Я из страшной русской сказки…

На Медном бульваре в субботу было много людей. Как всегда. Волшебники со всех уголков земного шара прибывали на Медную гору, чтобы отдохнуть, погулять, решить деловые вопросы, подписать важные договоры или попробовать знаменитого «Медного быка», которого готовили в «Горной еде», ресторане, располагавшемся на одной из узких улочек Медного бульвара. Дмитрий Воронцов поднялся по Скважине с учебных этажей и повернул к главному входу на Медный бульвар. Прошёл через высокий арочный проход, тот самый, в котором две недели назад остановились Михаил, Марина и их взрослый сын Никита. Сейчас Марина Витальевна лежала в московском отделении волшебной психбольницы, а от её мужа и сына остались только рука да клок волос. Было семь часов вечера. По улицам бульвара всё ещё ходили школьники, улыбались, смеялись, исподтишка посылали друг в друга безобидные заклинания, покупали еду, одежду, книги, ручки и делали много всего остального, что обычно делают семнадцатилетние подростки. Воронцов прошёл по главной улице несколько кварталов. Витрины светились, в воздухе пахло жареным мясом и цветами. – Здравствуйте, Дмитрий Владиславович. Дмитрий обернулся. Пималиченко Вика и Ира Драсилькович улыбались ему одинаковыми широкими улыбками. Он кивнул: – Привет. Развернулся и, прежде чем они начали спрашивать его о домашнем эссе про Невербальные щитовые заклинания, пошёл дальше. Направлялся Дмитрий в «Медь», небольшой бар с широким ассортиментом алкогольных напитков. Алкоголь был нужен, чтобы прочистить голову. Начать здраво мыслить. Воронцову было необходимо начать здраво мыслить. Дополнительные занятия с Вермут были его идеей, он просто хотел помочь девчонке полностью раскрыться, она была родственницей самой Морганы, обладала огромной силой, Дмитрий никогда бы не простил себя, если бы ничего ей не рассказал. Но, кажется, лучше бы он сделал вид, что заклинание мрака – обычное заклинание, которое просто-напросто не у всех получается. Продвинутый уровень, всё такое, Кристина, это огромная редкость, что ты смогла его сотворить, ты очень талантливая. И всё. Было бы проще. У них было два занятия. Всего лишь два занятия. Если уже происходило такое, что будет дальше? Об этом он старался не думать. Хотя хотелось. Очень. Хотелось. Много. Слишком много. До неприличия. В «Меде» людей было много. Через час станет ещё больше. А через два – вообще будет не протолкнуться. Дмитрий нашёл свободное место у барной стойки. – Виски, – ответил на незаданный вопрос барменши. Играла музыка. Пахло чем-то сладким. Тусклый свет тускло отражался о блестящие бока расставленных за баром бутылок. В воздухе витали крупинки пыли. Дмитрий положил локти на барную стойку и провёл пальцами по волосам. Шумно выдохнул. Перед ним с негромким стуком опустился стакан. Тут же одним глотком опрокинул в себя половину содержимого. Виски обожгло горло. – Готова? Вермут кивнула. Она стояла посреди комнаты: выпавшие из высокого хвоста волосы тёмным пухом обволакивали голову, рукава рубашки закатаны, глаза горят. Дмитрий развёл руки в стороны: – Нападай. Она пальнула в него каким-то заклинанием. Дмитрий отбил. Потом ещё одно, и ещё, и ещё. Заклинания вспыхивали и гасли, из открытого ненастоящего окна тянуло ненастоящей вечерней свежестью. Ненастоящее заходящее солнце окрашивало белые мраморные стены кабинета в золото. Они игрались так минут десять. Кристина кидала в него что-то простое и не очень тёмное, что изучают классе так в седьмом, Дмитрий всё отбивал. В какой-то момент ему это надоело: – Ты решила меня скукой победить? Кристина остановилась. Посмотрела на него, удивлённая. Дмитрий продолжил: – У меня семиклашки темнее заклинания вызывают. Кристина потупилась. – Ты мне десять минут назад вызвала заклинание мрака, почему сейчас сдерживаешься? – Я просто… – нахмурилась, – …чувство такое странное, не понимаю…как будто… – замолчала и покраснела. Дмитрий только усмехнулся и ответил: – Не валяй дурака, Вермут. Я тебе сегодня тройку поставил, или ты забыла? У тебя в журнале первая оценка – это три. Отпизди меня за это как следует, пожалуйста. Он тоже это чувствовал. И тогда, и сейчас, а ведь уже два дня прошло. Чувство, словно под кожей копошатся крошечные жуки. Они двигают маленькими лапами, кусают и постоянно что-то роют, роют, роют, роют. И кусают. И снова роют. Шевелят лапами. Ходят. Бегают. Двигаются. Никак