— Клянёшься ли ты, Барти Крауч, оставаться верным семейству Блэков? — произносил низкий женский голос, словно гипнотизируя участников ритуала. — Клянёшься ли ты, мальчишка, служить Тёмному Лорду до конца своих дней?
— Клянусь служить верой и правдой Тёмному Лорду до конца своих дней, — заикающимся тоном вторил Крауч-младший, пытаясь выглядеть хоть на толику спокойным. — Клянусь, что унесу с собой в могилу всю правду о произошедшем на Площади Гриммо. Клянусь, что буду предан семейству Блэков, — закончил свою клятву слизеринец.
Барти стоял напротив Регулуса, держа его за предплечье. Их ладони были скреплены так сильно, что парни, казалось, могут при должном усилии размолоть кисти друг друга в костяное крошево.
Блэк держался собранно, как того полагает ситуация. На лице не дрогнул ни единый мускул. Глаза были устремлены скорее в пустоту, нежели на своего товарища. Разум витал в пучине собственных размышлений. Тело противилось подступающему волнению.
Крауч-младший, напротив, трясся, как осиновый лист от порывистого дуновения ветра. Это отчетливо читалось в его взгляде. Несмотря на довольную улыбку, с нотками наслаждения, парень чувствовал себя уязвимо.
Конечно, он же подстрекал себя на собственную смерть. Как тут не переживать, если Непреложный обет являлся, своего рода, острым лезвием, по которому не стоило ходить без должной уверенности в своих силах. Но отчего-то Блэк был уверен в том, что у Барти никогда не хватит духа предать Того-кого-нельзя-называть. Уж сильно тот вскружил ему голову. Больше, чем Регулусу в детстве. Больше, чем кому-либо в этой жизни.
— Отлично, — Беллатриса обнажила свои зубы в подобие улыбки. Девушка стояла сбоку от слизеринцев, которые были готовы к скреплению чарами.
Старшая кузина Регулуса выступала в роли связующего в проведении старинного ритуала. Для своих лет у Беллы был достаточный опыт в делах, касающихся принуждения и смерти.
Брюнетка с длинными волосами скалилась, глядя на разворачивающуюся ситуацию. Казалось, ей приносило настоящее удовольствие наблюдать за тем, как кто-то буквально отдаёт себя в рабство тёмным силам.
В этот самый момент Барти ступал на путь союзничества с Пожирателями смерти. Пусть он и был сопляком, но молодая кровь всегда ценилась больше. У молодых магов был огромный потенциал в служении Тёмному Лорду, потому что ему нужна была самая настоящая армия, способная сражаться против неугодных волшебников. Участникам сражения, как известно, должны быть присущи сила, ясный ум и стратегические способности. Вышеперечисленное явно не относилось к Краучу, но на это было всем плевать. Кажется, Реддлу было достаточно того, что этот слизняк его воспевает, чуть ли не крича оды в его честь. Каждому известно, каким Том был тщеславным человеком, посему такое пресмыкательство было явно на руку Краучу-младшему. Неплохая попытка выбить себе дорогу в высшее общество.
Вся аристократическая знать Магической Англии являлась чистокровными волшебниками. А все чистокровные мечтали избавиться от семенящих под ногами грязнокровок и полукровок. Вот такое простое уравнение в этом примере жизненных устоев. Рождаешься чистокровным — будь добр смешивать с дерьмом всю чернь, что находилась с тобой под боком. Такие традиции внушались с молоком матери. И с этим мало что можно было поделать. Блэка такое положение дел вполне устраивало. До последнего времени.
До всех событий, связанных с одной личностью.
Полукровкой.
Перед глазами вновь вырисовывались картины прошлого вечера. Плачущая Снейп. Содрогание её хрупких плеч. Слёзы. Салазар, он впервые видел, как эта бойкая девчонка плакала. На мгновение ему хотелось выпотрошить всего себя, лишь бы никогда не видеть, как слёзы стекают по её аккуратным, очерченным скулам и щекам. Ему стоило огромных усилий, чтобы не начать сопереживать ей. Потому что он не мог. Такое поведение было чуждо ему, и он не собирался переступать через собственные принципы, лишь бы солёные капли перестали окутывать её длинные, кукольные ресницы.
Блэк мечтал стереть всю эту ситуацию из своего сознания. Перечеркнуть все то, что подбрасывало ему воображение, умело надавливая на то, что ты стараешься так яро скрыть от окружающих, а самое главное, от самого себя. Убрать подальше, в самый дальний угол своих мыслей. Это было что-то вроде личного раздражителя. Когда остаёшься наедине с тем, что тебя так сильно выбивает из привычного темпа жизни. Хотя, казалось, у Регулуса уже давно отсутствовало понятие «привычный ритм».
С тех самых пор, как в его голове стала зарождаться мысль о том, что полукровка больше не вызывает у него
тех самых эмоций. Того самого вязкого, притягательного, ослепляющего чувства. То самое, что зовётся кристальной ненавистью, чистейшей воды неприязнью. Снейп была, своего рода, его личной лакмусовой бумагой, когда дело доходило до вражды. Она была олицетворением всего самого гадкого, противного и мерзкого. Но так было раньше.
Что же теперь между ними?
Он не мог ответить на этот вопрос. Не мог быть честным даже перед самим собой. Или просто не хотел вскрывать все ноющие раны, потому что это было не к месту. Неуместно было даже представить то, что между ними могло быть что-то.
Нихуя. Между ними ничего не было. Точка.
Она все также раздражает его своим характером последней суки. Стерва вечно думает, что ей все позволено. Он уже размышлял об этом в начале учебного года, когда вспоминал то, как она смотрит на него; что смеет говорить своим гнилым ртом.
Но теперь уже не хочется уничтожить её. Блэк больше не фантазирует о том, как она задыхается от его рук и молит о пощаде. Нет, эти садистские мысли покинули его голову. Теперь ему становится не по себе от одной только мысли, что с этой идиоткой что-то может случиться.
Салазар, когда все это началось? С какого момента можно начать отсчёт того, как все стремительно начало катиться к чертям собачьим? Блэк не знал. И, видимо, никто в этой жизни уже не узнает. Потому что он очень постарается пресечь все дальнейшее взаимодействие с этой девчонкой. Сплетет паутину из ветвистого игнорирования. Как тогда — в сентябре. У него неплохо получилось. Абстрагируется от всех мыслей, что так яро пытались поработить его и без того забитую черепную коробку.
Блэк отвлекся от воспоминаний, когда почувствовал, что руку сковало сильное жжение. Обет был произведен в действие. Предплечья обвивала огненная петля, что брала своё начало из палочки Беллатрисы. Через несколько секунд свечение пропало, как и неприятное ощущение, которое все ещё лежало невидимым следом на руке.
Регулус одернул руку, пытаясь придать телу былую безболезненность. Поднял глаза на Барти, тот стоял, словно заговоренный. Лишь радостно трепался о своем отношении к Пожирателям и Тёмному Лорду. Придурок был хитёр. Он прекрасно понимал, что Беллатриса является правой рукой Реддла, поэтому всё, что будет сказано о Тёмном Лорде в её обществе, обязательно будет дословно передано ему.
Блэк коротко кивнул кузине в знак того, что ему срочно нужно удалиться. С Беллой они никогда не были в тёплых отношениях. Регулус считал, что старшая кузина, мягко говоря, не в себе. Об её страсти к изощренным пыткам в виде Круцио не знал разве что ленивый. То, как она держалась на поле боя, было сродни тактике первоклассного убийцы, которого всю жизнь готовили к тому, чтобы идти по головам, невзирая на количество пролитой крови под подошвой обуви. Слизеринец не помнил, когда в последний раз замечал за двоюродной сестрой что-то адекватное.
