«Нам нужно поговорить. После этого урока в заброшенном кабинете»
Оглянувшись по сторонам, брюнет осведомился в том, что все были заняты бездумным выписыванием лекции в свои тетради. Аккуратно сложив записку в три слоя, слизеринец бросил её в сторону парты Снейп. Когда молодой человек убедился в том, что письмо дошло до нужного адресата, Блэк сделал вид, что был занят слушанием преподавателя. Но ответ не заставил себя долго ждать. Через несколько секунд на его парту мягко опустилась записка, завернутая также в три слоя.«Иди к чёрту, Блэк. Нам с тобой не о чём разговаривать»
Блэк сжал ладони в кулаки, сверкнув глазами в сторону Снейп. Она сидела, как ни в чём не бывало, хихикая над очередной глупостью своего соседа по парте. Стерва точно его испытывала.«Нет, Снейп, ты не поняла. Мне нужно поговорить с тобой, и это не обсуждается. Или ты готова вести беседы только со своими блядскими фанатами?»
Записка вновь отошла к Снейп. На удивление, она раскрыла бумагу, проходя глазами по содержимому. Блэк мог поклясться, что слышал недовольный вздох во время царапания очередного ответа. Давай, пиши, Снейп. Я же знаю, что ты этого ждёшь. Знаю, я нужен тебе так же сильно, как ты нужна мне. Блэк услышал шорох опустившейся бумаги о древесное покрытие парты. Огляделся по сторонам — никто не смотрит. Отлично. Самое время раскрыть содержимое.«Нет, Блэк. Это ты меня не понял. Что тебе не ясно во фразе «иди к чёрту»? Что тебе не ясно во фразе «нам с тобой не о чём разговаривать»? Что тебе не ясно во фразе «я тебя ненавижу и желаю, чтобы ты убрался из моей жизни навсегда»?»
Яростным движением Блэк зачерпнул чернила, чудом умудряясь не разлить все содержимое колбы. Руки тряслись от злости, об этом свидетельствовало неровность выведенных букв. Слизеринец мечтал вместить в этой записке все то, что набатом звучало в его голове. Он был взбешен, и едва мог совладать с собственным гневом.«Не испытывай моё терпение. Это не обсуждается»
Теперь ему было плевать, что кто-то посмотрит. В голове вертелась назойливая идея достучаться до девчонки, во что бы то ни стало. И он это сделает. Даже, если… Сука. Снейп, действительно, сделала то, чего так опасался слизеринец. Раскрыв записку, слизеринка недовольно нахмурила брови. А после смяла бумагу в ком. Она, что, серьёзно? Легким движением палочки полукровка рассеяла бумагу в пепел, распыляя остатки по воздуху. Заметив это, её дружок обеспокоенно что-то пробормотал, но Снейп сделала вид, что это пустяк, не требующий внимания. Она, блять, серьёзно. Оглянувшись в сторону Блэка, слизеринка состроила недовольную гримасу, на мгновение, задержав взгляд небесно-синих радужек на фигуре Регулуса. Но после ехидная улыбка с примесью победоносности озарила лицо полукровки. Девчонка выглядела настолько довольно, насколько это, вообще, было возможно. Казалось, что издевательство над слизеринцем приносило Снейп огромное удовольствие. Но она не знала, что сиё удовольствие можно легко стереть пылким напором аристократичной души.***
Звон колокола означал конец занятия. Звон колокола означал конец нахождению в душном классе. Звон колокола означал возможность наконец скрыться с глаз назойливого слизеринца, что всячески старался привлечь к себе внимание Флоренс. Ей стоило огромных усилий удерживать свою непреклонность, чтобы не ударить в грязь лицом, царапая щеки. Потому что всякие способности на то, чтобы противостоять напору Блэка, иссякли. Сошли с девичьей души в тот момент, когда душу окутал страх небывалой мощи. Теперь каждый день слизеринки похож на квест с самыми изощренными заданиями. Будто самый находчивый ум человечества создал головоломки, которые приходилось разгадывать, попутно переступая через ужасающие преграды. Чёртовы сутки были идентичны уровням, требующим прохода, чтобы добраться до следующего. И так постепенно, пока не дойдёшь до самого главного — кровожадного и зловещего. Голова ломилась от натиска новой информации, полученной из страниц старинной книги. Если сперва Флоренс казалось, что все написанное в этом чёртовом увраже, было своеобразной шуткой, местным фольклором для запугивания детей, то теперь все было иначе. Когда твоя личная головоломка складывается в жутчайшую мозаику, созданную самим Дьяволом, то ни о каких сказках не может быть и речи. В книгах, написанных для детей, нет места жертвоприношениям, убийцам и загадочным артефактам. А в жизни Флоренс, судя по всему, подобным ужасам самое место. Все самое отрицательное, пагубное и мерзкое соединилось воедино, чтобы питаться душой слизеринки, как от насыщенного сосуда. Она чувствовала, как дневник, который, возможно, является крестражем, наполнялся от неё. Всасывал всё девичье естество, питаясь самыми порочными, тёмными и таинственными мыслями. Снейп ощущала, как постепенно теряла себя. Вся та светлость, что была присуща её натуре, растворялась. Словно кто-то добавил каплю смертельного яда в кубок с кристально-чистой водой, и вся прозрачность окрасилась в тёмные воды. Так ощущалось проникновение тёмной магии в сознание. Флоренс было страшно. По-настоящему страшно от того, что этот заколдованный предмет сделает в свой следующий ход. Какие ещё кошмары преподнесет в изношенный разум девушки. Время струилось неумолимо быстро, словно кто-то поставил таймер на песчаные часы. И как только последняя крупица упадёт на дно – всё окончится. И, явно, не в пользу Снейп. Пока ещё был шанс всё исправить, дотянуться до решения самой сложной головоломки, Снейп исстрачивала все свои силы, каждую свободную секунду своего времени. Лишь бы успеть. Лишь бы не стало поздно. Слизеринка не знала, стояла ли на кону только её безопасность, но проверять не шибко хотелось. Она знала одно — нужно положить всему этому конец, как можно скорее, чего бы ей этого не стоило. Всё, что могла предложить Флоренс против опасного артефакта — это знания. Она черпала информацию из различных источников, которые могли указать на те или иные сведения по поводу уничтожения крестража, но никаких выходов из этой опасной лазейки девушка найти не могла. С каждым днём вопросов становилось всё больше, а разгадок — целых ноль. Единственным возможным выходом из оков зловещего предмета являлось избавление от него. Но Лили опровергла эту теорию, найдя единственный ответ. Избавиться от влияния крестража невозможно. Если артефакт выбрал тебя в качестве сосуда для подпитки энергией, он будет питаться тобой даже на далёком расстоянии. Это было, своего рода, связью — нерушимой и отнимающей последние силы. Уничтожить артефакт также не представлялось возможным. Чёртов дневник был словно неприкасаемым. Последние несколько недель слизеринка пыталась испытать на предмете разные вариации разрушения тёмного элемента, но всякий раз он возвращался туда, откуда его брали. Это выглядело по-настоящему жутко и зловеще, словно цепкий