Я из страшной русской сказки…

Всю неделю Лида переживала. Постоянно. Каждую секунду, минуту, час – переживала. Что будет, когда Мороз её увидит? Как она отреагирует? Если Маша попросила её о чём-то подобном да и ещё и заставила дать Обет, Мороз обязана была как-то отреагировать, иначе – зачем все эти старания? Лида думала и переживала, переживала и думала, не могла делать домашку, общаться с соседкой по комнате и отвечать на сообщения. Но за всю неделю Мороз она так и не встретила. Переживания и размышления постепенно утихали. На смену имиджа одноклассники отреагировали спокойно. Лида ждала, что они начнут что-то говорить или шутить, но нет. Только Почкин пробормотал что-то неразборчивое про то, что ей очень идёт новая стрижка, да Юрмович как-то странно посмотрел в её сторону. 6 сентября у входа в подъезд общежития её остановила девятиклассница, Ангелина вроде, спросила, каким заклинание Лида удлинила волосы. Больше – ничего. Лиду это вполне устраивало. Как – по мнению Маши – её должна была увидеть директриса, Лида не знала. Анна Мороз круглый год сидела на Нижних этажах, иногда показывалась на Медном бульваре, но в Академическом городке – никогда. Только на праздники в честь начала и окончания учебного года. Но это были детали, которые Лиду не касались. Свою часть уговора она выполнила. Точнее, часть уговора, но тем не менее. Пока директриса её не увидела и не предложила ​​«любой вид физического контакта», Лида могла жить спокойно. Именно поэтому утром 9 сентября она соскребла себя с кровати раньше обычного, сходила в душ и полтора часа до завтрака провела за дописыванием домашних заданий, на которые в течение прошлой недели у неё не хватило сил. В гнезде яриловичей людей было мало. У кого-то шёл второй последобеденный урок, кто-то торчал в библиотеке – столов там не было, только – стеллажи с книгами, но многих это не останавливало: учились, сидя на полу. А если кому и был не по нраву старый библиотечный пол, так они занимали свободные кабинеты или холодные ступени Атриума. Короче, людей в гнездовье парней старших классов почти не было. – Вы видели Легостаеву? – с порога спросил Ваня. Несколько парней из десятого класса подняли на него головы, но тут же отвернулись: домашка по теории магии интереснее непонятных драм двенадцатиклассников. – Видели, – ответил Вадим. Они с Денисом сидели за столом и курили. – И-и-и… – Что и? Ваня цокнул языком: – Ничего. Денис усмехнулся и встал из-за стола: – Влажные фантазии начались? – Наверно. Эти её волосы… Денис достал из сумки упаковку фарша, открыл, произнёс заклинание – мясо поджарилось. Из-под одной из кроватей на запах тут же показалась чёрная усатая мордочка. – Бегемот, жрать подано, – повернулся к Ване и сказал: – Это просто волосы. – Не-ет, это длинные чёрные волосы! Мне сегодня приснилось, как я беру их, наматываю на кулак и…вы поняли. Вадим хмыкнул. Денис молча сел на кровать. Десятиклассники начали усерднее писать домашку. Ваня спросил: – Что? Денис поднял брови и покачал головой: – Ничего. Не мне тебя осуждать. – Молодец. – Но это же Легоста-аева, – не удержался Вадим. – И чё? Вы помните, какой она была до этого? – Помним, – буркнул Вадим. – Она меня трахнуть пыталась. Ваня замер. Денис, как ни в чём не бывало, достал из кармана электронку и затянулся. – Ладно, – Ваня прочистил горло. – И ты что? – Что? Ничего. Я же воспитанный. Ваня поднял брови. Денис продолжил курить. – То есть. На тебя сверху садится девчонка… – С чего ты взял, что она на меня садилась? – Да хоть прыгала. Суть не в этом. И ты вот так просто взял и отшил её? – Не просто. – Сложно? – Не в этом дело. Мне тогда уже нравилась Кристина. – И это помешало тебе трахнуть Легостаеву? – Да. – А изменить Вермут в прошлом году тебе это не помешало? На секунду всё застыло. Ваня слишком поздно понял, что сморозил лишнего. Вадим повёл было