Я из страшной русской сказки…

После нападения на гору в ночь с третьего на четвёртое сентября, ученикам дали ровно сутки на то, чтобы прийти в себя. Хотя приходить-то по сути было незачем – никто никуда и не уходил, потому что девяносто пять процентов учеников сладко спали в своих постелях, когда на всю гору начала орать сирена. О том, что именно произошло, никто не говорил. Мороз на собрании четвёртого сентября сухо оповестила их о том, что прошлой ночью по пока ещё не выясненным причинам все ловушки вокруг горы одновременно вышли из строя. Она даже не сказала о количестве жертв, но – если верить слухам – на Медном бульваре той ночью погибло не меньше пятидесяти человек. В тот же день, четвёртого сентября, молодой репортёр, чёрт знает каким образом проникший на школьные этажи, пристал с вопросами к десятикласснице. Она и сказать ничего не успела, как за спиной парнишки возникла грозная фигура Калиостро Виктории Джузеппе, преподавательницы алхимии, и пообещала случайно вылить в его кофе целую склянку мышьяка. Парня в ту же секунду как ветром сдуло. Пятого сентября занятия продолжились. Все: и преподаватели, и ученики – упорно делали вид, что ничего не произошло. Единственное, что изменилось: на урок боевой магии записалось ещё пять человек, так что Воронцову пришлось наколдовать три дополнительные парты. – Как думаешь, – Вадим наклонился к сидящему рядом Денису, – он знает про Михайловскую? Денис внимательно посмотрел на преподавателя. Он не был уверен на сто процентов, но, кажется, Воронцов и Марьяна были близки. Вряд ли это была любовь, но что-то между ними точно было. Но вот знал ли он том, что девушка, которую он потрахивал последние пару месяцев – мертва, оставалось загадкой. – Без понятия, – прошептал. Возможно, он и смог бы узнать правду, если бы сконцентрировался на преподавателе, но сделать этого пока не мог. Вместо этого его взгляд то и дело приковывала к себе сидящая за второй партой Вермут. Что-то было не так, Денис почувствовал это ещё тем вечером, но вот что…никак не мог понять. Его «связь с космосом» – как это явление называл Вадим – дала о себе знать, как только Денис год назад всерьёз занялся изучением рун. До них были таро – весело, но слишком просто, они ему быстро надоели. Кузнецова в самом начале их индивидуальных занятий сказала, что обычно требуется не меньше года, чтобы выстроить с картами по-настоящему сильную и крепкую связь. У него на это ушло чуть меньше шести месяцев. После – решил перейти на руны. В течение месяца по пять часов просиживал в библиотеке, зарывшись в книги по скандинавской мифологии, но на общие занятия Кузнецовой всё ещё не ходил – сидеть в кабинете вместе с другими учениками и по часу обсуждать каждую руну было похоже на богохульство. После того, как прочитал всё, что можно было прочитать, решил, что пришла пора действовать. Дождался полнолуния и сбежал в Северный лес. Старался держаться на безопасном расстоянии от горы, чтобы не выйти за пределы защищённой территории. Часа три бродил между тёмными деревьями в попытке найти подходящее дерево. Можно было справиться и быстрее, ему чуть ли не на каждом шагу попадались бук или вяз, которые идеально подходили для вырезания рун, но нет, Денис хотел сделать их именно из дуба. Чувствовал, что ему нужен именно дуб. После этого всё и началось. Сначала он не мог отделить того, что знал по-настоящему, от того, что спустилось откуда-то извне, он просто знал, что сегодня не будет истории, а завтра – изучения магических существ, потому что кабинет затопит какой-то глупый семиклассник. А потом, Денис помнил это так чётко, как будто оно случилось вчера, ему приснилась бабушка. Она готовила завтрак и решила добавить в кашу немного абрикосового