***
Сказать, что Блэк ахуел — не сказать ничего. Его распирало. Его одолевала такая эйфория, от которой сердце стучало в бешеном ритме, а бесенята яростно отплясывали, разбрасывая огонь по серым радужкам глаз. Увидеть, как прилюдно стыдят полукровку — лучшее, что могла придумать эта юродивая Ватис. Регулус всегда скучал на Прорицаниях. Ему никогда не было дела до предсказаний, натальных карт и астрологических прогнозов. Верить в подобную чушь — удел глупых девочек. Мозг и душа Блэка с годами пропитались самыми разными оттенками цинизма, и примыкать к обществу тронутых умом ему точно не хотелось. Он всегда считал, что этой чушью увлекаются те, кто ни на что больше не способен. У кого мозг не мог совладать с более точной информацией, вот и забивали свою голову безрассудными вещами. Но экзамены по этому предмету никто не отменял, поэтому нужно было терпеть изнуряющую дисциплину. Парню всегда казалось, что время на Прорицаниях длится намного дольше, чем на других уроках. Так и было — его шестое чувство могло поклясться за волшебника. Но только не сегодня. После того, что эта выскочка наговорила ему в Большом Зале, Регулуса хотелось свернуть её тонкую шею. Казалось, что желание навредить Снейп стало хроническим, как аллергия на животных. Он засыпал с мыслью о том, что хочет больше никогда не пересекаться с ней. Он просыпался ото сна, в котором причина его раздражения задыхается от его рук, источая хрипящие звуки. Её голос, вымаливающий пощаду, был, словно колыбель для младенца. Певучий, нежный, тихий. Но такая тональность была присуща лишь снам. В реальности эта сука изрекалась так, словно сошла с трона. Смотрела свысока. Болтала так, как никто не позволял себе это сделать. Чего только стоило ему удержать себя в руках, когда она кинула в него свою последнюю фразу, словно использованную салфетку после приёма пищи. «А я не желаю отвечать на твои вопросы». Хотелось догнать и выбить из неё все язвительные слова, которым был напичкан её рот. Такой же грязный, как её ебаная кровь. Да, он мечтал об этом. Ровно до того момента, когда профессор Ватис предсказала этой идиотке скорую смерть. После этой фразы ему стало как-то не по себе. Тяжело было передать весь спектр чувств, преследовавших парня в тот момент. Он заметил её на уроке как раз в тот момент, когда она пожирала его своими махонистыми глазами небесно-синего оттенка. Регулус прекрасно помнил, какой окраски были её глаза. Непонятно, с чего этот уродский цвет впечатался в его память, но выпотрошить эту фиолетово-синюю палитру из головы было по какой-то причине невозможно. Видела бы она свое лицо, когда Блэк уличил её в подглядывании. Девчонка мечтала провалиться сквозь трухлявый пол, когда серость его радужек прожигала в ней дыру. Подобно трусливой мыши, она повернулась обратно, углубляясь вниманием в свой столик. Но после его затянуло всё больше. Хотелось не просто разглядывать однокурсницу. Он хотел пересесть к ней ближе — лишь бы не упустить ничего из того, что лепетала профессор о будущем полукровки. Да, на слух — полный бред. Но что-то все равно цепляло в этой истории. Блэк не был любителем подобной чепухи, а то, о чём рассказывала женщина, больше походило на сюжет какого-то бульварного романа. И все же, он не мог противиться. Напряг слух, что было мощи, чтобы разобрать то, о чём заговорщически щебетала Ватис. Казалось, женщине приносило огромное удовольствие вещать во всеуслышание о довольно-таки интимных подробностях будущего слизеринской девчонки. Но Блэку было плевать на моральную составляющую этого поступка. Сонное любопытство сбрасывало с себя одеяло из скуки, обнажая когти, которые хотели добраться до сути толкования будущего. Он впервые видел Снейп настолько обескураженной. Даже тогда, когда они столкнулись в кабинете на собрании старост, она не была настолько растерянной. Скорее, обозленной. Но сегодняшним утром кудрявая бестия по-настоящему поникла, хоть и пыталась сохранить спокойствие, но получалось, ой, как плохо. На актёрских курсах Флоренс стоило бы поставить низший балл. Врать Петтигрю в лицо у неё получалось куда лучше. Неужели бойкость и изворотливость слизеринки могло пошатнуть неумелое предсказание профессора Ватис? Блэк был уверен, что Снейп не могла по-настоящему поверить в эту чушь. Он не питал к девушке светлых чувств. Напротив. Но Регулус всегда старался быть беспристрастным и объективным в любых вопросах. И, несмотря на его шутки по поводу того, что девчонка была умалишённой, он считал, что Снейп не была глупой. Однако, это мнение, что он составил о ней, сидело где-то в глубине его души. Блэк не хотел перекрывать этими положительными характеристиками все негативные мысли об однокурснице. Полукровка не заслуживала. На словах Ватис о том, что Снейп ждет прекрасный принц — хотелось заржать во всеуслышание. Получился бы нехуевый акт унижения. Она ведь не заслуживает хорошего отношения, верно? Тогда схуяли — хотел он поинтересоваться у своего серого вещества — ему приспичило поежиться на словах о том, что девчонка не сегодня, так завтра сдохнет? Человеческий фактор? Бред. Блэк был лишён сострадания. Подобное проявление слабости мешало рациональному мышлению. Тогда что это, мать его, было? Он следил. Умело, скрытно, исподлобья. Как умел только он. Жизнь в чете Блэков научила его этим искусным вещам. В его семье по-другому существовать просто невозможно. Любое открытое проявление интереса каралось чередой сыплющихся, словно песок сквозь пальцы, вопросов. Следил своим сдержанным взглядом с кошачьим прищуром. Прожигал в ровной до хруста осанке девушки, дыру размером с бладжер. Удивительно, как слизеринке удавалось невозмутимо сидеть, не отрывая своих бедер от пола. Если бы взгляд был материей, то им можно было бы проломить череп, дробя лобную кость. Несмотря на скрытость его выражения лица — внутри бушевал необъяснимый огонь от необъятного, всепоглощающего любопытства. Его бесило то, что девчонка была повернута к нему спиной — невозможно было увидеть её эмоций. Только по аккуратным, редким движениям, что транслировало её тело, можно было понять её чувства. Вот она — сидит, теребит ногтем большой палец. Волнуется. Убирает прядь тёмных волос за ухо. Чувствует себя некомфортно. Вторая рука обнимает себя за плечо. Уязвима. Салазар, с каких пор он так яро следит за повадками какой-то прогнившей полукровки? Совсем с ума сошёл, или та пахнущая дурь, которой провонял весь класс, забила твою голову? Может быть. Блэк ссылался к теории о том, что ему просто наскучил этот урок к чертям. Парень даже и не думал начинать исполнять прихоти профессора, позорясь. Пришлось занимать голову ненужной хуетой. Под этим он подразумевал слежку за однокурсницей. Прекрасно, Блэк. Уже ищешь оправдания своим глупым поступкам. Что дальше? Будешь караулить в подземельях, чтобы провести ещё один анализ её поведения? Прижмёшь к стенке, опять возьмёшь за подбородок, исследуя глубину её небесных глаз? Неправильные мысли о неправильной девушке перебили слова Снейп о том, что она не желает являться на экзамен к поехавшей профессорше. Блэк чуть поднял голову, не до конца обнажая свою заинтересованность. Но даже при всём желании, Флоренс не обратила бы на него своего внимания. Пылкость её нрава был направлен на женщину в яркой мантии. Слизеринка своевольно поднялась, чтобы выбежать из класса. Останавливать её никто не стал. Никто не хотел сталкиваться с ней в таком уязвимом состоянии. Остаток урока Блэк все ещё размышлял о пророческих словах Ватис. Всепоглощающая любовь. Боль. Смерть. От последнего у Блэка пересохло в горле. Его мысли оказались на перепутье. Казалось бы, такой расклад был самым удачным. Мир избавится от ещё одной обладательницы грязной крови. Впору было сорваться с места и кричать от радости. Не об этом ли ты мечтал, мужик? Да, вроде. Но она была не обычной полукровкой. В этом и заключался весь пиздец. Они учились вместе почти шесть лет. Не общаясь нормально. Пререкаясь. Ненавидя друг друга до ломоты в теле. Но сосуществовали вместе в одной среде обитания. Это больше походило на игры в кошки мышки. Ради забавы. Это было хорошо выработанной привычкой. Это стало тем, без чего уже не было смысла возвращаться в эту школу. В этом году всё стало сложнее. И всё же. Желание уничтожить её путём унижения — всё это было попыткой вразумить строптивую слизеринку. Конечно, он бы не стал применять к ней силу. Это казалось ему дикостью. Он никогда не видел ничего привлекательного в том, чтобы заставлять человека мучиться, корчась от боли. Моральное подавление — единственное, на что он был способен. Применять физическое насилие к девушке — последнее, чем бы он стал заниматься, какая бы кровь не текла в её жилах. Но как быть с той идеологией, которой он следовал всю жизнь? Все эти учения о том, что чистота крови — превыше всего существующего? От нечистокровных следует избавляться, чтобы Магическая Англия процветала? Куда всё это делось? Разбилось о сказку, о том, что скоро старуха с косой заберет своими костлявыми ручищами дух из тела однокурсницы? Ты так жалок, Блэк. Ты прозябаешь в лицемерии и лжи, говоря о том, что тебе чуждо сострадание. А позже чуть ли не отрекаешься от своих взглядов, после того, как твоя гнусная однокурсница сбегает из класса, пряча в своих овечьих глазках слёзы. В реальном мире все куда сложнее, чем на бумажках, написанных Реддлом. Верно? Эти мысли заставляли сосуды головного мозга лопаться, словно пузырьки в пенной ванне. Лопаться, обрекая организм на мигрень. В последнее время она всё чаще посещала молодого человека. Намного чаще, чем за всю его сознательную жизнь. Было ли это связано с тем, что Снейп маячила перед ним больше обычного? Определенно. Он хотел выскоблить её образ из своего сознания. Забыть о том, что она вообще существует. Как было прекрасно жить, игнорируя её. Блэк вспоминал об этих моментах, смакуя каждое умиротворенное воспоминание, связанное с отсутствием слизеринки в пределах его досягаемости, словно самый сладкий плод. Не зря он проклинал тот день, когда их объединили для выполнения обязанностей старост. Как чувствовал, что всё пойдет, блять, наперекосяк. Лучше бы он настучал на неё тогда. А теперь поздно. Он застрял по горло в этой бездне цвета тёмного шоколада — такой же оттенок волос имела слизеринка. И как теперь избавиться от всего этого? Чёрт его знает. Эти думы изводили его на уроке. Когда злополучные полтора часа истекли, он пулей вылетел из класса, чувствуя затягивающуюся удавку на шее. Хотелось ослабить её, да только не получалось, как бы он не пытался. Ему грозило удушение собственными муками совести. На перерыве до Трансфигурации, Блэк стоял поодаль от всех учеников, размышляя. Стоял, как обычно, расслабленно в самом дальнем углу коридора. Рассматривал горы, что виднелись вдалеке сквозь туманную дымку. Ни один нерв не смел дергаться, несмотря на внутренний ураган из бушующих чувств. Навык, отточенный с годами. Неважно, насколько ты уязвим внутри. Главное, чтобы ни у кого не возникло сомнений в твоем хладнокровии. Иначе этим можно воспользоваться и надавить посильнее. Ему ли не знать. — Наконец мне удалось застать тебя в одиночестве, мой дорогой кузен, — елейный голос разбавил осадок внутренних тяготений. — Каждый раз, когда встречаю тебя, ты окружен кем-то из своей свиты. Не устаёшь от такого пристального внимания? Регулус обернулся, направляя свой взгляд на ту, кто посмела побеспокоить его. Нарцисса Блэк предупреждала о своём появлении, стуча каблуками о каменный пол. Вейловские черты её лица выражали спокойствие. Чуть припухлые губы, накрашенные алой помадой, расплылись в улыбке. Миниатюрная девушка стояла напротив, облаченная