Синчэнь не помнил, как сдавал последний экзамен.
Все попытки дополнительно подготовиться к нему провалились — периодически он садился за вопросы, вчитывался в них и спустя несколько минут осознавал, что просто перечитывает одно и то же предложение, а смысл его всё продолжает ускользать.
Присутствие Цзычэня помогало сосредоточиться. Он приехал, стоило лишь написать, но не стал задавать лишних вопросов и не стал утешать. Просто пошёл готовить ужин из принесённых им продуктов, и вскоре Синчэнь присоединился к нему, перебрасываясь вопросами и зазубренными статьями.
Подробностей ему Синчэнь так и не рассказал — но Цзычэнь либо догадался сам, либо спросил у А-Цин, которая завалила личку Синчэня криками и ругательствами на Сюэ Яна. Он был благодарен ей за поддержку, но всё равно предпочёл бы, чтобы она не ссорилась с братом — каким бы человеком он ни был.
В этот раз, когда Цзычэнь попытался уехать на ночь, Синчэнь решительно его остановил и заставил занять кровать, а себе постелил на полу; он видел, что Цзычэню некомфортно — отбирать у него кровать, может, или попросту оставаться у него на ночь, — но моральных сил на тревогу уже не осталось.
Сюэ Ян мог додумывать себе всё, что угодно. Синчэнь просто эгоистично не хотел оставаться один.
Цзычэнь ему потакал. Возможно, потому что считал себя виноватым в ссоре — но проблема лежала не в нём. По крайней мере, не в нём, как личности, потому что вряд ли бы Сюэ Ян повёл себя по-другому, появись у Синчэня другие друзья, и одна только мысль об этом бросала в бессильное раздражение.
Пусть Сюэ Ян разбирается со своими заскоками сам. Синчэнь в этом участвовать не будет.
Но сколько бы он ни твердил это себе, мысли всё равно возвращались к Сюэ Яну.
И как же это — как же это злило! Все эти его выходки, это невозможное желание показать, как сильно ему на всё наплевать, какой он независимый и как невыносимо ему хочется выйти победителем из любой ситуации — чего ему стоило извиниться?
Чего ему стоило промолчать лишний раз, дать Синчэню выговориться, послушать его хоть пять минут? Неужели это было настолько сложно? Настолько ненужно для него самого, что легче было пойти, напиться и — сделать то, что он там сделал? Просто потому что Синчэнь посмел испытывать чувства, пусть и совершенно иные по природе, к другому человеку?
Сюэ Ян мог сидеть и вариться в своём собственничестве, раз так.
Наверное, эти вспышки бессильной досады и стали причиной, по которой после экзамена, когда одногруппники подошли к нему с привычным предложением пойти отметить завершение сессии, он согласился без раздумий.
Последний экзамен был общим для их с Цзычэнем группы, и в этом ему повезло. Потому что он пошёл с ним, и пока сидел, поддерживая разговоры односложными фразами, с единственной бутылкой пива в руках, Синчэнь успел выпить две. А потом кто-то заказал шоты, а потом — забавные цветные коктейли с зонтиками, от которых всегда приходил в восторг Сюэ Ян, а потом Синчэнь уже не помнил, потому что очнулся не среди шумной компании галдящих студентов, а у себя дома под одеялом, всё ещё немного пьяный и дезориентированный.
Кто-то держал его за плечо и поглаживал большим пальцем, и он снова подумал о Сюэ Яне, и в голову пришла какая-то отстранённая мысль, не совсем привязанная к телу, что он, кажется, плачет.
А в следующее мгновение он снова очнулся, но уже на холодном полу в собственной ванной. Рядом снова кто-то сидел, но в этот раз думать было полегче, и Синчэнь хрипло застонал, сглатывая кисло-горькую и очень противную слюну.
— Зачем я это сделал, Цзычэнь, — прохрипел он, приваливаясь к нему всем телом.
— Один раз можно, — сказал тот, поддерживая его за плечи. Синчэнь был благодарен — он чувствовал, что начинает сползать, но выправить себя не получалось. — Это я виноват, что не уследил.
Мелькнуло воспоминание — чей-то голос говорил, что нужно остановиться, и отодвигал от Синчэня коктейль, а он поднырнул под мешающую руку и из-под неё ухватил трубочку. Из горла вырвался смешок, перешедший в стон, когда голову прострелило болью.
— Ничего, — пробормотал он, на ощупь находя вторую руку Цзычэня и накидывая её на себя, как одеяло. — Сейчас, секунду, я…
— Синчэнь, постой, тебе нужно умыться, — услышал он над головой, но лишь вяло махнул рукой — и вновь провалился в сон.
Когда он проснулся окончательно, снова была ночь, потому что в щели между задёрнутыми шторами было темно. Цзычэнь сидел за столом с ноутбуком и что-то читал; Синчэнь смотрел на него какое-то время, а потом со стоном зарылся лицом в подушку. Чувствовал он себя отвратительно — во многих смыслах этого слова.
— Я идиот, — прошептал он сдавленно.
— Немного, — ответил Цзычэнь, но без порицания. — Я приготовил поесть. Пойдём поужинаем, и выпьешь что-нибудь от головы.
Да, звучало… отлично.
— Позавтракаем, — пробормотал Синчэнь, с трудом присаживаясь. Цзычэнь издал вопросительный звук. — Когда проснулся, тогда и за… — Но он осёкся и медленно, осторожно покачал головой. — Нет, ничего. Дай руку, пожалуйста.
Уже чуть позже, после еды, лекарств и извинений за своё поведение, когда Синчэнь вернулся в кровать, он пообещал себе: больше такого не повторится. Ни из-за Сюэ Яна, ни из-за кого угодно ещё, потому что от самого себя становилось противно.
Ему повезло, что Цзычэнь не держал на него зла, однако дальнейшие дни он решил проводить более продуктивно. Доубирался в доме, например. Разобрал то, что осталось от его конспектов. Попробовал новые рецепты.
Но когда домашние дела закончились, и остались только интернет и бездумное листание соцсетей, он осознал, насколько же у него дома
тихо.
Никто не орал друг на друга, не кидался яблоками и не сыпал оскорблениями. Никто не приходил мяукать под ноги, требуя то ли еды, то ли ласки. Никто не ругался на сокомандников в игре посреди ночи, а потом не заваливался на кровать, будя Синчэня. Никто не заказывал столько дешёвой еды, что она начинала гнить в холодильнике. Никто не рассказывал дурацкие шутки.
Всё было нормально, спокойно и хорошо.
Синчэнь каждый день мечтал, чтобы скорее начался новый семестр.
Он думал, что, может, это его отвлечёт. Заранее начал читать учебник по криминалистике, попутно потихоньку готовясь к пересдаче экзамена, выбрался с Цзычэнем в магазин, чтобы закупить несколько новых блоков для конспектов, создал и организовал облачную папку для будущих материалов. Даже занялся календарём — настолько скучно ему было.
Цзычэнь иногда смотрел на него странно, но молчал, и он старался делать вид, что не замечает.
Ему повезло, что перерыв между сессией и новым семестром был совсем небольшим. Про надвигающиеся каникулы в честь лунного нового года он предпочитал не думать — до них оставалось больше двух недель.
Нужно было купить билеты к семье. Синчэнь тянул время. Понимал это, но всё равно тянул.
Новый семестр наступил безынтересно и так же скучно, как и все последние дни. Но в середине дня температура резко упала, и на обед все шли, протаптывая тропинки по пушистому снегу. Синчэнь как всегда не рассчитал с одеждой, но ему всё равно было комфортно, разве что замёрзли уши, пока он ждал на площади кампуса Цзычэня.
Его взгляд, бесцельно скользящий по округе, задержался на возвышающихся вокруг кампуса домах.
Снег ещё шёл; большие, мокрые хлопья падали медленно, почти не кружась в воздухе, и налипали на шапки и волосы проходящих мимо студентов. Синчэнь протянул руку, и на рукав его куртки опустился ком из снежинок, настолько густой, что разглядеть отдельные узоры не получилось бы даже с идеальным зрением.
За полотном медленного, неспешного снегопада серые дома казались приятнее глазу, чем были на самом деле. Из кампуса дом Синчэня разглядеть было нельзя, зато блок многоэтажек, в одной из которых жили А-Цин с Сюэ Яном, виднелся на горизонте своими макушками. Сам их дом закрывали другие, стоящие ближе, но Синчэнь всё равно знал, что он там.
