Rowena's Study

      Дыхание Гермионы участилось, сама она сидела на полу в кабинете Макгонагалл. Горячие слёзы капали с подбородка, с губ срывались неконтролируемые крики. Ей казалось, что она тонет, паника накрыла волной, подбросив воспоминание о Круциатусе. Будто Добби никогда не спасал её, и Беллатриса всё ещё прижимала её к холодному мрамору, угрожая ножом. Через мгновение она ощутила тепло рук на своих плечах, а ещё через мгновение твёрдое тело, прижимающее её к себе.       Она плакала.       Плакала из-за парня, который слишком боялся отказа, поэтому не смог заговорить с ней. Плакала из-за парня, терпевшего пытки собственного отца, издевающегося над сыном просто потому, что тот не смог обойти однокурсницу в учёбе. Но больше всего она плакала из-за ребёнка, видевшего смерть матери. И он до сих пор винил себя в этом, судя по его ответу в игре «Правда или Действие».       Позади слышалось тихое бормотание. Знакомый голос, обычно растягивающий гласные, шептал что-то успокаивающее ей на ухо, а тонкие пальцы гладили её по волосам. Он ничего не говорил о том, что слёзы Гермионы пачкают его рубашку, поэтому она лишь сильнее уткнулась ему в грудь. Гриффиндорка сейчас была похожа на ужасное чудище с красным носом и соплями, но плевать. Она уже давно поняла, что это Драко. Ни при одной из своих панических атак она не позволяла ему вот так открыто успокаивать её, но теперь она хотела просто оказаться в его объятиях и слушать мягкий голос, повторяющий, что всё будет хорошо.       Но потом Драко сказал слово, которое сумело вытащить Гермиону из разбитого состояния. Среди его практически неразборчивого бормотания проскочило знакомое имя. Тео. Одно-единственное слово замедлило сбившееся дыхание, заставило успокоиться и отбросить истерику подальше. Гермиона заглянула в серые глаза и глубоко вздохнула. Он говорил ей, что Тео в порядке. Что с ним всё хорошо, что не имеет значения то, что было. Она недоверчиво посмотрела на Драко и слабым голосом спросила:       — Но он же не в порядке… да? Ну, не совсем.       Драко несколько мгновений не отвечал, будто взвешивая слова. Наконец, он выдохнул и сильнее обнял её за плечи.       — Как много ты видела? — Драко заглянул ей в глаза.       — Достаточно.       Они оба смотрели друг на друга. Они оба знали, что посвящены в тайны прошлого Тео, но оба не хотели рушить хрупкое доверие. В конце концов Гермиона решила, что ей нужно с кем-то… да с кем угодно поговорить об увиденном. И на данный момент Драко был наилучшим вариантом.       — Я видела его маму. До и после. Я видела, как он наблюдал за мной в школе. Я видела его от… — она запнулась на слове «отец». Решив, что этот человек недостоин зваться родителем Теодора, она начала заново, но уже с ненавистью в глазах: — Я видела, как Уильям Нотт поднимает палочку на сына. Как он мог?       Драко почувствовал её волнение и прижал к своей груди, не прекращая перебирать пальцами её волосы.       — Уильям Нотт — просто ублюдок. Мне никогда не разрешали оставаться в гостях у Тео, потому что его отец имел невообразимую любовь к телесным наказаниям, — Драко уставился в одну точку, начав гладить девушку по спине. — Тео в порядке. Не могу утверждать, что ему нравилось то, как рано он начал обучаться окклюменции. Мне кажется, он до поры до времени даже и не понимал этого. Но сейчас он чувствует себя гораздо лучше. Особенно рядом с тобой.       Драко поцеловал Гермиону в лоб, немного задержав губы на её коже.       — Грейнджер, я знаю, что сказала тебе Панси, и это, блять, неправда, — выдавил он сквозь сжатые зубы, опаляя горячим дыханием её макушку.       — Откуда ты знаешь о нашей стычке? — она слишком устала и эмоционально выжата, чтобы пытаться скрыть своё любопытство. Она просто смотрела на противоположную стену, наслаждаясь лёгкими касаниями его рук на её спине.       — Тео стащил сыворотку правды Уизли, оставшуюся после игрового вечера. Я флиртовал с Панси, пока он подливал её ей в стакан. Она рассказала нам, что сделала… что сказала, — закончил Драко.       Это объясняет, почему Малфой все эти дни крутился вокруг Паркинсон. В желудке закрутился тугой узел, когда Гермиона поняла, почему Драко и Теодор столько времени проводили с слизеринцами. Это воспоминание она похоронила глубоко в своём сознании, там же, где хранила воспоминания о родителях.       — Мы бы никогда не воспользовались твоим статусом Золотой Девочки, преследуя корыстные цели, — он чуть отстранил её, заглядывая в карие глаза. — Я мог бы прекрасно жить во Франции, на своей вилле без единой мысли о возвращении в Британию. Там мою фамилию всё ещё уважают. А если между вами двумя что-то не заладится, я уеду туда вместе с Тео, — Драко пожал плечами, указательным пальцем приподнимая подбородок Гермионы и заставляя её взглянуть на себя. — Но я бы предпочёл, чтобы ты дала моему лучшему другу шанс. Один Салазар знает, как долго он ждал. Нотт — настоящая заноза в заднице: никого не слушает, когда дело доходит до его чувств.       — Поэтому ты не выдал нас в Меноре? Ты обещал ему? — спросила она. Вообще, Гермиона всегда думала, что Драко боялся. Что он, наконец, понял тонкости войны, когда его однокурсника, всего изуродованного, поставили перед ним на колени. А что, если она ошиблась? Что, если единственная причина, по которой он обманул Пожирателей, — обещание, данное лучшему другу?       Гермиона не хотела думать о последствиях. Это бы значило, что он не хотел, чтобы она выжила. В первую очередь он стал её другом из-за того, что в какой-то степени позаботился о ней и Гарри. Гермиона заглянула за годы издевательств и ненависти, обнаружив вполне приятного парня. Она надеялась, что он помог им не только из-за Тео.       — Я обещал ему, да. Но я бы не сдал вас в ином случае. Я не хотел этого, — он приподнял левую руку, на которой, контрастируя с бледной кожей, чернела Тёмная Метка. — Обещание сыграло бы роль, если бы моя тётя… ну, если бы всё зашло куда дальше, — Драко с трудом подбирал нужные слова и пытался сморгнуть влагу в глазах.       — Тео знает, что произошло на Пасху?       Драко нервно рассмеялся.       — Да, знает. Он присутствовал на суде, мне тогда пришлось выдавать Визенгамоту все кровавые подробности. Мне повезло, что при входе собирают палочки, — он покачал головой. — Я рад, что к тому моменту ты уже дала показания. Не хотел бы говорить о произошедшем в твоём присутствии.       Они просидели ещё несколько минут, ничего не говоря, просто наслаждаясь компанией друг друга. Гермионе этого не хватало. Странная связь с её слизеринцами вновь давала о себе знать. Гриффиндорка пару раз глубоко вздохнула и двинулась, собираясь встать. Малфой, придерживая её, тоже поднялся на ноги.       — Ты уверена, что в порядке? — он положил руку ей на плечо. — Мы можем посидеть здесь ещё немного. Я не против, хоть тебе и придётся купить мне новую рубашку. Эту ты немного подпортила.       — Нет, — прошептала Гермиона, не обращая внимания на его комментарий. За несколько месяцев дружбы она поняла, что его показная язвительность — способ выражения заботы. — Мне нужно найти его, — она вытерла глаза рукавом джемпера и призвала воспоминания Теодора из омута памяти, чуть подтолкнув его в сторону шкафа. Котёл полетел в указанном направлении. — Как думаешь, где он может быть?       Драко задумчиво поджал губы, а затем взмахнул палочкой.       — Сейчас около восьми. Он бы не пошёл в лес так поздно. Он не настолько глуп. Готов поспорить, что либо в вашей общей гостинной, либо в кабинете Кандиды, — Драко провёл ладонью по волосам. — Скорее всего, он в кабинете… но, Грейнджер, думаю, тебе нужно подождать ещё часок… он… — Малфоя явно сомневался в своих словах. Гермиона ждала, пока он соберётся с мыслями. — Он не жалеет, что поделился с тобой своими воспоминаниями, просто он никогда никого не пускал в своё сознание. Он очень волновался на ужине, когда понял, что ты идёшь к омуту памяти, — Драко усмехнулся. — Я ему говорил, что ты гриффиндорка до мозга костей. Безрассудная, упрямая, а главное — слишком храбрая, — к тому моменту, как он закончил свою речь, Гермиона уже улыбалась.       — Спасибо, что пришёл, даже если я не признавала, что мне понадобится помощь, — через секунду она уже сорвалась с места и кинулась на него с объятиями. Он сразу же положил руки ей на спину. Драко вздохнул и заметно расслабился.       — Значит ли это, что в меня не полетит заклятие? — хмыкнул слизеринец.       — Ну… я не заколдовываю маленьких противных чистокровок, — она улыбнулась, почувствовав вибрацию его тела от тихого смеха. Драко сильный, его объятия напоминают стакан тёплого молока в холодный вечер — ты в этом не нуждаешься, но когда получаешь, уже не можешь оторваться. Непонятно, как она могла прожить без них девятнадцать лет.       — Иди пока в свою гостиную, отдохни немного. Я сообщу Макгонагалл, что мы закончили, — она кивнула, и парень вызвал Патронуса, собираясь отправить его директору.       