«И лишь кровью заплачет Мария,
Вдруг на фреске застыв навсегда,
Отчего по душе литургия
Завершится же вмиг, без следа…
Просфору́ вдруг вкусивший в награду,
Отравивший тем самым же плоть,
Обреченный страдать лишь усладу,
Ощутит, уронив тот ломоть.
И бедный столпник от безумия,
Вдруг схватившись за горло свое,
Не поймет же совсем остроумия
И злорадное чье-то вытье.
Задыхаясь же в просьбе о помощи,
И увидев, как вдруг иере́й,
На подносе осыпет все овощи,
Вдруг покинув тот зал поскорей.»
***
Словно тень, тихонько ступая на носочках вдоль стен запутанных лабиринтов огромных школьных коридоров, Гарри, чуть дыша, продвигался ближе ко входу в библиотеку, опасаясь быть замеченным. Страшась любого вдруг изданного в ночной тишине шороха и оглядываясь буквально на каждом шагу, парень быстро юркнул за одну из огромных белоснежных колонн, украшающих холл четвертого этажа, стараясь не тревожить замерших в дреме людей на полотнах. Заточенные навеки в резные рамы души мирно спали, то и дело вздыхая или бормоча какие-то несвязные бредовые вещи, чем заставляли нарушителя ночного порядка то и дело тихонечко вздрагивать от рождающихся на коже мурашек. Пройдя мимо одного из портрет-порталов, Поттер обреченно вздохнул и покачал головой, жалея, что им нельзя воспользоваться не будучи «пойманным с поличным», из-за чего приходилось терпеть повсеместно издающиеся в темноте звуки, что тревожили и без того изможденный за сутки без сна разум. Парень был не из робкого десятка, однако вся эта затея с поиском Гермионы внезапно показалось ему абсурдной, отчего он невольно сравнил себя с той самой волшебницей, которая только сегодняшним утром узнала о скоропостижной кончине собственных близких. «Она сейчас совсем одна…» — подумал про себя гриффиндорец, борясь с желанием ударить себя по голове за то, что было не принял решение оставить всё, как есть, пустив тем самым ситуацию на самотек, отчего лишь удрученно вздохнув, он решил отбросить все непрошенные мысли и двинуться дальше, желая после попросить прощения у Грейнджер за то, что не пришел к ней сразу. Преодолев на одном дыхании три лестничных пролета и молча молясь, что старостам, дежурившим в это время неподалеку, не придет в голову остановиться где-нибудь поблизости, Гарри всё-таки оказался на заветном этаже. Даже факелы в эту ночь горели через один, из-за чего каждая отбрасываемая на огромные каменные выступы тень ужасно напрягала собравшего всю свою волю в кулак человека, что так запросто решил нарушить несколько самых важных школьных правил, дабы найти свою лучшую подругу и суметь ее хоть как-то утешить и, возможно, помочь. Но чем? Гарри не знал, какие слова ему нужно будет подобрать, дабы описать все то, что он испытывает, осознавая, как сейчас тяжело брошенной на произвол судьбы старосте Гриффиндора. «Она сильная, я знаю это.» — успокаивал себя молодой ведьмак, наконец-то приблизившись к не до конца закрытой огромной дубовой двери. — «Она справится с этим. Не свойственно ей творить глупости — она не такой человек.» Поттер осторожно коснулся холодного, выполненного из металла резного кноба и потянул его было на себя, поражаясь тому, что не наткнулся на Филча или Снейпа, преодолевая столь опасный для очков его факультета путь и тут же заметно вздрогнул. Стонущий скрип старых петель волной разлился по огромному помещению, отчего некоторые жители ближайших картин тут же встрепенулись и с недоумением начали оглядывать так внезапно раскрывшуюся перед ними дверь, когда Гарри решил осторожно втиснуться в образовавшийся проем. — Джулиан, спи уже! — недовольно запищал чей-то женский голосок. — Нечего расхаживать по полотну, я тебе говорю!.. Ну и что, что почудилось движение?! Просто опять эти подражатели нашего великого Мерлина вновь забыли запереть дверь! Ни грамма уважения!.. Да-да, сквозняк нас обязательно погубит, дорогой, однако ты забываешь одну очень важную деталь — мы уже давно не мы… *** В глаза вмиг ударил тусклый желтый свет нескольких фонарей, расположившихся на тут и там родившихся перед взором полках, хранящих в себе многочисленные оригинальные сочинения самых великих и известных магическому миру волшебников, когда чьи-то едва различимые в ночной тишине всхлипы напугали вторгнувшегося так внезапно в этот час в библиотеку отчаянного юного волшебника, который в тот же миг решил продвинуться чуть ближе к источнику вдруг раздавшихся в помещении звуков. «Бьюсь об заклад, Плакса Миртл позавидовала бы такому умению беззвучной истерики…» — подумал про себя крадущийся, протискиваясь между столами и иной мебелью. — «Мне так жаль, Герми… Мне правда очень и очень жаль…» К огорчению для Гарри, узкие проходы между шкафами, к тому же заставленные бесчисленными количествами всевозможных учебников, которые другие студенты не удосужились отправить на свои законные места, сильно затрудняли передвижение, из-за чего мантия-невидимка то и дело цеплялась за разнообразные предметы и бесконечные преграды, отчего Поттер еле удерживался на ногах. И все-таки, превозмогая всю присущую ему на тот момент нервозность и все больше растущее раздражение, молодой человек пересилил свой страх и аккуратно перешел в Запретную секцию, осторожно выглянув из-за дверного проема. Полумрак окутал собой все простирающееся перед магом пространство: среди бесконечных лабиринтов полок, содержащих в себе не только самые ценные для темных магов секреты, но и во истину опасные сборники, Поттер аккуратно зажег кончик своей палочки, надеясь тем самым не выдать своего присутствия. Чем дальше он продвигался к источнику издаваемого звука, тем сильнее погружался во тьму. Резкий порыв ветра заставил юношу схватиться за ворот мантии и пустить в один из находящихся в отдалении фонарей искру люмоса, дабы оценить, где именно и как распахнулось окно. Замерев возле боковой стенки шкафа и в явном ужасе наблюдая за развернувшейся прямо перед ним картиной, полукровка невольно охнул: девушка с густыми каштановыми волосами, золотом отдающими в свете окружавших ее и уже почти потухших свечей, установленных в старинные канделябры, босыми ногами стояла прямо на подоконнике распахнутого настежь окна, готовая вот-вот спрыгнуть прямо вниз. Гермиона руками обнимала деревянную раму, в то время как одна из раскрытых ею ставень, поддаваясь неумолимым порывам ветра, гулко билась о ближайшую стену, отчего в любой момент стекло внутри нее могло бы тут же разбиться. Парень, не медля ни минуты, было рванул в сторону вот-вот желающей выйти в ночь ведьмы и был готов схватить ее в любой момент как вдруг раздавшийся чуть правее него голос заставил мальчишку тут же пожалеть о попытке раскрыть свое присутствие в библиотеке. — Ты рехнулась совсем?! — вдруг из неоткуда взявшаяся Беллатрикс Блэк вцепилась мертвой хваткой в руку студентки, затаскивая ту обратно внутрь, невербально заставив окно с грохотом закрыться. «И ведь не поспоришь!» — сжал кулаки Гарри, с напряжением наблюдая, как сокурсница в тот же миг, словно тряпичная кукла, повинуясь безмолвному приказу, сошла с окна. — «Нас определенно будет ждать серьезный разговор, Миона, я так просто этого не оставлю!» — Ты чем думаешь, Грейнджер?! — взорвалась темная ведьма, тогда как девушка, не моргая смотрела прямо на нее. — А если бы я пришла на минуту позже? Ты бы выпрыгнула наружу?! Разбилась бы?! Поттер, словно болванчик, кивал в такт каждому произнесенному слову профессора, впервые в жизни соглашаясь со всем, что та ядовито выплевывала прямо в лицо Грейнджер, но вдруг неожиданно для себя заметил, как Гермиона блаженно улыбнулась в ответ на все повисшие в воздухе вопросы и обвинения, тем самым заставив невидимого для них с Блэк зрителя приоткрыть рот от удивления. «Что с ней вообще происходит?!» — недоумевал он, позволив себе вновь зайти за один из шкафов и наблюдать за происходящим из тени. — «Мерлин, вот бы ее не отправили на принудительное лечение в больницу Св.Мунго после такого… Это все нервное, ей срочно нужно отдохнуть!» — …твои друзья, родители, весь Хогвартс в конце концов! — Гарри не мог видеть выражения лица преподавателя из-за копны сильно вьющихся и полностью теперь перекрывших обзор черных волос, когда женщина произносила эти слова, но сумел уловить нотки беспокойства и ненаигранного страха за жизнь замершей, словно статуя, ученицы. «Не думал, что Она на такое вообще способна…» — рассуждал про себя парень, пока в зале вдруг наступила тишина. — «Неужели Гермиона так ничего ей и не скажет… Моргана, благо с ней все в порядке… Надеюсь, что Блэк не станет после над ней измываться в связи с этим. Пойду-ка я, пока не спохватились…» Поттер на цыпочках было хотел развернуться в сторону уже так сильно манящего выхода, дабы покинуть свое «место преступления», расслабившись, что Грейнджер теперь находится в относительной***