не могут остановиться. – Повтори. – Кто-то умер? – барменша взяла чистый стакан и кинула в него несколько кубиков льда. – Пока нет. – Тогда родился? Наверно, взгляд у Дмитрия был в этот момент очень выразительный, потому что барменша сначала улыбнулась, потом – тихо фыркнула. – У меня больше нет вариантов, сдаюсь. – Работа, – многозначительно ответил Дмитрий. – Я бы тогда уже спилась. – Обстановка располагает. Девушка поставила перед ним стакан с виски, а потом протянула руку: – Вика. Он пожал узкую ладонь: – Дмитрий. Во сколько заканчиваешь? – Через десять минут. – Я тебя дождусь. – Прям так сразу? – Могу походить кругами ещё минут так…десять. – Лучше подожди. Она ещё несколько секунд подержалась за его взгляд, а потом развернулась и пошла обслуживать других посетителей. Дмитрий опёрся локтями о барную стойку и перекинулся немного вперёд. Фигура что надо. Улыбнулся и сел обратно на стул. Всю субботу 14 сентября Кристина провела в оранжерее вместе с Настей Полынович и несколькими семиклассниками. Вероника Валентиновна пару дней назад подошла к ней и попросила – за пятёрку по Лекарствам и Ядам – провести экскурсию для семиклассников, а то ей надо будет отлучиться. – Настя будет вести экскурсию, тебе говорить ничего не надо будет. Просто поможешь ей следить за порядком, – пока Вероника Валентиновна это говорила, две её руки висели по швам, а третья быстро-быстро писала на доске ​​«Зубной камень и его применение», тему для урока пятиклассников. Кристина согласилась. Наверно, рука и зубной камень сбили её с толку. И вот, почти всю субботу она провела в зелёных, таких, что аж в глазах рябило, залах школьной оранжереи. – Оранжерея состоит из трёх главных залов, – заговорила Настя, когда они подвели двадцать семиклассников к главным воротам. – В зале А находятся растения умеренных широт. Вы уже знаете некоторые из них, верно? – Лилейник! – выкрикнула девчонка, стоявшая в первом ряду. Настя улыбнулась и кивнула. – Верно. – И датура, мы из неё в прошлом году яд варили! – Наверно, не яд, а противоядие. Датура используется для изготовления противоядий против укусов оборотней. – Подсолнух ещё! – Верно. Верно. В теплице В выращиваются растения тропических и южных широт. – Алихоция! – выкрик зазвучал прежде, чем Настя успела что-то спросить. – Точно. Я та-а-ак смеялся, когда мы варили зелье вчера… – Позавчера. – Всё равно. Думал, сдохну. – Это только зелье смеха было, что потом будет… – Имбирь. И цапень. – Да, молодцы. А в теплице С – растения северных широт. Например, чемерица или манжетка. А сейчас мы с вами зайдём внутрь. Напомню ещё раз: внутри никаких заклинаний. Отставать от группы запрещено. Кто нарушит правила – будет неделю спать с горынычем. – А он правда существует? – Правда. И он обожает детские пальцы на ужин. Кристина всегда любила школьные оранжереи. Пахло в них, так, что голова начинала кружиться, чуть потеряешь контроль – можешь быть сожраной дьявольскими силками, но в остальном это было прекрасное место. Стены и потолок светились, как будто солнце проникало в теплицы со всех сторон. Но солнца не было. Оранжерея были частью горы, находилась глубоко под землёй. Растения вились по стенам, доходили чуть ли не до потолка. И запахи, запахи, запахи. Семиклассники никуда не разбегались. Лишь один раз Кристина успела – слава Моревне, что успела – вовремя схватить какого-то пацана за несколько секунд до того, как вокруг его правой руки обвилась ядовитая тентакула. Не успела – и на месте детской ручки остался бы только огромный ожог да торчащая кость. Пока Настя самозабвенно описывала все прелести Мандрагоры, а семиклассники слушали её – некоторые от сосредоточенности даже рты пораскрывали, – Кристина отрезала несколько веточек полыни. В шкафу в гостиной она закончилась – новую должны были завезти только через неделю, – а на Медный бульвар идти было слишком далеко. Да и Багуева всё равно ничего не заметит, у неё это полыни – целая клумба, а Кристине сегодня надо было провести обряд. Если Денис, конечно, согласится… Идти к нему она не хотела. К Денису. Не очень-то он ей нравился, на самом деле. Общались – да. Нормально общались – да. Но было в нём как будто что-то потустороннее и неправильное. Смешно, учитывая то, чему их тут каждый день учили: исключительно чему-то потустороннему и неправильному. В прошлом году вон, прямо на уроке с Лебедевой вызывали