пальцами – Денис на всякий случай напрягся, – но ничего не произошло. Ваня остался жив. – Сморозил лишнего, – согласился Ваня. – Но не то чтобы я не прав. Денис кивнул: – Ты прав, – повернулся к Вадиму: – Я всё лето пытался понять, нахера ты это сделал. Не поделишься, раз уж такой прекрасный случай появился? Вадим покачал головой: – Нет. Денис откинулся на спинку стула и сложил руки на животе: – Как хочешь. Помолчали. Десятиклассники встали, собрали учебники и без лишних разговоров вышли из спальни. Парни остались одни. – Не знаю, говорили тебе это или нет, – через несколько секунд подал голос Ваня, – но ты тот ещё долбоёб. Вадим вздохнул. – Я просто…крышу снесло. Крис мне не давала, а я тогда напился, попытался зачем-то облапать её, – Вадим сморщился, как будто ему было очень больно, и спрятал лицо в ладонях. Но продолжил: – Она жалящее на меня пустила. Я ушёл. Привёл лицо в порядок, злой был. Ну и пошёл дальше пить. Увидел эту двенадцатиклассницу, она меня увидела, следующее, что помню – я рисую у неё на животе руну и мы трахаемся. Денис затянулся и медленно выдохнул дым. Со знанием дела произнёс: – Ну хотя бы руну не забыл. Молодец. – Но в остальном долбоёб. – Мы не спали год блять! Го-од! – Так ты всё равно девственником был, потерпел бы ещё немного. Вадим цокнул языком и замолчал. Бегемот прошёл по комнате и запрыгнул Денису на колени. Несколько секунд было слышно только довольное мурчание. – Ладно. Ничё уже всё равно не исправить. – И Вермут сама виновата немного. Могла бы дать хотя бы что-то, – зачем-то сказал Ваня. Больше к этой теме они не возвращались. Она следила за девчонкой целую неделю, но ничего так и не произошло. Двадцать лет назад Анна Мороз часто поднималась в Академический городок, ходила по коридорам с высокими потолками в своей тёмной, расшитой золотом мантии. С распущенными волосами и накрашенными глазами, она была похожа на настоящую ведьму. Ту самую, из русской сказки, что похищает детей и наводит порчу. Только в несколько раз красивее. Лет с пятнадцати Маша часто засматривалась на директрису. Никто не знал, сколько лет было Анне Мороз, но если бы кто-то спросил об этом Машу, он бы ответила: ​​«Не больше тридцати». Маша смотрела. И смотрела. И смотрела. И иногда ловила себя на странных – до одури странных – мыслях, которые ни в коем случае, никогда нельзя было направлять на преподавателей. Анна Мороз была самой могущественное ведьмой из всех, кого Маша когда-либо видела и о ком когда-либо слышала. А ещё она часто поднималась с Нижних этажей. В 2018 же – сидела только внизу. Это раздражало. Это означало, что ей придётся заставить девчонку спуститься. Если бы она знала Анну хуже, подумала бы, что та испугалась. Но Анна не могла испугаться. Она была той, кто ничего не боится. Глупо бояться, когда ты самая опасная ведьма из когда-либо живущих. Она была готова показать Анне, что та ошибалась. Заблуждалась. Потому что как только она восстала из мёртвых, поднялась на заледеневшие ноги, вся в грязи и крови, она больше не была Машей. С той самой минуты, когда она заключила посмертный контракт, она стала Мор. И Мор была намного сильнее восемнадцатилетней Марии Гиншиной. Оказывается, смириться с тем, что в твоих жилах течёт кровь самой могущественной и опасной ведьмы из когда-либо живущих, оказалось не так-то просто. Кристина была удивлена. Нет, она, конечно, знала, что вот так случайно узнать нечто подобное – это сложно. Сложно, чтобы смириться. Ещё сложнее – осознать, что оно всегда было где-то внутри, текло по венам, выходило в воздух вместе с магией, перекачивалось сердцем. Если бы в тот самый момент, когда Дмитрий Владиславович открыл перед ней невероятную правду, Кристина осознала бы что-то вроде: «Так во-от почему в те все разы я поступала так, как поступала! Это просто кровь Морганы во мне давала о себе знать». Но нет же. Не