Искупление

      Регулус почувствовал, как злость зарождалась в нём с неимоверной скоростью. Сказанное Краучем грохотало в перепонках, заставляя музыку, доносившуюся из основного зала Выручай-комнаты, смолкать. Нужно было отвлечься на что-то. Пусть даже это будет ничтожной нитью в этой петле моральной виселицы.       Он возжелал вырвать и скомкать всё своё нутро. Чёртову подноготную, в которой громыхало жгучее чувство, щекотавшее нервы. Блэк ощущал, как его душа расползалась по крупицам. Слизеринец мог поклясться, что на физическом уровне чувствовал, как постепенно его голову покидали все те мысли, что сопровождали так долго. Почти всю его чертову сознательную жизнь. На замену предрассудкам о чистоте крови и рассуждениям о том, что рядом с ним должна находиться достойная спутница, пришло нечто иное. То, от чего в момент переставало биться сердце, отдавая прощальными ударами песнь о том, что всё блять проебано. Орган буквально воспевал то, от чего Регулус пытался убежать. А мчался прочь он, прежде всего, от самого себя. От своих истинных желаний. Он бежал, сбивая ноги в кровяные мозоли, напоминавшие каждый раз о том, что от себя никуда не убежишь. Твоё истинное «я» покажется в самый неожиданный момент, заставляя все вокруг повернуться на сто восемьдесят градусов.       Слизеринец быстрым шагом вошёл в заброшенную комнату, в которой нагромождение хламом было настолько велико, что камню некуда было упасть. Но, несмотря на эту особенность, в этом укромном месте с легкостью поместился он сам, прихватывая за собой свою новоиспеченную подружку. Отличный повод получить ничтожную долю разрядки.       Прислонившись спиной о косяк двери, с треском захлопнувшейся, Блэк выдохнул. Парень прикрыл глаза, прислушиваясь к собственным ударам сердца. Пусть слизеринец не выпил все запасы алкоголя, как это сделал уебок Крауч, но опьянение сыграло свою роль, стирая в головном мозге все то, что было высечено топором. Разум, хоть и был затуманен действием хмельного напитка, но, несмотря на это, впервые было стойкое ощущение, что Блэк так яро уверен в собственных мыслях. Регулус впервые не задумывался о последствиях содеянного. Не просчитывал каждый свой шаг. Не анализировал. Он просто отдавался моменту, плюя на то, что будет дальше. Ему было безразлично. Существовал только нынешний миг.       Блэк почувствовал, как мягкие руки аккуратными исследовавшими движениями прикасались к его грудной клетке. Раскрыв глаза, он заметил, как Офелия проходилась изумрудными ноготками по ткани его холщовой рубашки. Парень втянул в себя воздух от подступающего наслаждения, перехватив ладони когтевранки. Девушка испуганно распахнула глаза, в полутьме отдававшими кристальными переливами пузырьков шампанского. Секундный взор друг на друга, и Блэк притянул её вздымающееся от глубоких вздохов, тело к себе. Он почувствовал, как манящая фигура девушки оставляла желанные отпечатки на его теле. Ему нравились эти ощущения. В них не было и малейшего присутствия нежности прелюдий. Лишь отточенные движения, верещавшие о том, зачем эти двое сбежали. Офелия была отнюдь не глупой, и сама прекрасно понимала, что они явились в эту комнату явно не для того, чтобы рассказывать друг другу о красоте сегодняшней ночи. Мерлин, конечно, нет. Девчонка была нужна ему для того, чтобы забыться. Позволить самому себе утопать в её соблазнительных движениях, зарываясь в белоснежные локоны.       Когтевранка придвинулась ближе, оставляя на открытых участках его шеи крупицы микро поцелуев. Она хаотично проходилась своими утонченными губами по его телу, напоминая о том, какой девушка могла быть. Офелия отдавала всю себя на растерзание, не боясь оголять свои истинные побуждения. Если она хотела его, то не смела играться, выводя на нежелательные эмоции. Она была податливой, не смевшей спугнуть своего прекрасного принца.       Только слизеринец никогда не был принцем. И уж, тем более, её. Регулус не принадлежал ни единой душе. Блэк даже не мог заикнуться о том, что он принадлежал самому себе. Парень принадлежал только выигрышным сторонам этой жизни. Он был, словно хамелеон, окрашивающимся из одного выгодного оттенка в иной.       — Ты не представляешь, как сильно мне нравишься, — когтевранка прошептала эти слова, даря знойные мазки языком по кадыку парня.       Блэк не ответил на её чистосердечное признание, лишь выдохнул в район выемки за ухом. Он придвинулся к пульсирующей венке на шее, означавшей то, что чертовка не врала о своих чувствах. Блэк ощущал трепет её желания, и это не могло не кружить голову. Регулус прикусывал плоть, проводя языком. Офелия издала мурлыкающий стон, зарываясь в тёмные волосы парня.       Она явно знала, как делать всё правильно. И это раздражало.       Внезапно он осознал, что все её прикосновения, хоть и были приятными, но являлись не менее докучливыми. Блэк не ощущал между ними напряжения. Он не мог питаться нутром когтевранки. Не мог насыщаться её эмоциями, чтобы внутри все кричало звоном от наслаждения. Слизеринцу было пресно. Невкусно. Неинтересно. Подобный сценарий был идентичен сотням другим. Это выводило из себя. Блэк не чувствовал, как вихрь из влечения захлестывал с головой. Регулус не задыхался от того, что ему было мало и он желал ещё. Офелии было слишком много. Она заполоняла собой все пространство, даря ему свои вожделенные прикосновения. Но это было не то.       Желваки заходили на скулах парня от того, что он понял — в этот вечер ему не суждено забыться, занимаясь сексом с белокурой красоткой в громаде пыльных вещей. Чтобы она кричала во всю свою глотку от его резких толчков бедрами. Салазар. Даже от этих мыслей, что в моменте промелькнули в сознании, в теле не было и намёка на возбуждение, что злачной негой растекалось по венам.       Ему было безразлично.       Если бы эта девчонка прямо сейчас сняла с себя это блестящее платье, он бы и бровью не повел. Эта ассоциация с рваными вещами перенесла Блэка в тот день, когда у него, к чертям собачьим, полетел рассудок от одной только мысли о той, кто посмела с ним играться. Тогда он хотел взмолиться высшим силам, лишь бы Снейп не переставала прикусывать свои блядские губы. Мелочь, но Блэк ощущал себя полоумным мальчишкой, способным припасть к её ногам, умоляя её не переставать. Он бы отдал всего себя на растерзание этой ведьме, лишь бы ещё раз увидеть этот соблазнительный прокат её полукровным языком по манящему рту. Такому грязному. Но такому ахуительно притягательному.       Блэк одёрнул руки блондинки от своего тела, отодвигая её тело от своего.       — Мне кажется, на сегодня хватит, — резко отрезал Блэк.       Офелия повела головой, стараясь отыскать свое ментальное равновесие после лобзаний со слизеринцем. На её лице отчетливо промелькнуло разочарование, граничащее с наступающей истерикой. Ну, блять. Только этого ему не хватало. Драм от несостоявшегося перепиха.       — Я что-то не так сделала? — произнесла она почти умоляюще. — Тебе не понравилось?       — Нет, — покачал головой Блэк, усмехаясь. — Скорее, это со мной что-то не в порядке. Ты здесь совершенно не причём.       Слизеринец подошёл ближе к девушке, аккуратно обнимая за талию. Прикоснулся своими холодными, безразличными губами ко лбу когтевранки. Плечи Офелии сотрясались, а рот издавал тихие всхлипы. Но это не возымело ответной реакции. Чёрствая душа Блэка не ощутила и толики сожаления о происходящем.       Слизеринец ничего не сказал, хлопая за собой дверью. Как правило, долгие речи перед прощанием не заканчивались ничем хорошим. Трёп о пустом лишь оттягивал неизбежное. Блэк понимал, что ничего не сможет дать этой Офелии. Когтевранка, наверное, уже успела выстроить для себя целый шквал из сказочного сюжета, у которого, к её сожалению, не было счастливого финала. Ей нужен был кто-то другой. Кто-то, кто сможет по достоинству оценить её шаткие попытки приковать к себе. Такой сценарный ход не подходил Регулусу.       Парень покинул Выручай-комнату, ощущая, как гнетущее состояние вновь протягивало к нему свои цепкие ветви, обвивая каждый дюйм его шаткой фигуры. Быстрым шагом он перебирал ногами в желании добраться до Подземелий. Ему был необходим охлаждающий душ, чтобы вода смыла с него всю спесь алкогольного опьянения и разрушенных планов. Все снова пошло не по плану.       Удивился ли Блэк? Ничуть.       Был ли он взбешен? Разумеется.       Он уже ничему не удивлялся. Ему просто хотелось послать нахуй всех. Весь мир бросить в пекло, наслаждаясь тлеющими останками. Быть может, это смогло бы раззадорить его раздраженный нрав. Но шестое чувство тихо шептало, что нет. Ничто не способно утолить его рвение к нормальной жизни, в которой не будет ничего, выводящего из себя.       