— А ну отдай! А-Ли, отдай!
Племянники, пронёсшиеся по коридору, чуть не сбили Синчэня с ног; А-Су, бегущая за ними в попытках отобрать упаковку леденцов, проскользнула между ними и стеной, вся растрёпанная, зато в нарядном платье.
Сюэ Ян, с интересом проследив за ними взглядом, коснулся руки Синчэня.
— Я ща, — сказал он и побежал догонять мальчиков, которые остановились уже после первого присвиста. Отобрав у них леденцы, он оглядел упаковку, скривился, порылся в ней, запихнул несколько штук себе в карман, а остальное небрежно скинул А-Су.
— Спасибо, Ян-гэ, — сказала она, глядя на него блестящими глазами.
— А почему не дядя? — спросил тот недовольно. А-Су непонимающе склонила голову.
— Но ты же маленький, — ответила она и, сочтя разговор оконченным, унеслась, сжимая в кулаке свои леденцы.
Синчэнь не засмеялся, но только потому что Сюэ Ян посмотрел на него с предостерегающим прищуром.
— Пойдём? — вместо этого сказал он.
Они держали путь из парадной части дома в комнату, только-только проверив, что всё было украшено и готово к встрече Нового года, наступавшего буквально через несколько часов. Сами они только недавно освободились от готовки, в которую втянули даже Сюэ Яна, несмотря на его собственное нежелание что-то делать и слабый энтузиазм некоторых из старших родственников, особенно тех, что под угрозой отлучения от праздников заставили своих детей смывать временные татуировки.
Но даже самые тихие и приличные члены их семьи не могли противиться охватывающему всё и вся предпраздничному хаосу, и рук постоянно не хватало, и нужно было готовить, и доубираться, попутно помирив тех, кто ругался и суеверно требовал отложить уборку, и тех, кто категорически эти суеверия отрицал, и проверить, подготовили ли подарки, работают ли электрические гирлянды и фонарики, никто ли из детей не умыкнул фейерверки из кладовки, точно ли Шуанхуа выгулян, вычесан и счастлив, не хочет ли он поспать, не хотят ли поспать младшие дети, куда вообще эти младшие задевались и не проводят ли они снова время с Сюэ Яном, и где вообще он, и Синчэнь, и все остальные его братья, сёстры, дяди, тёти и все-все-все-все.
Синчэнь суете не поддавался. Он просто позволил ей подхватить себя и нести, куда потребуется. Надо было помочь с посудой? Он помогал. Нужно было забраться повыше и развесить бумажные фонарики? Он вручал Сюэ Яну лестницу и пользовался его природной ловкостью и желанием залезать куда повыше.
Сейчас, когда подготовка потихоньку подходила к концу, он чувствовал себя немного выжатым, но довольным. Делегированные им задачи закончились, и оставалось только переодеться и пойти в столовую, куда потихоньку подтягивались все освободившиеся.
Синчэнь не спешил. Когда они добрались до комнаты, он пошёл искать что-нибудь красное на себя и на Сюэ Яна, но нашёл один-единственный свитер, немного растянутый и мягкий от носки. Оглядел его, а потом обернулся на Сюэ Яна, сидящего на кровати и грызущего отвоёванный леденец.
Даже сейчас он был одет в свитер Синчэня — единственный чёрный, который был у него, большой даже ему самому, и на Сюэ Яне он висел мешком, но мешком тёплым, и Синчэню это нравилось больше, чем когда он расхаживал в футболках с короткими рукавами. Даже если суеверная часть семьи косо посматривала на него за чёрную одежду в канун Нового года.
— Хочешь? — спросил он, демонстрируя ему красный свитер. — На удачу.
Сюэ Ян передёрнул плечами.
— Это бред, — ответил он, с хрустом отламывая карамель.
Синчэнь улыбнулся ему. Подсел рядом, укладывая свитер на колени и разглаживая его.
— Как Новый год встретишь, так и проведёшь? — сказал он, не поворачиваясь к нему, но поглядывая в его сторону. — Как ты провёл прошлый?
Сюэ Ян почему-то промолчал, а когда Синчэнь вопросительно поднял голову — скривил уголок губ и завалился спиной на кровать, закладывая руку за голову.
— Напился и уснул в канаве, — ответил он. То ли пошутил, то ли нет — Синчэнь попробовал было неловко улыбнуться, но улыбка его угасла, когда Сюэ Ян не рассмеялся. Привычного лукавства в тёмных глазах тоже не нашлось, зато в них горел тяжёлый, непонятный огонёк.
Коротко втянув носом воздух, Синчэнь коснулся его щеки, не отводя взгляда.
— И я нашёл тебя пьяным, — сказал он, не гладя его, просто держа ладонь на коже. — Всё обернулось не так уж и плохо, согласись?
Сюэ Ян едва заметно приподнял голову, подаваясь под его пальцы, и только тогда Синчэнь провёл по его скуле и под глазом, трогая длинные чёрные ресницы. В который уже раз отстранённо подумал о том, какой он красивый, когда расслабляется. Хотелось видеть его таким чаще.
— Надень свитер, — попросил он мягко.
Сюэ Ян не стал спорить.
Видеть его в красном было непривычно, но выглядел он… просто. По-домашнему. Из-под растянутой горловины выглядывал почти сошедший синяк, который Синчэнь оставил ему несколько дней назад — и захотелось завалиться на кровать и поставить ему новый.
— Чё? — спросил Сюэ Ян. Синчэнь просто ему улыбнулся. — А ты красное надевать не собираешься?
— А у меня и так кое-что красное есть, — ответил он. Сюэ Ян тут же скользнул взглядом по его одежде, красных элементов в которой не было, и приподнял бровь. — Потом покажу.
— О? — спросил Сюэ Ян таким тоном, что Синчэнь рассмеялся и протянул ему руку.
— Пойдём, — позвал он, и Сюэ Ян крепко схватил его ладонь.
В столовой, украшенной цветами, фонариками и гирляндами, восхитительно пахло едой. На столе уже стояли закуски, вино, рыба и птица, в больших мисках дожидалась своего часа лапша, которую бдительные тётушки охраняли от детей и взрослых.
Синчэнь утянул Сюэ Яна в самый угол, умостившись с ним с края стола и прижимаясь плечом к плечу. Руки его он так и не отпустил, но сейчас никто не обращал на них внимания. Он позволил себе расслабиться, прикрыть глаза, прислушиваясь к окружающему их шуму, к звонким голосам, шагам собирающихся родственников, вежливым перепалкам по поводу подарков и того, когда именно стоит их вручать, попыткам племянников стащить что-нибудь со стола — к тонущему в хаосе звуков дыханию Сюэ Яна совсем рядом с ним.
Когда он открыл глаза, Сюэ Ян смотрел на него. Без улыбки и ничуть не смущаясь, что его заметили.
Синчэнь представил, что будет, если он поцелует его здесь и сейчас. Заметят ли их — и если заметят, то кто? Как они отреагируют? Отвернутся? Попросят прекратить? Или порадуются за них, за то, что Синчэнь нашёл человека, с которым ему было комфортно, несмотря ни на что? С которым хотелось выйти за рамки того, что он считал привычным и правильным? Хотя бы попробовать выйти. Заступить одной ногой и посмотреть, так ли там хорошо, как казалось.
— Святоша, — позвал его Сюэ Ян, и он вздрогнул — и обернулся, когда увидел, как Сюэ Ян кивает куда-то ему за спину.
Подошедшие родители приветственно им кивнули.
— Вы не против, если мы сядем здесь? — спросил отец, хотя обычно они сидели в середине стола. Синчэнь оторопело кивнул, и они заняли места напротив, переглянулись между собой, словно безмолвно переговариваясь, но в итоге ничего не сказали, только мама немного неловко им улыбнулась.
В тишине они дождались, пока соберутся все остальные, и бабушка займёт своё место во главе стола. Зазвенела посуда, над столом понеслись разговоры — и Синчэнь сам не заметил, что втянулся сам, сначала обсуждая с матерью одно из последних её дел, а потом переходя на что-то будничное, бытовое, бессмысленное — про А-Цин, про Цзянцзай, про Цзычэня, про то, что у них с Сюэ Яном жила мухоловка, про новые кафе, которые они нашли недалеко от универа, и про те кафе, в которые советовала им сходить мама, и про всё остальное, что приходило в голову.
Кажется, они впервые общались так свободно с его приезда, и даже отец потихоньку вступил в разговор — а Сюэ Ян едва не поперхнулся, когда тот обратился к нему, пока он запихивал себе в рот лапшу.
Отвечал он коротко, немного грубо, прямо — но иногда Синчэнь замечал на себе его взгляды и прятал улыбку за краем чашки, потому что в глазах его светилось искреннее непонимание происходящего.
В полночь воздух взорвался поздравлениями, и дети почти сразу же выбежали из-за стола, готовые получать свои красные конверты. Синчэнь покорно пошёл вручать их за себя и за Сюэ Яна, со смехом принял свои, благодаря дядь и тёть и желая им всего наилучшего. В какой-то момент за подарочной суетой он совсем потерял Сюэ Яна из вида, а когда всё же потянулся обратно к своему месту в конце стола, то столкнулся с бабушкой. Та улыбнулась ему, подмигнула и протянула плотный конверт. А потом тепло поцеловала в лоб и ушла, не сказав ни слова, и Синчэнь ошарашенно проводил её взглядом.
