Rowena's Study

      Гермиона вернулась в гостиную и увидела, как Драко расстилает одеяло на диване. Нотт скрестил руки на груди, прислонившись плечом к косяку двери в свою комнату, на его лице расцвело выражение беспокойства.       — Что ты делаешь?       — Если думаешь, что я оставлю тебя одну после произошедшего, можешь постричься налысо, волосы, похоже, высосали весь твой мозг, — легкомысленно прокомментировал Драко, снимая рубашку.       — Мерлин, предупреждать надо, придурок. Я могла ослепнуть, — рассмеялась Гермиона, проходя мимо дивана и прикрывая ладонью глаза. Кожа Драко буквально светилась своей бледностью. — Я имела в виду, почему ты ложишься спать тут?       — А где ещё? — спросил Тео, наморщив лоб и пытаясь скрыть усмешку.       — На моей кровати, — две слизеринские головы тут же приподнялись, на лицах парней отразилось недоумение. — Годрик, нет! На моей кровати, но без меня, — она прошла в спальню Теодора, по пути крикнув через плечо: — Пароль «Мозгошмыги».       Нотт прошёл за ней, остановившись на пороге.       — Закрой дверь.       Он послушался и потянул на себя ручку. Прежде чем Тео выполнил её просьбу, Гермиона успела заметить удивлённое выражение лица Драко.       — Запри.       Он вновь послушался, направляя на дверь палочку. Послышался щелчок.       — И наложи заглушающее.       Он нахмурился, но пробормотал простые чары.       — Хорошо… — Гермиона прерывисто вздохнула. — А теперь, Теодор, обними меня, пока я не упала.       Меньше, чем за секунду, он пересёк разделяющее их расстояние и обхватил хрупкое тело руками, пока гриффиндорка переживала эмоциональное истощение, уткнувшись щекой в его грудь.       — Прости.       Нотт успокаивающими движениями выводил круги на её спине.       — О, ради салазаровской бороды, Грейнджер, пожалуйста, прекрати извиняться, — он оставил пару поцелуев на её волосах. — Ты не обязана ночевать здесь, — прошептал Тео, отстраняясь и заглядывая в карие глаза.       — Ты когда-нибудь перестанешь быть таким благородным? Я хочу переночевать тут. На этой грёбаной планете нет такого места, где я чувствовала бы себя лучше, чем в твоих объятиях, — Гермиона закатила глаза, встречаясь с ним взглядом. Она заговорила тише, мягче, может, немного испуганно: — Не прогоняй меня, пожалуйста.       — Никогда не прогоню, — он поцеловал девушку в лоб. — Давай-ка найдём тебе что-нибудь из одежды. В твоей спать будет не очень комфортно; пусть даже этот джемпер и удобен, пижама будет намного лучше, — слизеринец покопался в своих вещах и вытащил толстовку «Паддлмир Юнайтед». — У меня ещё есть спортивные штаны, которые могут подойти по размеру, — нервно предложил он, подходя к комоду.       — Нет, Нотт, и так пойдёт. Ты можешь, эм… — Гермиона покраснела и сделала взмах рукой.       — А, да, конечно, — он улыбнулся и развернулся лицом к двери, скрывая мило порозовевшие щёки. — Знаешь, ты могла просто сходить в свою комнату за пижамой.       — Ну да, но есть риск увидеть насмешливую ухмылку Драко или то, как он переодевается. И то, и то может серьёзно навредить моему зрению.       Тео усмехнулся.       — Ты уже можешь поворачиваться.       — Чёрт, — слово повисло в тишине комнаты. Теодор смотрел на стоящую перед ним девушку, через несколько секунд начавшую оттягивать край кофты ниже к коленям. Толстовка доходила Гермионе до середины бедра, но Тео всё равно смотрел на неё, как на самого красивого человека на свете, а она не знала, как реагировать на это внимание. Наконец, он кашлянул в кулак, провёл ладонью по волосам и указал на кровать. — Я могу… — он снова кашлянул, от чего в голосе проявилась хрипотца. — Я могу поспать на полу, только, чур, гриффиндорское одеяло моё, и это не обсуждается.       — Спятил? Я уже спала здесь, просто ляг уже, — Гермиона прошла к той стороне кровати, которую занимала в прошлый раз, и забралась под покрывало. Толстовка чуть приподнялась, но поправлять её гриффиндорка не стала. На ней было нижнее бельё, да и одеяло всё прикрывало.       Нотт ещё некоторое время стоял неподвижно, а потом подошёл к шкафу, зашёл в скрывающийся в нём гардероб и закрыл створки. Через пару минут он вышел в сине-чёрных клетчатых спальных штанах и новой серой футболке. Теодор аккуратно прилёг чуть ли не на самый край постели, предоставляя Гермионе много свободного места. Гриффиндорка закатила глаза, фыркнула и придвинулась ближе к нему, кладя голову ему на плечо. Он обнял девушку за талию, и они долго лежали в тишине. Не разговаривая, просто наслаждаясь минутами, проведёнными вместе. После всех невзгод, испытаний и недоразумений они всё равно оказались в объятиях друг друга — в единственном месте, где каждый из них хотел оказаться. Так они и заснули — с переплетёнными руками и ногами, готовые, когда взойдёт солнце, встретить этот мир… вместе.