Уныло пробормотав портрету «Фригус», Регулус ввалился в общую гостиную змеиного факультета. В комнате никого не было. Блэк поблагодарил вселенную за такой своевременный подарок. Полутьма окутывала собой всё пространство, от чего слизеринцу приходилось напрягать зрение, чтобы найти, куда приземлиться. Он пообещал себе, что отдохнет пять минут, прежде чем отправится в мужскую душевую.       Перепрыгнув через заднюю спинку дивана на мягкий пуф, периферийным зрением он заметил, как лунный свет спадал на очертания женской фигуры. Прищурив глаза, чтобы лучше разглядеть, он понял, кто был обладателем пышной гривы, которая в этот вечер выглядела ещё более не уложенной, чем в обычные дни.       — Снейп? — произнес Блэк, откашливаясь. Казалось, что неловкое прощание с когтевранской спутницей подарило ему обрубки вместо голосовых связок, от чего голос звучал так неестественно хрипло. — Какого чёрта ты тут расселась? Вали в свою комнату, здесь уже занято, — Регулус лениво протянул фразу, надеясь на то, что сейчас она выйдет из себя, и он получит свою дозу из её эмоций.       Получит то, что делало его живым. А не существом, лишенным всякой эмпатии. Ему была необходима эта встряска. Блэк нуждался в том, что могла дать лишь эта стерва. Но к его удивлению, Снейп не сказав ни единого слова против, встала с кресла, направляясь к лестнице, ведущей в женскую спальню.       Чего?       Он никак не ожидал того, что слизеринская змейка так просто оставит его в одиночестве, не предпринимая даже попыток одарить его кровь своим жгучим ядом.       Как умела только она. Как нравилось только ему.       — Наконец, ты поняла, что спорить со мной бесполезно, — довольствуясь собственным величием, бросил Блэк ей вдогонку.       Снова никакой реакции. Ни единого, блять, слова. Лишь тихий стук каблуков по каменному полу. Сучка, должно быть, снова решила поиздеваться над ним. И Блэк бы отпустил её, если бы не остаточная циркуляция огневиски по его сосудам, будоражившее сознание и подталкивающее на необъяснимые поступки.       Регулус подскочил с дивана, догоняя однокурсницу, решившую, что можно было так просто уйти от разговора. Ни черта подобного. Не в этот раз.       — Снейп, — слизеринец повторил её фамилию, но уже с нажимом, будто вытягивая из неё хоть толику звука. — Ты, что, блять, оглохла? — одним движением он развернул её лицом к себе.       Ужас, запечатленный в тёмно-синих очах, отразился и на его лице. Внешний вид девушки оставлял желать лучшего. Взъерошенные волосы, больше похожие на гнездо, в хаотичном порядке спадали вниз. Искусанные в хлам губы, в мягкой кожице которых рубцевались раны. Запекшаяся кровь возле виска, рассеченная бровь, из которой струйкой все ещё текла алая жидкость. Комки растекшейся туши на щеках. Заплаканные глаза, в которых отражалась немая ненависть. Снейп впервые выглядела настолько разбитой. И это наблюдение отдалось в сердце слизеринца невзрачным, неизведанным ощущением. Блэк мог слукавить о том, что не почувствовал, как лавина из его собственных эмоций спадает на него. Мог, если бы не клокотавшее сердце, звучавшее в унисон с его внутренней борьбой.       Достав из кармана брюк палочку, он невербальной магией поджег ближайшие свечи, стоявшие на позолоченных канделябрах.       — И что это за херь? — он приложил максимальное усилие, чтобы голос оставался таким же надменным, лишенным окраса неравнодушия.       Медленным движением он дотронулся большим пальцем до её подбородка, но Снейп моментально отскочила от рук парня, одергивая свое лицо.       — Это ты меня спрашиваешь?       — Идиотка, ты кого-то здесь ещё видишь? — рассвирепел слизеринец, оглядываясь по сторонам. — Я повторяю вопрос: какого хуя с тобой происходит? — он вглядывался в лицо однокурсницы, пытаясь разгадать загадку её шаткого состояния. И эта игра уже выводила из себя.       — Ну, не знаю, Блэк, — ответила Снейп, притворно улыбаясь. От подобной выходки становилось не по себе. Её внешний вид вкупе с лицемерным оскалом выглядели жутко. — Тебе, я думаю, виднее. Не я же продала своё желание.       — Не я что? — опешил Регулус. На мгновение ему показалось, что услышанное было лишь иллюзией, не имевшей ничего общего с реальностью. Но после того, как Снейп не ответила на его вопрос, он осознал, что ему не послышалось. Полукровка действительно имела в виду то, что он уловил в этой гнетущей тишине. — Что ты несёшь, мать твою?       Затем его взгляд опустился ниже лица, и кровь в жилах вскипела от увиденного. Помятая рубашка, застегнутая наобум, в беспорядке. Запачканная кровью юбка, разодранные колготки.       Флоренс проследила за движениями серебристых зрачков.       — Что? — короткая реплика слизеринки оглушила Блэка хлестче, чем музыка в Выручай-комнате. — Твоя собачонка херово справилась с задачей? — в голосе плескались нотки сарказма и припадка.       — Я блять понятия не имею, о чём ты говоришь! — крик парня отбивался от стен, одаривая холодом.       Разворачивающийся диалог отрезвлял лучше любого антипохмельного зелья.       — Кто это с тобой сделал? — рывком он схватил Снейп за локоть, приближая к себе. Хотелось встряхнуть её с такой силой, чтобы согнать с неё всю претенциозность.       Девушка потянулась к локтевому сгибу, но Блэк отшвырнул её ладонь, сильнее надавливая на плоть. В мерцающих восковых огнях слизеринец заметил, как по скулам Флоренс стекали капли слез.       — Крауч! — выпалила та, задыхаясь в собственном граде истерики. — Не делай такое удивленное лицо! В перерывах от попыток изнасилования, он поведал мне о том, что ты обо мне рассказывал! — от былой немоты не осталось и следа. Сейчас слизеринка была готова излить ему всю душу, если бы не видела в его лице врага. — Ну, что, Блэк? Ты доволен? Скажи мне, ты до ахуения рад, что смог отомстить мне, как и обещал? — девушка все ещё пыталась вырваться, обнажая гадкие подробности её патрулирования.       В ту секунду мир Блэка раскололся. Он ощутил, как по позвонкам расходилась чернильная ярость, от которой забываешься. Хотелось уничтожить все на своём пути. Слизеринец понял, о чём толковала однокурсница. Регулус вспомнил, как сам бросил Краучу эту гнилую пищу для размышления. Он сам отдал ему приказ броситься к Снейп.       Но то было минутным порывом. Отчаяние, граничащее с ревностью. С блядской ревностью, которую хотелось, чтобы ни одна душа не заметила за завесой напускного безразличия.       Только теперь ему хотелось размозжить Крауча, и заодно себя вместе с ним.       — Я… — задыхаясь от собственного бессилия, он притянул девушку ещё ближе, чтобы всмотреться в этот синеватый океан боли. — Я терпеть тебя не могу, Снейп, — протянул он, не прерывая их зрительного контакта. — Но я бы никогда не позволил кому-то притронуться к тебе в таком ключе. Никогда бы не продал это гребанное желание Краучу.       — Но ты позволил себе говорить о том, что я спала с твоим братом, — возразила Флоренс, припоминая ему о колкостях, брошенных в её адрес ранее. — Что тебе стоит смешать меня с ещё большим дерьмом? Хотел отомстить, Блэк? Поздравляю, у тебя получилось, — ноты её голоса расходились крещендо по каждому каменному штриху. — Только я не понимаю, за что ты так со мной поступаешь? За то, что я решила помочь нуждающемуся человеку, прося тебя об услуге? За это?       — Мой брат не хор…       — Это зелье предназначалось для Римуса Люпина! — окатила Флоренс хладным водопадом своей неожиданно брошенной мыслью. — Мерлин, он умирает! Я не могла рассказать тебе всего потому, что это не мой секрет, и я была не в праве им распоряжаться. И, прежде всего, о помощи меня умоляла Лили, и твой брат к этому всему имеет самое косвенное отношение. За мной было последнее слово. Я согласилась на все это лишь потому, что думала, что в тебе есть что-то светлое и человечное, — она задыхалась от собственных слёз, что солёными ручьями обрамляли её опухшее лицо. — Но, знаешь, Блэк, — Снейп нашла в себе силы вырвать свой локоть из лап слизеринского волка, — мне кажется, что я ошибалась. Потому, что ты — худшее, что когда-либо случалось со мной. Ты просто один большой ком из мерзости и жестокости. Я так сильно ненавижу тебя, — с надрывом она метала в него стрелы своего отчаянья, упиваясь собственными рыданиями.       