Когда она связалась с Тёмным Лордом, то ясный ум покинул голову девушки окончательно. Кузина так яро мечтала служить тёмным силам, что это сожрало её без остатка, лишь выплевывая то, что осталось от неё прошлой. Она стала одержима идеей: истребить всех маглорожденных, которые заполоняли собой каждый слой магического общества. Регулус был солидарен в вопросах чистоты крови, но мысль о том, что для этого нужно было измываться над кем-то, прогоняла по коже низкую температуру. Будто тебя окунают в ледяную воду с головой, а после помещают в морозильную камеру.
Регулус поспешил выйти из комнаты, атмосфера которой давила с неимоверной силой. Концентрат всего беспросветного стал настолько велик, что можно было почувствовать этот мрак на физическом уровне. Эта тьма могла с легкостью просочиться в твоё сердце, оставляя орган гнить и изнывать в муках от пронизывающей черноты в клапанах.
Молодой человек прошелся по родным коридорам своего дома. Предки, изображенные на портретах, что висели на стенах, приветствовали молодого наследника Блэков. Регулус лишь поджимал губы, не находя в себе сил ответить им тем же. Он поймал себя на мысли, что
не скучал по этому месту.
Родная обитель на Площади Гриммо давно уже перестала быть чем-то, что отдаленно напоминало бы ему о зоне комфорта. Здесь уже долгое время не царил покой, радость и умиротворение. Стены были пропитаны злостью, чёрствостью и холодным просчётом. Несмотря на то, что он всегда понимал и принимал то, чем промышляла его семья, парень никак не мог привыкнуть к тому, во что превратился его любимый дом. Несмотря на то, что здание отапливалось заклинаниями, здесь всегда царил холод, отдающий ознобом по организму. Правду говорят о том, что у стен есть память. Поэтому неудивительно, почему же именно
здесь ему становилось не по себе.
Единственной отдушиной была его комната, в которой Блэк чувствовал себя комфортно и защищено. Кикимер с помощью аппарации перенес его сегодня утром в спальню, в которой все также оставалось неизменно. Ярко-голубой, граничащий с белым, оттенок стен. Одинокая кровать, аккуратно заправленная домовиками. Платяной шкаф, в котором были собраны лучшие одеяния из мира моды Магической Англии. У Регулуса был искрометный вкус в одежде, поэтому не упускал ни единой возможности хорошо выглядеть в глазах окружающих. Все эти элементы интерьера были до боли привычными. Наверное, только по этим вещам он и успел соскучиться. Мерлин, особенно по своему спальному месту. За годы обучения в Хогвартсе он все никак не мог привыкнуть к общей мужской спальне. Иногда хотелось выстроить стену, чтобы только не слышать возгласы бодрствующих уебков посреди ночи.
Всё было так, как и должно быть. Всё на своих местах.
Разве что теперь глаз дергался от обилия газетных вырезок, посвящённых Реддлу. Слизеринец по крупицам собирал все выдержки из Ежедневного пророка под авторством молодой журналистки — Риты Скитер.
Блэк украдкой пробежался глазами по заголовкам над колдографиями, которые пестрили собой в полусумраке.
«Тёмный Лорд — кто он: праведник или настоящее зло?»
«Том Реддл выступил в Министерстве с речью об изгнании нечистокровных волшебников из школы Хогвартс»
«Череда исчезновений маглорожденных волшебников продолжается. Министр Гарольд Минчум отказался от комментариев»
Странно, но все эти статьи теперь кажатся ему фанатизмом небывалого уровня. Когда в твоей жизни появляется новый интерес, все старое резко становится призрачным. Будто и не ты жил этими вещами в прошлом, питаясь новой информацией, словно от этого зависела твоя жизнеспособность.
Глухие коридоры впитывали в себя шум от ходьбы молодого аристократа. В доме будто не было ни души.
Старший брат, который трансгрессировал вместе с Регулусом, испарился сразу же по прибытии. И, слава Мерлину, Регулус не смог бы вытерпеть этого полудурка ещё лишних несколько минут. Экспрессивный нрав Сириуса доводил Регулуса до белого каления. Все его идиотские повадки, которыми пестрило поведение гриффиндорца, выводили младшего брата из себя мгновенно. Хотелось в ту же секунду выжечь его портрет на семейном древе Блэков, дабы не позориться наличием такого родственника.
Эльфы-домовики, скорее всего, готовили свою первоклассную стряпню, трудясь на кухне, в ожидании сегодняшнего вечера. Посему этих маленьких волшебных обитателей дома Блэк также не наблюдал в поле своего зрения.
О родителях и говорить было нечего. Мать с отцом, по обыкновению, были заняты. Очередные дела, в которых нужно было погрязнуть с головой вместо того, чтобы поприветствовать своих отпрысков, которые отсутствовали пусть и не так долго, но всё же. Регулус мог поклясться, что в обычных семьях родители более благосклонны к своему чаду. Но, то были другие семьи. Блэки никогда не были синонимом к слову «обычно». Скорее, их семья была именем нарицательным, что ознаменовало собой всё самое исключительное, высшее и непохожее.
К чёрту.
Регулус прошёлся вперед, к заднему выходу в сад, чтобы выйти на свежий воздух. Одно из немногих мест, где он чувствовал себя спокойно в обители теплиц и вкусно пахнущих цветущих ароматов плодов. Октябрь перестал радовать обилием солнечных дней, сменяясь пасмурным небом с плотными, громадными тучами. Даже погода пыталась соответствовать настроению сегодняшнего дня.
Молодой человек прошёлся по тропинке из плиточных конструкций ближе к саду.
— Кто бы мог подумать, что я застану тебя именно здесь, — иронично произнес Регулус, аккуратно вступая на территорию теплиц.
Нарцисса, стоявшая возле стола с бесчисленным количеством керамического кашпо, обернулась на голос брата. Лучезарная улыбка по обыкновению озаряла её и без того идеальное личико. Голубизна глаз проникала под кожу, оставляя там приятное прикосновение, сотканное из теплоты её неподдельных эмоций. Казалось бы, ничто не может испортить безупречность её внешнего вида. Ни предстоящее собрание Пожирателей. Ни тот факт, что она стояла, погрязшая в грунте для пересадки растений. Ни этот уродский коричневый фартук поверх изумрудного платья, застегнутого по самое горло.
Регулусу и в голову не могло прийти, что наследница самой значимой семьи станет копаться в этом садовом хламе. Но это была Нарцисса. В этом была вся она.
— Ты, как всегда, наблюдателен, — уныло произнесла сестра, снимая с себя специальные перчатки. — В свободное время от школы я занимаюсь нашим домашним садом в доме родителей, а в Хогвартсе у меня нет возможности проводить время в компании своих орхидей, — она оглядела саженцы, — поэтому пользуюсь моментом с позволения твоих родителей.
— И кто же следит за твоими богатствами в твоё отсутствие? — решил поддержать тему разговора Блэк, вставая рядом со столом, которого было уже не спасти от налёта земли.
— Тинки отлично справляется со своими обязанностями, следя за моими оранжереями. Кажется, у неё ещё больший талант к цветам, чем у меня, — горделиво ответила Цисси.
Взгляд Регулуса упал на растения, которыми занималась кузина, пока тот не потревожил её покой. Действительно, выглядело недурно. Жёлтые плоды аккуратно выглядывали из-под земли, посыпанной специальным средством.
— А что насчёт тебя? Может, нам стоит поговорить о твоих талантах? — заговорщически произнесла Цисси, окончательно отвлекаясь от своей работы садовода на Площади Гриммо. — Вальбурга уже успела похвастаться твоими успехами во внеучебной деятельности. Будто это она учится с тобой в одной школе, а не я.