Когда он повернулся к Сюэ Яну, тот сидел и смотрел на стол прямо перед собой, где лежали два красных конверта и упаковка дорогих сигарет.
Синчэнь отыскал взглядом родителей, раздающих конверты младшим ребятам; мама, заметив его, коротко помахала ему рукой и отвернулась.
Подойдя к Сюэ Яну, он не сел рядом с ним, просто наклонился и упёрся лицом ему в волосы.
— Поздравляю, — сказал он тихо. Получил в ответ что-то неразборчивое и усмехнулся, когда Сюэ Ян бесцеремонно полез проверять, сколько денег ему подарили. «Невоспитанный», — подумал он с нежностью, и эта мысль не оттолкнула, а лишь заставила потереться носом о его макушку и прижаться к ней щекой.
Среди галдежа раздалось что-то про фейерверки, и ребята из тех, что были помладше, тут же радостно заголосили и убежали в кладовку, не слушая родителей, которые попытались возразить, что ещё рано.
— Не рано! — донёсся до Синчэня голос Лифэнь, и она тоже убежала. Синчэнь оторвался от волос Сюэ Яна и потянул его за рукав свитера.
— Давай сбежим? — шёпотом предложил он.
Сюэ Ян поднял на него глаза, и на его губах медленно, очень медленно проступила широкая ухмылка. Или улыбка. Сложно было сказать — он всегда казался немного колючим.
— Куда Святоша хочет сбежать? — спросил он низко; его голос утопал в чужих разговорах, но Синчэнь всё равно услышал, потянул его настойчивее.
— Я тебе покажу, — сказал он, и они вместе выскользнули из столовой, никем не замеченные.
По сравнению с шумом столовой, тишина полутёмных коридоров звенела. Где-то среди них Синчэнь отпустил свитер Сюэ Яна, взял его за руку, переплетая пальцы, и потянул за собой настойчивее, подстёгиваемый бурлящим внутри восторгом, вырывающимся с каждым движением, с каждым облачком пара, срывающимся с губ.
Сначала он заглянул к ним в комнату, чтобы забрать куртки. Буквально насильно застегнул на Сюэ Яне найденный не так давно в кладовке пуховик и натянул на него шапку, а потом, чтобы задобрить, провёл на кухню и отыскал там в шкафчике сладкое сливовое вино.
— Ты во все тяжкие пошёл? — поинтересовался Сюэ Ян, но возражать против вина, конечно, не стал.
Во дворе Синчэнь отыскал приставную лестницу, и в глазах Сюэ Яна зажглось понимание.
Вместе они дотащили её и установили в снегу у одного из боковых домов, в дальнем углу от внешнего сада, куда обычно все выходили запускать фейерверки. Вся крыша была запорошена тонким слоем снега, но он сел прямо на него, вытягивая ноги и поднимая лицо к чёрному небу, по которому бежали тучи, то и дело скрывая за собой луну.
Сюэ Ян завалился рядом, отбирая у Синчэня вино. Отпив, он довольно облизнулся и скрестил ноги, поудобнее устраиваясь на холодной крыше.
Ветра не было, но снег падал, мелкий и редкий, слабо поблёскивая в отсветах фонарей. Синчэнь протянул ладонь и поймал снежинку на рукав куртки. Показал её Сюэ Яну — тот, наклонившись, дохнул, и снежинка растаяла.
Синчэнь слегка покачал головой.
— Ну и зачем? — пожурил он мягко.
Сюэ Ян фыркнул и толкнул его плечом, передавая бутылку. Синчэнь тоже отпил. На языке приторно засластило.
Сидеть так было приятно. Мороз пощипывал, но не обжигал, и пусть дом был всего лишь одноэтажным, с него всё равно прекрасно был виден весь внутренний сад, залитый мягким красноватым светом фонариков, за главным домом торчали голые кроны деревьев, а впереди маячил утопающий в черноте лес, на фоне которого редкие снежинки казались ещё белее.
— Красиво, — сказал Синчэнь. Сюэ Ян дёрнул плечом.
— Лес как лес, — сказал он. — Кривой весь и болото замёрзло. Скукота.
— Красота не обязательно должна быть интересной, — мягко рассмеялся Синчэнь. — Иногда можно просто… посидеть вот так. Посмотреть. Если приедем летом, я покажу тебе, какие тут звёзды. Такие… яркие. В городе таких нет.
Он поднял голову, скользя взглядом по небу. Сейчас звёзд тоже не было видно, но даже бегущие облака, подсвеченные луной, завораживали.
— Да, — протянул Сюэ Ян с очевидным сарказмом. — Только и делаю, что пялюсь там на звёзды.
Теперь уже Синчэнь толкнул его плечом, и какое-то время они просто пихались, потому что Синчэня это веселило, а Сюэ Ян, упрямец, не умел отступать.
— Даже у тебя должен быть стандарт красоты, — сказал ему Синчэнь. — Хотя бы в людях.
Сюэ Ян ухмыльнулся ну очень уж широко.
— А у меня он есть, — заявил он. — Серые глаза, высокий и отбитый на всю голову. И член большой.
Щёки обожгло румянцем.
— Я не отбитый, — возразил Синчэнь, ёрзая под его взглядом. — И…
Когда он не договорил, Сюэ Ян хитро усмехнулся, подползая к нему поближе.
— Что, насчёт члена у тебя возражений нет? — мурлыкнул он низко, притираясь к нему, ластясь, словно большой кот, решивший поиграть со своей добычей.
Синчэнь отодвинулся, неловко складывая руки на колени. Красота природы стала интересовать самую чуточку меньше, и мысли заскакали в какую-то неправильную сторону, поэтому срочно пришлось брать себя в руки.
— Не, — начал он, — Не… Я… Ты всегда… Ох, знаешь, я, — он зацепился за ускользающую мысль, поспешно переводя тему, — насчёт красоты. У меня для тебя кое-что есть.
— Мне открывать рот? — вкрадчиво поинтересовался Сюэ Ян. Синчэнь выдохнул через нос.
— Нет, но глаза можешь закрыть, — ответил он, и в его голос, видимо, просочилось достаточно мольбы, потому что Сюэ Ян весь засветился и чуть отстранился, закрывая глаза.
Порывшись в кармане, Синчэнь поспешно дёрнул молнию на его куртке вниз.
На самом деле, он долго думал, как отдать Сюэ Яну подарок. Вряд ли бы тот оценил красивую обёртку — или, хуже того, какую-нибудь изысканную коробочку. И всё равно подарок был мелким, не заслуживающим пафосной речи, да и Синчэнь не знал, что сказать. Поэтому он просто аккуратно застегнул замочек на шее Сюэ Яна и отстранился, глядя на небольшой алый кулон в форме капли, лёгший в ямочку между ключиц.
— Открывай, — сказал он, хотя это было глупо. Всё равно Сюэ Ян не увидел бы подвеску на себе.
Его пальцы скользнули по кожаному ремешку, легли на кулон, ощупали его, а потом он потянулся в карман и достал телефон. Открыв камеру, уставился на собственную шею, и когда Синчэнь посмотрел на него через экран телефона, глаза у него блестели.
— Иди сюда, — сказал он, но в итоге придвинулся сам и успел сделать несколько снимков до того, как Синчэнь сообразил, что происходит. С фотографий он глядел большими недоумевающими глазами, а Сюэ Ян ухмылялся. Край лица у него размывался. — Заебись, — всё равно сказал он и полез в диалог с А-Цин.
Синчэнь упёрся губами ему в плечо, даже не пытаясь скрыть улыбку. Несмотря на новогоднюю ночь, А-Цин ответила моментально, будто только этого и дожидалась, прислав в ответ фотографию двух плотных красных конвертов. Сюэ Ян мерзко ухмыльнулся и полез за своими, успевшими немного помяться в кармане.
Не прошло и минуты, как экран загорелся входящим звонком.
— Ты их что, спиздил? — вместо приветствия спросила А-Цин. Её аватарка сначала пропала, а потом изображение дрогнуло и показало её лицо, нечёткое из-за плохой связи, но очевидно хмурое.
— С Новым годом! — сказал ей Синчэнь. — У тебя очень красивые глаза.
А-Цин сощурилась. Глаза у неё были подведены красным, и ей действительно шло. Сюэ Ян, разумеется, мгновенно скривился и сказал ей, что глаза у неё уродские и он бы лучше выковырял их чайной ложкой. А-Цин на него нашипела.
— Лучше бы ты взял меня! — сказала она Синчэню. Тот, потянувшись, включил видео и с их стороны, чтобы было видно, как он улыбается.
— Приезжай в следующем году, — предложил он. — Тебе будут рады.
— После этого-то? Да они даже бешеной собаке будут рады, — заявила А-Цин. Сюэ Ян расплылся в слащавой улыбке.
— Но конвертики-то мне подарили, — сказал он. — Больши-и-ие, они-то тут все богатые, уж они-то не пожалели. Теперь могу как минимум нашу квартиру выкупить, а может заодно и на твоё заказное убийство хватит.