— Ты подумала, что с нами бы было? Как же твои друзья, родители, весь Хогвартс в конце концов! — Беллатрикс и представить себе не могла, что найдет одну из самых выдающихся студенток столетия, замершую вот так запросто в столь неприглядном виде на подоконнике, готовую в любой момент выпрыгнуть в манящую тишину ночи. Ожидала ли она увидеть что-то вроде поникшей, смотрящей теперь на нее опустошенными глазами девочки с салфетками в руках? Совершенно верно — навряд ли. Ожидала ли она увидеть столько боли и отчаяния, метающихся в зрачках юной ведьмы — определенно нет. А ведь так запросто было улицезреть, как эта дотоле сильная девчонка сломалась в один прекрасный момент… И ведь это было до одури невыносимо: она — лучшая из лучших, та, что своими силами доказала, что магглорожденных есть за что уважать, отчаянная и гордая ведьма, готовая пробиваться к цели любыми путями, вот так вот неминуемо раскололась… Рассыпалась… Пала… И неужели тому виной оказалась та самая глупая влюбленность в жалкого потомка предателей крови, который до сих пор не научился нормально завязывать галстук и в принципе, что самое удивительное, при этом пользовался спросом у девушек?! Да быть такого не может! Уму непостижимо… Темная ведьма просто не могла поверить в такой исход и продолжала искать ответы на вновь и вновь красочными всполохами проносящиеся в голове, будто в калейдоскопе, вопросы: «Неужели она так накрутила себя после моих слов?.. Быть может мне просто не стоило лишний раз лезть туда, куда не просят…» — и удрученно качнула своей густой копной. Определенно нет. Сейчас это маленькое создание как никогда нуждалось в чьей-то поддержке и помощи, в чьем-то крепком и сильном плече. Ей не нужны были высокопарные речи, беспристрастные умозаключения и тому подобные каждому ребенку понятные вещи — нет. Ей просто нужен был человек, который бы спас ее от собственных демонов… Такой же побитый и брошенный жизнью, как и она сама… «Неужто твои «заядлые псевдодружки» и «ослепленные любовью воздыхатели» не заметили того, как тебе сейчас больно и одиноко, дорогая?..» — рассуждала женщина, силясь держаться на столь непозволительно близком расстоянии, не имея при этом никакого телесного контакта, кроме… Сцепленной вокруг тонкого запястья ее собственной руки. Мысленно поблагодарив Мерлина, схватившись за столь удачное стечение обстоятельств, словно за спасательный круг, дама, чувствуя, как гулко забилось ее сердце, осторожно скользнула большим пальцем по коже чужого предплечья, что внезапно вдруг покрылась мурашками. — «Если бы они сейчас были здесь, то точно не вышли бы отсюда живыми…» Женщина с грустью осеклась, тут же устремя свои ониксовые очи прямо в бледное, словно обескровленное лико студентки: Беллатрикс дотошно теперь изучала стоящую перед ней, словно совершенно отключившуюся и закрывшуюся от мира, слегка дрожащую от переизбытка чувств и эмоций девушку. В ее поблекших вдруг янтарях застыли, переливаясь всеми цветами радуги в свете свечей, слезы, что то и дело скатывались вниз по нездорово зарумянившимся щекам; темные ресницы лишь слегка подрагивали в такт сбившемуся дыханию, придавая своей хозяйке еще более жалостливый, удрученный вид. Гриффиндорка напоминала Беллатрикс загнанного в капкан охотниками забитого олененка, готового в любой момент сорваться и пуститься в бег, несмотря на то, что шансы выжить были весьма невелики; хотя, девчонка все же больше походила на маленькую, запуганную пташку с переломанными крыльями, барахтающуюся где-то в густой колючей траве и старающуюся из последних сил взмыть куда-то в небеса, тем самым желая спастись от подкараулившего ее уже давно, затаившегося в тени огромного зубастого хищника. Но Блэк молчала, стараясь не спугнуть и без того столь эмоционально нестабильную в тот момент волшебницу. Женщина невольно сравнила Гермиону с собой в ее самые сложные периоды жизни, отчего в ее сердце где-то резко и болезненно защемило, а осознание происходящего постепенно начало вырисовываться в сознании: «Она решила пойти на столь отчаянный шаг точно не из-за большой «любви» к рыжему недомерку… Что же именно так потрясло тебя, Герми…» Не успела Беллатрикс опомниться, как юная волшебница резко перехватила обеими руками ее запястья и тут же притянула ту в жадном, молящем поцелуе, хватаясь за профессора, как за последний путь к просвету средь густого мрака, словно наконец найдя в том спасенье и прильнула к ее губам. Старшая же колдунья на мгновение забыла, как дышать, и, с распахнутыми от шока глазами уставившись на девчонку, думала: «Как это вообще можно понимать?! Все дело в вездесущим «слабоумии и отваге» проклятых гриффиндорцев?!..» — а где-то позади раздался грохот разбившегося из-за неизвестной силы стекла, вырвав на секунду Блэк из её раздумий, но декан Слизерина уже не могла нормально думать о происходящем под действием внезапно коснувшегося ее рта сладкого яда, отчего, поддавшись на искушение, не совладав со своими эмоциями, ведьма охотно припала к дрожащим не то от холода, не то от волнения устам девушки, отравляя тем самым свою и чужую плоть на веки вечные, позволив наконец-то соку запретного плода заполнить собой каждую крупицу животрепещущих тел до краев. И, могу поклясться, это было самое лучшее, что когда-либо происходило в жизни двух волшебниц: то самое окно снова распахнулось, отчего большинство свеч сразу же погасло под действием бушующей стихии; волосы ведьм взмыли ввысь, окутав друг друга дурманящими и вдруг ставшими столь теперь близкими запахами; черное скрестилось с каштановым — бушующее мертвое море и сказочный оазис среди песков, лед и пламень, туманная ночь и последний рассвет — все это так внезапно слилось, став одним целым и, казалось бы, неразделимым, однако… Самообладание и понимание неправильности всего происходящего взяло верх над разумом Беллатрикс: женщина поспешно щелкнула пальцами, отчего Гермиона, отключившись, тут же пала в ее объятия, в то время как темная ведьма, улыбаясь, как ненормальная, пыталась перевести дух. — Стоп… — колдунья поспешно выхватила из рукава платья свою изящную волшебную палочку и, недолго думая, кинула искры Гоменум Ревелио в ближайшие шкафы и иные предметы, но не заметив ничего странного, тихо выдохнула. — Показалось? Женщина аккуратно перехватила Гермиону за талию и решила проверить, откуда именно раздался звук. Девушка, в этот момент, отчего-то тихо рассмеялась, тем самым заставив темную ведьму немного расслабиться. — Я паранойю… — тихо прошептала дама, убирая неаккуратно выбившийся локон девушки с ее лица. — Если бы нас кто-то заметил здесь… Посреди ночи… Вот так вот… Сложилась бы довольно неловкая ситуация, однако я все-таки смогу это объяснить, если появятся вопросы. — небрежными движениями элегантная кисть выписывала новые мазки на нежном овале лица, когда вся серьезность выплеснулась через края на поверхность, — Чертовка, тебе ещё многое нужно мне объяснить! Ещё и умудрилась меня… И Беллатрикс вновь осеклась, внезапно ступив носком своих туфель на захрустевший под ним мгновенно осколок. — А вот это уже совсем невесело… Отчего-то должного страха или присущей в такие моменты нервозности Блэк, на удивление, не почувствовала, но мысленно пообещала разобраться с этим позже, так как сейчас ей как никогда было необходимо побыстрее перебраться вместе с Грейнджер к себе в комнату. Женщина обхватила худощавыми пальцами умиротворенное лицо юной волшебницы, вглядываясь в него, чтобы убедиться, что ничто не сможет потревожить столь сладкий и глубокий сон, тогда как длинный черный ноготь, слегка впиваясь в нежную кожу щеки, слегка соскользнул вниз и провел осторожно и нежно дорожку под пухлой нижней губой студентки. — Тебе нужно отдохнуть… — прошептала Беллатрикс, склонившись слишком близко к девушке, но вновь взяв себя в руки, охрипшим отчего-то голосом сразу же позвала своего слугу. — Винки… — эльфийка тут же возникла перед ними, с округленными от ужаса и беспокойства щенячьими глазками уставившись на обездвиженное тело гриффиндорки в руках её госпожи, ожидая дальнейших приказов. — Перемести нас в мои покои, она должна немного прийти в себя… Домовиха лишь молча кивнула, тут же подбежав к хозяйке и, ухватившись за её ногу, сразу же трансгрессировала вместе с ними в спальню профессора. — Ещё что-нибудь, госпожа? — спросила прислуга, оглядывая госпожу беспокоящимся взглядом, когда та аккуратно укладывала девочку в постель. — Лишь одно условие, моя дорогая: никто не должен ее тревожить весь завтрашний день. Просто присматривай за ней и никого не впускай в покои… Потом. Сейчас я сама дождусь её пробуждения. — Конечно, мадам, Винки сделает все во благо нашей милой юной мисс! — с этими словами, эльф тут же испарился в воздухе, отправившись дальше по своим делам. Беллатрикс уселась в кресло напротив своей кровати и решила следить за состоянием своей студентки с безопасного для них обеих расстояния. «Нашей милой юной мисс…» — попробовала она на вкус произнесенное слугой определение. — «Это определенно что-то новенькое…» Грейнджер всё ещё была одета в школьную форму, хотя, как известно Блэк, она не появилась ни на одном уроке за весь прошедший день; одежда девушки была вся измята и испорчена, галстука и вовсе след простыл, запутанный, почти слетевший хвост и смазанная тушь обрамляли собой всю вызванную тревогами прошедших часов вакханалию, как вдруг… Беллатрикс, вновь за эту ночь не совладав со своими желаниями, тут же подскочила со своего места и подошла ближе к изголовью кровати, чтобы осмотреть гриффиндорку более детально, как снова ее рука аккуратно опустилась на чужую холодную ладонь, невесомо проводя ноготками по длинным веточкам капилляров и сосудов. Девушка лежала абсолютно неподвижно, наконец-то размеренно дыша. Каштановые волны разметались по подушке, да и сама она словно вышла из сказки: крошечные веснушки контрастом выступали на слегка смуглой коже лица, а подрагивающие то и дело веки и пухлые потрескавшиеся губы придавали теперь какой-то более детский вид тихо сопящему созданию. И эта картина определенно нравилась Беллатрикс. Ей впервые в жизни хотелось, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Женщина осторожно присела на край кровати и продолжила легонько поглаживать щеку молодой колдуньи, как внезапно ощущение блаженства на лице девушки начало сменяться какой-то другой, более напряженной гримасой: между бровями появилась небольшая морщинка, губы тут же сжались в тонкую линию; грудная клетка резко начала вздыматься вверх с каждым новым сделанным вдохом, а из уст стали вылетать рваные невнятные всхлипы. Подняв бровь в удивлении, старшая ведьма сразу же убрала свою руку и, сощурив глаза, стала всматриваться в эти непонятные для нее изменения. Гермиона же начала резко вздрагивать, голова ее тут же начала метаться из стороны в сторону, отчего женщина почувствовала, что все сильнее и сильнее в ней нарастает не присущее дотоле к кому-либо столь сильное беспокойство. Вздохнув, Беллатрикс, словно извиняясь, тихо произнесла: — Я помню, что обещала не использовать свою магию, чтобы выяснять происходящее в твоей голове, но… — девушка с силой сжала простыни и истошно вскрикнула. Темная ведьма поднесла свою волшебную палочку к виску мечущейся по постели гриффиндорки. — Прости меня, Грейнджер… — прошептала Блэк, словно опасаясь разбудить волшебницу. — Легилименс.***