варенья, которое закручивала осенью в банки. Варенье это хранилось в подвале в покривившемся от старости шкафу. Во сне Денис видел этот шкаф так чётко, словно на самом деле стоял перед ним. Наверху открылась дверь – Денис, стоявший в самом низу лестницы обернулся, – бабушка шагнула на лестницу, сделала два шага, а потом взмахнула рукой, как будто на секунду потеряла равновесие, и мешком свалилась к его ногам. Естественно, на утро он ничего с этим не сделал. Просто сон, всем иногда снится смерть родственников. Только через неделю ему позвонила мама и сказала, что бабушка умерла – инфаркт, её нашли соседи, она пролежала в подвале как минимум двое суток. После этого подобные озарения преследовали его постоянно: во снах и наяву, они вспыхивали перед глазами яркими вспышками и оставляли после себя едва заметную горечь на языке. Так было с Марьяной. И так же было вчера вечером. Ночью с третьего на четвёртое Денис почувствовал странное покалывание в пальцах, как только вошёл в спальню девочек. На какое-то время это прекратилось, но началось снова, как только Вермут и Вадим вернулись в спальню. А вчера вечером, пока он стоял в душе под потоком горячей воды и занимался тем делом, которым парни иногда занимаются в душе, на секунду перед глазами появилась Вермут. Она просто стояла и прижимала к груди огромную потрёпанную книжку. Видение тут же исчезло, но вот наваждение, что он где-то видел такую книгу, всё ещё стояло комом в груди. И Денис был достаточно опытным в подобного рода вещах, чтобы понять, что книга и Вермут как-то связаны не только в его больной фантазии, но и – в реальности. Вот только как – чёрт его знает. – А теперь поднимайте задницы, – произнёс Воронцов. Денис на автомате поднялся, всё ещё не в силах отвести глаз от узкой девчачьей спины. Когда-то она ему даже нравилась – Кристина, не её спина…хотя она тоже, – это было классе в девятом, когда все их одноклассницы вдруг разом начали превращаться в девушек. У них появлялась грудь, тело постепенно теряло детские черты. Он даже хотел было предложить ей погулять на Медном, но Вадим его опередил, а через какое-то время эти двое начали встречаться. Поэтому Денис научился её ненавидеть. Со временем, конечно, ненависть притупилась – бессмысленная трата энергии, – но не ушла полностью. Воронцов взмахнул рукой – стулья и столы исчезли, а все сумки отплыли в дальний конец кабинета. – Хорошо, все молодцы, – прозвенел звонок с урока, студенты, уставшие и выдохшиеся после часа боевой практики, разбирали свои вещи. – Кристина, задержись, пожалуйста, на пару минут. Остальные свободны. Домашнее задание – продолжать отрабатывать чары невидимости. Кристина повесила сумку на плечо, прошла по кабинету мимо переговаривающихся одноклассников и запрыгнула на первую парту среднего ряда. Книга с жизнеописанием Морганы тяжело оттягивала плечо, она бы с радостью не таскала её с собой весь день, но чувствовала, что вернуть её нужно как можно скорее. Все триста страниц она прочитала прошлым вечером, отгородившись от соседок наколдованным пологом. Что-то она уже и так знала: например, то, что Моргана была сводной сестрой короля Артура, сначала занималась целительством, помогала жителям королевства, в 998 году спасла их от нашествия акромантулов, а в 1000 году предотвратила распространение острой вспышки драконьей оспы. К тёмной магии Моргана пришла в 1010 году в возрасте сорока лет, что для тех времён было уже глубокой старостью, вот только что именно подтолкнуло её на этот путь – до вчерашнего вечера Кристина не знала. В остальном книга состояла из небольших очерков её современников: кто-то возносил Моргану чуть ли не до божества, кто-то, наоборот, называл её перерождением дьявола, небесной карой за все