Искупление

      Две недели.       Четырнадцать дней.       Половина месяца.       Именно столько времени Флоренс провела в вынужденном одиночестве, ретируясь от насущных проблем, что свалились на неё, словно снег на голову посреди знойного летнего дня. Мрак подземельной спальни окутывал её, забирая крупицы слизеринской души в непроглядную тьму.       Все те дни, что девушка отстраненно проводила в своей комнате, её разум обессилел, а физическая сила вовсе иссякла. Сейчас Снейп больше походила на живой труп. Скелет, обтянутый кожей без чувств и каких-либо эмоций. Слизеринка растеряла всю свою способность ощущать что-либо в тот момент, когда её жизнь разрушилась в одно мгновение.       В один чёртов миг, стоило ей переступить порог проклятой гостиной Слизерина. Будучи одушевленной от трепета предстоящей встречи, Снейп спешила на встречу с Блэком, а после пала замертво от увиденной картины.       Мерзкого лицезрения, что гнойными мазками вырисовывался в сознании всякий раз, когда слизеринка забывалась и не контролировала себя. Способы Северуса не возымели никакого результата. Обессиленный разум не поддавался окклюменции, отчего было сложно перекроить своё подсознание, убирая из собственной головы все злостные воспоминания. Оставалось лишь терпеть насильственные издевательства собственного мозга, что с обезумевшим гоготом подкидывал всё новые сюжеты, отдававшие болью где-то в районе ребёр. Каждый раз, когда Снейп вспоминала увиденное в тот день, когда вернулась с каникул в Хогвартс, кровь в жилах переставала циркулировать, а на глазах выступали слёзы.       Флоренс смутно помнила, что было после того, как застала Блэка с новоиспеченной пассией. Лишь обрывки, всплывающие в сознании степенно.       Говорят, что наше сознание намного сильнее и могущественнее, чем мы можем себе представить. Плохие воспоминания, отравляющие нас, блокируются, дабы не заставлять заново прочувствовать всё то, что дикими ударами убивает нас. Так произошло и с Флоренс.       Лишь спустя какое-то время к ней пришло осознание того, что же всё-таки случилось. Короткий взгляд в сторону Блэка.       Встреча взглядов. Тот момент напомнил ей о дне, когда она впервые взглянула в эту бездну серо-чернильных глаз.       На собрании старост в сентябре.       Тогда ещё ничто не предвещало беды.       Тогда они были просто выходцами одного факультета, не имеющими ничего общего друг с другом.       Тогда девушка ещё не осознавала, насколько сильно обладатель этих серебристых радужек втопчет её в грязь, злостно выплясывая на остатках слизеринских грёз. А после, те же самые ноги, что на радостях несли свою обладательницу в гостиную, теперь безысходно волоклись в сторону женской уборной, чтобы скрыть собственную безнадежность и отчаяние от глаз посторонних. В тот момент Флоренс благодарила Салазара за то, что её соседки не успели ещё вернуться и обосноваться в женской спальне. Это дало отличную фору для того, чтобы вихрем вбежать в ванную, ставя, кажется, миллиард заглушающих заклинаний.       Сперва было состояние прострации, когда перед глазами расстилается пелена, а в голове образовывается вакуум, не дающий проникнуть ни единому доводу о происходящем.       После было ощущение зарождающегося кома в горле, подступающего с оглушающей скоростью, сковывая любые попытки пошевелиться. Это было то самое, что зовётся панической парализацией. Именно это она ощущала во снах с Реддлом. Ей хорошо было знакомо данное чувство.       Несколько минут и стены уборной сотрясались от плача слизеринки. Узел развязался, выпуская из своего клуба горючие слёзы, обжигая нежные девичьи щеки.       Снейп казалось, что, если бы она не позаботилась о приватности, то на её рёв могла бы слететься вся школа. Все до единого, за исключением Блэка, разумеется. Он бы и бровью не повёл. Лишь самодовольная ухмылка красовалась бы на его прекрасном, совершенно идеальном лице.       Флоренс не помнила, сколько времени провела тогда в ванной, раскачиваясь на холодном полу, пытаясь прийти в себя. Минуты, часы? Быть может, весь оставшийся день. Она опомнилась только когда истерика сошла на «нет», а жгучие капли на коже оставили беловатые следы, транслируя всему миру безысходность.       В чувство её привел ледяной душ, возвращая слизеринку в рациональное русло, смещая состояние аффекта на полную отрешенность от внешнего мира.       Обида вперемешку с ненавистью нашла отличное пристанище в сердце Снейп. В последнее время слизеринка не могла ощущать ничего, кроме этих двух сентиментов.       В тот самый миг, когда нахальный взгляд Блэка упал на обескураженное лицо Снейп, почва из-под ног была выбита окончательно. Ей казалось, что даже поцелуй Дементоров был бы куда гуманнее того, что с ней вытворил слизеринец.       Чёртов принц, сотворивший себе трон из разбитых женских сердец и ломаных мечтаний. Он был самым настоящим палачом, когда дело касалось людских судеб. Снейп знала об этом не понаслышке. Знала, но все равно яро отстаивала его перед самой собой.       Когда внутренний голос срывал глотку, крича о том, что с этим человеком не стоит связываться, Флоренс отмахивалась. Слизеринка лелеяла мысль о том, что она сможет реанимировать циничность и бездушность Блэка.       Когда родной брат предупреждал её о печальном исходе, Снейп, насупившись, вылетала из кабинета, твердя о том, что ей лучше знать, какой Блэк на самом деле.       И что же получается на выходе?       О подлинности этого мерзавца не знал никто. Даже Флоренс, которая была уверена в том, что Блэк все же сможет обратиться к свету, когда сам по горло погряз во мраке.       Но, видимо, хороший конец может быть только у сказок, которые на ночь ей с упованием читала мать.       В сказках прекрасные принцы не издеваются над принцессами, доставая из солнечного сплетения все чувства, чтобы ловко ими жонглировать на радость собственным демонам. В добрых историях главный герой является положительной фигурой, не созидающий о злостных поступках.       В таких историях Блэк был бы самым настоящим злодеем, которому чужды любые понятия о человечности.       Но, несмотря на то презрение, что поселилось внутри слизеринки по отношению к Блэку, в первые дни она все же вела спор сама с собой, рассуждая о том, что, возможно, им стоило поговорить, как двум взрослым людям. Разумеется, его поступок невозможно было оправдать, но вдруг Снейп смогла бы разгадать мотив сего деяния?       Несмотря на долгую дискуссию, слизеринка все же отказалась от этой затеи. Зная Блэка, он, разумеется, рассмеялся бы ей в лицо, отпуская колкости в адрес ведьмы. Такого позора она точно бы не выдержала, поэтому лучшим решением было запереться в Подземельях в ожидании того дня, когда она сможет выходить на люди.       Все те недели, что она провела в заточении по собственной воле, её навещал Северус. В первый день он ворвался в женскую спальню, распугивая и доводя до недоумения её соседок. Разговор вышел коротким. Снейп догадался, кто стал причиной покрасневших глаз и потрескавшихся губ. Северус сказал лишь о том, что был прав, и даже не капельки не удивлен. Флоренс промолчала. Брат не продолжил сей разговор, уносясь из комнаты, размахивая подолом своей мантии.       Все оставшиеся дни Северус приносил сестре еду, чтобы та перестала выглядеть, как живой мертвец. Возможно, пища помогла бы, придавая сил. Но никакие тарталетки с гусиной печенью не смогли бы вернуть девушку в былое русло. Обед так и оставался нетронутым, лишь объедки фруктов свидетельствовали о том, что Флоренс не помирала с голоду.       Каждый день брат смиренно проводил время с родной сестрой, располагаясь на кушетке рядом с кроватью слизеринки. Северус молча читал книгу, а Флоренс, не произнося ни слова, вглядывалась в единую точку перед собой.       Снейп приносил Флоренс огромную стопку писем от Лили. Некоторые из них Снейп все же открывала, но большая часть оставалась нераспечатанной. Аккуратным почерком были написаны гневные речи о том, что Эванс негодует. Гриффиндорка была возмущена тем, что Флоренс закрылась от неё, не удостаивая чести узнать, что крылось в истинных причинах такого поведения. Флоренс, возможно, рассказала бы всю суть её пагубного состояния, но объяснять Лили всю подноготную сейчас хотелось в последнюю очередь. Слизеринка отвечала короткими записками, оправдываясь тем, что ей нездоровилось.       Сегодня был четырнадцатый день изоляции.       Январь подходил к концу, а вот страдания Снейп, видимо, не знали своего завершения. Этим утром всё шло по избитому сценарию. Открыв глаза, слизеринка натужно вздохнула, демонстрируя своё недовольство. В комнате не было ни души, что уже было хорошим знаком.       Обычно, когда спальня кишела другими девушками, Снейп приходилось против воли ввязываться в разговор, объясняя докучливым соседкам причину своего заточения. Ответ «простуда» устраивал слизеринок больше, чем рыжеволосую гриффиндорку. Потянувшись к прикроватной тумбочке, Флоренс выудила из неё предмет магловского обихода. Кассетный проигрыватель, транслирующий музыку через наушники с оголовьем. Подарок Лили на день рождения, когда Флоренс исполнялось шестнадцать. Тогда счастью Снейп не было границ, а Эванс приговаривала о том, что этот чудесный плеер — самая модная вещь последних лет. Кто же знал о том, что теперь эта чудная вещь станет сопровождать слизеринку в приступы отчаяния.       В проигрывателе по кругу звучала песня группы The Doors. Флоренс купила кассету ещё летом, когда прогуливалась по магловским улицам в надежде найти стоящий музыкальный магазин. И как же она обрадовалась, когда впервые услышала песню под названием «Конец». Но если ранее Снейп испытывала лишь эстетическое удовольствие, то теперь эта композиция стала каким-то личным гимном. Слова идеально ложились на внутренние переживания девушки.       