было ничего подобного. Никаких моментов, в которые она бы почувствовала какое-то, хоть какое-то, малейшее родство с древней ведьмой. Ни-че-го. Когда соседские пацаны случайно сломали ей руку по время дуэли? Ничего. Когда Вадим попытался – почти успешно – её облапать? Ни-че-го. Никогда – ничего. Если бы не поездка в Хогвартс и не это глупое заклинание, Кристина до конца жизни пребывала бы в простом и счастливом неведении. Ни-че-го. А теперь – всё. Всё и сразу. И как будто – везде. Она боялась, что кто-то в школе мог о чём-то подозревать. Книгу жизнеописания Морганы прочитала буквально за вечер, её с ней, книгой, никто не видел, она никому ничего не рассказывала, так с этой стороны она была полностью защищена. Хотя с другой стороны – даже если бы увидели, то – что? «О, ты читаешь книжку про Моргану, значит, ты её родственница!» Так что ли? Почкин читал книги про грибы, но это не значит, что он был грибом. Это, конечно, не точно, учитывая, как он выглядел, но тем не менее, суть понятно. Книга – не повод для проведения сомнительных связей. Кристина всё равно боялась. Чего – сама не знала. Возможно, саму себя. Возможно, того, что ещё она могла. Дмитрий Владиславович сказал, что заклинание мрака получается только у прямых потомков Морганы ла Фей. Больше – ни у кого. Это заклинание не относилось к тёмной магии. По крайней мере, уж точно не к такой тёмной, какой пользовались некоторые студенты и преподаватели. Но и к светлой магии его тоже нельзя было отнести. Назревал вполне логичный вопрос: «Что ещё она, Кристина, может? Какие ещё заклинания будут получаться только у неё из-за связи рода?» Кристина хотела узнать ответ на этот вопрос и в то же время – жутко боялась. У неё даже было абсолютно необоснованное желание написать маме, спросить, знала ли она про это. Если знала – почему не сказала? А если нет – получается, Кристина такая из-за папы? Или он тоже – не знал? Если так, то родители просто не знали, кем были их предки. Это не было плохо, или неприятно, или невоспитанно, или – ещё как-то, но как будто немного наивно что ли. Кристина и думать забыла, что ещё в течение последних восемнадцати лет никогда не думала о том, чтобы покопаться в своей родословной и узнать, кем же были её предки. А после злополучного урока Боевой магии думать начала. Постоянно. Маме Кристина не написала. Папе – тоже. Никому – не написала. Только начала чаще смотреть в зеркало, ждать, когда под привычными чертами начнут проступать другие, сморщенные и чужие. Было 21:54. Вадим и Ваня торчали в спальнях девчонок. Денис не пошёл. Весь вечер лежал на кровати с Бегемотом в ногах и искал нужной заклинание. Не нашёл. Нашёл – обряд. Несложный, он в седьмом классе выполнял четвёртый уровень, а тут – пятый. Почти то же самое. Главная проблема – откат. Судя по тому, что писали в книге, после проведения данного обряда мага ждал откат: эмоциональный, физический, материальный – какой-то один или все вместе, зависит от силы и навыков мага. Денис с откатами ещё ни разу не сталкивался. Наверно, потому что ещё ни разу не пытался залезть кому-то в голову. Но он знал хороший способ защититься. Насколько он был хорошим против обряда пятого уровня – неизвестно. Денис, возможно, и не хотел бы проверять, но выбора не было. Любопытство уже пустило корни, вырвать его из головы было невозможно. В 22:03 Денис сказал Бегемоту ждать в спальне, взял из общего шкафа охапку веток рябины и вышел в общую комнату. Хорошо, что на улице по ночам ещё было не очень холодно. Северный лес – прекрасное место для ночной прогулки. Стелющийся по земле туман, сырость, ломающиеся под ногами ветки, шуршащий кусты и прыгающие по деревьям белки. Главное – не задуматься и не выйти за границы охраняемой территории, иначе можно было очнуться в пасти Вендиго или Йорогумо. Денис остановился на крохотной опушке в нескольких метрах от