Он сам не заметил, как достал телефон и открыл мессенджер.
Ему не так много писали, но, чтобы добраться до знакомых диалогов, всё равно пришлось пролистнуть вниз.
Они оба были онлайн: и А-Цин, и Сюэ Ян. Они часто были онлайн, и когда Синчэнь видел их в списке друзей, постоянно мелькала мысль: может, написать им?
Связь с А-Цин он старался поддерживать. Сначала она писала ему часто, но потом начала обходиться только редкими ссылками на видео, и Синчэнь знал, что сам виноват. Ему было стыдно перед ней, и он понимал, как тяжело это было — стоять между двух близких людей и выбирать чью-то сторону. Он не хотел заставлять её, но не хотел и терять, и пока что разговоры у него просто не клеились.
А Сюэ Ян просто молчал.
Он его даже не заблокировал. Может, потому что Синчэнь не пытался писать ему — а может, чтобы помучить его ещё немного.
Синчэнь хотел ему написать. Что куда хуже, он
мог. Он открывал диалог с ним и просто смотрел на последние несколько сообщений, и думал, что именно сказать. Мыслей приходило много, и все они казались глупыми и детскими, мелочными, нечестными. Синчэнь хотел поговорить с ним — но не хотел снова выслушивать о себе грязь.
Злясь на себя, он открыл сообщения с А-Цин. «На улице холодно, одевайся теплее», — написал он и без улыбки уставился на ответное «Не замерзай там, гэгэ!», вслед за которым появился милый стикер со звёздочкой.
Рука, скользнув в карман, нащупала там кожаные перчатки.
— Всё в порядке? — раздался голос за спиной, и Синчэнь чуть не подпрыгнул от неожиданности, резко разворачиваясь к Цзычэню, который смотрел на него, едва заметно приподняв брови.
— Да, — сказал он слишком быстро. Выдохнул, выдавил из себя смешок, приложил руку к груди. — Да, конечно. Пойдём?
Цзычэнь лишь внимательно на него посмотрел.
— Пойдём, — сказал он, и Синчэнь знал: он ему не поверил.
Но это было неважно. Рано или поздно Синчэнь должен был прийти в себя. Ему просто нужно было время.
Время и силы, чтобы понять, почему — господи, нет, он не мог выкинуть это из головы. В чём он так провинился, что Сюэ Ян решил на него сорваться, чем он заслужил такое отношение? Что творилось в дурацкой голове Сюэ Яна, какие больные цепочки он навыстраивал? Что за бред он нёс и что за бред продолжал придумывать, чего нужно было бояться Синчэню, если бы он действительно написал?
А потом злость вновь отступала и оставляла за собой усталость и опустошение.
Дни пролетали, не оставляя за собой воспоминаний.
Ему назначили пересдачу, и он обнаружил, что не может найти большую часть конспекта. На мгновение подумал, что нужно сходить за ними к Сюэ Яну — вспомнил незнакомого мужчину, вытирающего влажные волосы его полотенцем — и идея показалась ужасной. Он никуда не пошёл. Потом написал преподавателю, сказал, что заболел, и попросил перенести пересдачу на потом.
Когда он сказал об этом А-Цин, та предложила сходить в кафе. Даже через сообщения была видна её неуверенность, и Синчэнь мысленно снова перед ней извинился. Потом извинился письменно — и отказался от встречи, ощущая себя худшим человеком на свете.
«Может, после праздников :)», написал он и почти пожалел, что А-Цин не настояла встретиться раньше.
Он так и не купил билет домой.
Он планировал заняться этим на выходных, чтобы позволить себе привыкнуть к начавшемуся семестру — но все его планы развалились, когда в пятницу, в перерыве перед последней оставшейся парой, он увидел в толпе студентов знакомый растрёпанный хвост.
В этот раз Сюэ Ян был без гитары, но всё равно в окружении других студентов. Они стояли в курилке, мимо которой проходил Синчэнь, и о чём-то переговаривались между собой; Сюэ Ян молчал и незаинтересованно смотрел в сторону, только иногда вскидывая глаза.
Синчэнь знал, что большинство из них Сюэ Ян даже не знает. Они сами стекались к нему, привлечённые его — «безалаберностью», говорил Синчэнь, а Сюэ Ян фыркал и возражал, что это называется «крутость». Синчэнь их понимал. Непокорность и бунтарство действительно притягивали.
Кто-то ткнул Сюэ Яна в бок, и он ощерился, но не успел ничего сделать, потому что — и тут Синчэнь замер, застигнутый врасплох, — тот же студент кивнул в его сторону и что-то спросил, и Сюэ Ян повернул к нему голову.
У него всё ещё были круги под глазами, и, хоть синяк на носу и прошёл, даже на расстоянии нижняя губа казалась опухшей. Разбитой? И одет он был в свою большую грязно-зелёную куртку, слишком холодную для второй половины января.
С большим трудом он смог моргнуть и отвести взгляд, и Сюэ Ян отвернулся тоже, кривясь. Выкинул сигарету, запихнул руки в карманы и пошёл в противоположную Синчэню сторону, игнорируя удивлённые оклики в спину.
В тот вечер Синчэнь снова полчаса смотрел в экран, на последние их сообщения — непритязательное «У нас закончился рис» от него и «понял» от Сюэ Яна. Но в итоге с судорожным вздохом отложил телефон и пошёл в душ, чтобы не было возможности взять его снова.
В выходные, когда он в очередной раз не сообщил родителям, какого числа он приедет, ему позвонила мать. Несколько секунд Синчэнь тупо смотрел на экран: она так редко звонила первая, что он не сразу сообразил ответить.
Но разговор вышел обычным. Про новый семестр, про сессию, про погоду; ничего, что он и так уже не написал в сообщениях, и Синчэнь всё ждал, когда же она спросит его про билеты — но вместо этого она жизнерадостно поинтересовалась:
— Так что, нам готовить комнату для гостей, или в этот раз ты приедешь один?
Он открыл рот и не смог ответить.
Два года до этого он звал с собой Цзычэня, и родители всегда были рады его видеть. Но в этот раз у него мелькала мысль привезти не его, но он не успел её обдумать — проваленный экзамен, сессия, ссора и начало учёбы отвлекли его, и спохватился он только сейчас.
— …Готовьте, — ответил он, но в глубине души сомневался, что комната пригодится.
Может, ему бы было полезно провести время с семьёй.
Покупку билетов он всё равно отложил.
Теперь, когда он замечал Сюэ Яна в университете, то старался держаться подальше.
Сначала он сам не осознавал этого — но постепенно даже одногруппники начали с любопытством коситься на него, когда он пересаживался на первые ряды амфитеатра на лекции или уходил из столовой, стоило мелькнуть там знакомому лицу. Не потому что не хотел его видеть, просто…
В глубине души он признавался себе: да, не хотел.
Ну и что? У него было на это полное право. Он не хотел сталкиваться с его эгоизмом. Не хотел, чтобы его снова облили помоями с ног до головы. Не хотел сдерживать — испытывать — желание его ударить; одного раза хватило.
Цзычэнь, как-то раз поймав его в очередном витке подобных мыслей, только вздохнул.
— Ты не умеешь злиться, — сказал он, и Синчэнь слабо отмахнулся от его слов, закрывая краснеющее от стыда лицо. Он действительно не умел, и всё, от чего раньше вспыхивало раздражение, теперь вызывало только щемящую грусть.
Он не хотел видеть Сюэ Яна не потому, что боялся на него наорать или ударить. Ему попросту становилось плохо, и из-за этого он ощущал себя жалким.
Просто было так… странно. Вспоминать его, плюющегося ядом, и вспоминать, как он будил Синчэня, уснувшего за столом, и заставлял перелечь в кровать. Вспоминать все моменты, когда от его шуток Синчэню приходилось останавливаться посреди улицы, чтобы отсмеяться, а Сюэ Ян начинал ржать от его смеха и огрызаться на людей, ворчливо их обходящих — и ту ненависть, с которой он смотрел на них с Цзычэнем в последний раз.
Сопоставить воспоминания было сложно, будто в них присутствовало два разных человека, и Синчэнь думал: какой из них был настоящим? И если они оба — то что ему с этим делать?