людские грехи. Когда за последним студентом закрылась дверь, Дмитрий Владиславович взмахнул рукой, на всякий случай запечатывая кабинет, чтобы их никто не подслушал, отложил в сторону кипу бумаг и повернулся к сидящей на парте студентке. – Ты прочитала? Кристина кивнула. Сняла с плеча сумку и двумя руками достала толстый фолиант. Соскочила со стола, отдала книгу и вернулась на место. – Только почти всё я и так знала. – Откуда? Насколько я знаю, на уроках истории вы почти не затрагиваете Моргану. Кристина дёрнула плечом и опустила взгляд на свои руки. Ей почему-то стало очень стыдно. – Я иногда брала книги о ней в библиотеке. Ничего серьёзного, просто она меня как-то всегда… – Притягивала, – закончил за неё Воронцов. Кристина почти незаметно кивнула. – Да. Я всегда думала, это потому, что она была очень могущественной волшебницей, а получается… – замолчала и подняла глаза на преподавателя. – …получается, это из-за того, что мы…родственницы? – последнее слово отдалось странной тяжестью в груди. – Вполне возможно. Ты должна понимать, что мировое магическое сообщество много веков ищет волшебников, которые имеют кровную связь с Морганой. – Но вы обо мне всё равно не знали? – Я догадывался, – Воронцов встал, обошёл свой стол и упёрся о него поясницей, сложив руки на груди. Теперь их разделял всего метр свободного пространства, и Кристина особо остро почувствовала, что кабинет – заперт, а они здесь – совершенно одни. – Но не был уверен. На самом деле, находить потомков волшебников вроде Морганы очень сложно – на их род наложен особый вид кровной защиты, которую невозможно сломать. Остаётся только ждать, когда кто-то покажет себя сам. Как это сделала ты. – Но я вообще не знала, что… – И тебя никто ни в чём не обвиняет, – перебил её Воронцов. Кристина прикусила внутреннюю сторону щеки. Поднять глаза на преподавателя она всё ещё не решалась. Дмитрий с полминуты внимательно вглядывался в студентку, а потом задал вопрос, которого Кристина ожидала меньше всего. – Что ты почувствовала, когда читала? – она резко подняла на него глаза, чувствуя, как кровь уходит с лица. – Ты ведь что-то почувствовала, да? – он смотрел на неё так, как учёный смотрит на эксперимент, который после нескольких провалов наконец-то получился. – Что это было? Кристина сглотнула и медленно покачала головой. – Я не понимаю, что вы… – Кристина, если ты будешь мне врать, у нас ничего не выйдет, – от его тона у неё по коже побежали мурашки, а руки мелко, совсем незаметно задрожали. Облизала пересохшие губы. Воронцов продолжал внимательно смотреть ей в глаза. – Какую-то…силу. Как будто она где-то рядом. И ещё… – она замолчала, начала нервно дёргать рукав кофты. – Что? – Воронцов поднял брови. – Это глупо, – прошептала и опустила глаза. – Как будто я уже это проживала. То, о чём там писали. Не в том смысле, что я это помнила, но как наваждение какое-то, не знаю, как это описать. Пару секунд он ничего не говорил, а потом удовлетворённо кивнул. – Так и должно было быть. Это та самая родовая магия. Если бы мы ошиблись и ты не была наследницей Морганы, ты бы ничего не почувствовала. Кристина кивнула – поняла. – Ещё не передумала по поводу занятий? – Воронцов щёлкнул пальцами – на доске сам собой начал писаться текст. – Не обращай внимания, это для следующего урока. Шестой класс, начинаем проходить Остолбеней. – Не передумала, – Кристина внимательно следила, как на доске буквы складываются в слова, а слова – в предложения. – Хорошо, – кивнул и снял с двери заглушку. – В среду в восемь. – В этом кабинете? – Да. Свободна, иди на обед, пока ещё не всё сожрали. Кристина соскочила со стола и быстро вышла из кабинета. Воронцов подождал, пока за ней закроется дверь, а потом быстро обошёл