***
Единственным желанием после возвращения было слиться с невидимой материей, чтобы ни одна живая душа не могла тебя достать. Состояние слизеринца оставляло желать лучшего. Парень прошёлся глазами по расписанию, и, осознав, что никаких важных занятий сегодня не было, решил для себя, что пропустит сегодняшний учебный день. Ему нужно было войти в привычное будничное русло, снять с себя все последствия прошлого вечера, которые так и норовили залезть под кожу и выскоблить тебя изнутри, оставляя после себя лоскуты из неоправданных надежд и разрушенных мечтаний. И торчать на уроках со своими надоедающими однокурсниками в его планы никак не входило. В графе расписаний значился также день, который был отведён на сдачу промежуточного зачёта по ЗоТИ. Блэк расценил данность, как настоящий подарок судьбы, который смог бы занять его голову, не пропуская лишние размышления. А голова гудела от разъедающих, наполненных кислотой, мыслей. Гудела так сильно, словно её поместили под тяжелый пресс, и теперь он давил на череп с такой силой, что в пору было сшивать костную ткань обратно, лишь бы и вовсе не лишиться здравого смысла. Прошлой ночью он плохо спал. Все никак не мог забыть момент, в котором его обессиленная предательством старшего сына мать, рыдает, распластавшись на полу в луже собственной крови. Её крик, рыдания и истеричный хохот набатом грохотали в ушных перепонках. Изо всех сил он пытался забыть об этом. Вычеркнуть навсегда из списка воспоминаний, которые могли бы приносить умертвляющую боль, но попытки не увенчались успехом. Напротив. Гадкое подсознание игралось с ним, воспроизводя заново, будто заедающую виниловую пластинку, все отрывки того злополучного вечера. Закрываешь глаза в надежде забыться, а самые страшные кошмары настигают тебя, заставляя вскакивать в холодном поту. Ненависть к брату возрастала в геометрической прогрессии. Его последние слова заставляли кипеть, задыхаться от злости, бессилия, и от того, что Блэк никак не мог вразумить Сириуса. И, честно признаться, он даже не хотел этого делать. Не потому что считал, что старший брат безнадёжен, отнюдь. В нём чувствовался потенциал, который при должном усилии можно было раскрыть, заставляя гриффиндорца позабыть о своей слабости к грязнокровкам. Просто Регулус внезапно осознал, что это было бы чистой воды лицемерием. Тот, кто сам запутался в себе, пытался заставить другого человека жить и мыслить правильно. И было ли это правильно? Что вообще, блять, в этой жизни является олицетворением правильных вещей? Сидеть за тем столом из тёмного дуба, выпивая алкоголь, довольствуясь видом кричащей от боли служанки? Слушать рассказы Беллатрисы и Родольфуса о нескончаемых пытках пленников? Или кивать, мило улыбаясь Тёмному Лорду, лишь бы тот не уличил тебя в помыслах о предательстве? Всё это было правильно? Блэк сомневался, что подобное было верным в жизни волшебника. Но в чём тогда была истина? Регулус мог бы безапелляционно заявить о том, что верным решением было бы всё же склоняться к выбору обратной, тёмной стороны медали магического мира. В том мире всё было проще. Ты живешь, следуя инстинктам поглощать, забирать и уничтожать. Никаких правил и моральных принципов. С годами в подобном укладе жизни твои чувства притупляются, и ты становишься просто сосудом, облачённым мясом и кожей. Никаких эмоций, никаких долгих размышлений по поводу того, сделал ли ты правильный ход, или же остался в дураках. Хладнокровие, бездушие и трезвый расчёт. Вот он — фундамент, на котором держалось твоё существование, выбери ты такую жизнь. И он бы выбрал, если бы не этот предательский шлейф в коридоре, который вел в библиотеку. Чёртов запах вишни вбивался в носовые пазухи так ярко, едко и с таким привычным очерченным сладким послевкусием. Он услышал этот запах ещё до того момента, как завернул за угол и увидел её. Было ли это неожиданностью для Блэка? Разумеется, да. Он никак не ожидал, что увидит Снейп возле входа в библиотеку. Уже проклинал свою затею отвлечься от гнетущих дум в окружении пыльных полок. Хотел убраться от сложностей подальше, но взамен получил свою личную порцию яда, от которого он никак не мог найти нужного противоядия. Регулус давно уже перестал удивляться тому, с каким искрометным чувством юмора судьба сводила слизеринцев вместе. Однако, с каждым разом злодейка переплевывала саму себя, подкидывая еще более необычные причины для их встреч, будто они были участниками колеса фортуны. Блэк старался не смотреть на Снейп, пока расстояние так предательски долго сокращалось. Парень держался уверенно, не позволяя ни единой эмоции пробежать по острым очертаниям его лица. Она ничего не значила. Пустое место. Безликое живое, что просто крутилось рядом, потому что того требовали обстоятельства. Тогда почему сердце уходило в пятки от осознания того, что она стоит здесь, живая, как ни в чём не бывало? Внутренний орган, будто забывал о том, что нужно исполнять свои функции жизнеобеспечения, переставая качать кровь. Руки холодели в одночасье. Можно было бы вскрыть грудную клетку, и вытащить оттуда этот мышечный орган — всё равно бы не пригодился. Теперь, казалось, что он не дышит. Пал замертво, распластался прямо посередине этого коридора. Но нет, он все также шёл своей расслабленной походкой, которая не давала остальным почувствовать, что с ним было что-то не так. А что-то явно было не в порядке. Потому что проходя мимо этих тёмно-синих, словно небесное индиго, глаз, он почувствовал, что блять просто сходит с ума. Все то, о чём он думал; что вбивал гвоздями в свои извилины мозга — разрушилось. Просто разнеслось, как после урагана, оставляя после себя руины. Блэк поймал себя на мысли о том, что ему хотелось прикоснуться к ней. Вот так просто. Взять за руку или украдкой дотронуться до её хрупких плеч. Сделать что-нибудь, лишь бы почувствовать её. Понять, что она настоящая, а не очередной плод его воображения. Ощутить тепло, которое окружало её. То самое, к которому Блэк успел привыкнуть, и которое искоренить из своей памяти он так и не смог. Хотя пытался, Салазар его дери. Обещал себе больше никогда! Никогда не думать о Снейп. Полное игнорирование, помнишь? Помню. Но не хочу исполнять это в жизни. Всё его существо противилось этому хотению забыть о слизеринке. Желание стало будто инородным