Официально они даже не расстались. Просто поссорились. Но с каждым днём становилось понятнее: если они не поговорят в ближайшее время, значит, разойдутся навсегда.
И ведь Синчэнь уже расставался — но в прошлые разы при мысли об этом в горле не становился ком.
Конечно, так не могло продолжаться вечно. Он это понимал. И понимал, что если он хочет сохранить эти отношения, зависеть всё будет только от него.
Оставалось только решить: а хочет ли он?
Чего хочет Сюэ Ян он не мог даже предположить.
Даже избегая, Синчэнь всё равно его замечал. Редко, даже реже, чем раньше, всего на паре лекций, и то не своих, а первого курса. Но каждый раз на нём появлялись новые синяки; разбитая губа сменилась фингалом, а когда тот уже начал желтеть, кто-то снова разбил ему нос, и Синчэнь…
Он не знал, какие именно чувства это в нём вызывает, но хотел, чтобы Сюэ Ян прекратил.
Но он ни разу не сталкивался с ним лицом к лицу, и думал, что и не столкнётся — в университете всегда была возможность куда-нибудь ускользнуть.
Он не был готов встретиться с ним за пределами кампуса.
Наверное, странно было, что они ни разу не натыкались друг на друга в других местах. Или натыкались, просто на тот момент не были знакомы; Синчэнь осознал это, когда увидел Сюэ Яна, входящего в кафе-пекарню недалеко от университета, куда Синчэнь заглянул после пар перед походом домой.
Он сидел за одним из столиков, в самом углу, и допивал чай, когда дверь открылась, и кто-то прошествовал к витрине с выпечкой. Сначала Синчэнь не разглядел его — а потом заметил знакомую куртку, вскинул взгляд и застыл, потому что буквально в нескольких шагах от него Сюэ Ян придирчиво изучал пирожные.
Он немного горбился, держа руки в карманах, и на его лице была написана недовольная скука. Синчэнь видел только часть его профиля, уже знакомые синяки на лице — а потом Сюэ Ян вытащил руку и ткнул продавщице в одно из пирожных, и Синчэнь заметил перемотанную ладонь.
Один раз Сюэ Ян уже выбросил кого-то из окна. Что он мог натворить сейчас?
Синчэнь смотрел, как девушка за прилавком собирает пирожные в коробочку и как недовольно ботинок Сюэ Яна постукивает по полу, и боялся пошевелиться.
Кафе было слишком маленьким, и помимо них из посетителей была лишь какая-то студентка, уткнувшаяся в ноутбук. Не заметить его было невозможно, и прикрыться ему было нечем — ни меню, ни учебников не было под рукой, а лезть за ними значило привлечь лишнее внимание.
Оставалось только надеяться, что Сюэ Ян сразу развернётся и уйдёт — но потом девушка положила кусок шоколадного торта на тарелочку и протянула ему, и надежда эта разбилась.
Расплатившись, Сюэ Ян взял пирожные и тарелку, рухнул за ближайший столик и полез в рюкзак, не поднимая головы.
Дыхание Синчэня оборвалось. Сюэ Ян сидел прямо напротив него, и если бы он поднял глаза — сразу столкнулся бы с Синчэнем взглядом.
Но он разгрёб рюкзак, убрал туда пирожные, успел запихнуть в рот пару кусочков торта и только потом раскинулся на диване, забрасывая ногу на ногу, и…
Его глаза расширились, стоило ему заметить Синчэня; на мгновение он замер с полуоткрытым ртом, и Синчэнь думал, что сейчас он ухмыльнётся ему и просто пошлёт, но вместо этого лицо его стремительно помрачнело.
Вместе с кругами под глазами и синяками он выглядел загнанно и злобно. Никакого сожаления, никакого тепла — он сжимал зубы и смотрел исподлобья, и Синчэнь не мог больше выносить его взгляд.
Он резко поднялся, забрасывая рюкзак на плечо — но, к его изумлению, Сюэ Ян поднялся тоже.
— Ну куда же ты, Святоша, — сказал он ядовито и громко; студентка, оторвавшись от экрана ноутбука, с любопытством поглядела на них. — Сиди. Не буду мозолить тебе глаза.
Голос у него был странным, саркастичным, но лающим. Синчэнь открыл рот — но так и остался стоять, онемев, потому что Сюэ Ян не стал дожидаться ответа. Он просто ушёл, захлопывая за собой стеклянную дверь так, что та затряслась, и оставляя на тарелке недоеденный кусок торта.
Со стороны прилавка донеслось покашливание.
— Я могу убрать? — спросила девушка, кивая в сторону торта. Синчэнь вздрогнул, вырванный из своего шока.
— Чт… Да, конечно. Спасибо, да, эм…
Он опустился обратно в кресло, медленно и тяжело, посмотрел на остатки чая и с болезненно сжавшимся сердцем признал: он так больше не мог. Нужно было что-то решать.
Как будто это было так просто.
И Цзычэнь, и одногруппники уже давно заметили его плохое настроение и даже пытались что-то с этим сделать, за что Синчэнь был очень им благодарен, но чувствовал себя неловко, потому что постоянно отказывался.
Он не хотел ходить по барам, и магазины его тоже не привлекали. Заставлять Цзычэня смотреть сериалы ему не хотелось, ведь он знал, что они не интересовали его ни капли, а звать кого-то другого он не собирался — больше близких друзей у него не было.
Только А-Цин, но и с ней пока что всё было непросто.
В итоге одногруппники остановились на наименее энергозатратном варианте: они приносили свежие университетские новости. Никогда ещё Синчэнь не знал столько о жизни чужих людей: кто на что сдал экзамены, кто планировал куда-то уехать по обмену, кто получал гранты, а кого собирались отчислять, кто с кем поругался и какого профессора застукали за распитием спиртного в пустующей аудитории.
Синчэнь прислушивался к этим историям почти машинально, всё ожидая услышать что-то про Сюэ Яна — и после встречи в кафе он, наконец, дождался.
Одногруппница подсела к нему на следующий день на первой же паре, отодвигая в сторону стакан кофе Цзычэня, на что тот нахмурился и пододвинул его обратно. Синчэнь слабо толкнул его локтём и улыбнулся.
— Привет, — сказал он.
— Привет, — ответила она. — Слышали, вчера в библиотеке кто-то подрался? Даже скорую вызывали!
Синчэнь замер.
— Скорую? — переспросил он и встревоженно взглянул на Цзычэня, и тот явно подумал о том же. — Кому?
— Понятия не имею, — сказала она. — Но, вроде, это был какой-то студент и кто-то из администрации, дико, да? Интересно, что…
— Насколько серьёзно? — спросил Синчэнь тихо. Она встрепенулась, глядя на него, и он повторил: — Раз вызывали скорую, насколько…
Он замолчал. «Какой-то студент» мог оказаться кем угодно — не один Сюэ Ян влезал в драки; но неприятное предчувствие шептало, что это был он. Сразу после их столкновения, да так, чтобы довести всё до скорой — кто ещё это мог быть?
Больше он одногруппницу не слушал, и она, заметив его стеклянный взгляд, вскоре вернулась на своё место. Цзычэнь положил перед ним батончик яблочной пастилы, и Синчэнь благодарно кивнул, бесцельно поддевая край упаковки пальцем.
Он не знал, какая мысль пугала больше: что Сюэ Ян избил кого-то до больницы, или что скорая потребовалась ему.
Ему не пришлось долго гадать. Не прошло и двух пар, как он заметил направляющегося к нему юношу из библиотеки — сына Вэй Усяня, Лань Сычжуя. Перехватив его взгляд, тот помахал со слегка неловкой улыбкой и поманил Синчэня к себе.
— Простите за беспокойство, — сказал он. — Вас вызывают в учебный офис. — Потом оглядел заинтересованных людей вокруг и добавил: — Желательно, прямо сейчас.
Он вызвался проводить Синчэня, но тот, поблагодарив, отказался. Он не знал, что за эмоции написаны у него на лице, но определённо не хотел никого ими беспокоить.
Поэтому на минуту он заглянул в туалет, умылся, стараясь не смотреть на себя в зеркало, и пошёл в сторону учебного офиса, то и дело сглатывая поднимающуюся к горлу тревогу.
