Rowena's Study

      Нотт и Гермиона перекусили чипсами и сэндвичами с индейкой, которые им приготовили эльфы. Как только Нотт убедился, что Гермиона наелась и теперь не умирала с голоду, он проводил её до общей гостиной, пожелал спокойной ночи и отправился спать.       Следующий день пролетел незаметно, как и всегда. На Чарах все ученики были неимоверно удивлены тем, что Драко смог вызвать Патронуса; хоть ему и потребовалось несколько попыток. Гермиона заметила, что Нотт даже не пытался попробовать вызвать заклинание. Пока она с любопытством наблюдала за ним, его голубые глаза встретились с её, и он покачал головой в знак того, что не хочет это обсуждать. Ещё одна попытка Гермионы вызвать Патронус провалилась, к большой радости большинства слизеринцев. Из-за этого гриффиндорка снова расстроилась и уж было хотела опять пропустить приём пищи, но Нотт не позволил ей этого, пристально следя за ней на обеде.       Она заметила, что он не сводил с неё взгляда, пока она не съела ложку супа, затем он улыбнулся, быстро покончил со своим обедом и вышел из Большого зала. Гермиона так и хотела проследить, куда он пошёл, но вскоре Гарри увлёк её разговором о трансфигурации, и все остальные мысли отодвинулись на задний план. Слизеринцы не заметили его уход, поэтому, вероятно, он часто так уходил куда-то.       Она вспомнила об этом только когда они готовились к вечеринке в субботу. Нотт весь день был на отборочном этапе в квиддичную команду и вернулся, чтобы помочь наколдовать больше мебели для всех гостей. Когда работа была сделана, она плюхнулась на одно из кресел, а он опустился на диван. Оба тяжело дышали от переизбытка магического напряжения.       — Нотт?       — Ммм?       — Куда ты уходишь после обеда? — где-то с минуту он не отвечал. Когда она уже подумала, что он не хочет об этом говорить, послышался его еле слышный голос.       — Я хожу в место, где могу подумать, — ответил он. Она хотела продолжить расспрашивать его, но тут послышался стук о портретную раму.       По Хогвартсу распространился слух, что в башне старост устраиваются посиделки с игрой «Правда или Действие». Несколько студентов решили присоединиться. Блейз, Луна, Джинни, Гарри, Рон, Драко, Невилл, Симус, Чжоу, Ханна Аботт и Джастин Финч-Флетчи. После настороженных приветствий все расселись на креслах вокруг маленького кофейного столика, и Джинни начала объяснять правила.       — Всё довольно просто, у меня есть одно из новых изобретений моего брата — «Волшебники не лгут». Оно заставит вас говорить только правду, но только на первый вопрос после глотка. Что касается действия, выполнять ли его вы решаете сами, но если не выполните, все будут считать вас трусом. Но мы-то, гриффиндорцы, точно уж не откажемся от возможности в очередной раз доказать нашу храбрость, — ухмыльнувшись, она перекинула свои рыжие волосы через плечо. — Если вы решили сдаться, то выходите из игры. Понятно? — все кивнули и взяли свои стаканы, куда Джинни капнула пару капель зелья. Затем Джинни выпустила специальное заклинание, и из её палочки вылетела красно-золотая лента. Она сделала несколько кругов по комнате и опустилась на колени Луны. — Окей, Луна, ты начинаешь. Но ты не можешь спросить кого-то, кто уже отвечал в этом раунде, если только нет других вариантов.       — Хорошо, — прозвучал в комнате тихий голос когтевранки, пока она осматривала присутствующих. — Ханна, правда или действие?       Рыжеволосая пуффендуйка в шоке подняла голову, не ожидая быть первой, но затем застенчиво посмотрела на свой стакан.       — Правда, — она сделала глоток.       — Тебе нравится Невилл; не как друг?       Ханна поперхнулась воздухом, пытаясь сдержать слова и ничего не отвечать, но в конце концов выдавила сквозь стиснутые зубы:       — Да, поэтому и пришла сюда. Хотела, чтобы ему выпало действие поцеловать меня, — все повернулись к гриффиндорцу, чьи уши были краснее спелого помидора.       Они шли против часовой стрелки, поэтому сейчас была очередь Джинни.       — Невилл, правда или действие?       — Э-э-э… Я, э-э-э… правда, наверное, — ответил он, всё ещё пытаясь побороть одолевший его румянец. Он сделал маленький глоток зелья.       — Вопрос очевидный, но нравится ли тебе Ханна; не как друг? — Джинни закатила глаза.       — Да, я думаю, она чудесная, — признался он, слегка улыбаясь.       — Рад, что мы разобрались, — фыркнул Драко. — Поттер, правда или действие?       — Действие, — дерзко улыбнулся Гарри.       — Поцелуй Уизли.       — Конечно, — Гарри схватил Джинни за затылок и притянул ближе, жадно целуя прямо на глазах у всех. Только после того, как Рон дважды прочистил горло, гриффиндорец прервался. — Надо было уточнить, приятель, — ухмыльнулся Гарри.       — Да, наверное, ты прав, — Драко вздохнул, пожал плечами и закинул в рот чипсы, которые подготовили Гермиона и Нотт.       — Прекрасно, моя очередь, — Блейз сложил руки замком и окинул взглядом всех присутствующих, остановившись на Гермионе и широко ухмыльнувшись. — Грейнджер, правда или действие?       — Правда, — незамедлительно ответила она, делая глоток из своего стакана.       — На каком факультете самые привлекательные парни? — спросил он, откидываясь на спинку дивана, подложив руки под голову.       Гермиона пыталась контролировать слова, которые так и норовились сорваться с её губ, её взгляд бегал от одного лица к другому, но когда на лишнюю секунду остановился на Нотте, она поняла что всё безуспешно.       — Гри… Гри… Гри… — она правда пыталась, но физически не могла соврать. Гермиона прокручивала в голове всех гриффиндорцев, которых она помнила, но безуспешно. Каждый раз, когда она вспоминала о каком-то красивом парне, в голове всплывала мысль о милой ямочке на щеке Нотта или о блеске в глазах, когда он отвечал на особо трудный вопрос. Она готова была проклясть близнецов Уизли и их идею о подобных штуках. — НА СЛИЗЕРИНЕ! — крикнула она голосом, больше похожим на распределяющую шляпу.       Малфой самодовольно ухмыльнулся, а Блейз лучезарно улыбнулся. Уголок губы Тео приподнялся, образуя кривую усмешку и ту самую ямочку на щеке. Большинство гриффиндорских парней неловко заёрзали в креслах… как и Рон. Его лицо покрылось ужасными красными пятнами, а себе под нос он пробормотал что-то вроде «сборище придурков». Гермиона стыдливо опустила взгляд на свои сцепленные пальцы и помотала головой. Прошло ещё пара раундов, прежде чем послышалось имя, которое вывело Гермиону из оцепенения.       — Нотт, — позвал Рон, — правда или действие?       — Правда, — ответил Тео, делая глоток и поверх кубка наблюдая за пристально смотрящим на него Роном. Это было похоже на игру в гляделки, и, честно говоря, Гермиона поставила бы на слизеринца.       — Самая ужасная вещь, которую ты когда-либо делал? — продолжил Рон, когда убедился, что зелье начало своё действие.       — Не смог спасти свою маму, — спокойно ответил Нотт. Если бы Гермиона не провела последние несколько дней с ним, наверное, не заметила бы, как сжалась его челюсть под конец этой фразы. Если бы она не проводила так много времени со слизеринцами в целом, то не заметила бы, как напряглись Драко и Забини при этом вопросе. Но она заметила, и сейчас хотела узнать об этом моменте его жизни. Что он имел в виду, сказав, что не смог спасти свою маму? Что случилось с леди Нотт? Она отправила все эти вопросы на задворки своего сознания, где была одна коробочка с огромной загадкой, имя которой Теодор Нотт.       — Малфой, — начал Гарри.       — Правда, — ответил Драко.       — Ты хочешь причинить кому-то вред?       — Нет, я больше не хочу никому вредить, — Драко взглянул на Мальчика-который-выжил. Он сформулировал ответ так, чтобы у того не возникало сомнений, и Гермиона была благодарна ему за это, потому что терпеть такие наводящие вопросы гриффиндорцев не было желания.       Парни вели молчаливый диалог одними лишь взглядами, прежде чем Гарри кивнул.       — Для меня этого достаточно.       Игра продолжалась. Гермиона наблюдала за поцелуем Луны и Ханны, после которого большинство мальчиков начали ёрзать на своих местах, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Симусу пришлось раздеться до трусов до конца игры, а Блейз признался, что находит привлекательными и девушек, и парней. Нотт два раза выбрал правду, но, к счастью, ему лишь надо было ответить, какой его любимый цвет (насыщенный карий) и предмет (Древние Руны), и оба эти вопроса задала Луна. Гермиона призналась, что ей нравится нарушать правила и что она однажды поцеловала девочку в летнем лагере. Сейчас Драко сидел без рубашки (таковым было действие, заданное ему), а ещё признался, что один раз зашёл к родителям во время их «интимного» момента, после чего все в комнате вздрогнули.       