***

      На следующее утро Гермиона проснулась от нежных поглаживаний Теодора по её спине. Солнце едва пробивалось сквозь тёмные занавески. Девушка прижалась ближе к боку Нотта, пряча лицо в мягком хлопке его футболки. Пальцы продолжали буквально творить магию, вырисовывая непонятные узоры на коже сквозь ткань толстовки и заставляя Гермиону издавать тихие вздохи. До её слуха донёсся хриплый смешок.       — Мерлин, ведьма. Ты не представляешь, как долго я ждал дня, когда ты захочешь остаться в моей постели, — прошептал он, второй рукой потирая затылок. — Хочу обнимать тебя всю жизнь, — Тео зарылся носом в волосы гриффиндорки и глубоко вдохнул. — И не думаю, что когда-нибудь перехочу.       Гермиона позволила маленькой улыбке образоваться на губах, наслаждаясь таким вниманием. Но в её сознании вдруг возникла мысль, заставившая улыбку померкнуть.       — Мне жаль… что я не поговорила с вами после ссоры с Панси.       — Мы можем отложить этот разговор? Я сейчас не хочу думать о Паркинсон, — Теодор провёл губами по линии роста её волос.       — Я просто не могу поверить, что ты находишь меня привлекательной, — она уткнулась в его шею, из-за чего её голос звучал слегка приглушённо. Девушке показалось, что парень вздрогнул, когда она выдохнула, но, возможно, это лишь шутка её затуманенного ото сна мозга.       — Нахожу привлекательной? Для меня ты — самая прекрасная ведьма во всём мире. Добрая, умная, щедрая, снисходительная. Не говоря ещё о том, что ты чертовски великолепна, — он перевернул её, оказавшись сверху, и наклонился. Одной ладонью он гладил её щёку, большим пальцем слегка касаясь губ. — Ты кусаешь губу, когда занимаешься. Ты знала? — он приблизился и нежно поцеловал Гермиону, зажав нижнюю губу между зубами, прикусывая; девушка в ответ на его действия издала томный стон. — Если эту тему мы закрыли… у меня есть несколько желаний, которые я бы хотел воплотить в жизнь, — он снова припал к её губам, а когда отстранился, посмотрел на девушку расширившимися зрачками.       — Расскажи мне больше.       Веки полуприкрывали карие глаза. Теодор ухмыльнулся уголком губ.       — Уверена, что готова, милая? Я не хотел бы тебя спугнуть.       — Не волнуйся, никуда я не денусь.       Гермиона прижалась бёдрами к его паху, Нотт резко выдохнул и хрипло рассмеялся.       — Я хочу сделать с тобой такие вещи, лишь при мысли о которых ты будешь краснеть, — он оставлял маленькие поцелуи на её шее, рукой проводя по бедру. Теодор чуть приподнял голову, встречаясь с гриффиндоркой взглядами в немом вопросе, стоит ли ему остановиться. Гермиона покачала головой. Прошлым вечером она испытала эмоциональное истощение и сейчас хотела лишь ощутить теплоту его прикосновений. Когда сопротивления не последовало, слизеринец проник ладонью под толстовку, сжимая кожу на бедре. — Ты будешь умолять меня, — он поцеловал её, касаясь кончиком своего языка её. И это не была война за доминирование. С Тео никогда такого не было. Это был танец, танец двух партнёров. Двух равных во всех отношениях партнёров. Два партнёра, готовые отдаться друг другу, два партнёра, непоколебимо доверяющие друг другу. Теодор посмотрел на неё глазами незабудкового цвета. И тогда Гермиона поняла, что ни один другой мужчина не займёт такого же места в её сердце. — А может, я буду умолять тебя, — он усмехнулся, но гриффиндорка вновь поддалась навстречу бёдрами. Нотту потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя.       — Тео, пожалуйста, прикоснись ко мне, — Гермиона сжала его плечи.       — Я уже касаюсь тебя, любимая, — он ухмыльнулся и прижался к её лбу своим, пытаясь отдышаться и не потерять контроль над собой.       — Нет, — она провела рукой вниз, останавливаясь на его всё ещё сжимающей бедро ладони и отводя её в сторону, к краю её нижнего белья.       — Мерлин, ведьма, я думал, тебе потребуется больше времени, — он встретился с ней взглядом, а когда увидел решительное выражение её лица, улыбнулся. — Наверное, я ошибался, — прошептал он, стягивая мягкий хлопок вниз, что вызвало дрожь по телу Гермионы. Теодор ухмыльнулся, радуясь произведённому эффекту, и ладонью провёл по коже бедра. Когда пальцы коснулись маленького комочка нервов, гриффиндорка вскрикнула.       — По-видимому, время тебе вообще не было нужно, — простонал он, продолжив ласку. — Чёрт, Грейнджер, ты уже мокрая.       Его слова, хоть и звучали грязно, были сказаны с невероятной нежностью, больше похожей на молитву. Гермиона приближалась к краю, металась в руках Нотта, почти до крови впиваясь ногтями в бледную кожу его плеч, но он даже не обращал внимания на эту боль.       — Гермиона.       Она пару раз моргнула, смущаясь из-за того, что закрыла глаза.       — Могу я… могу я попробовать тебя на вкус? — его щёки покрылись румянцем. Сил говорить не было, поэтому Гермиона просто кивнула, на что Теодор покачал головой. — Скажи это. Мне нужно, чтобы ты сказала, — попросил он, убирая от низа её живота пальцы.       — Пожалуйста… Тео, пожалуйста, я хочу, чтобы ты попробовал меня на вкус.       Уверенность. Когда Гермиона была с ним, уверенность всегда поднимала голову. Уверенность в том, что, что бы ни случилось, она всегда могла положиться на этого слизеринца, пробуждала в ней силу, которой так не хватало в жизни. Рядом с Теодором было комфортно, его уют приносил уверенность. Когда гриффиндорка произнесла его имя, Нотт зажал зубами свою нижнюю губу.       — Я никогда к этому не привыкну, — простонал он, чуть поправляя пижамные штаны и прикрывая вставший член одеялом.       — Нет.       — Нет? — он отстранился, неправильно поняв её несогласие.       — Не прикрывайся, Теодор.       Он кивнул, не сводя взгляда с девушки, и откинул покрывало в сторону. Теодор так громко прошипел, что звук эхом бы разнёсся по всей башне, если бы не заглушающее. Хотя оно могло уже не работать, но Гермиона молилась, чтобы оно всё ещё было активно.       — Чёрт, — не говоря ничего больше, он опустился между её бёдер и погладил ладонями кожу ног. Слизеринец провёл губами по внутренней стороне бедра, поцеловал низ живота.       — Пожалуйста, Тео, — умоляла Гермиона.       — «Пожалуйста» что, милая? — он усмехнулся на её жалобное хныканье. — Ладно, ладно. Только не выгоняй меня из собственной комнаты.       Теодор выдохнул, из-за чего дрожь по телу Гермионы усилилась, и осторожно провёл языком по половым губам. Нотт протяжно застонал, что вызвало совершенно новую волну ощущений у гриффиндорки от вибрации языка.       — Ты чертовски сладкая, — выдохнул он.       От медленных движений Теодора Гермиона перенеслась в тот мир, о существовании которого и не подозревала. Мир чистого удовольствия. Гриффиндорка всегда думала, что мужчина между женских бёдер — неправильно и развязно. Но в эти мгновения, разделённые с ним, она поняла, что никогда не испытывала что-то более прекрасное. Теодор был нежен, но в то же время и властен, отвечал готовностью на каждый вдох или выдох. Он ласкал её самые чувствительные места, заставив выкрикнуть своё имя в экстазе, который, как она думала, мог вызвать лишь он. Когда девушка взглянула вниз и увидела тёмноволосую макушку между своих ног, застонала. Когда он поднял глаза и встретился с ней взглядами, не сбавляя темп движений языком, гриффиндорка переступила грань удовольствия, ощущая лишь блаженство.       Гермиона спустилась с небес и увидела слизеринца, смотрящего на неё, как на ангела.       — Просто прекрасна, — прошептал он, прикусив губу. Нотт приподнялся на руках и поцеловал гриффиндорку. Она почувствовала собственный вкус; не самое лучшее, что она пробовала в жизни, но и не худшее. Он целовал её томно, медленно. Как мёд, стекающий с ложки, и так же сладко.       Гермиона вновь ощутила нарастающее желание, пробуждая Адское пламя внизу живота. Порочная решительность разливалась по душе, покрывая черты лица греховной усмешкой. К несчастью для Тео, он был слишком занят вкусом своей ведьмы, чтобы заметить её похотливое выражение. Не успел он и глазом моргнуть, Гермиона перевернула его на спину, располагаясь между его бёдер.       — Грейнджер, — предупредил он. — Я… я долго не протяну.       — Меня не волнует. Мне тоже нужно попробовать тебя на вкус.       — Чёрт, ведьма, когда такие слова слетают с своих губ, я понимаю, что точно долго не продержусь, — простонал Нотт, приподнимаясь на локтях. — Тебе не обязательно…       — Знаю, — ответила гриффиндорка, потянув за завязки на его пижамных штанах. — Ты хочешь меня?       