Rowena's Study

      Слухи об успехе четвёрки студентов на испытании разлетелись, словно лесной пожар, а после посиделок в «Трёх Мётлах» в воскресенье, это стало самой обсуждаемой новостью. Они стали в каком-то роде местными героями, даже в большей степени, чем уже были. Для Драко и Нотта такое излишнее внимание было непривычно. И всё было бы прекрасно, если бы не слегка ревнующий Рон. Когда он узнал, что в пещере не было пауков, разозлился на собственную трусость, но ещё больше разозлился на теперь небезызвестных слизеринцев, не привыкший оставлять все их успехи без внимания. Он с ещё большим упорством продолжал попытки пригласить Гермиону на свидание, но она вежливо и неоднократно отказывалась. И каждый раз рыжеволосый расстраивался всё сильнее, но одним вечером перед рождественскими каникулами, прямо на глазах у сотни учеников, ужинающих в Большом зале, он-таки не выдержал.       — Почему нет, Гермиона? — почти воскликнул Рон, сверля взглядом скрестившую на груди руки Гермиону, наоборот, отказывающуюся встречаться с ним глазами. Только сейчас он осмелился узнать причину её отказов. Гермиона чувствовала закипающие эмоции, но в отличии от панических атак, эти ощущения казались естественными. Похоже, назревала ссора, но отступать она не собиралась.       — Потому что, Рональд, я сказала: «Нет»! — огрызнулась в ответ Гермиона, раздражение подступало вверх по горлу. Нотт и Драко были сейчас на поздней тренировке квиддичной команды, а Гарри ещё не спустился на ужин, «занимаясь Трансфигурацией» с Джинни. Именно поэтому она сейчас была одна, беззащитная перед разъярённым Роном.       — Я приглашал тебя раз десять, но ты, как заведённая шарманка, продолжала давать отрицательный ответ. Почему? — он растерянно заглянул ей в глаза. Они стояли в проходе между столами Гриффиндора и Когтеврана. Рон был несколько выше неё и открыто пользовался своим преимуществом, а Гермиона просто стояла, приподняв подбородок и стараясь не обращать внимания на разницу в росте.       — Просто не хочу.       — А до этого, мне показалось, хотела! Что изменилось? С тех пор, как ты начала проводить время со змеями, начала вести себя по-другому, — сидящие в Большом зале начали оглядываться на них, двух составляющих Золотого трио. Гермионе это жутко не нравилось. Не нравилась вся та слава, пришедшая лишь благодаря Гарри. Да и славы-то этой она не хотела, лишь спасти лучшего друга. Рон, наоборот, питался вниманием других, словно подсолнух, радуясь своему срывающемуся с уст поклонников имени, как солнцу. Вот почему он начал эти разборки именно посреди обеденного зала. Он хотел внимания и драмы, и ему было совершенно и полностью всё равно, что он ставил Гермиону в затруднительное положение.       — Я вела себя «по-другому» задолго до того, как начала общаться с ними! Ты просто был слишком поглощён с собой, чтобы хоть что-то заметить, — крикнула она, в памяти всплыли слова, сказанные Ноттом несколько месяцев назад в нише.       Рон усмехнулся и закатил глаза.       — Привязалась к ним? Влюбилась? — голубые глаза сузились. — В Малфоя? Дай угадаю, между ног становится мокро, когда ты думаешь о возможности сделать с ним что-то… неприемлемое? — слова вместе со слюнями Рона ударили в лицо, хлестнув пощёчиной. По залу пронеслось несколько вздохов, ученики спускались на ужин. Рон самодовольно усмехнулся.       — Даже если и так, это не имеет значения! — прошипела она. — Причина, по которой между моих ног становится мокро, никаким боком тебя не касается! Я пыталась намекнуть тебе многочисленными отказами, но ты не понимал. Ты мне не нравишься, и, судя по твоему поведению в последнее время, я не уверена, что всё ещё хочу быть твоей подругой. Ты не можешь оставить прошлое в прошлом, — в этот момент в Большой зал вошли Гарри и Джинни и, увидев вставшие дыбом волосы Гермионы, с кончиков которых из-за магического перенапряжения то и дело срывались маленькие искры, поспешили к ссорящимся гриффиндорцам.       — Чёрт возьми, Гермиона, я просто пытаюсь защитить тебя от них.       — От кого? — спросил подошедший и вставший рядом с ними Гарри.       — От гребаных слизеринцев, — взревел Рон, в отчаянии всплеснув руками. — Почему я единственный не повёлся на блядское змеиное очарование? — он уже шагнул в сторону Гермионы, но был остановлен протиснувшимся между ними Гарри, изумрудные глаза опасно поблёскивали.       — Почему бы тебе не отвалить от неё нахуй, приятель? — спокойствие и размеренность в голосе Гарри ужасали. Рон на секунду замешкался, бегая глазами по залу.       — Гарри, я ценю твою помощь, но могу справиться с ним сама! — Гермиона попыталась выглянуть из-за его спины. Но ни один из парней её не услышал, они были слишком заняты собственными разборками.       — Ты и правда перешёл на их сторону? После всего, через что мы прошли вместе? После всего того дерьма, которым я ради тебя пожертвовал? — неверяще прошептал Рон. Голубые глаза вспыхнули огнём, он смотрел на лучших друзей, впервые в жизни вставших на противоположную от него сторону.       — Ещё раз обидишь Гермиону, узнаешь, почему половина волшебного мира страшится меня, — прорычал Гарри, указывая рукой себе за спину. — Я поддерживаю её точку зрения, потому что считаю её правильной. Я не хочу межфакультетской войны. Я боролся на протяжении всей своей грёбаной жизни. Сначала Дурсли, потом Волдеморт, теперь факультеты. С меня хватит! — Гарри уже кричал, что заставило учеников умолкнуть и вслушиваться в спор между Мальчиком-который-дважды-выжил и его лучшим другом. Гермиона же покраснела из-за излишнего внимания и попыталась спрятать лицо в лохматых волосах. — Гермиона, кажется, единственная, кто понял, что все эти обзывательства были основаны на детской вражде. Нас заставляли выбирать сторону, хотя выбор уже был сделан за нас, и мы сражались, а если нет — умирали. С меня хватит, я никому не позволю разрушить мир, за который умерли Люпин и Фред.       Гермиона так увлеклась тем, как Гарри отважно защищал её и слизеринцев, что не заметила обнимающую её за плечи ладонь. Она подняла глаза и увидела бледное лицо Драко, с волос которого всё ещё капала вода после душа. Её вниманием завладела вспышка, в другой руке Малфой сжимал палочку, неконтролируемые искры магии срывались с её кончика.       — Тебе лучше послушать своего друга, — протянул Драко. — Не хочу засесть в Азкабан из-за того, что кину в тебя какое-нибудь проклятие, Уизел.       Рон перевёл взгляд с лица слизеринца на его руку, крепко обнимающую Гермиону за плечи, и покачал головой.       — Я, блять, так и знал, ты трахаешься с Малфоем, — к группе студентов как ни в чём ни бывало подошёл Нотт, его тёмные волосы спадали на глаза под тяжестью воды, бледно-голубая рубашка слегка прилипала к груди. Он бегал глазами с Рона на Драко, на Гермиону, а затем вновь на Рона.       — Я уже сказала тебе. Больше не имеет значения, чем я занимаюсь. Ты не смеешь командовать мной… ты, рыжеволосый… рыжеволосый…       — Мерзавец.       — Ублюдок.       