Он не мог перестать думать о том, что произошло между Цзычэнем и Сюэ Яном, о том, как Цзычэня чуть не отчислили из-за клеветы, и отказывался проводить параллели. Сюэ Ян мог злиться на него, мог его презирать, но он не стал бы впутывать его в свою драку. Не стал бы?..
Перед дверью учебного офиса пришлось остановиться и несколько раз медленно, глубоко вдохнуть. В конце концов, его могли вызвать по сотне других причин, ни одна из которых не была связана с Сюэ Яном. Это было даже логично, мир не вертелся вокруг него, проблема могла возникнуть какая угодно, кто знал…
А потом он вошёл и застыл на пороге, увидев, кто именно ждал его в кабинете.
— Добрый день, — дружелюбно произнёс мужчина из квартиры Сюэ Яна, в рубашке и брюках, причёсанный и с приятной улыбкой на лице.
Синчэню захотелось развернуться и закрыть за собой дверь.
И вот в чём было дело: Синчэнь на самом деле не думал, что Сюэ Ян ему изменил. Чем больше времени он проводил, прокручивая воспоминания у себя в голове, тем больше он замечал мелочей, на которые не обратил внимания или неправильно интерпретировал. Странное выражение лица Сюэ Яна — его застали врасплох, и он не знал, что сказать, ждал реакции Синчэня, чтобы найти болевую точку; изумление самого мужчины, его первоначальная попытка познакомиться, полное отсутствие смущения, страха, что их застали; то, что Синчэнь изначально принял за них — удивление, с которым он посмотрел на Сюэ Яна, когда тот сказал, что они были вместе, и как Сюэ Яну пришлось его затыкать.
Так что — да, скорее всего, между ними ничего не было. Но унять вспыхнувшее в груди раздражение всё равно не получалось.
— Да? — сухо сказал он, и мужчина указал на ближайший стул. Синчэнь остался стоять.
Мужчина вздохнул и на мгновение показался очень усталым.
— Мне кажется, наше знакомство не задалось, и нам обоим известно, кого за это благодарить, — сказал он. — Я Мэн Яо. Мы с Сюэ Яном друзья, не больше. Прошу прощения, что не сказал сразу.
Он выглядел искренне виноватым, но Синчэнь этому не верил. Может, в нём говорила неприязнь, но в Мэн Яо он чувствовал фальшь.
Тот, не дождавшись ответа, вежливо приподнял брови, но продолжил:
— Мы поздно вернулись из бара, и мне нужно было на работу, — он кивнул в сторону одного из столов, заставленного аккуратными папочками и стопками документации. — До его квартиры было ближе. Я не ожидал… получившегося развития событий.
Синчэнь коротко кивнул. Почему-то пришла уверенность, что даже если он действительно не ожидал, подобный план был в его стиле.
— Мэн Яо, — сказал он, вспоминая. — Со змеёй на фото в профиле?
— Это Су Шэ, — довольно ответил тот. — Мой домашний аспид. У Сюэ Яна есть с ним фотографии, если тебе нужны доказательства нашего знакомства.
В данный момент Синчэню нужно было только узнать, зачем его вызвали, но напряжение немного отхлынуло; он никогда не слышал этого имени, но про своего друга Сюэ Ян иногда говорил, и — честно сказать, Мэн Яо действительно был похож на человека, который будет держать дома подвал с кислотой, чтобы растворять трупы. Или с пилой, чтобы их расчленять? Синчэнь не очень помнил.
— Вы о чём-то хотели поговорить? — спросил он, и от вежливого обращения уголок губ Мэн Яо дрогнул, словно в расстройстве. Синчэнь скрестил на груди руки, твёрдо наказав себе не верить ни единому его выражению.
— Об очевидном, — ответил он. — О Сюэ Яне. Я не планировал вмешиваться, — добавил он, опираясь бедром о стол, — пока ваша ссора была вашим делом. Но…
Он виновато улыбнулся, и Синчэнь нахмурился.
— Кем вы работаете?
— Специалистом отдела контроля внутреннего порядка, — ответил Мэн Яо, и это объясняло, почему его интересовала вчерашняя потасовка.
— Если Сюэ Ян сказал, что я участвовал в драке, то это не так, — тихо сказал он. Мэн Яо приподнял бровь.
— Он этого не говорил, — очень вежливо сообщил он. — А если бы и сказал, было бы сложно поверить. Видишь ли, я там был.
Теперь уже Синчэнь приподнял брови. Что Мэн Яо мог забыть в библиотеке с Сюэ Яном и зачем ему понадобился Синчэнь, раз… А потом он вспомнил, что сказала ему одногруппница: «кто-то из администрации». С Сюэ Яном подрался кто-то из администрации.
Синчэнь уставился на него с изумлением.
— Он дрался с
тобой?
Угол губ Мэн Яо дёрнулся. Совсем не вежливо, и Синчэнь неожиданно понял: Мэн Яо позвал его, потому что он злился — на него, или на Сюэ Яна, или на них обоих, — и теперь, когда до него дошло, фальшивое дружелюбие заиграло новыми красками.
— Он попытался подраться со мной, — признал Мэн Яо. — Но я был с… другим другом. Который не оценил этого, а потом был настолько любезен, что решил убедиться, нет ли у Сюэ Яна сотрясения. Возможно, он слишком сильно приложил его головой о стену.
По спине пробежал холодок.
— С ним всё в порядке? — спросил Синчэнь резче, чем намеревался. Неприязнь начала переходить в открытую антипатию.
— Боюсь, ему нечего сотрясать, — сказал Мэн Яо. — Но благодаря двум моим дорогим друзьям администрация интересуется, почему в служебном помещении библиотеки подрались два человека, не имеющих отношения к университету, и откуда у одного из них взялся фальшивый пропуск. А я очень не люблю внутренние расследования, когда они направлены на меня.
Он говорил всё так же учтиво. Синчэнь подозревал, что любой другой человек на его месте уже начал бы орать.
— Причём тут я? — спросил он.
Мэн Яо посмотрел на него так красноречиво, что Синчэнь не сдержался.
— Если это всё, то я…
— Я не знаю, что ты с ним сделал, — сказал Мэн Яо, уже значительно менее дружелюбно, — но на это жалко смотреть. Мне надоело искать его по лавочкам и канавам, мне надоело просыпаться в четыре утра, потому что он трезвонит мне в дверь, мне надоело выслушивать его пьяные бредни про то, как все на свете виноваты, кроме него. Мне надоело тратить деньги на крем от мешков под глазами, и я бы предпочёл просто высыпаться, как все нормальные люди, особенно когда я делаю это не в одиночестве.
— И что я…
— Поговори с ним, — сказал он. — Переспите, расстаньтесь — что угодно, только примите решение.
— На это нужно время, — сказал Синчэнь, и у него дрогнул голос; он видел, как скользнул к нему взгляд Мэн Яо, приятный на поверхности, но очень расчётливый. Но потом тот чуть покачал головой и, потянувшись, взял в руки какую-то папку, чтобы начать её деловито пролистывать.
— Сяо Синчэнь, — произнёс он, — я искренне считаю тебя хорошим человеком. Разумным тоже. По крайней мере, в вашей паре. Я бы хотел узнать, чего ты ждёшь. Что кто-то придёт и скажет, что он от тебя без ума? Это я, я пришёл. Он от тебя без ума. В самом худшем смысле этого слова. Прошу прощения за прямоту, — добавил он с улыбкой, на мгновение вскидывая глаза.
Синчэня обдало льдом.
Он молча пошёл к двери, чувствуя на себе косой взгляд, а когда до неё оставалось несколько шагов, Мэн Яо сказал ему в спину, словно невзначай:
— Он попытался меня ударить, когда я сказал, что ты не вернёшься к нему, если он будет продолжать так себя вести.
Синчэнь остановился. Обречённо подумал, что Мэн Яо действительно подгадал с моментом, чтобы произвести наибольшее впечатление.
Он повернулся к нему, показывая, что слушает, и Мэн Яо задумчиво провёл пальцем по документам в папке.