— Ты же знаешь мою мать. Дай ей волю, она растрезвонит каждому об успехах своих сыновей, — закатил глаза Блэк, представляя манеру повествования Вальбурги.
Все это сквозило лицемерием. О том, что Регулус стал старостой, мать точно узнала не от него. Ведь она ему не писала. Но окружающие не должны были об этом догадаться, посему она так умело бросала пыль в глаза, красноречиво слагая об успехах младшего отпрыска.
— Знаю, — согласилась Нарцисса, убирая белую прядь с лица, которая выбилась из низкого пучка, — поэтому ничуть не удивляюсь.
Нарцисса сняла с себя фартук, который явно слегка выбивался из её аристократического образа молодой леди, призвав своего личного домовика.
В оранжерее, по велению, образовалось маленькое волшебное существо, которое взирало своими огромными глазами на хозяйку.
— Мисс Нарцисса, Тинки к Вашим услугам, — лепетала девочка-эльф, хлопая ушами непомерных размеров.
— Тинки, будь добра, организуй нам с Регулусом две чайные пары на садовой веранде, — отдавала приказы Нарцисса серьёзным тоном, но в её глазах не было и крупицы строгости. Нарцисса славилась в семье лояльным отношением к прислуге. А уж, если дело касалось Тинки — её личного эльфа — то девушка всегда была благосклонна к ней. Домовик воспитывал Цисси с самого детства, ухаживая и оберегая. Так же, как и Кикимер следил за Регулусом всю его жизнь, заботясь о парне. Отличие было только в том, что Тинки была намного добрее и сговорчивее. — Погода нынче не радует. Не могу припомнить, чтобы в октябре было настолько холодно! — недовольно воскликнула блондинка, надевая на плечи меховую накидку из песца.
— Конечно, мисс. Мастер Регулус, Вам как обычно чай подавать со сладостями? — поинтересовалась Тинки, пряча свои блестящие глаза в пол, смущаясь.
— Да, Тинки, желательно, — дал указание Блэк, выходя из теплиц вслед за сестрой и направляясь к веранде для чаепития.
Блэку всегда нравилось проводить время с Цисси. Та являлась его личным противоядием от всех бед. Время с ней шло незаметно, а разговоры были душевными. Он не мог припомнить ни единого человека в своей жизни, с которым ему было бы настолько комфортно проводить часы, обсуждая различные темы. С Нарциссой всё было иначе. Девушка являлась спасательным кругом в водовороте личностных терзаний. Те так и норовили утащить тебя на самое дно, привязывая тугой узел, с камнем, да покрепче. А кузина спасала, протягивая свою аккуратную, белоснежного цвета, ладонь, в знак спасения от этих мук.
Они расположились на плетёных стульях подле деревянного стола из тёмного дуба. На белоснежной скатерти уже стоял сервиз. Бирюзовые чашки из фаянса, блюдца под стать своей паре, ложки из серебра и сахарницы из делфтского фарфора. Посередине столовой мебели расположились яства, которые предназначались для младшего Блэка. Корзиночки с начинкой из сливочного крема высшего сорта, овсяные печенья с шоколадной глазурью, конфитюр и сливочный пудинг. Глаза разбегались от такого разнообразия десертов, хотя для Блэка такое количество блюд не было в новинку. Ни для такого не было секретом, что слизеринец жить не мог без глюкозного допинга в крови.
— И какого это — быть старостой факультета? — продолжала развивать тему Цисси, подливая в чай молоко, без которого не могла представить ни одно свое чаепитие. — Лично для меня такая ноша была бы слишком тяжёлой, — она пожала плечами, отпивая горячую жидкость. — Не могу представить, что я могла бы кем-то командовать. Как ты справляешься?
Блэк усмехнулся, добавляя дольку лимона в свою чашку с чёрным чаем.
— Цисси, мы говорим о банальных обязанностях, а не о захвате мира, — Регулус закатил глаза. — Ты слишком драматизируешь. В этом деле не нужно включать авторитарные замашки. Нет ничего сложного в том, чтобы приструнивать младшекурсников. Это даже весело, тебе бы понравилось, — парень улыбнулся, довольствуясь воспоминаниями о лицах учеников, которые попадались ему на глаза, нарушая правила школы.
— Ну, уж нет, — Нарцисса покачала головой в знак протеста, — в нашей семье уже есть одна любительница все контролировать, — слишком толстый намёк на Беллу. — Я бы не хотела в этом участвовать! — она подняла обе руки в знак того, что не хочет быть частью
всего этого. — А что касается второй старосты? Какие у вас с ней отношения? — вдруг выпалила Нарцисса.
Блэк резко замер, переставая размешивать сахар. Он старался как можно умело скрыть свое волнение, если бы не напрягшиеся трапециевидные мышцы. На лице заходили желваки, а взгляд стал рассеиваться, словно пелена застилала его глазные яблоки.
Вторая староста.
Блять.
Он дал себе слово не вспоминать о ней.
Зачем только Цисси понадобилось вскрывать это из западни его подсознания? Копаясь в старых исследованиях его нестабильного состояния, причиной которого была полукровка. От одного только упоминания об этой девчонке, внутри разгоралось чувство, сродни агонии. Когда ты находишься в полубреду и пытаешься выискать хотя бы одну причину, которая поможет остаться наплаву. Но её не было. Не было ничего, что способно было вырвать тебя из оков этого удушения тёмно-синего цвета.
— У нас с ней нет никаких отношений, — процедил Блэк, едва размыкая губ.
— Конечно-конечно, — закивала Цисси, не желая вступать с братом в подобие спора. — Я просто поинтересовалась. Мне всегда казалось, что у вас с этой девочкой… как её? — она зажмурила глаза, вспоминая имя однокурсницы Блэка. — Точно, Флоренс, — голубизна глаз вновь устремилась на Блэка. — Мне казалось, что у вас с Флоренс довольно-таки натянутые отношения.
Блэк мог бы удивиться осведомленности Нарциссы об их отношениях с полукровкой, но нет. Нарцисса общалась с доброй половиной Хогвартса, и была в курсе чуть ли не каждого слуха, что блуждал по школе. Посему не было ничего удивительного в том, что кузина знала об
особенностях их связи.
— Мы просто не общаемся, вот и всё, — отмахнулся Регулус, возвращаясь к перемешиванию рафинада. — Молча патрулируем коридоры, а в остальное время я даже не интересуюсь ею. Мне плевать на неё.
Да, конечно.
Сначала вы молча дежурите, а после ты срываешь на неё свою злость. Потом ты тащишь её в тихий угол от посторонних глаз, чтобы добиться от неё вразумительного ответа по поводу того, будет ли она с тобой патрулировать или нет.
Плевать на неё, да?
Всё ещё да. Всегда да.
Тогда почему в следующий миг сознание подкидывает картину того, как ты трёшься носом о её волосы, и в мыслях не возникает и малейшего сомнения в том, что тебе было неприятно находиться настолько близко к ней. Сжимать её талию, ощущая кончиками пальцев тепло тела девушки. Вдыхать её такой неправильный, такой отталкивающий, но уже ставший привычным, запах спелой вишни. Чувствовать, как бьётся её сердце, отбивая удары в хаотичном порядке, будто она находилась не в твоих руках, а в лапах самого настоящего монстра.
К чему был этот жест джентльмена, когда ты нёс её на руках? Когда она тихо сопела, справляясь с болью в ноге. Почему не отшвырнул от себя, сжигая попутно свою одежду, которой она касалась, а заодно и все мосты, что вас связывали?