Регулус собирался сказать ей, что их ненависть обоюдна. Как тогда, в сентябре, когда она бросила ему идентичную фразу. Но в данный момент он был уверен в том, что не испытывает к ней и близко того, что следует называть неприязнью. Ещё неделю назад он был готов уничтожить полукровку, заставляя её каждый раз понимать и осознавать, какую ошибку та совершила. В голове волчком вертелись мысли о том, какой более изощренный план притворить в жизнь. Он прозябал в размышлениях, что жаркими, волнующими прикосновениями облегали его разум, подстрекая на самые уничижительные желания. Регулус был готов на всё, чтобы побольнее ударить Снейп. Ведь ничто не бьет страшнее спавшей с головы короны и испепеленной гордости. Несколько дней назад, разбуди его ночью, он бы на автомате смог проговорить эти три слова. «Я тебя ненавижу». А теперь фраза жгла язык, заставляя корчиться от пустоты, атаковавшая его солнечное сплетение.       Мимолётный взор на искалеченную однокурсницу, и ты готов прыгнуть в пропасть за ней. Лететь, спасая её душу. Душу, что ещё не успела познать ни горести, ни бед. Бессмертную субстанцию, которую могли уничтожить сегодняшним вечером, но отчего-то та спаслась. И он, вдруг, понял одно важное заключение. Блэк был готов искоренить каждого, кто посмеет дотронуться хотя бы одним пальцем до Флоренс.       Если он не посмел претворить свои грязные идеи в жизнь, ссылаясь на то, что девчонка просто-напросто не заслуживала подобного отношения к себе. Если он всячески пытался уберегать её от косвенной связи с Пожирателями, стараясь не думать об их связи на Площади Гриммо, сидя за одним столом с Тем-кого-нельзя-называть. Если он дал себе слово, что не станет измываться над ней, хоть и был велик риск того, что он обязательно нарушит обещание, данное самому себе. То никто другой и подавно не должен был творить с ней какое-либо паскудство.       Блэк желал разорвать каждого в школе, кто захочет присмотреться к красоте Снейп поближе. Что же он сотворит с тем, кто посмел изнасиловать её?       Он разорвет Крауча к хуям. Глупцу просто не выжить в стенах Хогвартса. Если бы этот ублюдок мог предугадывать будущее, то уже бы со сто процентной вероятностью паковал бы чемоданы. В ином случае он нежилец.       Блэк аккуратным движением дотронулся до лица Снейп, ребром ладони по следам высохших горестных капель, собирая всю её боль по малым крупицам. Девушка пыталась увернуться от его прикосновений, но Регулус был решителен в своих действиях.       — Эй, — он прошептал не в силах говорить громче. Если бы он посмел сказать в полную мощь, то злость, умело скрывавшаяся, вырвалась раньше, чем он того хотел. — Я не претендую на твою благосклонность, Снейп. Ты ничего мне не должна, как и я тебе. Просто поверь, что я этого не делал, ладно?       — С чего бы? — с недоверием спросила Флоренс, выгибая бровь. — Ты же не поверил моим словам.       И вот ведь ирония, не правда ли?       Они поменялись местами. Судьба решила, что эффект бумеранга отлично сработает, показывая Блэку, что порой нужно быть более доверительным к людям. Даже, если порой есть ощущение, что этот человек сможет предать. Вонзить нож меж хрупких лопаток, проникая через спину прямиком в твоё сердце. И Регулус считал, что Снейп совершила то же самое. Вырвала орган, играясь с ним, словно с золотым снитчем. Но теперь все встало на свои места. Только сейчас, находясь в её положении, до него дошло, что не стоит верить всему, что говорят другие люди. Ведь слепая вера — главный признак глупости и сумасбродства.       Регулус обошёл Снейп, молча стоявшую в отблесках тусклого света, направляясь к лестницам. Он понятия не имел, где сейчас находился Крауч, но едва ощутимое глубинное наитие подсказывало ему, что этот моральный урод мог горделиво восседать на своей кровати, рассказывая, как он чуть не трахнул полукровку. Естественно, добавляя в свой рассказ перчинку в виде отвратительных подробностей. От этих теорий Блэк чувствовал, как по венам гнал адреналин, снабжая организм бешеным желанием отыграться на долбаебе.       Проскакивая через лестничные пролёты, слизеринец раскатисто проговорил пароль для портрета, чтобы тот пропустил его в заветную комнату. Когда ворчливая дама отодвинула полотно, Блэк влетел в спальню, глазами впираясь в каждого, кто отдалённо напоминал полудурка. И он нашёл. С первого раза. Крауч, к удивлению Регулуса, сидел практически тихо, лишь перешёптывался с Рабастаном, который также не пошёл на вечеринку в Выручай-комнату. Младший из братьев Лестрейндж никогда бы не пошёл на тусовку, если ту не устраивали слизеринцы. Факультетский педант.       — И что это за хуйня, а? — задал Блэк один единственный вопрос.       — Что ты несешь, Блэк? — ответил привычно-хмельным тоном Барти, даже не смотря в сторону Блэка. — По-моему, кто-то напился не меньше моего, — заржал малолетний придурок, отбивая «пять» Рабастану.       Блэк подлетел к своему приятелю, отвешивая ему тумаки такой силы, что в пору было вести бедолагу к мадам Помфри на обследование. Вся ярость, злость и отчаяние скопились в размашистых движениях рук, добавляя ударам большей амплитуды с каждым разом.       — Регулус, я не понимаю, что…       — Думаю, так понятнее, ублюдок, — кричал Блэк, поваливая Крауча на пол. Совсем не хотелось пачкать белые простыни. Регулусу совсем не прельщало тратить свою магическую силу на то, чтобы очистить вещи этого урода. — Когда ты, наконец, уяснишь своим микроскопическим мозгом, что ты лезешь, блять, туда, куда тебя не просят, а?       Барти ничего не отвечал, лишь захлебывался в собственных сгустках крови, лежа на спине. Багровые реки его лопнувших сосудов текли изо рта и носа. К двум слизеринцам подбежал Рабастан.       — Эй, хватит! — капитан команды попытался оттащить Регулуса. — Ты же его убьешь.       — Отъебись, Лестрейндж, — отмахнулся Блэк, не отрывая рук от Крауча, который выглядел просто отвратительно. — Знаешь, Барти, мне кажется, ты не до конца усвоил урок, — произнёс заговорщически Регулус, всматриваясь в искалеченное лицо Барти. — Мне кажется, стоит применить другую тактику внушения, — загадочно улыбнулся слизеринец, опираясь на колени рядом с ладонями Крауча-младшего.       Он взял в свою ладонь руку Барти.       — Барти, мой дорогой, — начал слизеринец елейным тоном, — разве папаша не учил тебя, что обижать девочек — это плохо? — в ответ Барти лишь слабо скулил, словно подбитая скотина. — Видимо, твой придурок отец сам поощряет подобные гнусности, — вздохнул Блэк, возвращая свой взор к переплетенным ладоням. — Ну, раз Крауч-старший не смог преподать сыну должный урок по манерам и азам приличия, то это сделаю я.       — Блэк, хватит, — предостерег Рабастан, вновь хватая Блэка за рукав рубашки. — Мне кажется, он уже всё осознал.       — Рабастан, — процедил Регулус сквозь зубы. — Я ведь сказал, чтобы ты не лез в это дело. Не вынуждай меня повторять дважды.       Капитан сборной ничего не ответил, явно не желая вникать в суть конфликта, а уж тем более провоцировать Блэка, перекладывать гнев брюнета на себя. Лестрейндж, не ответив на скрытую угрозу слизеринца, вышел из спальни.       — Так, на чем мы остановились? — Регулус повернул голову туда, где увальнем лежал Барти, истекая кровью. — Ах, да! Воспитание.       Лицо Блэка просияло, когда он принялся воплощать задуманное в реальности.       Слизеринец рывком оттянул указательный палец Крауча-младшего с такой силой, что фаланга хрустнула, когда кончик ногтя коснулся тыльной стороны ладони. Барти взвизгнул, отхаркивая сгустки кровяной жидкости.       — Урок первый — никогда не причиняй вред тем, кто слабее тебя.       Конечность Крауча теперь походила на искривленную плоть с долей припухлости вокруг. Блэк, довольствуясь страданиями ебаного животного, принялся за следующие воспитательные заповеди, сопровождая каждую болезненным щелчком сломанного хряща.       — Урок второй — никогда не смей думать о том, что, если ты — чистокровный, то смеешь насиловать тех, кто не подходит тебе по статусу. Ты — не король этого мира, идиот.       Когда Блэк дошёл до последнего пальца, то Барти уже являлся почти бездыханным телом. Болевой шок достигал своего апогея вперемешку с черепно-мозговыми травмами. Закончив расправу над однокурсником, Регулус встал и отошёл от того места, где располагался избитый слизеринец. Теперь Блэку точно необходим холодный душ, чтобы смыть с себя, помимо душевных терзаний, ещё кровь двоих людей. Он ощущал, как кровь Снейп смешивалась с кровью Барти, и этого становилось тошно. Тошно от мысли, что они были идентично-одинаковыми. Никакой разницы.       — Ты об этом ещё пожалеешь, — хрипел Барти, откашливаясь. — Ты пожалеешь о том, что поднял на меня руку, защищая эту шлюху.       — Барти, на твоем месте я бы захлопнул пасть. Скажи спасибо, что я не размозжил твой череп об эти стены, — ответил Блэк, плюнув в стонущее от боли тело Крауча.       Сладкое послевкусие мести перекатывалось по нёбу, проникая в каждую клетку организма, словно ягодный гренадин.       Спокойствие перенимало оттенок сумеречного индиго. И это было чертовски приятно.