Настала очередь Блейза. Его тёмные губы растянулись в хищном оскале, он повернулся к Теодору.       — Нотт, — протянул он, — правда или действие?       Все ждали, что Тео сделает глоток, но тот решил действовать иначе, повернулся к Блейзу, слегка приподняв подбородок, и объявил:       — Действие.       — Поцелуй Грейнджер, — взгляд Гермионы оторвался от оригами лебедя, которое она сейчас складывала из салфетки. Сапфировые глаза Нотта пристально разглядывали её. Они смотрели друг на друга, казалось, целую вечность, но на деле лишь пару секунд. В какой-то момент ей показалось, что она увидела его язык, облизывающий губы, а его глаза постоянно искали её. Наконец Нотт издал низкий смешок, скрестил руки на груди и помотал головой.       — Нет, Забини. Называйте меня трусом, с меня хватит. Я не собираюсь целовать её, — он встал и прошёл в свою спальню, закрывая дверь.       Все медленно повернулись к Гермионе, которая пыталась не чувствовать себя расстроенной. Она не хотела лгать себе… да, она находит Нотта привлекательным, и слышать, что такой человек заявляет всем близким тебе людям, что лучше его будут считать трусом, чем он поцелует тебя. Что ж, для Гриффиндорской Принцессы слышать такое — сущий кошмар. Она чувствовала себя оскорблённой и отвергнутой. Гермиона сморгнула предательское давление в глазах и неловко улыбнулась компании.       — Уже поздно, ребята. Мы можем почаще проводить такие игровые вечера, но сейчас вам пора в свои башни.       — И правда, Миона, дай нам знать, если тебе что-то понадобится, — Гарри встал и приобнял её, остальные гриффиндорцы пожелали ей спокойной ночи, и все студенты покинули гостиную. Она сидела на диване, уставившись на потрескивающий в ночи огонь. Она взмахнула палочкой, отправляя грязную посуду на кухню, и взяла остатки «Волшебники не лгут», ставя баночку на полку. Разочарованно простонав, она уронила голову на руки и несколько раз прерывисто вздохнула.       — Грейнджер?       — Годрик, Малфой, ты напугал меня! — вскрикнула она, прижимая руку к груди и выравнивая дыхание.       — Прости, — извинился он, поднимая руки в успокаивающем жесте. — Я просто хотел сказать, что он не хотел тебя обидеть.       — Всё в порядке, Малфой.       — И не сомневаюсь, — тихо сказал он, садясь рядом с ней на диван и закидывая ноги на кофейный столик. После нескольких минут молчания он снова заговорил чуть приглушённым голосом: — Как ты узнала? Что музыка поможет вызову Патронуса?       — Нужно воспоминание, не испорченное тьмой.       — Что ты имеешь в виду?       — Ну, когда я пытаюсь думать о своих родителях, я вспоминаю, что мне пришлось сделать, чтобы защитить их. Вот почему я не могу сейчас вызывать Патронуса. Я подумала, что твои воспоминания тоже могут быть омрачены. Тогда тебе нужны новые, не связанные с войной, — тоскливо ответила она, её голос становился всё тише, пока не превратился в шёпот.       — А ты не можешь использовать новое воспоминание? Танец с двумя идиотами в никому неизвестной комнате? — подсказал он, откидываясь на спинку дивана и поворачиваясь к ней лицом.       Пару секунд она смотрела на него, не уверенная, стоит ли говорить, почему она никогда не сможет использовать воспоминания о нём, чтобы вызвать Патронус. Наконец, она глубоко вздохнула и посмотрела ему в глаза.       — Обещай, что не разозлишься на меня.       — Э… ну, я постараюсь, — искренне сказал он, глаза наполнились беспокойством и принялись изучать её лицо в поисках подтверждения, что она не оправдает его опасения.       — Когда я вижу тебя, то вспоминаю те моменты, когда ты оскорблял меня в школе… когда опускал в Мэноре. Я знаю, что ты не обидишь меня, и, вероятно, этого больше никогда не случится, но до тех пор все воспоминания о тебе покрыты тьмой. Даже самые счастливые, например, как ты дрыгаешься, как дурак, под маггловскую музыку со своим лучшим другом, — к концу последнего предложения на её лице появилась улыбка. Он толкнул её плечом, и она рассмеялись.       — Обещаю, что попытаюсь воссоздать как можно больше счастливых воспоминаний с тобой, — серьёзно сказал он, закрывая глаза. Она тоже почувствовала усталость. И прежде чем её веки опустились, в голове пронеслась мысль, что восьмой год в Хогвартсе должен был пройти совсем иначе.