью по счёту, которую они проверили, и развернулась лицом к Вадиму, сложив руки на груди. – Надеюсь, это что-то очень важное. – Важное, – Вадим кивнул и провёл пальцами по двери, запечатывая её от незваных гостей. – Я так и не извинился за прошлый год. Кристина нахмурилась. О том, что произошло в марте прошлого года она предпочитала не думать – так было легче, проще и спокойнее. Конечно, летом она попыталась проработать произошедшее с психотерапевткой, и ей это даже помогло, но всё равно: чем меньше думаешь – тем легче. – И я знаю, что прошло уже много времени и сейчас тебе, наверно, мои извинения не нужны, но я только лишь июле смог наконец-то всё осознать. И исправить я ничего не могу, не могу вернуться в тот вечер и сделать так, чтобы этого не произошло. К сожалению. Но я хочу, чтобы ты знала – мне очень, очень, очень жаль, Крис. Я полный долбоёб. Кристина молчала, сверля взглядом свои тапочки и кусая внутреннюю сторону щеки. Говорить о произошедшем она не хотела и не могла – боялась, что если снова начнёт всё анализировать, её опять накроет. Но ответить что-то надо было. – Ты прав, – ответила, медленно подняв на него глаза, – твои извинения мне не нужны, они ничего не исправят, но спасибо, – попыталась слабо улыбнуться и, кажется, у неё это даже получилось. – Ты хотя бы понял, что поступил, как полный конченный гондон, это уже кое-что. Вадим облегчённо выдохнул и улыбнулся. Кристина добавила: – Но всё равно ничего уже не будет, как прежде. Улыбка исчезла с лица Вадима. Но он всё же ответил: – Да. Я понимаю. – Но мы можем просто общаться. Почти как друзья. Вадим кивнул: – Как друзья. Мир? – улыбнулся и протянул оттопыренный мизинец. В этот момент он особенно сильно напомнил Кристине того маленького одиннадцатилетнего Штрома, который носился по коридорам Колдовстворца. – Типо того, – Кристина протянула руку и сжала его мизинец своим. Ручка двери задёргалась, в комнату кто-то очень настойчиво пытался попасть, но чары работали – дверь не подавалась. Напоследок незваный гость стукнул кулаком в дверь, рискуя привлечь внимание комендантши и с негромким, но злым «чтоб вас василиск сожрал» ушёл в неизвестном направлении. Вадим и Кристина переглянулись, на их лицах постепенно появились одинаковые ухмылки, а потом оба фыркнули и тихо рассмеялись. Кристина сделала два шага и села на мягкий диван. На подлокотнике, совсем рядом с её рукой, лежала забытая кем-то ярко-зелёная кофта. – Всё хотела спросить, вы не знаете ничего про то, что произошло первого? – А мы должны? Кристина пожала плечами. – Не знаю. Вдруг. Просто я у Ники и Эмили спрашивала, они не знают ничего. И они тоже у кого-то спрашивали, те тоже не знают, говорят, учения. – Это Мороз приказала так говорить. – Им как раз преподы про это и говорили. Вадим продолжил: – …но только на учения это не похоже. У нас говорили, что Мороз была удивлена. – Они нам врут? – Получается, врут. Кристина неосознанно начала теребить край зелёной кофты. – Но зачем? Вадим пожал плечами и прошёл по комнате, мимо высокого шкафа, полностью заставленного книгами, остановился у парты, на которой лежало несколько учебников, и сел на стол. – Возможно, потому что они ещё сами не знают, кто смог проникнуть в гору. Потому что это не чудовище, я слышал разговор преподавателей перед собранием комитетов, Воронцов в прошлом году перед каникулами обновил ловушки вокруг горы, проверил их сразу после нападения – все целы, – он сгорбился и сложил руки в замок на коленях, – а это значит, что тот, кто вломился в гору – не нечисть. – Человек? Кристина подняла на него глаза. Нижняя губа у неё покраснела, потому что она кусала её всё время, пока Вадим говорил. – Ага. И вот тут уже начинается куча проблем, потому что гора – огромная, людей тут жопой жуй, найти кого-то будет очень сложно. Только если он или она не сделают что-то, что их выдаст. Кристина резко отпустила край кофты и вскочила на ноги, начала наворачивать круги по комнате. – Но ведь это может быть любой. Студент, преподаватель, кто-то из управления или просто гость. Им в жизни не найти того, кто это сделал. – Даже если так, пока всё, что