***

      Ранним утром солнце восходило над территорией школы, окрашивая своими лучами небо в нежно-персиковый оттенок. Блэк не спал этой ночью, измученно перекатываясь с одного бока на другой. Морфей никак не хотел забирать его в свой мир, унося вместе с дрёмой все ненастья и проблемы. Регулус не мог забыться даже на несколько часов. Оставшиеся ночные мгновения он провёл в своей постели, молча глядя в сколы гранитного потолка. В голове вились мысли, раскалывающие голову на сотни болезненных осколков, поражающих мозг. Изрезывая нейроны до такой степени, что хотелось пустить в висок Аваду, лишь бы больше никогда не сталкиваться с таким разрушающим ощущением.       Блэк был зол. Даже душ, что холодными струями отбивался от жилистых мышц, спадая с плеч к ногам, не помог. Ярость была настолько неискоренима, что даже расправа над Краучем не смогла вернуть Блэка в равновесие. Ему все ещё было не по себе от того, как застывает кровь в жилах, стоит ему прокрутить на задворках памяти фрагменты изувеченной Снейп. Каждый раз, вспоминая раны на её бледной коже, Блэк хотел вернуться к Барти, доводя свою месть до конца. Но это было бы слишком безрассудно. Не глупее, конечно, чем то, что он и так совершил с Краучем-младшим. В тот момент он не задумывался о последствиях. Не думал о том, что Крауч может побежать и проболтаться о том, что сделал с ним Регулус. Слизеринец успокаивал себя тем, что, пусть Барти и был докучливой крысой, способной предать родного папашу, но он в довесок был ещё и слишком стыдливым, чтобы набраться смелости и рассказать о том, что попытался изнасиловать девчонку. Даже, если бы в нём была и крупица хваленой смелости, парню все равно бы грозил выгон из школы за такой проступок.       И слово проступок — это мягкая форма ублюдства, которое он посмел совершить.       Что касается увечий Барти — это последнее, о чём переживал Блэк. Однокурсник никогда не скажет о том, что его избили. Пусть эта правда и не вызвала бы ни у кого сомнений. Он скорее скажет о том, что пал жертвой в честном поединке, чем упомянет подробности избиения.       Постель встретила слизеринца прохладными объятиями и не отпускала до раннего утра. Простыни душили своей безысходностью. Когда ты вынужден лежать в гробовой тишине, вникая в пустоту, думая об опустошающих вещах. Солнечные лучи не пробудили Регулуса. Лишь напомнили ему о том, что теперь можно спокойно расхаживать по территории школы, а если повезет, то прийти в Большой зал, чтобы выпить значительное количество кофеина, дабы тот смог дать допинг для того, чтобы пережить этот злосчастный день. Но что-то ему подсказывало о том, что в такую рань даже самый заядлый работяга-эльф не смел приступать к работе, высыпаясь. Решением последовало закинуться порцией Зелья Бодрости, чтобы не пасть лицом в тарелку каши с абрикосовым джемом.       Ещё одним желанием являлась цель не встречать её сегодня. Но это было совершенно невозможным. Учебный день никто не отменял, а они все-таки были выходцами одного факультета. Пусть их совместное обучение уже выходило им обоим боком. Блэк мог поклясться Салазаром, что, если бы эта заносчивая девчонка вела себя менее строптиво, то многих стычек можно было бы избежать.       Если бы она не извела его на их первом патрулировании.       Если бы он не пошёл за ней в школьный двор, уводя оттуда силой.       Если бы не прикрыл её задницу перед Петтигрю.       Если бы не нёс на руках, когда она всхлипывала от изнывающей боли в лодыжке.       Если бы не мечтал поцеловать её, стоя перед кабинетом Малума.       Блять.       Миллионное «если бы».       Можно было бы закончить их взаимосвязь на «если бы ты, кретин, думал бы головой, а не членом, то все можно было бы обрубить на корню».       А теперь Блэк готов испепелить каждого, кто желал прикоснуться к ней.       Это ли не ебанный пиздец?       От этого ли он пытался убежать? Пытался.       А теперь попал в капкан собственного бессилия, хрипя от желания поскорее выбраться. Мерлин. Блэк даже послал одну из самых желанных красоток Хогвартса. И почему?       Потому что ему было пресно.       Пресно, блять!       Скучно от того, что та была слишком податливой и услужливой. Не орала, как гребанная стерва во всю свою херову глотку, которую хотелось сжать так сильно, чтобы лопались капилляры. Не спорила с ним до того состояния, когда искры летят из глаз. Не смела возражать. Она была обычной, спокойной и слишком такой, как все. Смотрела ему в рот, скармливая очередную порцию едких льстивых комплиментов, которые стояли уже поперек горла. Офелия постоянно щебетала о каких-то приземленных вещах. Например, о том, какая одежда будет в моде этой зимой. Как они с подругами придумали очередную чушь на Хэллоуин. Какой очередной подарок прислала её богатенькая маменька. С ней было просто не о чем трахаться.       А со Снейп было бы о чём трахаться?       На последнее он даже побоялся ответить, задвигая эту мысль, как можно дальше. Зарывая глубже от самого себя. Опасные-опасные мысли, которые перемололи бы его в фарш, задумайся он об этом дольше положенной секунды.       Достав из шкафа новый комплект школьной формы (предыдущую ничто уже не спасёт; та пала жертвой кровавой бойни), Регулус облачился в чистую, до хруста, серую рубашку. Застегнув ремень из драконьей кожи на тёмных прямых брюках, он накинул тёмно-коричневый свитер.       Постепенно приближался ноябрь. Об этом свидетельствовала ненастная погода в виде утренней изморози, проливных дождей и пара изо рта. Природные дары отлично соответствовали внутренней составляющей слизеринца. Хмурое небо ассоциировалось у Блэка с суровостью его нрава и тёмнотой его души. Но в последнее время ему казалось, что внутри зарождались крупицы света, от которых хотелось выхаркать собственную сущность.       Ну, нахуй это всё. Добро и свет — удел слабаков, и он никогда не позволит себе эту глупую слабость.       Дождавшись того, как стрелки часов пробьют начало учебного дня, он со всех ног побрел до места, где проводился первый урок. Очередная школьная рутина начиналась у профессора Спраут. Женщина, по обычаю, проводила практические занятия в своих любимых теплицах, которые Блэк просто терпеть не мог. Особенно в конце осени, когда приходилось переться туда через череду препятствий в виде грязевых волокон земли, что прилипали к подошве обуви. Или терпеть гребанный дождь, что безостановочно лил, застилая глаза. В общем, это была самая настоящая пытка. Но сейчас Регулусу было по душе прозябать на Травологии, нежели слоняться без дела, выедая себя по частям, вкушая собственную безнадежность. Лучше отдавать себя на растерзание тепличным монстрам, нежели предательским мыслям, от которых можно было сойти с ума.       Войдя в теплицу, отапливаемую чарами тепла, Блэк сбросил своё пальто. Подошёл к свободному столу, ожидая начала занятия. Когда калитка отворилась, он почувствовал, как в носовых пазухах предательски взыграл, ставший уже привычным, аромат спелой ягоды. Разрази его Салазар.       Видимо, Снейп также не спалось сегодняшней ночью, раз она припёрлась сюда раньше. Ведь в обычное время её невозможно было затащить на занятие раньше, чем того требовали правила школьного устава. Девчонка постоянно опаздывала или приходила за секунду до звонка. А сейчас она пришла. Приковыляла сюда за двадцать минут до прихода Спраут. Блять. Именно в тот день, когда Блэк решил сделать то же самое.       Совпадение? Ну, конечно. Больше он в эту чушь не верит. Всё — это — походило на закономерность, от которой уже некуда было скрыться. Чёртова полукровка.       Регулус старался не смотреть в её сторону, дабы та не подумала, что ему есть до неё дело. А ему было, ещё какое. Он еле сдерживался от того, чтобы не подойти к ней и не спросить, как она себя чувствует. Будто это он лапал её прошлой ночью, чувствуя сейчас вину за свои действия.       Интересно, она была бы также парализована ужасом, дотронься ты до неё?       По-хе-р.       Блэк даже проверять не станет подлинность своей теории.       Флоренс расположилась за самым дальним столом, предназначавшимся для практики, раскладывая свои фолианты и пергаменты. Полукровка была лучшей по Травологии на их курсе, и это всегда бесило Блэка до скрежета зубов.       Снейп выглядела паршиво. Внешне, разумеется, мало что поменялось. Она все также взирала на всё окружающее её своими глубоко-синими глазами. Чистая, выглаженная форма. Ровная осанка, от которой Блэку было не по себе — он всегда удивлялся, как её спина ещё не треснула от хруста позвоночника. Только все это было маской, под которой Снейп умело скрывала свои истинные переживания. Это можно было отследить по тремору рук — они дрожали, когда слизеринка пыталась выудить из рюкзака перо и чернильницу. Чуть зажившее, но все равно искусанные губы до багровых ран. Волосы пушились, извиваясь по её телу. Девчонка явно скрывала последствия расправы над ней прошлой ночью. В этом убедился Блэк, когда Флоренс убрала локоны от правой стороны лица. Его виду открылась неприятная картина. Пусть девчонка пыталась утаить следы побоев за чарами гламура, но получилось неумело. Если взглянуть на Снейп внимательнее, то можно было разглядеть следы от ударов Крауча — по фиолетовым синякам на щеке. Рассеченная бровь едва выступала из слоев косметических заклинаний, но все равно была заметна. Шея исходила гротескными лепестками, отображая следы от удушения.       