телом и не приживалось в его организме. Что-то выталкивало, выплескивало эту вязкую субстанцию наружу. А Регулус не пытался даже оказать противодействие этому. Хотелось лишь рассмеяться собственному отражению, содрать кожу и выкинуть всё в печь, чтобы огонь выел это. Мерлин, если кто-то способен соткать его заново, прививая ему обратно всё то, к чему он так стремительно шёл, пусть свяжется с ним. Потому что, честно говоря, сам он уже не в силах совладать с собой. Всё это стало походить на круг ада, по которому ты слоняешься в попытках найти праведное, а в итоге тебя обратно выбрасывает к тому, от чего ты так стремительно стараешься откреститься. Ему не стоило больших усилий, чтобы пройти вот так — отрешенно, наплевательски, оставляя девчонку в неведении. Слизеринец ощущал себя, как рыба в воде, когда дела касались сокрытия истинных эмоций. Но отчего-то внутри зародилось чуждое ему ощущение, которое яростно клокотало в порыве вырваться наружу. Блэк еле сдержался, чтобы не заговорить с ней. На миг он задумался об очередной идиотской мысли. Интересно, она думала о том же? Хотела также заговорить с ним? Он не знал. И даже не хотел догадываться, потому что если бы попытался дотянуться до её мотивов, то точно не смог бы одернуть себя. Украдкой взглянув на её ногу, он понял, что её хорошенько подлатали, так как следы от крови и ссадин стали минимальны. Значит, она сходила в больничное крыло. В кои-то веки перестала играть в героиню, послушав свой здравый смысл, который, казалось, крепко спал с её рождения. Салазар, Блэк. Ты явно сходишь с ума. Либо ты хорошенько уебался головой о мраморный пол на Площади Гриммо. Возможно, на него наложили заклятие Обливиэйт, и теперь он не помнил ничего из прошлой жизни. Ни того, как его заебала Снейп. Ни того, что он не выносил и секунды в её обществе. Ни того, что он пообещал самому себе перестать замечать её. Всё это было его личным кошмаром, и впору ему было заказывать путёвку в отделение Мунго для душевнобольных. Потому что испытывать подобного рода чувства для него было сродни схождению с ума. Блэк ощущал каждым своим дюймом, как он погряз в такой тине, которая носила название… Бля, он даже в своих мыслях произносить это не будет. Нахуй. Кчёртукчёртукчёрту. Войдя в библиотеку, он неразборчиво пролепетал что-то библиотекарю, чтобы тот достал ему нужную дополнительную литературу, которая смогла бы, как отвлечь мысли слизеринца, так и выступить в роли подготовительного материала. Два из двух — блеск. Слизеринец кинул свою сумку на самый дальний стол, что располагался возле стены. Блэку ничуть не хотелось, чтобы кто-то мозолил ему глаза своим присутствием. И это место стало священным хотя бы потому, что до него было бы проблематично добраться. Обычно ученики занимали места возле входа, или в середине зала — там, где больше места, чтобы устроиться компанией. Но это было не про Блэка. Компания — последнее, что предпочёл бы Регулус в своей жизни. Ему слишком нравилось одиночество. Было нечто спасительное в этом. Когда ты ни в ком не нуждаешься. Ни от кого не зависишь, и подчиняешься себе сам. Ирония заключалась в том, что Блэку не нужен был никто, но он — был необходим практически каждому. Такое положение дел его ничуть не смущало. Слизеринец позволял другим входить в зону его комфорта, но ненадолго. Обычно он даже не запоминал то, о чём говорил, с кем вёл беседу. Для него это было неважным. Пустым звуком среди какофонии жизни. Вот и сейчас. Блэк сидел в одиночестве и чувствовал себя почти комфортно. Почти. На самом деле, он был на грани. И тот факт, что его никто не донимал, стало антидотом к его вспышкам гнева. Он так яро сминал шершавый лист фолианта, что тот мог с легкостью разойтись напополам. Регулус буквально умолял свое сознание сойтись на том, что нужно успокоиться и погрузиться полностью в учебный процесс. Он и так пропустил сегодня занятия. Пусть это были конченые Прорицания, бубнёж на Чарах и клокотания миссис Спраут, но всё же. Лучшему ученику на курсе, а также старосте в одном лице, негоже игнорировать дисциплины школы чародейства. Но того требовали обстоятельства, которым Регулус просто не мог противиться. Всего лишь один день отдыха и тот пошёл насмарку. И не хватало ещё из-за всего этого пиздеца получить «Тролля» на зачете у Магнатуса. Выговор за пропуск и низший балл. Два из двух — не блеск. Блэк изо всех сил пытался впитывать в себя всю суть учебника, но получалось из ряда вон паршиво. Мысли витали где-то не здесь. Явно не в обществе пыльных полок длинной в несколько сотен дюймов, и высотой в пару-тройку метров. Парень по два раза перечитывал написанное на страницах, но глаза все ещё отказывались передавать информацию в мозг. Кажется, ему стоило начинать принимать зелья для улучшения внимания, потому что оно со сто процентной уверенностью стало рассеиваться, словно туман перед восходом солнца. Концентрация стала улетучиваться, перебираясь не на то, что было нужно. Услышав шаги возле своего стола, Регулус слегка напрягся. Кажется, это место стало излюбленным не только слизеринцем. Но он даже не пошевелил пальцем, чтобы узнать, кто всё-таки рыскал меж библиотечных секций. Это его не касалось. Пусть это будет хоть Гиппогриф, хера с два Блэк сдвинется со своего места. Пусть этот умник ищет себе другое место для прозябания средь пыли и миллиона книг. Уловив периферийным зрением чей-то пристальный взгляд, Регулус поморщился в желании высказать всё то, что крутилось у него на языке. Кто там, блять, такой бесстрашный? Наконец, оставив измученный фолиант в покое, он отложил книгу на стол, поднимая голову. Староста из Когтеврана — та блондинка с эльфийскими чертами лица, которая буквально заглядывала в рот слизеринцу на собрании, стояла сейчас подле его стола. Девушка все также восхищенно всматривалась в его фигуру, не скрывая своей заинтересованности. Парень также прошёлся по ней с ног до головы. Одета она была, как того следовал дресс-код. Только чуть раскованнее, чем представительницы её факультета. Белая блуза, которая была ей, будто на размер меньше, так как одеяние облегало её формы, подчеркивая грудь. Девушка не носила лифчик — это было видно по её торчащим соскам, которые предательски просвечивались сквозь белую ткань. Регулус задержал свое внимание на этой особенности, а