ужас лизал позвонки, обдавая леденящим холодом. Флоренс даже казалось, что у неё обострилась паранойя, и ей требуется немедленная помощь специалиста. Но после того, как Лили увидела необычайное перемещение, девушки поняли, что это слабо вязалось с обычными видениями. Столкнувшись с постоянными неудачами и стагнацией в этом деле, слизеринке оставалось лишь одно — читать. Читать много, долго и не отрывисто. Флоренс читала до боли в глазах, до лопающихся капилляров. Она поглощала информацию за завтраком, во время собраний старост, на уроках, в собственной кровати перед сном и после отбоя. Казалось, что книга въелась в кожу девушки намертво. При желании вырвать из рук слизеринки талмуд можно было лишь с окровавленным куском плоти. Только сегодняшний день стал исключением, потому что однокурсник Флоренс изъявил желание поделить с ней парту. Снейп не горела желанием раскрывать подробности своих душевных терзаний малознакомому человеку. К тому же, она заслужила хотя бы полтора часа отдыха на занятии, как бы парадоксально это не звучало. Но, кажется, у всяких парадоксов есть обратная сторона. Побочный эффект жизни Флоренс источал мятный аромат, имел нескончаемый запас упорства и надменно-ледовитый взгляд. Забавно получается. Ведь то, от чего ты так старательно пытаешься скрыться, находит тебя в самых банальных местах этой школы. Старательно пытается выбить из тебя ответ на поставленное условие. Хотя всем заведомо известно, что оно не поддаётся никакой апелляции. Но Снейп решилась пойти ва-банк, отбиваясь от наглых записок Блэка. Ей ни капли не было интересно, что же такого важного хотел рассказать ей слизеринец. Потому что он являлся ещё одной цепочкой в этой сложной и загадочной схеме. И он был первым, кого следовало опасаться. Флоренс не была уверена в том, что именно он подложил ей этот магический дневник. Но впадать в блаженный обморок всякий раз, когда Блэк желал общества Снейп? Ещё чего. Она не игрушка для битья. Не та, кого следует звать всякий раз, когда становилось скучно. Её голова и так была забита всяким, не хватало ещё добавлять эти глупые выходки в список особо важных дум. — Флоренс, — раздался голос сбоку, отчего слизеринка впала в ступор, оставаясь на своём месте, не шевелясь. — Что ты здесь забыла? Девушка убрала глаза от талмуда, чтобы понять, где она находилась. Чёрт. Иногда Флоренс могла чересчур увлечься написанным, из-за чего просто терялась в пространстве, не замечая ничего и никого. Просто шла своей дорогой, не отрываясь от книги, как сейчас. Оглядевшись по сторонам, она поняла, что слишком далеко ушла от кабинета Малума, и сейчас находилась в северном заброшенном крыле замка. — Эй, — Северус обошёл сестру, вставая прямо напротив, — ты, вообще, здесь? — он щёлкнул двумя пальцами перед носом Флоренс, приводя ту в чувство. — Да, — опомнилась слизеринка, по инерции пряча обложку книги за спину. — Я просто задумалась, — девушка пожала плечами, цепляя на лицо фальшиво-добродушную улыбку. — Так сильно задумалась, что решила прогуляться по заброшенному крылу? — брат оглядел коридор, сморщив крючковатый нос. — Что там у тебя? — его подозревающий взор вновь был обращен на сестру, а тёмные глаза прожигали фигуру Флоренс, за которой покоилась книга. — Ничего, — ощетинилась девушка, сжимая крепче переплет, будто такая хватка обеспечит то, что Северус при всём желании не сможет выхватить издание из её рук. — И у меня к тебе встречный вопрос, — Снейп вздернула нос, возвращая себе былое владение ситуацией, — почему ты здесь бродишь без надобности? Северус подходил ближе, рассекая подолом своей мантии ничтожное пространство между молодыми людьми. От резкости движений брата Флоренс вжимала шею в плечи, стараясь тем самым укрыться от разгневанности слизеринца. — В отличие от тебя, маленькая язва, я занимался делами, а не бродил, как ты смеешь выражаться, без надобности, — отчеканил Снейп-старший, сводя надбровные дуги над переносицей. Все его естество говорило о том, что он был взбешен донельзя. — Думаю, что на сегодня препирательства окончены. Ступай на занятия. Натужно вздохнув, Флоренс просверлила глазами брата, а после вынужденно обошла молодого человека. Встречи с Северусом были нечасты в её жизни, и слизеринке ничуть не хотелось омрачать их руганью. К тому же, девушка была уверена в том, что ей не хватит сил противостоять тяжелому характеру старшего брата. Сделав несколько шагов в сторону выхода из коридора, она услышала укоризненный тон брата: — Надеюсь, что тебя не нужно провожать до класса, — медленно проговаривал свою мысль Северус. — В последнее время я всё чаще начал слышать странные истории, в которых ты любишь находить приключения на свою шкуру. Флоренс застыла на месте, прекрасно понимая, о чём шла речь. Но в тот момент, когда слизеринка обернулась, чтобы потребовать от брата разъяснений, в поле зрения девушки его уже не было. Испарился, оставляя за собой свору недосказанности. Как обычно. Убрав талмуд в портфель, Снейп направилась к нужному кабинету. Она дала себе слово, что больше ни за что не станет упиваться чтивом во время ходьбы по школе. Если подобная выходка брата застанет её врасплох вновь, то ей точно потребуется новое сердце, а также новая нервная система в придачу. Но, кажется, обновление нервных структур потребуется ей прямо сейчас. Потому что Флоренс почувствовала, как чужая мужская рука обхватила её запястье, уводя в сторону, за резную колонну. Девушка вскрикнула от неожиданности, но широкая ладонь обхватила её голову, закрывая собой девичий рот. Слизеринка прикусила указательный палец, пытаясь действовать, как можно разъяреннее, чтобы выпасть из лап новоиспеченного противника. — Какого чёрта ты творишь? — воскликнула Снейп, слыша, как отбивался её голос, создавая эхо. — Это ты какого чёрта творишь, полукровка? — вторил Блэк, растирая тот палец, который пал жертвой против острых зубов слизеринки. — У тебя закончились зелья от бешенства? — О, извини, я и забыла, что должна встречать тебя с распростёртыми объятиями, — елейно произнесла Флоренс, изображая улыбку. — Но спешу тебя разочаровать: у меня аллергия на таких, как ты, — девушка попыталась вырваться, но Блэк перегородил ей путь своим телом. — Я всегда могу разгадать, когда ты говоришь неправду, — усмехнулся Блэк, проходя своими радужками по фигуре Снейп, задерживаясь на самых любимых местах. — И сейчас ты лжёшь, — его серебристые глаза встретились с её взором. Слизеринец мог с легкостью прочитать в отражении девичьей души всё то, что ему было нужно. А нужно было многое. — Уйди прочь, — твердо произнесла Снейп, не желая вступать в полемику с тем, кто нагонял на неё чувство страха. Пусть она никак не демонстрировала свои опасения на его счёт, но Блэк вгонял её в самое настоящее оцепенение. — Кажется, я ясно дала тебе понять, что не желаю