Темнота все больше сгущалась вокруг вдруг материализовавшегося где-то посреди клубов дыма человека. Непонятные монохромные узоры и линии, переходящие в одно большое облако, окутывали все простирающееся перед дамой пространство, как вдруг ясные и яркие вкрапления лучезарных камней ослепили своим светом и без того растерявшуюся незваную гостью. Внезапно, где-то в отдалении всей этой непонятной бурлящей вакханалии, начал вырисовываться чей-то словно сгорбленный затемненный в буйстве красок силуэт, что сразу же привлек внимание темной ведьмы, которая, долго не думая, двинулась в сторону еще не проявившейся на пленке выключенного сознания картинки. С каждым новым сделанным шагом, подобно действию каких-то непонятных паров, воздух наполнялся дурманящим, сладковатым ароматом, а вокруг будто бы нарастала температура, которая тут же обжигала всё тело опешившей от столь непонятного происшествия Беллатрикс. Еще одно движение и женщина словно провалилась в облачную сахарную вату, такую теплую и липкую, чем-то напоминающую зыбучие пески, которые поглощали в себя все мысли и воспоминания, отчего непонятная нега начала распространяться от самых кончиков тонких длинных пальцев, тем самым вынуждая Блэк совладать с переполнившими ее вдруг противоречивыми эмоциями, дабы выбраться из этого волнующего небытия. — Что за чёрт?.. — резко выдохнула вверх ведьма, внезапно осознав, что лежит посреди непонятных белых растений у длинного каменного моста, нависающего над серебристо-коричневатым туманом. Беллатрикс осторожно поднялась на ноги, боясь снова оступиться и окончательно застрять в непонятном для нее мире. — Куда меня, во имя Салазара, занесло… Аккуратно скользнув рукой по перилам небольшой лесенки, примыкающей к неизвестному островку, словно возникшего вдруг из чьих-то тонких грёз, тут же рассыпавшись в прах после одного лишь прикосновения бледных пальцев. Удивительное зрелище… Казалось, будто весь этот мир был хрупкой фарфоровой чашей, наполненной густым дымом от чего-то горячего и бурлящего где-то в самом центре. — Такого не должно происходить при легилименции! Не может такого быть! Эта чертовка наложила на меня какое-то проклятие?! Что, во имя Мерлина, происходит сегодня?! — Блэк возмущалась, осматривая пространство вокруг, отметив отсутствие волшебной палочки поблизости. Колдунья взглянула в бесконечную пропасть с края выступа, отчего ее сердце пропустило удар, но, грамотно скрывая весь свой страх, как подобает великому роду Блэков, лишь хмыкнула, направляясь прямо по дороге в беспросветную мглу. — Это всё нереально, просто какие-то фантазии глупой девчонки… Обстановка явно не располагала к гостеприимству. Под кожей великой волшебницы начало что-то тревожно гудеть, так и норовя вырваться наружу — её собственная магия, отчего-то, вибрировала и звенела внутри, словно предупреждая хозяйку о необходимости убраться из этого места как можно скорее. Дыхание начало сбиваться под внезапно накрывшем её тело жаром, отчего глаза заметались в поисках какого-либо источника воды вокруг, но что можно было раздобыть в тумане с одним лишь направлением вперед по каменному мосту? Непонятный гром раскатом прошелся по пространству, отчего каменные колонны, удерживающие путь в воздухе, пошатнулись, а трещины меж плиткой задребезжали в такт движения плит, сбивая хрупкие куски столь ненадежного строения куда-то вниз, в неизвестность. Ускорив свой шаг, декан Слизерина всё-таки осмелилась пересечь бурлящую бездну и приблизилась ко входу в материализовавшейся прямо перед ней огромной горе, обрамлённой какими-то пульсирующими розовым кусками руды, более походящими на проглядывающие вены на бледной коже гигантского монстра — хранителя данного произведения искусства. Чем ближе она подходила, тем скорее путь её пролегал в каком-то неизвестном направлении, подогревая безграничное любопытство томительным ожиданием чего-то грандиозного, чего-то такого, что никак не мог разгадать разум одной из величайших ведьм современности. Ледяной камень врат, уходящих в кромешную тьму туннеля, обжег разгоряченную кожу, заставив бледную кисть руки отпрянуть от его поверхности. По воздуху прошёлся новый удар магии, слегка выталкивая на вид слабую фигуру из прохладного помещения. Однако, насколько сильно незваную гостью не пытались бы выпроводить из этого мира, вибрация чужого волшебства, влекущая к себе всё больше новых невинных душ, была намного сильней, поэтому сопротивление было в принципе бесполезно. Туннель же вдруг сменился просторным коридором с множеством проходов и дверей. Повсюду были лестницы, ведущие вглубь чарующей неизвестности, но, однако, ни один из замков не желал поддаваться безмолвно изучающей окружение Беллатрикс, правда, привлекшая небольшая щель света у одного из проходов, заставил женщину тут же остановиться и проверить, что такой же перелив был у каждого входа, однако отличие состояло в оттенках столь странного свечения. Замершая Блэк обнаружила, что на каменном полу можно было разглядеть перемещающиеся тени в этих таинственных комнатах, однако вопрос о том, кто же создавал или что создал столь странный лабиринт —так и оставалось загадкой. В самом конце этого длинного переплетения разнообразных проходов, ведущих куда-то в другие миры, выступала единственная приоткрытая дверь, из которой доносились заговорческий шепот и чьи-то приглушённые голоса. Она так и манила к себе гостью, которая, долго не думая, с жадностью потянула на себя резную ручку. Как только щель между дверью и проёмом увеличилась, комната поглотила ведьму в себя, не давая возможности выбраться, ведь ранее завлекающий в себя проход просто-напросто испарился. К несомненному удивлению Беллатрикс, сцена, представшая перед глазами, внезапно родилась прямо в стенах библиотеки Хогвартса. По комнате проходил жалобный вопль, смешанный с тяжелым горячим дыханием, заполняющим все пространство вокруг. Блэк словно стояла на самом краю какого-то островка — позади неё все уходило в бескрайнюю темноту — двигаться, кроме как вперед, было некуда, а если и был такой соблазн, предыдущий опыт с лестницей выпроваживал всё желание упасть куда-то в бездну. Ведьма обошла расплывающиеся осколки на старом паркете, продвигаясь по лабиринту из книжных полок, пока кожу продолжало обдавать жаром, а само тело странными ощущениями. Только она завернула за угол, как руки непроизвольно поднялись ко рту. Пожалуй самая странная картина предстала перед ней за всю её жизнь. Она, сама же, заталкивает Гермиону, мать её, Грейнджер на стол, не отрываясь от её губ, и с диким порывом придвигается к ней, подставляя колено прямо меж её бёдер. Оглушительный стон пробегает по комнате, но быстро тонет где-то в горле профессора, сдерживающего ученицу — Беллатрикс сама ощутила, как рвано дышит, притягивая к себе гриффиндорку, врываясь в её рот дикими движениями и заглушает эти стоны и вопли, отчего ноги подкосились и затряслись, а по спине пробежал табун мурашек. Наконец, пока ведьма наблюдала за этой картиной, зудящее ощущение под кожей нашло свое пристанище, спадая куда-то вглубь живота, учащая дыхание и разрывая последние связи со здравым смыслом. Беллатриса ощутила нарастающее желание, жалящее каждый нерв, колющее иглами нежную кожу бёдер, заставляя всё внутри трепетать, а само сердце пропускать удары под сильным давлением. Ошарашенная колдунья начала отступать, но оказалась зажатой меж неожиданно появившихся книжных полок в тёмном углу. — Черт, черт, черт. Этого не может быть. Мне просто кажется, это всё не может быть реальным — твердила, как мантру, слизеринка себе под нос. — Она. она что-то сделала со своим разумом, почему я вижу это? — по спине будто блуждали чьи-то руки, выискивая начало узла лент корсета. — О Мерлин, не трогай меня! — Блэк начала выкручиваться из невидимых объятий, брезгливо размахивая руками, когда картина за читательским столом поменялась: её копия обхватила запястья девушки и зафиксировала их заклинанием на столе, отчего молодое тело было фактически обездвижено. — Неужели она делает то, что я пожелаю? — Беллатрикс заметила, как фигура слегка притормозила, на несколько секунд застыв в ступоре, а затем переключилась на одежду гриффиндорки под собой. Руки бесцеремонно пробегали по каждому участку открытой кожи, медленно опускаясь на пуговицы, чтобы избавиться от лишней одежды. Гермиона нетерпеливо вздыхала и выгибалась навстречу аккуратным ласкам. Лицо профессора остановилось у самой шеи, дразня её кожу томным дыханием, пальцы в тот момент незаметно расстегивали молнию юбки. Комната наполнилась невыносимой смесью ароматов тел — чуткий запах полевых цветов с дикой помесью вишни, ладана и берёзового дёгтя — что за дьявольская отрава? Ощущение возбуждения настойчиво давило на каждый нерв, когда профессор вцепилась в свою жертву. Беллатриса почувствовала глубокое наслаждение от действий своей копии, отчего из уст вылетел хриплый стон восторга, быть может и мольбы о большем. Её всхлип смешался с возбуждающим гулом воплей юной девушки, оставаясь лишь небольшим отголоском где-то на подкорке сознания. В глазах начало темнеть, кровь