в белую рубашку, зеленый свитер и юбку, чуть выше колена. Лакированные туфли подчеркивали её длинные, худые ножки. Младшая из дочерей Сигнуса и Друэллы была самой любимой сестрой Блэка. К Цисси Регулус питал светлые чувства. Среди всех родственников она была единственным лучом света. Её бесконфликтный нрав, рассудительность и мягкость поражала его. Будто алая роза цвела среди сада с Венериными мухоловками, готовыми поглотить каждого. — Цисси, рад видеть тебя, — Блэк подошёл ближе, аккуратно обнимая сестру за плечи. От неё пахло чаем с молоком, который девушка обожала всем сердцем. — Ты же понимаешь, что школьные обитатели и дня не могут прожить без моего присутствия. Тем более, когда я стал старостой… — Избавь меня от хвастовства! — Цисси тихо рассмеялась, прикрывая рот рукой, следуя азам этикета. — Я наслышана об этом. Весь факультет болтает о твоём назначении. И все же, не могу не поздравить тебя с этой должностью. Ты, как никто другой, заслуживаешь этого. Регулусу была приятна похвала Нарциссы. Девушка никогда не кривила душой в угоду человеку. Она всегда была прямолинейной и честной. Это подкупало. В это хотелось верить. — Благодарю, — Блэк засмущался, чуть опуская глаза в пол. — Ты просто поболтать хотела, или я зачем-то понадобился? — Беллатриса прислала мне письмо сегодняшним утром, — Нарцисса ответила на вопрос чуть приглушенно, скрываясь от посторонних ушей и глаз. — Сестра просила передать, чтобы сегодняшним вечером ты был в совятне. Вальбурга должна прислать тебе письмо, — блондинка огляделась по сторонам, чтобы окончательно убедиться в уединении. — По поводу собрания Пожирателей, которое должно пройти совсем скоро. Не нужно было лишних слов, чтобы Регулус понял, о чём говорит кузина. Мысли о перепутье вновь стрельнули в голову холостыми патронами. Он почти отвлёкся. Но, видимо, высшие силы не хотели, чтобы парень так просто позабыл об этом. Девушка продолжила: — Твоя мать даст ответ насчёт дня и времени проведения собрания. Думаю, с директором вопрос уже улажен, поэтому волноваться не стоит. Дамблдору скормят байку о том, что в нашей семье случилось несчастье, поэтому следует собрать всех Блэков вместе. О, Цисси, слово директора — последнее, что может волновать. — Я понял, — также еле слышно проговорил Регулус, чтобы не привлекать ненужного внимания остальных слизеринцев. — Чуть не забыла, — аккуратная ладонь Цисси чуть коснулась лба. — В письме говорилось что-то о парне, — девушка опустила палец к виску, вспоминая. — Барти, кажется. Этим летом ты узнавал у родителей, может ли он отправиться с тобой. Белла сказала, что ему разрешено посещение только в том случае, если он согласится связать себя Непреложным Обетом и Обетом полного повиновения. Ты же сам понимаешь, что только доверенные лица могут присутствовать на данном мероприятии. Наша семья позаботится о вопросе отсутствия твоего друга в школе. Блэк кивнул, осознавая, что придётся скрепить себя узами Обета с этим кретином. Плюс один к причине головной боли на сегодня. — Хорошо, я сообщу Краучу об этом. Ответ дам в письме к матери, — привычная удавка на шее уже полностью перекрыла кислород. Хотелось опять содрать с себя кожу, попутно с оковами наступающего напряжения. — Это всё? — Думаю, да, — кузина поджала губы. — В девять часов, в совятне. Не опаздывай. Если письмо попадёт в чужие руки… — Я в курсе, чем это чревато, Цисси, — не выдержав, парень перебил девушку. — Хорошо, — улыбка вновь украсила красивое личико блондинки, пусть теперь изгиб губ был вовсе не радостный. — Мне придётся оставить тебя вновь в одиночестве, — она подошла чуть ближе, склонившись к его щеке, оставляя легкий поцелуй в знак родственной любви. — Будь осторожен, Регулус. — Иначе быть не может.***
Трансфигурация шла уже долбанных пятнадцать минут, а фурии, что выбежала из класса Прорицаний, и след простыл. Не то, чтобы он переживал за неё. Но теперь единственное, что приходило на ум — только то, что девчонку могла сожрать неведомая тварь из Запретного леса. А может, Снейп пожелала не испытывать судьбу, и прикончить со своим существованием самостоятельно, топя себя в Чёрном озере. Макгонагалл объясняла новую тему урока, взмахивая волшебной палочкой для подробного описания заклинаний на доске. Регулус попутно со своими размышлениями, выписывал пером каждое слово женщины на пергамент. Он потерял нить повествования с самого начала занятия, поэтому делал это скорее на автомате, нежели осознанно. Мысли в голове путались, словно в паутине. Ему казалось, что его голова чисто физически не сможет совладать со всей информацией, что свалилась на него, как снежные хлопья в конце ноября. Внезапно, охлаждающе, тающей субстанцией. От неразберихи внутри снова зарождалось раздражение, которое было чревато сломанным пером, но благо Блэк смог совладать со своим нервным тиком. Ничто не стоило погрома, даже ничтожное приспособление для письма. Следует держать себя в руках. Молодой человек понимал, с чем ему придётся разобраться в ближайшие дни. Если с утра единственной занозой в заднице являлась однокурсница с этим детским предсказанием, то уже к полудню загруженность обрастала новыми витками. Салазар, сохрани его разум в покое хотя бы до конца этого урока, иначе придётся вскрыться гребанным пером. Приближалось собрание приспешников Тёмного Лорда, к которому Регулус так усиленно готовился. Так охринительно готовился, что теперь ему впору было убежать от этого всего, куда подальше. Потому что теперь казалось, что всё не к месту. Не вовремя. Не сейчас. Внутри клокотало желание того, чтобы перенести это мероприятие ещё на некоторое время. В глубине души Блэк осознавал, что совсем не готов столкнуться с этой суровой реальностью. Вступи туда — ни за что обратно уже не выбраться. Летом, когда он донимал мать вопросами о том, когда же