Напевая очередную строчку, Флоренс вдруг осознала, что так больше продолжаться не может.       Это было уже просто невыносимо — ощущать жалость по отношению самой к себе. Во что она превратилась?       В сгусток слёз и упования собственной безысходности.       Во рту поселилась горечь, провоцировавшаяся отвращением к собственной личности. Она стала просто гребанной слабачкой, что пускала слюни из-за безответных чувств. Какого чёрта, собственно? Почему она позволила какому-то негодяю, возымевшему власть над её чувствами, вогнать себя в такое ужасное состояние?       Флоренс не узнавала себя. Куда делась та бойкость, что непоколебимо сидела в ней столько лет? Испарилась по щелчку самодовольного кретина? Абсурд. Она не тряпичная кукла, не марионетка в руках самодура.       Она — человек. Личность, которую никто не посмеет опустить.       Снейп дала себе слово, что больше не станет убиваться. Она возьмёт себя в руки и посмотрит в глаза собственному страху, что переливался серебристым цветом.       Слизеринка не сможет вечность скрываться в Подземельях и ждать, когда раны на душе зарубцуются сами по себе. Флоренс сделает первый шаг на путь к прежней себе. Пусть через боль, но она вернет себе былое обладание над ситуацией.       Откинув одеяло, Флоренс направилась в ванную, чтобы придать себе вид нормального человека, а не той тряпки, что распласталась на кровати.       Горячие струи и пар обволакивали тело, насыщая каждую пору силой и твердым духом. Уверенный настрой Снейп помогал ей сбросить внутреннее наваждение, придавая разуму стойкость и решимость.       Подойдя к зеркалу, слизеринка обнаружила, что под глазами красовались красочные тёмные синяки, которые свидетельствовали о былой болезненности. Но и с этим решено было покончить путём наложения тонального крема. Взмахом кисти по щечным яблочкам, Снейп вернула себе былую румяность, и теперь её бледная кожа не выглядела так удрученно. Наплевав на собственные принципы не выкрашивать личико тонной косметики в школьное время, слизеринка подвела глаза черным карандашом, подчеркивая голубизну собственного взгляда.       Облачившись в школьную форму, что свежей стопкой лежала на полке возле раковины, Снейп возвратилась в комнату. Роясь в комоде в поиске нужного учебника (того самого, что дал ей брат ещё в августе), слизеринка цокнула языком от переживаний, куда, чёрт возьми, могла подеваться эта книжонка. Несколько минут, потраченных на поиск пропажи, не прошли даром. В руках Флоренс покоилась семейная реликвия, которую упускать из вида хотелось в последнюю очередь.       Во-первых, несмотря на то, что Северус поделился учебником с сестрой, он всё равно очень дорожил своей гордостью, и довольно-таки болезненно реагировал на то, что с изданием что-то может случиться.       Во-вторых, учебник отлично выручал слизеринку все то время, что она отводила на занятия у Горация Слизнорта.       Собрав волосы в конский хвост, закидывая на плечо рюкзак с необходимыми вещами, Флоренс ринулась навстречу новому дню.       Ладони заметно холодели, а дыхание сбивалось по мере того, как сокращалось расстояние от женской спальни к классу Зелий. И в этот раз дело было, отнюдь, не в переживаниях насчёт неудачной оценки или выговора за бестолковость. Напротив, об этом Снейп переживала сейчас меньше всего. Сердце бу́хало в груди, а тошнотворная удавка все сильнее завязывался на шее слизеринской ученицы, дабы уничтожить последние капли уверенности, что поселились в ней совсем недавно.       Хватит, Снейп.       Не веди себя, как маленькая.       Это всего лишь класс, в котором соберутся все твои сокурсники.       Какая разница, что они о тебе подумают?       Кучка придурков во главе с самым явным злом из всех возможных.       Ничего страшного.       Ничегострашногоничегострашногоничегострашного.       В голове беговой строкой проносилась фраза, вышколенная донельзя.       Осознав, что занятие уже началось, Флоренс аккуратно взмахнула рукой, постукивая три раза. Приоткрыв дверцу класса, она погрузилась в оцепеневшее молчание, раздавшееся от её стуков. Сглотнув, стараясь делать голос тверже, слизеринка произнесла:       — Добрый день, профессор Слизнорт, — доброжелательно улыбнулась та, ссылаясь на снисходительность преподавателя. — Прошу прощения за опоздание. Могу ли я войти?       Несколько десятков пар глаз вперились в хрупкую фигуру Флоренс, прожигая своими внимательными взглядами. Сбрасывая с себя колкие высматривания, слизеринка вздернула подбородок, демонстрируя свое превосходство над ситуацией.       Ей ни капельки не страшно. Разве что, до того момента, пока ледяно-серебристые радужки не нащупают свою теплокровную жертву.       — Мисс Снейп, дорогая, — на удивление радушно отреагировал Гораций. Хотя девушка могла поклясться, что профессор спустит с неё три шкуры за то, что та имела совесть опоздать после своего долгого отсутствия на всех занятиях. — Проходите.       Откликнувшись на разрешение, Снейп покорно вошла в класс, занимая свободное место рядом с Кассандрой, которая совершенно искренне беспокоилась за соседку по комнате. Их молчаливый диалог окончился на коротких кивках.       Пока ученики записывали новую тему урока, которая была озвучена ровно в тот момент, когда Флоренс бежала по коридорам в надежде успеть вовремя, Слизнорт подошёл к её парте, опускаясь чуть ниже.       — Мисс Снейп, с Вами все в порядке? Я был довольно-таки обеспокоен отсутствием одной из своих блестящих учениц, но Ваш брат заверил меня, что на каникулах Вы подхватили страшнейшую лихорадку там, в мире маглов. Сейчас Вас ничего не беспокоит?       Неужели Северус и об этом позаботился?       — Нет, сэр, — ошеломленно ответила Снейп, пытаясь выглядеть, как можно более убедительно. — Сейчас со мной полный порядок, и я готова поглощать знания в удвоенном темпе, — поджав губы, Флоренс скормила свой фальшивый энтузиазм доверчивому Слизнорту.       Такой ответ более чем устроил профессора, и он одобрительно кивнул головой, похлопывая по плечу Флоренс.       — Итак, студенты, — произнёс Слизнорт, подходя к своему учительскому столу, на котором по обыденности были сложены кипы бумаг и таблички с заданиями. — Сегодняшнее занятие я хочу посвятить изготовлению одного очень полезного зелья для некоторых из Вас, — иронично подметил мужчина, обходя своё рабочее место. — Эликсир для улучшения мозговой активности. Кто докажет мне, что не нуждается в порции этого чудодейственного напитка, и скажет, как называется это зелье?       Слизнорт оглядел класс и заметил две поднятые руки. Женская и мужская ладони возвысились, пытаясь доказать светлость своей головы. Преподаватель кивком головы указал на девичью ладонь.       — Да, мисс Снейп?       — Данный эликсир носит название Умострильное зелье, профессор, — победоносно улыбнулась Флоренс, довольствуясь своим умением запоминать нужную информацию.       Северус рассказывал, как блестяще приготовил данное варево ещё на четвертом курсе, и продавал его за десять галлеонов пятикурсникам, сдающих С.О.В.       — Верно, мисс Снейп, — восторженно произнёс Слизнорт, демонстрируя полное одобрение. — Мистер Блэк, кажется, у Вас появилась достойная конкурентка в теоретических вопросах.       Но Блэк, не произнеся ни единого слова, лишь недовольно хмыкнул, зарываясь глубже в дебри учебника. Брюнет сидел впереди, сгорбив спину. Совершенно нетипично для такого самодовольного кретина, как он. Весь его вид (пусть и с заднего ракурса) кишел угнетенностью и отрочеством. Было неясно, что послужило такому поведению причиной. Может, это было следствием поражения от умственных способностей полукровки, а, быть может, в этом кроилась другая тайна.       Явным была лишь одна вещь: он сидел практически вплотную к своей новоиспеченной подружке. Это была та самая девица, что высиживала с ним на диване, искусно изучая рот молодого аристократа. От воспоминаний тревога вновь накатила на слизеринку. А злость, поселившаяся в её душе, заставляла крепко сжать корешок книги, лежавшей на деревянной парте.       Теперь они вновь сидят рядом и, если зрение не подводило Флоренс, то она могла точно заметить, как были переплетены их пальцы под столом.       Нахрен это.       — Раз вам уже известно название данного эликсира, то, думаю, для студентов шестого курса не составит труда приготовить его по рецепту учебника. Страница двести пятьдесят восемь, — указательным пальцем мужчина указал на часть класса, предназначавшийся для практических работ. — Займите место у котлов и приступайте. Удачи!       Слизеринцы ринулись со своих мест, минуя парты, чтобы успеть занять котлы более дельного вида. Снейп не была исключением.       Девушка обошла парту, двигаясь по направлению уже примеченного предмета для варки зелья. Она практически дотронулась до котла, как, вдруг, миниатюрная ладошка хлопнула по крышке, давая понять, что Снейп ещё придется побороться.       — Руки прочь, — спесиво раздался голос над головой Снейп. На неё исподлобья глядела та, кто стала настоящим врагом без веских на то причин. Хотя, посягательство на чужое может считаться пустяком? Да какая разница. Блэк никогда не принадлежал кому-то, кроме самого себя. — Этот котёл уже занят.       — Может, ты спрячешь свои наманикюренные коготки, и уйдёшь обратно туда, откуда соизволила прийти? — язвительно отреагировала Флоренс, что было не в её стиле. Припираться с кем-то на глазах у публики? Что за вздор. Но ставки были слишком высоки. На кону стояла её гордость. — Чего ты глазами хлопаешь? Проваливай.       — Да как ты смеешь со мной так разговаривать? — взвизгнула черноволосая волшебница, прищурив свои глаза-блюдца. — Полукровная невежда, — выплюнула Констанс, плескаясь своим токсичным ферментом с примесью итальянского акцента.       — Ой, прости, — притворно извинилась Снейп, разыгрывая ещё больший спектакль. — Действительно, как же я могу к тебе обращаться, даже имени твоего не зная. Дай-ка угадаю, — приложив палец к нижней губе, задумалась слизеринка. — Потаскуха?       — Дрянь! — выкрикнула итальянка, привлекая к себе ещё больше внимания, чем того требовала ситуация. Констанс инстинктивно потянулась к палочке.       — Не так быстро! — пригрозила вскинутой рукой Флоренс, давая Сильвестри время на то, чтобы обдумать затеянное. — Только попробуй и не заметишь, как твои волосы вспыхнут синим пламенем после Инсендио! — кажется, перспектива остаться лысой чуть поубавила решительность соперницы, но накал их страстей был неумолим.       Девушки все ещё стояли в опасной близости, поглощая глазами друг друга. Вокруг них уже столпились студенты, напрочь забыв о задании. Кассандра также подоспела к Флоренс, чтобы увести её от новоиспеченного недруга с идеально ровными ногами, но слизеринка никак не поддавалась уговорам.       — Что у вас случилось? — спохватился Слизнорт, подходя к очагу противостояния. — Девушки, как вам не стыдно поливать друг друга грязью? Вы же истинные леди.       — Грязнокровки и леди — это совершенно разные понятия, сэр, — желчно брюзжала Констанс, усмехаясь в лицо Флоренс.       — Уж лучше быть грязнокровкой, чем такой пустоголовой, как ты, идиотка! — бросала оскорбления в ответ Снейп, не думая сдаваться.       — Довольно! — выкрикнул Слизнорт, пытаясь перекричать визг ополоумевших студенток, которые решили устроить целое представление. — Минус пятьдесят очков Слизерину за неподобающее поведение. И Вы, мисс Снейп, остаётесь после этого занятия на отработку. Будете чистить котлы.       — Прекрасно, профессор! — хлопнула в ладоши Констанс, всеми фибрами своей гнилой души выказывая превосходство. — Идеальное занятие для такой убогой.       — А Вы, мисс Сильвестри, отправитесь вместе со мной в мой кабинет для проведения ревизии. Всем всё ясно?       Радостная краска сплыла с лица Сильвестри, обнажая разочарование. Она кротко кивнула.       — Расходитесь по своим местам, нечего здесь толпиться, — приказал Слизнорт, уходя обратно за свой учительский стол.       — Смотри не напортачь с подсчётами, змея, — напоследок сказала Флоренс, тем самым спровоцировав Констанс на очередной выпад в сторону Снейп.       Но крепкая мужская ладонь обхватила талию Сильвестри, приближая к себе.       — Констанс, — строго произнёс Блэк, ровняясь со своей подружкой. На лице заходили желваки, а взгляд был рассеян, взирая в пустоту. — Оставь эту никчёмную полукровку. Пусть подавится своим грёбанным котлом.       Снейп почувствовала укол странного чувства, но быстро отмахнулась от этого едкого ощущения, разъедающего и без того не окрепшее сердце.       Пара скрылась за остальными учениками, а Флоренс, наконец, поддавшись уговорам Кассандры, принялась за работу.       Занятие прошло так быстро, что слизеринка не сразу обнаружила, как прозвенел колокол, обозначающий конец урока.       Не было никакого смысла спешить, посему Снейп смиренно выжидала, пока каждый ученик продемонстрирует свои таланты к Зельеварению, презентуя свои вариации магического варева. Флоренс получила оценку выше ожидаемого и гневный взгляд Горация, но у него были все причины на такую реакцию. Она была причастна к фактическому срыву урока и, храни Слизнорта Мерлин, Снейп ограничилась лишь однодневной отработкой.       Могло быть и хуже.       Облачившись тряпками и ведром воды, Снейп приступила к грязной работе. Старательно вычищая накипь со дна котлов, периферийным зрением девушка заметила, что в классе она была не одна.       Мужской силуэт, облаченный в мантию слизеринского факультета, стоял возле книжных стеллажей в поиске нужного фолианта. И Флоренс могла бы отвлечься от созерцания этого человека, если бы не ощущала на физическом уровне, кто же именно там находился.       Блэк внимательно просматривал содержимое каждой книги и, не найдя нужной информации, с разочарованным вздохом убирал книжный том обратно на полку. Так продолжалось некоторое время, пока Снейп не привлекла к себе внимание слизеринца. По неосторожности девушка оборонила котёл, что был уже практически очищен от пригоревших остатков ингредиентов, выругавшись себе под нос.       Блэк вздрогнул и медленно повернулся, метая в сторону слизеринки презрительный взгляд.       Впервые за столь долгое время они встретились глазами, застывая, словно в них кинули Петрификусом. Неотрывно вглядывались в лица друг в друга, пытаясь найти хоть толику ответов. Но кроме всепоглощающей ненависти невозможно было разглядеть ровным счётом ни-че-го.       Знойное небо цвета индиго сошлось в молчаливом поединке с ледяным серебром. Эта адская смесь проникала глубинно под кожу молодых людей, заставляя прозябать на месте, не решаясь двинуться в сторону.       Битва взглядов длилась всего несколько минут, а, казалось, что целую вечность. Блэк решил покончить с этим первым, недовольно вышагивая в сторону выхода из класса.       — Подожди, — вдруг, произнесла Снейп. Ей хотелось дать себе хорошую оплеуху за то, что позволила себе первой начать диалог с мерзавцем, но дороги обратно не было. — Я хотела поговорить. О нас с тобой.       Какая же ты тупая, Снейп.       Как можно так яро топтать собственную гордость, которую несколько часов назад спасала от лап подружки Блэка?       Тебе бы точно не помешала порция того-самого-эликсира.       На удивление Флоренс, Блэк замер, едва дотронувшись до дверной ручки. Несмотря на то, как он выглядел в начале занятия, сейчас его спина была выровнена до единого позвонка, а римский профиль выглядел настолько прекрасно, насколько, вообще, возможно при всей своей устрашающей сути.       — О нас? — хмыкнул Блэк, не спеша разворачиваться. — Нет никаких нас, полукровка. Оставь меня в покое.       — Да что с тобой не так, Блэк? — обессилено спросила Снейп, кидая тряпку на стол. Флоренс прекрасно понимала, как сильно потом будет себя корить за такую безрассудную выходку, но все её чувства, внезапно проснувшиеся от длительной спячки, выпустили свои головы в ожидании новой порции Блэка.       Чувства, что она испытывала к слизеринцу, Снейп сравнивала с наркотиком.       Блэк был для неё подобен дурману, вызывающий самую сильную зависимость.       И сейчас, подходя к нему сквозь боль в груди, она ощущала всецело, вплоть до спинного мозга, что нуждалась в дозе своего одухотворяющего вещества.       Ей был необходим этот разговор.       В ответ на её вызывающий вопрос, слизеринец медленно повернулся, все ещё не удостаивая девушку своего взгляда. Кажется, она исчерпала лимит его внимания. На всю жизнь вперед.       Флоренс подошла почти вплотную, удерживая минимальную дистанцию между ней и Блэком. Ей до ломоты в конечностях хотелось прикоснуться к нему, ощутить тепло, что хранила тактильная память.       Но вместе с крышесносным желанием, присутствовало наваждение, что оберегало слизеринку от возможных ожогов, стоило Снейп коснуться хотя бы кончиком пальца оголенных участков кожи Блэка.       — Не смей разговаривать со мной в таком тоне, — хрипло произнёс Блэк и голос его был больше похож на рычание. Флоренс, действительно, узнавала в этом человеке того негодяя, что прибыл в школу в сентябре. Отчаянный студент, заковавший свою сущность в оковы многослойной маски. Слизеринец, наконец, поднял свои глаза на уровень её. Лёд. Необъятный, гнетущий и такой далёкий. — Я не желаю терпеть всю ту грязь, что льётся из твоего поганого рта, — процедил Блэк, едва расцепляя губы.       — Да? — игривость взяла верх над страхом, и девушка решила спровоцировать и без того разъяренного зверя. — Что-то я не припомню, чтобы ты жаловался, когда целовал этот поганый рот, — Флоренс против воли сделала шаг вперед, обуреваемая эмоциями, что сочились через край.       — Салазар, Снейп! — воскликнул тот, едва сдерживая своё спокойствие, что дышало на ладан. — Ты можешь хотя бы на секунду блять заткнуться?       — Браво, Блэк! — Флоренс также перешла на крик, выплескивая всё то, что накопилось у неё за прошедшие две недели. — Актёрская игра высшего уровня. Только знаешь что? Я не верю ни единому твоему слову.       Секунда.       Две.       Три.       Блэк схватил девчонку за горло, пригвоздив к ближайшей стене. Её спина болезненно впечаталась в каменную выкладку, а легкие сдавило от всепоглощающего страха и недостатка кислорода. Слизеринец не смягчал хватку, вдавливаясь ладонями в сонную артерию. Его взгляд блуждал по девчачьему лицу: от глаз, по веснушчатому носу, к губам. Но после вновь наградил Снейп умертвляющей пустотой своих глаз.       Флоренс чувствовала, что должна была сопротивляться и пытаться отпихнуть слизеринца от своего хрупкого тела, но сделать это было невозможно. Внутренней силы было недостаточно для того, чтобы отпрянуть от этого идеала адских грёз.       — Не веришь мне, Снейп? — прошептал он в район выемки уха, когда прислонился носом к её щеке. — Тогда как тебе такая истина, полукровка: я никогда не желал, чтобы нас что-то связывало. Ты просто была неплохой кандидатурой для траха, вот и всё, — Блэк отпрянул от её лица, смиряя издевательским взором. — Ты мне надоела. Каждое твоё ебанное слово, каждая твоя сучья выходка, целиком вся ты. Ты мне не нужна. Никогда не была и не будешь нужной.       Его слова звучали, как приговор. Расцепив ладони на шее, он резко отстранился, оставляя Снейп прозябать в гуле собственных мыслей. Кинув в её сторону очередной гневный взгляд, слизеринец направился к выходу.       Глупая-глупая девочка Флоренс.       Вновь глотаешь свои слёзы, что градом стекают по фарфоровому личику.       Когда же ты, наконец, поймёшь, что нужно научиться разбираться в людях.       Ведь истинные негодяи всегда прячутся за привлекательными чертами лица и красным словцом.