разговаривать с тобой. — А я, кажется, ясно дал тебе понять, что меня не волнуют твои сучьи выходки, Снейп. Блэк склонил голову вбок, приближаясь ближе к лицу Флоренс. Его дыхание обдавало зноем её плоть, вгоняя в носовые пазухи приторные оттенки имбирного запаха, перемолотого свежей мятой. Многообразие палитры аромата слизеринца могли с легкостью вскружить голову. Могли когда-то давно, когда жизнь Снейп не была погружена во мрак и пепелище несбыточных надежд. Несмотря на то, как рефлекторно реагировало тело Флоренс на Блэка, разум её был трезв. Всё то, что когда-то могло надломить её уверенность и стойкость против слизеринца, сейчас спало где-то в глубине души. И Снейп молила Салазара, чтобы прошлое чувство не отходило ото сна. Лимит возможностей на то, чтобы щепетильно склеивать обломки своего сердца, иссяк. Слизеринка сама растратила его, когда отдавала взаймы свою наивную влюбленность не к тому человеку. Ведь Блэк не привык считаться с долгами, когда дело касалось человеческих чувств. Флоренс почувствовала, как длинные пальцы проходятся по щекам, словно перебирая каждую ноту мягкости девичьей кожи. Слизеринец хотел прочувствовать каждую шероховатость, каждую неровность, каждую природную изюминку. Ладони брюнета уходили дальше, поглаживая шею, останавливаясь на острых ключицах. Словно ждал сигнала о том, можно ли исследовать фигуру Флоренс дальше. И от прикосновений Блэка хотелось зареветь. Хотелось исходить рыданиями, чтобы каждый смог прочувствовать степень боли, что несла в себе Снейп. Но она не могла. Больше нет. Оставалось держаться кремнем, чтобы слабость не выела червоточину, кишащую уязвимостью. — Ты меня больше не интересуешь, Блэк, — хрипло проговорила слизеринка, выдавая ложь за желаемую правду. Держаться кремнем оказалось куда сложнее, чем она себе представляла. — Счастливо оставаться, — Флоренс убрала ладонь Блэка со своего тела. Было такое чувство, словно его пальцы оставляли ожоги. Только ожоги эти были ледяные, замораживающие плоть. Снейп ощущала, как кожа немела в тех местах, где покоились руки слизеринца мгновение назад. Стоило ей обойти фигуру слизеринца, как ладонь её заломило от неприятно-сковывающих ощущений. Кисть болезненно пульсировала в том месте, где её касались. Но было тяжело назвать такой резкий всплеск чужой энергии простым касанием. Блэк вцепился в кожу девушки, словно это была кость для животного после недельной голодовки. Снейп могла бы с легкостью поверить в то, что слизеринец готов был вцепиться в оголённый участок её кожи, который, по не счастливому стечению обстоятельств, не был прикрыт мантией. Флоренс повернула голову, а взгляд её метнулся туда, где обосновалась ладонь Блэка. Но столь жестокая хватка не продлилась слишком долго. Как только слизеринец совершил желаемое, Снейп почувствовала, как ломота в теле постепенно прекращалась. Девушка дернула руку к себе, и как только под пальцами не нашёлся привычный элемент, слизеринка поняла, в чём дело. Вопросительно взглянув на брюнета, Флоренс вынудила того предоставить разъяснение на свою претензию. — Эта дешёвка тебе не подходит, — самодовольно пожал плечами Блэк, размахивая перед лицом Снейп браслетом, что подарил ей Питер. — Тебе не может подойти что-то, что подарил не я, — отчеканил слизеринец, задерживая взор своих серо-ядовитых глаз на небесно-синих радужках девушки. На секунду могло показаться, что Блэк гипнотизирует девушку, вселяя в её разум всё то, что он хотел от неё. Но слизеринец лишь обошёл Флоренс на её манер, более не соприкасаясь с ней взглядами. Словно боялся впасть в западню её иссиня тёмного индиго. Слизеринка молчаливо смотрела вслед уходящему однокурснику, пытаясь найти хотя бы крупицу слов, способных донести до него всё то, что кипело внутри девушки. Но вместо этого в рот будто налили мышьяк. И тебе приходится стоять, выжидая пока оксид, будет отравлять твои клетки, парализуя. Снейп могла с уверенностью сказать, что влюбленность к Блэку чувствовалась точно также. Как самый страшный яд. Как самый опасный химический элемент.***
— А я спрашиваю у неё: «Какого чёрта вы ставите мне отработку в вечернее время?» Раз. Два. Пятнадцать. Двадцать восемь. Шестьдесят шесть. Девяносто один. Каменная выкладка причудливой формы отлично поддавалась счёту, а также занимала голову, вымещая из мыслей противно-звонкий голос девушки, шедшей по левый локоть от Блэка. — Ведь я одна из лучших учениц по её гребаной Трансфигурации!.. Женский вопль бил по ушным перепонкам, провоцируя обильное кровотечение. Но слизеринец старался не слышать, а уж, тем более, не слушать всё то, о чём трещала Констанс без остановки. Очередные жалобы на английскую систему образования — типичные разговоры для привередливой итальянки. Казалось, что та могла бы с легкостью исписать все возможные бланки с жалобами на Хогвартс, если бы здесь не обучался тот, в кого она вцепилась своими клешнями с ярко-красными ноготками. — И знаешь, что сказала эта старая овца в своё жалкое оправдание? Что моя юбка короче дозволенного! Якобы я нарушаю устав этой школы. Я уверена, что у Макгонагалл комплекс неполноценности, и она вымещает его на всех симпатичных ученицах. Очередные фразы были брошены в адрес Блэка, но тот занимал свой мыслительный процесс изучением прямоугольных брусков. Серьёзно, даже банальный элемент постройки был куда интереснее, чем ведение беседы с этой незаурядной девицей. Быть может, она перепутала брюнета с очередной своей подружкой, вечно заглядывающей в рот Сильвестри. Но только отчего-то в душе слизеринка поселилась ярая уверенность в том, что Констанс намеренно решила пройтись по школе именно с ним. В её голове это выглядело, как картина идеальной жизни: прогуливаться весенним вечером по пустым коридорам, делясь последними событиями учебного дня. Только Блэку было, как бы это помягче сказать, похуй. Его не волновали выговоры Макгонагалл насчёт чёртовой короткости одежды итальянки. Его не волновали поздние отработки своей девушки у старухи. Его не волновало ничего, что каким-то образом имело отношение к личности итальянки. Разумеется, ведь была бы это полукровка, слизеринец уже бежал бы со всех ног, чтобы помочь ей. Как было раньше. Как есть и сейчас. Как будет всегда, наверное. А что до Констанс? Да всё равно на неё. Она точно не та, кто сможет дать себя в обиду так легко. Скорее, сама вгрызется в твою глотку, отрывая окровавленные куски плоти. Сделает настоящее решето из твоего тела. С таким-то характером будет настоящим кощунством не продемонстрировать все свои стервозные таланты в ущемлении. Молодые люди ступали нога в ногу, перешагивая очередные дюймы помещения. Мартовский воздух хоть и ласкал кожу солнечными бликами, греющими кожу от зимней спячки, но вечерний ветер был всё ещё беспощаден. С закатом солнца температура вновь опускалась, забирая у учеников