кипела и гудела, внутри всё снова завыло, а зуд под кожей возобновился. Появилось желание прикоснуться к себе везде, а ноги стали ватными — слизеринка опустилась на пол, пытаясь перевести дыхание. Фигура перед ней тоже опустилась на колени, раздвинув ноги оппонентки, и принялась разбираться с последним элементом одежды. — Ладно, грязнуля, думаешь, я не совладаю с собой? Не дождёшься. — подумала ведьма, когда её копия оседлала бедра ученицы на столе, принимаясь исследовать её грудь руками. — Я этого не хочу, как ты не видишь?! Прекрати это немедленно! — Боже! Это действительно не сон?! — послышались единственные внятные слова Грейнджер в этом хаосе. — А ты бы жаждала, чтобы тебе снились только такие вещи, маленькая распутная девчонка? — прошептала ей женщина у самого уха. Собственная рука начала пробираться под юбку и блуждать по телу профессора. Короткий визг наслаждения вырывается сквозь охрипшее горло, пока другая Беллатрикс прокладывает влажную дорожку до промежности Грейнджер, дразня её тело, затрагивая самые чувствительные нервные окончания. — Нет, нет, нет… Мне больно, не нужно… Пытаясь сдерживать контроль над издаваемыми звуками от неконтролируемых спазмов по всему телу, женщина тихо упала на пол, принципиально одёргивая кисти рук подальше от оголённых частей тела, стоя практически на коленях в углу комнаты, ведьма взмолилась — Мерлин! Что она со мной делает?! Эта чертова Грейнджер издевается над моим телом! Гермиона, Гермиона, милая? Прекрати эти пытки, я не понимаю, что со мной происходит! — из глаз выступили слёзы, но организм беспрекословно требовал продолжения представления. На эти тихие мольбы, будто она действительно всё услышала, повернулась Гермиона, пронзая, словно электрошоком, всё тело Беллатрикс, пока возбуждение нарастало с каждым подрагиванием пальцев Гриффиндорки на парте напротив. — Гермиона, Гермиона, Гермиона, пожалуйста! — причитала ведьма, не осознавая чего же на самом деле хочет, Блэк бездушно стояла на четвереньках, не отводя глаз от картины перед собой — вариантов было не так много. Виски пульсировали с каждым новым ударом сердца, боль проходила по каждой частичке тела как и физическая, так и моральная. Руки двигались против воли, заставляя тело кричать в мольбе о большем, но единственное чего могла просить сама Беллатрикс — спасения. Было противно от ситуации, слабости искушённой плоти, просто от самой себя, но больше всего терзало душу осознание, что ей действительно нравилась картина перед её лицом: как Гермиона смотрела ей в глаза, выгибаясь на дереве; как она всхлипывала и дрожала, закусив потрескавшуюся нижнюю губу; как тихо поскуливала, не желая выдавать своих истинных эмоций, даже не представляя, что сейчас её партнёрша ощущала всё вдвойне сильнее на своей шкуре даже не выдавая своих криков в желании большего. Мощные магические волны вибрацией начали сотрясать стены старой библиотеки, посылая трещины по вековым камням. Температура достигала пика, лёгкие просто горели от жара, а само тело содрогалось от жгучей боли, не в силах подняться на ноги. Женщина съёжилась в уголке комнаты, желая выпрыгнуть из окна наружу, пока собственная рука продолжала опускаться в пространство между ног, просто не выполняя самые простые приказы «остановиться». Бёдра медленно, но уверенно покрывались красными пятнами, предвещающими в дальнейшем ожоги, руки (да и все тело) покрывались подобными отметинами, кожу рассекали невидимым хлыстом, надлежащим только для дрессировки непослушных зверей в цирке; сейчас же тёмная колдунья будто получала наказание за своё неповиновение, как самое отвратительное животное, с которым можно обращаться только как с грязью под ногами. Оболочка тела совсем начала «прогорать», красные пятна набухали от боли, а кожа на них просто разрывалась, оставались отметины и волдыри. Колоссальным ударом бездушную фигуру вышвырнуло за пространство школьной библиотеки, отправляя назад в пустующий коридор. Бедная девушка, содрогаясь от приступа паники и охватившего её страха, свернулась на холодном полу, обхватив горящие колени бледными мокрыми пальцами. Пот стекал струйками по лбу и спине, отчего внезапная прохлада пронесла озноб по всему телу. Слёзы текли рекой, Беллатрикс, словно маленькая девочка, над которой снова попытался надругаться Хвост, ощутила, насколько может быть слабой и беспомощной даже со своими знаниями и хваленым талантом… Весь мир снова вернулся на несколько десятилетий, будто ничего не поменялось вовсе, только сейчас её никто не успел спасти — она сама залезла в голову грязнокровки и получила наказание за излишнюю любопытность, в точности как раньше родители разламывали её на части за чрезмерную заинтересованность в низших представителях волшебного мира, как когда мародёры пытались преподать ей урок… Приступ паники захватил разум, посылая тревожные звоночки по всему телу. Неожиданно вокруг стал сгущаться туман, отчего обстановка совсем изменилась: из шумной обжигающей страсти фигуру выкинуло в тоскливую ледяную пустыню, покрывшую мраком всю душу. Было тихо. Даже слишком. Такое чистое ничего, что перестаёшь верить в действительное существование каких-либо звуков. Захотелось закричать, так чтобы кто-то услышал и пришел на помощь, спас и согрел такое одинокое бездыханное тело в центре комнаты. Жалобный скулёж разрезал мрак, но это не помогло. Лишь больше заставило чувствовать себя беспомощной. В этот момент все двери коридоров решили распахнуться, раскрывая все свои тайны и секреты. Разом тысяча реплик и мыслей одного и того же создания разразились эхом по пространству: — Она действительно завораживающая… Такая умная и начитанная, одна из величайших ведьм. — Какое внушительное собрание произведений! Должно быть эта ведьма прочла всё на свете, а если это не так, то скоро она покорит весь мир литературы. Интересно, сколько страниц она прочла за свою жизнь? И сколько же это слов… Бесконечное множество… — Она так красива в этом платье, но почему со Снейпом?! Он же недостоин её, она должна знать себе цену! Она ведь действительно прекрасна, как первый распустившийся бутон спустя долгую зиму, как само пламя, к которому нельзя подойти близко… О боже, кажется моё дыхание прерывается, нужно… Она ему улыбается?! Как это понимать!.. — Какие элегантные руки, они так легко держат палочку, совсем невесомо. Кажется, что она её уронит, но её мертвая хватка этого не позволит. Кисти кажутся такими тёплыми и манящими, но чем они ближе, тем сильнее боишься окоченеть от их прикосновений… — Её волосы такие яркие, конечно не такие как она, но они выглядят воздушными и мягкими. Хочется зарыться в них с головой, потрогать их, смять и ждать, пока они вернут свою форму. Как же она ухаживает за ними? Это просто невероятная загадка. Как и она. Беллатрикс загадка. и тоже невероятна… Эти мысли становятся невыносимыми, Блэк бы несомненно поиздевалась надо мной… Шум чужого голоса звенел в ушах, а сердце, не успев оправиться, вновь пустилось в бешеную скачку. Беллатрикс с дикими глазами озиралась по сторонам в панике: из каждого проёма доносились отрывки из памяти Грейнджер, где она думает о Беллатрикс, только голос был более туманным и фоновым, возможно девушка просто вовсе не контролировала эти мысли, они играли всё это время где-то на подкорке сознания. Грудь будто сковали цепями, перекрывая любой доступ к кислороду, а в глазах потемнело — всё могло оказаться лишь галлюцинациями от потери кислорода. Может она где-то там в библиотеке увидела скончавшуюся Гермиону и упала в обморок? Отовсюду идут какие-то перешептывания, монологи конкретно одного человека, но реально ли это? Что вообще происходит? Можно ли это назвать бредом сумасшедшего, раз видеть это дозволено только Блэк? Окончательно свихнулась? Допилась до чертиков? Даже если она словила горячку, то когда-то это должно прекратиться. Но это не останавливается, только сильнее въедается в плоть, проворачиваясь, словно пленка кассеты, снова и снова, больше походит на дьявольскую пытку, придуманную законченным садистом. — Хватит! — первобытный рёв вырывается откуда то из самых глубин, и, сжав челюсть до тупой неприятной тяги где-то в деснах, ведьма рванула по коридору вперёд — неважно куда, главное — подальше. А гриффиндорка мысленно всё восхваляла её, пока сидела на уроках: — Сегодня у неё необычайно вульгарное платье. И вырез слишком сильный. Корсет ещё больше поднимает ей грудь, она же знает, что все будут пялиться только туда?! Да я и сама не лучше… Но эту бледную кожу, как молочные реки, так приятно обрамляет островок из дорогой тёмной ткани, создавая контраст, врезающийся в память… — Ей так идут простые офисные варианты, что ей вообще на свете может не идти? Хм, она бы мило смотрелась в длинной свободной футболке с короткими шортами. Или может сарафан? Индиго или алый? Я бы на неё посмотрела в чем-то розовом, выглядело бы весьма комично. — Она изучала маггловскую литературу! Действительно — книжный червь! Что же ещё она прочла? Годрик, у меня так много вопросов! Но профессор не станет на них отвечать… — Она предпочитает партнёров девушек, по танцу конечно, но я не могу в это поверить! Беллатриса так движется размеренно, уверенно и плавно, что мурашки по телу пробегают волной. А глаза… Бездонное озеро, нет — Тёмная ночь с ярким свечением огней звёзд, которые вспыхивают только в редких случаях, но горят, где-то там далеко, постоянно, очаровательна… Пол ушел из-под ног, рассыпался на бесчисленное количество крупиц песка. Пытаясь ухватиться за край выступа впереди, колдунья полетела вниз на несколько этажей, приземлившись и сломав несколько рёбер. Наконец, кроме неё почти ничего нет — душераздирающий крик от адской боли да и только. Грудь болела и горела, низ живота тянуло и