Нас ничего не связывает.
— Она не кажется мне плохим человеком…
— Статус крови девчонки перекрывает её очки за святость, Нарцисса, — резко перебил её парень, отпивая остывший чай.
— Как скажешь, Регулус.
Нарцисса кивнула, якобы смиряясь с тем, какую байку скормил ей кузен. Но только в голубых глазах читалось совсем другое. Будто Нарцисса знала то, о чём даже Блэк не смел догадываться. Читала его, как открытую книгу. Перелистывала сухие страницы, выделяла самые важные моменты, а после смаковала изученную информацию. Выглядело это так, словно Нарцисса знала обо всём, что так тревожило парня. Владела фактами так умело, словно могла читать мысли слизеринца.
Какой бред. Нарцисса не могла владеть окклюменцией.
Но хитрая улыбка, что появилась на накрашенных бордовой помадой губах, посеяла сомнение на этот счёт.
— О, — кузина взглянула на свои наручные часы, — думаю, что с чаем пора заканчивать. Совсем скоро начнётся собрание.
Регулус поспешил подняться со стула, чтобы помочь сестре встать. Да, мама бы точно гордилась его манерами, увидь она эту картину. Парень согнул руку, как бы приглашая девушку пойти с ним рука об руку. Смущенно хихикнув, прикрывая рукой рот, Цисси поднялась со стула, чтобы принять этот жест галантного кавалера. Молодые люди вошли обратно в дом, ощущая на себе все блага отапливаемого помещения.
Внезапно Блэк остановился, едва не попятившись назад. Перед его глазами воцарилась картина, которая не могла иметь ничего общего с реальностью. Не могла или?..
— Кого я вижу! — ошарашено произнес Регулус, стараясь сохранить в себе хотя бы остаток эмоционального равновесия. — Староста школы в моём доме? Я польщён твоим присутствием. Подрабатываешь на полставки в отряде Пожирателей, Снейп? — насмешливо поинтересовался слизеринец.
Северус Снейп стоял прямо посреди глухого коридора. Весь в своем репертуаре. Сплошной чёрный сгусток. Патлатые чёрные волосы, чёрная мантия, черные ботинки. Список чёрной атрибутики в его стиле можно было перечислять до бесконечности.
От язвительных замечаний Блэка, Северус состроил недовольную гримасу, которая граничила с презрением. Парень так и оставался стоять в пол оборота, не желая приближаться к Регулусу.
— Думаешь, если твоя семья — самая приближенная к Лорду, то ты смеешь помыкать кем-то? — Снейп искривил губы так, словно перед ним распластался флоббер-червь. — Уйми свой пыл, малолетний щенок.
В ответ Блэк лишь рассмеялся, удивляясь тому, как же похожи были брат с сестрой.
Чёртовы сиамские близнецы.
Два самых поганых языка на всю школу — их точно никто не переплюнет.
Регулус отстранился от Нарциссы, что стояла под руку со слизеринцем, наблюдая за разворачивающимся скандалом. Блондинка попыталась успокоить брата, одергивая его за рукав, но Блэк убрал её ладонь, делая несколько шагов вперед.
— Не заговаривайся, Северус. Ты все ещё находишься в моём доме, — Блэк прищурил глаза, и проговорил фразу по слогам, чтобы Снейп точно смог расслышать всю глубину посыла.
Регулус ступал к Снейпу плавно, аккуратно. Ни в коем случае не желая показывать ему свою нервозность. Опять эта маска безразличия, абсолютной отрешенности. До этого он воспринимал ситуацию, как само собой разумеющееся. И только достигнув расстояния вытянутой руки, к Блэку пришло осознание.
Снейп. В его доме.
Он явился сюда за тем же — посетить собрание Тёмного Лорда.
А-х-у-е-н-и-е.
Именно это слово крутилось волчком в голове Блэка. Но к удивлению добавилось привычное чувство. Такое до боли знакомое. То, что так любил Блэк в своей жизни больше всего. Чувство полного владения ситуацией. Это помогало ему совершать изрядные манипуляции с людьми. Направлять их, как кукловод направляет своих кукол, дергая за нитки. Заставляя своё творение исполнять самые дикие желания, вырванные из задворков воображения.
— А как же твоя сестрёнка, Снейп? — Бах. На лице патлача взыграли новые эмоции самыми яркими, самыми живописными красками. — Малышка знает, чем ты занимаешься в свободное время? — Второй выстрел. Бедолага готов уже кинуться на Блэка. Задет за живое. Прекрасное исполнение. Мастерская работа. — Может, мне стоит рассказать ей? Нехорошо оставлять Флоренс в неведении.
Регулус театрально вздохнул, добавляя ситуации деланного драматизма, приправленного глухими смешками. Он мог поставить на то, что довел Северуса одним только упоминанием о его сестре.
Блэк почувствовал удовлетворение от того, как повел себя Снейп. Но победное чувство быстро сменилось чем-то чуждым. И дело было не в том, что слизеринец гордился тем, как задел волшебника за живое. Нет. Здесь было что-то ещё. Регулус вдруг почувствовал облегчение от мысли о том, что полукровка не была в этом замешана. Ему совершенно не хотелось, чтобы она была связана с Тёмным Лордом. Почему? Сам не осознавал. Просто хотелось, чтобы девчонка держалась подальше.
Блэк выдохнул.
Полукровка ничего не знала.
Не знала, ведь? Конечно, нет. Она явно не выглядела так, словно была в сговоре с Северусом.
Блэк был уверен в том, что она даже не догадывается о том, чем именно промышляет её плоть и кровь вне стен школы.
Внезапно парень почувствовал толчок в районе груди. Чудесно. Только не хватало подраться с этим отребьем.
— Заткнись, Блэк! — вопил тот, не обращая внимания на то, что их могли бы услышать. — Только попробуй рассказать ей. Только. Попробуй.
Регулус улыбнулся, больше не пытаясь скрыть эмоций. Брюнет хотел ответить на всё это мстительной тирадой о том, что, конечно, сразу после прибытия он побежит к его сестренке, преподнося ей такую охуенную новость. И плевать, что гонцов, которые приносят плохие вести, как правило, четвертуют. Такая игра стоила свеч.
— Успокойтесь! — прикрикнула Нарцисса, резко вставшая между двумя парнями. — Ведете себя, словно вам одиннадцать, и вы делите первенство на факультете! Поверить не могу! — Блэк впервые видел, чтобы её вейловские черты могли искажаться. Былая непоколебимость сошла с её лица. — Регулус, впредь больше не смей так общаться с нашими гостями. Где твои манеры? Северус мой друг, и я не позволю говорить с ним в таком тоне.
Блэк вскинул брови, не веря, что его кузина способна встать на сторону этого ублюдка. Он знал о том, что они близко общаются, будучи студентами одного курса, но, чтобы настолько трястись, из-за какой-то полукровки… а, ну да.
Чем ты отличаешься от своей сестры, Блэк?
— Я хочу, чтобы вы успокоились. Оба. Сейчас же, — последнюю фразу девушка произнесла медленно, пытаясь донести как можно четче ход своих мыслей. — Скоро начнётся ужин и я не хочу, чтобы вы оба позорились, демонстрируя свою невоспитанность, — она осмотрела каждого, вкладывая в этот жест весь спектр своей строгости. Несмотря на то, что Цисси была ниже обоих парней — сейчас она будто стала на несколько дюймов выше.
Слизеринцы смиряли друг друга взглядами, словно были готовы разорвать друг другу глотки. Но всё же сдерживали себя давая внутреннее обещание разобраться с этим позже.
Их затянувшееся молчание прервал звук из каминной сети, которая располагалась в главной гостиной.