случится заветная встреча с Реддлом, ему было спокойно. Он хотел этого всем сердцем. Грезил об этом перед началом учебного года. А сейчас? Сейчас он склонялся к своим же словам о том, что ему ещё нужно глотнуть обычной жизни с приземленными прихотями. Но дороги обратно уже нет. Её никогда и не было. Его семья сама, собственными руками выстроила огромную перегородку, из которой выхода нет. Единственный, кому удалось посеять трещину в этом сооружении, был Сириус. Он отказался от участия во всём, что было связано с этой темой. Вальбурга, естественно, ни в коем случае не оставляла попыток оставить в покое старшего сына. В конце концов, добьёт. Прикует наручниками. Сделает всё, чтобы не опозорить свою семью выходками восемнадцатилетнего мальчишки. Но что-то подсказывало Регулусу о том, что брат в любом случае обойдет эту стену, или разрушит её собственными руками. За это он его и ненавидел. Ненавидел ли? Или же просто в младшем сыне Блэков свирепела зависть? Быть может, Регулус хотел также бежать из этой семьи, не оглядываясь? Он всячески отмахивался от этих мыслей. Регулус был уверен в том, что его жизненный долг — это служить Тёмному Лорду. Исполнять все его поручения, касаемо зарождения нового общества в Магической Англии. Иначе быть не могло. Парень грезил этими мыслями, чуть ли не с рождения. Отказываться от этой цели ради чего-то было опрометчивым решением, которое могло разрушить его жизнь. И глупые мысли о полукровке, которой грозит опасность, были всего лишь минутной слабостью. Пусть дохнет. Пусть все они гниют от своего патологического существования. Регулуса это волновать не должно. — Я что-то не наблюдаю вашей второй старосты, господа студенты, — профессор Макгонагалл нарушила монотонное повествование, опустив очки ниже переносицы. Женщина сидела за столом, обложив себя кипой бумаг. В классе воцарилось молчание. Все, до одного, подняли свой взгляд на преподавателя. Только лишь Кассандра, соседка Снейп, спохватилась с ответом. — Флоренс не появлялась в школе с середины прошлого урока, профессор, — Мерлин, эта мулатка с афрокудрями отвечала так, будто за донос на однокурсницу могли дать дополнительные баллы. — Никто не видел её. Макгонагалл поджала свои, и без того, тонкие губы. О чём-то задумавшись, окончательно сняла оправу с носа. — Мистер Блэк, — внезапно она обратилась к ученику, сидящему на первой парте. Он даже не сразу понял, что обращалась женщина именно к нему. Регулус сидел на своём месте, но мысленно отсутствовал где-то за несколько сотен миль отсюда. Он выпрямился, откладывая пергамент, и поднимая глаза на профессора, чтобы услышать дальнейшее обращение, — поручаю Вам найти Вашу однокурсницу. Он моргнул несколько раз, не до конца осознавая, что только что ляпнула Макгонагалл. Может быть, ему ещё устроится личным секретарём к суке, которая бегает по школе от нехуй делать? Что, блять? — Что, простите? — он старался держать планку своего спокойствия, которая постепенно съезжала. — Почему именно я должен искать Снейп? Я нянькой не нанимался. Декан гриффиндора склонила голову вбок, сцепив руки в замок, выставляя их перед собой в непонимающем жесте. Мол, что тут может быть непонятного. — Мистер Блэк, — начала Миневра невозмутимо. — Если мне не изменяет память, то Вы являетесь старостой своего факультета. Я права? Регулус кинул в знак согласия. — Следовательно, Вы, как человек, занимающий столь ответственную должность, обязаны следить за наличием студентов своего факультета. И на моем занятии не хватает одного. Потрудитесь объяснить, по какой причине отсутствует мисс Снейп? Или, не тратя своё, а уж тем более моё драгоценное время, найдете её и приведете в класс? — Конечно, профессор, — процедил он, практически не размыкая губ. Блэк отшвырнул свои ученические принадлежности, отодвигаясь от парты. Пнул сумку, вставая из-за своего места. Он её найдёт. Макгонагалл ведь не сказала привести её живой, верно? Он приведет бездыханное тело Снейп и швырнет его прямо на стол к декану гриффиндора. Пусть полюбуется пропажей. Эка невидаль! Он ставил всё свое состояние на то, что девчонка скрывалась в каком-нибудь заброшенном закутке, куря свою папиросную дрянь. В её чертовом стиле. Не сказав больше ни слова, парень прошёлся меж рядов, направляясь к выходу. Не успел он дотронуться до дверной ручки, как в класс ворвалась она. Не заметив перед собой Регулуса, Флоренс столкнулась с ним. Буквально упала. Прямо в его руки. Этот день точно был послан ему из преисподней. Иначе объяснить влияние злого рока судьбы он попросту не мог. Блэк глубоко вздохнул, пытаясь совладать с накатывающим раздражением. Инстинктивно поймал девушку, обхватывая её за талию, не давая ей свалиться прямо на пол. Снейп, не растерявшись, ухватилась за его локоть. Одежда её была сухой, а вот волосы пестрили влажностью. По всей видимости, слизеринка коротала время на улице, а погода оказалась непригодной для прогулок, вот и вернулась. Они впервые оказались так близко друг к другу. Он мог чуть опустить голову, предоставляя себе возможность зарыться в локоны Снейп. Так он и поступил. Что-то переключилось внутри. Блять, он действительно дотронулся носом до её макушки. Непроизвольно. Будто так и следовало сделать. Тушите свет. Мерлин, Блэк, думай рациональнее. Сдались тебе её блядские волосы? Волосы, пахнущие, по обыкновению, вишней. Сладкой, цветущей. С легкой кислинкой, которая могла едва ощутимо вертеться на кончике языка. Но к привычному для неё аромату добавилось что-то ещё. Она пахла дождём. Октябрьским, холодным, пронизывающим ливнем. Смесь всего природного заключалась в этих тёмных кудрях. Блэк проклинал их. Парень хотел намотать её пакли на кулак, чтобы хорошенько прислонить голову этой суки к стене. Что она творила с ним? Почему судьба вновь сталкивала их лицом друг к другу? Как сейчас. Когда