стол, сел и раскрыл книгу. Анна Мороз поняла, что последние минут пять ходила туда-сюда по кабинету, и резко остановилась на полпути. Звук её шагов, эхом отлетавший от каменных стен всё это время, утих через пару секунд, и вся комната тут же погрузилась в полную, ничем не нарушаемую тишину. Папка, вытащенная из ящика два дня назад, лежала на рабочем столе, добрая половина хранящихся внутри бумажек была разложена в хаотичном порядке как результат неконтролируемой паники, захлестнувшей Мороз сорок восемь часов назад. Она так и не слетала в Норвегию – произошедшее поставило на уши не только школьную организацию, но и министерство образования и министерство охраны. Как итог: за всё это время Анна и поспать-то смогла часа четыре, что уж говорить о дальних поездках. Но она всё-таки смогла на два часа выйти в Астрал, этого времени как раз хватило на быстрый полёт туда и обратно. Они были в безопасности. А значит, чего бы она ни хотела, это, судя по всему, касалось только Анну лично. Это было хорошо. Конечно, от этого репутация директрисы сильно пострадает – чёрт знает, какие ещё жертвы понесёт школа, но главное – они будут в безопасности. Остальное пока не так важно. Она сможет сохранять смерть Михайловской в тайне в течение следующих трёх месяцев как минимум. Замена ещё не была найдена, но Анна нутром чуяла, что всё разрешится максимум через неделю. А этим идиотам в костюмах понадобится несколько месяцев, чтобы понять, что вместо Михайловской Марьяны Юрьевны, выпускницы Московского Магического Университета, к ним на практику ходит обычный студент под оборотным зельем, которому Мороз заплатила крупную сумму и должна была платить ещё до начала июня следующего года. А когда правда всплывёт, если она всё-таки всплывёт, Анна быстро покинет страну, поменяет внешность и имя и снова затеряется в толпе. Не в первый раз, она и так слишком долго сидела в этой стране, целых тридцать лет, это же надо было придумать! …поэтому у тебя и начались проблемы. Ты слишком долго сидишь на одном месте… И слишком много позволяешь себе чувствовать. Потому что всё началось тогда, в девяносто восьмом, когда ты позволила себе расслабиться и почувствовать себя как дома. Даже отношения какие-то начала, подумать только! Естественно, она начала бы под тебя копать, ты же не отвечала на её вопросы, практически ничего о себе не рассказывала. А она, глупая девчонка, вместо того, чтобы оставить всё как есть и жить настоящим, решила разобраться во всём самостоятельно. И поплатилась, идиотка. В дверь постучали. Анна вздрогнула, посмотрела на входную дверь затравленным взглядом, так кролик смотрит на облизывающуюся лисицу, но тут же взяла себя в руки. В этой истории она – не кролик. Она – лисица. Хитрая и злая. Только поэтому она успешно скрывалась на протяжении веков, только поэтому она смогла выжить. Взмахнула рукой – разбросанные по столу бумаги сложились в папку аккуратной стопкой и сами опустились в ящик. Анна бросила быстрый взгляд на своё отражение, поправила причёску. Всё будет хорошо. Потому что в этой сказке она – не жертва. Больше – нет. Теперь она – злая королева, ведьма, способная уничтожить весь мир при одном только желании. Так что это не она должна бояться, а та, кто всё это учинила. Анна развернулась и подошла к двери. – Они уже почти здесь, – Кравчук Ирина Сергеевна, заместительница директрисы, вошла в кабинет с планшеткой в руках. – Как договаривались, один репортёр, два фотографа и один интервьюер. По времени я их скоординировала, не дольше часа, потому что в три часа у вас встреча с главой горной охраны, – Кравчук оторвалась от планшетки и посмотрела на директрису. – Анна, вы готовы? Анна натянула на лицо уже привычную спокойную уверенную маску, улыбнулась