— Нам пора, — произнесла Цисси вполголоса. — Прибыл Тёмный Лорд.
***
Регулус сидел за обеденным столом поодаль от своей матери, у которой, казалось, притворная улыбка не спадала с губ весь вечер.
Вальбурга чувствовала себя, как рыба в воде на таких сборищах. Знала, что говорить. Умела держать лицо. Всё в ней было выточено до мельчайших штрихов. Манеры, речевой такт, повадки. Будто всю свою жизнь она посвятила подготовке к этому дню. Черно-угольные волосы были собраны в тугую причёску, коричневое платье скрывало её тело под длинным воротником и рукавами. На шее и руках красовались бесчисленные украшения из драгоценных камней.
Справа от жены располагался Орион — отец Регулуса. Мужчина был молчалив, вечно кивал, изредка позволяя вставлять пару реплик меж разговора. Казалось, он витал в облаках собственных мыслей, выпивая бренди двадцатилетней выдержки.
Блэк улавливал отличительные черты не только своих родителей. Он изучал и других гостей сегодняшнего собрания.
Беллатриса, старшая кузина Блэка, сидела напротив двоюродного брата. Глаза её сверкали безумством, а губы кривились в подобие оскала. Она была не из тех девушек, что позволяли себе сдержанность на званых ужинах. Белла прекрасно осознавала свою значимость на тёмной стороне магического мира, посему не сдерживала свою пылкую натуру. Девушка рассказывала подробности очередной операции, выставляя напоказ все детали очередной кровавой бойни, приукрашивая свои истории слоем жестокости. Откровенная детальность Беллы приводила в ужас Нарциссу. Блондинка то и дело морщилась от представления этих сцен. Словно её сестра рисовала полиптих, объединенный одним замыслом — убийствами. У бедняжки от такого даже пропал аппетит, так как она ни разу не притронулась к еде с момента подачи блюд.
Попробовать творения эльфов действительно стоило.
Стол гостиной был украшен небывалым количеством холодных закусок и салатов. Всё было подстроено под личные предпочтения гостей, посему выбор был велик. Можно было вкушать все, что угодно прихотливой душе. Мясные рулеты, тарталетки с чёрной икрой. Собой манили савиче из форели и апельсина. Внимание влекли канапе на шпажках. Если в Хогвартсе кормили, как в лучших ресторанах, то у Блэков подача умножалась на миллиард.
Но Цисси, кажется, не привлекали гастрономические особенности данного собрания.
Она коротко кивала на все сыплющиеся в её сторону вопросы. Поджимала губы, отвлеченно поглядывая в сторону. Будто считала минуты до конца этой встречи. Лишь один человек мог вызвать в ней интерес. Молодой парень, с чистой платиной вместо волос, Люциус Малфой. Девушка, будто растворялась в нём. Широко улыбалась ему, смущенно пряча взгляд своих небесных глаз. Он нравился ей — это было видно невооруженным взглядом.
Молодой наследник Малфоев был на несколько лет старше её, но, кажется, это никого не смущало. Он, как и все присутствующие здесь, учился на Слизерине, когда Регулус был ещё младшекурсником. Блэк смутно помнил Люциуса, лишь урывками мог уловить из памяти какие-то моменты из прошлого. Хорошо он помнил только тот факт, что блондин ненавидел грязнокровок так же сильно, как и сам Блэк. Люциус считал их не ровней чистокровным, посему откровенно презирал каждого маглорождённого волшебника в школе чародейства, не скрывая своего враждебного отношения.
В гостиной стояла какофония из разговоров, которые было тяжело разобрать. Каждый норовил поделиться своим мнением по поводу того или иного вопроса. Показать себя с правильной стороны, умудряясь не упасть лицом в грязь. Собрание Пожирателей в данную минуту больше походили на смотрины. Взрослые волшебники устраивали показательную демонстрацию своих детей. Всё это было сродни выставкам, на которых творцы выставляли свои гениальные работы. Но только отчего-то в голове Регулуса возникла другая ассоциация, наблюдая за поведением окружающих. В этом не было ничего пленительного, положительного и светлого.
Создавалось впечатление, что молодых волшебников готовят на убой, как свиней. Они были пушечным мясом в делах Тёмного Лорда. Товаром, который так искрометно представляли, приправляя свои россказни небывалыми эпитетами, чтобы лучше заинтересовать
его.
Мать Нарциссы щебетала во всеуслышание о том, что Цисси скоро свяжет себя узами брака с Люциусом. Она хвалилась этим, чтобы Лорд понял, какая её дочь правильная чистокровная волшебница.
Слухи о том, что юная дочь Сигнуса и Друэллы в следующем году выйдет замуж, разносились мимолётно. Каждый норовил обсудить эту тему, затрагивая даже самую малую подробность о предстоящем событии. Сливки общества Магической Англии обсасывали новость с таким упованием, словно она была леденцом на палочке. Разумеется, было чему радоваться и за что их ненавидеть. Две самые влиятельные семьи объединятся путём бракосочетания двух наследников.
Это ли не «карт-бланш» для чистокровных?
Но Вальбурга ей не уступала, перебивая. Мать рассказывала с упованием о том, что её младший сын души не чает в идеологии Тёмного Мага. Всё это походило на фарс таких масштабов, что становилось не по себе. Хотелось встать с места и уйти прочь. Распустить удавку, что вилась змеей вокруг шеи, удушая.
А Лорд всё слушал, впитывая в себя их преданность. Собирая по молекулам каждое слово, разжевывая. Ему приносило большое удовольствие наблюдать за тем, как все потрошат глотки в угоду ему.
Реддл расположился во главе стола, как полагается. Регулус никогда не видел его вживую, только лишь на вырезках колдографий. Молодому человеку всегда было интересно узнать, как же ведет себя Лорд в реальной жизни. И, честно признаться, слизеринец был удивлён. Блэк всегда считал, что такая властная фигура должна быть хладнокровной, отрешенной и молчаливой. Но Том вёл себя иначе, нежели в фантазиях молодого приспешника.
Тёмный Лорд вёл светские беседы, поддерживая самые жуткие и мрачные темы диалогов, как ни в чём не бывало. Будто они разговаривают о прогнозе погоды, а не о том, как Белла с её мужем, Родольфусом, вырывала кишки из маглорожденного, наматывая окровавленные органы на его палочку.
— Господа, думаю, нам следует приступить к горячему, — предложила Вальбурга, расположившаяся по правый локоть от младшего сына.
— Думаю, это отличная идея, Вальбурга, — произнёс Том своим ровным, властным тоном. — По счастливой случайности я взял с собой свою новую маглорожденную служанку. Хочу проверить её способности прислуживать правильно.
Реддл щёлкнул пальцем, и по его велению в гостиной появилась молодая девушка.
На вид она была не старше Нарциссы. Служанка была одета в красную униформу, а на голове была повязана косынка из серой ткани, которая скрывала волосы. Даже, если девушка и была напугана до смерти, то вида не показывала. Следы её волнения можно было проследить по трясущимся рукам, в которых она несла подносы с каре молодого ягнёнка. Положив блюдо на середину стола, служанка подошла к Реддлу, вставая рядом с его стулом.
— Что-то ещё, господин? — тихим голосом проговорила служанка, глядя в пол.
— Будь так любезна, наложи мне порцию горячего. Пахнет просто восхитительно! — он приложил ладонь к груди, изображая блаженство. Но мужчина не юлил — домовики, действительно, знали своё дело.
Служанка забрала тарелку Тёмного Лорда, и подошла с ней к клошу, на котором томилось мясо, отдавая манящим ароматом. Девушка взяла руками щипцы, и отломила кусок. Но в следующую секунду перед глазами Блэка воцарилась картина, от которой волосы вставали дыбом.