парень нашёл в себе силы, чуть отстранился от неё, а она, в свою очередь, посмела поднять голову. Посмела, блять. Не побоялась ведь. Аккуратно взглянула в этот омут серых, режущих холодной сталью, глаз. Нехотя, он посмотрел в ответ. На её длинные ресницы, аккуратный нос, украшенный россыпью веснушек. Он ненавидел веснушки, но на её лице это смотрелось… красиво? Так же привлекательно, как чувственные губы, которые были чуть приоткрыты по причине того, что девушка ритмично дышала через рот. Её рот. Он приковывал к себе внимание, как бы ты не старался отвлечься на что-то другое. Казалось, слизеринка умела читать мысли. Потому что следом девушка провокационно облизала языком нижнюю губу, чуть прикусывая. После её выходки Блэк почувствовал, как в штанах становилось тесно. Кровь прильнула уже совершенно к другому органу. Если бы он ещё ближе прижался к Снейп, то она точно смогла бы уловить эрекцию, что настигла член слизеринца. Только этого ему блять не хватало. Он поспешил отстраниться от её худого тела, поворачиваясь обратно к классу. — Вот видите, — он указал взглядом на Снейп, что стояла рядом. — Доставил Снейп в целости и сохранности. Сарказм так и сочился из его уст. — Ценю Вашу оперативность, мистер Блэк, — Макгонагалл, кажется, ничуть не уступала Регулусу в вопросах иронии. — Можете занять своё место. Как и Вы, мисс Снейп. Надеюсь, у Вас была веская причина для опоздания на моё занятие? Жду от Вас объяснений после урока. — Конечно, профессор.***
Минуты на Трансфигурации тянулись так долго, словно жевательная резинка во рту. Только с одним различием: это не доставляло совершенно никакого удовольствия. Флоренс множество раз взглянула в окно, наблюдая за тем, как опадали оставшиеся зеленые листья на ветках. Не то, чтобы она считала. Хотя, нет, она считала. Ровно двадцать раз она подняла глаза на деревянную раму. Волнение девушки достигло своего апогея. Флоренс так яро сбегала от гнетущего чувства утром. И, казалось, ей удалось отделаться от мыслей, которые поработили её голову, подобно раковым опухолям. Стоя на опушке леса, ей на секунду показалось, что всё позади. Она вернется в замок и всё исчезнет. Всё смоет дождь, под который она умудрилась попасть, организовывая свою импровизированную прогулку. Но этого оказалось недостаточно. Жизнь подкидывала больше дров в камин судьбоносных событий. Кто бы мог подумать! Кто бы мог представить, на кого она напорется, спеша на урок к профессору Макгонагалл? Лучше бы ей на пути попался декан её факультета. Пусть Филч после отбоя заставит отрабатывать наказание за нарушение. Куда легче попасться кому угодно, но только не в руки Регулуса Блэка. В сильные, чувственные руки слизеринца. Казалось, тренировки по квиддичу за все годы обучения не прошли для него даром. Стоило отметить, что у него была отличная реакция и цепкая хватка. Но о последнем она уже знала не понаслышке, когда он тащил её через весь двор Хогвартса несколько недель назад. Все эти события казались ей такими далёкими. Так бывает, когда не успеваешь замечать всё и сразу. Каждый день происходили новые перипетии. Честно говоря, ей до боли в сердце хотелось избавиться от этого знамения. Флоренс нисколько не желала больше оказываться центром в череде противоречивых событий. Всё это жутко выматывало. Она никогда не была любительницей острых ощущений. Не желала приманивать к себе опасность и приключения. Всё это — чужое, инородное для её интровертного склада характера. Поэтому каждый раз ведьма чувствовала себя не в своей тарелке. Когда прозвенел звонок, девушка поблагодарила высшие силы за такой своевременный подарок. Всё, чего ей сейчас хотелось, так это унестись, куда глаза глядят. Но сначала ей следовало объясниться перед Макгонагалл за своё нарушение. Это не являлось большой проблемой. Всем преподавателям в Хогвартсе давно известно, что уроки мисс Ватис были, мягко говоря, своеобразными. Ученики часто были не в восторге от методов преподавания профессора Прорицаний. Множество девочек сбегало из этого класса после того, как им предсказывали, что в этом году они точно не похудеют. Или, к примеру, что те-самые-мальчики никогда не обратят на них должного внимания. Такие вещи разбивали девочкам сердце. Но только никому из них не предсказывали смерть. Вот в чём заключалась ироничность данной ситуации. Флоренс, естественно, не рассказала эту байку профессору Макгонагалл. Ограничившись, вырванными из контекста, фразами. О том, что мисс Ватис наплевала на правило о неразглашении информации личного характера. О том, как сильно такой жест задел слизеринку, и она посчитала, что будет лучше, если она не станет продолжать обучение на этом факультативе. Обязательно приправила свой рассказ словами о том, что ей очень жаль, и, вообще, она не хотела срывать урок. Пообещала, что такого больше не повторится. Обещание своё она, конечно же, сдержит. Флоренс ничуть не прельщали ситуации, когда ты вынуждена стоять лоб ко лбу с ненавистным тебе человеком, а несколько десятков глаз взирают на эту картину. От воспоминаний рук Блэка на своей талии, тело девушки вновь покрылось мурашками. Разумеется, от волнения. Макгонагалл поверила тому, как исповедно изрекалась староста Слизерина. Своим строгим, но спокойным, без злости, голосом, она пообещала, что проведет беседу с мисс Ватис, а Флоренс попросила больше не принимать подобное близко к сердцу. Это всего лишь сказки, которые ничего общего не имеют с реальностью. Ведь мы способны творить свою судьбу сами, исходя из своих желаний. После небольшого диалога с преподавателем, слизеринка поспешила к выходу. Такие слова положительно подействовали на рассудок Флоренс. Дышать стало легче, впервые за несколько дней. Больше не хотелось бежать со всех ног от своих страхов. Но она и не могла. Потому что, выйдя за предел класса, чьи-то руки