сводило, будто парализуя органы, а в спину будто вонзили копьё, пробив грудную клетку насквозь, от этого ощущения кислород никак не мог спокойно поступать в организм. Женщина стояла на четвереньках посреди круглого зала, когда поняла, что окружена другими проекциями, которые не существовали наяву — это были сны… Несколько десятков, максимум сотня, однако везде была она… Где-то мелькали обрывки с каких-то занятий, только там они были с Гермионой наедине, что-то вроде дополнительных. Где-то профессор болтала с гриффиндоркой в коридорах, «случайно» дотрагиваясь до смуглой кожи, так что студентка вздрагивала от таких ощущений. Где-то встречались весьма откровенные сцены, даже не скрывающие своего присутствия. Внимание привлекло бормотание, доносящееся из одного из залов, которое когда-то встречалось Блэк раньше… Женщина переключилась на один из проходов, когда увидела, как Грейнджер, сидя, как закованная, на одной из парт её класса, в страхе бормотала. — Громогласные чары, профессор. — ноги девушки задрожали, когда рука преподавателя ЗОТИ коснулась, неожиданно оголённого бедра. Слизеринка молниеносно шлёпнула свою ученицу до розовой отметины, но та не издала ни звука, только в шоке уставилась на своего учителя. — Не думала, что ваш первый ответ так сразу меня огорчит… Не впечатляет… — Вы только что шлёпнули меня? — пробормотала ученица, наблюдая за вырисовывающимися узорами руки преподавателя… А время совсем изменило ход, профессор ЗОТИ на несколько секунд обернулась на эту картину, но, будто под действием заклятия, перед ней пробегал весь сон девушки с её урока. Она успела дойти до момента с полным обнажением ученицы, когда к телу вернулся контроль. Ведьма схватила какой-то обломок камня, возможно оставшийся и осыпавшийся после пропажи верхнего яруса этажа, и кинула в сторону проёма с первобытным рёвом. Всё разлетелось на осколки, как через зеркала, отражающие всё вокруг, цепной реакцией зацепило и оставшиеся залы со снами. Раздался ужасный звук разбившегося стекла — всё переносилось в реальный мир и испарялось, превращаясь в облака пара вокруг. Женщина снова появилась посреди своей спальни, только глаза были мокрыми от слёз, а боль где-то внутри от перелома так и не прошла, на теле так и остались ожоги. Она застыла в немом шоке, слизеринку окутал страх, перерастающий в гнев и ненависть. В руках мягко лежало оружие, а на кровати перед ней покоилась такая спокойная в своих снах девушка, даже не ощущала, что что-то произошло. Она была такой беззащитной и милой, не подозревала о растущей опасности прямо перед её умиротворённым личиком ангела. Но вот из глаза скатилась слезинка, спускаясь по порозовевшим щекам с редкими веснушками вниз, такая неправильная слеза, как будто специально переключала внимание на себя… Но этого видимо было недостаточно. Старшая ведьма достигла пика, отчего кинулась на погруженную в царство Морфея, испугав и разбудив ту. — Ты, чёртова грязнокровка, что ты сделала?! Что это было? Вставай и объясни мне это! — колдунья накинулась прямо на девушку на кровати, почти схватив кинжал со стола в другом конце комнаты, безумно тряся её за воротник рубашки и показывая той ожоги на руках. — Как блять ты это сделала? Отвечай мне живо! — она кричала ей прямо в лицо, готовая разорвать Грейнджер на куски. — П.профессор, я н.не знаю! Что происходит?! — Гермиона смогла мельком пробежаться взглядом по преподавателю: вся юбка была в каких то засохших белёсых пятнах, а само одеяние было грязным, в каких-то местах даже разорванным. Палочка, упирающаяся ей в шею, не давала полностью оценить обстановку. — Почему я… — Лгунья! Это точно сделала ты! Ты поставила какую-то чертову защиту от легилименции на свою башку! Она меня чуть не уничтожила, маленькая всезнайка! — вопила Беллатрикс. — Я тебя ведь могу довести до состояния и похуже чем моё, не так ли? Отвечай, когда с тобой разговаривают! Я не потерплю такого отношения ко мне! — Палочка Блэк искрила от магии, опаляя кожу Гермионы и одаряя её следами, причиняющими острую точечную боль. Гриффиндорка резко ухватила её за руку с оружием и отвела от своей шеи, случайное заклинание ударило в потолок, когда студентка свалилась на пол вместе с преподавателем. — «Она могла меня убить сейчас или же покалечить.» — Пронеслась мысль у Гермионы в сознании. В комнату вбежала эльфийка, с расширенными от испуга глазами, уставившись на картину перед собой: ведьмы валялись на полу, тяжело дыша и глядя друг другу в глаза. Обезумевшая старшая колдунья неподвижно восседала сверху, когда заметила эту бедную, испуганную девочку перед собой. О да, ей было около одиннадцати, это была она — юная Беллатрикс Друэлла Блэк. Просто ребёнок, загнанный в угол страшным взрослым, который мог причинить ей боль. Всё вокруг улетучилось и перенеслось в старый обшарпанный кабинет, освящённый тусклым светом зажженной свечи. Перед профессором предстала маленькая наследница, совсем юная, впадающая в дикую панику и предвкушающая жестокую расправу. Но она была так красива в своей панике, просто молоденький ангел, смиренно ждущий наказания от властителя сей территории. Беллатрикс слегка подтянулась поближе в попытке высосать из жертвы остатки души, но зверёк, загнанный ей же в угол, лишь лежал неподвижно, готовый отдать ей всю себя, такая невинная душа… Блэк переместила взгляд на бушующие руки зверя, что сейчас управляли ситуацией, длинные «когти» намеревались разорвать нежную кожу студентки, приближаясь к соблазнительной шее. Глаза перешли на очи напротив, желая впитать весь страх, но что-то промелькнуло в зрачках ведьмочки. Старые тени прошлого плясали дикий танец смерти, отражая в зрачках Грейнджер совсем иную картину: вместо Беллатрикс сверху восседал Сигнус Блэк с этой дурацкой ухмылкой на своей роже, скользя маниакальным взглядом по фигуре под ним. Язык его тела так и игрался с ней, подзывал, кричал — «Нападай! Расправься с грязнокровкой, она ничего не может стоить для тебя. Ты выше этого!» — но внезапно по его щекам потекли слёзы, только они были вовсе не его. Частичка Беллатрисы всё ещё отражалась в его глазах — единственное хорошее вкрапление чего-то средь этого мрака. — Грейнджер, — на какое-то время контроль вернулся в разум, пока слёзы всё продолжали литься, — Беги… Я тебя могу сейчас покалечить, мне бы этого очень не хотелось. — Волшебная палочка профессора закатилась под кровать, но один из кинжалов из её коллекции всё её валялся на тумбочке в другом конце. Колдунья так и восседала на ученице, пока руки по бокам от Грейнджер содрогались то ли от страха, то ли от гнева. — Что? — девушка вообще не понимала, что сейчас происходило, а в её голове крутилось бесчисленное множество вопросов. Почему она вообще в комнате профессора? Почему Блэк плакала? Она лишь помнит как… Как они занимались любовью, если можно так выразиться, в библиотеке, но дальше темнота. Неужели она так расстроилась или взбесилась от этого факта? Ей не понравилось? Или что это вообще было? Было ли это наяву? Гермионе снова это приснилось? Родители живы? Что не так с ней и её снами? Что теперь можно считать реальным миром и как понимать, что сейчас она не где-то в собственных фантазиях? — Ты можешь хоть раз послушать меня?! Убирайся прочь! Немедленно! В третий раз говорить не пришлось, Гермиона выбралась из-под Беллатрисы и поплелась к двери. Винки закрывала за ней дверь, прижав уши и опустив глаза, точнее запирала. Грейнджер в ступоре уставилась вперёд, пока позади не послышался ужасный грохот с криками и душераздирающими воплями. Их было трудно различить во всём этом шуме, но одно было ясно точно — возвращаться не стоит. Гриффиндорка, не смотря на присущую её дому храбрость, бросилась со всех ног на выход из покоев Блэк. Девушка мигом захлопнула входную дверь и развернулась, чтобы поскорее убраться подальше, на самом деле ей казалось, что даже через несколько дверей, прислушавшись, можно было различить некоторый шум, доносящийся от взрывов мебели. Но, неожиданно для нее она с кем-то столкнулась. — Ой! — незнакомка тут же оказалась на полу, ударившись копчиком и уронив на себя какую-то коробку с чем-то явно стеклянным, был слышен звон разбившегося «чего-то». — О нет, этот старый хрыч меня прикончит… — розовые волосы стали тускнеть в свете факелов, пока упавшая потирала ушибленное ранее место, глядя на коробку на полу неподалеку. — Ох, мне жаль. — пробормотала Гермиона, нервозно оборачиваясь на дверь позади неё. — Я могу как-нибудь помочь? — А?! — девушка, будто не ожидала увидеть кого-то перед собой, слегка отпрыгнула назад — А. Нет, всё в норме, это часто со мной случается. Знаешь, ну всё это… У меня даже с собой есть зелья на случай серьёзных травм! — сказала чересчур гордо незнакомка, ударяя пару раз по своей сумке, которая, кажется протекала… Из-под ударов донесся неуверенный скрежет стекла. — Вот черт! Я и их разбила. Теперь снова придётся объяснять матери, как я навернулась на ровном месте. Она и так после истории с крысой, стащившей мою сумку, надо мной смеётся, но она правда была гигантской! — ведьма откровенно несла какую то бессмыслицу, — Прямо размером с кошку! Или же это и была кошка? Но зачем кошкам сумки? А крысам то они зачем?! Вообще… Стоп. — внезапно она закончила свои странные рассуждения и подняла глаза на Грейнджер, — Почему ты разгуливаешь по школе в такое время? Уже около трёх часов ночи, я, конечно, не против, но Филч такой урод… Помню, пару лет назад он такое наказание мне дал… — А ты кто? Я не видела тебя в нашей школе. Сама-то почему по школе носишься, людей сбиваешь?! — на самом деле Грейнджер понятия не имела, сколько времени было. Да и как ответить не знала. Просто собеседница была. странной? — Ой! Я Нимфадора Тонкс, — сказала незнакомка, поднимаясь