Прислужница Реддла вопила так сильно, что могло заложить уши. Девушка выронила из рук щипцы, поднося ладонь к своему телу. Плоть её разлагалась от множества ожогов. Кожа сходила лоскутами, оголяя человеческое мясо и сухожилия. Фаланги пальцев больше походили на месиво, обнажившее кости скелета. Кровь из обожженной руки текла вниз, окропляя собой платье, которое было под стать алому оттенку.
От этого вида органы Регулуса скрутились в тугой узел, подавая сигнал о том, что он мог выблевать все свои внутренности прямо на обеденный стол. Костяшки на руках побелели — так сильно он сжимал свой столовый прибор, отворачиваясь, лишь бы не наблюдать лишний раз за тем, как страдает девчонка. Если до этого его напрягала вся эта обстановка, что воцарилась вокруг присутствующих, то сейчас ему было отвратительно.
По-настоящему мерзко от того, как Лорд измывался над своей служанкой, заставляя вытворять поистине страшные вещи. Все это шло вразрез с собственными убеждениями парня. Он всегда был против насилия, а уж тем более против прилюдного. Но Реддла, казалось, ничего не смущало. Наоборот, он светился, как Рождественская ёлка.
— Как я мог забыть, — мужчина приложил ладонь ко лбу, якобы забываясь. Но после вернул положение рук на прежнее место, обнажая улыбку, которая гласила «конечно, я все знал». — Приборы сделаны из серебра высшей пробы. Чистокровные волшебники тщательно следят за тем, чтобы выродки, подобные тебе, — он оглядел девушку, — не смели воровать драгоценности из дома. Щипцы заколдованы специальной магией.
Об этом было известно всем присутствующим. Всем, кроме Регулуса, который привык к тому, что прислуживали ему исключительно эльфы.
Сидящие за столом волшебники, молча наблюдали за разворачивающимися событиями. Только Родольфус не уставал хохотать. Смех мужчины походил на поросячий визг. Блядскому извращенцу звуки страданий и разлагающейся плоти приносили огромное удовольствие.
— Продолжай, — произнёс Реддл, делая глоток красного полусухого вина, — ты не закончила свою работу.
Задыхающаяся от боли служанка сжимала руку, которая теперь пестрила уродством и изученностью со следами запекшейся крови. Прикусив язык, чтобы больше не издавать звуков, она продолжила накладывать порцию еды уже здоровой ладонью, но и эта уцелевшая конечность стала превращаться в обрубок.
— Пожалуйста, господин, — не выдержала та. Заикаясь, молила о пощаде. — Я прошу Вас, будьте благосклонны. Мне очень больно, — горячие слезы текли по щекам девушки, обнажая постороннему взору все её горести.
— Я сказал, — произнес Реддл, едва размыкая губ, — продолжать.
Служанка безоговорочно послушалась своего хозяина, следуя его указаниям.
— Ты, что, оглох? Или ты не видишь, как она страдает, больной ты ублюдок? — Сириус вскочил со своего стула, пребывая в ярости. — У нас в доме полно домовиков, они отлично справляются со своими обязанностями! Зачем ты издеваешься над девушкой?!
До этого момента гриффиндорец сидел молча, лишь изредка закатывал глаза на особо вызывающие реплики. Но сейчас его окутало такой степенью злости, что не было сил терпеть издевательства над девушкой. Регулус понимал его. Впервые за долгое время слизеринец считал, что брат поступает отчасти правильно. Сириус показывал свою смелость, невзирая на то, что этот поступок мог ему аукнуться в будущем.
— Силенцио! — рявкнул Реддл, взмахом палочки заставляя старшего брата замолчать и покорно опуститься на своё место.
Сириус послушно присел. Его голосовые связки, будто вырвали с корнем, оставляя вместо себя глухое нечто. Парень держался за горло, не оставляя попыток произнести хотя бы подобие звука.
— Вальбурга, дорогая, твой старший сын, кажется, лишён понимания того, как следует себя вести со мной, — произнес Том, не спуская глаз с матери семейства.
— Мой Лорд, я думаю, мальчик просто перенервничал. Прошу, простите его за такой глупый поступок, — опустив глаза, мать оправдывалась перед Лордом заикающимся тоном. Ей было глубоко плевать на своего сына, но ей было не все равно на свою репутацию. Если пойдёт слух о том, что она допустила такое отношение в сторону Реддла, то после ей не оправиться от позора. Она заклеймит за собой звание «худшая приспешница». — Этого больше не повторится.
— Конечно, — кивнул Реддл, принимая извинения женщины за своего отпрыска. — Я ведь всё-таки не монстр. Прекрасно понимаю, что иногда люди способны на ошибки. Но, главное вовремя осознать и искупить все свои грехи.
Блэк сглотнул ком, что поступал к горлу с бешеной скоростью. Конечно, всё, о чём говорил Реддл, никак не было связано с Регулусом. Всё это не относилось к нему. Но отчего-то мороз прошёлся по коже, оставляя после себя мурашки. Такая реакция организма была небезосновательной.
Регулус ощутил на себе пристальный взгляд Тёмного Лорда, который изучал молодого слизеринца. В жилах стыла кровь от брошенной фразы Тёмного Мага.
— А ты, должно быть, Регулус, верно?
— Да, мой Лорд, — Блэк старался держаться стойко, не вызывая подозрений.
— Ты явно отличаешься от своего непутёвого брата, — произнёс Реддл, повторяя глоток вина, искоса поглядывая в сторону молчаливого Сириуса. — Твоя мать рассказывала мне о тебе. Должно быть, ты грезишь о том, чтобы стать одним из Пожирателей?
Блэк грезил лишь о том, чтобы этот бесконечный вечер, все же, обрёл свой конец.
— Разумеется, мой Лорд. Я хочу посвятить свою жизнь борьбе с нечистокровными, — ложь, что сочилась из уст слизеринца, жгла внутренности, будто разливающийся по венам цианид.
Все слова, произнесенные им, приносили боль. Потому что именно в этот момент он осознал, как сильно ошибался. Как же далеки были его идеалы от реальности. Все, что было навязано ему с детства, разошлось по швам, оголяя истину. Ту правду, к которой Регулус не был готов.
Но парень лишь слабо улыбнулся, позволяя Реддлу думать так, как ему угодно.
— Похвально, мой мальчик. Думаю, в скором времени ты получишь свою Тёмную метку, — удовлетворенно ответил Лорд, накалывая на вилку кусок мяса.
Брюнет на мгновение представил, какова была бы реакция Лорда, если бы тот узнал, что Блэк посмел спутаться с полукровкой, что училась с ним на одном курсе. Сказал бы то же самое, или заставлял бы искупить свои грехи путём парочки Непростительных?
Регулус отвел глаза, попутно выпихивая из своего сознания даже призрачную мысль, что Реддл мог догадаться о том, что слизеринец не воспринимал Флоренс, как нечто грязное, мерзкое и порочное.
Нужно снова облачить себя в маску напускного безразличия. Если кто-то догадается о том, что это вгоняло в ужас молодого наследника, то все падёт крахом, а этого нельзя было допустить.
— Фенрир! — Том громко крикнул, подзывая свою пешку, которая выполняла всю грязную работу.
В гостиной появился мужчина, который мало был похож на человека, скорее на гибрид людского и животного. Лицо его было обезображено до неузнаваемости. Будто он пожизненно застрял в процессе обращения в оборотня. Да, точно — собачья морда с телом человека. Выглядел он разъяренно, словно в любой момент был готов броситься на любого, кто сидел за столом, но так было только с виду. На самом деле, он бы никогда не посмел перейти дорогу чистокровному волшебнику, который явно и рядом с ним не встал бы.
