Rowena's Study

      Часть каникул Драко провёл в общей гостиной с двумя старостами. В первую ночь Гермиона предложила ему остаться и лечь на диване. Он позаимствовал у Тео пижамные штаны, а следующим днём перенёс некоторые свои вещи в их башню на оставшиеся дни каникул. Гермиона неоднократно пыталась остаться с Теодором наедине, чтобы поговорить с ним о произошедшем, но каждый раз их что-то отвлекало. Вот и сейчас она пыталась застать его в гостиной, но прямо перед её носом появился Патронус в виде кошки. Существо открыло пасть и заговорило голосом Макгонагалл:       — Гермиона, один из старост, оставшихся в замке на Рождество, заболел оспой Пикси. Сегодня на патрулировании его замените вы. Счастливого Рождества!       Одарив Тео вымученной улыбкой, Гермиона накинула на плечи мантию и покинула башню. Вскоре она уже блуждала по бесконечным коридорам подземелий и уже собиралась подниматься на главный этаж. Затхлый запах сырости ударил в нос, заставляя гриффиндорку поморщиться. Она прошла мимо входа в слизеринскую гостиную, направляясь к ступенькам; тишина поражала. Когда Гермиона поворачивала за очередной угол, услышала звуки возни и бормотание.       Вытащив палочку, она направилась на шум и, пройдя ещё немного, наткнулась на Дэвида Трэверса, однокурсника со Слизерина, вполне дружелюбного и забавного. Его песочного цвета волосы были теперь покрыты пятнами крови, лицо было в ссадинах и порезах. Две крупные фигуры прижимали его к стене. Первый парень давил на горло Дэвида своим предплечьем, а второй была уже стройная девушка, наставившая палочку на щёку избитого. Гойл и Панси. Гермиона вышла из тени, где стояла до этого. Трэверс предупреждающе махнул ей рукой, но она проигнорировала этот жест и звучно прочистила горло.       — Так-так-так, минус двадцать пять очков с каждого за нахождение в коридорах после отбоя и минус десять очков с каждого за неподобающее поведение. Кроме мистера Трэверса, конечно, — Гойл отпустил парня, свалившегося на пол, а Панси медленно повернулась в её сторону.       — Дорогая моя грязнокровка, — Панси усмехнулась, — тебя это никаким боком не касается. Это дело нашего факультета.       — Вы в коридоре после отбоя, Паркинсон, и меня это ещё как касается. Оставьте мистера Трэверса в покое, иначе я доложу профессору Макгонагалл, вас отстранят от занятий до Ж.А.Б.А., — сердце Гермионы бешено колотилось от протекающего в крови адреналина, Гойл потянулся к карману с намерением достать свою палочку.       — О, как мило. У полукровного придурка появилась грязнокровная сучка-подружка, — Панси чуть приподняла палочку, прокручивая её между пальцев. Она направилась к Гермионе, высоко поднявшей подбородок. Панси остановилась между Гойлом и гриффиндоркой.       Грегори схватил Трэверса и прижал его спиной к своей груди, подставляя тёмную палочку к шее парня. Гойл низко рассмеялся и в отвращении скривился.       — Какая же она страшная и какая же грязная у неё кровь, — даже при расстоянии в несколько метров в лёгкие закрадывалась вонь, идущая от него. Слизеринец пах алкоголем и маггловскими сигаретами, Гермиона про себя посмеялась над иронией: такой ярый противник магглов пользуется их же продукцией. — Не понимаю, зачем Малфою и Нотту потребовалось защищать её, — Гермиона ещё выше приподняла подбородок и расправила плечи, не собираясь отступать. Она уже было открыла рот, чтобы выдать какой-нибудь язвительный ответ, но тут голос подала Панси.       — О, ты разве не слышал? — спросила она, на секунду поворачиваясь через плечо в сторону Гойла, затем она стрельнула глазами в сторону Гермионы, а на её лице, похожем на морду мопса, появилась усмешка. — Они используют её, знают, что если привлекут Поттера и эту грязь на свою сторону, очистят своё имя от пережитков войны. Как ещё Малфою и Нотту выслужиться перед общественностью? Прекрасная идея, очень по-слизерински, — она низко рассмеялась, хотя это больше походило на кряканье. Когда понимание настигло Гойла, тот широко ухмыльнулся. Пару секунд Гермиона простояла в непонимании.       — Ты лжёшь, — гриффиндорка закатила глаза, но покрепче перехватила палочку. Панси, сама того до конца не понимая, произнесла вслух те слова, тот главный страх Гермионы, от которого она месяцами пыталась избавиться. Сердце немного ускорило свой ритм, но она старалась не отвлекаться. Дэвиду нужна помощь, и она, блять, должна ему помочь.       — Правда? — Паркинсон надула губки и продолжила: — Ты же умная, не думаешь ли ты, что два чистокровных парня по собственному желанию проводили бы с тобой время? Они ещё не поведали тебе свои слезливые истории о том, как их все бросили? Какое ужасное у них было детство? Как их никто не считает за людей? Как они хотели измениться, но их отцы были против? Пожалуй, в этом и состоял их план, — Панси раздражённо закатила глаза на наивность Гермионы. Сейчас в её голове, казалось, проносились тысячи мыслей. Они же просто насмехаются над ней! Она ведь Гермиона Грейнджер, она ведь умнее этого. Но… они были вторым и третьим по успеваемости, не намного глупее неё. Если кто и мог манипулировать ей, то только они. Нет! Она не поверит в это.       — Нотт… не стал бы. Он подрался с Гойлом… он… заметил меня, — пробормотала она, размышляя вслух. Грегори кинул на неё хмурый взгляд и сделал шаг на Гермиону, но одно шиканье Панси заставило его остановиться. Он сильнее вдавил палочку в горло Трэверса, заставив того сдавленно воскликнуть.       — Ой, не смеши меня, — Панси фыркнула, скрестив руки на груди и отклонив бедро в сторону. — Он заметил тебя только потому, что ты грязнокровная подружка Поттера. Я бы не удивилась, если бы его отец ещё на первом курсе приказал бы ему приглядываться к тебе. Ты действительно думаешь, что что-то значишь для него? Бедная девочка. А что касается драки с Гойлом… по-видимому, именно поэтому ты и начала верить ему, да? — продолжала Панси, надвигаясь на Гермиону. Последнюю фразу она уже шептала почти около её уха: — Конечно, я сейчас разрушила их гениальный план, весь их труд пошёл насмарку, но мне просто надоело, что Драко портит своё имя общением с такой, как ты.       — Отвали от неё, Паркинсон, ты просто тупая сука, — этими словами Трэверс прописал себе личную дорогу в ад. Панси развернулась на каблуках, наставив палочку на его лицо. Гермиона слышала, как с губ Панси сорвалось проклятие, и быстро прошептала «Протего». Серебряный щит появился между ними и принял на себя удар бледно-голубого заклятия. Защитное поле покрылось трещинами, но Гермиона успела усилить его и кинуть оглушающее, легко прошедшее через её собственный щит и ударившее Гойла в лоб. Он упал, отпустив Дэвида, но тот, к сожалению, тоже не удержался и повалился прямо на Грегори.       Гермиона отвлеклась на Трэверса, и Панси воспользовалась этим, повернувшись и послав в неё простое режущее проклятие. Гриффиндорка услышала это в последний момент и успела присесть, но заклинание всё равно полоснуло её по лбу. Гермиона чувствовала, как капли крови начали образовываться на порезе и попадать на ресницы и глаза.       Гермиона подняла палочку и послала Ступефай, но Панси отбила его. Они продолжали обстреливать друг друга заклинаниями, пока Гермиона не взяла верх над Панси. Может, слизеринка и знала тёмные заклятия, которые, видимо, боялась использовать, но на стороне Гермионы был опыт и навыки, полученные за последние несколько недель. Она, наконец, начала становиться самой собой и сейчас, в коридоре, чувствовала силу, превосходство и совершенно никакого страха поражения. Панси оказалась загнана в угол, и Гермиона обезоружила её заклинанием, поднимая на мопсоподобную девушку тёмные глаза.       Дэвид, опираясь на колено, поднялся с пола и подошёл ближе к ним. Гермиона прошипела:       — Надеюсь, ты вернёшься в свою башню прежде, чем я потеряю последние крупицы своего терпения, Паркинсон.       — Конечно. Не хотелось бы закончить так же, как бедная грязнокровная мать Трэверса, — в ответ на эти слова Панси получила оглушающее от Дэвида, держащего упавшую палочку Гойла, прямо в оскалившееся личико. Когда тело грузно повалилось на холодный камень, Гермиона отступила на пару шагов назад и привалилась спиной к стене, выдохнув и пытаясь осмыслить полученную информацию, всё это время настойчивой мухой кружащей в голове.       — Ты в порядке? — спросил Дэвид, чуть наклоняясь над ней в силу своего роста и заглядывая Гермионе в глаза. Он провёл рукой по её лбу, убеждаясь, что полученная рана не представляет значительной угрозы для жизни и здоровья.       — Да, всё хорошо, спасибо, — она наконец выровняла дыхание, ускорившееся во время никем неожидаемой дуэли и невероятно быстрой работы её разума, пытающегося устаканить случившееся в мозгу. — Что ты делал в коридоре после отбоя?       Он слабо улыбнулся, лицо Дэвида приобрело насыщенный красный оттенок.       — Просто провожал одну пуффендуйку до её башни, — щёки Гермионы покрылись такими же яркими пятнами. — Почему бы мне не проводить и тебя? — предложил Дэвид, переступая через онемевшее тело Гойла.       — Мне ещё нужно обойти пару этажей, — Гермиона покачала головой, перенося весь вес тела уже не на стену, а на собственные трясущиеся ноги. Слизеринец наклонился над телом Грегори, порылся в его карманах и достал свою палочку из ольхового дерева. Он улыбнулся и повернулся к Гермионе, бросая палочку Гойла рядом с его пускающим слюни телом.       — Плевать, — Дэвид протянул ей раскрытую ладонь. Только сейчас почувствовав неимоверную усталость на плечах от навалившихся разом проблем, она поняла, что ей необходим здоровый сон. Гермиона шла с Трэверсом по тёмным коридорам, временами опираясь на его руку, когда они поднимались по лестницам. — А, Гермиона, у меня к тебе небольшая просьба, — он прервал тишину, искоса глядя на неё и поддерживая за локоть на очередном подъёме; она кивнула, побуждая его продолжить. — Не говори никому о произошедшем. Ладно? Надо мной лишь будут больше насмехаться, будут считать неудачником, хотя и сейчас таковым называют, — она уже хотела возразить, но, увидев его суровый взгляд, лишь кивнула и крепче сжала его ладонь, выражая поддержку, а, может, и для большей уверенности. Когда они шагали по третьему этажу, плотина, сдержавшая любопытство Грейнджер, не выдержала.       — Что случилось с твоей мамой? — на одном дыхании выпалила она.       — Она умерла, — пробормотал Дэвид, успевая затащить её на уже улетающую в сторону лестницу.       — Извини, — она сжала его руку.       — Она боролась до последнего. Была такой храброй и доброй. И преданной. Она была пуффендуйкой и гордилась этим. Всегда уверяла меня, что это лучший факультет, — он шутливо закатил глаза, а уголки губ растянулись в улыбке. — Отец познакомился с ней на поле. Она была единственным охотником, который мог обыграть его. Когда он рассказал своей матери, что влюбился… его выжгли с семейного гобелена, но моему отцу было всё равно — он женился прямо после окончания Хогвартса, — Гермиона вспомнила Сириуса Блэка. Крёстного Гарри изгнали из семьи за его убеждения. Сердце забилось чаще; какими же неумолимыми могут быть чистокровные семейства.       Испачканные в крови волосы Дэвида свисали на лоб слипшимися прядями, он шёл, смотря себе под ноги.       — Прямо перед Пасхой она ушла за продуктами. Сказала, что нам нужна ветчина, и спросила, хочу ли я пойти с ней. Я был увлечён написанием чёртового письма какой-то девчонке и ответил, что хочу остаться дома. Пожиратели Смерти убили её прямо рядом с точкой аппарации. Она уже направлялась домой, — пару блестящих слезинок выкатились из уголков его глаз, падая и разбиваясь о каменный пол. — Я должен был быть с ней. Я мог помочь.       — Дэвид, ты был там, где должен был быть, — Гермиона взглянула в его глаза, наполненные виной за смерть матери. — Если бы ты пошёл с ней, умер бы. А кто помогал бы юным слизеринцам защищаться от нападок старшекурсников? Кто бы помогал полукровкам и магглорождённым, когда в их сторону звучат оскорбления? — Дэвид прослыл доблестным рыцарем, стоящим на защите тех, у кого «меньший» статус крови. Гермиона часто хвалила и благодарила его за это. — А кто бы смешил меня на Зельях, когда я просто умирала от всей этой скуки? — он одарил её грустной улыбкой.       — Ты правда так думаешь, Гермиона?       — Да, — они уже стояли напротив портретного проёма, Трэверс не торопился уходить. Она крепко обняла его, успокаивающе проводя руками по спине парня. Прежде чем войти в гостиную, Гермиона, вспомнив о недавней дуэли, наложила несколько исцеляющих заклятий на его лицо и голову. Как только она убедилась, что он выглядит более-менее приемлемо, гриффиндорка отправила его обратно в подземелья. Они обменялись благодарностями, пожеланиями доброй ночи и предупреждениями быть осторожней и разминулись. Гермиона наблюдала за его удаляющейся фигурой, в памяти всплыли недавние слова Панси. По щекам скатилась пара слезинок, Гермиона развернулась и проговорила пароль, молясь всем божествам, чтобы Малфой и Нотт уже спали.       