после опустился ниже. Юбка выше колена, ноги были облачены в белые чулки и бордовые лакированные туфли с ремешком на низкой подошве. Недурно, весьма недурно. За такой внешний вид можно было бы накинуть парочку очков Когтеврану. Личико у неё было все такое же миловидное. Она будто сошла с витрины кукольного магазина. Никаких резких черт, скулы скрывались за её пухлыми щечками, которые только украшали её облик. Аккуратный рот с хорошо очерченной аркой купидона. Золотистые локоны сползали почти до поясницы, аккуратно убранные двумя заколками возле височной зоны головы. Она была по-настоящему привлекательной. Стоя здесь, молча, хлопая глазами, когтевранка излучала ощущаемую женскую энергетику, за которую ей можно было бы простить всё. Даже тот факт, что она нарушила и без того шаткий покой слизеринца. Он продолжал изучать её, пока не наткнулся на два горящих огонька карего оттенка. Блэк натянул невозмутимое выражение лица, выравниваясь на стуле. — Ты что-то забыла здесь? — прочистив горло, спросил Блэк, стараясь звучать как можно менее раздраженно. Блондинка в очередной раз хлопнула глазами, сменяя своё удивление от внезапного вопроса, едва слышным смешком. — Я…да, — запнулась когтевранка, явно ощущая неловкость от данного вопроса. — Я просто делала свое домашнее задание вон там, — она указала ладонью на задние столы в другой секции. — Но потом увидела тебя здесь, и подумала… — Подумала? — переспросил Блэк, не скрывая ухмылки и своих бесенят, что выплясывали в серых радужках, смиряя взглядом белокурую девушку. — Да. Многие думают, что мне не присуще данное занятие, но всё же, иногда я умею удивлять, — с толикой иронии ответила когтевранка, предрекая стереотипные шутки о том, что блондинки — глупые. На самом деле, тот факт, что девушка училась на Когтевране, уже отметал собой любой стереотип на эту тему. — Отлично, я буду знать, — Блэк подмигнул девушке, обрекая конец фразы на двусмысленность. — Прости, я забыл, как тебя зовут? — Меня зовут Офелия. Но ты можешь не представляться, тебя уж точно здесь каждый знает. — Точно, Офелия, — улыбнулся Регулус, довольствуясь тем, как девчонка умело могла расположить к себе, сказав всего парочку слов лести. Это напоминало о моментах, когда ему не нужно было говорить с женщинами сквозь зубы. — Так, что ты хотела? — Я хотела тебя проинформировать о том, что послезавтра будет собрание старост, — отчеканила Офелия, вздергивая подбородок. Этот жест ему предательски напомнил об одной особе, которая делала точно также. Блядские ассоциации. — Я в курсе, — спокойным тоном ответил Блэк, чувствуя явный подвох в этой встрече, будто когтевранке вовсе не нужно было трепаться об этом собрании. Он выжидающе смотрел на неё, отсчитывая секунды, когда она уже выдаст ему настоящую причину своего нахождения здесь. Наконец, блондинка поддалась гнёту его ледяного цвета глаз. — На самом деле, — заикающимся тоном произнесла Офелия, закусывая нижнюю губу, — я хотела спросить тебя о том, не хочешь ли ты пойти со мной на вечеринку в эти выходные. Её устраивают старшекурсники и все факультеты приглашены. — Туда нужно идти парами? — Блэк прищурил глаза, ухмыляясь. — О, нет, — она вскинула ладонь, рассмеявшись. — Просто я хотела, чтобы ты провёл свое время со мной на этой тусовке. Хочу узнать тебя поближе, — смех сменился подобием улыбки, а карие глаза метали в Блэка такой толщины намёки, что они могли бы с легкостью размозжить его. Конечная фраза девушки произвела на слизеринца какой-то неоспоримый эффект. Будто это приглашение стало своеобразным толчком, допингом к достижению цели, к которой так долго шёл Блэк, но все никак не мог добраться. А сейчас то, что могло помочь добраться до освобождения, стояло прямо перед ним. И это что-то было кем-то — старостой другого факультета. Пусть она была совершенно не в его вкусе. Волосы слишком белые, нрав слишком податливый, а глаза до безобразия карие, без намёка на иной оттенок. Но она была той, кто был так необходим парню последние несколько месяцев. Когтевранка неожиданным образом стала той, которая смогла бы хотя бы на один вечер утихомирить его внутренних демонов. Пусть это будет тем самым правильным, к чему так долго пытался пристраститься Блэк. — Хорошо, — сказал он это, скорее, для самого себя. — Составлю тебе компанию.***
Капли дождя яро спадали на лицо, словно были маленькими осколками, разрезая плоть. Но, к счастью, так лишь ощущалось. На самом же деле природная стихия лишь усложняла передвижение на поле, но никак не могла нанести большого урона лицу слизеринца. Блэк профессионально рассекал на высоте птичьего полета, крепко удерживая древко летающей метлы. Одной из немногих отдушин Блэка считался спорт. Парень с детства питал особую страсть к выплескиванию эмоций путём физической нагрузки. Когда тело напряжено полностью, до единой мышцы, словно натянутая струна, которая может оборваться в любой момент, если что-то пойдёт не так. Когда разум витает на уровне облаков, до которых можно достать ладонью, если подлететь на своём спортивном инвентаре ещё выше. Когда тебя не колышет абсолютно ничего, потому что в голове волчком крутится единственная мысль «поймать ебаный снитч». Да, это было хорошо. Чувство азарта заполоняло собой, оставляя после себя след удовлетворения, который невозможно было спутать ни с чем другим. Регулус пахал на тренировках, как проклятый. Будто в этом заключался смысл его жизни. Хотя так оно и было. Блэк обожал квиддич, и не мог представить своё обучение в Хогвартсе без этого занятия. Парня приняли в команду на младшем курсе, когда он показал отличный результат на показательных выступлениях, которые могли гарантировать вступление в школьную сборную. Регулус был отличным игроком. Тренер и капитан команды отмечали, что лучшего ловца они бы попросту не смогли бы найти, посему данная позиция в сборной Слизерина прочно закрепилась за личностью брюнета. Вот и сейчас, уклоняясь от очередного бладжера, Блэк понимал, что лучшего способа отвлечься просто невозможно было найти. Это было лучше огневиски, что горячей жидкостью стекает по гортани внутрь организма, отдавая по венам отпечатком легкого опьянения. Это было хлеще опиума — дурманящего наркотика, которым баловались некоторые магические фигуры в высшем обществе. Приятнее секса, от которого звон