***

      Ветер разносился оглушающим вихрем, заставляя ежиться от нарастающих порывов. С каждым разом траектория дуновения менялась, проникая под спортивный рашгард. Но Блэку было плевать и на погодные ненастья, и на обжигающий холод, что остриями прилетал в лицо игрокам, рассекающим на метлах.       Его не волновали истошные выкрики капитана команды, рьяно верещавшего в попытках достучаться до не расторопных игроков.       Блэку было похуй на все окружающее. Если прямо сейчас на земле осядет орда соплохвостов — слизеринец даже не шелохнётся.       Крепче сжимая древко спортивного инвентаря, слизеринец выполнял кульбиты в воздухе не для того, чтобы получить одобрительную оценку. А для того, чтобы лишний раз продемонстрировать свои таланты, теша собственное эго. Это делалось на автомате.       Рефлекторно, чтобы не забыть, каково это, когда ты имеешь такой оглушительный успех у окружающих. Когда буквально каждый желает залезть в твою глотку, чтобы выслужить хотя бы короткий кивок в знак уважения. Когда ты имеешь такую неоспоримую высоту в глазах этих ебаных насекомых, что с восторгом взирают с низов. Это приятное чувство превосходства разливалось по венам, заставляя циничный организм слизеринца проживать ещё один гребаный день.       Ощущение власти над остальными помогало Блэку играть отведенную роль в этом спектакле.       Но помогла ли эта власть и хладная расчётливость в момент, когда ему было паршиво настолько, что хотелось лоскутами срывать собственную плоть, лишь бы больше не чувствовать адскую боль?       Нет.       Нихуя.       Это не стало противоядием от того, что уже пережил и что приходилось переживать Блэку секунду за секундой.       После прибытия в Хогвартс, он только и слышал восторженные возгласы сокурсников о том, как же замечательно те провели каникулы, отдыхая и наслаждаясь жизнью. Что на это отвечал Регулус? Лишь пожимал плечами, травя байку о том, что провел дни в компании ошеломительной красотки, которая теперь, к слову, обучается с ним на Слизерине.       На деле всё было не так сладко и красиво, как слова, что вылетали изо рта Блэка, транслируя вязкую ложь.       Тело до сих пор содрогалось от любой физической нагрузки, но слизеринцу было плевать на сигналы, что подавали нейроны его головного мозга. Если он не продолжит тренировки по квиддичу, то отправится прямиком в Мунго от едких мыслей, что разъедали его голову.       Все каникулы Блэк провёл в собственном доме, но не в компании той самой итальянки. Во всяком случае, не только эта девушка разделяла со слизеринцем компанию.       Регулус слабо помнил обо всех мрачных событиях. Он решил, что лучшим решением будет испепелить каждую деталь, чтобы те не вспыхивали предательскими вспышками, транслируя то, какой вопиющий поступок совершил Блэк.       Он глубоко закопал собственную совесть, поселяя рядом раскаянье, и припорашивая могильной землей остатки человечности.       Да, так было намного проще жить.       Существовать, не оглядываясь назад, всматриваясь в лицо собственным слабостям, что носили, на удивление, небесно-синий оттенок.       Вера в лучшее ушла ровно в тот момент, когда за матерью захлопнулась дверь. Когда в воздухе поселилась зловонная тишина, предостерегающая о том, что всё падёт крахом в ближайшие часы. Жизнь перевернется, вытряхивая из тебя остатки всего нужного и ценного.       Но иного решения не было.       Пойти против системы?       Наивысшая степень наивности, господа.       Никто не погладит тебя по головке, приговаривая, какой ты умный, если решишь перейти дорогу Пожирателям. Никто блять не оставит в живых ту, ради кого ты решился стать самой последней тварью.       Но одобрят ли люди, если узнают, какой путь ты выбрал? Безжалостного приспешника, делающего все, что прикажет ему Тёмный Лорд. Разумеется, нет. Эти две стороны медали были полностью выкрашены в цвет презрения и порицания.       Рассуждать на тему праведности можно до бесконечности. Но имело ли это смысл, если всё уже было сделано.       Всё свершилось, едва часы пробили двенадцать. В дом на Площади Гриммо прибыл Волдеморт в окружении своей неизменной свиты. Бесчеловечные, варварские и отвратительные личности сменили общество светских львов и львиц, вещая о том, что веселье только начинается. Никто даже не воспротивился такому положению вещей. Все оставались покорно приклоняться перед фигурой Тёмного Лорда, пока тот, протягивая руку, приглашал юного Блэка пройти с ним для уединённой беседы.       И, честно признаться, собеседник из Реддла никудышный.       Спускаясь в подвальные помещения дома, дурнота подступала к горлу слизеринца, но он всячески пытался показывать напускную невозмутимость. Никто не должен был узреть его страх и уязвимость. Он справится со всем. Даже с этим. По крайней мере, Блэк так думал.       На цокольном этаже царил беспросветный мрак, а в носовые пазухи вбивался запах сырости вперемешку с отчаянием.       Регулус знал, что Реддл позвал его сюда не просто так. Это была подготовка к обряду посвящения в Пожиратели Смерти.       Хотел бы Блэк избежать сей участи, уносясь на всех парах? Разумеется.       Мог ли он позволить себе это? Разумеется.       Разумеется, нет.       — Тебе страшно, Регулус? — произнёс голос Тёмного Лорда, остававшийся где-то позади брюнета.       — Нет, мой Лорд, — твердо ответил Блэк, чувствуя, как собственное сердце уходит из тела.       — Твоя мать рассказала мне о том, что ты полностью разделяешь мои взгляды. Она говорила правду? — вкрадчиво транслировал Реддл, выискивая у Блэка сомнение.       — Разумеется, мой Лорд. Я полностью предан Вашей идеологии и ничуть не сомневаюсь в праведности Ваших идей, — ложь била по ребрам, но Регулус отмахивался от этого чувства, осознавая, что, если скажет правду, то всё закончится куда более плачевно. — Моя мать не лгала Вам.       — Я не сомневался в тебе, Регулус, — Блэк уловил, что Реддл довольствовался ответами слизеринца. Тщеславный ублюдок. — Преданность высоко ценится в наше время. Уверен, ты не подведешь меня.       — Я ни за что не предам Вас, мой Лорд.       И далее воспоминания Блэка были туманными, едва различимыми.       Блэк хорошо помнил только то, как предплечье пронзила острая боль. Вспышка озарила его взор, а после плоть прожгло от тёмной магии, что просачивалась сквозь кончик магического древка прямиком в тело Блэка. На теле слизеринца проявлялись едкие оттиски, разъедающие нетронутые участки кожи. Чернильные узоры выстраивались постепенно в единый рисунок, оставляя свой мглистый след на предплечье Регулуса. На его левой руке красовалась уродливая отметина, что носила название Чёрная метка.       Змея, ползущая сквозь череп, теперь навсегда будет запечатлена на слизеринской плоти.       Уродливость, подтверждающая причастность к вопиющим делам Тёмного Лорда, теперь была выскоблена на конечности Блэка.       Слизеринец думал, что этим ритуалом окончатся все те страдания, что вгоняли его в ступор. Но нет. Это было лишь начало конца.       Остальные дни Блэк проводил на встречах со своей кузиной Беллатрисой. Собрания, которые устраивала сестра, были своего рода занятиями по закаливанию духа.       Блэка до сих пор мучили кошмары, в которых фигурировал он сам. Обессиленный, скрючившийся на мраморном полу главной гостиной, слизеринец умолял о пощаде. Но никто его так и не услышал.       Разве что Нарцисса, которая пребывала в ужасе всякий раз, когда Блэк проходил мимо неё в свою комнату, чтобы перевести дух и выспаться перед очередным кошмаром. Регулус слышал, как сестра горько рыдала в соседней комнате, моля о пощаде кузена, раз за разом повторяя то, что он ещё совсем мальчик. Ребёнок, не заслуживший таких мук.       