— Я надеялся, ты заметишь, — проникновенно начал он, — что у нашего общего друга эмоциональный интеллект пятилетнего ребёнка. Кто-то украл у него из-под носа любимую конфету, и он начинает плакать и бить кулаками пол, себя и всех, кто подвернётся, и конфету он отшвырнёт, если вернуть её, потому что это она виновата, что попалась на глаза другому. Он не понимает, что с людьми нужно разговаривать. Ты в курсе, что это его первые отношения? — спросил он с искренним любопытством. Синчэнь молча кивнул. — Я удивлён, что они у него вообще появились. Но если то, что он о тебе говорит — правда, я приятно удивлён, что ты что-то нашёл в нём.
— С ним было просто, — горько ответил Синчэнь.
— Видимо, не так просто, как бы хотелось, — заметил Мэн Яо, разглядывая верхний лист одной из стопок с документами. Провёл по нему пальцем. — Ты ему изменил?
— Я не стану отв… — Он поймал колючий, острый взгляд, и всё же сказал: — Нет.
— Мм. Я так и думал, — признал Мэн Яо. — А он считает, что да. Мне кажется, он даже этого хочет. Чтобы было, за что тебя ненавидеть, — он коротко улыбнулся. — Но я всё думаю: это от того, что он не уверен в тебе, как в партнёре, — Синчэнь стиснул зубы, сдерживая новый порыв уйти, — или в себе?
Это было глупо — уж в себе Сюэ Ян был уверен, Синчэнь в этом не сомневался. Даже слишком уверен, и эта самоуверенность нравилась ему, хотя, может, должна была послужить тревожным звоночком.
Этот разговор — выволочка, скорее, — выпил последние силы.
— Хватит, — сказал он устало, потирая переносицу. Голова начинала болеть. — Я не собираюсь больше это обсуждать.
— Это радует, — сказал Мэн Яо. — Последний совет: не тяни с решением. Хочешь, дам ключи от его квартиры? — любезно предложил он. Синчэнь молча уставился на него, и он пожал плечами.
— Влезать в чужую жизнь, чтобы решить собственные проблемы — эгоистично, — сказал ему Синчэнь, отворачиваясь. Мэн Яо тихо выдохнул. Напоминало смешок.
— Невежливо ожидать от людей худшего, Сяо Синчэнь, — сказал он. — Сюэ Ян мой друг. Твой партнёр. Давай сделаем так, чтобы ему было хорошо, и тогда никто не вылетит из этого университета раньше времени.
Он говорил, может, и о себе — но когда Синчэнь наконец шагнул в коридор и ощутил впивающийся ему в затылок взгляд, то слова показались, скорее, слабо завуалированной угрозой.
Если так, Синчэнь её не боялся. Но в чём-то Мэн Яо был прав: Синчэнь больше не мог тянуть время.
Пора было что-то решать.
***
На следующий день он поговорил с Цзычэнем. Вернее, он просто говорил, расхаживая по комнате и заламывая пальцы, то замолкая, то срываясь на длинные монологи; Цзычэнь сидел, сложив руки на коленях, и слушал. А когда Синчэнь выдохся — пододвинулся и позволил присесть рядом.
— Я поддержу тебя в любом случае, — сказал он, и Синчэнь слабо усмехнулся. Он подозревал, что один из этих случаев был предпочтительнее.
Но он понимал, что не сможет — и не хочет — прийти к Сюэ Яну, сказать ему, что ничего не выйдет, и просто уйти. Слова Мэн Яо засели в голове, и если он не соврал…
Синчэнь вспоминал о брошенном в кафе куске шоколадного торта, и в груди сворачивалось что-то неуютное и горькое.
Каким бы хорошим слушателем Цзычэнь ни был, Синчэнь хотел поговорить ещё кое с кем. Оставалось только перебороть чувство вины и решиться.
Двадцать пятого января, лёжа в кровати ранним утром и глядя в тёмную серость за окном, он решил, что настал отличный день, чтобы наконец это сделать.
А-Цин он написал, когда добрался до университета; до новогодних каникул оставалось всего несколько дней, и поначалу у него промелькнула мысль пропустить пары, разобраться со всем сразу, как сорвать пластырь, но у А-Цин были свои уроки, и Синчэнь не мог позволить себе нарушить её учебный процесс. Он лишь надеялся, что за те дни, что они не виделись, её не успели в очередной раз отстранить от занятий, потому что тогда к учителю пришлось бы идти Сюэ Яну, и Синчэнь опасался предсказывать исход этого разговора.
На вопрос, можно ли заглянуть к ним вечером, А-Цин прислала целую строчку восклицательных знаков, а потом, несколько минут спустя, дописала: «Придурок вернётся в 9».
«Я приду в 7», — ответил ей Синчэнь.
После пар, коротко обняв Цзычэня на удачу, он заглянул в кафе и купил яблочные дольки в карамели для А-Цин и упаковку шоколадных пирожных. На улице к этому времени стемнело, и снова пошёл снег, мелкий и моментально тающий на асфальте. К тому времени, как Синчэнь дошёл до знакомого дома, вся его куртка и волосы покрылись капельками воды, а бумажный пакет, не поместившийся в рюкзак, насквозь промок.
— Привет, — сказал он, когда А-Цин открыла ему дверь, босая, в уличных штанах и его собственной футболке. Даже Сюэ Яну она была большеватой, а на ней свисала до середины бедра. Синчэнь сглотнул. — Это тебе, — сказал он, протягивая сладости.
Проскользнув под его рукой, А-Цин обняла его прямо на пороге — так крепко, что заболели рёбра.
Морщась от боли, но всё равно улыбаясь, Синчэнь уложил свободную руку ей на макушку.
— Почему вы вечно такие растрёпанные, — пробормотал он, поглаживая её по спутанным волосам. — Я же покупал вам расчёски…
— Я весь день в шапке шлялась, а у этого ветер в башке гуляет, из ушей дует, небось, — проворчала она, и Синчэнь, рассмеявшись, погладил её ещё раз и отпустил.
— Можно пройти? — спросил он. А-Цин поспешно отступила вглубь прихожей, стащила из рук Синчэня пакет и ускользнула в кухню. Тут же зашумел чайник; А-Цин забренчала кружками, и Синчэнь на минуту заглянул в ванную, чтобы помыть руки — и взять из ящика расчёску, украшенную маленькой резной подвеской с котиком.
— Шаись, — деловито прошамкала А-Цин, уже успев запихнуть в рот карамельную дольку, и полезла за кружками, но Синчэнь аккуратно перехватил её за пояс.
— Иди сюда, — попросил он, усаживая её на стул и вставая за спину. — Не ёрзай, пожалуйста.
А-Цин позволила расплести ей волосы, но скрестила руки на груди. Раньше она всегда бурчала, что взрослая и может расчесаться сама, а иногда даже визжала и отбивалась, попутно ругаясь на Сюэ Яна, который демонстративно щёлкал ножницами. Но сейчас она сидела тихо, топая ногой по полу, и Синчэнь ощутил укол вины.
— Прости, что редко писал, — сказал он, разделяя её волосы пополам и начиная вычёсывать с концов. — Мне было… Я не знал, как… Я не хотел так резко пропадать, — невнятно закончил он, не зная, как извиниться. А-Цин передёрнула плечами и буркнула что-то. — А?
— Я бы на твоём месте вообще нас нахуй послала! — повторила она громче, скрещивая руки сильнее.
— Вас? — Синчэнь приостановился. — Ты ни в чём не виновата, А-Цин. Я на тебя не злюсь. Ты… ты же понимаешь, что не злюсь, да?
Она промолчала, и Синчэнь выдохнул.
— Прости, — повторил он снова. — Я не обижен на тебя, и я не хотел случайно настроить тебя против Сюэ Яна, он же твой брат…
— Он ходячая жопа! — фыркнула А-Цин раздражённо. — Даже Цзянцзай его поцарапала, а я бы его вообще убила! Почему ты ему не врезал?!
— Ч-что? — переспросил он, застигнутый врасплох.
— Почему ты ему не врезал? — надавила А-Цин, требовательно к нему оборачиваясь. — Ты же занимался боевыми искусствами! Ты мог бы ему руки оторвать и запихнуть куда-нибудь!
— Я не хотел драться, это…
А-Цин фыркнула.
— Ты блаженный, гэгэ, — недовольно сказала она. — Тебе нужно ему отомстить!
Делать этого Синчэнь определённо не планировал. Он вздохнул, потерев переносицу, и А-Цин уставилась на него с явным нетерпением. Синчэнь сдался.
— Как бы ты отомстила? — спросил он, подыгрывая.