стоит в ушах, а тело приятно содрогается от полученного удовольствия. Да, спорт, определенно, считался лучшим средством. Он до сих пор чудом сохранил своё здравомыслие в эти первые два месяца нахождения в холодном замке. По обычаю, сезон игр начинается в конце октября. До этого времени игрокам дают фору для того, чтобы прийти в норму после каникул. Вначале второго месяца обучения команды уже начинают тренироваться. И что бы Блэк делал, если бы ему дали ещё большую отсрочку — он даже боялся представить. Сиганул бы с астрономической башни, наверное. Упал бы плашмя прямо на промозглую траву, попутно разбивая свое тело на множество костяных крошек. Или же сдох бы от тоски в заброшенном туалете с Плаксой Мирттл. Уж эта бы заговорила бы его до смерти, и, скорее всего, ему даже бы не пришлось придумывать план по самоуничтожению. Очкастая истеричка сделала бы всю грязную работу за него. Ведь состояние Регулуса в последнее время дышало на ладан, и испытывать собственное терпение ему хотелось в последнюю очередь. Он мысленно благодарил судьбу за то, что та снизошла до слизеринца, и одарила его самым верным спасением в виде игры в квиддич. В следующее воскресенье должна была состояться игра — Слизерин против Пуффендуя. Самый бесполезный матч, на его взгляд. Уделать этот факультет не составит особого труда. Блэк мог бы совершить финт в воздухе с закрытыми глазами, попутно нащупывая заветный крылатый шар, который сто процентов мог бы проебать игрок-пуффендуйец. Но того требовали правила. Очевидные фавориты сталкивались с аутсайдерами, чтобы оставить все самое интересное на десерт. Сладость горчила, отдавая привкусом храбрости и слабоумия. Ведь в самом конце сезона они должны были сразиться с красно-золотыми. От этой мысли Блэку всегда становилось тошно. Не то, чтобы он переживал и думал о том, что он как-то может уступать гриффиндорским игрокам, просто матчи именно с этим факультетом выматывали его сильнее всего. Да хер с ними. Ему было нужно это изнурение, чтобы пот градом стекал по телу, а голова была настолько ватной, что не смогла бы пропустить ни одну травящую мысль. Совершив блестящий Перехват Пламптона, едва не сиганув с метлы вниз из-за выбивающего из ритма игры, дождя, Блэк возвысил руку вверх в победном жесте. Разжав ладонь, облаченную в кожаные перчатки, парень продемонстрировал остальным игрокам снитч. Гребанный золотистый шарик мерцал в отливах воды, покорно шевеля крылышками, не смея больше предпринимать попыток улететь. Чувство превосходства над остальным миром убаюкивало, его пошатанные нервы, словно колыбельная музыка. Распирающая радость изнутри рвалась наружу, чтобы показать каждому, что Блэк гордился собой. Гордился тем, что был лучшим во всём. Даже в этой школьной игре он занимал лидирующую позицию. Ведущим, за кем следовали все, словно в его руках была карта, способная привести каждого к той дороге, о которой все так мечтали. Сегодняшний день был чертовски приятным на вкус. Вкус чистого, манящего, приторного наслаждения, отдающий нотками победы, лилось рекой, обволакивая собой каждый прилегающий дюйм. И вряд ли что-то могло помешать слизеринцу, довольствоваться собственными успехами. Разве, что непонятный гул внизу мог перебивать такое явно ощущаемое чувство собственного превосходства. Облетев территорию поля, парень так и не смог разглядеть, что послужило причиной таких ярых воплей. Сжав древко метлы покрепче, он направился к месту, откуда доносились голоса товарищей по команде. Спустившись с метлы, он откинул её в сторону. Блэк смахнул капли со своего зелено-серого рашгарда, осушив бутылку воды одним глотком. Слизеринец убрал снитч в ящик спортивного инвентаря, и подошёл ближе к столпотворению. — Какого чёрта здесь происходит? — Регулус оттолкнул каких-то зевак, который преграждали путь, вставая в первые ряды. — Гриффиндорские киски решили вновь пометить территорию своим присутствием, — хмыкнул младший из братьев Лейстрейндж, учившийся на курс старше. Парень являлся тем самым капитаном команды Слизерина. Переместив свой взор с однокомандника чуть влево, на лице Блэка взыграло отвращение вперемешку с презрением такого масштаба, что в пору было бы вызывать аврорат, так как без бойни здесь точно не обойтись. Поттер стоял во главе своей ебаной гриффиндорской сборной, оглядывая сверху вниз каждого, кто был облачён в форму змеиного факультета. Придурок выглядел так, словно каждый был обязан выказать ему свое уважение. Но единственное, чего заслуживал лохматый мудак, так это пинка, чтобы убраться отсюда подальше и перестать мозолить глаза своим тупорылым видом. — Поттер, твоё зрение настолько испортилось, что ты перестал различать очевидные вещи? — сквозь зубы спрашивал Блэк. — Сегодня мы проводим тренировку, так что съебался бы ты побыстрее, прихватывая своих инвалидов, — слизеринец окинул взглядом каждого из команды львиного факультета, натыкаясь на своего брата. Ну, конечно. Куда же без него. Регулус не видел его три дня — ровно с того момента, когда тот убрался из дома после слов Вальбурги. В школе, к счастью, они не пересекались, но было бы глупо полагать, что так продолжится вплоть до выпускных экзаменов Сириуса. И не то чтобы Регулус избегал своего старшего брата, просто, видя его сейчас, глазные яблоки вновь застилались видами той кошмарной ночи, когда его мать лежала, убитая горем из-за своего отпрыска. Регулус страсть, как хотел, чтобы Сириус почувствовал хотя бы малый процент того, что ощущал он в тот момент. Чёртов кретин. — Заткнись, Блэк, — подался вперед Поттер, вставая прямо перед слизеринцем. — Это такое же наше поле, как и ваше. Мы имеем полное право тренироваться здесь, когда захотим. Блэк даже и не думал ступать назад. Он точно не станет пресмыкаться перед этим комком напыщенности и пижонства. Поттер просто роет себе могилу — вот и всё. Посмотрим, насколько стальные яйца у этого львёнка, сможет ли он отстоять свое место, или съебется, как ему и полагалось. — Ты просто смешон, — прыснул от смеха Блэк, оглядываясь, чтобы его команда поддержала его. Но в этом даже не было необходимости, слизеринцы уже были готовы разнести в пух и прах своих соперников. — Может, ещё подбросим монетку? Всё это такой детский сад, что я просто поражаюсь тебе. Что, очкастый олень, тебе стало скучно, и ты решил найти