— Ты не станешь заказывать моё убийство, — фыркнула А-Цин. Картинка с её стороны слегка затряслась, где-то послышался отдалённый шум, похожий на голоса, и она поправила вставленный в ухо наушник.
— Да, потому что я тебя сам прирежу, — клятвенно пообещал Сюэ Ян. — Ты-то где столько конвертов взяла? Ходила попрошайничать?
— А вот всё тебе расскажи, — ответила она, показывая язык. — У меня, между прочим, свои гости есть!
Голос со стороны раздался снова, и А-Цин сделала в его сторону большие глаза, говорящие не высовываться. Но он заговорил снова, и она сначала скривилась, а потом кисло поглядела на Сюэ Яна.
— Начнёшь психовать — повешу трубку, — сказала она и вытащила наушники, переключаясь на динамик телефона.
Изображение погасло, а потом проявилось снова, но в этот раз с другой камеры. Оказалось, что А-Цин сидела на кухне, на столешнице рядом с раковиной, потому что теперь был виден подоконник со стоящей на нём мухоловкой и одна сторона стола. Увидев, кто сидит за ним, Синчэнь распахнул рот, а Сюэ Ян с присвистом втянул носом воздух.
Цзычэнь коротко помахал им рукой. Взгляд у него был очень серьёзным, несмотря на то, что колени у него были заняты Цзянцзай, довольно подвернувшей лапки и закрывшей глаза.
— Не надо меня скрывать, — сказал Цзычэнь, обращаясь, видимо, к А-Цин. — Пусть он хоть раз поведёт себя как взрослый человек.
— Что ты забыл в моём доме, — прошипел Сюэ Ян. Синчэнь перехватил его руку, переплетая пальцы и предупреждающе их сжимая.
Цзычэнь не шевельнул даже бровью, зато А-Цин развернула камеру на себя.
— Это я его пригласила, — огрызнулась она. — Всё равно ему нечего делать!
— Ты же сказал, что уедешь к родителям? — подал голос Синчэнь. На экране вновь проступила подрагивающее изображение Цзычэня. Тот положил ладонь Цзянцзай на голову, не поглаживая, а просто держа её так, будто не был уверен, как обходиться с маленьким животным, внезапно облюбовавшим его колени.
— Послезавтра, — ответил он. Немного неловко, и не удивительно — Синчэню он говорил, что уедет ещё до Нового года, и в переписке потом ничего не сообщил. — Планы поменялись.
— Всё равно вам нужно привыкать друг к другу, — ехидно сказала А-Цин. Сюэ Ян сделал вид, что его тошнит.
— Почему на нём Цзянцзай? Слезай оттуда! — потребовал он громко. Она даже не шевельнулась. — Вот сучка, эй!
— Я же говорю, она ненавидит только тебя, — язвительно сказала А-Цин, и Сюэ Ян грязно выругался. Синчэнь потёр его костяшки, успокаивая.
— Цзычэня всегда любили животные. Хотя он не очень с ними ладит, — рассмеялся он, заметив, как Цзычэнь пытается пошевелиться и как Цзянцзай угрожающе поворачивает к нему голову. Сдавшись, он снова положил руку ей на макушку.
— Да мне пофиг. Цзянцзай! Слезь! — он даже придвинулся ближе к телефону, отпихивая в сторону Синчэня, и тот только вздохнул и поднял голову к небу. Луны до сих пор не было видно, и в темноте освещённое телефоном лицо Сюэ Яна казалось диковатым, но не опасно, а даже немного забавно. — Зануда, тебе, блядь, мало? Хотя бы кошку мою не трожь!
— Я не понимаю, к чему ты, — спокойно, но холодно отозвался Цзычэнь. — Синчэнь сейчас не со мной.
— Да, потому что он мой! — рявкнул Сюэ Ян. — И сволочь мохнатая тоже моя!
Цзычэнь ничего не ответил, но губы поджал очень красноречиво. Синчэнь упёрся Сюэ Яну подбородком в плечо.
— В Новый год нельзя ссориться, — сказал он спокойно и не дал Сюэ Яну прервать звонок, когда тот недовольно потянулся к экрану. — Как насчёт… вы скажете друг другу что-нибудь хорошее, и следующий год пройдёт… мирно?
Они оба посмотрели на него, как на наивного дурака. Синчэнь вздохнул. Что ж, он это заслужил.
Изображение на той стороне снова задрожало, послышался шум, а потом какие-то новые, в этот раз незнакомые голоса. Синчэнь машинально придвинулся поближе к телефону — и ощутил, как напрягся Сюэ Ян.
— Что такое?.. — спросил он, но в этот момент рука у А-Цин слегка дрогнула, и камера показала вход в кухню. Совсем коротко и смазано, но Синчэнь успел разглядеть стоящую там женщину с длинными чёрными волосами.
— Это?.. — пробормотал он, и услышал чуть искажённый расстоянием и плохим интернетом голос:
— Это А-Ян?
Сюэ Ян снова потянулся к экрану, но Синчэнь перехватил его руку.
— Подожди, — попросил он быстро, шёпотом. — Я тоже, я… Я хочу увидеть твоих родителей. Можно? Пожалуйста.
— Нечего там видеть, — ответил Сюэ Ян сквозь зубы, но прервать звонок не успел, потому что телефон из рук А-Цин выхватили, и на экране появилась та самая женщина. Немолодая, с морщинами у губ и строгостью, скрывающейся в глубине глаз. Но она не казалась злой и только немного нахмурилась, когда Сюэ Ян пихнул телефон в руки Синчэня. Тот охнул.
— Здравствуйте, — сказал он неловко. Представился, и она представилась в ответ, а потом задумчиво оглянулась.
— Сяо Синчэнь… тот друг, о котором вы говорили? — спросила она.
— Да, — ответил Цзычэнь. А-Цин тоже что-то сказала, но микрофон плохо уловил её голос. Мама Сюэ Яна вновь посмотрела на экран.
— Надеюсь, он не доставляет хлопот, — сказала она, и голос её стал… не раздражённым, но озабоченным, словно Сюэ Ян часто, очень часто доставлял людям хлопоты. — Мне не придётся краснеть за его дикие манеры? Мы пытались воспитывать его…
— Он замечательный, — сказал Синчэнь просто. Сюэ Ян выдохнул что-то себе под нос, коротко и зло. — Не волнуйтесь. Всё хорошо.
Его мать посмотрела с сомнением.
— Удивительно, какого он нашёл себе друга…
Синчэнь не был уверен, что именно знали родители Сюэ Яна про их отношения, и что именно вкладывала она в эти слова, поэтому уже открыл рот, чтобы ответить что-то нейтральное и перевести тему, спросить, может, как проходит их Новый год, или узнать, надолго ли они приехали, но Сюэ Ян перебил его.
— Да, — сказал он, капая ядом. — Просто охуительного. Всегда мечтал заиметь себе богатого папика, и ты посмотри? — Он снова вырвал телефон у застывшего Синчэня, подскочил, покружился на месте, показывая дом, который, наверное, и разглядеть в темноте было сложно. — А вы говорили, что мне надо остаться в Гонконге! И что, нашёл бы я там ёбыря, который и трахает меня, и по сраным горным курортам катает?
— А-Ян, — в ужасе произнесла его мать.
— Что такое? — ответил тот. — Тебе что-то не нравится? Смотри, я в шапке и даже не валяюсь бухим под забором, как тебе такое? Разочарована?
— Сюэ Ян! Не хами! — раздался с той стороны резкий мужской голос, незнакомый Синчэню. Тот, силой вырвав себя из охватившего ступора, поспешно потянул Сюэ Яна за край куртки вниз.
— Не надо, — попросил он шёпотом, но Сюэ Ян сбросил его ладонь.
— Это называется правда, — ядовито скалясь, отозвался он. — Или ты сам мечтал, что я начну называть тебя папочкой? Прости, предпочитаю молодых и богатых. А сейчас уж извините, срочно надо пойти запихнуть в горло член Святоши, дело не ждёт. С Новым годом, и пошли вы все нахуй!
Его мать начала говорить что-то, повысив голос, и он даже не сбросил звонок — полностью выключил телефон и раздражённо сунул в карман. Бросил взгляд на Синчэня, рявкнул:
— Что? — и Синчэнь молча протянул ему руку.
Сюэ Ян грохнулся на крышу с шумом, злобно кривя уголок губ. Вздохнув, Синчэнь нашёл его левую ладонь и погладил по пальцам, с особой осторожностью скользя по старым шрамам.
Несколько минут они просидели в молчании. Синчэнь снова перевёл взгляд вперёд, пытаясь различить в темноте очертания сосен и прислушиваясь к шуму в саду, куда потихоньку начали выходить его родственники, обсуждающие что-то и смеющиеся. До слуха донеслось радостное подвывание Шуанхуа и детские голоса, скрип снега, чей-то возглас.
Сюэ Ян молча пил вино. Не залпом, мелкими глотками, поэтому Синчэнь не спешил отбирать у него бутылку, только следил, сколько содержимого в ней осталось.