А Белла лишь истошно смеялась, приговаривая о том, что он такой же слабак, как его брат. А после награждала ещё несколькими порциями Круциатуса.       От Непростительного было такое чувство, что вскипала кровь, пузырясь в сосудах, а после переставала циркулировать вовсе. Кости жгло, словно их плавили на костре. Конечности сотрясались в агонии, а тело исходило потовыми выделениями до тех пор, пока пытки не прекращались. Блэку казалось, что его мозг мог взорваться от натиска тёмной магии, что прошибала каждую клетку серого вещества в черепной коробке.       Всякий раз, когда из палочки Беллы вылетали красные вспышки, Регулус клялся, что выдержит очередное испытание. Он не сдастся. Будет делать всё, чтобы воспротивиться тому мраку, что наступал на ноги каждый раз всё сильнее и сильнее, сдирая мясо с пят. Слизеринец умолял свой разум не покидать его, держаться из последних сил.       Каждый раз, когда сознание затуманивалось, проходя через испытания, Блэк искал в закромах своей души то, что может спасти его от беспросветной мглы. Проходя через муки, он вспоминал о моментах, когда ему было спокойно. Когда душу не терзали отравляющие мысли, а тело не было изнеможенным. Блэк зажмуривал глаза, выстраивая в голове образы того света, что спасал его в самые плохие времена.       Запах цветущей вишни, проносящийся сквозь одинокие школьные коридоры.       Вечно вздернутый подбородок в горделивой манере.       Мягкие волосы, ассоциирующиеся с густым шоколадом.       Стук каблуков в Подземельях, знаменующий о том, что Блэк с треском проебался и придётся выискивать девчонку несколько недель.       Благодарный взгляд, когда он спас её от лап гребанного Петтигрю.       Искренняя улыбка, подаренная в момент, когда Блэк выкрал из кабинета флакон аконита для спасения Люпина.       Ядовитые фразы, брошенные в порыве ревности.       Жаркие поцелуи, дарящие надежду на то, что у них может быть завтра.       Робко брошенное «я буду скучать».       Всё это на повторе проигрывалось в его голове, пока он старался держаться. Ради неё. Ради тех самых небесно-синих глаз, в которых хотелось скрыться от всех бед.       Ради Снейп.       Но в какой-то момент что-то внутри Блэка переключилось. Как бы он не пытался спастись от влияния пыток — всё с треском провалилось.       Слизеринец старался воспротивиться той тьме, но не ожидал того, что сломается, примкнув к ней. Честно говоря, он до смерти устал. Пустил всё на самотёк.       Упал ей в лапы, позволяя баловаться со своим нутром, убивая всё то, что он с трепетом хранил.       Ты снова проебался, Блэк.       Сотый раз в своей жизни, кажется.       Оставшиеся дни, проведенные на Площади Гриммо, он пребывал в смирении. Однажды, пересилив себя, ему всё же удалось начать диалог с Констанс, которая сразу же припала ему в руки.       Как банально.       Ему приходилось коротать вечера в компании итальянки. И, стоит признать, это отвлекало. Отлично переводило внимание слизеринца от ненужных дум о той, кого стоит перечеркнуть в своём сознании раз и навсегда. Сначала получалось из рук вон плохо, но сутки, двое, после нескончаемых споров с самим собой, все-таки удалось заставить себя игнорировать существование полукровки.       Получалось, ровно до того момента, пока он не встретил Снейп в гостиной. От взгляда девушки, полного шока и презрения, тело слизеринца содрогнулось вновь. Хлестче, чем от Круцио. Не отвлекали даже влажные поцелуи итальянки, что с трепетом пыталась доказать все свои чувства, что она питала к Блэку.       Нахуй всё это.       Он больше не позволит себе этой слабости. Больше не станет даже смотреть в сторону полукровной волшебницы. С него довольно. Он намеренно пошёл на тот путь, где для неё не было места. Пошёл ради её же спасения.       Блять, ну это ли не ирония?       Предаваясь очередным выпадам рефлексии, Блэк почувствовал очередную вспышку раздражения, от которой хотелось перекроить своё сознание к чертям.       Гул снизу предзнаменовал окончание тренировки, и это разочаровало Регулуса. Он был готов часами витать в воздухе, лишь бы заглушить все то, что терзало его мозг с непомерной силой.       Ринувшись вниз, слизеринец спустился с метлы, отбрасывая ту в сторону. Хотелось поскорее смыть с себя грязь от тренировки и предательских дум.       Войдя в раздевалку, Блэк застал воодушевленные рассуждения о более приземленных вещах, нежели о тех, о которых рассуждал сам брюнет. Опустившись на скамейку, слизеринец левитировал к себе кувшин с водой.       — Кто устраивает эту вечеринку? — послышался голос одного из игроков, стоявшего под струями прохладного душа. — Если гриффиндорские уебки, то я даже на порог не ступлю. Не хочу запачкать репутацию.       — Поверь, твоя репутация и без вечеринки гриффиндорцев не особо блестит чистотой, — бросил Рабастан, вытирая волосы насухо. — Тусовку устраивают когтевранцы.       — Другое дело, — согласился вратарь, сидевший поодаль от Лестрейнджа. — Девчонки там учатся что надо.       — Со слизеринками всё равно не сравнятся, — брови капитана команды взмыли вверх, а лицо озарила мечтательная улыбка. После он оглядел вратаря с ног до головы, вздыхая. — А для твоего уровня сойдут и пуффендуйки.       — Ну и еблан же ты, Лестрейндж, — прокомментировал перепалку Блэк, прыская в кулак от смеха. Наконец, его смогло отвлечь хоть что-нибудь, помимо душевных терзаний.       — О, великий Салазар! — крикнул Рабастан, взмаливаясь. Слизеринец подсел ближе к Регулусу, хлопая того по спине. — Наш малыш Реджи, наконец, соизволил с кем-то заговорить, а не ходить с надменной физиономией! У тебя там ещё язык не отсох?       Капитан команды полез к лицу Блэка, чтобы раскрыть рот, но Регулус резко одернул товарища, хлопая по запястьям.       — Оставь свои извращенские приблуды для кого-нибудь другого, кретин, — грозно отрезал Блэк, вскидывая ладонь.       — Таким ты мне нравишься больше, — хмыкнул Лестрейндж, ничуть не оскорбляясь гневом Регулуса. — Рад, что ты пришёл в себя.       Рабастан знал обо всём, что происходило с Блэком на каникулах.       О Метке, о пытках, о помолвке с Констанс.       Лестрейндж навещал Блэка все те дни, что ему пришлось находиться в родительском доме. Слизеринец рассказал обо всех кошмарах, не задумываясь. Блэк был уверен в том, что Рабастан не расскажет. Ведь он, кто угодно, но только не трепло.       И Регулус ни разу не пожалел о своей затее выговориться. Лестрейндж не подтирал ему сопли, приговаривая о том, что все обязательно наладиться. Он молча выслушивал, а после снабжал друга порцией алкоголя. Они упивались, разговаривали на отвлеченные темы, а после становилось лучше.       До того момента, пока тело вновь не исходило в конвульсиях.       — Ты идёшь на вечеринку? — поинтересовался Рабастан, пока все остальные занимались своими делами. — Или твои яйца уже хранятся в розовой шкатулке твоей итальянской избранницы? — заговорщически произнёс слизеринец, ухмыляясь собственному чувству юмора.       — Заткнись, — закатив глаза, ответил Блэк. — Когда-нибудь тебя точно найдут мёртвым за твои гнусные шутки, Рабастан.       — Зато я буду знать, что умру не зря. Смерть во имя великих вещей! Звучит весьма вдохновляющее.       Хотелось бы сказать Лестрейнджу, что он ошибается, раз считает свои речи великими. Но отчего-то Блэк промолчал, ловя себя на мысли, что без этого придурка жизнь была бы ещё более паскудной.