дух прабабушки Влада Почкина. Потусторонне и неправильно. Однако всё равно не так неправильно, как Денис. У него вся аура была пропитана этим ​​«чем-то». Кристина не знала его названия вплоть до того разговора с Вадимом в ночь нападения. Оказалось, у Дениса просто-напросто есть способности к ясновидению или чему-то похожему. К магии, но другой магии, не такой, какой их здесь учили. Заклинания – это одно, они получаются у всех волшебников, у кого-то лучше, у кого-то хуже, но в целом – у всех. Таро и руны – это не для всех. Ментальная связь со Вселенной – тем более. А у Дениса это всё было. Неправильно. Странно. У Кристины по спине мурашки бежали от одной только мысли о том, что Денис мог знать. Она не думала, конечно, что он мог знать что-то про неё, а если и мог – вряд ли это было чем-то важным. Но что если…что если он всё-таки что-то знал? Про неё. Или про Эмили. Или про Нику. Или – ещё хуже – про них – всех? Знал их секреты, те, которые никто и никогда не должен был узнать? Денис Кристине не нравился. Однако он был слишком хорош в обрядах, Кристине нужна была его помощь. Она бы и рада была сделать всё самостоятельно, вот только ошибиться было нельзя, Воронцов сказал, что обряд Очищения должен быть проведён именно в эту ночь, за неделю до дня осеннего равноденствия. Так что сразу после того, как семиклассники были разведены по гостиным, Кристина направилась к общежитию Ярила. Денис лежал на кровати в спальне девчонок Ярила и курил. Одиннадцатиклассница, имени её он уже не помнил, лежала рядом, повернувшись к нему спиной, и, кажется, уже спала. За занавеской слышались разговоры: обычное вечернее собрание старшеклассников: пиво, электронные сигареты, энергетики, слухи. Денис никогда не любил спать с кем-то вот так, почти что публично, но оно само собой получилось. Да и начали они до всеобщего собрания, так что вообще-то это не его вина. Девчонка спала. Денис курил. Ждал. Сегодня вечером к нему должна прийти Вермут. Зачем – Денис не знал, знал только, что она придёт. К нему. Наверно, поэтому он сейчас и лежал полуголый в кровати одиннадцатиклассницы, а не сидел вместе со всеми. Это бы слишком упростило Вермут задачу. Пусть помучается. Он же мучался. Денис поковырялся в её голове пять дней назад. И хотя энергии на проведение обряда у него ушло слишком много, выяснить почти ничего не удалось. Кристина была связана с этой древней британской ведьмой, Морганой ла Фей. Прапрапрапра-какая-то-там-правнучка. Она прочитала книгу о Моргане. И ходила на дополнительные занятия к Воронцову. Дальше – только густая тёмно-серая пелена, пробраться через которую у Дениса не вышло. Вермут как будто специально возвела вокруг своего разума барьер. Теоретически она могла это сделать, ментальные барьеры они проходили года полтора назад, техника была знакома каждому. Вот только едва ли во всей школе этим пользовался кто-то кроме Дениса. Потому что несмотря на то, что байки про копания в разуме рассказывали всем, верили в них далеко не все. Некоторые даже в таро не верили, потому что не могли карты перемешать, на разбросав половину. – Идиоты, – произнёс одними губами и снова затянулся. Вермут. Ве-ермут. Вер-мут. На кой хрен ты за ним сегодня придёшь? Кристина прошла через несколько просторных бело-голубых залов, через спальню девушек средних классов – тем бросили на неё несколько заинтересованных взглядов, но ничего не сказали – и прямо в двери, ведущие в комнату старшеклассниц. За столом сидело человек восемь. Кристина на секунду остановилась, обвела взглядом сидящих. Юрмовича за столом не было. – Ве-ермут, какими судьбами? – Ваня раскинул руки в стороны. – Не знал, что вы в днище знаете ходы в наше гнездо! Кристина подняла руку. Ваня шумно выдохнул – рта у него больше не было, кожа губ срослась, не разделить. – Хуище. Где Юрмович? – Спит с кем-нибудь, – ответил Вадим. Кристина открыла было рот, но он её опередил, продолжил: – С кем не знаю. Но можем попробовать заклинание, если срочно. Кристина выдохнула. Ваня мычал. Диана посмотрела на него и усмехнулась: – А мне ты такой даже больше нравишься. Саша Дорохова согласилась: – Как будто знаешь, – помахала ладонью в воздухе, – жить легче стало. Ваня продолжил мычать, пытался, наверно, послать их куда подальше. Кристина наконец спросила: – Где заклинание можно сделать? – Давай мы стол щас быстро освободим… – Э-эй! – Потом вернём