— Уведи девчонку в подвал, — Реддл указал пальцем на служанку, которая до этого момента стояла смирно, едва способная на какие-либо действия. — Она утомила меня. Только ничего с ней не делай, я разберусь с ней позже сам. — Волшебник дал свое последнее указание.
Сивый схватил девушку за плечо, уволакивая за собой. Она почти не сопротивлялась, только иногда умоляла оборотня не применять к ней грубую физическую силу. Наивная.
Когда они скрылись за дверями, Реддл обратился к одному из Пожирателей:
— Какие новости по поводу последней военной операции?
Мужчина, сидевший сбоку от Тёмного Лорда, выступил с небольшой речью о делах, которые касались нападений на маглов, грязнокровок, и волшебников, которые поддерживали нечистокровных.
Слушая о некоторых неудачах, что постигли отряд Реддла, тот нахмурился, отодвигая свою тарелку. Аппетит был окончательно испорчен.
— И что ты хочешь этим сказать? — вопрос был адресован всё тому же приспешнику, который излагал свою мысль ранее.
— Я хочу сказать, мой Лорд, — Пожиратель говорил спокойным голосом, раскладывая по полочкам все свои домыслы по поводу дальнейших планов. Кажется, он был единственным, кто не пресмыкался перед Реддлом, но сохранял уважительность в своём тоне. — Что нам нужно укрепить свои позиции в этой борьбе. Если Вы желаете установить свою идеологию в этой стране, то нам следует прибегнуть к более изощренным методам, нежели хаотичное вырезание всех, кто попадается на глаза, — он окинул взглядом Беллу, которая до этого хвасталась своими пытками.
— Например? — нетерпеливо произнёс Том, подаваясь вперед.
— Например, мой Лорд, я советую Вам обзавестись ушами и глазами в местах, которые более уязвимы. Министерство, суды, аврорат, школы, — Пожиратель оглядел сидящих учеников Хогвартса, которые все, как один, округлили глаза. Кроме, разве что, Барти, который, кажется, мечтал вызваться добровольцем, чтобы докладывать самому Лорду обо всем, что происходит в школе. — Пустите в эти места своих людей, и Вы увидите, как дела пойдут в гору. Ведь, как известно, тот, кто владеет информацией — тот владеет миром.
Глаза Реддла вспыхнули от удовольствия, растекающегося магмой в тёмных радужках. Он был одержим идеей — посеять свою политику в Магической Англии, но коренной слом устоявшегося стоил огромных усилий. Пожиратель был прав — бездумная резня вряд ли смогла бы принести большие плоды. Но внедриться в систему под видом союзников — это уже другое. Такая хитрая игра не по правилам могла бы помочь Реддлу захватить как можно больше в свои владения. Всегда легче нападать, когда знаешь все особенности «изнутри».
— Я заинтересован твоим предложением, — воодушевленно произнёс Реддл, — Думаю, нам нужно как можно скорее приступить к осуществлению этого плана.
Регулус в очередной раз почувствовал укол подступающей паники, которая не отпускала его. Парень взмолился Салазару, чтобы Тёмный Лорд не додумался сделать его своими «глазами и ушами» в Хогвартсе.
***
После изнуряющего вечера, единственная вещь, о которой грезил Регулус — отправиться в свою кровать. Завтра утром он должен отправляться обратно в Хогвартс, и ему совершенно не хотелось выглядеть разбитым. Если кто-то заподозрит в мальчишке хотя бы намёк на болезненность внешнего вида, то могут посыпаться слухи о том, где прозябал парень и чем же он занимался в своё отсутствие. Не то, чтобы его волновало мнение окружающих, да и кто бы посмел задавать ему лишних вопросов?
Просто так было спокойнее для него самого, когда держишь ситуацию под своим контролем.
Блэк пытался переварить события сегодняшнего дня, и вся пища для размышлений отдавала тленом с привкусом смятения. От всего того, что он лицезрел сегодня, становилось не по себе.
Перед глазами все ещё пестрили отрывки с окровавленной рукой служанки, которая умоляла о помощи, но никто даже не повёл бровью. Напротив, некоторых вся эта ситуация даже забавляла. Присутствующие в этом зале принимали такое отношение к маглорожденной, как должное. Все, кроме его старшего брата. Сириус был единственным, у кого хватило смелости возразить против садистских методов Реддла. Но и тому пришлось унять свою спесь путём подчинения заклинанию онемения. Пусть Регулус и одобрял, в малой степени, такое рвение защитить бедняжку, но это не могло перекрыть всё презрение, что ощущал Блэк по отношению к своему старшему брату.
Он всё также считал, что Сириус чересчур высокого мнения о себе, раз позволяет себе идти наперекор Тёмному Лорду. Будь его воля, Сириус бы продал каждого из своих членов семьи в обмен на лучшую жизнь для своих бедных-несчастных грязнокровок. Так опозорить честь своей семьи ради очередной выходки — высшая степень полоумия. Гриффиндорец только и думал, как о том, как бы искрометнее заявить о себе. И, честно говоря, сегодня старший брат превзошёл самого себя. Мудак, каких ещё поискать нужно.
Регулус уже был готов отправиться в свою комнату, но сила собственного любопытства заставила его остаться сидеть на своём законном месте. Его внимание приковали к себе две сидящие фигуры сбоку.
Вальбурга и Сириус сидели на своих местах прикованные, словно статуи, выкованные из базальта. До этого момента они не проронили ни слова в адрес друг друга, но можно было на физическом уровне прочувствовать высшую степень недовольства женщины, метавшую взглядом молнии в сторону старшего отпрыска. Затянувшееся молчание прервал низкий голос хозяйки семейства.
— Что ты себе позволяешь?! — рукоплескала Вальбурга, сверкая глазами цвета хвои. Она давно перешла грань своего спокойствия, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик. — Ты понимаешь, какие теперь пойдут разговоры о нас?
— Мне плевать, мама, — спокойным тоном отвечал Сириус, который держался крайне расслабленно, выступая антиподом матери. — Я не считаю себя виноватым. Неужели ты настолько слепа, раз не видишь, какие ужасные вещи творит
этот человек?
— Не смей даже заикаться о том, что Тёмный Лорд в чем-то не прав! — трясущимися руками она призвала палочку, чтобы прикурить сигарету, установленную на мундштуке. — То, что Реддл сделал сегодня с этой грязнокровной шлюхой — меньшее, чего она могла заслужить.
— По-твоему, трюк со щипцами и обожженными конечностями — высший жест сердоболия? — старший брат повёл головой, не до конца осознавая, что его мать действительно могла озвучивать столь скверные мысли вслух.
— Будь моя воля, я бы кинула её в яму с клубом змей, лишь бы эта грязнокровка не пачкала мои мраморные полы и серебряные столовые приборы, — непринужденно ответила Вальбурга, приподнимая уголок губ.
Сириус ошарашено уставился на неё. Несмотря на то, что он, чуть ли не с рождения знал о том, что мать была абсолютно повернутой на чистоте крови, гриффиндорцу было не по себе от этих слов.
Регулус, в свою очередь, не видел в поведении матери ничего из ряда вон выходящего. Снег окрасился бы в бордовый полутон, если бы его мать стала в одночасье благосклонной к представителям нечистокровия.
Брюнет продолжал наблюдать за скандалом, подперев голову ладонью. Выпив очередной бокал красного вина, он покосился на родственников. Он занимал лучшую позицию в своеобразном амфитеатре, следя за спектаклем, именуемым семейной трагедией.