***

      — Не крутись! — твердо приказала Лили, распыляя на волосы подруги средство для фиксации. — Клянусь Мерлином, Флоренс, ещё одно движение…       — Извини, — виновато поджала губы Снейп, застывая на месте.       Девушки стояли возле зеркала женской спальни в башне старост, в которой проживала Лили. Это была неплохая прерогатива должности, которую занимала Эванс в этой школе. Личная спальня, ванная и гостиная без надоедливых соседок. Напротив, в этом дортуаре жил лишь один человек — Северус. Но с его умением общаться, можно было бы смело заявить о том, что Лили проводит своё время в этой башне в скромном одиночестве.       — Лили, эти шпильки так остро врезаются в мою голову, что, мне кажется, они скоро дыру в ней проделают! — взвизгнула Снейп, пытаясь ослабить тугую причёску. — Нельзя обойтись без этих садистских вещей?       — Нет, иначе все мои старания пойдут насмарку, — твердила Эванс, заканчивая свою работу над образом слизеринки. — Готово.       Флоренс распахнула глаза, теряя дар речи.       Всё, над чем колдовала гриффиндорка, оставалось в строжайшем секрете до сего момента. Теперь Снейп могла лицезреть усердия подруги, оставаясь изумленной. Волосы Флоренс были аккуратно собраны шпильками в низкий пучок, а лицо обрамляло несколько выбившихся прядок, которые Лили искусно уложила вьющимися волнами вокруг лба с помощью геля. Глаза были подведены изумрудным карандашом, а веки украшали серебристые тени, отлично подчеркивающие принадлежность к слизеринскому факультету. Пухлые губы выделялись за счёт небольшого слоя тёмно-коричневой помады, идеально дополняющей образ.       Взгляд Снейп спускался ниже. Отрытые руки, выступающие ключицы. Шелковое чёрное платье на тонких бретелях, с кружевными швами, едва доставало до колен. Длинные ноги девушки украшали босоножки на застежке. Нужно отдать Лили должное за то, что та не прогуливала уроки трансфигурации и смогла сделать такой изумительный наряд из обычного шарфа.       Флоренс казалось, что та девушка, смотрящая из-под зеркальной призмы, — не она. Точно не та, кто терзала себя несколько недель, едва походя на человека.       — Ты прекрасна, — прошептала Лили, кладя голову на нагое плечо слизеринки. — Но станешь ещё краше, если расскажешь мне всю правду.       Лили устроила Снейп разбор полётов несколько дней назад, возвращая к былой жизни.       Они встретились сразу, после урока Зелий, в Большом Зале. Тогда рыжеволосая потребовала от Флоренс объяснений. Разумеется, слизеринка следовала своему избитому оправданию, объясняя, что ей нездоровилось. Но на сей раз гриффиндорка не поверила во все эти истории, покрытые густым слоем лжи. Эванс пригрозила, что заговорит с Флоренс только в том случае, если та поделиться истинными причинами такого вопиющего поведения, как заточение в собственной спальне.       И теперь Снейп стоит в дортуаре, готовясь к вечеринке, которую устраивали знакомые Лили с Когтеврана, параллельно обдумывая то, что так остро крутилось на языке.       — Ну? — вторила Лили, не отрывая изумрудного взора от лица слизеринки. — Я все ещё жду.       Кажется, настал момент раскаяния. Волнение предательским жгутом скручивал все внутренности. Но отступать было некуда. Либо сейчас, либо никогда. Пора поставить жирную точку в вопросе о тайной личной жизни Флоренс. Которой, к слову, больше не было.       Расправив плечи, выпрямляя осанку, слизеринка повернулась лицом к подруге. Губы изнывали от очередных нервных закусываний, а помада, и, вовсе, стерлась.       — Причина моего странного поведения может тебя удивить, — аккуратно начала свой монолог Флоренс, опуская глаза в древесный пол, заламывая фаланги пальцев. — Обещай, что не будешь осуждать меня.       — Обещаю, — не раздумывая, ответила Лили, опасливо вглядываясь в фигуру подруги. — Ты пугаешь меня, Флоренс.       Ох, Лили. Я сама себя пугаю.       — Это связано с Блэком, — наконец, произнесла Флоренс, жмурясь от сказанного.       Стыд обволакивал её разум. Она знала, что Лили не осудит её, но поймёт ли подруга её выбор на самом деле? Всем в этой школе было известно, какой Блэк мерзавец. Велика вероятность, что Эванс начнёт читать мораль по поводу того, как можно было связаться с такой скотиной.       — С Сириусом? — потупив взгляд, выпалила Лили.       Рассказ давался куда сложнее задуманного.       — Мерлин, Лили! — взвизгнула Флоренс от неожиданности сказанного. — Конечно, не с Сириусом, — слизеринка подняла оскорбленный взгляд на подругу. Она и гриффиндорец — чушь собачья.       — Регулус? — озвучила свою догадку Эванс, хмуря брови. — Он опять сказал какие-то обидные вещи? Флоренс, ты же знаешь его, он не способен ни на что, кроме…       — Нет-нет, — поспешила перебить подругу Снейп. — Он не сделал ничего плохого. Напротив, мы нашли общий язык.       — Но… как? — смутившись, вопрошала Лили. Слишком обыденная реакция на личность Блэка. Всегда ищешь только отрицательные стороны его личности. — Он же фанатик, когда дело касается чистоты крови. Как вы могли с ним найти общий язык?       — Мы переспали, Лили. Да, я спала с Регулусом Блэком, — резко выпалила Флоренс, обнимая себя за плечи.       Истина обдавала холодом хуже январских морозов.       От такого признания глаза гриффиндорки распахнулись. Аккуратный рот свисал, казалось, до самого пола. Эванс не произносила ни слова, выжидая продолжения оглушительного рассказа. И Снейп снова заговорила:       — Я не знаю, с чего всё началось. С чего, вдруг, я оказалась в этой ловушке. Но все так быстро закрутилось, и я просто начала чувствовать к нему то, что не должна была, — эти фразы давались с непомерной болью в груди. Вспоминать все то, что было осенью, становилось настоящим испытанием. Снейп говорила на последнем издыхании, сдерживаясь, чтобы слезы, вновь, не потекли из глаз, обнажая всё то, что лежало на сердце непосильной ношей. — Когда он помог мне с зельем для Римуса, отомстил за меня Краучу, я вдруг поняла, что он не плохой человек. Он способен на хорошие поступки. В нём намного больше света, чем вы все можете себе представить. Иногда он бывает совсем невыносим, и я этого не отрицаю. Но со мной он бывает… был другим. Без масок и всей этой мишуры надменности. Когда мы переспали, я опасалась, что совершила ошибку, и он избавится от меня так же быстро, как от остальных своих прошлых пассий. А Блэк вновь разорвал все шаблоны, оставаясь со мной. То платье, что мне вручили в Трёх метлах — это был его подарок. И на бал, как ты уже могла догадаться, я тоже пошла с Блэком.       — Годрик милостивый, — с одновременным ужасом и восхищением произнесла Лили, прикрывая ладонями рот от изумления. — Да ты влюблена в Регулуса Блэка!       — Что? — отвлекшись от своей долгой речи, возмутилась Флоренс, отходя на шаг от подруги, будто, обороняясь. — Какой бред! Нет! — голос слизеринки истерично дрожал, а щеки пунцовели.       Смущение Снейп не знало границ. Она старалась не затрагивать столь щепетильную тему.       В прошлом, чтобы не усложнять их взаимоотношения с Блэком, в которых, честно говоря, она была не совсем уверена.       В настоящем, потому что в этом уже не было никакого смысла.       В будущем Флоренс, вероятно, поймёт, что чувства, испытываемые к Блэку, именовались именно так, как обозначила их Лили. Но сейчас слизеринка не готова была подтверждать сие заявление, чтобы не усугубить своё, и без того, шаткое состояние.       — Хорошо, — гриффиндорка вскинула руки в оборонительном жесте. — Но почему ты не рассказала мне обо всём раньше?       — Я боялась, что ты не поймёшь меня.       — Иногда ты меня поражаешь, Флоренс, — покачала головой Лили, опираясь телом о прикроватную тумбу. — Не буду лукавить, если скажу, что мне понятны такого рода отношения, как у вас, но я никогда не стану осуждать тебя. Во всяком случае, это твоё личное дело, и я не имею права лезть со своими правилами. Я просто надеюсь, что ты не будешь жалеть о содеянном в будущем.       Снейп молчала в ответ, пытаясь натянуть на лицо глупую улыбку, которая знаменовало лишь одно.       Я уже жалею.       По скованности подруги Эванс поняла, что та точно что-то недоговаривала.       — К слову, если между вами всё… нормально, — попыталась подобрать нужное определение к сложившейся ситуации гриффиндорка, а после продолжила. — Почему тогда ты несколько недель не выходила из своей комнаты?       — Потому что я рассказала тебе лишь ту часть, в которой было все хорошо. Но есть и вторая, где Блэк возвращается в школу в компании новоиспеченной девушки, — горько усмехнулась слизеринка, поворачиваясь обратно к зеркалу.       — Он даже не объяснился перед тобой?       — Не посчитал нужным.       Дрожащими руками Снейп надевала сапфировые сережки, подаренные братом на её день рождения. Ещё одно чёртово воспоминание о Блэке. В голове мелькали картины, в которых слизеринка принимает презент от Северуса на матче по квиддичу, а после с ужасом наблюдает, как Регулус падает вниз с метлы.       На секунду её посетила мысль о том, что она была бы рада, если бы в тот момент от него ничего не осталось.       Сейчас ей не пришлось бы проходить круги ада вновь и вновь.       Слизеринка услышала тихие шаги Лили, а тело почувствовало, как на плечи ложатся тёплые ладони гриффиндорки.       — Флоренс, не нужно винить себя за то, что Блэк так поступил. Я думаю, он не заслуживает и секунды твоих переживаний, — усмехнулась Лили, вглядываясь в лицо подруги через зеркало. — Пусть катится, куда подальше со своей девушкой. Сегодня ты обязана блистать и не думать о плохом.       — Ты права, — натянуто улыбнулась Флоренс, отворачиваясь от зеркала. — Пусть идёт к чёрту.       — Правильный настрой! — ослепительно улыбнулась Эванс, протягивая ладонь. — А теперь пошли. Ты что, хочешь весь вечер просидеть в башне, скрывая плоды моих творений?       Вооружившись хорошим настроением, подруги отправились на вечеринку. Несмотря на подступающее волнение, Снейп понимала, что отсиживаться и пропускать веселье будет самым глупым решением в её жизни.       Крадясь по тёмным коридорам, девушки, наконец, дошли до нужного места.       — Здесь ничего нет, Лили, — смутившись, сказала Флоренс, разглядывая стену. — Нам точно нужно было идти именно сюда?       — Ты недооцениваешь изобретательность подростков, — самодовольно ответила Лили. — Просто представь бокал с мартини и проговори: «отвязная ночь».       — Что за бред? Я не буду этого делать.       — Давай же!       Несмотря на всю абсурдность предложения, Флоренс все же сделала так, как велела ей подруга. В своём сознании девушка до единой детали изобразила бокал с прозрачной, спиртовой жидкостью, а губы четко и по слогам произнесли пароль. Раскрыв глаза, Флоренс обнаружила дверь, которой раньше точно не было.       — Выручай-комната?       — Именно, — заговорщически прошептала Лили, отворяя дверь. — Я же говорила, что подростки те ещё гении.       Войдя внутрь, Флоренс поняла, о какой такой изобретательности говорила гриффиндорка.       Шумоизоляция в этом месте была просто невероятной. Войдя внутрь, на слизеринку свалился шквал музыки, которая, без очень сильного заглушающего заклинания, была бы слышна в самом кабинете директора. Наколдованные мерцающие огни погружали комнату в переплет неонового свечения. По воздуху левитировались подносы с разноплановой выпивкой. В разных уголках помещения были расположены барные стойки.       Атмосфера здесь царила, явно, не школьная. Выручай-комната теперь больше была похожа на ультра модный клуб, в который пускали исключительно по пригласительным и строгому дресс-коду.       Лили, перекрикивая песню, доносившуюся из музыкальных центров, сказала о том, что ей нужно ненадолго отлучиться, чтобы кое-кого найти. Взглядом гриффиндорка указала на барную стойку, возле которой найдёт Флоренс через двадцать минут. Когда рыжая макушка скрылась в толпе, Снейп протиснулась мимо учеников, достигая места за баром, заказывая лимонад. Несмотря на отвратительное моральное состояние, спиртное распивать точно не хотелось, дабы не усугублять.       Глазами слизеринка искала кого-нибудь из знакомых, но зал просто кишел людьми, посему сделать это было довольно-таки сложно.       Легко оказалось, на удивление, найти человека, которого точно не хотелось здесь лицезреть.       Снейп прекрасно понимала, что Блэк ни за что не пропустит вечеринку, но в глубине души она всё равно надеялась, что судьба снизойдёт до неё, даруя хотя бы один вечер спокойствия, но слизеринец всё-таки был здесь. Сидел прямо напротив, располагаясь на кожаных диванах. Вокруг него маячила его неизменная свита — Лестрейндж, Мельсибер, Розье и, удивительно, Крауч.       Блэк держался расслабленно. Откинувшись на спинку мебели, слизеринец потягивал алкоголь янтарного цвета. Глаза его неотрывно блуждали по лицам друзей. На нём красовалась черная рубашка, расстегнутая на первые две пуговицы. Такие же чёрные брюки и ботинки из драконьей кожи. Мерзавец был невероятно красивым. Впрочем, как и всегда. Даже при всей своей пагубности, ему удавалось сохранять безупречный внешний вид. Несмотря на растрепанную прическу, брюнет выглядел так, словно сошёл с обложек глянца.       Внутри что-то предательски кольнуло, когда в те-самые-идеальные волосы впились острые коготки, блуждая по причёске. Прижавшись всем телом, рядом сидела его девушка. Ну, конечно. Как Флоренс могла сразу её не заметить?       — Пташка Снейп, — произнёс певучий голос над её ухом, заставляя подпрыгнуть от неожиданности. — Кого высматриваешь? Не моего ли братца?       — Сириус, — прошипела Снейп, потягивая персиковый лимонад. — С чего бы мне высматривать твоего брата? — растерянно произнесла слизеринка, переводя взгляд на гриффиндорца.       — Кажется, между вами что-то было, разве нет?       — Откуда ты?.. — ошеломленно произнесла Флоренс, оглядываясь по сторонам, дабы удостовериться, что никто ничего не слышал. — В смысле, с чего ты взял? — прочистив горло, спросила Снейп, пытаясь выглядеть, как можно более уверенно. Получалось плохо. Глаза, полные ревности, сдавали её с потрохами.       — Я не дурак, Снейп, — прокомментировал Сириус, пододвигаясь ближе на бархатном стуле. — А ещё я очень наблюдательный. Думаешь, я не смогу отличить родную кровь в толпе? Я знаю, что это ты танцевала с Регулусом на рождественском балу.       Слова Сириуса прозвучали, как раскат грома среди ясного неба. Внезапно Флоренс почувствовала, как растерянность поселяется в её теле, снабжая организм неприятными спазмами. Она была готова услышать, что угодно, но только не то, что, оказывается, их отношения с Блэком были не такими уж и тайными. Оставалось неясным лишь одно: с чего Сириус был таким благородным и оставил сиё наблюдение нераскрытой тайной?       — Эти танцы ничего не значат, романтичный ты слюнтяй, — ощетинилась слизеринка, отодвигая опустевший бокал с безалкогольным содержимым. Гриффиндорец точно не выведет её на чистую воду.       — Но-но-но, пташка, — продолжал свои нападки Сириус, щелкая слизеринку по носу. — Думаешь, я не замечал вас двоих, воркующих в Большом зале? Или, допустим в коридорах? — самодовольная ухмылка гриффиндорца разрасталась шире по мере увеличения глаз Снейп. — Если я считаю своего брата мудаком, это ещё не значит, что не слежу за ним, дабы он не ввязался в какую-либо сомнительную историю.       — Например?       — Дела семейные, Снейп.       Флоренс молча отреагировала на рассказ Сириуса, пытаясь переварить всё то, что свалилось на неё внезапно и с оглушительным эффектом. Девушка продолжала изучать Регулуса против своей воли. Глаза сами рефлекторно находили того, на ком лучше было бы не заострять своего внимания. Сириус, проследив за траекторией взгляда слизеринки, произнёс:       — Если тебе станет легче, то ставлю тысячу галлеонов на то, что с этой девушкой у него ничего не выйдет.       — С чего вдруг такая уверенность?       — Родная кровь, Снейп, — прошептал Сириус, салютуя бокалом, наполненным огневиски. — Я чувствую фальш Регулуса за версту.       Но от этой убедительной речи гриффиндорца Флоренс легче не становилось. Напротив. Было такое ощущение, что земля переставала чувствоваться под каблуками босоножек, а стены сдавливали своим гнётом. Воздуха становилось мало, а тревоги всё больше. Ей не хотелось и дальше продолжать диалог, затрагивающий слизеринца. Спустившись с высокого стула, Флоренс расправила складки на своём платье, направляясь к выходу.       — Эй, пташка, — окликнул её Сириус на прощание, — я думал, ты составишь мне компанию.       — В другой раз, Блэк, — бросила Флоренс через плечо, пытаясь пробиться сквозь пьяную толпу учеников.       Очутившись за дверьми Выручай-комнаты, коридор встретил слизеринку прохладным дуновением. Ветер охладил пыл девушки, возвращая ту в былое ментальное равновесие. Несмотря на то, что находиться в тишине, наедине с собственными мыслями, было довольно-таки опасной затеей, Флоренс нуждалась в уединении хотя бы на несколько минут.       Подойдя к окну, слизеринка осознала, что находилась не одна. На ступенях, ведущих в башню, восседала Офелия. Несмотря на идеально сидевшее платье кремового цвета, выглядела когтевранка паршиво. Зареванное лицо, окутанное ладонями, растрепанная причёска. Всё это твердило о том, что Фланнаган была не в лучшем расположении духа. Снейп, разумеется, не желала становиться для когтевранки плечом для лития слёз, посему молча расположилась на ступенях поодаль, закуривая сигарету.       — Здесь нельзя курить! — встрепенулась Офелия, убирая руки от своего опухшего лица.       — Мерлин, Фланнаган, — закатила глаза Флоренс, выдыхая сигаретный смог. — Избавь меня от своей когтевранской натуры и перестань быть занудой хотя бы сегодня.       Внезапно Снейп почувствовала, как изо рта варварским способом вытянули её заветное спасение от всех бед. Офелия забрала сигарету, делая затяжку.       — Какая гадость, — пролепетала когтевранка, откашливаясь, размахивая ладонями. — Как можно брать это в рот?! — после неудачного опыта, Фланнаган вернула заветный предмет с вишневым ароматом обратно своей обладательнице.       Наблюдая за столь комичной ситуацией, Флоренс лишь ухмыльнулась, ловя себя на мысли, что Офелия была исключительна в своей наивности.       — Почему ты ушла с вечеринки? — поинтересовалась Снейп, измельчая сигаретный окурок в пепел с помощью волшебной палочки.       — А ты?       — Я первая спросила, — по-детски парировала слизеринка.       — Потому что там Блэк с этой… Констанс мисс-лучшие-бедра, — удрученно бросила Офелия, кивая в сторону стены, за которой располагалась Выручай-комната.       — Тебе это причиняет боль? — спросила Флоренс, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке, но интерес был выше здравого смысла.       Две брошенные девицы, обсуждающие своего бывшего.       Отлично, Снейп. Ты стала главной героиней дешёвой мыльной оперы.       — Немного, — искренне отвечала Офелия, глядя слизеринке прямо в глаза. — Если честно, я уже давно перестала надеяться на то, что Регулус будет со мной. Ещё с тех пор, когда он сказал мне, что между нами ничего не может быть. Регулус сказал, что у него сильные чувства к другой девушке, и он будет настоящим мудаком, если продолжит морочить мне голову. Но тогда мне было легче, потому что я не знала, кто она, понимаешь? — Флоренс лишь кивнула, чувствуя себя гадко. Смотреть в глаза той, кто испытывала душевные страдания от того, что Блэк бросил её из-за тебя, было настоящим кощунством. Видимо, сработал эффект бумеранга, и теперь Снейп может отлично прочувствовать весь спектр эмоций, блуждающих внутри Фланнаган. Наверное, слизеринка заслужила это. — Но сейчас, когда я лично наблюдаю за тем, что он находится рядом с кем-то другим, я снова чувствую себя паршиво.       Снейп потянулась к когтевранке и сжала её миниатюрную ладонь. Флоренс не была гением по части успокоительных речей, но проигнорировать столь душещипательный рассказ она точно не могла.       — Послушай, Офелия, — начала слизеринка, сдерживая ком слёз. — Ты должна быть выше этого. Не стоит бегать за Блэком и впадать в отчаяние всякий раз, когда он заводит новые отношения. Если человек не способен расценить тебя в толпе, то значит это не твой человек. Никогда не влюбляйся в того, кто относится к тебе, словно ты обычная.       Несмотря на стойкость в голосе, Флоренс чувствовала себя потерянно. Монолог, посвящённый успокоению Фланнаган, дался крайне тяжело. Снейп чувствовала себя настоящей лицемеркой. Разве она имела право раздавать советы, когда у самой в жизни творился настоящий бедлам? Но ответ нашёлся сам по себе. Дело в том, что советовать кому-то всегда было проще. Когда ты расцениваешь ситуацию человека, то он для тебя является просто предметом объективности, лишенным чувств и эмоций.       Слова, брошенные для утешения Офелии, возымели эффект. Утерев последние капли слёз, когтевранка просияла, улыбаясь. Разумеется, они не были подругами и даже хорошими знакомыми, но, видя, как человеку становится легче, ты автоматически начинаешь чувствовать тоже самое.       — Вернёмся обратно? — предложила Флоренс, чувствуя, что им двоим, нужна дополнительная разрядка в виде веселья. — Или ты продолжишь распускать нюни по несбыточным отношениям? — едко поддела слизеринка, пытаясь разгорячить нрав когтевранки.       В ответ Фланнаган активно закивала головой, вставая со своего места.       Вернувшись обратно в Выручай-комнату, девушки направились к барной стойке, где всё ещё находился Сириус.       — Нам нужно две порции той дряни, что ты пьёшь, — заговорщически произнесла Флоренс, кивая в сторону Офелии.