Подсказали Нотт и Драко как тогда, когда она недели назад пыталась найти нужное слово, чтобы описать Панси. Гермиона взмахнула рукой в знак согласия и заговорила снова:       — Я сама по себе, — она двинулась вперёд, отталкивая Гарри в сторону. Хватит. Хватит прятаться за своими волосами и быть прилежной. Хватит кому-то страдать из-за её беспокойства и страха, хватит подбирать для Рона словечки повежливее. Она ткнула пальцем ему в грудь, заставляя пятиться назад. — Они нам больше не враги, и я уже не знаю, что нам такого сделать, чтобы заставить тебя понять это!       — Они враги, их родители убивали наши семьи, наших друзей. Убили Фреда, — Гермиона вздрогнула, но не отступила.       — А наши родители и друзья убивали их родителей и друзей! Шла война! Битва, которую мы выиграли, которая закончилась. Прекрати уже напоминать о прошлом, которое мы стараемся забыть. Они мои друзья, а если ты не можешь вести себя с ними подобающе, тебе нет места в моей жизни! — теперь она уже откровенно кричала. Хоть и была ниже, гордо приподняв подбородок, смотрела на Рона, как настоящая гриффиндорка.       Кажется, он собирался сказать что-то ещё, но тут из его носа вылетела немалых размеров летучая мышь. Морщась от боли, Рон выбежал из Большого зала в сопровождении хлопков крыльев ещё двух мышей. Четвёрка студентов оглянулась в поисках того, кто послал заклятье. Чуть поодаль в боевой стойке с поднятой вверх палочкой стояла Джинни.       — Хорошая работа, рыжая, — кивнул ей Нотт.       — По-другому он бы не заткнулся, — Джинни пожала плечами и направилась к свободным местам за гриффиндорским столом, Гарри последовал за ней.       Гермиона посмотрела на всё ещё не ушедших Драко и Нотта. В глазах второго читалось вселенское разочарование, а оба парня вели безмолвную войну взглядов. Но уже через пару мгновений Теодор покачал головой, закатил глаза и развернулся, быстро зашагав к столу Слизерина.       — Драко…       — Я сейчас не могу, Грейнджер, — резко ответил он. Заметив, как она вздрогнула от его тона, Малфой глубоко вздохнул и повторил уже более мягко: — Не могу, — он подошёл к своему месту рядом с Ноттом.       Она проследила за ним взглядом и вернулась к гриффиндорцам, в этот момент прибыла почта. Сычик был очень расстроен, не обнаружив Рона; он ещё два раза пролетел над столом и вылетел в окно, не оставляя поиски хозяина. Новая ворчливая сова Гарри, Бубо, сейчас вгрызалась в куриную ножку, которую стащила с тарелки. Гермиона с интересом наблюдала за птицей, распушившей перья и прижавшейся к руке Гарри. Она подумывала о том, чтобы приобрести сову, потому как родители забрали Живоглота с собой, отправившись в Австралию, но заменить своего сварливого фамильяра было морально сложно.       От мыслей её отвлёк звук разбивающегося стекла на другой стороне зала. Совы, пытающиеся прихватить как можно больше еды со столов, взлетели в воздух, злобно ухая; а все взгляды учеников обратились к слизеринцам. Там, расправив плечи, стоял обычно не влезающий в разборки Теодор Нотт, покрасневший и растрепанный. Причиной разбитой посуды являлась неконтролируемая магия. Драко и Блейз пытались успокоить и усадить его на место, косясь на кусок бледно-желтоватого пергамента.       Нотт скинул руку Драко с плеча, перевёл на того взгляд и прошептал что-то; хоть и стояла гробовая тишина, никто, кроме блондина, не расслышал и слова. Малфой отступил назад, будто от удара, и его взгляд встретился с взглядом Гермионы. От Нотта это не ускользнуло, и он тоже поднял голубые глаза, глядя прямо на гриффиндорку. Она нахмурилась, в желудке поднималось замешательство вперемешку с беспокойством. В эту секунду она отчаянно желала видеть оттенок глаз Теодора, чтобы знать, что конкретно он чувствует. Нотт попятился от Драко, роняя пергамент и насылая на него заклинание, отчего лист поглотили языки пламени. Бросив последний взгляд в сторону Гермионы, он покинул Большой зал ещё до того, как летящий от остатков письма пепел коснулся пола. Через минуту Драко тоже ушёл, но уже не так быстро, как его друг.       — Что, чёрт возьми, это было? — пробормотала Джинни.       — Не знаю. Похоже, Нотту не понравилось содержимое письма, — ответил Гарри, переводя взгляд то на слизеринский стол, то на кудрявую подругу. Джинни заметила волнение Гермионы и оттащила ту к выходу из зала, подальше от Гарри и других гриффиндорцев.       — Гермиона, что происходит между тобой и Драко?       — Н-ничего. Между нами ничего нет… — Гермиона нервно усмехнулась. — Ну… вообще, мне начал нравиться Нотт, — она обвела взглядом Большой зал.       — Гермиона… для самой умной волшебницы столетия ты слишком идиотка, — на непонимающий взгляд Гермионы Джинни лишь закатила карие глаза и усмехнулась. — Это, конечно, не моё дело, но, думаю, вам будет хорошо вместе. Нужен лишь небольшой толчок. И прямо сейчас ему нужно с кем-то поговорить. Поэтому иди и найди его, — Джинни подтолкнула Гермиону вперёд.       Она подхватила свою сумку, оставленную у стола, и выбежала из зала, направляясь на поиски Нотта. Но ни в общей комнате, ни в библиотеке, ни в кабинете Кандиды, где она осталась, устроившись на диване под окном, его не было. Гермиона просто наблюдала за поднимающейся над Запретным лесом луной. Она уже хотела пойти и найти Луну, чтобы та рассказала, куда уходит Нотт, когда ему нужно подумать, но тут открылась дверь, а на пороге показался Драко.       — Оу… привет, — поздоровался он, увидев Гермиону.       — Привет, — она повернулась к нему лицом. Драко простоял в проёме с минуту, и ей показалось, что он готов развернуться и уйти, но слизеринец лишь помотал головой и прошёл вглубь комнаты, закрывая за собой дверь. — Он в порядке?       — Нет.       — А ты?       — Нет, — на этом слове его голос сорвался, и, когда Гермиона подняла взгляд, заметила, что его глаза налились кровью.       — Поговори со мной, — она подвинулась на диване, освобождая для него место. Он сел, наклоняясь вперёд, опираясь локтями в колени, и провёл ладонями по лицу, а затем запустил пальцы в волосы.       — Если я поговорю с тобой, ты должна пообещать, что не расскажешь Тео, что это я сказал тебе. Он никогда меня не простит, а потерять его я не могу. Не после всего этого дерьма, — Драко неотрывно наблюдал за огнём в камине, а в ярком свете его радужка приобретала оттенок ртути.       — Для этого и нужны друзья, Драко, конечно, я обещаю.       — Он думает… он думает, что мы вместе, — Малфой неопределённо указал между ними.       — Вместе. Вместе?       — Да. Я пытался убедить его в обратном, но после того, что сказал Уизел… он уверен, что я врал ему. Но я не лгал, ему — никогда. Он мой единственный друг и всегда был им. Когда Тёмный Лорд дал мне задание на шестом курсе, Тео обучал меня окклюменции… и это помогло. Думаю, в этом он даже превосходит Снейпа, — Драко невесело усмехнулся и продолжил: — Он уверен… ну, что у тебя ко мне какие-то чувства.       — Но… не в обиду, Драко, но в этом плане я не нахожу тебя привлекательным. Ты просто… слишком ты, — он слегка улыбнулся ей, и это лишний раз напомнило Гермионе, что, пока их друг где-то там грустит, они сидят здесь и мило беседуют.       — Я понимаю. Правда, понимаю; но Тео — нет. Ему неоднократно плевались в лицо тем, какой он неудачник… его уверенность растоптали ещё до того, как он обрёл её, — Драко откинулся на спинку дивана, достал палочку, наколдовал маленький мячик и начал перекидывать его из ладони в ладонь.       — Где он?       — Напивается, — краем глаза Гермиона заметила, как он снова провёл рукой по лицу. — Письмо было от его отца из Азкабана. Он передал его через какого-то новичка-охранника. Чёртов идиот. Я передам министру, и его уволят, не успеет и месяца проработать, — глаза Драко горели яростью, он поймал мяч рукой и со всей силы сжал его, чем напомнил Гермионе безжалостного Пожирателя Смерти, коим она и считала его последние пару лет.       — Почему он так расстроился? Это же просто письмо, — спросила она, недоумённо сводя брови на переносице.       — Его отец хотел убедиться, что Тео помнит, что теперь он лорд Нотт. Хотел напомнить, что тот помнит, что нужно поддерживать семейное имя; что нужно следовать ожиданиям окружающих от чистокровного отпрыска, — Драко усмехнулся и закатил глаза. — До него дошли некие неприятные слухи, что Теодор сдружился с грязнокровкой, — Гермиона знала, что слизеринец лишь цитировал то, что было сказано в письме, но всё равно вздрогнула. И этой грязнокровкой, вероятно, и была она сама.       — Где Нотт сейчас? Его не было в общей гостиной, когда я искала его в нашей башне.       — Сначала он кричал на меня добрых тридцать минут, потом «позаимствовал» мой огневиски, а теперь, думаю, снова вернулся в вашу общую комнату и бухает там до беспамятства.       — Мне нужно поговорить с ним, — Гермиона встала. Вина за то, что она оставляет Драко одного, накатила волной, поэтому гриффиндорка достала из сумки пару сахарных перьев. После месяцев дружбы обнаружилось, что они оба обладают нездоровой любовью к сладкому и часто используют его в качестве примирения, когда споры и уговоры уже не помогают. Она протянула ему угощение и улыбнулась.       — Он любит тебя, знаешь? — сердце Гермионы остановилось, в ту секунду ей казалось, что она ослышалась, и единственное, чего хотелось, — чтобы Драко подтвердил, что она правильно всё поняла. Она уже убедила себя в том, что не нравится Нотту, но его лучший друг заверяет иначе. Дыхание сбилось, шестерёнки в голове перемешались. — Думаю, курса со второго. Я тогда назвал тебя грязнокровкой в гостиной Слизерина, а он как ударил меня по челюсти! Чертовски сильно болело… — Малфой рассмеялся, потирая подбородок и вспоминая не самые приятные ощущения. — Он ещё с детства научился у старика самозащите, хоть это и не было положено знать мальчишке его возраста. После того случая никто больше не осмеливался называть тебя тем словом, по крайней мере, если Тео был поблизости. Но в этом году Гойл запамятовал это правило… в тот день, когда Панси обозвала тебя на Чарах. Тео подкараулил их, подшучивающих над тобой, в коридоре. Я думал, он убьёт их, никого так сильно не боялся со времён войны.       Гермиона вспомнила себя, сидевшую и рыдавшую у портрета «Башня Мерлина», и его лицо, обезображенное ссадинами. Он тогда сказал, что ничего особенного не случилось и всё в порядке. Что Гермиона не поймёт. Она наорала на него, а ведь Теодор защищал её. Почему он не рассказал?       — Не причиняй ему боли, — продолжил Драко. — Ему и так досталось от каждого близкого человека, не знаю, выдержит ли он. Если ты хочешь быть с ним — прекрасно… просто, пожалуйста, не навреди ему, — ущипните её. Драко Малфой, чистокровный Слизеринский Принц, умоляет её. Она накинулась на него с объятиями и, когда он сомкнул руки на её талии, тут же отстранилась и кинулась к двери, полная решимости, наконец, поговорить с Теодором Ноттом.