Блэк вперился ладонями в парту, сжимая челюсти. Она явно была не в порядке, но старалась делать вид, что всё оставалось, как прежде, утопая в рутинности утра.       Маленькая бравая волшебница.       Раньше ему казалось, что она была слабым, никудышным, маглорожденным отребьем. Теперь хотелось дать себе оплеуху за такое заблуждение. Снейп явно была последней, кого следовало бы отнести к низкосортному, пугливому сброду. Отчаянная храбрость Снейп поражала Блэка. Доблесть у слизеринской змейки — явление парадоксальное.       Вскочив со своего места, он сиганул наружу, попутно забывая о верхней одежде. Морозный воздух проникал глубинно под кожу, но разгоряченная кровь грела куда лучше, чем кусок шерстяной ткани.       Блэк шёл быстро, сметая под собой остатки травяного покрова. Ему было абсолютно плевать на учеников, шедших навстречу, удивленно взирая на то, в каком состоянии слизеринец сейчас находился. В голове перемешалась каждая мысль, но лишь одна яро стучала по вискам, отдавая приказы собственному телу.       А ты слушаешься. Беспрекословно. Словно ты — самое настоящее безвольное существо. Но Регулус понимал, что если не сделает задуманное в сию минуту, то пожалеет об этом. Блэк мчался, будто эта идея была маяком в его жизни, к которому ты летишь, отбивая конечности в костяной слом.       Слизеринец не узнавал самого себя.       Во рту был вязкий привкус отвращения к самому себе.       С каких пор он плюет на собственный статус, унося ноги для того, чтобы помочь этой сучьей ведьме? Ведьме, которую он так яро презирал ещё в начале осени. Ведьме, что выкручивать его нутро, открывая подноготную всему белому свету. С каких блядских пор?       Блэк не понимал. Не мог осознать ровным счётом ни черта. Просто шёл быстрым шагом обратно в замок. Просто идея фикс кричала набатом о том, что так было нужно. Здравый смысл перекрикивал идиотскую задумку, пытаясь возвратить Блэка в реальность. Холодный рассудок пытался достучаться до слизеринца, уберегая молодого человека от его безрассудности. Регулус был уверен, что пожалеет об этом. Но всё меркло. Затыкалось в одночасье, когда он смотрел на следы безжалостной расправы над Снейп.       Это было сумасшествие вперемешку с собственническим инстинктом.       Если не могу я — не может никто.       Но кем ему приходилась Снейп? Лишь самой интересной игрушкой в песочнице, с которой было интересно развлекаться, собачась, время от времени. Разгонять собственную скуку, докапываясь до этой дрянной слизеринки. Так он отгонял чертей, что клокотали о том, что эта падаль в виде сестры Северуса, не была достойна помощи. Она должна была сгореть от лап шакалистого Крауча. Чтобы тот удушил её к хуям в том тёмном коридоре. Оставил бы её бездыханное тело гнить в каменных стенах школы. Так было бы лучше для всех. Снейп пала бы замертво, освобождая Блэка от той западни, в которую он сейчас попал. Но было бы ему легче? Не сдох бы он сам, осознавая, что его игрушку сломал другой мальчик, более жестокий и безжалостный?       Слизеринец ворвался в коридор Хогвартса, выискивая белокурую макушку. Она точно должна была находиться где-то здесь. Блэк смутно помнил расписание старших курсов, но шестое чувство подсказывало, что он шёл в правильном направлении.       — Весной у меня запланирована съемка для Спеллы, — горделиво высказывалась одна из учениц, облачённая в слизеринскую форму. — Фотосессия будет приурочена к моей свадьбе с Люциусом.       Услышав эту реплику, Реугулус подорвался к компании девушек, окружавших самую популярную ученицу змеиного факультета.       — Я мечтаю о том, чтобы ресторан был полностью украшен орхидеями…       — Нарцисса, на пару слов, — Регулус аккуратно взял кузину за руку, уводя её от скопления завидующих однокурсниц. — Не волнуйтесь, девочки, скоро вы сможете продолжить свои высокоинтеллектуальные беседы, — он подмигнул одной из слизеринок.       — Какого чёрта? — возмутилась Блэк, следуя за братом. — Регулус, что происходит? Почему ты не на своих занятиях? — девушка обеспокоенно взирала на двоюродного брата.       — У меня есть к тебе одна просьба, — начал Регулус, пытаясь выровнять дыхание. Но воспоминание о том, что нужно было сейчас рассказывать сестре, било по лёгким.       — Просьба? — спросила блондинка, выгибая бровь. — Ты пугаешь меня, Реджи. У тебя что-то случилось?       — Да, — начал тот, но оборвал себя на полуслове, продолжая. — То есть, нет… да, но нет.       — Салазар, Регулус! — вскинула белоснежные ладони Нарцисса в нетерпеливой манере. — Объясни сейчас же, что происходит, — произнесла сестра чуть тише, чтобы ни один ученик не посмел заинтересоваться происходящим.       Блэк закатил глаза, отворачиваясь. Лучшим решением было бы уйти. Спихнуть этот диалог на бессонную ночь. На то, что Регулус хреново себя чувствовал, не ведая, что творит. Он, в самом деле, чувствовал себя до ахуения плохо. Слова опоясывали шею тугим узлом, застревая в гортани. Слизеринец изо всех сил пытался, как можно быстрее изложить свою мысль, но внутренняя борьба с самим собой просто не давала этого сделать, заглушая и толику звука. Наконец, он вернул своё внимание к сестре, которая все так же обескуражено, вглядывалась в брата. Хотела понять, что с ним не так.       Цисси, хотелось бы и мне понять, что со мной не так.       — Мне нужна заживляющая мазь и обезболивающее зелье. Я бы и сам смог сварить, но в стенах школы — это просто невозможно, — наконец, Регулус начал ведать о своей просьбе. — Я знаю, что Тинки отлично варит исцеляющие снадобья.       Блэк не лгал. Он действительно не смог бы сварить зелья подобного типа настолько быстро, не привлекая к себе внимание посторонних. Если варево для Люпина было для него сродни дополнительному домашнему заданию Слизнорта, так как данное зелье не было регенирирующим лекарством, а являлось подобием противоядия от трансформации в оборотня. К тому же, на то давалось несколько недель. Снейп, в свою очередь, нуждалась в срочной помощи. Талантом к скорому приготовлению залечивающего зелья отличались лишь домовые эльфы.       — Ты ранен?       Нарцисса подалась к Блэку, но тот её оборвал, отходя на два шага назад.       — Нет, — тот покачал головой, пряча взгляд в радиусе облупленной плитки. — Это не для меня.       — Я полагаю, ты не расскажешь мне о том, кому нужны эти зелья? — кузина обиженно поджала губы, ожидая того, что брат ни за что не расскажет ей подробности этой странной просьбы. Блэк покачал головой. — И почему ты не попросишь об этом Кикимера?       — Мой домовик не подходит, — процедил Блэк. — Помимо меня, он также предан моей матери. А она — последняя, кто вообще должен знать обо всей этой ситуации. Мерлин, Нарцисса, если бы я мог сам разобраться с этим дерьмом, я бы не стал вовлекать тебя во всё это! — воскликнул Блэк, привлекая к себе внимание зевак, что облокотились на подоконник недалеко от слизеринцев.       — Не смей кричать на меня, — выдохнув, блондинка одернула брата. — Как скоро Тинки должна приготовить эти зелья?       — К сегодняшнему вечеру.       Нарцисса метнула сердитый взгляд, полный раздражения. Она, страсть как хотела разузнать, кому полагались эти злосчастные флаконы. Но по велению желаний, её разум уже располагал догадками о той, кому помогал её младший брат. Блэк почувствовал, как область возле висков начинала покалывать, будто потусторонняя сила решила раскромсать его мозг, выуживая оттуда нужную информацию. Регулус устремил взгляд на кузину, соображая о том, что только что позволила себе Цисси.       — Нарцисса, — злостно процедил Регулус имя блондинки. — Не смей играться со мной. Твой талант к легилименции сейчас совсем не к месту.       — Должна же я хоть как-то понять, ради кого ты идёшь на такие жертвы. Совсем не щадишь свою гордость, идя на поводу у этой девушки, — кузина самодовольна улыбнулась, щуря глаза.       — Это совсем другое, — огрызнулся слизеринец, показывая шипы, лишь бы ни одна живая душа не добралась до чернильного сердца принца.       — Конечно, — согласилась сестра. — Я так и поняла.       Не сказав ни слова, Нарцисса удалилась, оставляя Блэка прозябать в думах о правильности своего решения. Он готов был дать голову на отсечение, полагая о том, что у всего этого не будет последствий. Но судьба — самый жестокий палач.