— Тогда, — наконец, продолжил Сириус, все ещё пребывая в состоянии шока, но решимость духа, по своему обычаю, не покидала тело парня, — мне не о чем с тобой говорить.
Гриффиндорец отодвинул свой стул, предпринимая попытку встать и уйти прочь. Он прошёлся вдоль стола, наконец доходя до места, где располагалась его мать.
— Как это понимать? — женщина отложила мундштук, вставая со стула, чтобы сровняться с Сириусом. Она оперлась о стол, пытаясь сохранить равновесие.
— Я не желаю больше участвовать во всём этом. То, чем занимается этот Реддл — это бесчеловечно, мама. Он психопат! Вы все считаете его героем, но это просто абсурд! Я просто не могу представить, как ты може…
Но экспрессивную речь прервал такой силы лязг о кожу, что Регулус не сразу понял, в чём дело. Не сдержавшись, Вальбурга дала пощечину своему старшему сыну. От такого сильного удара, под кожей у гриффиндорца мгновенно лопнули капилляры, обрамляя щеку багровым следом. Шум от соприкосновения руки с его лицом все ещё звенел в ушах.
— Да как ты смеешь, мальчишка? — женщина взяла Сириуса за воротник рубашки. Казалось, что мать может с легкостью сломать все свои острые ногти — так сильно она вцеплялась в чёрную материю одежды. — Как у тебя только язык поворачивается говорить эту чушь? — помимо цепкой хватки, мать вцепилась в своего сына яростным взглядом. — Знаешь, раньше я думала, что вся эта история твоей дружбы с грязнокровками пройдёт. Я закрывала на это глаза. Я верила и надеялась, что рано или поздно ты поймёшь, что они — тебе не ровня; что эта гниль, именуемая волшебниками, рано или поздно перестанет находить в тебе отголоски нормальности. Потому что от этого отребья нужно избавляться. И они заслуживают того, чтобы их вырезали, как бесполезный скот.
Сириус аккуратно убрал руки матери от своей одежды, отходя в сторону.
— Лучше я буду водиться с, как ты посмела выразиться, грязнокровками, нежели буду подобным тебе и всему этому сумасшедшему сброду, — отчеканил брат, обводя взглядом все места, на которых ранее покоились гости.
От таких слов лицо женщины исказилось. Миссис Блэк больше не походила на привлекательную волшебницу своих лет. Утончённые черты лица, что ранее манили собой, исказились в обезумевшей гримасе. Сейчас она была похожа на большой ком из одержимости, у которого от злости затуманился рассудок. Глаза её слепили аменцией, из-за которой радужки становились чернильными. Ночной мрак намертво заточился в её сетчатке. Губы скривились. Казалось, от слов своего сына на её лице добавилось ещё несколько морщин — так сильно она была обескуражена.
— Что ты сказал?
— Что слышала, мама. Я не стану повторять дважды.
Эти слова ударили гонгом в тишине. Будто последняя речь на предсмертном одре. После них существовала исключительная пустота, без намёка на свет. Этот момент для Вальбурги стал своеобразной точкой не возврата. Не возврата в её идеальный мир, который она смела себе нарисовать самостоятельно. Где семья Блэков будет следовать её законам, подчиняясь беспрекословно любой прихоти.
Женщина оттолкнула своего сына, проходя вперед. Она, словно фурия стала разносить все на своём пути, предрекая катастрофу. На былой чистый мраморный пол, который так лелеяла ведьма, летело всё, что попадалось ей под руку. Под стать своему состоянию, обезумевшая женщина стала рушить все, что так было дорого ей. Фарфоровый сервиз с грохотом падал вниз с чёрной скатерти, разнося режущие осколки по каждому дюйму в этой комнате. Раритетный металлический поднос оглушал, обрушиваясь со стола. Фужеры из оникса заполоняли своими стеклянными стружками весь периметр.
Ладони Вальбурги были в многочисленных порезах от стекла, но, кажется, её эмоциональная боль перекрывала собой физическую. Она просто не замечала, как алая жидкость стекала по подолу её тёмно-коричневого платья. Волшебница истерически смеялась, громя всю кухонную утварь, что попадалась ей на глаза. Чаша её терпения переполнилась, и теперь от её статности и умения держать лицо, не осталось и следа.
Регулус подорвался с места, когда ситуация перестала являться контролируемой. Парень подошёл к матери, обнимая её тело, когда та уже опустилась на пол в немой истерике.
Вальбурга задыхалась, хаотично хватая ртом воздух.
Все те осколки, что окружали её, стали отражением той реальности, в которой теперь ей придётся жить.
— Мама, посмотри на меня, — младший Блэк взял лицо женщины в свои руки, вытирая горючие слезы, которые бесконечно спадали по её лицу. — Мама, прошу тебя, успокойся.
Какой бы холодной и черствой не была бы эта женщина, он любил её, и от увиденного ранее, его сердце сжималось, отдавая парализующей болью.
— Убирайся из моего дома, щенок! — её смех плавно перетекал в рыдания, когда она распласталась на полу в окружении разбитой посуды. — Ты предал меня! Ты предал свою семью! Ты мне больше не сын. Я не желаю тебя знать. УБИРАЙСЯ ИЗ МОЕГО ДОМА! — кричала Вальбурга, вытирая ладонью мокрое лицо, которое ныне окрасилось её собственной кровью.
Сириус молча наблюдал за Вальбургой и Регулусом, который пытался изо всех сил привести в чувства мать. Толика сомнения промелькнула на его лице, и в какой-то момент он задался вопросом «а все ли я делаю правильно?». Но стойкость в своих убеждениях он перенял он своей плоти и крови. Отступать было поздно.
— Ты что, оглох? — спросил Регулус на повышенных тонах, вставая на ноги. — Тебе ясно дали понять, что это, — молодой человек обвел ладонью гостиную, — больше не твой дом.
Гриффиндорец улыбнулся, не отводя глаз от серебристых радужек слизеринца.
Лев и змей — собственной персоной.
Что же окажется сильнее — острые клыки или же умертвляющий яд?
— Как был трусом, так и остался. Всё, на что ты способен — это быть под юбкой у чокнутой мамаши, которая помыкает тобой. Уверен, что она будет также подтирать тебе зад, если узнает всю правду о тебе, братец? — глаза Сириуса источали удовольствие от произнесенного. Словно он знал что-то, что являлось секретом мирового масштаба.
Ты хуевый игрок по части игр не по правилам, братец.
Какую правду о нём могла узнать Вальбурга? Регулус был чист, словно холст, которого не тронула кисть художника. Ему нечего было бояться.
Совсем нечего. Разве, что правды о том, как на самом деле Блэк относился к Снейп. Как позволял ей вести себя с ним. Что между ними было. Что-то ведь точно происходило. Какой-то неоспоримый, блядский интерес заполонял все его внутренности, которые он бы с радостью выхаркал, да только ничего обратно не шло. Пригвоздилось намертво, не желая освобождать организм.
Но откуда Сириус мог об этом знать? Этот придурок просто пытался манипулировать, пуская пыль в глаза.
Нет, нихуя.
Регулус не поведется.
— Пошёл вон.
— Я надеюсь, ты сдохнешь так же жалко, как ведёшь себя сейчас.
Слизеринец ринулся к брату, чтобы выбить всю дурь из его прогнивших мозгов, но его вовремя остановила мать, шепча о том, что нужно срочно позвать домовика для оказания первой помощи. Это дало фору гриффиндорцу, чтобы убраться восвояси. А Регулус так и оставался стоять посреди гостиной, которая с каждым разом все больше и больше заполонялась кровью.
Но это ли плохо?
Ведь кровь Блэков — это все равно, что царская.