повод доебаться до кого-нибудь? Иди, докучай своим тупым дружкам, но не смей лезть ко мне и к моей команде, ты понял меня? Последние слова Блэка были сродни красной тряпке матадора для Поттера. Он схватил слизеринца за форму, цепляясь за ткань. — Ого, — Регулус опустил глаза на руки гриффиндорца, — как страшно. Это всё, на что ты способен? А мамочка не учила, что младшим нужно уступать? — голос источал желчь, а самодовольная улыбка покоилась на его лице, тем самым ещё больше выводя из себя Поттера. — Джеймс, оставь его. Пусть подавится своим полем. Придём в следующий раз, — одернул друга Сириус, который до этого момента молча наблюдал, выжидая лучшего момента, чтобы вмешаться. Поттер послушался, отпихивая от себя слизеринца, ступая вслед за Сириусом. Очередная выходка братца выводила из себя Регулуса, обнажая всю злость, что скопилась, как неприятный осадок на дне бутылки. — Правильно-правильно. Валите отсюда. Только и можете, что кичиться своей напускной храбростью, когда на деле вы — никто, — крикнул вслед слизеринец. Сириус резко остановился, оборачиваясь на голос своего брата. Гриффиндорец моментально оказался перед серо-зеленой фигурой. Он не сводил с него глаз, а губы были стянуты в тонкую полоску. — И это ты мне будешь говорить о трусости, слизняк? — процедил старший Блэк, тыча указательным пальцем в грудь Регулуса в уничижительном жесте. — Ну уж точно не тебе слагать мне легенды о силе своего характера, — Регулус поднял голову выше, указывая на то, что и перед братом он не станет преклоняться. — Что, память отшибло? Или не помнишь то, как ты собрал свои манатки и сбежал, как крыса с тонущего корабля? Разумеется, сейчас было не время и не место выяснять столь приватные подробности их семейной жизни, но было уже поздно сдавать назад, так как серебристые радужки слизеринца источали мстительность, мечтая утопить в ней братца. В ответ на претензию гриффиндорец толкнул брата, возвышая тон голоса, как минимум до того, чтобы их начали слышать не только на поле. — Ты слишком глуп для своего возраста, если думаешь, что то, что происходило в тот день — это нормально, — Сириус говорил намёками, но для них двоих все было предельно ясно. — А твоя мамаша, Реджи, была во главе этого пира головорезов, — последнюю фразу он все же сказал вполголоса, чтобы лишь слизеринец мог уловить данный посыл. И он уловил. Это ударило его стальным клинком, вырезая с такой острой болью по коже, что ему становилось нечем дышать. В ушах звенела кровь, а руки сами потянулись к лицу брата. Порыв был чистой воды сумасшествием, с толикой адреналина. Когда все то, что ты старался так умело скрыть, исходило экспрессией, чтобы расставить все по своим местам. Регулус яростно ударил по физиономии брата, стараясь выбить из него весь его стальной, блядский дух. Тот, что именовался непоколебимостью. Слизеринец мечтал выбить также все те поганые слова, что были направлены в адрес его матери. Он не позволит так о ней говорить. Братья повалились на траву, продолжая эту борьбу в рукопашную. — Заткнись! — теперь уже младший Блэк сорвался на крик. Он не останавливал свои болезненные удары, доводя до того, что лицо Сириуса уже окрашивалось багровым цветом из-за крови, что сочилась из носа и рта. Регулус не жалел сил, чтобы приложиться кулаком в очередной раз. — Не смей, блять, ничего говорить про неё! — он орал так яростно, срывая глотку, что слюна брызгала прямо на кровоподтёки гриффиндорца. Поттер и капитан слизеринской команды пытались оттащить Блэков друг от друга, но те вцепились друг в друга, словно сиамские близнецы. Наконец, Сириус нашёл в себе ту самую стойкость, и отвесил оплеуху в ответ. Эта выходка выбила почву из-под ног слизеринца, заставляя его отвлечься. В этот момент уже Сириус перетащил на себя главенствующую роль, отвешивая удары по лицу младшему брату. От соприкосновения кулака с лицом Регулус почувствовал, как рот начался заполняться жидкостью с металлическим привкусом, но похуй. Ему было абсолютно наплевать на эти увечья. Пусть все, блять, видят это алое олицетворение чистоты и власти. Сириус продолжал свои удары в челюсть, которая уже и так, казалось, ходила ходуном от многочисленных побоев. Тело слизеринца превращалось в непонятное месиво из крови, грязи, что оставила свой след от соприкосновения с полем. Даже не прекращавшийся ливень не смог умыть все следы от драки. — Ты такой конченый, прямо под стать своей семейке, — говорил Сириус, останавливаясь. — Только что-то мне подсказывает, что все же есть в тебе одно отличие от них, — он поджал губы, задумавшись. Словно хотел выудить из недр своего сознания самую едкую мысль. — Они хотя бы не идут на поводу у полукровок, выполняя их желания и прихоти. Как думаешь, мамаша бы продолжила подтирать тебе задницу, если бы узнала, что ты выстеливаешься перед своей ненаглядной Снейп, которая тебя просто обвела вокруг пальца? – победоносная улыбка закрепилась на лице у гриффиндорца. — С моей подачи. Заплывший от синяка, на пару со здоровым, глаза устремились на Сириуса. Регулусу показалось, что ему все это послышалось. Ударьте его ещё раз, посильнее, потому что ему казалось, что он находился в необъяснимой прострации, в которой все было под стать сюрреализму. Какого хера он только сейчас услышал? Что это, блять, все могло значить? Причём здесь, вообще, эта девчонка? Но, когда Сириус откинул брата на влажную траву, и напоследок сверкнул своими тёмно-серыми глазами, Регулус всё понял. Он осознал это так быстро, что даже растерялся. Снейп обвела его вокруг пальца. Чёртов рецепт, что она всучила ему, хлопая овечьими глазками, был явно не её авторства. И как он сразу не узнал почерк своего брата? Кто-то подозвал мадам Трюк, чтобы та разобралась с потасовкой, но в этом не было никакой необходимости. Игра окончилась не в пользу Слизерина. — Мистер Блэк! — недовольно окликнула его тренер с короткими волосами. — Годрик милостивый! Вам срочно нужно в больничное крыло, посмотрите на себя! — она не унималась, все причитала и причитала, осматривая ученика. — Я доложу об этом инциденте директору, к которому вы отправитесь после. Но Блэк лишь отмахнулся от женщины, проходя к входу в замок. Ему было абсолютно наплевать на то, что нужно было провериться на наличие травм, залечить рассеченную бровь и вывихнутую челюсть. Ему было похер на то, что нужно было ещё объясняться перед деканом и директором. Потому что с каждым шагом, что приближал его к дверям школы, в голове, словно мантра, звучало совсем другое. Уничтожить на хуй полукровку. Блэк мог поклясться Салазаром, что Снейп настигнет пиздец. С его подачи.***