После этого она перестала верить в высшие силы, молитвы не были услышаны, Тео и Драко сидели на диване и играли в Волшебные шахматы, принесённые из слизеринского общежития. Они оба улыбнулись ей, но улыбки их моментально исчезли, когда Гермиона вышла на свет. Тео подскочил с места, в два шага пересёк расстояние, разделявшее их, и пальцами приподнял её подбородок, стирая с лица засохшие дорожки от слёз и осматривая голову. Она отстранилась, слова Панси звенели в ушах, семена сомнения уже были посеяны, намерения слизеринцев поставлены под вопрос. Внутренние ощущения были наиужаснейшими, она больше не могла доверять им.       — Чт…       — Всё в порядке, — сухо ответила она.       — Похоже, что не совсем, — Тео протянул руку к её всё ещё кровоточащей ране.       — Да всё хорошо… разве ты не говорил, что плох в целительстве? — выплюнула она, чуть ли не отпрыгивая от его прикосновения.       — Я наврал… — пробормотал он, взъерошивая кудрявые волосы на своём затылке. — Я достаточно хорошо разбираюсь в лечебных заклинаниях.       — Не волнуйся, это просто царапина, не представляющая угрозы для жизни, — она фыркнула, обдумывая сказанные Ноттом слова. Он лгал ей? Если он врал, что не может справляться с простенькими заклятиями, что ему мешает врать о чём-то большем? О чём-то важном? И как долго он водит её за нос? Откуда она могла знать, в какой момент он скрывает свои истинные эмоции? И бывает ли он когда-нибудь искренен? А ведь и Драко — способный окклюмент. Он тоже обманывал её? Сможет ли она когда-нибудь довериться им снова? Она не контролировала собственные мысли, прямо как слова, срывающиеся с её губ. Они вылетали из её рта, прямо как когда она кричала на бедного сжавшегося профессора Флитвика, только теперь перед ней стояли её друзья. А друзья ли? — Вы и правда надеялись, что близкое общение со мной способствует очищению вашей репутации? — прикрикнула она дрожащим голосом, бегая взглядом по лицам парней.       Тео непонимающе смотрел на неё, чуть пятившись назад. Сейчас она была холодная, уставшая и обиженная, всё, что сказала Панси, медленно, но верно, проникало в затуманенный мозг. А иначе почему кто-то вроде Теодора Нотта мог бы посчитать её хоть отдалённо привлекательной? Может, Рон был и прав, и слизеринцы и правда манипулировали доверчивой Гермионой.       — Это ты о чём, Грейнджер? — Малфой обошёл стоявший у него на пути стул и встал ближе к ней.       — Все слизеринцы знают, что вы затеяли. Небось, сказали им, что всё устроите, что поможете избавиться от презрительных взглядов, подружившись со мной и втеревшись к гриффиндорцам в доверие, да? — блондин нахмурил светлые брови в ответ на яд в её словах. — Не волнуйтесь, она довольно доходчиво объяснила, что в притворстве вы просто мастера. Не хочу вас расстраивать, но воспользоваться моим именем у вас не получится, — она кинулась к двери в свою комнату, но Нотт в последний момент преградил ей дорогу.       — Гермиона… пожалуйста… о чём ты говоришь? — его тёмные глаза мерцали ультрамарином, внутри Теодора затеялась борьба замешательства и боли.       — Нет. Не Гермиона. Не для тебя. Я Грейнджер, а ты… ты лорд Нотт, — она сделала ударение на титуле, доставшемся ему от отца, и протиснулась мимо него. — Ты просто ещё один человек, преподносящий мне свои проблемы на блюдечке с голубой каёмочкой и желающий, чтобы я решила их за тебя, — она усмехнулась и закатила глаза, вспоминая его слова; он обещал, что никогда не попросит её о подобном. — Идите нахуй. Оба, — глаза слизеринцев расширились, их рты приоткрылись, они первый раз слышали, как почти что святая Гриффиндорская Принцесса сквернословит. Гермиона фурией влетела в спальню, захлопнув за собой дверь. Этой ночью она снова, сжимая в кулачках одеяло Теодора, умоляла, но уже себя и уже заснуть. За все эти месяцы он сумел привязать её к себе, и, если Нотта сейчас рядом не было, то был его запах, способствующий трезвому мышлению.