Постепенно напряжённая линия его плеч расслаблялась. Он отставил бутылку, потянулся к кулону, провернул его в пальцах, мрачно глядя куда-то в пустоту, и Синчэнь постучал его по ладони кончиком пальца.
Сюэ Ян бросил на него косой взгляд.
— Что, хочешь выебать мне мозг? — спросил он резко.
Синчэнь едва заметно качнул головой.
— Просто понять, что это было, — честно и тихо ответил он. — Если ты хочешь об этом поговорить.
Сюэ Ян ощерился, как дикий зверь. Вздыбил бы шерсть, если бы она была у него.
— «Если ты хочешь об этом поговорить», — передразнил он голосом, в котором послышались уже знакомые высокие нотки — такие же, как во время их ссоры. — Ох, Святоша, хули ты психологом не стал, к тебе бы все в ноги падали.
Синчэнь повернулся к нему, пересел боком, чтобы заглянуть в лицо — и Сюэ Ян, посмотрев на него, криво ухмыльнулся, поднимая брови. Глаза у него снова блестели, но совсем не так, как недавно.
— Меня беспокоит то, что беспокоит тебя, — сказал он осторожно. — Я ведь уже говорил. Ты можешь делиться со мной своими проблемами.
Если честно, он не понимал, что именно вызвало у Сюэ Яна такую реакцию. Но тот никогда не отзывался о своих родителях с теплотой, и — разве Синчэню было судить, что у других на душе?
Вот только он безумно, до щемящей боли в груди хотел знать, что на душе Сюэ Яна.
— Ты ведь не просто так их не любишь, — тихо заметил он. — Сюэ Ян…
Вот теперь Сюэ Ян отдёрнул руку.
— Какая тебе разница, Святоша? Или хочешь послушать, как папочка трогал меня за всякие разные места, а я хлопал глазками, весь такой невинный, и это повело меня по пизде? — прошипел он.
Холод, пробежавший по спине Синчэня, никак не был связан с морозом на улице.
— Сюэ Ян, — выдохнул он сипло. — Тебя же не…
Сюэ Ян дёрнул ногой, пиная тонкий слой снега, и оскалился сильнее.
— О, бедный Святоша, испугался, что кого-то беспощадно драли? Что, ты не это хотел услышать? Валяй, говори, придумаю ещё что-нибудь, — выплюнул он, и Синчэнь смог выдохнуть.
— Нельзя так шутить, — выдавил он. — Сюэ Ян, пожалуйста…
Что-то в нём треснуло. Бешенство, хлынувшее из разлома, отразилось в чёрных глазах, исказило лицо, и Сюэ Ян развернулся к нему. У него на щеках горел румянец — от холода или от злобы, Синчэнь не знал.
— А что ты хотел? — спросил он. — Поделись с классом, на какую драматическую историю ты надеялся? Про изнасилование тебе не понравилось, а про что? Хочешь, скажу, что меня избивали? Заставляли ходить побираться? Чего ты ждёшь, что я порыдаю у тебя на плече, а потом мы возьмёмся за ручки и съебёмся жрать мороженое? Ну, бля, можешь соснуть, потому что слёзных историй не будет, и я не знаю, что тебе рассказать! Почему я их ненавижу? Да потому что они мудаки, вот и всё! Или это для тебя слишком банально?
Синчэнь положил ладонь ему на лицо, и Сюэ Ян захлопнул рот так, что щёлкнули зубы. Он дышал тяжело и выглядел так, будто сам не замечал, что почти кричит, пока не воцарилась тишина.
— Я бы хотел услышать, — произнёс Синчэнь спокойно, — что у тебя было замечательное детство. Но я знаю, что это не так, и я этого не изменю. Но я хочу знать, что у тебя в голове, — добавил он, со слабой улыбкой касаясь пальцем лба Сюэ Яна, — но, да — только если ты сам хочешь со мной поделиться.
У Сюэ Яна приоткрылся рот, но он быстро спохватился, сомкнул губы в тонкую линию. Снова фыркнул.
— Нечем мне делиться, Святоша, — бросил он. — Обычное детство никому нахуй не сдавшегося ребёнка.
От того, как он это сказал, в груди кольнуло.
— Но ведь они поддерживают с тобой контакт? — спросил он. — Если бы ты не был им нужен…
— Со мной? — косо ухмыльнулся Сюэ Ян. — Да, чтобы узнать, не попал ли я снова в тюрьму и не придётся ли им снова что-то выплачивать. Они общаются с Мелкой, а не со мной. Мне их «контакт» на хуй не упал.
Желчь в его голосе мешала поверить.
В голове всплыли слова А-Цин, брошенные в каком-то разговоре, слишком старом, чтобы воспроизвести даже интонацию её голоса. Синчэнь чуть нахмурился, вспоминая их, и бездумно провёл большим пальцем по скуле Сюэ Яна, глядя на выделяющуюся на коже белую кромку ногтя.
— А-Цин сказала, что тебя взяли из-за неё, — произнёс он.
Сюэ Ян выдохнул облако пара. Не закрыл глаза, но они всё равно были затянуты пеленой, и смотрел он не на Синчэня, а сквозь него.
— Мы попали в детдом почти одновременно, — сказал он. — Мелкая ссыкуха и я. Ты в курсе, что мелких чаще забирают, чем взрослых? Лет до восьми не возьмут — и пиздец. Но для этого надо быть, — он ухмыльнулся, — милым. Послушным. Угадай, часто нас выпихивали из семей? И мы вроде как… шароёбились вместе, потому что она была вредной сукой и классно научилась воровать нычки остальных долбоёбов, делилась со мной, а я пиздил, кого надо, если её ловили. А потом пришли эти.
Сюэ Ян замолчал, но Синчэнь не стал нарушать тишину, давая время собраться с мыслями, но не переставая гладить. Это успокаивало его, он видел — не давало сорваться.
Наконец, Сюэ Ян выдохнул и хмыкнул.
— Мелочи тогда было как раз около восьми, что ли. Мы все думали, что возьмут кого-то из адекватов, но этим хотелось поиграть в спасителей, и они забрали её. Ей пиздец как завидовали. Говорили, они какие-то. Охуенно хорошие. Не нищие. Я хотел её придушить. Потому что я — кому я нахуй, кому я — был нужен? Подросток с приводами, не вылезающий из больниц.
Взгляд Синчэня скользнул к искалеченной ладони, которую Сюэ Ян безотчётно потирал, и тот это заметил. Поднял руку выше, показывая мешанину шрамов, и Синчэнь подумал про его плечо и ногу, про таблетки, которые он пил.
— Каждый раз, когда заболевал, вся эта хуйня воспалялась. Меня медсёстры в лицо знали — и ненавидели, тупые суки. Но в больнице всё равно было лучше, чем в детдоме. Хотя бы кормили нормально, и в холле стоял автомат со всяким говном. Мужик приезжал заправлять его два раза в неделю, и я пиздил оттуда леденцы. Вкусно было, — сказал Сюэ Ян. Ухмыльнулся. — Я всё думал, может, сломать себе что-нибудь посильнее, чтобы проторчать там подольше. Не прокатило. Да и похуй. Мелкая так сильно заебала этих, что они сдались и взяли меня.
«Но ведь это хорошо», — почти сказал Синчэнь. Слова завертелись на языке, но он проглотил их.
— И знаешь, что? Они реально оказались охуенно хорошими. Благородными, — выплюнул он с кривой ухмылкой, — такими-то, блядь, благородными. Благотворительностью занимались. Взяли, вот, ненужных детей, чтобы вырастить из них нормальных членов общества. — Он словно цитировал чьи-то слова, и Синчэнь прижал ладонь к его щеке крепче. — Проблемка, правда: им нахуй не нужен был второй взрослый ребёнок. Такого не перевоспитаешь, но они лажанулись, и вернуть меня уже не могли. Что бы о них подумали, а? Зато меня можно было закрыть в комнате, когда приходили гости, и, блядь, я даже не сбегал, потому что нахуя? Просто торчал и читал всё подряд. Учебники и прочее говно, потому что мне было скучно. Зубрил вместе с Мелкой, потому что её-то это всё волновало. Не хочется возвращаться в детдом, когда у тебя есть своя комната, шмотки и нормальные друзья.
У него сорвался голос, и в этот раз во вздохе была слышна дрожь. Но глаза его не блестели, и в них появился фокус. Он наконец-то встретил взгляд Синчэня.
— Но ведь тебя не вернули, — тихо сказал тот.
— Но говорили об этом каждый раз, когда мы срались. Расслабься, Святоша, мне ли не похуй. Жить в доме с деньгами всё равно было легче. Я к восемнадцати и видел их раз в месяц, выслушивал их наставления и съёбывал. Они ну очень любят заботиться о тебе, когда никто их не просит. Это удобно. От денег я не отказываюсь, — косо улыбнулся он, — пусть дают, сколько влезет. Знаешь, как они были недовольны, что я решил свалить в другой город? Они ведь были готовы дать мне
будущее, а я, тупая тварь, этого не ценил. Не хотел никуда поступать. Думал — хуй знает. Проболтаюсь где-нибудь пару лет. Поработаю на складе, а дальше — а, плевать. Сопьюсь, или меня грохнут.