схватили её за запястье, унося за угол силой собственного движения. Вскрикнув, она, против воли, поволоклась за своим «похитителем». Но не нужно было даже напрягаться, чтобы понять, чьих рук это дело. — Ай! — она вновь пыталась закричать от неожиданности того, как сильно её припечатали к стене. — Мне больно! — Хватит придумывать, я тебя еле касаюсь. — Блэк не соврал, он действительно почти не применял к ней физической силы. Разве что слегка не рассчитал в некоторых моментах свой напор. Наконец, Регулус отпустил её, убирая руки по швам. Девушка стояла напротив, выпрямляя спину и вздергивая подбородок, чтобы занять оборонительную позицию. Ведь лучшая защита — это нападение. Прыткая девочка. — Чего тебе? — она прищурилась, пытаясь разгадать мотивы Блэка. Хотя ведь давала себе слово больше никогда не копаться у него в голове. Бог знает, о чём он там думает. — Ммм, - протянул парень, прижимая указательный палец к губе, якобы задумавшись. — Хотел спросить, какого черта ты вытворяла. На уроке. Он склонил голову, складывая руки на груди. Как обычно, выглядел слишком самоуверенно для такого хорька. Флоренс мечтала двинуть ему по роже, лишь бы не видеть эту я-лучше-всех-на-свете улыбку. — Я? Вытворяла? — Я вытворяла, — Блэк передразнил её, вызывая на лице девушки инстинктивное закатывание глаз. — Ты, Снейп. Не я же упал в твои объятья. Знаешь, если ты так мечтаешь пообжиматься со мной, то могла бы просто попросить. К чему этот спектакль с исчезновением? Флоренс потеряла дар речи от такого обескуражившего заявления. От его нахальства она раскрыла рот, не находя в себе сил произнести даже скупой набор звуков. Наконец, она выдохнула. Отстранилась от холодного камня, приближаясь к лицу парня. Она сделала всего шаг — больше и не требовалось. Они и без того стояли слишком близко друг к другу. Снова. От Блэка пахло мятным одеколоном и какао, которое он пил за завтраком. Такое же переплетение ароматов она уловила, когда упала в его объятия на Трансфигурации. Довольно-таки странное замечание в столь двоякой ситуации. Но противиться этому приторному, с нотками свежести, запаху было совершенно невозможно. — Слушай, Блэк, я не знаю, что ты там себе напридумывал, какие игры ты ведешь. Меня это мало волнует, — проговаривая всё это, она старалась сохранять самообладание, не отрывая своих глаз от его, — Спешу тебя огорчить, но мир не вертится вокруг твоей гнилой душонки. Мои мысли заняты другими вещами. Более важными, нежели тешить самолюбие богатенького придурка, вроде тебя. В ответ на её реплику Блэк прыснул от смеха. Его ничуть не задела эта пародия на отстаивание границ. Слишком неумело себя вела Снейп в подобных ситуациях. Он решил вновь перевернуть игру на свой лад. Никогда он не отдаст бразды правления в лапки этой девчонки. — Да? — он выгнул бровь, не отстраняясь от ее лица, которое находилось в нескольких дюймах. К собственному изумлению, он ни разу не поймал себя на мысли, что ему мерзко от того, что она стояла практически вплотную. Смотрит на него вот так. Хлопает ресницами, поджимает губы. Всё это завлекало его внимание вновь. Блэк подумает об этом позже. — И чем же занята твоя бестолковая голова? Мыслями о прекрасном принце, что нагадала тебе эта шарлатанка Ватис? Неужели ты думаешь, что найдётся ещё более убогий, кому придёт по нраву твоя фригидность? Флоренс вновь опешила. Несмотря на её напускное спокойствие, Блэку всё-таки удалось найти рычаги давления. Бил по больному. Жал на все чувствительные точки. Манипулятор. Истинный слизеринец, каких ещё поискать нужно. Блэку не терпелось выведать у девчонки подробности её исчезновения. Любопытство сжирало его хладный рассудок. Он шёл на отчаянные меры, лишь бы разузнать, что же так сильно подорвало Снейп. Но девушка даже и не думала колоться. Тайну тяготения души она унесет с собой в могилу. Как прозаично. Флоренс оттолкнула Блэка в надежде уйти, но парень перегородил ей путь. Она остановилась, едва касаясь его тела. Все те же правила. Всё та же грязная игра. Последнее слово обязано оставаться за ним. Регулус чуть наклонился к её уху, вгоняя Флоренс в ещё больший дискомфорт. Кровь прильнула к щекам, обнажая смущение. — Язык проглотила, или хранишь свои голосовые связки для того самого? — Не твоё дело, Блэк. Я уже сказала, что у меня нет желания играться с тобой. Твои речи, конечно, безумно остроумные, — пальцами она изобразила кавычки. — Но найди себе другую жертву для издевательств. Мне это неинтересно. — Мне нравится мучить тебя. Слизеринка так резко вскинула голову, что чуть не задела своим носом скулу парня. Почему в начале осени замок так сильно отапливали заклинаниями? Потому что Флоренс становилось очень жарко. Тёмная челка спадала на глаза слизеринца, слегка скрывая их серость. Но Флоренс могла уловить оттенок игривости в его радужках. Она была чертовски права, когда думала о том, что ему приносит настоящее удовольствие издеваться над ней. — Ты даже не представляешь, насколько противен мне. Она нашла в себе смелость попытать удачу, отстраняясь от тела Регулуса. Обошла его, оставляя в одиночестве. — Наши чувства взаимны. Слова Блэка Флоренс услышала спиной.***