До башни старост она дошла без происшествий. Большинство учеников проводили вечер либо в библиотеке, либо в своих гостиных, поэтому по пути Гермиона никого не встретила. Как только она вошла в гостиную, взгляд переместился на груду подарков, так и лежащих у двери. Она собрала их в стопку и отнесла к столику рядом с диваном. Сначала Гермиона решила открыть коробку Драко: обёрнутую в чудесную изумрудную бумагу и перевязанную серебристой лентой. Самой первой лежала фотография с ним, Тео и Гермионой, сделанная во время их игрового вечера, ещё до их рождественской ссоры. Троица сидела на диване, обнявшись, и держала в руках стаканы с огневиски. Она и Драко смеялись над словами Тео, их щёки покрылись розоватым румянцем. Гермиона улыбнулась фотографии, хотя она и не помнила, что Теодор тогда сказал. Ниже была огромная упаковка сахарных перьев. Их ей хватит примерно до конца года, рядом с перьями лежала и записка, гласящая: «Для человека, родители которого — дантисты, ты слишком любишь портить свои зубы. Я знаю, что они закончатся слишком быстро… поэтому в коробке есть сертификат на семьдесят пять галеонов в «Сладкое Королевство». Воспользуйся им, когда съешь мой подарок. Разве это не прекрасно — иметь богатых друзей? Драко.»       Гермиона улыбнулась и отложила подарок в сторону, открыв коробку Нотта. В ней лежал квиддичный джемпер слизеринских цветов. И он был большой… слишком большой. Гриффиндорка вдохнула запах… это его кофта. Она почувствовала напряжение в нижней части тела от знакомого аромата. Гермиона вытерла ладони о бёдра, избавляясь от слегка выступившего пота, и сняла свой свитер, натянув джемпер Тео. Она провела руками по ткани: мягкая и явно дорогая.       Следующим лежал снежный шар с прикреплённым к нему листком бумаги: «Подумай о своём любимом месте… а потом встряхни меня.» Гермиона задумалась. Её любимым местом была библиотека, её она и представила, встряхивая шар. Мелкие снежинки закружились внутри стеклянной сферы, образуя крошечную копию школьной библиотеки. Гермиона пригляделась и заметила маленькую себя, читающую какую-то книгу, и маленького Теодора, комкающего пергамент и кидающего его в голову гриффиндорки. Она с благоговением наблюдала, как её мини «я» закатывает глаза и возвращается к учёбе. Сценка повторялась снова и снова, пока снег не улёгся на дно и шар не опустел.       Третий подарок Теодора — прекрасный серебряный медальон. Гермиона осторожно вытащила украшение из бархата, чтобы рассмотреть получше. Оно было овальным и с гравировкой ворона. Девушка открыла его, и на пол выпал свёрнутый листок бумаги. Неряшливыми каракулями Нотта было выведено следующее сообщение: «Я заметил, что у тебя нет кулона… по крайней мере, ты таких не носишь. Каждая волшебница заслуживает медальона по достижению совершеннолетия. А ворона я выбрал по нескольким причинам… во-первых, если бы не Когтевран, у нас бы не было такого замечательного года. Я всегда буду благодарен Вселенной, что именно ты — та самая гриффиндорка, достойная доступа в кабинет Кандиды. А о второй причине тебе нужно просто меня спросить.»       Гермиона надела кулон через голову, слава Мерлину, цепочка была достаточно длинной. Затем она вернулась к последнему подарку от Нотта. Это был знакомый свёрток. Она уже видела его в воспоминаниях. Она медленно провела пальцами по довольно потёртой бумаге, под ней скрывалась коричневая коробка среднего размера. Дыхание спёрло. В коробке, между двумя листами папирусной бумаги лежала копия «Властелина Колец» Толкина. Её подозрения насчёт того, что это книга его матери, подтвердились, когда она увидела строчки, выведенные корявым почерком на развороте. Алли, Моё сердце навсегда связано с твоим, и я буду ждать тебя столько, сколько ты сочтёшь нужным. Я знаю, что ты напугана, знаю, что мы ничего не можем сделать, чтобы остановить грядущий шторм. Но я сражусь с тысячью тёмных волшебников за одну только ночь с тобой. Ты значишь для меня гораздо больше, чем воздух, которым я дышу, чем магия, связывающая меня с этим миром. Со всей любовью, Кейден       Гермиона вскочила на ноги, как только дочитала послание. Всё ещё с книгой в руке, она помчалась в библиотеку, пробегая мимо засидевшихся заспанных студентов, через несколько минут она уже стояла перед стеной, за которой скрывался кабинет Кандиды. Гермиона пару раз тяжело вздохнула, пытаясь отдышаться. Перед ней появилась деревянная дверь. Она открыла её, входя в комнату.