— И почему передумал? — пробормотал Синчэнь.
Сюэ Ян помолчал. Потом с явной неохотой ответил:
— Мэн Яо. Он старше меня на несколько лет, его семья жила по соседству. Такой же ненужный, как и я. Мы сбегали по ночам и шарились по всяким… местам. Но он всё рвался стать кем-то, разбогатеть, зажить лучшей жизнью, вот это вот всё. Ему предложили работу в этом универе, а он предложил мне поступить. Он бы помог мне, я бы помог ему. Как видишь, не прокатило. Как-то не выходит из меня учёного мужа. Зато из меня отлично выходит долбоёб, которого можно обсуждать с друзьями и говорить всем, какой он неблагодарный и отказывается принимать заботу о себе. Хоть в чём-то я преуспел.
Он зло рассмеялся, отворачивая голову от руки Синчэня и дотягиваясь до вина. Отпил, протянул бутылку, но Синчэнь покачал головой. Пожав плечами, Сюэ Ян отставил её в сторону и вытащил из кармана подаренную пачку сигарет. Повертел в руках, открыл, понюхал, а потом всё же закурил. Запахло вишней.
Со стороны сада всё ещё раздавались громкие голоса, а потом они перешли на шёпот, затихли — и неожиданно над деревьями с хлопком и шипением рассыпался фейерверк. Восторженно завыл Шуанхуа, раздались возгласы, поздравления и радостные крики, но вместо фейерверка Синчэнь посмотрел на Сюэ Яна. Тот глядел вверх, и на его лице плясали пятна света.
— Забей, — сказал он. Его голос тонул в грохоте салюта. — Я с пяти лет сопли на эту тему не размазывал. Говорю же: никому не нужен был мелкий калека.
— Но твои родители…
— Да, Святоша, — криво улыбнулся он, — мои родители.
Он согнул пальцы левой ладони, и они оба посмотрели на них. По позвоночнику пробежали мурашки, когда Синчэнь поднял взгляд, увидел тёмный огонёк на дне глаз Сюэ Яна и остро осознал: речь не про приёмных родителей.
А ещё осознал, что Сюэ Ян бы ответил. Если бы Синчэнь спросил — Сюэ Ян бы ответил.
Потянувшись, Синчэнь взял его за руку.
— Минное поле? — тихо спросил он, и Сюэ Ян высоко захихикал.
— Минное поле, — повторил он. — Что, детка, тебе так нравится лезть ко мне в голову? Так и хочется запустить туда свои пальцы и всё перетрогать? — Он снова срывался на злость; Синчэнь набрал в грудь воздуха, чтобы остановить его, отложить разговор на будущее, но Сюэ Ян успел первым. — Ладно. Хочешь послушать сказку, Святоша? Пожалуйста. Тебе очень понравится. Главный герой отличный, мораль тоже заебись. Она про мальчика, который родился у двух уродов, которые не хотели детей. Они не были алкашами, но лучше бы были, потому что тогда пораньше бы сдохли. А так он болтался в их семье, но всем было похуй, и он постоянно торчал на детской площадке. Она была… большая, с такими трубами. Внутри жили бродячие кошки, которых постоянно гоняли, но они возвращались. Он забирался к ним и сидел там, пока о нём не вспоминали. Но о нём редко вспоминали, и иногда он шёл домой сам. Ближе к ночи, когда было темно. А знаешь, кто появляется, когда бывает темно? Мудаки и чудовища.
Новый фейерверк взорвался над садом, рассыпаясь золотыми и красными искрами. Синчэнь придвинулся к Сюэ Яну, касаясь его плечом и сглатывая ком, вставший в горле.
— И это чудовище…
— Этот мальчик — он просто переходил дорогу. Даже не перебегал. Представлял себя рыцарем, пробирающимся в логово спящих драконов, чтобы переночевать там, а утром стащить еды для кошек, потому что на самом деле они были заколдованными волшебницами, и им нужны были силы, чтобы снять проклятье. Какая-то такая хуйня. Знаешь, чего он ну вообще не ожидал? Что какой-то мудак врежется в него на своей ебучей машине и даже не подумает позвонить в скорую, просто — съебётся, поджав хвост. Но мальчику повезло, конечно. Он не мог сдохнуть, он же главный герой. Кто-то из прохожих всё видел, и потом он очнулся в маленькой белой палате, и он не мог пошевелить ногой и рукой, и вся ладонь у него была… и швы, и пахло, постоянно, кровью, и…
Если сначала он говорил со злостью, то сейчас голос истончился до скрипучих, истеричных нот, и он никак не мог подобрать следующие слова, но кривил губы, безуспешно пытаясь вернуть себе привычную ухмылку.
— Сюэ Ян, — окликнул Синчэнь, и тот словно очнулся.
— Точно, — сказал он. — Плевать на сопляка. Чудовище. Знаешь, кем оно оказалось? Начальником из местной администрации. Свидетели его видели, и даже был суд. И знаешь, что? Его оправдали. Сказали, что машина была неисправна, и он потерял управление. А свидетели внезапно переменили своё мнение, сообщили, что мальчик перебегал дорогу в неположенном месте. Да и вообще, было ведь так темно, кто знает, что там в этой темноте случается, да? Может, маленький сучонок сам бросился под машину. В итоге ему даже не оплатили лечение, и его родители… ха. Сколько, полгода? Они таскались с ним по врачам и больницам, а потом он. Он — когда ему было получше, он дошёл до их комнаты и услышал, как они его обсуждают. Бедные и несчастные, у них кончались деньги, и его тупая шлюха мать снова была беременна — и разве не лучше иметь нормального и здорового ребёнка, чем будущего инвалида? Всё равно в детдоме его долечат. Ну, тут они были правы. Долечили, на сколько хватило бабла.
В этот раз сглотнуть ком не получалось, и Синчэнь молчал, потому что всё равно ничего не смог бы сказать. Сюэ Ян не повышал голос, но тот вихлял, взмывал и опадал, то ядовитый, то злой, то полный острой, горькой жалости к себе. Он не замолкал.
— Потом этот мальчик долго думал, что с ним стало и кто виноват. Читал все новости про него, про этого — Чан Цыаня. Когда валялся с очередным сраным тромбом, представлял, как поймает его где-нибудь в переулке и выпотрошит, как рыбину, выколет ему глаза и отрежет язык, и становилось легче. Всё думал, как бы так это провернуть? И так нихрена и не придумал, потому что был маленьким пиздюком. И он даже перестал планировать, только мечтал. Но потом он — ха. Ты представь, в какой восторг он пришёл, когда узнал, что у его личного чудовища был сынок? Который учился в том же месте, куда он только поступил? Он даже не знал, как этот сынок выглядит, но когда его увидел — он понял. И сынок тоже всё понял. И знаешь, что он сказал этому мальчику? Что его отец в сотню раз важнее его пальца, и его ноги, и всей его жизни, и что он бы на месте его отца вышел из машины и эту шавку добил. И знаешь, что этот мальчик сделал?
— Выбросил его из окна, — тихо ответил Синчэнь. Сюэ Ян рассмеялся.
— Да, — сказал он. — Какой ты догадливый. Что, уже где-то слышал эту сказку? Как иронично — сраный Чан Пин в итоге не сдох, а мальчику пришлось полгода торчать под арестом и выплачивать все медицинские расходы, а всё благодаря одному высокоморальному уёбку, которому присралось вызвать полицию. Но Чан Пину точно повезло. Если бы не они, я бы спустился и перерезал бы ему горло.
Синчэнь всё ждал, когда это случится — когда Сюэ Ян перестанет говорить о себе в третьем лице.
— Что было потом? — спросил Синчэнь, касаясь его ладони. Сюэ Ян раскрыл её, позволил взять себя за руку. Ладонь у него была ледяная.
— Конец сказки, Святоша. Не было потом ничего.
Он замолчал, и Синчэнь замолчал тоже. Фейерверки, приостановившиеся где-то среди сказки Сюэ Яна, снова загрохотали, и снова донеслись ликующие возгласы и чей-то хохот.
Синчэнь не знал, что сказать. Он знал, что
хотел сказать — но понятия не имел, как отреагирует Сюэ Ян, не разозлится ли на него сильнее, не сочтёт ли это… глупым. Ненужным.
Но потом Синчэнь подумал про их ссору, про то, как отчаянно Сюэ Ян был уверен, что его бросят, и решил, что это неважно. Пусть он лучше посчитает Синчэня наивным дураком, чем снова будет так думать.
— Мне кажется, — мягко начал он, — что в этой сказке ты кое-что упустил. У этого мальчика была… плохая семья. И вторая семья — я не знаю, какая она на самом деле. Я не буду судить. Но ещё у него есть сестра, которая его любит и уехала с ним жить в другой город, хотя могла бы остаться. И друг, который, — тут он кашлянул, вспоминая Мэн Яо, — очень о нём заботится. Вэй Усянь, который взял его на работу и ценит его. А ещё у него есть Цзянцзай… зачарованная волшебница?
— Нет, — Сюэ Ян коротко фыркнул. — Просто тупая помоечная кошара, которую он нашёл.