с пола, когда снова споткнулась на ровном месте, — Один из авроров, которые пришли на службу, чтобы наблюдать за проведением чемпионата, ну и за обстановкой в школе в течение дня, знаешь всякие ответственные штучки. — она подмигнула, хвастаясь мускулами, которые явно нельзя было проглядеть сквозь клетчатую рубашку, совсем неподабающую форме служителей закона. Затем же она внезапно стала серьезной, — Только, пожалуйста, зови меня Тонкс, ненавижу своё имя, буэ. — колдунья изобразила рвоту, зажав нос, — Оно отвратительно. — Тогда что ты сама тут делаешь ночью, раз вы должны охранять нас только днём, Тонкс? — студентка решила попробовать её фамилию на языке, чтобы не потерять её среди волн информации в голове, хоть и была уверена, что легко способна запомнить. Кажется, по школе гуляли истории о некой Нимфадоре Тонкс, которая за всю свою историю учёбы в день сталкивалась с минимум двадцатью учениками и по три раза, только за первую половину дня, посещала мадам Помфри. Гермиона была на первом курсе, когда ту уже давно знали в Хогвартсе, как самую неуклюжую. — Ну… Меня поставили помогать Снейпу, он сказал переться в его хранилище и забрать коробки со старыми колбами, чтобы отнести их и отмыть. Я и пошла. Когда же туда пришла, там стоял такой интересный сосуд, в нём мерцали такие штучки, похожие на маленьких бабочек, понимаешь? Ну и подняла его, чтобы посмотреть. Я честно не хотела ничего разбить! Только я его взяла в руки, как кто-то пробежал по коридору, а я испугалась; бутылочка выскользнула из рук, а я начала её ловить. Это было так глупо! Пока я за ней прыгала, эта долбаная лестница упала на ведро с какой-то жидкостью, всё разлилось, представляешь? Она была такой липкой, просто ужас! У меня в неё ещё палочка упала и приклеилась! Это ведро выкатилось наружу и толкнуло швабру, а в этот момент дверь начала закрываться. Швабра захлопнула дверь и подперла её! Я кричала так долго! Но меня никто не услышал… У этого носатика уроки закончились к тому моменту, и он ушёл на ужин. Я провела там часов семь, пока не отковыряла палочку от пола! Такой бредятины Гермиона давно не слышала, это была определённо та странная девчонка, о которой столько историй гуляло по школе, что даже учителя переодически о ней болтали. Конечно они просто со смешком вспоминали о том, как она со своей неуклюжестью умудрялась разносить по одному кабинету за полугодие, при этом каждый раз новыми способом. Даже мастер зелий иногда посмеивался, скорее насмехаясь над её нелепостью, но после жаловался на количество ингредиентов, которые были уничтожены после набегов Тонкс. В этот раз было опрометчиво с его стороны оставлять её одну на собственном складе, впоследствии это обернулось… Столкновением с Грейнджер, если так это обобщить. Миона даже не могла себе представить, как она не заметила её раньше в школе, она должно быть выпустилась всего года три назад. — Гермиона Грейнджер, — девчонка протянула Тонкс руку, прервав её рассказ — Моё имя. — Приятно, — розоволосая ответила крепким рукопожатием. — Давай отведем тебя в гостиную? Так будет безопаснее для тебя, ну и для меня. — она подмигнула и улыбнулась, поднимая коробку с пола и заглядывая в неё. — Уффф… Репаро. — стекло в коробке вернулось в прежние склянки, когда Тонкс, держа коробку в одной руке из-за палочки, чуть снова не выронила её. Гермиона поспешно подхватила её в свои руки. — А ты ловкая, не думала стать аврором? — ведьмы проследовали по направлению к гостиной Гриффиндора. — Ну. Честно говоря, я не знаю, куда податься после. И моя реакция намного хуже, чем ты думаешь, я больше по части чтения и изучения чего-либо, люблю планирование и расчет всех деталей. Возможно, я бы пошла в преподавание. Это замечательный шанс изучить магический мир! Столько возможностей. — Так ты магглорожденная! А что думают твои родители? Они же не маги? Каково это было, узнать, что их дочь волшебница? Я бы посмотрела на их лица! Быть может ты полукровка, как я? Но моя мама всегда учила меня чему-то новому. Это было странно… С отцом же было попроще. Мы вечно играли в квиддич на даче! Он постоянно выигрывал… Я просто обычно падала с метлы у самых колец, но он часто сдавался. Наверняка под натиском моих навыков он просто не выдерживал конкуренции. А однажды… Грейнджер внезапно поникла, вспомнив о том письме. Это было так… внезапно. Всё в последнее время слишком резко. Она больше никогда не увидит маму, не обнимет папу… Ей нужно вернуться домой и привести всё в порядок. Как она вернётся туда после окончания Хогвартса? Её никто не встретит там. Она осталась сиротой, больше родственников у неё не было, все давно покинули этот мир либо разорвали связи с Грейнджерами. — Я что-то не то сказа… Вот черт, ты та девчонка, которой доставили письмо… Гермиона, прости, я не хотела поднимать эту тему. Его вообще должна была доставить я, но у меня ботинок застрял в чьей-то норе у самого выхода из Запретного леса, поэтому я передала его Норману. Я честно не могла вспомнить твою фамилию до этого! — Всё хорошо… — на глазах выступили слёзы, но Грейнджер позабавила вставка про нору у леса, — Давай ты мне расскажешь про то, как у тебя ботинок застрял, я не хочу говорить о родителях. До конца не верю в эту новость. — Конечно, если тебе будет проще. Тогда всё произошло действительно не из-за моей неуклюжести! Короче, после этих нудных осмотров территорий неподалёку от Азкабана меня отправили обратно в министерство… И Нимфадора начала свой увлекательный рассказ издалека, стараясь отвлечь новую знакомую от её мыслей, у неё это всегда получалось лучше всего. Она рассказывала ей всё подряд, не упоминая о содержании письма: как три раза успела сбить с ног своего коллегу; как случайно трансгрессировала в лес, а не к Хогвартсу; как на неё бежали какие-то страшные существа, но это был просто оленёнок; как Тонкс случайно подожгла куст; и как к ней пришёл Хагрид на помощь в лесу после «сигнала» из дыма. И Гермиона слушала, поражаясь такому абсурдному магниту девушки к неловким ситуациям, но она казалась вполне доброй и дружелюбной, будто неуклюжесть и общительность в ней балансировали на одном уровне. Гриффиндорка совсем отвлеклась от своих размышлений, когда они поднялись к полной даме. — Ну что же, мои обязанности охраны выполнены, мадам, — аврор поклонилась, снова обронив коробку, в которой больше ничего не разбивалось после совета Грейнджер о применении одного смягчающего заклинания. — Приятного сна! — И тебе приятного сна? Не уверена, как скоро ты отправишься спать. Главное доберись целой, — Студентка слегка хихикнула, на что собеседница двузначно хмыкнула. Гриффиндорка поднялась в спальни и забралась в кровать, поспешно отключаясь на прохладной постели. На этот раз ей ничего не снилось, а может она просто не запомнила, кто знает?***
На следующий день Беллатрикс не присутствовала на уроке, да и просто пропала из Хогвартса. Не сказать, что кто-то был обеспокоен её отсутствием из учеников — уроки ЗОТИ заменяли, чаще всего разбирая, что пишут в учебнике. Но никто не был против, все наплевали на такое простое обучение, хотя обычно им читали намного более интересные лекции, которые могли вытекать в интересную историю; словно живая книга, Беллатриса рассказывала им о применении заклятий на собственном опыте. Из учителей, кажется, только МакГонагалл была чем-то взволнованна (Например отсутствием одного из преподавателей на рабочем месте), но старалась проявлять отстраненность и хладнокровность. На следующий день Блэк всё ещё не появилась. В этот день у седьмого курса было ЗОТИ с деканом Гриффиндора. Тогда-то Грейнджер и осмелилась поинтересоваться, до этого возможности спросить у одного из любимых учителей, что произошло, не находилось. — Профессор, прошу прощения, но не могли бы вы сказать, куда пропала профессор Блэк? — никто в классе и носом не повёл, может парочка человек лениво оторвали взгляды от пергаментов. — Мисс Грейнджер, этого я не могу сказать… — фраза прозвучала то ли с долей лжи, то ли двусмысленно, но точного ответа не последовало. Минерва сосредоточенно сжала челюсти, ожидая, когда студентка вернётся к написанию темы урока. — Она скоро вернётся? — преподаватель отвела взгляд, продолжив читать лекцию о щитах во время дуэлей. Как символично: на дуэлях, когда Блэк любила понаблюдать за нелепостью некоторых учеников, внимательно рассматривая расставленные по классу пары, она пропала. На таких занятиях Беллатрикс не упускала возможности продемонстрировать заклятия самостоятельно, показывая всю ничтожность реакции своих студентов и свое превосходство. Ох, она была великолепна в битвах — само совершенство, воин из преисподни, порождённый самим дьяволом. Не щадила никого, танцуя свой дикий танец, играя по своим правилам. И Гермионе это нравилось, странно, но нравилось… Ведь она так улыбалась, когда была в своей стихии, предлагала остальным подключаться к поединку, пока лёгкими взмахами ставила щиты от очередного недотёпы. Грейнджер никогда не осмеливалась поднимать оружие, только следила. А профессор никогда не вызывала её, как своего противника, по неизвестным причинам — очередная игра, которую Грейнджер когда-нибудь проиграет. Весь день она думала об этом и ждала, ничего более не осталось. Позже она все же пришла. Только все те огни в её глазах совсем погасли, мигая где-то далеко лишь для себя, способные раскрыться лишь избранным: Тогда снова был ЗОТИ, на этот раз практика по прошлому занятию. Несколько учеников тяжело вздохнули при входе в класс, заметив профессора, сидящую за своим столом, которая была необычайно тиха. Девушка вошла в класс слишком поздно, чтобы успеть обмолвиться словами с преподавателем, поэтому пришлось наблюдать со стороны и надеяться, что она всё ещё может