надежду на тепло, даруя обратно серость и зябкость. Приходилось плотнее запахивать шерстяное пальто, чтобы не окоченеть. Ведь Блэку всё ещё было полностью противопоказаны долгие прогулки. — Регулус! — возмутилась итальянка, замедляя шаг, чтобы обратить на себя внимание брюнета. — Ты меня, вообще, слушаешь? — слизеринка аккуратно потянула Блэка за ладонь, чтобы точно продемонстрировать недовольство его невниманием. Блэк едва слышно цокнул языком, закатывая глаза. Ладони Констанс ощущались, как стебли плюща, пытающегося обвить тебя с головой, завлекая в своё логово. Только вдобавок к удушающим листьям добавлялись колкие шипы, способные пронзать твою кожу насквозь. — Я слушаю тебя, — на автомате произнёс Блэк, перебирая в своей голове последнее, что могло донестись до его разума звонким голосом итальянки. — Ты же в курсе, что Макгонагалл редкостная сука, не обращай на неё внимания, — проговорил слизеринец, делая голос более убедительным. Потому что он ни черта не расслышал из всего того, что говорила Констанс. — Просто сделай то, что она тебе сказала и забудь, — Регулус беспечно пожал плечами, задерживая взгляд на тёмноте глаз итальянки. — Я переживаю и не хочу плохих рекомендаций после выпуска, — настаивала на важности своей проблемы Констанс, делая голос на тон выше положенного. Положенного для ушей Блэка. — Для меня это важно! — Салазар! — Блэк возвел руки ввысь от бессилия, зарываясь пальцами в волосы. Хотелось вырвать их с корнем, чтобы как-то понизить планку своего раздражения. — Конст, твоя хренова короткая юбка не станет проблемой при поступлении в Магическую Академию! — брюнет расширил глаза, натужно выдыхая. Надуманная драма Сильвестри жутко выводила Блэка из равновесия, чудом обретенного после месяцев адовых мук. Но сейчас любое неверное слово было похоже на раскол почвы, уносящего тебя в неизвестное. — Хватит выносить мне мозг, Констанс. Я — не твои подружки, слушающие всю ту чушь, что льётся из твоего рта. Сильвестри добилась того, чего хотела. Она получила свою дозу желаемого. Вывела Блэка на эмоции, обратив на себя его драгоценное внимание. Слизеринец был взбешен. Его грудная клетка безостановочно вздымалась, показывая то, с каким трудом ему удавалось держать рот на замке, чтобы не наговорить лишнего. Слизеринец держался, но чувствовал, как веревки, связывающие его натуру, могут порваться в любой момент. Стоит только поднажать. — Ну, конечно, — внезапно захохотала Констанс, искривляя лицо в подобии отвратительной улыбки. Той, что обычно красовалась на лице у душевнобольных в приступе истерии. — О моих проблемах тебе говорить скучно, а закидывать письмами полукровку, наверное, очень интересно! — раскрыла свои козыри Сильвестри. Выражение лица девушки потускнело, превращая прекрасные черты итальянки в сгусток всего злорадного. — Зачем ты писал ей на уроке у Малума несколько дней назад, Регулус? Ты думал, что я настолько слепа, и не смогу увидеть, чем ты занимался? Обороты фраз, связанных с Снейп отбивали по всему живому, что было заточено в душе слизеринца, пусть и в таких ничтожных объемах. Голос Сильвестри ощущался, как проход ржавого гвоздя по стеклу. Хотелось морщиться, моля о том, чтобы это прекратилось. Тишина, повисшая в воздухе, густела, заполняя нутро Блэка тёмной субстанцией. Он чувствовал, как нахождение один на один с законной девушкой, становилось нестерпимым. Это было так, словно удары долото по лобным долям. Мучительно, чудовищно и душераздирающе. Стук за стуком. И так до бесконечности. — Я писал ей насчёт патрулирования, — Блэк кормил ложью Констанс с золотой ложечки. Чтобы она съела всё, до конца, желательно поперхнувшись. — Нам изменили график дежурств, поэтому я связался со второй старостой факультета. У тебя какие-то проблемы с этим? — Это выглядело странно, — голос Сильвестри ощущался тоньше, чем несколько минут назад. Кажется, она на славу отведала всё то, что было предложено слизеринцем, ощущая себя неправой. Она поджала губы, озираясь по сторонам, чтобы скрыть стыдливость. — Почему ты не поговорил с ней? — Не хотел взаимодействовать с ничтожеством лично, — отрезал Блэк, чувствуя, как собственные слова встают поперёк горла. На лице его была бесчувственная маска, сквозь которую едва ли могли проникнуть истинные эмоции брюнета. Он хорошо залатал те швы, через которые могли пробиваться все его слабости. — Откуда вообще в твоей голове поселились эти глупые мысли? — Блэк медленно ступал к итальянке, вмещая в свои движения всю мощь своей натуры. Слизеринец ни за что не позволит кому-то ставить вопросы ребром, требуя от него херовых оправданий. — Кассандра рассказала, что до моего перевода в Хогвартс вы с полукровкой тесно общались. Она не уверена в своих словах. Просто предположила, — заикаясь, отвечала девушка. Она чудом могла устоять на своих каблуках, так как Блэк чувствовал, как подкашивались её ноги от нервов. Брюнет совершенно точно вгонял её в некое подобие ступора. Он совершенно точно мог видеть, как Констанс жмурила глаза, словно перед ней был не простой ученик школы, а самое настоящее зло. — А я смотрю, ты доверяешь проверенным источникам, — усмехнувшись, произнёс Блэк, приблизившись почти вплотную к Сильвестри. Молодой человек наклонился ближе, хватая ладонями подбородок девушки, чтобы приподнять её лицо. — Больше слушай всяких сплетниц, Констанс. И в скором времени ещё и не такое услышишь, — он приподнял уголки губ, смакуя уязвимость итальянки. В очертании полумрака Блэк разглядел, как поблескивала оливковая кожа Сильвестри. Бесшумные рыдания были опознаны, их выдали слезливые следы, подчеркивающие острые скулы слизеринки. Он никогда ранее не видел, как плакала Констанс. Ему казалось, что слезные каналы у этой девушки были атрофированы ещё с рождения. Но, видимо, всё случается в первый раз, и итальянка — не исключение. Сильвестри сжималась всякий раз, когда Блэк грубее нажимал пальцами на её плоть, будто пытался добиться от неё ещё пущей реакции. Дергал за ниточки, чтобы кукла подчинилась. Они все подчинялись. Все, кроме одной. — Желаю удачи на отработке, — мягко прошептал Блэк, целуя итальянку в лоб. Этакий отпечаток на память. Мазок творца, оставленный во имя того, чтобы Констанс помнила, кому не следовало переходить дорогу. Поцелуй, в котором была заточена вся степень злости Блэка. Это было не о любви. Это было о ненависти. Жгучей и ледяной одновременно. Констанс думала о том, что острые зубки у неё. Но она не знала, что уста Блэка скрывают за собой лезвия обсидиана. И итальянке точно не стоит тягаться с брюнетом, если та хотела сохранить своё ментальное равновесие. Развернувшись на каблуках своих лакированных туфлей, слизеринец ушёл в ту сторону, в которую изначально следовало идти. Сильвестри знатно задержала Блэка, посылая к чертям весь его распорядок дел. Его педантичность