и кивнула. – Хорошо. Только вот, – женщина на секунду замялась, – у нас случилась небольшая накладка, Прохоров потребовал, чтобы Воронцов тоже присутствовал. – На кой чёрт он тут нужен? – её холодный тон мог бы заморозить всё подземное озеро, но Ирина Сергеевна, привыкшая к интонациям начальницы, и бровью не повела. – Они знают, что именно он отвечал за ловушки. Хотят услышать его версию произошедшего. Одобряете? – женщина поднесла ручку к листу бумаги. – Ладно, – после едва заметного колебания ответила. – Позовёшь его? – Ага, – Ирина Сергеевна быстро чиркнула что-то на листке и захлопнула планшетку. Когда Дмитрий Владиславович вошёл в переговорную, там уже собралась вся бригада Магического слова. Мороз сидела в центре всего этого сумасшествия и с каменным лицом следила за происходящим. Точнее, следила – громко сказано. Скорее – сидела и смотрела в одну точку в стене, пока вокруг неё воздвигалось оборудование и устанавливался свет. Дмитрий ни с кем не поздоровался, молча прошёл по кабинету и сел на пустой стул справа от директрисы. Не пойми откуда взявшаяся ассистентка тут же поставила перед ним пластиковый стаканчик с водой, на секунду куда-то ушла, но почти сразу же вернулась с макияжной кисточкой и бесцветной пудрой. С репортёрами Воронцов имел дело не в первый и даже не во второй раз: до преподавания он успел семь лет проработать в министерстве охраны, а именно – в департаменте розыска. Искал разных придурков, которым хватало (точнее – не хватало) мозгов устраивать вооружённые ограбления, захваты заложников и так далее. Казалось бы, в развитом магическом мире такие идиоты должны были давно исчезнуть, но нет. Пару раз в год его отряд мог остановить какую-нибудь особо опасную группировку и тогда его как главу всего этого цирка приглашали на интервью, которые были, по правде сказать, ещё большим цирком. Уволился из департамента он три года назад после несчастного случая, который, хоть и удалось грамотно замять и спрятать так, чтобы репортёрские ищейки ничего не пронюхали, всё равно оставил неприятный отпечаток. Молоденькая ассистентка напоследок одарила его обворожительной улыбкой и ушла. Дмитрий откинулся на спинку стула, сложил руки на животе и стал ждать. Единственный плюс – из-за этого ему не придётся вести оставшиеся уроки, можно будет сразу вернуться в спальню и…и ничего. В любой другой день он бы пригласил к себе Марьяну, но её в горе больше не было. Уехала на стажировку в Америку, если верить Мороз, вот только что-то тут не складывалось. – Вы готовы? – на стул напротив села женщина. Не старше тридцати, скорее всего, лет двадцать семь. На ногах – туфли, официальные и идеально чистые. Ногти ухоженные, косметики на лице практически нет. Все эти детали он отметил на автомате, проф деформация, будь она неладна. – Думаю, мы можем начать. Никит, – женщина повернулась к оператору, – мы готовы писать? – оператор Никита вскинул вверх большой палец и направил на них камеру. – Сначала я бы хотела сказать, что то, что случилось два дня назад на Медной горе – ужасное горе, – женщина влилась в образ. Началось. – Я не могу представить, что пришлось пережить всем гостям, которые останавливались на Медном бульваре в это время. Всем тем, кто так храбро сражался, чтобы… Воронцов перевёл взгляд на Нижние этажи за окном. В прошлый раз, когда он был в здании школьного управления, площадь горела красным и громко орала сирена. – Анна, на пресс-конференции, которая состоялась в конце мая этого года, вы убедили нас всех в том, что отныне Медная гора – самое безопасное место во всей магической России. Скажите пожалуйста, что же именно произошло в тот ужасный вечер два дня назад? Воронцов подавил глубокий зевок. Видит Моревна, у него были