границы. Из дальних кустов на него смотрели красный глаза оборотня. Главное, чтобы ловушки Воронцова снова не вырубились, а то плакал его прекрасный план по копанию в бошке Вермут. А покопаться там ему хотелось уже очень давно, никак только случая подходящего не подворачивалось. Нарисовал белый круг полтора метра в диаметре. Разложил по контуру ветки рябины. Защиты мало не бывает, особенно в подобных случаях. В депрессию ему свалиться не хотелось. Стать инвалидом – тоже. Бедным – тем более. Так что круг и рябина. Нарисовал на земле шестиконечную звезду, в каждый угол – по свече. В центре – положил книгу, раскрытую на странице с заклинанием. Сел прямо на землю, сложив руки на коленях. Со стороны могло показаться, что он просто решил помедитировать. Закрыл глаза. Вдох. Выдох. – Чернобог, озари меня своим огнём. Дай возможность видеть то, что скрыто должно быть пеленой. Я послушник твой, от опасности укрой, озаренье опусти на покорное чело. Произнёс заклинание три раза и стал ждать. – Ты хорошо знакома со своей родословной? – Моргана ла Фей. – Тогда пока читай вот это. ​​«Моргана была ужасной. Я ходила к ней всего лишь единожды, и господи помилуй надеюсь, больше никогда не пойду. Я тогда жила ещё в доме моего батюшки, господь упокой его душу, с нами по соседству жил Василий. Я была влюблена. Один раз даже сбежала из дома ночью, чтобы пройтись с ним под луной. Ночь была чудесная, в небе яркое лунное светило, свет был таким молочным, что хотелось в нём искупаться. Василий рассказывал, как прошёл его день. То было в конце лета, мы оба были уставшими после сбора урожая, пшеница уродилась в тот год чудно. Через пять месяцев я поняла, что что-то со мной не так: живот начал увеличиваться. Василий говорил, что мы не сделали ничего дурного, но я-то понимала, что что-то было не так. Моргана жила в соседней деревне, от других девушек в нашей деревне слышала, что она может с таким помочь, Марья как-то к ней, Моргане, ходила. Выбора не было. Дом у неё был небольшой. Внутри пахло полынью. Я зашла и сразу почувствовала, что плохое это место. Запах стоял очень сильный, у меня голова кругом пошла. Под потолком веточки засушенные висят, а она – сидит в комнате и смотрит на меня, словно ждала. Я рта раскрыть не успела, как она говорит, что знает, зачем я к ней пришла, мол, помочь мне сможет, но у всякой помощи цена своя есть. Мне тогда девятнадцатый год только шёл, жили мы скромно, даром, что урожай хороший собрали, но я знала, что ещё один рот прокормить не сможем. Согласилась. Она дала мне склянку с зельем цвета болота и сказала ступать домой, выпить на ночь зелье, а на утро забыть, что я когда-либо здесь была. Цену она, мол, потом заберёт, когда придёт время. Прошло вот уже шесть лет, я ребёночка родила, ему сегодня два месяца исполняется. О Моргане я больше не слышала. Но чувствую, знаю, что она где-то поблизости и совсем скоро отыщет меня, потребует возвратить долг..» ​​«Моргана ла Фей была исчадием ада и в аду ей гореть. Каждый год у меня помирало по три коровы, здоровые они были, ничего не болели. Но каждый год ровно три исдыхало.» ​​«Какая Моргана? Ничего не знаю. Уносите отсюда ноги, хлопцы, по добру по здорову, а то у меня вон там топор стоит, как бы он нечай в вас не прилетел.» ​​«Моргана ла Фей? Да, жила тут такая несколько зим назад. Спокойная, ничего я вам не скажу. Дружбы с ней не водила, конечно, но и врагами мы не были.» ​​«Кто? Кто? Да кто, скажите же нормально! А. Не, не слыхивал я о такой. Нечай вы напутали чего?» Кристина переворачивает старую хрустящую страницу. Держит между зубами ноготь левой руки, глаза быстро-быстро перебегают по строчкам. Моргана ла Фей. – Ты хорошо знакома со своей родословной? – Вы полагаете, что я – её родственница. Моргана ла Фей. Денис шумно вдохнул и открыл глаза. Из кустов за ним всё так же наблюдали два красных огонька.