пострадало – это репутация Мороз. – Ну да, а мы уже не в счёт? – Так мы и не пострадали, Крис. Насколько известно, вообще никто не пострадал, кроме, опять же, репутации директрисы. И если ничего подобного больше не повторится, нам не о чем беспокоиться, через пару недель об этом все забудут. – Ты уверен? Кристина резко остановилась и повернулась к нему. Их взгляды встретились, на секунду Вадим почувствовал себя так, словно она взглядом пыталась проникнуть ему под кожу. – Почти, – голос подвел, пришлось откашляться. – Почти уверен. Всё, что у меня есть – какая-то информация, которую я подслушал перед собранием. Но, думаю, они ещё будут об этом говорить,. Кристина ещё секунду постояла не двигаясь, а потом тяжело вздохнула и снова опустилась на диван. Но кофту в руки больше не брала. – Как тебя вообще взяли в комитет? Я думала, это последнее место, куда ты хочешь попасть. Вадим усмехнулся и перевёл взгляд на свои ладони. – Так и было. Да и есть. Меня просто поставили перед выбором: либо забираю документы, либо начинаю работать в комитете. – Тебя хотели выгнать? – Кристина округлила глаза от удивления. Вадим не то чтобы распространялся по этому поводу, предпочитал, чтобы все думали, что у него просто поехала крыша и он самолично решил работать в комитете плечом к плечу с Легостаевой. – Ага. Но это уже прошло, теперь я гордый представитель культмассового сектора. Легостаева, наверно, до сих пор ссыт кипятком от счастья, – он поднял голову и внимательно посмотрел Кристине в глаза. – Только ты не распространяйся об этом, окей? Не хочу, чтобы вся гора знала, что Вадима Штрома хотели пнуть под зад. – Буду молчать, – кивнула. – Кстати по поводу Легостаевой, тебе не кажется, что она в последнее время какая-то странная? – С чего ты взяла? Кристина откинулась на спинку дивана. – Не знаю. Она и в прошлом году такой была, но просто…может, это из-за того, что ей пообещали место в Амнезии. – Ого. Серьёзно? – Ага. Не помню только какую должность. Но то, что в Амнезии – это точно. А в это самое время, пока Кристина и Вадим разговаривали о будущем Лиды Легостаевой, она сама лежала в кровати и не могла сомкнуть глаз. В последние два года такое происходило достаточно часто, она могла часами лежать под одеялом с закрытыми глазами и ждать, когда же место неприятных воспоминаний займут такие же неприятные сны. В некоторых из них она не видела ничего, и это её вполне устраивало. Было бы идеально, если бы таких ночей без сновидений было побольше. Желательно – все. Но жизнь – отвратительная штука, и почти каждую ночь Лида как минимум один раз подскакивала в кровати, широко открытыми глазами пялясь в тёмную пустоту, всё ещё чувствуя на запястьях неприятные скользкие прикосновения. – Надо валить, Лид, оно вырвалось, – Лена хватает её за руку повыше того места, где всё ещё была мокрая слизь. Волосы у неё растрепались, белое платье, чертовски красивое, которое сама Лида всегда называла эльфийским, намокло и прилипло к телу. Лена хватает её и буквально тащит в сторону выхода, Лида идёт следом, но всё никак не может оторвать взгляда от огромного чудовища, оно размахивает щупальцами, каждое длиной метров десять, а в одном из них зажата кукла, которая ещё несколько минут назад была их одноклассницей. – Это в прошлом, – прошептала в пустоту и закрыла глаза. – В прошлом, – натянула одеяло до самого подбородка. – В прошлом. Эти слова в последние два года стали чем-то вроде её личной мантры, которую она повторяла когда засыпала, просыпалась, ходила на уроки, сидела на уроках, делала уроки. Лида предпочитала верить, что они, слова, помогают ей быстрее справляться с произошедшим, вот только в глубине души прекрасно понимала: не помогают. Да и вряд ли ей однажды что-то поможет. Лена перевелась в Дурмстранг на следующее же утро после произошедшего. Сказала, что будет лучше, если они больше никогда не увидятся, потому что хоть Мороз и смогла каким-то чудом всё замять, лучше было не рисковать. Если хоть кто-то однажды узнает, что они тогда натворили, пострадает очень много людей. Директриса, управление школы, их семьи. Никто из них больше никогда