— Замечательная кошка с сильным характером, — поправил Синчэнь, не скрывая улыбки. Потом добавил, уже тише: — Я попрошу Цзычэня с ней не играть. И сам не буду, если ты не захочешь.
Сюэ Ян закатил глаза, словно ему уже надоело всё это слушать. Но возражать он не стал. Синчэнь слабо усмехнулся, ощущая сердцебиение в горле и в мочках ушей.
— Ты не мог выбрать себе семью, когда был маленьким, но ты вырос. Ты можешь выбирать. И я рад быть частью твоей новой семьи, Сюэ Ян, — сказал он просто.
Сюэ Ян поднял на него взгляд. Он не ухмылялся, просто смотрел, даже не моргая.
— Ты мне не семья, — сказал он.
Синчэнь вздохнул.
— Странно, — сказал он. — Потому что ты мне семья.
Вот теперь взгляд его соскользнул, забегал, растерянный, и Синчэнь впервые, кажется, увидел его таким — полностью лишённым слов. Он опустил взгляд вниз, на засыпанную снегом крышу, слегка дёрнул головой, будто хотел ею помотать и прервался.
Неожиданно вспомнилось, как пару недель назад, когда они все сидели на их маленькой кухне, Сюэ Ян опустился на колени у миски Цзянцзай и сделал вид, что ест её еду. Она посмотрела на него точно так же, а потом ударила лапой — и только он вспомнил это, Сюэ Ян отфыркнулся и шлёпнул его по руке.
Синчэнь судорожно вздохнул — и расхохотался.
Сюэ Ян отдёрнулся от него.
— Ты чего? — спросил он, глядя исподлобья. — Совсем поехал?
Синчэнь закивал, помотал головой, снова закивал; глаза защипало от слёз, и он сам не знал, почему плачет — от смеха или от того, как сильно хотелось вернуться в прошлое, чтобы забрать никому не нужного ребёнка с улицы и сказать ему, что он важен не только бродячим кошкам. Что никакие чудовища его не тронут.
Но он не мог, поэтому просто притянул щурящегося Сюэ Яна к себе, уложил ладонь ему на волосы, ероша их, стаскивая шапку и целуя в широкий лоб.
— Ты моя семья, — прошептал он, упираясь щекой ему в макушку. — Я ведь говорил, что хочу серьёзных отношений. Как, по-твоему, я должен тебя воспринимать?
Сюэ Ян ему не ответил.
Синчэнь мог бы сказать ещё много чего — про то, что Сюэ Ян изменил его, про то, какие пути он открыл перед ним одним лишь своим существованием, про то, какой живой и яркой неожиданно оказалась размеренная жизнь. Но он не знал, как сформулировать это в слова, и дыхание его начало сбиваться снова, поэтому он просто закрыл глаза и протяжно судорожно вздохнул, крепче сжимая руки.
Ощутил ладони Сюэ Яна у себя на спине и улыбнулся в ночное небо.
Фейерверков больше не было — от них остался лишь быстро тающий дымок. Он слышал голоса, разговоры, шаги; кто-то пробежал через внутренний сад, крича на ходу, что сейчас принесёт ещё бенгальских огней. Тоже его семья, но другая. Одновременно более близкая и нет.
Зарывшись носом в волосы Сюэ Яна, он провёл до его уха и ощутил, какое оно холодное. Посмотрел на покрасневшую раковину и слегка подул, согревая.
— Пойдём в дом? — спросил он, касаясь его уха губами, и по телу Сюэ Яна прошла крупная дрожь. Улыбнувшись, Синчэнь добавил: — Шуанхуа с детьми на улице. Сейчас они нам точно не помешают.
Сюэ Ян с энтузиазмом завозился в его руках.
***
В комнате, отряхнувшись от снега и сняв верхнюю одежду, Синчэнь нырнул под одеяло, завернулся в него и сел, скрещивая ноги. Ему всё ещё было немного холодно, но вино, допитое по пути, постепенно начинало согревать изнутри, а с губ никак не сходила улыбка.
За эти несколько минут Сюэ Ян успел встряхнуться, собраться, и теперь выглядел как обычно, немного скучающим, но довольным, будто не он только что кричал на крыше и рассказывал Синчэню свою жуткую «сказку».
Но несмотря на это, в постель он не пошёл. Сначала присел у рюкзака и порылся там, и Синчэнь со сдержанным любопытством вытянул шею — а потом охнул, потому что Сюэ Ян метнул что-то в его сторону.
— На, — бросил он. — Тебе.
Синчэнь поднял с кровати простую бурую коробочку, ничем не перевязанную и не украшенную. С интересом глянул на Сюэ Яна, а потом открыл — и улыбнулся.
— Звезды? — спросил он, глядя на серьги-гвоздики в форме двух соединённых между собой контуров звёзд. Достав их и приглядевшись, он осознал, что это не просто дешёвый металл. — Они серебряные?
Сюэ Ян повёл плечами, как будто не хотел отвечать. Но когда повернулся, а Синчэнь всё ещё смотрел на него, он поморщился.
— Белое золото. Не обольщайся. Мелкая сказала, что ты мне за это дашь.
Как будто Синчэню нужен был повод. Но он позволил Сюэ Яну оставить себе это оправдание и просто потянулся снять собственные гвоздики — уши уже почти не болели, только немного покалывали.
— Поможешь? — спросил он.
Сюэ Ян молча сел рядом. Когда он закончил, Синчэнь потянулся за телефоном и посмотрел на себя — красные щёки и широкая улыбка удивили его самого, и он заулыбался только сильнее, когда увидел новые гвоздики.
— Спасибо, — сказал он, откладывая телефон. Сюэ Ян посмотрел на него, приоткрыл рот, скользнул взглядом по всему лицу, задерживаясь на губах — и змеиным движением скользнул ближе, прихватывая губу Синчэня зубами.
Тот охнул, коротко рассмеялся и поддался. Позволил укусить себя ещё сильнее, собственнически, и ответил тем же, только помягче, покусывая всю губу Сюэ Яна. Забавно, как часто такие укусы стали заменять им поцелуи и как дёргался Сюэ Ян каждый раз, когда Синчэнь был не против ему подыграть.
Ему легко было подчиняться, но и вести его было легко. Стоило запустить пальцы в его волосы, ослабить резинку и распустить хвост, как он выдохнул, совсем слабо, вряд ли нарочно, и Синчэнь мягко провёл языком по искусанной губе. Придвинулся ближе — и поцеловал уже по-настоящему, прикрывая глаза.
Руки Сюэ Яна легли ему на грудь, надавили; Синчэнь поддался, позволил ему оседлать свои бёдра, мягко поддерживая за спину, и только тогда разорвал поцелуй, с внутренним горячим восторгом глядя на его покрасневшие влажные губы. От мороза они были шероховатыми, и Синчэнь провёл по ним пальцем. Надо было купить ему гигиеническую помаду.
— Ну что, я сегодня достаточно жалкий? Заслужил поебаться? — поинтересовался тот, уверенным движением начиная стягивать с себя свитер. Синчэнь остановил его, поправил свитер и улыбнулся.
— Тебе не нужно заслуживать. Я люблю секс с тобой, — ответил он, проводя ладонями по его бокам и бёдрам. На них он остановился, массируя большими пальцами мышцы. — И ты не жалкий, Сюэ Ян. Искренность не может быть жалкой.
Сюэ Ян выгнул бровь. Очень красноречиво, даже слишком. Как будто изо всех сил хотел показать, как сильно ему наплевать. Мысленно Синчэнь вздохнул, но не стал ничего говорить, чтобы не загонять Сюэ Яна в угол, чтобы он не чувствовал себя уязвимым, потому что не этого Синчэнь хотел; он хотел, чтобы Сюэ Ян просто мог на него положиться.
Но этого было не добиться за одну ночь, он понимал. К счастью, у них было время.
Он продолжил гладить его по ногам, ощущая сокращающиеся мышцы. Сюэ Ян подался ему навстречу, плавно потёрся бёдрами, и дыхание на мгновение сорвалось.
— Будешь сверху? — спросил Синчэнь. Сюэ Ян сверкнул острой ухмылкой, довольно прикрывая глаза.
— Буду, — ответил он, упираясь ладонями ему в грудь и потираясь настойчивее, и Синчэнь ахнул, осознав, что он имеет в виду.
Он любил эту позу — но обычно это Сюэ Ян лежал под ним, ухмыляясь, а Синчэнь сидел сверху, двигаясь и насаживаясь так, как хотелось; он никогда не спрашивал, но думал, что Сюэ Яну не нравилось быть сверху — всегда, когда Синчэнь предлагал, они быстро оказывались в любой другой позе. Может, ему было неудобно, или больно, или — или он не мог спрятать лицо в подушке, когда ему становилось хорошо, не мог контролировать выражение лица.
Неровно дыша от предвкушения, Синчэнь приподнялся на локтях, пододвинулся, чтобы сесть у изголовья кровати и притянуть Сюэ Яна к своей груди. Тот хохотнул — и открыто, пошло застонал, когда Синчэнь прижался ртом к его шее.