такого не прощала. Всё должно быть выточено до мелочей. Скрупулезно распланировано по секундам. Но, видимо, главное правило аристократа было нарушено ещё в тот момент, как он переступил порог школы в этом году. Блэк ступал по коридору, минуя опасные лестницы, что меняли своё направление. Ему не хотелось погрязнуть в обрыве, так и не донеся заветное письмо, а это следовало было сделать, как можно скорее. Вальбурга никогда не была поклонницей долгих ответов — они вводили её в крайнюю нервозность. Как будто она когда-то выходила из этого состояния. Письмо от матери прибыло с филином, едва первые лучи солнца опустились над шотландскими краями. В нём спрашивалось о состоянии юного отпрыска, об успехах и личных делах, касаемо отношений с Констанс. Об ухудшении здоровья Регулуса мать узнала от Дамблдора. Директор связался с законным опекуном слизеринца, действуя по школьным предписаниям. Пока Блэк пребывал в больничном крыле, на письма матери отвечала Нарцисса, подтверждая то, что Регулус подцепил инфекцию легких на тренировках. Кузина попросила разрешение на то, чтобы рассказать Вальбурге о недомогании, связанном с простудным недугом. Ведь тогда Цисси сможет без подозрений связываться с семейными лекарями для того, чтобы решить другие проблемы Блэка, связанные с Меткой. И пока расстояние до совятни сокращалось, слизеринец сминал письмо, покоившееся в кармане чёрного пальто. Рядом с конвертом ощущалась и другая вещица, которую Блэк носил с собой в знак собственной победы. До боли глупой, но такой ослепительной. Браслет, сорванный с руки Снейп, теперь являлся вещью слизеринца. Он не понимал, почему не уничтожил его в тот момент, когда бижутерия оказалась в его заветном владении. Наверное, всё дело было в том, какой эффект на него оказывала эта дешёвка. Словно само осознание того, что этот браслет больше не красовался на аккуратном запястье слизеринки, вводил Блэка в опьяняющее состояние. Словно Блэк чувствовал, что теперь он владел ситуацией, а посему мог в любой момент сделать с этой дрянью всё, что пожелает его душа. Хоть выбросить, хоть засунуть этот дешёвый металл в глотку Петтигрю. О да, Блэк отдал бы всё своё состояние, чтобы проследить за тем, как этот кретин будет давиться своей же подачкой. Собственные мысли овладели Блэком, от чего он не сразу опомнился. Только, когда поднял голову, молодой человек понял, что стоял на самой высокой точке Хогвартса. Знакомый хруст скелетов грызунов уведомил брюнета о том, что он прибыл по назначению. Но, видимо, не только ему требовалась отправка письма. — Крауч? — в столь тёмное время суток было практически невозможно заметить человека, стоявшего напротив. Но Блэк хорошо знал, как выглядит этот придурок, поэтому не было никаких сомнений по поводу того, кто стоял возле жердочки. — Что ты забыл здесь в такое позднее время? Я ведь могу отнять у тебя несколько очков за нарушение комендантского часа. Обещаешь, что не зальёшь мужскую спальню своими соплями? — рассмеялся Блэк, но в его смехе не было ни намёка на доброту. Скорее, на концентрат чего-то едкого, разъедающего барабанные перепонки. — Не твоё дело, — огрызнулся Крауч, оставаясь стоять лицом к окну без стекла. — Я здесь на таких же правах, как и ты, Блэк, — голос Барти сочился ядом, но для Регулуса он ощущался, как комариный укус. Ничего существенного. — Не думай, что мелкая власть наделяет тебя статусом Всемогущего. — Ну и кому ты там пишешь, кретин? — интерес возымел верх над Блэком, и он ступил ближе, слыша, как хрустят останки под подошвой. Ветер гнал с такой мощью, что едва можно было оставаться на своих двоих против природного вихря. Приходилось кричать, чтобы услышать друг друга сквозь нагнанный сквозняк. — Очередной бедной девушке, которую, в конце концов, решишься взять силой? — припоминал былые грехи Блэк. Он до сих пор не мог забыть, какой чудовищный поступок совершил Крауч, ставя жирную точку в их дружбе. — Отъебись от меня, — Крауч махнул рукой, оставаясь непоколебимым. — То, что эта Снейп является шлюхой — не делает меня насильником. Ты знаешь эту историю только с одной стороны. Но, видимо, тебе этого достаточно, чтобы калечить людей магловским способом, — на последних словах Крауч плюнул в пол, выражая своё пренебрежение в адрес всего, что не имеет магического начала. Больной ублюдок. Заручившись моментом, когда Барти был отвлечен высматриванием своей почтовой птицы, Блэк дотянулся до кармана брюк. Взмахом палочки он левитировал письмо, покоившееся в руках однокурсника: — Акцио письмо! Небольшой конверт оказался в руках Блэка. На первый взгляд ничего примечательного. Но это только на первый взгляд. — Какого хера ты творишь, Блэк? — взревел Крауч-младший, резко подлетая к слизеринцу. Это было похоже на детскую игру, в которой противник дурит тебя, чтобы ты не смог достать заведомый предмет. — Отдай письмо сюда! — Полегче, мудила, — рявкнул Регулус, вытягивая палочку вперед. Крауч не желал разбираться магловским способом? А что он скажет насчёт нескольких сотен Круцио? Потому что Блэк мечтал размозжить череп идиота Непростительным. — Один вопрос. Какого хуя, Барти? — Экспеллиармус! — красная вспышка озарила пространство, выбивая из рук Регулуса палочку. Неужели кретин-Крауч выучил хотя бы одно толковое заклинание? Барти ступал ближе, ногой отпихивая древко в сторону, подальше от досягаемости Регулуса. Крауч думал, что сможет хоть как-то вогнать Блэка в состояние страха, но слизеринец чувствовал только беспощадную ярость, способную разрушить всё на своём пути. И то, что Крауч сделал на время Блэка безоружным — не делало того опасным противников. Это лишь подтверждало то, кем Барти являлся — пугливым ничтожеством. — Вот, кто докладывал обо всём моей матери, — произнёс Регулус, не сводя глаз с предательского лица Барти. — Оказывается, ты не только насильник, но и трепло, Барти. И каково тебе спиться по ночам, ты, кусок дерьма? — Блэк покачивал головой, до боли кусая кожу губ. Ему хотелось, чтобы его догадки оказались неверны. Но, кажется, имя Вальбурги в графе адресата все подтверждало без слов. Момент разоблачения Барти был схож с состоянием саспенса. Тревожность проникла в каждую клеточку организма слизеринца. Блэк выжидал, пока это подобие личности проронит хотя бы слово. Но Крауч лишь жутко улыбался, пробуя на вкус чувство предательства. Словно его грязная работа могла высоко оцениваться. Барти подошёл ближе, вонзая в шею Блэка наконечник своей палочки. Подтверждал своими действиями довольствие этой ситуацией. Крауч выхватил письмо из рук Регулуса. — А ты думал, что твоя выходка останется безнаказанной? — вопил Барти, пытаясь перекричать ветряной вихрь. — Думаю, я отлично справился с поставленной задачей, дружище, — издевательски гоготал парень, ослепляя безумством своих глаз. — Твоя мать очень обрадовалась, когда узнала, что