Флоренс сидела на пуфе болотного цвета возле камина, дочитывая книгу, которую ей вручила Лили, пока слизеринка находилась в больничных покоях. Пальцы аккуратно удерживали шероховатые страницы, перелистывая бумагу. Поодаль от Снейп трескались поленья, распространяя глухой звук тлеющего дерева по слизеринской гостиной. В комнате, помимо девушки, располагались напротив ещё несколько учениц, восседая на бархатных диванах, щебеча о чём-то с таким интересом, что их попытки быть приглушёнными не увенчивались успехом. Но Снейп не придавала этому абсолютно никакого значения. Девушка старалась оставаться отрешенной, не вникая в глубины девчачьих разговоров. Взор был устремлён на аккуратно напечатанные строки, которые переносили разум девушки в перипетию драматического сюжета. — Флоренс? — позвала её одна из участниц «особо важной» беседы. Снейп разочарованно вздохнула. Едва слышно, чтобы это стало заметным для нескольких пар ушей. Не отрываясь от книги, она подала короткое «а» в знак того, что все ещё находилась в этой комнате, а не в тронном зале семнадцатого века. — С кем ты пойдёшь на бал в честь Хэллоуина? — подала заинтересованный голос Кассандра — соседка Флоренс, которая спала на соседней кровати. Совсем скоро в Хогвартсе должен пройти бал, приуроченный к празднованию Дня Всех Святых. — С чего вы, девочки, решили, что я вообще пойду на него? — задала встречный вопрос Снейп, все ещё не убирая книгу из рук. — Ты же староста. Какое очевидное замечание. Десять очков Слизерину за искрометную наблюдательность. — И что? Наличие значка на моей форме не обязывает меня идти на сборище малолеток, которые подпольно пронесут алкоголь, и напьются до беспамятства, чтобы потом Филч заставил всех отрабатывать это нарушение, начищая его ботинки. — На одном дыхании ответила Флоренс, чувствуя, как подобные разговоры заставляют находиться в шаге от того, чтобы начать рвать на себе волосы. Отчасти её слова отдавали нотками правдивости, но не до конца. Флоренс могла назвать себя искательницей приключений. И да, слизеринка любила ходить на вечеринки. Она до сих пор вспоминает с улыбкой на лице последнюю вылазку с Лили, когда они пробрались на закрытую вечеринку, который устраивал бывший одноклассник Эванс из магловской школы. Богатенький мальчик даже после стольких лет души не чаял в рыжеволосой бестии. Снейп нравилось чувствовать себя беззаботно, как того полагают подобные сборища. Утопать в ярких вспышках прожекторов. Участвовать в глупых, но от того не менее забавных играх, где выигрышем считалась выпивка. Все это было близко ей по духу. Но только вне стен школы. Отчего-то в Хогвартсе она не находила отдушины в данных мероприятиях. Переступать через собственные желания и интересы слизеринке не хотелось. Она просто воздерживалась от такого рода предложений. Тем более, что на бал требовалось идти с парой. Что за вздор. — Какая ты скучная! — воскликнула Кассандра, отбрасывая афро-косу назад. — Как ты до сих пор не покрылась пылью от того, что не участвуешь ни в одном из праздников? — в недоумении вылупила глаза соседка, облокачиваясь на подлокотник мебели. — Просто я нахожу более интересные занятия, нежели зажимания по углам после тонны абсента, — парировала Снейп. От этого ответа Кассандра залилась алой краской, обнажая своё смущение. Вся школа знала об её похождениях на школьных празднествах. Рюмка-вторая-пятая, и вот, мулатка уже висит на очередном кавалере, буквально топя бедолагу в своих слюнях, вылизывая его с головы до пят. Жалкое зрелище, на самом деле. Но не стоит распутывать свой длинный язык, ведь не только у неё он был облачён ядовитыми шипами. — А я бы пошла кое с кем, — мечтательно запорхала третья из компании, — но жаль, что он слишком высокомерен, чтобы согласиться, — тон голоса окрасился разочарованием. — Ты о Блэке? — закатила глаза Кассандра, радуясь, что кто-то соизволил сменить тему разговора, и ей теперь не придётся до скрипа очищать свою репутацию от клейма последней шлюхи. — Забудь о нём. Я слышала, что у Регулуса довольно-таки высокие стандарты, чтобы, вот так, запросто стать его девушкой. При упоминании этого человека у Флоренс перехватило дыхание. Теперь уже точно было невозможно концентрироваться на словах, что передавали суть написанного. Она вложила закладку в виде клочка пергамента, захлопнув книгу. Девушка отложила её на столик, сводя брови на переносице. Неведомый тремор завладел конечностями слизеринки, и она сжала ладони, дабы скрыть от посторонних глаз свое волнение. Не то, чтобы её интересовало, что кто-то мечтал о том, чтобы тереться возле Блэка. Отнюдь. Ей было попросту всё равно. Просто было странно слышать от третьих лиц о том, что он казался им привлекательным. И было бы глупо отрицать тот факт, что придурок действительно был хорош собой. Ему были присущи все те внешние качества, от которых девочки могли упасть в обморок. У засранца было красивое лицо. Мерлин, да. Гладко выбритое, с острыми скулами, выразительным носом. Глаза, по обыкновению, отдавали льдом. Свет радужек отдавал переливами серебристого оттенка, но в моменты, когда из него сквозили эмоции, тон темнел, придавая зрачкам цвет громовых туч. Этот вечный кошачий прищур. Салазар. Почему она так отчетливо могла воспроизвести каждую деталь этой заносчивой скульптуры, что выковали самыми гнилыми, самыми чёрствыми и холодными инструментами? Ведь таким он был внутри. Не зря все говорят о том, что, чем красивее внешний облик, тем мрачнее и отвратительнее душевная составляющая человека. Об этом девушке было известно не понаслышке. Наверное, поэтому эти слова произвели на неё такой эффект. Она просто не понимала, как можно было желать его. Хотеть видеть рядом. Прикасаться к мягкой ткани его одежды, созданной в стиле лучшего лоска. Вдыхать этот чёртов освежающий аромат, что пестрил везде, где появлялся Блэк. Прикасаться губами… От этих мыслей хотелось хорошенько удариться головой о стол, что проседал под ногами девиц, которые ворковали о предмете воздыхания. Какие