***

      Тёмные воды омывали песчаный берег. Погода была ветреной — об этом свидетельствовали бушующие волны, что неспокойным ритмом выбивались из странствующего течения Чёрного Озера. Морозный воздух подступал к поджилкам, разнося свой холод по всему телу, заставляя морщиться.       Флоренс располагалась на мохеровом покрывале, трансфигурировав собственный шарф в подобие мягкого одеяла. Вырисовывая сухой веткой руны на песке, девушка выдыхала густой сигаретный смог. В последние несколько дней Снейп всё чаще уединялась именно в этом месте подальше от людских глаз.       Последние дни выдались самыми паршивыми. Казалось, Флоренс истощила все запасы на личное успокоение, раздав более нуждающимся. Психиатр Снейп, завидев девушку в таком шатком состоянии, вероятно бы, вывел для неё новый диагноз, пичкая очередной порцией психотропных препаратов. Мистер Уилкинс, седовласый картавый мужчина, точно бы стал употреблять малознакомую терминологию психологических отклонений. Например, заверил бы девушку о том, что сейчас она проживает экзистенциальный кризис, выписывая в карточку пациентка рекомендации о восстанавливающем режиме и горсть нужный успокоительных таблеток. Знал бы он, что его чёртова терминология не облегчала жизнь в Хогвартсе. Но мистер Уилкинс являлся самым скептичным маглом на свете. Однажды, Снейп, прибывавшая не в самом лучшем расположении духа, задала старику вопрос о том, верит ли тот в волшебство. Психиатр заверил её, что все байки о магическом мире — выдумки более тяжелых пациентов, лежащих на несколько этажей выше. После этого разговора Флоренс больше не желала заводить подобные темы для обсуждений.       В последнее время она всегда самостоятельно справлялась с собственным ментальным здоровьем. Получалось довольно-таки сносно. Нужно признать, уроки окклюменции от Северуса не прошли даром. Данная практика помогала очищать разум от нежелательного вмешательства лишних дум. Но в последние несколько дней даже учения о скрытии разрушающих мыслей не могли помочь Снейп.       Глаза предательски жгло от того, как много слёз она выплакала за эти два дня. Сначала слезливый град стекал по щекам тогда, когда она наспех выбегала из коридора, в котором её чуть не изнасиловал ублюдок Крауч. Тело до сих пор отдавало пульсацией в местах, где он дотрагивался до неё. Она пыталась смыть все его домогательства горячим душем, чтобы пар выедал каждую крупицу его отпечатков пальцев с верхнего слоя эпидермиса. У неё не получилось. Флоренс до сих пор ощущала на себе его грязные прикосновения. Разум до сих пор хранил воспоминания о тех мерзких словах, что он шептал, когда сдирал нижнее белье, лишь бы добраться до лакомого куска девственной плоти. Глубокий вздох. Рыдания продолжались, плавно переходя в изнывающую, душещипательную истерику, не способную перебить ничто. Возвратившись в женскую спальню, приходилось поставить заглушающее заклинание, лишь бы ни одна слизеринская ученица не смогла расслышать гомон из всхлипываний и рыданий. Знойные струи обвивали стройное тело девушки, попутно смывая с собой кровь, сочившуюся со лба. Вода забирала с собой грязь злополучного коридора. Пар сгонял всю тягость и боль, что намертво засела в душе Флоренс. В воде было все успокоение. Капли стекали по плечам, уводя все страдания в канализационный люк.       Вот и сейчас. Она сидит поодаль от Чёрного Озера. Казалось бы, это последнее место, возле которого можно было чувствовать себя в безопасности. А Флоренс чувствовала. Здесь было лучше, чем где-либо. К тому же, не особо хотелось, чтобы ученики лишний раз смогли лицезреть следы от побоев на её аккуратном, веснушчатом лице, которое теперь, казалось, раскрошили в обрубки и собрали воедино обратно. Чары гламура могли скрыть эти увечья, но особо внимательные могли догадаться о том, как неважно могла выглядеть слизеринка.       — Вот ты где, — послышался голос за дубом, скрывавшим территорию замка. — Я везде ищу тебя второй день!       Слизеринка поежилась, распуская волосы, дабы локоны смогли выступить дополнительной ширмой от синяков. Взмахом волшебной палочки она размолола окурок в пыль, рассеявшуюся по ветру.       — Я, кажется, не скрывалась, — натянуто улыбнулась Флоренс, скрывая собственное неудобство. Ложь во благо ещё никогда никому не вредила. Наверное.       — Да, то-то я и смотрю, — показалась рыжеволосая макушка, выступающая из-под ветви тысячелетнего ствола. — Тебя не было ни на одном приёме пищи. Два дня. А сейчас ты ищешь себе компанию в виде голодных и безумных гриндилоу? — хохотнула гриффиндорка, усаживаясь рядом с Флоренс.       За Снейп не последовало никакой реакции. Девушка всё также скованно высиживала минуты в компании рыжеволосой спутницы.       — Ты что-нибудь ела вообще? — обеспокоенно взглянула Лили на подругу. Та лишь пожала плечами, виновато поджимая губы. — Ясно. Не зря я взяла с кухни несколько порций пирога. Эльф Пиппин сказал, что это очень вкусно, просто пальчики оближешь. Попробуешь? — Лили отломила кусок выпечки с грибной начинкой, протягивая слизеринке.       — Лили, я не голодна, — ответила Флоренс, не отводя взгляда с бушевавших волн озера.       Эванс закинула в рот порцию грибного пирога, пережевывая. Слова Снейп о том, что та не голодна, вызвали в душе Лили настоящую тревогу. Но больше поражала отстранённость слизеринки. Та будто была где угодно, только не рядом с подругой. Гриффиндорка отложила обед обратно в сумку, пододвигаясь ближе.       — Флоренс, я тебя не узнаю, — мягко начала та. — Что-то случилось? — изумрудный взор почти ухватился за тёмно-фиолетовую палитру ссадин на лице Снейп.       — Ничего, — покачала головой слизеринка, затаив дыхание. — Я просто устала.       — Ты так сильно устала, что скрываешь следы за чарами гламура? — ладонь гриффиндорки аккуратно потянулась к локонам Снейп, обрамляющим щеки. — Кто это сделал?       — Никто, — ощетинилась Флоренс, вырывая волосы из рук рыжеволосой.       — Кто это сделал? — повторила свой вопрос Лили, с ужасом изучая каждый элемент обезображенного лица. — Прошу, скажи мне!       — Лили! — воскликнула Снейп, ринувшись с одеяла. — Мерлина ради! Прекрати устраивать допрос с пристрастием. Я не хочу об этом разговаривать, — знакомый ком из рыданий подступал к горлу. Слизеринка сглотнула его, дабы не давать подруге лишний повод для беспокойства.       — Ну уж нет, — Лили встала напротив слизеринки, смахивая с её лица волосы. — Ты сейчас же расскажешь, кто это сделал, иначе я…       — Барти Крауч! — выпалила Флоренс, не в силах противиться гриффиндорскому напору.       Чёртов львиный факультет, будь он неладен.       — Что? Как?.. Я не понимаю, Флоренс.       — Ты просила сказать — я сделала это, — рыдания вырывались наружу, и Снейп больше не была в силах сдерживаться, выплескивая всё то, что было утаено глубоко внутри под сердцем. — Ты довольна? Меня чуть не изнасиловали в том гребаном коридоре, когда я патрулировала одна. И хочешь узнать, почему я делала это в одиночку? Почему никто не смог защитить меня? — слезливый поток застилал глаза, от чего было невозможно разобрать, с каким выражением лица сейчас стояла гриффиндорка напротив. — Потому что Регулус Блэк решил, что гуманнее будет преподать мне урок, уходя на эту чертову вечеринку в Выручай-комнате. И знаешь, почему он решил мне отомстить таким образом? — истеричный поток мыслей Снейп невозможно было остановить, несмотря на заикающиеся всхлипы, доносящиеся из её рта. — Потому что твой драгоценный друг Сириус облажался, Лили! Я не знаю, что, чёрт возьми, произошло, но младший братец вдруг узнал, что его обвели вокруг пальца. И всех собак он спустил на меня. И никакое блядское зелье для Римуса он больше готовить не будет. Люпин, считай, одной ногой в гробу. Могу поспорить, что мы будем похоронены в братской могиле. Потому что я так больше не могу! Лили, мне так плохо! Я так устала, — от эмоционального бессилия Флоренс свалилась с ног, спадая телом на траву, покрытую инеем.       — Эй, — прошептала Лили, опускаясь на колени и хватая красное, от рыданий, лицо подруги. — Почему ты ни о чём мне не рассказывала?       — Я думала, что все это — пустяки, — прохрипела Флоренс. — И мне было стыдно. Стыдно от того, что я не смогла тебе помочь.       — Что за глупости, Лора, — произнесла Лили, употребляя магловское прозвище Снейп. Лили всегда так делала, когда пыталась успокоить Флоренс. — Я бы никогда не посмела в чём-то обвинять тебя. К тому же, от тебя здесь ничего не зависело. Ты была важным, но, тем не менее, всего лишь связующим звеном. Ты сделала всё, что от тебя зависело, и я благодарна тебе даже за такой малый вклад во всей этой истории. Ну же, иди ко мне, — Эванс приподняла Снейп, укрывая её одеялом, обнимая. Дрожь подруги постепенно сходила на нет, а рыдания становились более тихими. — Мы обязательно что-нибудь придумаем. Я обещаю.       — Мне иногда кажется, что моя жизнь превращается в один большой ночной кошмар, — призналась Флоренс. — История с Барти и Блэком — лишь малая часть того, что меня тревожит.       — Что ещё беспокоит тебя? — отпрянула рыжеволосая, вглядываясь в голубизну радужек слизеринки.       — Есть кое-что, — закусив изувеченную губу, начала Снейп. Девушка понимала, что дальнейшее умалчивание может сыграть с ней злую шутку. Она слишком долго всё копила в себе. И во что это вылилось? В груду истеричных воплей. — Порой мне снятся очень странные сны…       — Ну, они многим снятся…       — Не перебивай, — возмутилась Снейп, подбирая к себе ноги. — Мне снится один и тот же человек, которого я даже не знаю лично.       — Кто? — нетерпеливо выпалила Лили, не отрывая взгляда от подруги, которой явно с трудом давался этот рассказ. Но терять уже было нечего.       — Том Реддл.       Изумрудные глаза вспыхнули озарением. От неожиданности, Лили раскрыла рот, не сдерживая своего порыва эмоций. Такой реакции Флоренс не могла ожидать. Разумеется, фигура Тома была на слуху, казалось, у каждого волшебника в Магической Англии. Но услышать о том, что твоей подруге с частой периодичностью снится Реддл — это нечто другое.       — Первый сон окончился тем, что он запустил в меня Аваду. Второй сон знаменовался приходом… — Снейп приложила два пальца ко лбу, вспоминая. — Точно. Во второй раз ко мне в голову пожаловали Пожиратели Смерти. В этом сне расправу надо мной учинил Антонин Долохов. Ты знаешь его?       — Я слышала о нём, — Лили подтвердила реальность теории о совпадениях. — Но мне известно лишь о том, что он является одним из ярых приспешников Реддла в их тёмных делах.       От слов Лили у Флоренс закружилась голова. От чего этим людям проникать в их сны, которые пестрили отсылками к реальной жизни?       — Весь твой рассказ звучит очень странно. Не знала бы я тебя, подумала бы о том, что все сказанное — плод твоего разыгравшегося воображения, — резюмировала Эванс, хмуря светлые брови. — Я совсем мало знаю о Томе Реддле. Лишь то, что он связан с делами об искоренении нечистокровных. Но, по-моему, все эти догадки — лишь слухи. Он не является активным деятелем в этих делах. Пару раз выступал с публичными заявлениями, но большинство волшебников отказались его поддерживать. Не думаю, что он имеет хоть какую-нибудь власть. Просто самодур, который решил, что у него получится учинить расправу над грязнокровками, — на последнем слове Лили поморщилась. Ей никогда не нравилось это слово по понятным причинам. — Я, если честно, совсем не верю в то, что он когда-нибудь сможет причинить кому-то реальный вред.       — Хорошо, — кивнула Флоренс, смахивая в себя одеяло, доставая пачку сигарет. Её ждало разочарование в виде пустого нечто вместо папирос, облаченных вишневым послевкусием. — Тогда как ты объяснишь мои сны?       — Профессор Ватис недавно рассказывала нам о магии снов, и о том, как они могут быть связаны с нашим подсознанием, — заговорщически, на манеру преподавателя Прорицаний, произносила Лили. — Могу посоветоваться с ней.       — Только не Ватис! — воскликнула Флоренс, провоцируя Эванс на недоуменный взгляд. — Просто не нужно. Я ей не доверяю.       — Как скажешь, — пожала плечами Лили, не вдаваясь в подробности. — Я думаю, что в Запретной Секции нашей библиотеки может быть некоторая информация по твоему вопросу. Можем изучить вместе, если ты хочешь копнуть глубже.       Флоренс кивнула, завязывая волосы, что предательски извивались от ветра, в хвост. Единственная вещь, которую она желала — это просто разобраться со всем, что её тревожит. Если Лили и говорит о том, что Реддла не стоит опасаться, подсознание разрывало внутренний мир в воплях о том, что переживания были, отнюдь, не беспочвенными. Даже, если это расследование в библиотечной секции не даст ровным счётом ничего, это все равно облегчит душу слизеринки от гнета собственного самопоедания.       — Годрик! Ты видела время? — встрепенулась Эванс, поглядывая на наручные часы, отбивавшие время начала урока. — Мне нужно возвращаться обратно, — девушка кивнула в сторону Хогвартса. — Но я могу проводить тебя до твоей комнаты.       — Не нужно, — отмахнулась Флоренс, чувствуя неловкость от того, что подруге теперь нужно приглядывать за ней. Она не нуждалась в этой заботе. Снейп была безмерно благодарна столь широкому жесту, но совершенно в нём не нуждалась. Снейп была слишком самодостаточной, чтобы прозябать в утопии подтирания соплей. — Я прогуляюсь с тобой до замка. Мне ещё нужно отдать доклад Спраут.       Трансфигурировав мохеровое тканевое полотно обратно в шарф, плотно завязав его на шее, Флоренс пошагала вперед за гриффиндорской подругой.       — Флоренс, — обратилась Лили к слизеринке, идя чуть впереди. — Обещай, что больше ничего не будешь утаивать от меня. По рукам?       Снейп не видела выражения лица Эванс, но могла поставить сотню галлеонов на то, что гриффиндорка выражала весь спектр материнского инстинкта.       — Ничего-ничего? — уточнила Флоренс. — По рукам. Правда номер один: я не хочу заниматься подготовкой к Хэллоуину.       — Эй! — обернувшись, Лили слегка ткнула Снейп в плечо, заливаясь смехом. — Такую правду я не принимаю! Ты будешь украшать школу вместе со мной. Это весело, — гриффиндорка подошла ближе, обняв Флоренс как можно крепче.       — Веселее только на кладбище, — закатила глаза слизеринка, положив свои руки на мягкие ладони подруги.       Как только девушки пересекли порог школы, Лили вновь обняла на прощание Флоренс, упорхнув в суетливой толпе. Снейп уже направлялась в сторону кабинета Спраут, как вдруг младшекурсник остановил её. Мальчик выглядел потрясенно, жадно хватая ртом воздух. Будто он был спринтером, пробежавшим несколько сотен коротких дистанций.       — Это для тебя, — протянул он свиток пергамента с тёмной коробкой, на которой красовался рисунок ворона. Изображение птицы было до боли знаком ей.       — От кого? — смутившись, спросила слизеринка, взяв в руки содержимое послания.       — Меня попросили не говорить, — паренёк горделиво вздёрнул подбородок, разворачиваясь на каблуках ботинок, уходя прочь.       Снейп не любила сюрпризы от слова совсем. И меньше удовольствия ей приносили тайные послания. Набравшись смелости, слизеринка аккуратно распутала серебристую ленту на коробке, открывая бархатную крышку. Внутри располагались два небольших флакона. На пузырьке с прозрачно-желтоватой густой жидкостью была лента с надписью «от ушибов и ссадин». Второй флакон с содержимым фиолетового оттенка являлся обезболивающим зельем.       Неужели мадам Помфри заделалась телепатом и могла на уровне чтения мыслей на расстоянии понять, кому из студентов было так плохо, что в пору было отправлять зелья посылками?       Флоренс могла бы придерживаться этой странной теории, если бы взор снова не пал на птицу, изображенную на крышке коробки. Снейп вдруг вспомнила, как видела идентичное изображение на конверте в руках Блэка. В тот момент ей хотелось выбросить все эти флаконы. Изничтожить. Сжечь. Скормить Блэку, любуясь тем, как он будет давиться собственными подачками. Его презент, действительно, стал самой неожиданной вещью за последние дни. Снейп, естественно, ждала всякого подвоха от этой выходки, но отчего-то девушке хотелось верить в то, что он сделал это совершенно искренне, не кривя душой. Мерлин. Пусть она все же окажется права, и этот человек не будет таким плохим, каким хотел казаться. Она уже почти разочаровалась в нём однажды. Пусть у этой истории не будет закономерных повторений.       Развернув свиток пергамента, Флоренс пробежалась глазами по содержимому, вчитываясь.

« Эти флаконы вернут твоему внешнему виду былую презентабельность. Иначе мне придётся смириться с мыслью о том, что я учусь бок о бок с девушкой, чья внешность схожа с соплохвостом.»

      Снейп закатила глаза, ловя себя на мысли, что этот человек был просто до ужаса невозможным. Его манера контроля и одновременного унижения всего и вся просто поражала.       Девушка опустила глаза ниже.

«В десять часов в заброшенном кабинете на пятом этаже тебя будет ждать ещё кое-что. Надеюсь, хотя бы в этот раз ты соизволишь прийти вовремя».

      Флоренс поклялась Салазаром, что придёт позже указанного времени.