у неё появился личный доносчик на её любимого сыночка. Но как же Вальбурга огорчилась, узнав, кого трахает её милый Реджи, — скривил губы Крауч, имитируя грустное выражение лица. Но лишь на мгновение. Мерзкий оскал вновь прильнул к его физиономии. — Я же обещал, что ты заплатишь за то, что сделал со мной. За все те шрамы, — молодец человек ткнул пальцем в свою зашитую бровь, — за всё то унижение, что я испытал, — лицо Крауча затряслось от переисполнения эмоций. Будь его воля — он бы точно не оставил живого места от Блэка. Так сильно им овладевало чувство мести. Но Блэк прекрасно знал, кто первым начнёт гнить под землей, деля ложе вместе с могильными червями. — Ты же знаешь, что ты покойник, Крауч? — процедил Регулус сквозь зубы, пытаясь прийти в себя от открывшегося ящика Пандоры. Адреналин гнал по венам кровь, застилая спокойствие. Хотелось разорвать подонка на куски, наблюдая за тем, как он будет отхаркивать остатки своей жизни, давясь собственными сгустками крови. — Я лично подвешу твоё ёбаное тело, чтобы скормить его стервятникам! Слизеринец почувствовал удар. Крауч, заручившись безоружностью противника, прошёлся коленом прямо по солнечному сплетению. Неприятно. Но совершенно не больно. Не так больно, как осознание того, что под тебя копали все эти месяцы, а ты жил себе в розовых очках, не переживая. Жил в одной комнате. Делил обеденный стол. Дышал с этой мерзостью одним воздухом. Блэк сложился пополам, откашливаясь. Болезненные ощущения провоцировали удушье. Ладони брюнета уперлись в пол, а глаза нашли заветное древко, лежавшее совсем близко. При удачных стечениях обстоятельств Регулусу удастся заполучить свою палочку. Но сценарий шёл по иному ходу. Заметив, как сокурсник тянется к своему волшебному элементу, Барти ступил ближе, зарываясь в волосы противника, силой оттягивая шевелюру вместе с головой назад. — Стратег из тебя херовый, — злорадствовал Барти, удерживая хватку. Но даже это не смогло помешать Блэку вернуть вещь в свои владения. Дотянувшись кончиком пальца до наконечника палочки, слизеринец ухватился целиком за рукоять. Затылком он отбился от хватки Крауча, ударяя того по носу. Судя по характерному звуку сломанного хряща, ублюдку вновь потребуется помощь целителя. Регулус обернулся, чтобы ударить по Краучу, выпуская из древка волшебные искры заклинаний, но заметил, как фигура Барти скрывается во мраке, ведущего в коридоры школы. Заклинание ударило по стене, сотрясая каменную плиту. Отдышавшись, слизеринец облокотился о стену, вытирая со лба испарину. Кретин сбежал. Но Блэк точно знал, что это не последняя их встреча. И Регулус был уверен, что собьёт ноги до мозолей, пока будет плясать на костях Барти.***
Чёртовы туфли. Флоренс подумала об этом уже несколько раз, пока сокращала расстояние от женской спальни до гостиной Слизерина. Чёртовы туфли, которые она зачем-то надела, чтобы пойти в башню старост к Лили. Снейп сейчас точно бы не отказалась от удобных дерби, в которых было бы комфортнее, вероятно, в тысячу раз. Но слизеринка решила остановиться на туфлях на высоком каблуке. Девушка знала точно, что её стопа могла сломаться пополам, пройди она ещё хотя бы несколько дюймов. Однако в её душе жила мысль о том, что дефилирования с Лили на третьем курсе не могли пройти даром. Отворив дверь гостиной, Флоренс юркнула внутрь. Слизеринка ожидала увидеть здесь компанию из учеников, но вместо этого Снейп лицезрела одиночно-расставленную мебель и потрескавшиеся поленья в камине. Удивительно, ведь отбой вступил в свою силу час назад, и все слизеринцы обычно заседали здесь, чтобы не попасться школьному завхозу. Но, кажется, сегодня был день исключений. Сделав ещё шаг, Снейп почувствовала, как ослабился ремешок на её лодыжке, а туфля болталась на ноге. Пройдя к ближайшей софе, слизеринка присела, бросая сумку на пол. И в тот момент, когда руки Флоренс тянулись к заветной застежке, глаза её наткнулись на парня, сидящего слева девушки. Не могло же ей так повезти, верно? Блэк молчаливо восседал на кожаном диване, смотря в единую точку перед собой. Этим вечером молодой человек выглядел поникшим, нежели несколько дней назад, когда всё его нутро исходило в ядовитых брюзжаниях в сторону Флоренс. — Очередной вечер ублажений поклонников, полукровка? — послышался мужской голос, перебивающий звон тлеющей древесины в огне. Всё-таки он не истратил свои запасы токсичности. — Очень находчиво, — бросила слизеринка, не отвлекаясь от заевшей застежки. Чёртовы туфли. Чёртовычёртовычёртовы туфли. — На правах старосты могу накинуть тебе парочку очков за попытку пошутить. — Куда ты направляешься? — Блэк проигнорировал колкость девушки, сменяя тему на ту, которая была угодна ему. — Не твоё дело. Как только Флоренс услышала заветный щелчок на ремешке, выпрямившись, девушка сразу же схватилась за сумку, чтобы убежать прочь. Но она не учла, что сумка была раскрыта, а от резкости движения всё содержимое повалилось на пол. Также слизеринка не учла того, что реакции ловца мог позавидовать каждый в этой школе. Но только не Снейп. Сейчас она проклинала Блэка за ту быстроту, с которой он схватил то, что откатилось к его ногам. Дневник Реддла. — Что тут у нас? — задумчиво произнёс слизеринец, хватая ветхий переплет своими длинными пальцами. — Дневник принцессы всея убогих этой школы? — насмешливо вторил Блэк, перелистывая страницы артефакта. На удивление, Блэк даже не повел бровью, пока крестраж находился в его руках. Никакой реакции, даже малейшей. Только неприкрытый интерес. Ну, разумеется. Доверенное лицо, которое может спокойно распоряжаться заколдованным предметом. Слова Лили неслись вихрем в голове слизеринки, пока она, молча, наблюдала за тем, как брюнет рассматривал дневник. — Отдай сюда! — завизжала Снейп, бросаясь к Блэку, но тот резко встал с дивана, чтобы обойти его с другой стороны. — У меня совершенно нет времени, чтобы участвовать в твоём идиотском спектакле! — возмущению Флоренс не было предела. Она готова была лезть на стены от бессилия, вжимаясь ногтями в подлокотник дивана. — О, неужели? — Блэк по-настоящему оживился, питаясь негативными эмоциями девушки. Живое олицетворение того, что покоилось в его ладонях. — Ты всегда становишься такой разговорчивой, когда тебе что-то нужно? — слизеринец склонил голову, слепя девушку издевательскими искрами. — Слушай, это уже не первый раз, когда ты воруешь мои вещи, — Флоренс прищурила глаза, обходя диван, чтобы быть ближе к слизеринцу. — Сначала браслет, теперь это, — кивнула девушка в сторону артефакта. Снейп намеренно не произносила название предмета, чтобы не раскрывать всех карт. Она не была до конца уверена в том, что именно Блэк подложил ей дневник. — В таком случае я должна донести на тебя. — Мы можем просто поговорить, и я верну тебе твоё барахло, — Блэк испытующе вглядывался в глаза