— Ты нарочно, — рассмеялся он. Стоны Сюэ Яна стали ещё громче, ещё фальшивее, и Синчэнь легко укусил его под челюстью, а потом поцеловал в то же место и пробормотал: — Не притворяйся. Хочешь, я завтра сделаю вид, что всё забыл?
Его руки скользнули под свитер Сюэ Яна, и он не знал, от чего именно тот содрогнулся: от холода или от его слов. Только услышал короткий выдох, а потом Сюэ Ян забросил руки ему на плечи и медленно двинул бёдрами.
В этот раз он не остановился. Синчэнь вжался в его шею лицом, просто позволяя ему тереться о себя, ощущая, как поднимается в груди и лице тепло, как скапливается в паху возбуждение. Он уложил ладонь Сюэ Яну на лопатку, ощущая теплоту кожи, выступающий острый край кости, бугры и провалы старых шрамов. Худой, угловатый, словно не до конца ещё выросший из тела — сознания — подростка.
Второй рукой он провёл ниже, и Сюэ Ян подался задницей под его ладонь, шире расставляя ноги. Сегодня он был не в джинсах, и эластичная резинка штанов позволила забраться под них, огладить, сжать, провести ногтями по нежной коже на стыке ягодицы и бедра; нога у Сюэ Яна дёрнулась, он выдохнул через нос, и Синчэнь засмеялся, потому что знал, что ему было щекотно.
Он мог гладить так его вечно, просто сидеть, ощущая горький запах сигарет, никак не выветривающийся из волос, алкоголя и фруктов в карамели, которые он ел за новогодним столом. Горечь и сладость; они ему шли.
«Ты такой хороший», — подумал Синчэнь, целуя его волосы. Не сказал вслух, потому что было рано, потому что Сюэ Ян начал бы передразнивать его и юлить, не желая принимать его слова.
Тот, заёрзав, нагнулся в бок, а когда распрямился — в руку Синчэню толкнулся знакомый тюбик. Он усмехнулся, отстранился, чтобы заглянуть Сюэ Яну в лицо, и встретился с тёмным взглядом и едва заметной ухмылкой.
— Будешь со мной нежным, Святоша? — спросил он голосом, напрашивающимся отнюдь не на нежность. Но Синчэнь только пожал плечами, зная, как сбить с него эту игривую фальшь.
— Конечно, А-Ян, — сказал он, укладывая ладонь ему на затылок и возвращая его голову себе на плечо. — Я о тебе позабочусь.
Он даже не стал раздевать его, решив, что одежду всегда можно будет постирать. Просто выдавил смазку на пальцы, согревая её теплом ладони, а потом скользнул под штаны и неспешно провёл между его ягодиц. Не вошёл сразу, хотя Сюэ Ян прогнулся в спине; просто погладил его, от крестца до мошонки, пользуясь длиной своих пальцев. Провёл так несколько раз, ощущая неровное дыхание, касающееся его шеи, а потом уложил свободную ладонь Сюэ Яну на поясницу.
— Не зажимайся, — пробормотал он вместо предупреждения, но Сюэ Ян всё равно машинально содрогнулся и напрягся, когда в него скользнули два пальца.
— Нечестно играешь, — прошипел он. Синчэнь рассмеялся, зная, о чём он — пальцы вошли в него до конца, не дразня, просто подготавливая к большему. Но когда Синчэнь чуть согнул их, то ощутил, как выгибается под его ладонью спина, и потаённо довольно улыбнулся.
В этой позе, ещё и в одежде, у него не было много места для того, чтобы двигать ладонью, поэтому он и не стал. Дав Сюэ Яну привыкнуть к двум пальцам, он втолкнул в него третий и просто заскользил рукой вверх и вниз, одновременно поглаживая и входя на всю глубину длинными, плавными движениями, немного разводя пальцы в стороны, за что Сюэ Ян шипел на него, но всё равно глотал воздух.
Ох, Синчэнь ощущал, как Сюэ Ян растекается по нему, как испаряется из него последнее напряжение. Теперь он просто лежал на нём, обнимая за шею, сжимал пальцами свитер и прерывисто дышал, подаваясь навстречу, но не напористо, а едва ощутимо, бессознательно.
Синчэнь поцеловал его в висок, в ухо, проводя рукой по спине, и пробормотал:
— Хочешь, продолжим так?
Несмотря на то, что Сюэ Ян перестал о него тереться, он всё равно ощущал упирающийся в него твёрдый член; собственное возбуждение не мешало — оно согревало изнутри, но не требовало немедленно выплеснуться, и Синчэнь представил, как хорошо было бы ласкать так Сюэ Яна часами, пока он совсем не растает в его руках.
Но загнать Сюэ Яна в такое состояние было сложно, и сейчас он шевельнулся, сжался вокруг его пальцев, подаваясь бёдрами назад.
— Хочу, чтобы ты в меня кончил, — произнёс он хрипло, и Синчэнь вздрогнул, когда влажный язык скользнул по его шее к уху. Горячее дыхание обожгло раковину. — Я же знаю, ты тоже хочешь, детка. Просто представь, как твоя сперма будет из меня вытекать, а я заставлю тебя её слизывать, — прошептал он низким, мурлыкающим тоном. — Давай, Святоша, ты же так любишь оставлять на мне свои следы…
Он прервался, когда пальцы Синчэня дёрнулись в нём, и тут же хрипло рассмеялся. Синчэнь втянул носом воздух, машинально ёрзая, потому что член неприятно упёрся в штаны.
Он знал, что, если пошарит под подушкой, то найдёт там открытую упаковку презервативов. Он знал, что может отказаться, потому что это было глупо — а потом представил лежащего на постели задыхающегося Сюэ Яна, сытого и довольного, с потёками между ног, и ладонь на его пояснице сама собой сжалась в кулак.
— Люблю быть твоей сучкой, — выдохнул Сюэ Ян ему на ухо с плохо скрываемым победным восторгом, и Синчэнь резко вытащил из него пальцы.
Сюэ Ян хохотнул, когда его завалили на спину — высоко в горле, ликующе. Дал сдёрнуть с себя штаны с бельём, но потом упёрся босой ногой Синчэню в грудь и ухмыльнулся, оглядывая его с ног до головы. Остановился на лице, и ухмылка стала шире.
— Что это ты собрался делать? — поинтересовался он, скользя ногой по его груди вниз, чтобы медленно и нагло потереться о член через штаны. — Я же сказал: я сверху.
Синчэнь представлял, как сейчас выглядит — красный, смущённый, возбуждённый. Сложно было держать себя в руках, когда Сюэ Ян так над ним насмехался, и успокоиться было сложно, потому что он не переставал.
Машинально Синчэнь подался навстречу ноге бёдрами, и в глазах Сюэ Яна сверкнуло удовлетворение.
— Раздевайся, — приказал он. Хлопнул Синчэня ногой по руке, когда тот потянулся к ширинке. — Свитер.
Подчиняясь, Синчэнь стянул его с себя, и нога Сюэ Яна легла ему на ключицу с татуировкой.
— А я кончу сюда, — сказал он, усмехаясь. Синчэнь, перехватив его ногу, поцеловал подъём стопы.
— Пожалуйста, — слабым голосом сказал он.
Сюэ Ян облизнулся, медленно ведя ногой обратно вниз. Потёрся о ширинку, словно раздумывая.
— Валяй, — наконец, бросил он, и Синчэнь практически вывернулся из штанов, застревая в них и краснея ещё сильнее под смехом Сюэ Яна. Но только штаны оказались на полу, как крепкие руки толкнули его назад, к изголовью, и Сюэ Ян снова забрался к нему на колени. Схватив смазку, выдавил её прямо Синчэню на член, и тот всё ещё шипел от холода, когда Сюэ Ян приподнялся на коленях, и головка упёрлась в него.
Синчэнь подавился воздухом. Шумно вздохнул, но в этот раз Сюэ Ян на него не посмотрел, потому что прикрыл глаза. Ресницы у него чуть дрожали.
Ухватив его за бёдра, Синчэнь потянул его вниз и охнул от жара, волной поднявшегося по телу.
Из горла Сюэ Яна вырвался высокий стон.
— Сука, — прохрипел он, царапая плечо Синчэня, но не пытаясь подняться. Он принимал его так глубоко, до самого основания, такой горячий и податливый, что в ушах шумела статика, и Синчэнь притянул его к себе, целуя в губы.
Сюэ Ян ответил, укусил за язык, обхватил рукой за шею — и двинулся в первый раз, не приподнимаясь, просто покачиваясь на его члене вперёд и назад, словно пробуя позу.
— Заебись, — прохрипел он, и Синчэнь согласно сжал его бедро, тяжело дыша ему в рот. — А теперь, детка, лежи и кайфуй, будь умницей.
И он отстранился. Уложил руки на его плечи, держась, приподнялся на коленях — а потом резко опустился обратно вниз. Вскинул на Синчэня глаза. Ухмыльнулся.