— Я вся во внимании. Флоренс сидела на холодном полу возле подоконника. В туалете для девочек на втором этаже царила запустелая атмосфера. В этом месте было по-настоящему мрачно и жутко. Лишь лунный свет проникал через выбитые стекла окон, освещая собой медные умывальники, покрытые толстым слоем пыли, а также треснутые зеркала, в которых лучше не глядеть. Самое то для того, чтобы предаваться секретам. Ведь суть самой главной интриги, которую скормили слизеринке за завтраком, уже должны были озвучить гриффиндорцы, что находились напротив. Лили, одетая в повседневные джинсы и свитер, сидела на одной из раковин. Сириус не желал пачкать свой костюм столетней грязью, поэтому остался стоять, поодаль от своей рыжей спутницы, облокотившись о дверь одной из кабинок. Аристократизм в нём не желал погибать от гнетущего беспорядка. Флоренс всё ещё сидела в ожидании, но гриффиндорцы, казалось, онемели разом. Спустя несколько минут Эванс нашла в себе силы для того, чтобы начать свой рассказ. — Как мы уже сказали утром, для одного человека нужно зелье, — Лили волновалась, и это было видно невооруженным глазом. Она теребила джинсовую ткань, не поднимая головы. — Это вопрос жизни и смерти. И снова на повестке дня блистает тема смерти. Кажется, что подобная окраска разговоров была уже привычной для слизеринки. Она бы удивилась, если бы эти двое начали рассказ о чём-то более позитивном. — Мы бы не обратились к тебе, будь дело пустяковым. Но наш друг, он проклят, и, если мы не сможем оказать ему помощь, то… — Лили запнулась, чувствуя, как к горлу подходит ком, а на глазах наворачиваются слёзы. — Рано или поздно он умрёт. Последние слова подруги грянули, будто гром среди ясного неба. Флоренс могла ожидать, какой угодно истории, но это было за пределами её понимания. Не время для шуток, но, быть может, профессор Ватис перепутала предсказание для Флоренс с трактовкой судьбы этого загадочного друга гриффиндорцев? — Кому и зачем я должна помочь? — слизеринка старалась думать рационально, говорить спокойно, несмотря на то, что внутри все сотрясалось от переизбытка негатива. Такое ощущение, будто её окунули в чан с дегтем и соизволили добавить одну лишь ложку мёда. — Это секрет, — отчеканил Блэк. Он вел себя непривычно тихо сегодняшним вечером. Не опускал своих шуток, не язвил. Сам ангел, спустившийся с небес. — Сириус, я думаю что она имеет право узнать всю правду, — поддержала подругу Лили. — Как знаешь, — Сириус отмахнулся от просьбы Лили, предоставляя ей возможность отдуваться за двоих. — Флоренс, зелье нужно изготовить для Римуса Люпина, — рыжеволосая наконец подняла свой взгляд на Снейп. Она нервно кусала губы. — Есть кое-что, о чём ты, скорее всего, даже не догадываешься. Пожалуйста, поверь нам на слово. Не думай, что мы решили тебя как-то глупо разыграть… — Лили, прошу. Ближе к делу, — перебил её Сириус. Всё это время Флоренс молчала, потупив взгляд. — Римус серьёзно болен. В детстве его укусили и мальчик заболел ликантропией. Иными словами, он превратился в оборотня, — гриффиндорке давался с трудом этот рассказ. Она была на грани срыва, вот-вот полились бы слезы. Ей приходилось дышать глубже, чтобы удержаться от истерики. — Он не представляет никакой опасности для окружающих. По крайней мере, без воздействия полной луны он абсолютно безвреден. Каждый месяц он отправляется в заброшенную хижину через Гремучую Иву, чтобы пережить ещё одно превращение. Не без помощи Дамблдора, конечно. — Именно поэтому, пташка, тогда твой брат пострадал, — вставил свою реплику Сириус, чтобы внести ещё больше ясности в рассказ однокурсницы. — Потому что решил залезть своим носом туда, куда ему не следовало. Хотел вынюхать, чем мы с Джеймсом промышляем. Представь, если бы он нашёл тогда Ремуса, а? Растрезвонил бы всей школе о Люпине. — Этот душещипательный рассказ всё равно не оправдывает вашего с Поттером гнусного поведения, — невозмутимо ответила Флоренс. Она пыталась переварить все то, о чём ей рассказывали гриффиндорцы. Сириус лишь пожал плечами. С тех времен утекло много воды, и возвращаться к этой теме вновь совершенно не хотелось. Они пришли сюда не за этим. — В общем, всё было относительно нормально, но в прошлое полнолуние Римус очень сильно покусал себя, практически до смерти. Сейчас он находится в больничном крыле у мадам Помфри. Она пристально следит за его здоровьем, выхаживает его. Но целительница говорит, что Ремус очень слаб, и вряд ли сможет пережить следующее превращение. Лили плакала. Это было слышно по её заикающейся манере устного изложения мысли и тихим всхлипам. Флоренс знала, что Лили и Римус близко дружат в школе. На уроках постоянно сидят вместе, вне учебных занятий торчат в библиотеке, строча очередные домашние задания. Ходят на тусовки красно-золотых, и болеют за свою команду на квиддичных матчах. Несколько лет назад Снейп даже ревновала свою подругу к Люпину, но то было детское собственничество. Повзрослев, Флоренс поняла, что глупо было ревновать Лили к Ремусу. Несмотря ни на что, девушки всегда оставались близки. Тем более, из всей львиной шайки, слизеринка могла нормально контактировать только с этими двумя, поэтому данный дружеский союз Флоренс не осуждала. Также она не была удивлена такой реакции Лили на происходящее. Если бы Флоренс сказали, что Северус умирает, она пошла бы на многое, лишь бы спасти брата. Ситуации почти идентичные. Лили никак не могла прийти в себя, лишь терла глаза с такой силой, что вся тушь размазалась по щекам. Эванс вечно забывала о том, что её изумрудные глаза подчеркивал слой косметики. Флоренс подалась вперед, чтобы успокоить Лили. Девушка встала, подходя к медным раковинам, на которых расположилась рыжеволосая. Она аккуратно подтерла пальцем кляксу, что застряла на опухшем, от рыданий, лице. — Насколько я помню, лекарства от лекантропии не существует, — Флоренс продолжала гладить лицо подруги тыльной стороной ладони. — Так как зелье поможет Люпину? — Оно и не должно его вылечить. Волчье противоядие облегчит процесс превращения, сохранит ему человеческое сознание, уберегая его от калечащих последствий. Зелье упростит ему жизнь, спасая. Парень и так вдоволь настрадался, — какое-то время он молчал, думая, следует ли продолжать свой монолог. — Я навёл некоторые справки и нашёл того, кто смог поделиться рецептом. Дамокл Белби продал свой рецепт, но наотрез отказался заниматься варевом. Мол, не хочет брать на себя ответственность. Идиот. Сириус был серьёзен, как никогда. Кажется, Флоренс впервые