— Задушила бы! — тут же сказала А-Цин. — Или, нет, заколола бы мечом! — Звучало опасно, учитывая, что в шкафу у них действительно лежал бутафорский меч. — Или, нет, отравила бы ядовитым поцелуем! Фу, ну, в смысле, если бы он бы не им, а… Фе, — она скривилась, вываливая язык, и Синчэнь не сдержал смеха.
— Не вертись, — попросил он, выпрямляя её, чтобы продолжить расчёсывать. — Если бы ты намазала губы ядовитой помадой, сама бы отравилась.
— А я бы приняла противоядие заранее, — огрызнулась она. Синчэнь примиряюще коснулся её плеча.
— А менее летальные способы есть?
На пару минут А-Цин затихла, задумавшись. А потом, когда Синчэнь уже перешёл на вторую половину волос, она хлопнула себя по ноге.
— Знаю! Я бы нашла себе красивого, успешного и очень богатого мужа! И высокого! — сказала она. — А его бы позвала на свадьбу! И потом мы бы жили в шикарном доме на берегу моря, в тепле, и я была бы счастлива, а он бы сидел и страдал, что меня упустил!
Звучало очень коварно и не очень реализуемо, но Синчэнь не стал говорить ей об этом, потому что его душил смех. Не удержавшись, он легко почесал ей макушку, а потом снял с запястья резинку, завязал хвост и аккуратно подоткнул его в пучок.
— Не туго? — спросил он. А-Цин тряхнула головой.
— Не, — ответила она. — Ну так что, как тебе план? А Сун Цзычэнь богатый? Он, кстати, выше тебя!
— Давай попьём чая, — взмолился Синчэнь. А-Цин расфыркалась, но всё же пошла наливать чай, бубня себе под нос про идеальность её планов. Синчэнь покачал головой. — Лучше расскажи, как дела в школе.
А-Цин плюхнулась на стул, подтягивая к себе карамельные яблоки, и ещё немного поворчала, но затем всё же перешла на школу — и затараторила без остановки; Синчэню оставалось лишь слушать.
Горячий чай, что он пил, никак не был связан с теплом, расцветающим глубоко внутри. Он думал, что А-Цин будет злиться на него за редкие ответы на сообщения, за Сюэ Яна, за всю ситуацию в целом; думал, тяжело и неловко будет разговаривать с ней — но она словно забыла, что на несколько недель Синчэнь выпал из её жизни.
Сгрызая карамель с яблок, она болтала о кое-как сданных тестах и о том, что первая по успеваемости девчонка пыталась её задирать, а она почти разбила ей нос, и на неё даже не нажаловались, потому что испугались. Ещё кто-то опять дразнил её из-за светлых глаз, и она заявляла, что уже заказала набор цветных линз, чтобы прийти в школу с алыми склерами и всех напугать, особенно пару противных учителей, которые как-то раз в прошлом году заставили её состричь несколько прядей, которые она покрасила в зелёный цвет.
Учёба у неё, как всегда, шла с трудом, потому что любила она только физкультуру, а математику вообще перестала понимать, хотя Цзычэнь продолжил с ней заниматься.
— Но этот не знает, что это он, а то совсем бы свихнулся, — сказала она, на «этом» кивая в сторону комнаты Сюэ Яна. А потом осеклась, внимательно посмотрела на Синчэня, и тот мягко ей улыбнулся.
— Всё в порядке, — заверил он, и пусть А-Цин посмотрела на него с сомнением, она всё же переменила тему и продолжила тараторить.
Осекалась она ещё несколько раз, когда бесилась на Сюэ Яна, и обычно Синчэнь тихо смеялся — до момента, когда она с усталым стоном пожаловалась, что одноклассницы опять умоляли познакомить их с ним после того, как А-Цин случайно упомянула, что он расстался со своим парнем.
— Сюэ Ян так сказал? — спросил он тихо. На лице А-Цин медленно проступало осознание, что именно она сболтнула.
— Эм, — сказала она. — Нет. Ну, вроде. Он в последнее время вообще со мной не говорит. И не надо, потому что я сама не хочу! Но я просто решила, что ты… — Она витиевато махнула рукой. Синчэнь кивнул, глядя в кружку. На внутренних стенках успел появиться налёт — в последний раз он отмывал его во время прокрастинации на сессии.
— Ну, надеюсь, ты не познакомила их, — сказал он, выдавливая улыбку. — Иначе это он будет звать меня на свою свадьбу, чтобы злорадствовать.
— Да кто этого мудака вообще в мужья брать захочет? Для этого точно нужно быть блаженным, — фыркнула А-Цин и поспешно сменила тему, переключаясь на полоскание каких-то учителей.
Её болтовня отвлекала от тяжёлых мыслей, но всё равно они роились где-то на краю сознания. А-Цин постепенно умолкла — может, заметила это, но, скорее, у неё просто закончились истории.
Синчэнь помог ей убраться, помыл кружки, а потом забрал со стола оставшиеся сладости и пошёл ставить их в холодильник — но место в нём было занято большой тарелкой, полной яблочных кроликов. Они явно стояли здесь давно, потому что успели высохнуть и потемнеть.
Синчэнь посмотрел на них, отставил сладости в сторону и взял одного кролика. Повертел в пальцах.
— А, — сказала А-Цин. В её голосе проступила неловкость. — Это Сюэ Ян нарезал.
— У него есть татуировка, — неожиданно для самого себя произнёс Синчэнь. — С таким кроликом.
— Серьёзно? — спросила А-Цин. Синчэнь удивлённо обернулся к ней.
— Да, ты не знаешь? На задней стороне шеи, вот тут, — он коснулся примерного места пальцами. — Я… Я хотел спросить, это правда, что он набил её в честь… эм. Нет, ладно, это глупо, — он неловко улыбнулся. — Ничего.
А-Цин скептически посмотрела на него, но пожала плечами.
— Я даже не знала, что он вообще её набил, так что не ебу, в честь чего, — сказала она. — Но, если тебе интересно, это, эм, это… — Она запнулась и почему-то отвела взгляд в сторону. — Это наша традиция из детдома. Он крал яблоки с кухни и вырезал из них кроликов, чтобы меня заткнуть, когда я ревела. А эти не знаю, зачем нарезал, сам не жрёт и мне запретил, придурок. Выкини их!
Синчэнь посмотрел на засохшие яблоки ещё раз, а потом закрыл холодильник.
— Как у него дела? — спросил он тише, чем намеревался. А-Цин снова отвела взгляд.
— Ну, он, — начала она, попыталась напустить на себя раздражение, а потом искренне нахмурилась, поджимая губы. Пару раз открыла рот, снова пофыркала, замолчала — и спросила непривычным, неуверенным тоном: — Ты пришёл с ним расставаться?
Синчэнь не знал, что ей ответить.
— Я хочу с ним поговорить, — произнёс он. А-Цин скривилась, но не стала спорить, и на её лбу снова появилась складочка.
— Кажетсяонправдарасстроен, — произнесла она так быстро, что слова практически слились в одно. — В смысле, он ничего не говорил, но он вечно злой, запирается у себя, орёт на Цзянцзай и спит хреново. Гэгэ, ты можешь… — Она скрестила руки на груди, так крепко, словно пыталась обнять себя. — Я знаю, он дурак и ему нужно отомстить, но ты можешь, пожалуйста, его не?..
Она замолчала, не договорив, а потом зло встрепенулась, отдуваясь, и Синчэнь поспешно привлёк её к себе — в первую очередь, чтобы она не увидела его собственного лица.
А-Цин снова обняла так, что затрещали кости, а потом отскочила.
— Ладно! — сказала она, делая вид, что ничего не было. — Всё, сиди здесь, а я пошла!
— Куда? — нахмурившись, спросил Синчэнь, и она закатила глаза.
— К другу, ночевать. Не хочу знать, чем закончится ваш разговор.
Особенно если вы помиритесь, — бросила она и сбежала собираться — возможно, чтобы скрыть, насколько она была смущена.
На всякий случай она отдала ему ключи, хотя сказала, что Сюэ Ян собирался вернуться после работы домой, и Синчэнь проводил её до двери — и напоследок она снова подскочила к нему, обняла, пробормотала что-то неразборчивое в плечо и сбежала. Синчэнь тихо выдохнул, закрыл дверь и остался в квартире один.