всё, Дорох, не начинай. – Чё вы разорались? Раздался голос с одной из кроватей. Все замолчали и повернули головы. Денис Юрмович сидел, опустив голые ноги на пол, и смотрел на них из-под упавшей на глаза чёлки. – Ты всё это время кого-то трахал? – задала Диана вопрос, который сейчас был в головах каждого из собравшихся. – Не всё. Первые минут двадцать. – Как-то быстро. – Дорох, ты видела, как я сюда заходил? Подумай головой, – повернулся к Кристине: – Ты меня искала, кажется? Кристина сжала челюсти. Несколько секунд тупо смотрела на Дениса, борясь с желанием закинуть в него заклинание потемнее. Денис смотрел на неё, подняв брови, ждал. – Нужна твоя помощь. Кое с чем. Денис усмехнулся: – Прямо сейчас? – Да, сейчас. – Может, я помогу? – спросил Вадим. Кристина покачала головой. – Он лучше разбирается в обрядах. – Зачем тебе обряд? – спросила Диана. – Надо для помощи…родителям. Денис опять усмехнулся: – Родителям? – Родителям. – Ладно, родителям, значит родителям, – достал из-под кровати штаны, встал. Кристина поспешно отвернулась. Денис начал надевать штаны. – Дэн, а тебе обязательно прям здесь это делать? – спросил Вадим, не отрывая взгляда от покрасневшей Кристины. – А где мне ещё штаны надевать? – Не знаю. На кровати? – Я разбужу Соню. – Алису, – поправила его Саша. – И её тоже. – Ладно, давай быстрей только! Саша наклонила голову и внимательно следила за тем, как Денис одевался. Задумчиво, почти неслышно протянула: – Зачем торопиться. Лида так и не встретила Мороз. Та либо совсем не поднималась на Учебные этажи, либо ходила такими путями, которые не пересекались с путями Лиды. Маше это не нравилось. Машу это раздражало. Машу это бесило. Мор была готова пойти на всё. – Ты должна спуститься на Нижние этажи. Лида подпрыгнула на унитазе от неожиданности. Смяла в рука спущенные до коленок трусы и посмотрела на стоящую у раковины Машу. – Мы можем в другой раз поговорить? – Нет! – рявкнула Маша. Лампа над зеркалом мигнула. Лида глубоко вздохнула. – Я не могу туда спуститься. Охрана. Этажи постоянно охраняются, ни один студент не может спуститься без специального пропуска. – Они ничего не заметят. Я прослежу. – Ты не то чтобы сильно видимая. Прости за прямоту. Маша улыбнулась. Словно смотрела на хорошо пропечённый торт, что бы ни значило это сравнение. Сейчас Лида была тортом. Вкусным и хорошо приготовленным. – Сомневаешься в моих силах? – она подняла ладонь и сжала кулак. Весь свет в небольшой туалетной комнате тут же погас, только в её кулаке горел крошечный зелёный огонёк. – Я проведу тебя на Нижний этажи. До самых покоев Мороз. Тебе нужно будет просто постучать. Такая мелочь, правда? Тук-тук-тук, здравствуйте, директриса, как у вас дела? Остальное она сделает за тебя. Лида откинулась на спинку унитаза. Выбора всё равно не было. – Ладно. Можно мне теперь поссать? Маша разжала кулак. Свет загорелся. Лида зажмурилась: слишком ярко после полной темноты. Лида не помнила, как вышла из спальни вечером 14 сентября. Не помнила, как шла по коридорам среди учеников, возвращающихся с Медного бульвара. Не помнила, как встала на платформу. Как спустилась на Нижние этажи. Как шла по огромной открытой площади к Сталинской высотке, в которой находилась администрация школы. Не помнила, как поднялась на нужный этаж. Как нашла нужный этаж. Помнила только, как подняла кулак и три раза постучала в дверь. Тук-тук-тук. Несколько секунд тишины. Две. Три. Пять. Семь. А потом дверь открылась. На пороге стояла Анна Мороз в чёрном шёлковом халате на голое тело. Она открыла было рот, чтобы отчитать ученицу, которая мало того, что спустилась на Нижние этажи, так ещё и посмела каким-то образом узнать, где находятся директорские покои, но не успела ничего сказать. Так и застыла с открытым ртом. Она понимала, что это не она. Это не могла быть Маша. Маша мертва. Точнее, была мертва, Анна сама её убила. Или думала, что убила. Маша была в горе в ночь нападения. Анна знала, что то была именно она, именно Маша, а не её двойник или дубль. Маша была в горе. Повзрослевшая, изменившаяся, но всё ещё – Маша. И сейчас перед Анной тоже стояла Маша. Только – совсем не изменившаяся. Такая, какой она была в девяносто девятом Лида услышала едва слышный шёпот над ухом. Послушалась. Открыла рот и произнесла невинное: – Здравствуй. – А теперь улыбнись. Совсем чуть-чуть, – прошептала ей на ухо Мор. Лида улыбнулась.