же они дуры. Флоренс поспешила встать со своего места и направиться в спальню, чтобы больше не слышать ни слова о том, кого так хотелось искоренить из своей жизни. Особенно после утреннего инцидента. Особенно после всех инцидентов. К чёрту. Пошёл он к чёрту. Дойдя до лестницы, она услышала рык, который приказал ежесекундно открыть гребанную дверь, которая вела в гостиную. Снейп обернулась. На пороге показался Блэк. Точнее то, что от него осталось. Порванная спортивная форма в основании воротника. Кровоподтеки, рассекающие по всему лицу. Ошметки грязи на одежде, открытых участках тела. Он был похож на того, кто по-пластунски добирался из самой Англии прямо к дверям Хогвартса. Выглядел он паршиво. Чувствовал, по всей видимости, себя также. Взгляд был устремлен на Флоренс. Крылья носа раздувались от частоты экспрессивного дыхания. Уголки губ искривились, искажая улыбку. Это был чистый образ уничтожения девушки силой мысли. — Вышли все нахуй отсюда, — взревел слизеринец, не удостаивая даже взглядом остальным присутствующих. Все оставались сидеть на диване, метая глазами то на Блэка, то на Снейп. Когда реакции не последовало, Регулус продолжил. — Я, что, блять, непонятно выражаюсь? Пошли все вон! Кроме тебя, Снейп. Он произносил её фамилию медленно, пробуя каждую гласную, чтобы после выплюнуть, как что-то неприятное на вкус. Флоренс сглотнула, проводив взглядом остальных девочек, которые были просто в ужасе от столь неожиданного визита разгоряченного слизеринца. Он что, свалился с метлы на своей тренировке? Что за акт невиданной жесткости? Девушка отошла от лестницы, собирая всю смелость, что рассосалась по сосудам кровеносной системы. Дышать было тяжело, но она изо всех сил старалась придерживаться умиротворенного темпа. Вдох-выдох. Подошла ближе, но остановилась возле стола, который разделял их друг от друга. От этого осознания становилось легче. Или нет? Потому что в следующую секунду произошло немыслимое. То, что тяжело описать словами. Когда тебя сковывает страх, парализуя каждую клетку твоего тела. Ты не можешь пошевелиться, а твое сознание орет, срывая миндалины до гнойных язв, чтобы ты убиралась прочь. Блэк рывком отшвырнул тот злополучный атрибут мебели, что служил спасательным якорем на судне самосохранения Флоренс. Стол раскололся, оставляя после себя опилочную крошку на каменных полах гостиной. Блэк источал ярость. Он кипел, а глаза его горели, синим пламенем. Снейп впервые видела его таким устрашающим. Он же не монстр в общепринятом смысле, верно? Сейчас слизеринка уже не была уверена в своих словах. Она сейчас вообще ни в чём не была уверена. — Ну что, каково тебе осознавать, что ты обвела меня вокруг пальца, ебаная гриффиндорская подстилка? — истерически загоготал тот, подходя ближе. Медленно, растягивая удовольствие ужасать своим поведением, как можно дольше. — О чём это ты? — недоуменно переспросила Флоренс, выгибая бровь. — О чём это я, — изобразил Блэк манеру разговора слизеринки. — О том, что ты, дрянь, кажется, не понимаешь, кому точно не стоит переходить дорогу. — Блэк, ты говоришь какими-то гребаными загадками. Я ни слова не понимаю! — теперь уже и нервы Флоренс были на пределе. — Да? — вновь этот кошачий прищур. Только теперь эта особенность не казалась девушке притягательной. Напротив. Только лишь отталкивающей. — Да. — Ответила Флоренс ровным тоном, сквозь который пробивались отголоски паники. В ответ на её утверждение Блэк рванул к Снейп, и со всей силы впечатал в стену. От такого жеста девушка чуть не выплюнула свои легкие, которые, казалось, также пригвоздились к стене, прислоняясь к каждому позвонку в спине слизеринки. Она хватала ртом воздух, что было достаточно проблематичным занятием, так как Блэк силой удерживал её за горло. — Гребаное зелье, Снейп, — напомнил он ей. — Оно предназначалось для хорошего человека, да? С каких пор мой братец стал для тебя эталоном святости, херова ты дура? — Блэк был готов разорвать к хуям её глотку, что источала хриплые звуки. Но ему было плевать на её жалкие попытки оставаться в равновесии. После этих слов внутренности Флоренс скрутило тугим узлом, заставляя каждый орган захолодеть. Она точно не ожидала, что он придёт сюда, чтобы выпытывать из неё подробности её обмана. Мерлин, какого?.. Как? Как он мог узнать об этом? Догадался ли сам, или кто-то нашептал ему, раскрывая всю истину, что сочилась непрерывным потоком. Девушка попыталась вырваться из его крепких рук, но с каждым её рвением освободиться, он сжимал плоть сильнее, оставляя на ней темно-фиолетовые отметины. — Ублюдок, отпусти меня! Мне больно! — она вымаливала свое освобождение, но он не слушал. И не слышал. Кровь приливала, оглушая, лишая одного из нескольких органов чувств. В этот момент он был лишен всего. Она лишила его всего. Она стала тем самым камнем преткновения, которые оборвал любую связь с внешним миром. Как же он блять её ненавидел. Но больше всего он ненавидел себя. За то, что позволил себе слабость. За то, что позволил себе пойти на поводу у этой полукровки, которая просто игралась им, водя за нос. Хуевый из тебя кукловод, Блэк. Вот, кому стоит отдать нити принуждения. Той, у кого блестели глаза, оттеняя роговицу глаза цветом индиго. У этой девчонки больший талант к измывательствам, чем у тебя. Ебаный слюнтяй. Чем ты только думал? Где были твои мозги? Прошлись через мясорубку её сущности. Полукровка перемолола его в фарш, выбрасывая остатки его хладнокровного разума в мусорный бак. — Отвечай мне, — он склонился к её лицу, мазнув своим носом по её лицу. — Зачем ты, блять, так поступила? Скажи честно, мой брат разок трахнулся с тобой, и ты решила, что значишь для него что-то? Поэтому ты решила пойти у него на поводу, исполняя его прихоти, и выставляя меня последним придурком? Скажи мне, Снейп. Правду. Хотя бы сейчас, — он с нажимом прикоснулся большим пальцем к очертанию её подбородка. Блэк понизил голос, но дыхание оставалось сбивчивым, громким. Каждый вздох давался с немыслимой болью. Он был готов выхаркать свои трахеи, чтобы только не чувствовать это режущее чувство, которое ассоциировалось у него с поступком полукровки. Слизеринец был на перипетии. Он хотел услышать от неё правду. Похер какую. Пусть это будет история о том, как Сириус вколачивался в неё, заставляя её