***

      Блэк отбивал пальцами знакомый ритм магловской песни, которую услышал в тот злополучный день в Выручай-комнате. Глупая музыка не желала выходить из задворок его сознания, отравляя своим мотивом нейроны мозга, просачиваясь в самое ядро. В самую его суть.       Одна личность, берущая начало у маглов, также не могла выветриться из его черепной коробки. Просела своей хрупкой фигурой, не желая сойти с его радаров. Как бы он ни пытался — она проникла под его кожу, всасываясь в каждый его венозный проток. И его ломало. Стерва выворачивала его наизнанку, заставляя Регулуса становиться слепым скотом, следующим за своим пастухом. Ему казалось, что от него прошлого не осталось и следа. Эти два месяца переворошили его личность. Казалось, что в нем не осталось ничего от самого себя. Лишь её отголоски. Её повадки. Привычки. Все то, что он пытался проанализировать. Все это оставляло отпечатки в его разуме.       А он не противился. Просто наблюдал, не в силах помешать процессу. Блэк не хотел сопротивляться. Больше нет.       Раздражение наступало на пятки, как вдруг дверь отворилась. Это был бывший кабинет Трансфигурации, но Макгонагалл посчитала, что данное расположение класса крайне неудобно для учеников.       — Ты опоздала, — сказал Блэк, продолжая восседать на подоконнике мрачного класса.       — На то и был расчёт, — ответила Снейп, захлопывая за собой дверь. — У тебя что-то срочное? Потому что, если нет, то я…       Не успела Флоренс договорить свою важную реплику, как в ладони ей летел пузырёк с жидким содержимым. Снейп ловко поймала флакон, метая недовольный взгляд на Блэка.       — Что это? — недоверчиво поинтересовалась слизеринка, держа жидкость на расстоянии от себя. Она все ещё не доверяла однокурснику.       — Ты и твоя блаженная гриффиндорская заучка, кажется, хотели спасти жизнь волчонку-Люпину, разве нет? — задумчиво произнёс Блэк, прикладывая указательный палец к губе. — Думаю, это зелье идеально подойдёт в качестве противоядия.       Нахмурив бровные дуги, слизеринка аккуратно приподняла флакон на лунный свет, чтобы лучше разглядеть содержимое. Блики отбивались по бирюзовым вкраплениям зелья. Опустив руку, Флоренс повела головой, не в силах найти этому жесту хотя бы одно разумное объяснение. Блэк решил помочь ей? Всё это походило на один огромный сюрреалистичный сюжет, в центре которого главную роль занимала Снейп.       — Но как ты успел? — растерянно поинтересовалась девушка, убирая флакон с противоядием в карман мантии.       — Я сделал для тебя это зелье ещё неделю назад, Снейп, — невозмутимо ответил Блэк, не отводя глаз от деревянных рам. — Но потом кое-кто решил вывести меня из себя, и я решил, что никто ничего не получит.       — С чего бы тебе помогать мне сейчас? — с вызовом спросила слизеринка, презрительно взирая на Регулуса. — Решил таким образом откупиться за поступок твоего дружка?       — Мой дружок уже понёс своё наказание, — жестко отрезал Блэк без единого намёка на шутливость. — Думаю, он больше не потревожит тебя. По крайне мере, ему будет нечем тебя лапать по тёмным закоулкам.       — Что с ним? — взволнованно спросила Флоренс, сглатывая ком в горле. Разумеется, она мечтала отомстить Краучу за всю ту боль, что тот принёс ей. Но она не хотела прибегать к физическому насилию.       — Блять, Снейп, — вздохнул Блэк, спрыгивая с подоконника. — Не веди себя, как ваша магловская мама Тазера…       — Мать Тереза, — исправила его Снейп, подавляя смешок.       — Точно, — кивнул Регулус, скрывая смущение от того, что косвенно продемонстрировал владение некоторыми фактами из магловской истории. — Ублюдок получил по заслугам. То, что случилось с ним — меньшее, чего он мог заслужить, — уверовал её слизеринец, подходя ближе.       Лунный свет очерчивал Снейп, озаряя взору Блэка каждый дюйм её лица. Кажется, полукровка послушалась его. Этому свидетельствовали зажившие синяки — от пурпурных ссадин не осталось практически и следа. Кожа над бровью зарубцевалась, становясь абсолютно чистой. Пухлые губы больше не были обезображены кровоподтеками. Снейп снова выглядела здоровой. Былая разбитость сошла с Флоренс, словно призрачность страшного сна с восходом солнца.       — Ты выглядишь намного лучше, — он кивнул головой на исцеленные раны. — Хвала Салазару, теперь мне хотя бы не придётся делать вид, что я тебя не знаю. Хотя, и с твоей внешностью мне не особо хочется кому-то говорить о том, что…       Блэк почувствовал толчок кулака в районе грудной клетки. Он проследил за этим движением, улыбаясь. Вот так просто. Позволил ей очередной выпад в свою сторону, не противясь.       — Спасибо, — робко произнесла Снейп, убирая ладонь обратно к себе.       Регулус ничего не ответил. Всматривался в неё, не смея отрывать омут серых глаз. Лицо слизеринца не выражало общим счётом ничего. Пустоту, отрешенность, абстракцию. Но внутренне он ощущал, как зной покрывает его органы, связывая в петлю сомнений. Блэк готов был отдать многое, лишь бы уже, наконец, выбрать правильный путь.       Кивнув, девушка обернулась, чтобы покинуть класс.       Совершив поворот, Флоренс почувствовала, как мужская рука обвила её предплечье, притягивая к себе ближе. Блэк не смог уловить суть своего порыва, но все уже было неважно. Всё в этом мире становилось таким блядски ненужным, неинтересным и неважным. Не существовало ничего. Ни единого отвлечения для его души. Ничего, кроме неё.       Блэк накрыл губы Флоренс своими. Он изучал её. Глубоко, жадно, испепеляющее. Это было не про нежность. Их поцелуй знаменовал собой неизбежность. Страсть, постигшая Блэка, затуманивала рассудок, отдавая ударами сердца под ритм их движениям.       Слизеринец вычерчивал всю свою похоть, злость, желание своим языком по нёбу слизеринки. Снейп поддалась в тот же момент, не смея противиться Регулусу. Она ничуть не уступала ему в плавных движениях, рвано выдыхая в его рот. Блэк мог поклясться, что это было лучшее, что могло произойти с ним. Такое неправильное и грязное, но, чёрт побери, лучшее.       На вкус она была, как желание. Чистое животное желание. Как победа, к которой ты шёл так долго, и, наконец, заветный приз красовался в твоих руках. Она пахла вишней. Сладко, вкусно, пьяняще. Она пахла, как дурман, от которого ты просто не в силах прийти в себя. Она была сумасшествием с первого взгляда. Она была его личным сортом делириума в этом сумасбродстве нормальности.       Блэк отпрянул от её губ лишь для того, чтобы отчертить влажными, горячими поцелуями её подбородок, плавно двигаясь к шее. По коже прошелся электрическим разрядом приток похоти. Низ живота скрутило в узел от жажды этого тела. Слизеринец собрал аккуратные локоны в хвост. Оттянув волосы, он прильнул к шее Снейп. Слизеринка глубоко вдыхала кислород, не в состоянии прийти в себя, чтобы мыслить рационально.       Нахуй рациональность.       Нахуй все, кроме её мягкой кожи, что мурашками проходилась от каждого отпечатка его губ. Блэк жадно всасывал плоть, оставляя бледно-розовые следы на её шее. Уже завтра отметины станут более явными, и их придётся свести. Похуй. Она все равно этого не сделает.       Флоренс обхватила его лицо своими ладонями, притягивая обратно к своим чувственным губам. Она впилась своими устами, повторяя каждое движение слизеринца. Он чувствовал, как ей было мало. Слизеринка наслаждалась моментом, пытаясь запечатлеть каждое движение Блэка на своем теле. Регулус обхватил ладонями её талию, не разрывая поцелуя, передвигая ближе к пыльным партам. Усадив слизеринку на стол, он принялся расстегивать блузку. Одна рука блуждала в районе груди, а вторая сминала внутреннюю сторону бедра, где предательски задралась юбка.       — Блять, — с трудом произнёс Блэк, разрывая контакт, но, не отрывая взгляда. — Скажи мне остановиться. Потому что я… блять, я просто не смогу оторваться от тебя.       Но Снейп ничего не ответила, зарываясь острыми коготками в его волосы. Он расценивал этот знак, как зелёный свет. Справившись с оставшимися пуговицами на блузке, слизеринец снял к чёртям этот лоскут белоснежного одеяния.       Отключи голову, Блэк. Поддайся эмоциям.       Рукой он нажал на её грудь, чтобы девушка выгибалась спиной на парте, открывая ему взор полуголого тела. Снейп подцепила пальчиками сетчатую ткань чёрного лифчика, опуская белье ниже, к животу. Прикусив губу, девушка наблюдала за его реакцией, явно довольствуясь отблеском вожделения в серебристых радужках.       Он поддался вперед, нависая над телом девушки, обводя языком полукруг на горошинах сосков. Снейп впилась ногтями в его плечо, постанывая от удовольствия. Блэк готов был вечно слушать её стоны, от которых член изнывал, пульсируя от возбуждения. Храни его Салазар. Он был в шаге от того, чтобы расслабить бляшку ремня, спуская брюки. Он практически сделал это.       Если бы не щелчок озарения в голове. Если бы не ебаный укол совести в момент, когда он был готов затрахать Снейп до смерти в этом гребаном классе.       Блэк вдруг понял, что все, что он сейчас творил было нихуя не лучшим. Это все также оставалось грязным, гнилым и мерзким. Полукровка одурманила его, заставляя творить безрассудные вещи. Думать о том, что она могла перечеркнуть все его предрассудки по чистоте крови.       Да, блять, конечно. Никогда.       Нихуя его истинное «я» не мечтало избавиться от собственных взглядов. Его истинная сущность никогда не предаст собственные убеждения ради полукровки.       Он просто успокаивал себя тем, что хотел заполучить её. Как очередной трофей. Блэк надеялся, что с этим неудавшимся трахом уйдёт его одержимость этой сукой.       Отпрянув от её кожи, под которой протекала грязная кровь, он направился к выходу. Снейп растерянно подорвалась, приходя в себя, подбирая свою измятую одежду. Но Регулус даже не смотрел на неё.       Расслабив тугой узел галстука, он понесся по коридору в желании избавиться от этого гребанного чувства наваждения. Это было неправильно. Все то, что происходило между ними. Он просто поддался эмоциям. Ничего особенного. Это уйдёт. Пройдёт, как стеклянные морозы с приходом весны.       Блэк ступит на правильную, чистую дорогу.       Ту, что выбрал он сам.       Ту, что не принесет бед и последствий.       Ту, что не пахнет вишней.