почувствовать эти бесконечные вопросы Грейнджер. На этом занятии Блэк не вставала на дуэль, даже не поднимала взгляда на класс. Она объявила о начале практики, предложив самостоятельно выбрать себе соперников, а наблюдателем за проведением поставила Малфоя, этого белобрысого самодовольного хорька. Конечно он бегал за гриффиндорцами и вякал, что они всё не так делали. Позволили бы ему отнимать очки, Гриффиндор ушёл бы в минус на пару сотен. Этот увалень умудрился и до Грейнджер докопаться, хотя знал, что у неё даже оружия не было для дуэлей. Гермиона об этом не беспокоилась, она следила за покачивающейся спинкой кресла, из-за которого исходил незаметный дым от сигарет, просто глаз не могла оторвать. Аморально — курить на уроках при студентах, но это же была её территория, её игра, никто против власти не осмелился бы пойти. После урока девушка дождалась, пока кабинет не опустеет полностью. Ведьма подошла к столу преподавателя и только там поняла, что не представляет, что ей говорить. — Вы в порядке? — единственное, что пришло на ум в тот момент. Беллатрикс только вопросительно на неё уставилась, словно не осознавая причин для таких вопросов. — Вы знаете, профессор, я не понимаю, что из всего этого было наяву. Я никогда не желала пошатнуть свой авторитет в ваших глазах. — ответов так и не было, тогда она просто продолжала, пока Блэк смотрела ей в лицо прожигающим молчаливым взглядом. — Возможно, просто беспокоюсь о вас. Беллатрикс всё сидела, гордо вскинув голову ввысь, позволяя самым внимательным глазам отследить некоторые покрасневшие следы, так и не исчезнувшие после той ночи. — О, пожалуйста, умоляю, скажите, что не так? Я даже не знаю, что конкретно произошло. — настроение между ними резко изменилось, Грейнджер готова была упасть на колени перед ней, чтобы как-то загладить вину, неизвестно за что. Девушка и представить себе не могла, что как-то причинит вред преподавателю. — Я и минуты не протяну с вами в таком состоянии, я привыкла к другому вашему поведению, прошу! — дверь вновь открылась, третий курс заполнял кабинет, врываясь волнами в комнату. — Идите, мисс Грейнджер, — наконец проговорила Беллатрикс спокойно и твёрдо, — Я вас уверяю, вы не сделали ничего плохого. Это просто моя вина в чрезмерной любопытности, отправляйтесь на занятия, более не беспокойтесь об этом вопросе. Студентка сомкнула дрожащие губы и попятилась назад, в сторону парты, где покоилась её сумка с пергаментами и учебниками. Она ухватилась за неё, почувствовав, насколько тяжелой она была, и обернулась назад, в надежде заметить провожающий её подбадривающий взгляд. Однако к тому моменту профессор тихо вышла из кабинета в дополнительную нишу с литературой, чтобы юная ведьма не мозолила ей глаза. Гермиона в безмолвии покинула кабинет, не желая показывать свои подступающие слёзы, даже не извинившись, когда оттолкнула очередного третьекурсника на её пути. На следующий день не было ЗОТИ. Блэк так и сидела у себя в классе весь день, игнорируя любых посетителей. Нет, конечно же она проводила уроки, но таких безэмоциональных пар никто не мог припомнить за всю историю работы слизеринки. Все ощущали это затишье перед бурей — вскоре Блэк обязательно вернётся с новыми силами, раздавливая мозги каждого в кашу нагрузкой по своему предмету. Так тихо было и на следующий день. Учащиеся все больше перешёптывались на счет состояния Блэк, только вот боялись они за свои шкуры, а не переживали за неё. Многие ученики считали её просто сукой. Методы обучения и правда были, мягко говоря, «жестокими». Она валила всех и каждого, даже племяннику поблажек не давала, хоть и относилась к своему хвалебному Слизерину с неподдельной гордостью. Она действительно умудрялась заваливать их работой, только очки за ошибки не отнимала вовсе, словно и не замечала. За многие годы обучения все привыкли к этому режиму, отчего нарушить его отказывались. Гермиона за утро успела пару раз пробежаться мимо её кабинета, «случайно» роняя какие-то записи прямо напротив двери и, это поразительно, но абсолютно «невзначай» заглядывала внутрь. Грейнджер так и не могла уловить её потускневшие глаза, но только она отворачивалась, так сразу чувствовала это дурманящее ощущение под её пленительным взглядом. Опять игра: поднимешь голову — потеряешь эти дурацкие искры в её глазах, что так и манили к себе бедного мотылька, сжигая его до того, как он успевал достичь своей цели. Так успел пролететь почти весь учебный день, пока на уроке трансфигурации профессор не обратилась к Гермионе во время небольшой самостоятельной работы, от которой мало кто был в восторге. — Мисс Грейнджер, вы не могли бы навестить меня сегодня ближе к ночи, часов в десять. Я бы хотела с вами поболтать наедине. — звучало это больше как наставление, а не предложение. Девушка не имела права отказаться, но и это было не так страшно для неё. Не часто выпадала честь посетить своего декана наедине, но это и означало прилежное поведение ученицы на протяжении всего учебного процесса. Чего нельзя сказать о её друзьях: мальчишки бывали у неё примерно раз в месяц и регулярно получали выговоры. Говоря о них, да и в целом о компании, в последнее время все стали отдаляться друг от друга. Мальчики болтали только между собой, а Джинни прекратила вечную вечернюю болтовню с Гермионой где-то на перилах у входа в спальни девчонок. Возможно всё вернётся на круги своя уже на праздники. Обычно в такие моменты все семьи собирались воедино, пока мамы Гарри и Рона готовили вкусный ужин, поселяя домашний уют в сердцах каждого гостя. — Конечно, профессор, я подойду к вашему кабинету чуть позже ужина. Мне нужно собрать кое какие произведения для подготовки к сообщению по зельеварению.***
Юная ведьма в последний раз пробежалась пальцами по корешкам выставленных на полке книг, отметив про себя, что собрала достаточно сведений для написания работы, и проскочила на выход из библиотеки, чтобы закинуть новые истоки знаний к себе на койку перед разговором с деканом. Она быстро добралась до спальни Гриффиндора, выпотрошив содержимое сумки на кровать, перепроверяя добычу. Всё было на месте, как она и предполагала. С чистой душой колдунья направилась в сторону класса трансфигурации, стрелка едва заходила за отметку десяти часов. Коридоры пустовали. Возможно в этом году все более серьезно относились к наказаниям за нарушения комендантского часа, отчего разбредались по гостиным за час до отведенного времени. Либо из-за прохлады, принесённой наступившей зимой, все просто не хотели торчать на холоде. Скорее из-за второго варианта — каждый испытывал соблазн отдохнуть от суеты в шумных комнатах, где полно соседей, может даже некоторые специально прятались по школе, желая уединиться от посторонних глаз и комментариев запечатлённых на веки лиц на картинах. Девчонка легко постучала в дверь, прежде чем открыть её. Класс был окутан приятным рыжим свечением, исходящим от огня в камине, стол преподавателя был отставлен к стене, вместо него стояла пара кресел, одно из которых уже было занято. — Чаю, мисс Грейнджер? — Минерва взмахнула рукой, призвав поднос с парой чашек, чайником, из носика которого сочился лёгкий дым, и парой блюдец со сладостями. — Спасибо, профессор, — Гермиона прошла вглубь комнаты, заняв свободное место. Ведьма осторожно попробовала дымящийся напиток, только разлитый по кружкам, отчего ощутила приятное тепло, растекающееся по всему телу. Жар камина ощутимо покалывал на коже после долгого пути по замёрзшим коридорам величественного замка. — Как вы себя чувствуете? Мы с вами давно не виделись. Как я слышала, вы прекратили свои посиделки в библиотеке — ваш режим вернулся? — лучезарная улыбка озарила лицо старой женщины. Сколько же колдунье было? Её доброе лицо украшало бесчисленное количество морщин к приближающемуся седьмому десятку, но разве это не показатель мудрости и пережитых лет? В Хогвартсе, да и в магическом мире в целом, мало встречалось магов, которые не обучались у неё, пожалуй это именно те, кто старше сорока пяти, но и они знали её, как одного из лучших преподавателей школы волшебства, заместителя Дамблдора, — великая женщина, которая у всех на слуху. — Да, думаю, это пошло мне на пользу, хотя в последнее время были проблемы со сном, но скоро всё обойдётся, я уверена. — девушка снова отпила обжигающий напиток, а затем поставила кружку на стол, ожидая услышать причину вызова. — А, Кхм, как у вас отношения с профессором Блэк? — ученица неожиданно покраснела, опустив взгляд на колени, которые внезапно стали самым интересным объектом в комнате. Этот глупый всплеск эмоций от поцелуя, которого возможно и не было, возник где-то в глубине. Она так и не знает, что произошло той ночью, но этот вопрос прозвучал довольно в настораживающем ключе. — Ну, я не знаю, что ответить. Она старается меня игнорировать после. Профессор, — внезапно обратилась Грейнджер, позабыв о своём смущении. — Что она вам рассказала? Что вообще случилось той ночью, я действительно не помню, что там происходило. — лёгкий настрой в комнате сменился настораживающим печальным гулом, отчего тон диалога сразу потемнел. — Гермиона, кхм, буду откровенна. Я вызвала тебя, чтобы поговорить о твоих родителях и о случившемся ранее. Профессор Блэк сообщила мне о ваших действиях в библиотеке, — сердце бешено забилось, как у кролика, слышащего приближающиеся звуки выстрелов охотничьего ружья, — Я была поражена услышать, что… Что такая юная девушка, как вы… Ох, это была моя вина. — старшая колдунья неторопливо потерла виски, сгорбившись в кресле. — Простите, мисс Грейнджер, это я попросила оставить вас одну в библиотеке, посчитала, что так вам будет легче справиться с утратой, но я не ожидала… Если бы Беллатрикс не появилась в нужный момент, не