ахуительно-длинные-ноги содрогаться от удовольствия. Но другая его сторона молила девушку о том, чтобы она не смела произносить эту искажающую подлинность. Флоренс аккуратно прикоснулась к его ладоням, опуская их с шеи. Блэк поддался. Их взгляды, наконец, встретились. В этой долгожданной встрече серого льда и тёмно-синего неба не существовало ничего положительного. — Блэк, — произнесла Снейп почти полушёпотом. Боялась спугнуть его спокойствие, которым едва ли можно было охарактеризовать состояние слизеринца. Просто он слишком устал, чтобы продолжать эти крики. Они оба слишком устали. — Я не знаю, что ты там напридумывал себе. Я ни с кем не спала, а уж тем более с твоим братом. Я бы никогда не пошла на поводу у Сириуса. Об этой чёртовой просьбе с зельем меня попросил другой человек. Она окончила свой монолог выдохом. Слабое дуновение коснулось его щеки, которая так близко находилась от неё. Флоренс отвела взгляд в сторону, в то время, как Блэк все ещё смотрел на неё, не спуская глаз. — Я не верю тебе, — выплюнул он. — Твоя правда настолько же гнилая, как твоя кровь, Снейп. Такая же фальшивка, как ты. И знаешь, что? Этим он вернул к себе внимание девушки. — Несмотря на то, что я больше не собираюсь исполнять твои прихоти, варя зелье, ты все ещё мне должна. Флоренс в недоумении посмотрела на слизеринца. — Желание, Снейп, — объяснил тот, обнажая оскал. — Будь уверена, я ещё поквитаюсь с тобой. Ходи и бойся, как бы я не загадал тебе пробежаться голой по школе или отсосать у старшекурсника. Но, видимо, последнее для тебя уже не будет в новинку. Регулус, наконец, полностью отпустил девушку, разворачиваясь на подошве ботинок, чтобы убраться, прочь из гостиной, которая насквозь была пропитана безысходностью и отчаяньем.***
— А я ей и говорю, дорогуша, ты ещё не знаешь, с кем имеешь дело… — Во имя Салазара, Крауч, заткни свою пасть. У меня от твоего бормотания уже сосуды в мозгу полопались. Не заставляй меня сделать то же самое с твоей башкой, — огрызнулся Блэк. Сегодняшнее утро, по праву, можно было считать самым отвратительным за всю его жизнь. Он плохо спал этой ночью, отчего на лице появились характерные синяки под глазами. От Блэка сквозило хронической заебанностью, и он ничего не мог с этим поделать. Жизнь, то и дело, подбрасывала ему новые повороты, из-за которых все шло кувырком. Слизеринец уже устал запоминать, сколько событий за последний месяц, не окончились бы неудачей. Регулус пытался притронуться к завтраку, но вся еда вставала поперек горла. Тосты с маслом были на вкус, как прожженная резина. Отвратительно. — А что такого? — Барти пожал плечами, доедая свою порцию овсянки с джемом. — О, смотри, кто тут у нас, — слизеринец указал взглядом на фигуру, что появилась в большом зале мрачнее тучи. Ну, хоть кто-то выглядел ещё хуже, чем Блэк. Снейп бы точно не помешала парочка гламурный чар. — Кстати, я хотел узнать, у тебя с нашей старостой ничего не?.. — Блять, Крауч, ты такой идиот, — Регулус пихнул однокурсника плечом, заставляя оборвать часть его фразы, оставляя концовку повиснуть в немой тишине. — Даже не смей произносить эту хуйню по поводу Снейп, — он приглушил голос, чтобы девушка, которая приближалась к слизеринскому столу, их точно не услышала. — Чего ты так реагируешь? — спросил Крауч-младший, потирая ладонью плечо, которое неприятно саднило от выходки друга. — Просто я думал, если у вас с ней ничего нет, то я мог бы заняться этой малышкой, — Барти покосился на Снейп, едва ли не сжирая её своими глазами. От одной только мысли, что Крауч будет лезть к Снейп своими ручищами, по телу прошёлся мороз, отрезвляя его. Но он послал это неведомое чувство к чертям собачьим. Пусть хоть вся школа отдерет эту суку. Он даже не посмотрит в ту сторону. — Барти, — начал Блэк в еле сдерживающей манере. — Что непонятного в моих словах? Мне похуй. Все равно. Наплевать. Безразлично. Достаточно синонимов к слову поебать? Или расписать на пергаменте, чтобы ты, наконец, понял? Можешь хоть сейчас на неё наброситься. Это меня не колышет, — в горле пересохло, и Регулус принялся делать жадные глотки кофе со сливками. Единственная отдушина этого неудавшегося начала дня. — Хорошо, как скажешь, — заговорщически ответил Барти, подмигнув бровями. Какой кретин. В Большом зале стоял гомон из голосов учеников, которые болтали меж собой за разными столами. Но все переговоры прервал характерный стук о кафедру, которая находилась возле профессорского стола. Дамблдор стоял, оглядывая студентов, которые обратили на директора всё свое внимание, замолкая. — Доброе утро, уважаемые студенты, — искренне, с теплотой поприветствовал старик сидящих детей и подростков в Большом зале. — В это прекрасное осеннее утро я хотел бы сделать одно небольшое объявление. В нашей школе произошли небольшие изменения, о которых, вы просто обязаны знать, так как это напрямую относится к учебному процессу, — директор выждал паузу для того, чтобы продолжить. Но отчего-то эта пауза насторожила Блэка, заставляя напрячься. — Как многим уже известно, наш профессор по Защите от Тёмных Искусств, Дефенсор Магнатус, был вынужден на время покинуть школу по определенным обстоятельствам. Профессорским составом вместе с попечительским советом было принято решение найти замену на эту должность. С этого дня профессора Магнатуса будет замещать новый преподаватель. Прошу поприветствовать — Джозефа Малума! — директор указал ладонью в сторону преподавателя, который поспешил подняться со своего места за столом. Большой зал принялся энергично аплодировать, будто от этого бы зависела оценка на экзамене по ЗоТИ. Все спокойно отнеслись к этой замене. Все, кроме Блэка. Мистер Малум подошёл к директору, отвечая на рукопожатие, вставая поодаль от кафедры. Новый профессор — мужчина средних лет. Короткие тёмно-русые волосы. Одет он был в костюм горчичного оттенка. Преподаватель держался спокойно, еле заметная улыбка украшала его суровое лицо. Когда же он повернулся лицом к ученикам, Блэк мог поклясться, что в этот момент он точно провалился сквозь землю. Джозеф Малум — новоиспеченный профессор ЗоТИ — тот самый Пожиратель, который толковал Реддлу о том, что стоит обзавестись ушами и глазами на вражеской территории. Вот тебе и очередной новый судебный поворот, от которого хотелось выблевать весь чёртов кофе.