Это показалось странным, но внезапно он осознал: ещё ни разу он не был у них дома сам по себе. Сразу стало пусто и тихо; Синчэнь выключил свет, и квартира погрузилась в глубокую зимнюю черноту, разбавленную только пятном рыжеватого света из кухонного окна.
Время постепенно клонилось к девяти, поэтому Синчэнь постоял немного в коридоре, решаясь, а потом прошёл к спальне Сюэ Яна. Открыл дверь, шагнул внутрь — и поперхнулся.
Сигаретами пахло так сильно, что сложно было дышать. Синчэнь поспешно распахнул окно, чтобы проветрить, попутно запнувшись обо что-то, и лишь затем включил свет и осмотрелся.
Запнулся он за штаны, но не они одни валялись на полу; кажется, туда перекочевала половина шкафа, а ещё книги, пустые пачки от сигарет, смятые банки энергетика и несколько коробок из-под доставки. Стол тоже был завален — едой и обёртками от конфет, и там же лежала разломанная мышка Сюэ Яна, в таком состоянии, будто её швырнули об стену.
Покачав головой, Синчэнь опустился на корточки, но тут услышал из коридора знакомые мягкие шаги.
— Привет, — сказал он Цзянцзай, и та, подойдя, боднула его лбом в бедро. Потом решила, что ей этого недостаточно, и попыталась забраться к нему на колени, отчего Синчэнь охнул и поспешно сел на пол, позволяя ей усесться между его ног. Цзянцзай требовательно мяукнула и уложила когтистую лапу ему на ногу. — Я тоже скучал.
Он продолжил оглядываться, почёсывая её за ухом, но не замечал ничего нового, помимо бардака. От сигаретного запаха в горле першило, и Синчэнь знал, что волосы у него потом несколько дней будут пахнуть так же, но мысль об этом не вызвала отторжения.
Когда ногу начало сводить от неудобной позы, он всё же поднялся; Цзянцзай попыталась остановить его, впиваясь коготками, но Синчэнь с трудом отцепил её и пересадил на кровать, а сам со вздохом поднял с пола ближайшую футболку.
Он не планировал убираться. Но в итоге всё равно собрал все вещи, откладывая их на стул, потому что вешать в шкаф было бессмысленно: всё равно нужно было нести на стирку. Мусор он собрал в принесённый с кухни пакет, и потихоньку приступал к книгам и безделушкам, когда замок входной двери щёлкнул.
Синчэнь резко выпрямился. Сердце мигом подскочило в горло.
Машинально он пригладил свою футболку, посмотрел на Цзянцзай, расплывшуюся по кровати чёрным облаком, словно искал у неё поддержки, и та ответила немигающим пронзительным взглядом.
Он слышал, как стаскивает с себя верхнюю одежду Сюэ Ян, и внезапно осознал: всё, бежать некуда. Либо они смогут поговорить, либо…
В коридоре послышались шаги, а потом приоткрытую дверь толкнули.
— Какого хуя ты забыла у меня в… — начал Сюэ Ян резко — и замолчал, остановившись на пороге. На мгновение его глаза расширились, а на лице Синчэнь разглядел тень чего-то… неуверенного, непонимающего. Слишком быстрого, чтобы успеть рассмотреть. А потом Сюэ Ян сощурился, выпрямился, и наваждение пропало. — Какого хуя
ты тут забыл?
Синчэнь медленно вдохнул, собираясь с мыслями.
— Я хотел поговорить, — сказал он. — Ещё раз.
Потому что в прошлый раз «разговор» обернулся кошмаром.
Хмыкнув, Сюэ Ян сбросил на пол рюкзак.
— Правда? — спросил он, ядовито улыбаясь. — Кто тебя надоумил? Мелкая сучка? Или уже надоело ебаться со своим другом? Я же говорил, что ты ко мне прибежишь.
«Ты этого ожидал», — сказал себе Синчэнь. Сделал шаг вперёд.
— Сюэ Ян…
Тот отступил, щерясь, как дикий зверь.
— Что, я не прав? — спросил он. У него дёргался уголок губ, и смотрел он из-под густых бровей, загнанно, злобно. — Или тебя впирает, насколько он скучный? Заваливаешься под него и кайфуешь, пока он пытается придумать, как бы так трахнуть тебя ещё поскучнее? Чтобы…
— Хватит! — перебил его Синчэнь, сжимая зубы. — Ты можешь хоть минуту не говорить грязь? Я не сбегал от Цзычэня, очнись!
Сюэ Ян как-то странно дёрнулся. Подобрался, как от пощёчины.
— Тогда нахера ты пришёл? Забирать остальные вещи? Я их сжёг, — сказал он, как будто Синчэнь не видел свою футболку на А-Цин буквально полчаса назад. — Или просто захотелось потр…
Синчэнь шагнул к нему, бессильно выдыхая — и неожиданно Сюэ Ян отступил, почти упираясь лопатками в стену.
Синчэнь замер.
Сюэ Ян смотрел на него, скаля зубы, без своей приторной жестокой улыбки. На скуле у него целой радугой расплывались синяки, а мизинец и безымянный палец левой руки стягивал эластичный бинт, и Синчэнь видел, как Сюэ Ян — машинально? — отворачивает руку от него, чтобы было не так заметно.
Осознание пришло неожиданно: Сюэ Ян… защищался.
Почему-то от этой мысли стало куда больнее, чем когда он его оскорблял. Глубоко втянув носом воздух, Синчэнь заставил себя расслабиться.
— Я ведь сказал. Я хочу поговорить. Я хочу понять, что тебе нужно, потому что всё это, — он обвёл рукой комнату, заваленную мусором и пропахшую сигаретами, самого Сюэ Яна, побитого и невыспавшегося, и закончил собой, — не может так продолжаться. Пожалуйста. Просто скажи, чего ты от нас обоих хочешь, просто…
Сюэ Ян шагнул к нему, резко, будто его толкнули. Схватил за предплечье, сжимая пальцы так, что они побелели, а Синчэню пришлось сжать зубы.
— Брось его, — хрипло выдохнул Сюэ Ян. От него тоже пахло сигаретами, а воспалённые глаза вблизи показались ещё краснее. — Брось его, мне похуй, что ты потом будешь делать, просто брось его, понял? Ты, ты мне, я — ты мне должен желание, Святоша, помнишь? Ты не имеешь права отказываться, это
желание, я хочу, чтобы ты его бросил!
Синчэнь оторопело открыл рот. До него даже не сразу дошло, что Сюэ Ян говорит, а когда он понял — попытался отстраниться, но тот вцепился ещё сильнее.
— Святоша! — рявкнул он срывающимся голосом. Глаза у него маниакально блестели.
— Я не могу его бросить! — крикнул Синчэнь в ответ, слишком выбитый из колеи, чтобы вовремя сдержаться. — Я с ним не встречаюсь, я с ним не спал, Сюэ Ян, хватит, я тебе уже говорил…
— Ты писал с его телефона! Он был у тебя дома после того, как…
— После того, как вы облили меня грязью и подрались? — спросил Синчэнь. Дыхание сбивалось. — Да, был! Потому что он пришёл извиниться, потому что ему это важно, важно, что я чувствую! Потому что он мой друг, и все нормальные друзья так поступают, когда им не плевать! Но неужели ты не понимаешь, что я ждал
не только его?
У него дрогнул голос, и он судорожно вздохнул, вырывая руку из хватки Сюэ Яна. Боги, признавать это вслух было… жалко.
— Если бы я хотел быть с ним, я бы не приходил к тебе в который раз, — сказал он, сглатывая. — Я не понимаю, кем ты меня считаешь, раз так уверен, что я брошу тебя при первом предлоге.
Сюэ Ян кривил губы и смотрел на него, не моргая. Синчэнь отошёл на шаг, давая себе пространство, давая себе возможность выдохнуть, успокоиться.
— Я понимаю, что мы не так долго знакомы, но разве ты вообще мне не доверяешь? — спросил он. — Как можно… как я могу быть с человеком, который попросту мне не верит?
Он покачал головой, бессознательно касаясь пальцами гвоздика в ухе.