хочу даже предполагать, что могло произойти… — Минерва выглядела обеспокоенной и нервозной, возможно сейчас она боролась с желанием пролить скорбные слёзы по, пока живой, студентке. Гермиона осознала всю глупость своих предположений и таких глупых порывов. Она действительно не думала, что по ней кто-то будет страдать, просто ни о чём не думала. А ведь её ещё не видели там друзья, их сердца разбились бы. Эти юные ребята совсем потеряли бы всякий смысл к жизни, увидели бы, как их подруга распрощалась с жизнью, так глупо и резко. — А что случилось с профессором Блэк, куда она пропала на несколько дней? — Это я хотела спросить у вас, она мне ничего не сообщила. Такое случалось очень давно, даже не припомню причины. Но раз вы не помните событий того вечера, сомневаюсь, что мы сможем с этим далеко уйти. — она твёрдо поджала губы и приподняла подбородок, переключив внимание на глаза младшей. Брови слегка вопросительно сдвинулись, а глаза копались в душе. Хоть она и не была легилиментом, но могла всё прочитать по поведению человека, только вот Гермиона не хотела ей ничего показывать. — Мисс Грейнджер, мне бы хотелось уточнить, что я не против ваших взаимоотношений с ней, однако ваши конфликты выбивают её из рабочего процесса. — Ученица чуть не вылила на себя кипяток, подливая себе ещё немного в кружку. — Хотя, она и сама не против этих споров, но я бы посоветовала вам не наступать на неё, вы можете спугнуть её. — Что простите? — переспросила она поспешно, почувствовав, как где-то в горле застряли несколько крошек печенья, отчего попыталась откашляться. — Я про ваши обсуждения маггловской литературы, вы конечно же заметили её некоторую коллекцию? Иногда её вкусы специфичны, если вы будете давить на неё, она может совсем отказаться от этого хобби, а вы о чём подумали? Ушлая женщина. То, что они со Снейпом были помощниками Дамблдора, можно было понять по их хитрости и некой насмешке над всем, что их окружало. Только вот МакГонагалл была мягче и рассудительней. — Оу, я ни о чём другом и не могла подумать. Просто слишком. Внезапно сменилась тема. — Да, прошу простить. Всё же приглашала я вас, чтобы обсудить проблему с родителями. Это горькая утрата. Думаю, будет тяжело вернуться туда одной, когда там столько всего, напоминающего о них. — студентка поникла, осознавая, что сама над этим уже успела подумать. Она планировала попросить друзей помочь ей со старыми вещами, но не желала прощаться с ними. Возможно, какое-то время она провела бы с Гарри, ведь с Роном как-то терялись комфортные взаимоотношения, хотя она всегда была для семейки Уизли родной, но после этой гнусности. — Я бы предложила вам помочь с вещами у вас дома, отправила бы туда несколько человек, чтобы они собрали вещи по коробкам до вашего приезда, хоть это и не моё дело. Но с другой стороны, могу предложить вам подработку на лето в Хогвартсе, да и просто работу, как это у магглов, лаборантом? Что вы на это скажите? — гриффиндорка была поражена, наверно все её проблемы решались по щелчку пальцев после такого предложения. — Профессор, я не могу просить вас о большем и. и. — Гермиона просто не выдержала, кинувшись в объятья к декану Гриффиндора, та её нежно приобняла, будучи шокированной таким резким действием. Но быстро ученица пришла в себя, заметив некую сконфуженность преподавателя, она поспешно отстранилась, усаживаясь обратно на своё место. — Простите, просто я действительно под впечатлением. Это предложение о работе, может решить все мои проблемы в будущем, о работе здесь я только и грезила. — Оу, не сомневаюсь, что ваше присутствие здесь нам то и нужно. — Минерва слегка поправила своё одеяние после такого внезапного появления нежности со стороны своей собеседницы. — Только. Можно вас попросить не отправлять никаких людей к моему дому без меня? Мне самой стоит разобраться с некоторыми проблемами, а не прятаться от них, на самом деле. Мне было страшно при мысли о том, что я должна вернуться туда одна, но теперь с вашим предложением, я чувствую себя намного лучше. — Оу, конечно! Всё зависит только от вашего решения, я не буду лезть туда без вас, как какой-то грабитель или вор! — МакГонагалл поднялась с места и дотронулась до плеча Гермионы, чтобы погладить её нежно и осторожно, как-то по матерински. — Ну а сейчас вам стоит пойти отдыхать, не хочу снова возвращать вас к вечному желанию просидеть в библиотеке до утра. — Она взмахнула свободной рукой, когда поднос сам направился в руки к внезапно появившемуся эльфу. — Мне нужно распорядиться, чтобы вас проводили до Оливандера в свободное время, иначе, что это за ведьма без волшебной палочки?! Вы и так слишком долго отдыхали на уроках. — она двузначно улыбнулась. — Да, спасибо, мне совсем не по нраву бездельничать на уроках, я даже не чувствую себя в безопасности без своей палочки. — Грейнджер грустно улыбнулась и направилась к выходу, обернувшись, чтобы взглянуть на нежную улыбку, провожающую её. — Спокойной ночи, профессор. Спасибо ещё раз за всё. — ответом ей стал медленный кивок. Гермиона проходила мимо одного из окон, откуда струился прелестный лунный свет, и, поддавшись соблазну, решила выглянуть в последний раз перед сном на красоту здешних пейзажей. Пред ней открылись величественные просторы, которые, незаметно для девчонки, успели покрыться снежным покрывалом, делая ночи ещё ярче. Всё погрузилось в сон, предвещая зимние забавы, даже чёрное озеро позволило заковать себя во льды, оставив своих обитателей в тюрьме до ближайшей весны. Меньше чем через пару недель должно наступить рождество, а ей некуда было податься. Конечно, миссис Уизли не позволила бы ей остаться одной в школе на рождество, ещё и голодной, поэтому её планы заранее были предрешены. Но как же ей себя чувствовать в этот праздник, если она не сможет получить даже письма с поздравлением от своих родных? В семейный праздник? Юная колдунья ощутила наплывающую тоску с примесью стекольных мыслей, режущих и колющих. Глаза стали гореть с подступающими слезами, в то время как тело окутал ужасный холод, гнетущее ощущения присутствия кого-то постороннего в коридоре посылало настораживающие звонки в сознание. Ведьма наспех вытерла глаза и скорее направилась в сторону спален, до гостиной Гриффиндора оставалось всего пара поворотов, с гордо поднятой головой, не желая встретиться с кем-то посторонним. Она только успела сделать пару уверенных шагов, как её бездумно затянули в какой то тёмный проём между парой колонн, он был немного глубже и просторнее остальных, туда даже не попадал свет от пары факелов, освещавших весь оставшийся коридор. — Тише, тише, солнце. Мы же не хотим, чтобы нас кто-то поймал в таком виде, мм? — девушку прижали к одной из стен, зажав рот рукой, пока сладкий голос пел ей на ухо — Милашка, ты меня часто отвергала и вынудила меня слишком долго выпрашивать твоего снисхождения, а ведь от меня такую привилегию не часто получают. Нц, нц, нц, так жестоко, мисс Грейнджер, вы заставили меня изрядно попотеть ради вас. — губы опалили её щеку горячим дыханием — Может мои старания будут вознаграждены? — Ведьма завыла в руку, когда ощутила как чужая кисть крадётся под юбку. — Эй, не говори, что я тебе не нравлюсь. Я же видела, что ты из таких, как я, милая. Не думай, что твои взгляды на некоторых девчонок никто не замечает. — Паркинсон резко развернула Гермиону, толкнув её с силой к стене и достала свою волшебную палочку, постучав гриффиндорке по лицу. — Это, чтобы ты не кричала, я же знаю, како-ой болтушкой ты бываешь. — Из глаз хлынули слёзы, пока девушка бездумно мотала головой в стороны, чувствуя на себе заклятье силенцио, пока руки покрывало невидимыми верёвками и оттягивало к стене, фиксируя её на месте, — Ну же, тебе понравится, обещаю. Только сильно не дёргайся. Пэнси осторожно опустилась перед дрожащей и начала задирать ей юбку, так чтобы она не мешалась. Тело Гермионы было практически на весу, поэтому ноги бездумно пытались отбиваться, но сил не хватало, чтобы ударить сильнее и под нужным ей углом. — Я что тебе, во имя Салазара, сказала сейчас?! — слизеринка шлёпнулась на пол, когда Грейнджер удалось оттолкнуться от стены, чтобы ударить её ногой в плечо. — Я же и так с тобой хорошо обращаюсь?! Неужели любишь пожёстче? — Паркинсон ослабила на какое то время заклинания, так что гриффиндорка успела издать несколько бессвязных воплей перед тем, как её снова вдавили в стену, на этот раз лицом. — Я тебе что сказала?! — девушка жалобно всхлипывала, когда кулак резко ударил ей прямо перед глазами, так что она вздрогнула и рефлекторно попыталась отпрянуть от опасности, но на этот раз рука ощутимо ухватилась за волосы, ударяя голову щекой о стену с новой силой, так что в висках всё зазвенело, перед глазами плясали тёмные пятна, а сам мир начался кружиться. — Я предупреждала тебя, грязнокровка?! Гермиона могла только молиться, что это всё скоро закончится. Что это очередной страшный сон. Что она сейчас где-то там далеко отсюда, в объятьях той тёмной героини снов, которая вечно оберегает её и не позволяет душу покинуть разум, поддерживая в ней жизнь, спасая её от любых опасностей — её личный ангел хранитель. Или же сама дьяволица искусительница, которая пытается заманить к себе и получить доверие, чтобы потом пытать и мучать? Но одна лишь мысль о ней уже само мучение и пытка. Так ли она простодушна, как может показаться на первый взгляд? А это уже не важно… От очередного удара о стену голова начала потихоньку отключаться, а Гермиона более не чувствовала боли. Сладкая песнь спасительницы снова играла где то на задворках сознания — Гермиона… — снова это божество не давало ей покинуть себя… Где же оно было, когда она собиралась выпрыгнуть из окна? Или оно так и летало где то поблизости?