«Медленно и нежно» явно не устраивало его сегодня, потому что мгновение спустя Синчэнь захлебнулся собственным дыханием от резкого, быстрого темпа, с которым Сюэ Ян насаживался на него, весь растрёпанный и ухмыляющийся, с влажными губами и румянцем высоко на скулах, постепенно сползающим вниз. Свитер, который он так и не снял, задирался, и Синчэнь, хватающийся то за его руки, то за бёдра, наконец устроил на его животе одну ладонь, ощущая мягкое щекотное прикосновение ткани на тыльной стороне. Провёл выше, случайно задевая кожу ногтями, и закусил губу, чтобы не застонать в голос.
Где-то за домом всё ещё слышался глухой грохот салютов, но Синчэнь не был уверен, что это действительно они, а не кровь, шумящая у него в ушах. Но мысль эта быстро пропала; какая разница, услышат их или нет, когда Сюэ Ян насаживался на него с такой лихорадочной частотой, и из его горла вырывались вздохи, больше напоминающие постанывания.
Честные, искренние постанывания, очень быстро перешедшие в настоящие стоны. Тихие, с придыханием — Синчэнь потянулся к нему, коснулся губами открытого горла, и он откинул голову назад ещё сильнее, давая целовать себя, вылизывать шею, впитывать вибрацию звуков.
— Развернись, — попросил его Синчэнь, оборванными движениями пытаясь подаваться вверх, в него. Сюэ Ян протяжно выдохнул.
— Сделаешь вид, что забыл? — прохрипел он, повторяя его же слова, и Синчэнь прикусил его кадык, дёрнувшийся под зубами.
— Да, — выдохнул он клятвенно.
Сюэ Ян ничего больше не сказал — но приподнялся на коленях, неуклюже развернулся и грохнулся на него обратно, прижимаясь спиной к груди. Синчэнь благодарно поцеловал его в ухо, жмурясь от возбуждения, стекающего в низ живота — а потом забрался руками под свитер, стянул его и вжался лицом в татуировку на плече, раскрытыми губами касаясь шрамов.
Ноги Сюэ Яна задрожали. Синчэнь аккуратно сомкнул пальцы на его лодыжке, прямо под татуировкой, и Сюэ Ян упёрся руками в постель, стискивая одеяло и хрипло вздыхая каждый раз, когда опускался на Синчэня с громким шлепком.
Ладони, скользящие по ногам, добрались до верхней части его бёдер, пальцы сомкнулись на внутренней стороне, впиваясь в мышцы. Руки у Сюэ Яна подогнулись, он подался назад с такой силой, что Синчэню пришлось закусить губу, но пальцы он не разжал. Поза не позволяла увидеть, но он знал, что рука его лежит на новой, совсем недавно зажившей татуировке Сюэ Яна — набитой белыми чернилами россыпи звёзд прямо под лапой Цзянцзай. Они были немного тусклыми, не очень ровными, зато набитыми его собственной рукой, и Синчэнь уже успел оставить рядом с ней несколько засосов, и от этого знания по позвоночнику бежал жидкий огонь.
В горле бурлили слова, признания, что-то бессмысленное и бессвязное — про то, как было хорошо, и жарко, и как хотелось быть с ним нежным, и грубым, и как Синчэнь не встречал никого, похожего на него, и не хотел, потому что в этот момент весь остальной мир растворился. Был только Сюэ Ян, Сюэ Ян, Сюэ Ян — его Сюэ Ян, шепчущий сдавленные ругательства, сжимающийся, с румянцем, переползшим даже на плечи и спину, которые Синчэнь целовал и вылизывал, прикусывая лопатки и выпирающие позвонки.
Он даже не заметил, когда начал вбиваться в него сам, когда Сюэ Ян переполз на локти, прогибаясь, а Синчэнь навис над ним сверху, прижимаясь грудью к спине и целуя в челюсть и ухо, в висок, макушку, осыпая мелкими быстрыми касаниями губ и бормоча что-то неразборчивое, о чём сам не отдавал себе отчёта.
Он нашёл его левую ладонь, переплёл с ним пальцы, вжимая в постель, и Сюэ Ян зарычал, царапая одеяло.
— Сильнее, — рявкнул он, хотя голова у него и так моталась от каждого нового толчка. Синчэнь подтолкнул его носом, немо прося развернуться, и Сюэ Ян повернул к нему лицо; его ресницы слиплись, щёки алели, и он не смог раскрыть глаза — только приоткрыл их, затянутые пеленой, и мгновение спустя они закатились. Синчэнь поцеловал его полуоткрытый рот, больше сглатывая его вырывающиеся выдохи, чем действительно целуя.
Одновременно расслабленный и сжимающийся, содрогающийся, он уже не стонал — но хватал ртом воздух так, будто его не хватало. Синчэнь редко видел его таким, таким — поддающимся, позволяющим просто себя брать, не насмехаясь и не огрызаясь.
— Ты всё ещё хочешь? — простонал он, придерживая его за бедро; пальцы скользили от пота. — А-Ян…
— В меня, — прошипел тот и прогнулся, падая лицом на руки, сжимаясь внутри так, что перед глазами вспыхнули звёзды.
Синчэню хватило единственного толчка, чтобы кончить. Крупная дрожь прошила его, и он согнулся, стискивая зубы — и услышал низкий долгий стон Сюэ Яна, подающегося бёдрами назад.
— Не останавливайся, — вязко сглатывая, прошипел он, но Синчэнь содрогнулся в последний раз — и вышел из него. Отстранился. Посмотрел, как вслед за его членом из него вытекает белое семя.
Голова немного закружилась.
— Блядь! — сдавленно выдохнул Сюэ Ян, когда Синчэнь повалился на постель спиной и ухватил его за бёдра.
— Повернись, — горячо и быстро попросил он, практически заставляя Сюэ Яна переступить, повернуться над ним — а затем обхватил его руками и дёрнул себе на лицо.
Сюэ Ян охнул; его ладони упёрлись Синчэню в грудь, и он с придыханием расхохотался, запрокидывая голову.
— Серьёзно, Святоша?
— Ты хотел кончить на меня, — ответил Синчэнь и больше ничего не сказал, просто прошёлся языком по внутренней стороне его бедра и по входу, слизывая белёсые подтёки.
Сюэ Ян выругался — каким-то жалобным, дрожащим голосом, и Синчэнь услышал знакомые резкие влажные звуки ладони, двигающейся на члене. Он был готов лежать так долго, просто лаская его языком, но ноги под его руками задрожали уже несколько секунд спустя, мелко и приятно, а потом Сюэ Ян застыл, вытянулся, как струна, и на грудь выплеснулась горячая влага.
Синчэнь продолжил вылизывать его, пока Сюэ Ян не заёрзал, не хлопнул его по руке. Тогда он отпустил его — и тот свалился в бок, тяжело дыша и то и дело сглатывая.
Синчэнь вытер лицо запястьем.
Подумал о том, что только что сделал — и с губ сорвался смешок. Потом ещё один. Потом он рассмеялся уже в голос и подполз к Сюэ Яну, сворачиваясь у него под боком и продолжая хихикать, заодно поглаживая его по влажной коже.
— Ты ёбнулся, — сказал ему Сюэ Ян сипло. Ему всё ещё было тяжело дышать.
— Я люблю тебя, — ответил ему Синчэнь.
Сюэ Ян фыркнул, но тихо.
— Ну да, как же, — сказал он, и Синчэнь покачал головой, подтягивая его поближе к себе, так, чтобы обернуться вокруг него, прижаться всем телом. Сюэ Ян в его руках был горячим, немного липким, и не стал выворачиваться. Синчэнь чувствовал его дыхание у себя на коже.
— Сейчас я немного… приду в себя, — сказал он, захлёстываемый счастьем изнутри, — и мы повторим. А потом ещё раз.
— И ещё раз? — поинтересовался Сюэ Ян насмешливо.
— И ещё раз, если понадобится, — сказал Синчэнь. — Пока ты мне не поверишь.
Вот теперь Сюэ Ян промолчал.
За шумом их переплетающегося сбитого дыхания постепенно начала проглядывать тишина. Салютов больше не было, и никакие голоса не доносились с улицы. Все вернулись в дом; ушли гулять, может. За окном чернела беззвёздная новогодняя ночь.
«Как встретишь, так и проведёшь», — подумал Синчэнь, скользя пальцами по спине Сюэ Яна. Улыбнулся своим мыслям.
Он был не против.
___________________________________
Сюэ Ян Сегодня, 03:32
еще раз тронешь ее и я тебя найду
я знаю где ты живешь
ты будешь мечтать чтобы тебя отчислили
Зануда Сегодня, 08:05
Вы с кем-то меня перепутали.
Сюэ Ян Сегодня, 12:17
да бля правда что ли нахуй
Зануда Сегодня, 12:20
Сюэ Ян.
Сюэ Ян Сегодня, 12:21
не трогай ее понял?
не для тебя блядь я ее привез
Зануда Сегодня, 12:25
Ей 17 лет. Разумеется, я не буду трогать её до совершеннолетия.
Но А-Цин достаточно самостоятельная девушка и способна
сама решать, с кем ей общаться, даже если ты этого не одобряешь.
Хотя я рад видеть, что тебя беспокоит честь твоей сестры.
Уверяю, вчера я приходил как друг.
Сюэ Ян Сегодня, 12:28
блядь я про цзянцзай долбаеб
Сюэ Ян Сегодня, 12:36
погоди че