видела, чтобы старший брат Регулуса был так задумчив и тревожен. На нём лица не было. Конечно, он не плакал, как Лили, но выглядел всё равно потеряно. Флоренс закусила щеку изнутри, понимая, что не может отказать им. Это было бы бесчеловечно. Конечно, слизеринцы всегда воспринимали в штыки гриффиндорцев. На совместных занятиях они вечно цеплялись друг к другу, устраивая скандалы. Но всё это было лишь детским садом. Этакая межфакультетская традиция. Сейчас же речь шла вовсе не о подростковых глупостях. Разговор вёлся о важных вещах. О цене человеческой жизни. Но также Флоренс осознавала, к кому ей придётся пойти, чтобы спасти Римуса. До неё постепенно доходило то, перед кем придётся унижаться. Данная мысль нагоняла на неё тревогу, скручивающую органы в тугой узел. Хотелось вырвать их, чтобы только не чувствовать липкость страха, что цеплялся к внутренностям. Флоренс отстранилась от плачущей Лили. Она вздохнула, зарывая руки в волосах от чувства безысходности. Хотелось вскрыть череп, чтобы отыскать в головном мозге хотя бы один дельный совет по поводу того, как можно было обойти план с Регулусом стороной. — Вы на сто процентов уверены, что зелье сварить сможет только Регулус? Неужели никто больше не может помочь вам? Я могу попросить Северуса. Он не откажет мне, в отличие от твоего брата, — слизеринка с укором взглянула на Сириуса. — Флоренс, Северус ни в коем случае не должен об этом узнать, — Лили, наконец, влилась в беседу. —Ведь твой брат искусно владеет легилименцией. Ему не составит труда проникнуть в твоё сознание. Если он узнает про Римуса, то в зелье не будет никакой надобности. Потому что для Римуса и так всё закончится. Его просто вышвырнут из школы. Ты же знаешь, как Северус относится к ребятам из моего факультета. Он ни за что не станет им помогать. Флоренс почувствовала, как земля уходит из-под ног. Как она могла забыть о способностях своего родного брата? Всё было так очевидно, что… это, разумеется, последнее, что могло прийти в голову. Мы редко замечаем то, что лежит на поверхности. Теперь такая изворотливая просьба выглядела логично. Но от этого она не становилась менее сложной. — А, что, если Регулус узнает о назначении зелья? Думаете, что он меньшее трепло, чем мой брат? — то, как они отзывались о Северусе обижало Флоренс. Она не считала, что её брат способен на то, чтобы доносить на кого-то. Она доверяла ему. Больше, чем кому-либо. Но проблема была в том, что гриффиндорцы не верили. А секрет принадлежал им. Снейп не была вправе распоряжаться чужими тайнами. — Регулус редкостный мудак, но он не станет рыскать по Хогвартсу в поисках оборотня. Ты не представляешь для него никакого интереса, — Сириус подчеркнул тонально последнюю фразу, намекая на то, что его братец не станет разбираться в том, в чём замешана полукровка. — Если бы об этом попросил я, то он бы точно начал искать что-то, за что бы мог зацепиться, желая отомстить мне за какие-то свои детские обиды. И, к слову… Лили рассказала, что ты недавно выиграла у Слизнорта приз в виде «жидкой удачи». Предложишь это взамен на зелье. Он до усрачки обрадуется, и вовсе позабудет обо всех своих предубеждениях. Флоренс уже была готова возразить парню, но он перебил. — Пташка, я раздобуду тебе миллион таких флаконов. Но сперва ты поможешь нам. Если бы у меня была возможность свалить из школы, то я бы сам нашёл зельевара, способного сварить это хреново зелье. А пока придётся довольствоваться единственным подходящим умником, что живет в стенах замка. Сириус разложил всё чётко и по полочкам, но слизеринка всё не унималась. — Почему вы просто не можете отправиться к Дамблдору? Он мудрый волшебник с уймой связей! Он точно поможет. — Директор не станет брать на себя такую ношу. Ему будет проще отправить Римуса домой, чтобы тот подыскал себе подходящее место для обучения магии. Но, если мне не изменяет память, таких школ ещё не придумали, — вновь вступилась Эванс. — Мерлин! Лили, я надеюсь твои дети не будут на тебя похожи. — В каком смысле? — возмутилась рыжеволосая. — В прямом. Надеюсь, твой ребенок не будет таким же искателем приключений на свою пятую точку. Надеюсь, он будет знать, что значит обращаться к взрослым в чрезвычайных ситуациях, а не будет решать свои проблемы незаконными способами! Лили закатила глаза, улыбаясь. Флоренс и Сириус переглянувшись, рассмеялись. — Ну, так ты поможешь нам, пташка? — Сириус оттолкнулся от кабинки, подходя ближе к слизеринке, чтобы вручить ей пергамент с рецептурой зелья. — Я постараюсь, но ничего не обещаю. У нас с твоим братом довольно-таки натянутые отношения, — ответила девушка, взяв в руки рецепт. Она прокашлялась. Последняя фраза далась ей с трудом. В голове хаотично плясали утренние сцены. То, как Регулус прикасался к ней. То, что говорил. То, как говорил. Флоренс сглотнула, сбрасывая с себя возникшее напряжение. Вспоминая все их совместные моменты, сердце предательски клокотало. Конечно, она презирала его. Это чувство никуда не делось. Но внутри образовывалось нечто ещё. Волнующее. Трепещущее. Искушающее. Теперь ей каждый раз становилось волнительно от воспоминаний о Блэке. Казалось, кожа до сих пор носит отпечатки его прикосновений. Обжигающих, неправильных, но чертовски притягательных. Она проигрывала в голове его дразнящий взгляд. Как черти плясали в его зрачках. Таких тёмных, широких, что можно было увидеть собственное отражение. Разум подбрасывал ей ассоциации, возобновляя в носовых пазухах его аромат. Салазар, храни её душу. Кажется, она сходила с ума. Стоило ему несколько раз прикоснуться к ней, сказать очередную глупость, и она уже… «Не я же упал в твои объятья». Да, действительно. Ей казалось, что она падала. Падала в бездну. Падала в кроличью нору, словно Алиса из детской сказки. Прямиком в Страну Чудес. Но так ли чудесна была эта страна?