Он кивнул, сохраняя зрительный контакт.       — Нет, Теодор, мне нужны твои слова.       — Да, Мерлин и Моргана, да. Ничто на этой планете не сделает меня счастливее, чем минет в твоём исполнении. Но… — он не успел закончить фразу, потому что Гермиона уже стянула с него штаны, оставляя парня лишь в серой футболке. — Блять, ты так хорошо выглядишь в моих вещах.       — Тебя это заводит? — немного удивлённо спросила гриффиндорка, ухмыляясь и приподнимая бровь.       — На тебе заводит всё, — серьёзно ответил он. — Даже если бы ты носила мантию Снейпа, я бы возбудился.       Она рассмеялась и наклонилась ниже.       — Тео… я не… то есть я никогда…       Он ободряюще улыбнулся девушке.       — Просто делай то, что считаешь нужным. Обещаю, что, пока в ход не пойдут твои зубки, я не разочаруюсь. Ты поймёшь, когда сделаешь то, что мне понравится, — Теодор протянул ладонь и погладил её по щеке. — Тебе не обязательно это делать, если ты…       Он не смог договорить, потому что в этот момент Гермиона провела языком по его члену, вызвав у парня гортанный стон. Она старалась взять его полностью. Слизеринец шептал слова ободрения, с трудом дыша, и рычал сквозь стиснутые зубы. Она старалась чередовать движения языком и посасывания, не совсем понимая, что она делает, но ободрённая его словами. Он не ошибся — через несколько минут он начал пытаться отстранить её, сдавленно дыша и называя её по имени.       — Гермиона, остановись… ты должна… я сейчас.       Гриффиндорка оттолкнула его руки, Теодор кончил ей в рот, выкрикнув её имя. Она хотела попробовать его и не была разочарована — сладковато-солоноватый вкус, который можно описать только как вкус спермы. Не то чтобы она когда-нибудь пробовала её до этого момента.       К сожалению, она не совсем была готова к тому, что должно было случиться. Конечно, она читала об этом, но никогда не пробовала на практике. Её рот вскоре наполнился спермой, и несколько капель стекли по подбородку. Остальное она проглотила.       Когда он наконец поднял на неё глаза, низко простонал, а член вновь дёрнулся. Гермиона знала, что выглядела не надлежащим образом. Волосы растрепались и торчали в разные стороны из-за сна и утренней возни. Щёки, вероятно, были ярко-красными от волнения, связанного с тем, что она не оправдала его ожиданий. На ней всё ещё была его толстовка «Паддлмир Юнайтед», а с подбородка стекала струйка спермы, вытирать которую не хотелось, чтобы не пачкать кофту.       — Я… тебе понравилось? — спросила она.       Теодор сел, притягивая девушку к себе и вытирая ей рот краём своей футболки.       — Честно? Лучший минет в моей жизни, — он улыбнулся, убирая волосы с её лица. — Ты восхитительна, ты знала?       Гермиона покраснела, прикусывая губу и наклоняясь к нему за поцелуем. Но засомневалась, вспомнив диалог Парвати Патил и Лаванды Браун несколько месяцев назад. Они обсуждали то, что некоторым парням не нравились поцелуи после минета, а Гермиона не хотела, чтобы Нотт отталкивал её. Тео просто закатил глаза и, обхватив её лицо ладонями, прижался к её губам в яростном поцелуе. Они провели так ещё какое-то время, наслаждаясь компанией друг друга.       — Пожалуйста, будь моей, — тихо произнёс он, закрыв глаза и прислонившись к её лбу своим.       — Моё сердце принадлежит тебе, Тео. Просто, пожалуйста, защити его, — прошептала она в ответ.       Он прерывисто вздохнул, кивнул и поцеловал девушку, повалив ту на простыни. Гермиона откинула голову назад, позволяя ему пройтись поцелуями по её шее. Гриффиндорка простонала, когда он оставил метку на бледной коже.       — Я твоя.       Он усмехнулся, отстраняясь и заглядывая в глаза девушки. Всевозможные оттенки коричневого соединялись в радужке и освещали теплом всё, куда бы они ни взглянули.       — Навсегда? — тон снизился до шёпота. Глаза слизеринца не скрывали за собой никаких окклюменционных стен. На самой глубине его зрачков был заметен страх, который она надеялась изгнать, показав ему любовь. Тем не менее, он ждал её ответа, смотря на Гермиону так, будто она была спустившимся с небес ангелом с нимбом из распушившихся волос.       — Навсегда.