дела поинтереснее. Например, проверять домашние эссе одиннадцатиклассников, – занятие увлекательнейшее. Или эссе восьмиклассников. Или двеннадцатиклассников. Слишком много он задал эссе в начале учебного года. – Того, что произошло, не ожидал никто из нас. По какой-то причине ловушки, установленные вокруг школы, одновременно вышли из строя. Такого никто не мог предугадать, но мы действовали оперативно, смогли остановить продвижение тварей по улицам Медного бульвара. Дальше Плаца и одного квартала главной улицы никто не прошёл. – А как так получилось, что ловушки, которые по вашим же заверениям, должны были служить бесперебойно как минимум десять лет, вдруг разом вышли из строя? – Это вопрос ко мне, – Воронцов поднял в воздух указательный палец. – И я продолжаю работать над выяснением причины произошедшего сбоя. К сожалению, на данный момент я не могу сказать ничего конкретного, кроме того, что когда я пошёл их переустанавливать, выяснилось, что все до единой ловушки были полностью исправны. Девушка пару секунд молчала в ожидании продолжения, но когда поняла, что его не будет, задала самый очевидный вопрос. – И что это значит? Кто-то из тварей в лесу смог их просто отключить? – Не тварей, – подтянулся в кресле и сел ровно, внимательно глядя в глаза девушке. – Понимаете ли, ловушки специально сделаны так, что единственное существо, способное их отключить, – это волшебник. Не маггл, не вендиго и не Йорогумо в образе горячей секретарши. – Вы хотите сказать, что те ужасные события произошли из-за человека, который отключил ловушки? – Именно это я и хочу сказать, – он откинулся обратно на спинку стула, наслаждаясь эффектом, который его слова произвели на всех, кто находился в комнате. После «той самой ночи», как её между собой обозвали студенты, прошло уже два дня, а Лида до сих пор не могла спокойно передвигаться по школьным ярусам. Днём, между уроками, когда в коридорах было полно народу, всё было хорошо, но как только она оказывалась одна – в спальне, кабинете или каком-то коридорном ответвлении, – сразу появлялось противное чувство, что за ней следят. Лида нервно оглядывалась, но ни разу ещё никого не заметила, только где-то на периферии видимого всегда маячило странное тёмное пятно, которое постоянно куда-то ускользало. Что ещё хуже: произошедшее разбудило старые похороненные воспоминания. Справедливости ради стоило заметить, что они и раньше-то почти не оставляли её в покое, но теперь стало хуже. Намного хуже. Лида не могла есть, засыпала только под утро, когда сознание больше просто не могло продолжать бодрствовать, ничего не учила и не могла заниматься абсолютно ничем. Тревога постоянно сидела в груди, комом сдавливая лёгкие и шею, мешая дышать, думать и существовать. Она винила во всём себя. Потому что, кто бы что ни говорил, а в смерти Марсель была виновата именно она – чья ещё была идея пойти к озеру в тот злополучный вечер? Вадим её отшил, она расстроилась, но вместо того, чтобы порыдать и забыть, как сделала бы любая нормальная девчонка, она предложила подругам пойти к озеру, ведь в этом не было… - …вообще ничего особенного, – Лида сделала большой глоток из чьего-то стакана, в котором, судя по вкусу, был намешан виски-кола, и посмотрела на подруг. Громко орала музыка, освещение постоянно мигало то розовым, то голубым. На импровизированном танцполе в центре комнаты прыгало и вскидывало руки вверх огромное человеческое море. – Всего-то какой-то ма-а-аленький кальмарчик, мы на уроках Далидовой и не с такими справлялись. – Лид, Кракен – это не ма-а-аленький кальмарчик, – передразнила её Лена. – И ты вообще уверена, что наше озеро его вместит? – Мы можем пр’овер’ить, – Марсель, приехавшая в Колдовстворец из Шармбаттона по