Флоренс, словно вновь пытался внушить ей то, что она должна была исполнить для него. Закрыв глаза, слизеринка медленно вздохнула. Она слышала, как истошно стучит её сердце, оглушая собой все вокруг. Так ощущалось волнение. Так ощущалось сопротивление тем действиям, которые Флоренс должна была совершить. — Хорошо. Быть может, в будущем она будет корить себя за то, что решилась вновь сыграть по нотам своего ненавистного исполнителя. Но сейчас иного выхода не было. Цена за игнорирование Блэка была слишком высока. Хмыкнув себе под нос, слизеринец направился в сторону выхода из Подземелий. Повесив сумку на плечо, Флоренс отправилась за ним. — Куда мы идём? — поинтересовалась слизеринка, едва успевая перебирать ногами за брюнетом. Он шёл быстро, а каблуки девушки не были рассчитаны на столь скоростную ходьбу. — Учти, о моём местоположении знает Лили, и если ты вдруг замышляешь моё убийство, то… — Замолчи, — устало бросил Блэк, не удосужившись даже повернуться в её сторону. — Если бы я хотел убить тебя, то сделал бы это уже давно. Последняя реплика обдала холодом кожу девушки. Сглотнув, Флоренс больше не спешила вступать в дискуссию с Блэком весь оставшийся путь. Инстинкт самосохранения твердил о том, что не стоит провоцировать Пожирателя Смерти. Протяни ладонь — откусит по локоть. Молодые люди шли по коридорам вперед, пока наконец не остановились напротив стены. Смутившись, Флоренс выгнула бровь, поворачиваясь в сторону Блэка. Он был сосредоточен, ни один мускул на его лице не смел дрогнуть. Наконец, перед взором слизеринки возник проход. Блэк шагнул первым, толкая дверь на себя. Ну, конечно. Выручай-комната. Флоренс перешагнула порог заколдованного помещения. Температура ощутимо повысилась, накаляя градус теплоты. Если каменные стены Хогвартса чувствовались морозно даже вечером ранней весны, то в этой комнате Флоренс была одета весьма к месту. Приталенное платье чуть выше колена не было резонирующим элементом среди знойного воздуха. Оглядевшись по сторонам, слизеринка отметила, что место, созданное по волшебству, являлось фантазией Блэка. Интерьер комнаты был выполнен в минималистичном стиле. Двуспальная кровать, стоящая посередине; журнальный столик, окруженный плетеными стульями; а также несколько стеллажей, заполненных книгами. Снейп прошла вперед, чтобы понять, что же всё-таки это было за место обитания. Окно было раскрыто настежь, сквозь него пробивался морской воздух. Отодвинув штору, Флоренс заглянула в открытую раму, увидев пляжный массив. Девушка гадала, могла ли эта комната являться личной спальней Блэка. Но что-то ей подсказывало, что личная резиденция его семьи не славилась страстью к столь светлым тонам в интерьере. Впрочем, особенности жизни слизеринца не должны были волновать Снейп. Она пришла сюда не за этим. Обернувшись, Флоренс увидела, как Блэк оперся о белоснежный комод. Он молчал, будто собирался с мыслями. Словно нечто сковывало его речь, не давая связывать слова в предложения. — Я знаю, что это ты подбросил мне этот дневник. Снейп сама не ожидала, что скажет это. Она точно не хотела кидаться в слизеринца беспочвенными обвинениями, но догадки, съедающие её изнутри, проели слишком огромную дыру в её душе. Флоренс больше не могла это терпеть. — Что? — Блэк выглядел обескураженным. Его глаза расширились настолько, насколько это, вообще, было возможно. Он так и оставался стоять на месте неподвижно. Словно боялся лишними движениями подтвердить свою причастность к этим вопиющим обвинениям. — Что ты, блять, несёшь? Какой дневник? — он непонимающе затряс головой, осматривая артефакт в своих руках. — Дневник Тома Реддла, — объясняла Флоренс, вжимаясь спиной в атласную штору, словно она была единственным спасительным якорем в этой комнате. При упоминании Реддла брови Блэка взмыли вверх, демонстрируя морщины на лбу. С каждым произнесенным доводом Снейп, удивление Блэка впечатывалось всё сильнее и сильнее в его черты лица. Выглядело весьма убедительно, но Флоренс не желала верить этой актёрской игре. — Откуда ты вообще знаешь про Реддла? — возмущенно произнёс слизеринец, отодвигаясь от комода. Он принялся расхаживать по комнате, чтобы хоть чем-то занять себя. Блэк всегда так делал, когда был в шаге от того, чтобы разнести всё окружающее в пух и прах. — И почему ты думаешь, что это я тебе его подкинул? Я первый раз слышу про этот хренов дневник! — Блэк швырнул зловещий предмет в стену. — О, поверь мне, у меня была уйма времени, чтобы разобраться в этом вопросе, — Флоренс подошла к тому месту, куда был выброшен дневник, чтобы подобрать его. Ладони неприятно покалывало при взаимодействии с крестражем, но это было мелочью по сравнению с тем, что курсировало внутри девушки раздражающими импульсами. — На досуге я узнала одну очень интересную историю. Твой хозяин решил сделаться бессмертным, — на лице девушки взыграла горькая улыбка. С каждой новой озвученной подробностью, Флоренс подбиралась ближе к слизеринцу, чтобы довольствоваться моментом его разоблачения. — Но бессмертным его может сделать только тёмная магия, раскалывающая душу надвое, помещая в крестраж. И этот дневник, — Снейп подняла артефакт на уровень глаз Блэка, — является сосудом бессмертия твоего Тёмного Лорда, — на этих словах лицо Флоренс скривилось, словно она произнесла само Непростительное. — И лови вторую часть истории: распоряжаться крестражем может только доверенное лицо. И как совпало, что Пожиратель Смерти, живущий по соседству со мной, вполне может оказаться достойной кандидатурой, — слизеринка не заметила, как подобралась слишком близко к Блэку, не сводя с него своих глаз. Он смотрел прямо на неё, но лицо его было белым, словно полотно. Ни одной красочного мазка, ни единого проблеска мыслей. — Сложить два плюс два оказалось не так уж и сложно. — Тогда лови третью часть истории, — Блэк поддался вперед, едва соприкасаясь своим носом с носом Флоренс. Она отступила назад. — В Хогвартсе, помимо меня, есть ещё несколько Пожирателей, — Блэк вновь склонил голову в своей надменной манере, выжидая, когда Флоренс осознает своё поражение. — Не понимаю о чём ты. — О том, что тебе просто выгодно спускать всех собак на меня, не удосужившись поговорить со мной лично, — Блэк выглядел равнодушно, но тон голоса сочился злостью. — Я этого не делал. — Хватит! Я не поверю ни единому твоему слову! — воскликнула слизеринка, прикрывая своё лицо ладонями. Ей хотелось скрыться от взглядов Блэка. От всего мира. Просто исчезнуть. — Напои меня Веритасерумом, и я скажу то же самое. Мне нет смысла лгать тебе, — слизеринец был серьёзен, как никогда. В последний раз голос его слышался так твердо, когда он доказывал Флоренс то, что ни с кем не спал, кроме неё. И не всегда его весомый голос означал правду. — Потому что человек, который стал Пожирателем, чтобы спасти тебя, не будет