***

      — С каких пор Снейп тусуется с гриффиндорцами? — спросил Рабастан, потягивая алкоголь из своего бокала.       Компания слизеринцев заняла лучшие места в этой комнате, выказывая окружающим, кто по-настоящему правил этим балом.       — С тех пор, как у нормальных парней на эту сумасшедшую появилась аллергия, — буркнула Констанс, не вынимая своей руки из-под ладони Блэка.       Итальянка, кажется, выпила больше шампанского, чем ей было положено. Язык её был развязан, а голову дурманил алкоголь, заставляя плеваться ядом в других с утроенным усердием.       — Чувствуешь конкуренцию, малышка? — елейно произнёс капитан команды, провоцируя. — Зря ты так. Снейп выглядит в этом платье довольно аппетитно, — его надбровные дуги взмыли вверх, а кошачий прищур не сходил с фигуры Флоренс.       — Дешёвые лохмотья, — ощетинилась Сильвестри, поджимая губы. — Кто вообще в здравом уме посмотрит на эту уродину?       — Закрой свой рот, — прогремел голос Блэка, резко выхватывая ладонь из цепкой хватки подружки. Тем самым заставляя каждого в этой компании обратить на себя недоумевающие взгляды. — Ты уже надоела постоянно вставлять свои ненужные комментарии, Констанс. Можешь хотя бы один вечер провести, не наседая на уши своими разговорами о тряпках? — принялся оправдывать свой пыл Блэк, бросая пыль в глаза товарищей.       В ответ Констанс лишь обиженно скривила лицо, принимаясь переводить разговор в иное русло, дабы не выставить себя посмешищем в глазах новоиспеченных друзей. Разумеется, Блэку было абсолютно плевать на то, что обсуждает его девушка. Как и было всё равно на неё саму.       В нём кипела ревность вперемешку с выпитым алкоголем.       Токсичное чувство растекалось по его артериям, затмевая здравый рассудок и способность хладно действовать.       Слизеринец заметил Снейп ещё в тот момент, когда слизеринка только перешагнула порог комнаты со своей блаженной грязнокровкой. Оценив довольно-таки откровенный внешний вид полукровки, слизеринцу хотелось отправить Снейп обратно в комнату, дабы та переоделась.       Глупое, до одури собственническое желание поселилось в нем, стоило ему бросить короткий взор в сторону Снейп.       Она никем ему не приходилась. Так, какого чёрта он готов был разорвать к хуям каждого, кто посмел хотя бы слово сказать о том, какое платье она сегодня надела? Руки сжимались до побелевших костяшек от резкого желания вбить в голову Лестрейнджа несколько уроков по этикету.       Блэк тайно следил за Снейп на протяжении всего вечера.       Урывками, но внимательно, не желая упустить ни единую деталь.       Как умел только он.       Когда его старший брат о чём-то мило беседовал с полукровкой, хотелось распластать череп гриффиндорца, заставляя того корчиться от боли.       Предательские воспоминания о том, что, однажды, допустил мысль о том, что брат и Снейп могли переспать, уже не казались такими дикими.       Как не казалось диким и то, что он жадно желал, чтобы никто не прикасался к ней. Даже кончиком блядского пальца не мог дотронуться до хрупкого тела полукровки.       Каждая капля пролитой крови вещала бы о том, что, блять, никто не смеет трогать то, что принадлежит ему. Даже, если на деле, он сам от этого отказался.       Несмотря на внешнее спокойствие, Регулуса колотило.       Его внутренности испепелялись всякий раз, когда девчонка проходила мимо, транслируя шлейф вишневого аромата.       Что она творила с ним, Мерлин.       Даже будучи на расстоянии, будучи посланной в кабинете Слизнорта, девчонке удавалось играть с его разумом так ловко, что на секунду ему казалось, что он был готов бросить всё и припасть к её ногам вновь.       Но Блэк не мог.       По правилам новой жизни он должен был держать её подальше от самого себя. Потому что быть рядом с ним — ровнялось быть уничтоженной.       И было неясно от чего конкретно.       От рук Беллы, как предсказывала мать. Или от его собственных, когда она узнает, кем стал Блэк.       Ебаным Пожирателем Смерти.       Убийцей в теле молодого человека.       Снейп, вероятно, не выдержит такого удара, бросаясь с Астрономической башни, не дослушав признание слизеринца до конца.       Всё, что оставалось Блэку, — наблюдать за той, кто потрошила его внутренности, не прикладывая к этому никаких усилий. Выворачивала наизнанку, распарывая грудину, дабы полюбоваться над его циничным сердцем, что стало кровоточить от переизбытка чувств к этой гребанной слизеринке.       Всё, что он мог, молча, разглядывать её сучьи выходки. Как, например, сейчас, когда она закидывалась алкоголем, хихикая над очередной идиотской шуткой его старшего брата, перебрасываясь короткими фразами с Офелией (какого хуя?).       А хотелось больше.       Хотелось сигануть за ней, выбивая из рук рюмку с крепким алкоголём. До дрожи в поджилках Блэк мечтал схватить слизеринку, уводя из этого злачного места. Он прекрасно знал об её исключительной способности находить приключения на свою задницу. И ему совершенно точно не хотелось, чтобы с ней что-то случилось вновь.       Он жаждал намотать её шелковистые волосы на кулак, выбивая из головы всю дурь.       Но Блэк не мог.       Искушающая стерва.       Чёртова сука.       Чёртовасукачёртовасукачёртовасука.       — Эй, народ, — послышался возглас девчонки, пытающейся перекричать музыку. — Пришло время отрываться по-взрослому!       — Это как? — рассмеялся Рабастан, доставая из кармана сигарету, прикуривая палочкой. – Предлагаешь устроить оргию прямо посреди комнаты? Чур, я пас. Не люблю играть на публику, знаешь ли, — саркастично добавил Лестрейндж, подмигивая.       — Как пошло, Рабастан, — скривилась девушка, крутя в руке пустую бутылку из-под огневиски. — Но я запомню о твоих тайных предпочтениях для следующих забав. А пока предлагаю сыграть в бутылочку, — ученица расположилась на полу, руками подзывая всех желающих присоединиться.       — Ты ведь не будешь в этом участвовать? — прошептала Констанс, чувствуя, что её предмет обожания может достаться кому-то другому.       — Почему нет? — пожал плечами Блэк, закидываясь глотками горячительной жидкости. — Это весело.       Блэк спустился на пол, располагаясь внутри импровизированного круга. Сильвестри покорно осталась на своём месте, сторожа своего суженного. Подобные игрища были чужды для её аристократической сущности. Снобка, каких поискать нужно.       Сердце слизеринца перестало отдавать удары, а к горлу подступила тошнота. Он почувствовал новый укол ревности, когда в носовые пазухи вновь ударил знакомый запах. Блэк против воли поднял взгляд и заметил, как их места стали эпицентром скопления людей.       Во главе этой вакханалии стояла Снейп и Фланнаган, едва держась на каблуках.       — Мы будем играть! — несвязно пролепетала Офелия, допивая очередную порцию спиртосодержащей жидкости. — Я и моя новая подруга, Флоренс!       — Снейп, ты, правда, будешь играть? — недоверчиво спросила подошедшая Кассандра, располагаясь неподалёку от Розье. — А я думала ты выше подобных развлечений, — издевательски хихикнула мулатка, припоминая Снейп слова о том, что полукровке не прельщало развлекаться в стенах школы с пьяными подростками.       — Раз в год и палка стреляет, дорогуша, — чванно произнесла Снейп, выгибая правую бровь. — Я в игре, — черные босоножки ступили в центр, опуская свою обладательницу на пол.       — Если даже Снейп играет, то чем я хуже? Готов тоже продемонстрировать свои таланты, — ослепительно улыбнулся Рабастан, присаживаясь напротив полукровки, не сводя своего пристального взгляда с её лица.       — Она не будет играть, — рьяно произнёс Блэк, пытаясь совладать со своим гневом. — Не хочу запачкать свой дорогой костюм этой грязью, — пренебрежительно бросил слизеринец, кивая в сторону Снейп.       — Но, Блэк, — боязливо произнесла девушка, сидящая во главе круга, — я уже начертила специальное заклинание, — палочкой она указала на место свечения, окружавшее всех сидящих людей. — Оно не выпустит Снейп, если та не сыграет хотя бы один кон, — ученица продолжала семенить перед слизеринцем, дабы тот дал своё одобрение. Херовы школьные устои. Никто не мог пойти против слизеринца, дожидаясь его последнего слова.       — Чувак, да ладно тебе, — Мальсибер обратился к Блэку, за что получил убийственный взгляд в ответ. — Не факт, что именно тебе придётся с ней целоваться.       — К чёрту вас, — сдался Блэк под гнётом молящих взглядов. — Один кон. Не больше.       Он неотрывно впивался серебристыми радужками в глаза цвета индиго, моля о том, чтобы сегодняшний вечер обошёлся без жертв.