программе обмена, широко улыбнулась. – Лида пр’ава, будет весело! Лена сложила руки на груди, пару секунд недовольно смотрела на подруг, а потом закатила глаза и подняла руки в оборонительном жесте. – Ладно, хорошо, уговорили, – Марсель и Лида одновременно довольно запищали. – Но если Мороз нас поймает, виноваты будете вы. Девушки согласно закивали и отбили друг другу пять. Лида перевернулась на другой бок, но сон не шёл. Легла на спину и откинула одеяло. Часы на прикроватной тумбочке показывали два часа ночи. На своей кровати сладко сопела Ира. Лида встала и прошла в общую гостиную. Босые ноги беззвучно ступали по мягкому ковру. Зелье сна без сновидений закончилось, а она заметила это слишком поздно, когда в Больничный отсек попасть уже было нельзя. Могла, конечно, поспрашивать у одноклассниц, скорее всего, кто-то мог ей немного одолжить, но они могли начать задавать вопросы, отвечать на которые Лида и не хотела, и не могла. В гостиной горела забытая кем-то настольная лампа, но Лида в первую очередь включила основной свет – чувство, что за ней кто-то наблюдает, расплывалось по венам неприятной липкостью. Почему вообще Мороз тогда за неё вступилась? Её должны были исключить из школы и запретить впредь появляться в магическом обществе, то, что она тогда сделала, было запрещено, лет сто назад оно каралось смертной казнью. Но Мороз – защитила её, замяла гибель иностранной студентки и сделала так, чтобы никто никогда ни о чём не узнал. Но почему? Какая ей от этого была выгода? – У каждого свои тайны, – прошептала комната ей в ответ. Лида дёрнулась и замерла, словно её ноги приросли к полу. Дыхание остановилось, по спине и ногам пробежали волны холодного страха. Чёрт знает, сколько она вот так стояла, скорее всего, не дольше минуты, но по ощущением прошло не меньше часа. Глаза напряжённо высматривали малейшую угрозу, но – ничего не видели. Верхний свет прекрасно освещал каждый угол, и Лида была готова поклясться, что в гостиной кроме неё сейчас никого не было. Очень медленно, чтобы не привлекать лишнего внимания кого бы то ни было, она сделала шаг назад. И ещё один. В короткий коридор, где в паре метров была дверь в её спальню. – Ты же хочешь узнать ответы, разве нет? – раздалось вновь, за её спиной, да так близко, словно кто-то стоял над самым её ухом. Лида дёрнулась, отпрыгнула вперёд и тут же оглянулась. В дверях гостиной стояла девушка в чёрном длинном платье, которое собиралось у её ног тонкой прослойкой чёрного дыма. – Я могу помочь тебе найти их, – произнесла девушка и улыбнулась. Так тепло, словно они были старыми подругами. Лиде вдруг показалось, что за эти несколько минут она успела поседеть. Скорее всего, завтра утром она обнаружит у себя в волосах как минимум одну седую прядь. В лучшем случае. …или это сон?... Было бы очень удобно, если бы всё это ей снилось, но что-то подсказывало – нет. Не снилось. Она не спала. Она на самом деле встала с кровати, чтобы немного посидеть в гостиной, может, что-то почитать, но в итоге наткнулась на призрака. – Я не призрак, – произнесла девушка, как будто могла читать мысли. – Смотри, – она взяла в руку стоящую на комоде вазу с засохшими цветами, подняла её, подержала и поставила на место. – Призраки не могут контактировать с физическими телами, ты ведь знаешь это? Лида медленно кивнула, не спуская широко открытых глаз с девушки. – Ты Лида, верно? – девушка медленно прошла по гостиной. Странно, но шла она так, будто и не шла вовсе, а…плыла. – Я Мария. Но ты можешь называть меня просто Маша, у нас разница в возрасте всего год, ни к чему лишние формальности, – девушка опять улыбнулась. – Ты хочешь узнать, почему Анна тогда тебе помогла, верно? – Лида ещё раз кивнула. Хотела было ответить «да», но голос перестал слушаться. – Я могу дать тебе ответ. Но хочу кое-что взамен. На самом деле, Маша не думала, что девчонка согласится. Потому что ответ на её вопрос был до смешного прост, но вот проблема – сама она бы до него ни в жизни не додумалась. Возможно, только потом, через несколько месяцев, когда вся правда об Анне Мороз всплывёт наружу, она и сможет сделать правильные выводы, но до тех пор – она будет оставаться в неведении. И если верить её настоящему психологическому состоянию, через несколько месяцев Лида Легостаева может либо спрыгнуть с горы в непроглядную мглу ночи, либо сознаться во всём произошедшем и отправиться за решётку. – Я согласна, – прошептала девчонка так тихо, что Маша сначала подумала, что ей показалось. – Хорошо. Но сначала мои условия. Как ты могла уже заметить, мы достаточно похожи, – Лида кивнула. Она заметила это не сразу, но сейчас, когда шок уже отступил, в глаза начало бросаться их сходство: одинаковый разрез глаз, одинаковые губы и очень похожая форма лица. Только причёски были разными. У Маши волосы были длинными и белыми, у Лиды – короткими и непримечательными, «цвета ржи», как часто говорила ей бабушка. – Я хочу, чтобы ты поменяла причёску. Тогда нас будет не отличить. – То есть я должна… – Стать моей точной копией, – закончила за неё Маша. – Именно. Волосы придётся отрастить, но заклинание простое совсем, я тебе помогу. Лида стояла и молчала. Маша продолжила: – И покрасить. – Волосы? – Волосы. Это сейчас они у меня такие. Белые. А раньше были чёрными. – Мне надо покраситься в чёрный? Маша улыбнулась. – Ага. Согласна? Лида кивнула: – Да. – Чудно! И ещё – если однажды Анна захочет с тобой поговорить или пригласить к себе в кабинет – ты согласишься. Ты будешь соглашаться на любые виды контакта с ней. – Почему директриса захочет со мной поговорить? – Не факт, что она этого захочет, – Маша внимательно посмотрела ей в глаза, сложив руки за спиной. – Это лишь предостережение. Ты согласна? – Хорошо. Маша сделала два шага вперёд, остановилась в полуметре от девчонки и протянула ей руку. Лида пару секунду тупо пялилась на раскрытую ладонь. – Я бы поверила тебе на слово, но современный мир не то место, где можно на сто процентов друг другу доверять, согласна? – она едва заметно ухмыльнулась. Конечно, девчонка всё ещё могла отказаться, но очень маловероятно. Она уже заглотила крючок. Лида ещё мгновение колебалась, а потом протянула дрожащую руку и вложила её в ладонь Маши. Рука у неё была сухой и тёплой, совсем человеческой. – Я клянусь рассказать об Анне Мороз всё, что ты захочешь узнать, как только будет заключён обет. – Я клянусь поменять причёску так, чтобы стать похожей на тебя, – голос дрожал, но Лида даже не пыталась этого скрыть. Её била крупная дрожь, Маша в любом случае это уже заметила. – Клянусь разговаривать с Мороз, когда она захочет со мной разговаривать. И клянусь соглашаться на любые виды контакта с ней, – при последней фразе тоненький голос в голове подал знак о том, что что-то здесь было не так и фразу надо было построить иначе, но Лида его не услышала. Она слишком сильно устала за последние несколько дней, незнание сжирало её изнутри, а теперь – представился такой шанс обо всём узнать, что она не могла заставить себя думать ни секундой больше. Из ладони Маши вырвались две золотые нити, скрепляющие непреложный обет. Мгновение они горели на двух запястьях, а потом погасли, оставив после себя только лёгкий зуд. – А теперь, – Маша прошла по гостиной, остановилось у старенького дивана и села. Похлопала по свободному пространству рядом, приглашая Лиду присоединиться. – Я отвечу на все твои вопросы. Лида прошла следом и села. – Почему Мороз прикрыла меня после случая с Кракеном?