— Я не хочу тебя оставлять, — сказал он. Яблочные кролики, безумные молочные коктейли, прогулки по крышам, бессонные ночи и дни, проведённые вдвоём за просмотром сериалов — ему было это важно. Он не хотел это терять. Если бы только Сюэ Ян мог… — Просто скажи, чего ты хочешь. Я не стану принижать себя, чтобы ты мог на мне срываться.
Сюэ Ян отвернулся. Распрямил плечи, фыркнул, поднял голову — слишком высоко, почти запрокинул, — и отошёл на несколько шагов. В левой кисти его Синчэнь заметил лёгкий тремор.
— Благородный Святоша, — выплюнул он. Усмехнулся. Потом ещё раз, и ещё, и очень быстро смешки перешли в высокий и хриплый смех, с присвистом вырывающийся из горла. — Пришёл давать вторые шансы, такой наивный. Думаешь, я буду у тебя в ногах за это ползать? Можешь подавиться, я тебе не…
— Сюэ Ян! — перебил тот, стискивая зубы. Он не хотел слушать этот бред, он просто хотел получить
ответы. — Ты слышишь, что я у тебя прошу?! Хватит увиливать, просто прямо скажи — ты хочешь, чтобы я остался, или нет?
Сюэ Ян развернулся так резко, что волосы ударили его по лицу, и Синчэнь осознал, что он не смеялся.
— Конечно, хочу! — заорал он. И так красные глаза покраснели ещё сильнее и снова блестели, но по-другому. — Блядь, ты тупой или где?! Кто тебя не захочет, ты, ты, блядь, весь такой непорочный, такой добрый, да меня от тебя тошнит! Нахуя ты вообще полез ко мне? Сильно привлекают бухие уёбки на лавочках? Но тебе просто надо было влезть, ты же сраный спаситель, тебе надо, чтобы все нормально питались, чтобы все держались за ручки и пели гимны, потому что у тебя в башке всё охуенно! Зачем было тратить это всё на меня, мне и без тебя заебись как жилось, уж мозги мне точно так не ебали! А теперь, что, ты посмотрел на меня и решил, что я не достоин больше твоей благодетели? А хуй там, Святоша, я её теперь хочу, она теперь моя, и пошёл ты нахуй со своими загонами! «Чего ты хочешь, а, чего ты хочешь»! Думаешь, я тебя хочу?! Да я ненавижу тебя за то, что ты со мной сделал!
Он судорожно глотнул воздуха, на мгновение согнулся, содрогаясь, а потом с очевидным усилием заставил себя выпрямиться, но слёзы потекли только сильнее. Они даже не капали — скатывались по щекам блестящими дорожками.
Синчэнь смотрел на него, не шевелясь.
Он никогда не думал, что увидит Сюэ Яна плачущим, а тот даже не пытался скрыть это — смотрел в ответ с вызовом, будто призывал попробовать посмеяться.
Вместо этого Синчэнь протянул руку, коснулся его плеча и плавно, но твёрдо притянул к себе; не вплотную, но близко, давая ему возможность решать самому. Сглотнул, с трудом, давя участившееся дыхание и борясь с жжением в глазах.
— Всё? — спросил он тихо. Сюэ Ян не пошевелился, только продолжил хрипло поверхностно дышать, и Синчэнь коснулся его волос, его шеи, погладил большим пальцем верхний позвонок и спрятанную татуировку.
Подумал про яблочных кроликов; про то, что сказала А-Цин.
— В честь А-Цин татуировка у тебя есть, — сказал он негромко, продолжая гладить его. — Сделаешь в честь меня?
Он, если честно, не ожидал ответа. Но Сюэ Ян долго молчал, а потом сипло выдавил:
— Уже.
Синчэнь подавил желание отстраниться, чтобы заглянуть ему в лицо.
— Серьёзно? Где?
В этот раз Сюэ Ян просто нашёл его свободную руку и уложил себе на внутреннюю сторону бедра, того, где уже была Цзянцзай. Синчэнь погладил его и там тоже, а потом коснулся ладонью поясницы. Получилось не совсем объятие, но по телу Сюэ Яна всё равно прошла дрожь.
Под пальцами на шее Синчэнь ощущал мурашки.
— Ты извинишься перед Цзычэнем, — сказал он твердо и тихо. — Вы оба друг перед другом извинитесь. Давно пора. Сюэ Ян?
Он не ждал даже кивка, но Сюэ Ян содрогнулся в его руках ещё раз и шагнул ближе, вжимаясь мокрым лицом в шею. Мелко дёрнул головой — Синчэнь ощутил щекотное прикосновение влажных ресниц, горячее и неровное дыхание — и снова застыл.
— Спасибо. Ещё ты извинишься перед А-Цин. И перед своим другом за то, что втянул его в эту ложь, и за все неудобства. — Ещё один мелкий кивок. — И ты никогда больше не будешь так обо мне говорить, ни при мне, ни при других людях. Даже думать не будешь. Потому что в следующий раз я уже не вернусь. Ты понял, А-Ян?
Сюэ Ян не кивнул, но вжался в него ещё сильнее. Его руки, до этого просто опущенные, коснулись края футболки Синчэня, комкая ткань.
— И в следующий раз, когда тебя будет что-то волновать, ты просто придёшь ко мне. Я не приму это за проявление… слабости, или чего ещё ты боишься. Я действительно не вещь, с которой можно только заниматься сексом. Я могу и хочу поддерживать тебя. И надеюсь на это в ответ.
В этот раз кивок был чуть более явным, а дыхание стало глубже, пусть и не выровнялось.
Коснувшись носом его волос, Синчэнь выдохнул сам, ощущая, что его тоже потряхивает. Усталость врезалась на всех парах, едва не сбивая с ног, и он прижал к себе Сюэ Яна крепче, удерживая его и держась за него сам. Хотелось повалиться прямо на пол и заснуть, но перед этим нужно было ещё кое-что сделать.
— Хочешь поехать на новогодние праздники к моей семье? — спросил он таким же ровным тоном — и, может, поэтому Сюэ Ян автоматически кивнул, а потом настороженно замер. Синчэнь медленно вдохнул горький запах его волос. — Хочу тебя им представить.
— Серьёзно, — бросил Сюэ Ян хрипло.
— Серьёзно, — ответил Синчэнь. — Ты можешь подумать над этим, не обя…
— Я поеду, — сказал Сюэ Ян. — Но если тебя выгонят из дома, сам виноват.
Синчэнь даже не сразу понял, что смеётся — и из-за этого рассмеялся ещё сильнее, смаргивая выступившие слёзы, вслед за которыми пришло удушающее, распирающее изнутри счастье.
Он обнял Сюэ Яна по-настоящему, закрывая глаза и ощущая тепло, исходящее от его тела. Ощутил у себя на спине его руки и улыбнулся ему в волосы. Им нужно было о многом ещё поговорить — но самый важный этап был пройден, и даже верилось в это с трудом.
Он ощутил, как Сюэ Ян завозился в его руках, и отпустил его, позволил отстраниться, хотя тот всё равно не отодвинулся далеко. Прикусил клыком губу, раздумывая. Потом хрипло хмыкнул. Все ресницы у него слиплись от слёз.
— Эй, — сказал он. — Раз тебе не нужно расставаться с Цзычэнем, значит, желание остаётся при мне? И я могу пожелать что угодно?
Синчэнь улыбнулся и покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Но у меня сегодня день рождения. Можешь пожелать мне чего-нибудь приятного. Только сначала умойся. И приходи на кухню, там есть пирожные.
Сюэ Ян посмотрел на него — не мягко, но, наверное, каким-то своим странным эквивалентом, немного колючим и диковатым.
— Хорошо, — тихо ответил он.
___________________________________
Змеюка Сегодня, 22:57
Учитывая, что новостей до сих пор нет,
предполагаю два варианта:
все прошло либо очень хорошо, либо очень плохо.
Я бы хотел узнать, начинать ли мне волноваться,
или сегодня ночью можно не ожидать звонка из полиции.
Сюэ Ян Сегодня, 23:02
Прошу прощения, он уже спит.
Не нужно волноваться.
Спасибо за помощь.
(Сяо Синчэнь)
Змеюка Сегодня, 23:05
О, можно было не уточнять.
⤵ Переслано от Сюэ Ян Сегодня, 23:02
Спасибо за помощь.
Змеюка Сегодня, 23:06
Я заскринил.
И да. Поздравляю :)
Сюэ Ян Сегодня, 23:07
:)