не сможет найти нормальную работу, вообще никакую работу. Поэтому – лучше не рисковать. – Это в прошлом, – прошептала ещё раз в потолок и закрыла глаза. Снотворное подействовало, она начала проваливаться в сон. Как только Лида начала проваливаться в сон, из темноты её спальни вышла женщина. Лет двадцати пяти, может, меньше. Её точный возраст нельзя было определить из-за кристально-белых, будто седых, волос и чёрных пятен вокруг глаз, словно она пыталась сделать модный макияж, но психанула на половине и просто размазала тени по лицу. Она с минуту стояла над уснувшей студенткой. Смотрела и видела себя в молодости: такая же наивная, думающая, что в этом мире злодеи существуют только на картинках, а если однажды ты и встретишь его</i> или её, <i>то всё обойдётся, стоит лишь поговорить. Потому что ни один злодей не может быть злодеем на сто процентов, верно? В каждом есть и тёмная, и светлая сторона. Злодея можно убедить встать на светлую сторону. По крайней мере, она когда-то так думала. И разочаровалась. – Но это всё в прошлом, – прошептала, внимательно смотря на спящую девушку. – Всё в прошлом. Марьяна приподнялась на локте, матрас продавился под её весом, и взволнованно посмотрела на какой-то прибор. Прибор мигал и неприятно громко звенел. – Дима, там что-то не то, что это? – толкнула в бок лежащего рядом мужчину. Дмитрий Владиславович открыл глаза. Мало того, что она оставалось у него на ночь, так ещё и будила по мелочам. В прошлый раз это было из-за того, что у него в шкафу скребся забытый боггарт. – Что? – Мне кажется, что-то случилось, – Марьяна ткнула пальцем в прибор, хотя Дима уже и сам заметил. – Блять, – прошипел, резко сел на кровати, отбросив в сторону нагретое толстое одеяло и начал быстро надевать брюки. – Что случилось? Марьяна тоже заволновалась, вскочила с кровати, удерживая одеяло на груди и начала взглядом искать нижнее бельё. Трусики, больше похожие на две полоски ткани, лежали под столом. Кружевное бра чуть дальше – в метре от кровати. – Ловушки. Дмитрий застегнул ремень и надел рубашку. Незастёгнутая, она развевалась за спиной, когда он быстро прошёл к столу. – Что не так с ловушками? Ты же сказал Мороз, что проверял их, что случилось? Он не ответил, лишь склонился над странным прибором и нажал какие-то кнопки. Сигнализация не утихала. – Блять! – ударил кулаком по столу, выпрямился и начал быстро застёгивать рубашку. – Одевайся, и быстро. Кто-то отключил систему охраны, у нас проблемы. – В смысле отключил? – голос сорвался на истеричный крик. Марьяна отбросила одеяло и подняла с пола длинную юбку. – Такое возможно? – Теоретически нет. Дмитрий открыл шкаф, тот самый, из которого пару месяцев назад ему в три часа ночи пришлось изгонять боггарта, и достал какую-то коробку, смутно похожую на очень старый ноутбук. – Но это случилось. А значит лесная нечисть уже учуяла запахи тысяч людей. Наши запахи. И вполне возможно, что скоро мы превратимся в мышей в мышеловке. – Чего? – тупо переспросила Марьяна. В глазах у неё блестели слёзы, руки дрожали так сильно, что она не сразу смогла вдеть их в рукава свитера, и при этом чуть не уронила магический перстень. – Надо поставить в известность Мороз, – он уже почти вышел, но у самой двери развернулся и внимательно посмотрел на испуганную девушку, совсем ещё девчонку. – Марьяна, мне нужно, чтобы ты оповестила комендантов в гостиных учеников. Скажи, что объявлен код семь, они поймут, что это значит. Ты поняла? Марьяна Юрьевна, преподавательница общей истории, которая только несколько лет назад окончила главный магический университет имени Морганы, стояла на одном месте, бледная, в съехавшим на одно плечо свитере, и смотрела на него широко открытыми глазами. – Марьяна! – рявкнул Дмитрий. Ему было сейчас не до сантиментов. Каждая секунда промедления могла стоить кому-то жизни. – Код семь. Скажи всем комендантам. Ты. Поняла? Она ещё мгновение тупо смотрела на него, а потом шумно сглотнула и кивнула. – Да. Я поняла. И прежде, чем она успела попросить его повторить ещё раз номер кода (пять? шесть? семь?), Дмитрий вышел из спальни, громко хлопнув дверью.