промышлять таким. Флоренс послышалось, как что-то треснуло. Как будто мир раскололся на две части. Как будто душа её раздробилась на осколки вновь. Слизеринке могло показаться, что это было очередным видением Реддла, чтобы заставить её испытать все те муки, через которые она проходила вновь и вновь. Но нет. Всё было по-настоящему. Она чувствовала, дышала, жила. Прямо здесь и сейчас. Снейп знала, что всё реально. Но почему у неё было такое чувство, что всё происходящее было игрой разума? Потому что Блэк не мог совершить то, о чём он сказал, во имя Флоренс. — Я не верю тебе, — повторяла девушка. — Придётся поверить, — ответил слизеринец, ступая ближе. И с каждым его шагом, Снейп делала то же самое. Но только в обратную сторону. — Потому что я принял эту Метку, чтобы тебя не убили. Пошёл на поводу у матери, потому что она узнала про тебя, — Блэк вскидывал ладонь, указывая пальцем в сторону девушки. Его глаза блестели эмоциями, что всё это время были заточены внутри. Забетонированы в сознании, чтобы никто не добрался до самого сокровенного. — Узнала про то, что я испытываю по отношению к тебе. Ей открылись все мои слабости, в числе которых на первом месте стоишь ты, Снейп. И мне блять пришлось стать Пожирателем, чтобы моя безумная сестра не убила тебя, — Флоренс уперлась в стену, а Блэк склонился над ней, обдавая своим дыханием девичью кожу. — Где ты была на рождественских каникулах? Не отвечай. Я знаю, что ты была в доме у Эванс. Моя мать знала. И Белла со своими головорезами тоже знала. Если бы я пошёл против своей семьи, вероятно тебя и твою подружку хоронили бы в закрытых гробах. Голос Блэка сочился болью. Мучения слизеринца исходили в озвученных мыслях, отравляя собой всё вокруг. Воздух искрился, как и напряжение между молодыми людьми. Сталь, заточенная в глазах брюнета, плавилась от натиска эмоций, что обуревали Блэка. Снейп могла разглядеть, как слизеринца трясло от всего сказанного. Словно весь этот разговор возвращал его в разгар времени, когда ему приходилось мучиться от безвыходности. Словно его вновь били под дых, принуждая терпеть все адские муки. И так по кругу. И так до бесконечности и обратно. — Я не могу снова начать доверять тебе, Регулус, — Флоренс опустила глаза в пол, пытаясь держаться стойко. — Я так хотела бы поверить во всё, что ты сказал, но я не могу, — её голос исходил отчаянием вперемешку с надеждой. Словно она хотела, чтобы Блэк сказал что-нибудь, что заставит Снейп поверить ему. — Я больше ничему не верю. Я так устала от всего, Мерлин, — ей хотелось склонить голову, чтобы уткнуться носом в грудь слизеринца, забывая обо всех ненастьях, что окружало её, но она не могла. Обязана была держать марку собственного достоинства. — Мне кажется, что я схожу с ума. Каждый день я борюсь с тем, чтобы всё-то зло, что окружает меня, не унесло меня за собой. Но я больше так не могу, Регулус. Я так хочу сдаться!.. Речь Снейп была бессвязной, на грани истерики. Она кричала во весь голос, надеясь, что кто-нибудь точно услышит её страдания и протянет руку помощи. Она так нуждалась в этом. Слёзы хлынули из глаз Флоренс, заливая собой всё её веснушчатое лицо. Солёные капли смывали косметику с глаз, а вместе с ней и остатки стойкости девушки. Она больше не могла делать вид, что всё в порядке. Не могла держаться ровно, создавая впечатление непоколебимости. Ей нужно было вырвать все эти тяготы из себя, чтобы стало легче. — Эй, — она услышала мягкий голос Блэка, совершенно непохожий на обычный тон слизеринца. Он редко слышался так нежно, но эта редкость всегда пробирала до дрожи. Брюнет обхватил лицо девушки, пальцами вытирая разводы от подтекшего косметического карандаша. — Тебе больше не нужно справляться с этим в одиночку. Я не позволю никому причинить тебе боль, Снейп. Я никогда больше не оставлю тебя, обещаю, — он поднял её лицо на себя, вглядываясь в помутневшие зрачки цвета индиго. — Нет-нет, — девушка отпрянула от Блэка, убирая его ладони со своего лица. — Мне нужно идти. Я забыла принять таблетки, и мне нехорошо… Флоренс отошла в сторону. Девушка рвано хватала ртом воздух, прижимая руки к грудной клетке в попытках успокоиться. Но тревога накатывала с ещё больше силой, опускаясь на плечи. Она была уверена, что сердце её вот-вот выскочит из груди, совершая свой последний кульбит. Снейп ощущала, как земля уходит из-под ног, оставляя висеть над пропастью. Слизеринка чувствовала, как разрывается её душа. Потому что чувствовать столько всего одновременно — невозможно. Но спасение приходит из самых неожиданных мест. Протянуть руку помощи может тот, кто казался самым страшным чудовищем. Но, если протянуть в ответ – не откусит ли он её по локоть, как тому полагается? Флоренс никогда об этом не узнает. Потому что будет тлеть, сгорая. Будет раз за разом предаваться тому ощущению, что кружило её голову. То, что происходило с Флоренс, высвобождало все тёмное и мрачное, оставляя в разуме место для сосредоточения лишь на одном единственном человеке. Снейп не успела опомниться, как слизеринец рывком притянул её к себе, обнимая. Вжимаясь пальцами в девичье тело, перекрывая любую попытку высвободиться. Но Флоренс даже не задумывалась о том, что хотела избавиться от объятий Блэка. Он был необходим ей. Больше, чем что-либо на этом белом свете. Она забыла, каково это — чувствовать Блэка везде. На каждом участке своей кожи. Бархатно, нежно, ласкающее. Как его голос, гарантирующий полную безопасность. Как его губы, проходящие по губам слизеринки. Брюнет целовал истомно, проникая языком в рот Снейп, проходя по её небу. Оттягивал зубами нижнюю губу, зализывая мелкие ранки. Блэк запускал пальцы в её мягкие локоны, проходя по каждому волоску, но вторая рука все ещё покоилась на талии. Брюнет вдыхал до боли знакомый запах, напоминающий ему о том, что было правильным в этой жизни. Потому что вишня давно стала ассоциироваться с чем-то привычным, нормальным. И без этого цветущего дерева всё было тусклым и серым. А сейчас мир слизеринца стал вновь наполняться красками. Самыми сочными и яркими. Именно такие оттенки он любил больше всего. — Я так сильно скучал по тебе, — шептал он куда-то в район ушной выемки, пока губы оставляли пылкие следы на женской коже. — Ты даже не представляешь себе, насколько я, блять, скучал, — вторил Блэк, прислоняясь носом к щеке Флоренс. — Я тоже скучала, — сбито отвечала Снейп, пытаясь совладать с желанием, от которого мутнело сознание. Слизеринка гладила Блэка по волосам, наслаждаясь каждой произнесенной фразой слизеринца. Блэк отпрянул от шеи девушки, пестрившей ярко-розовыми отметинами. Регулус любил оставлять следы от своих губ. Это было его личным почерком. Слизеринец опустился на колени, сдвигая подол платья наверх. Флоренс ощутила обжигающее прикосновение губ Блэка на внутренней стороне бедра, и это было, пожалуй, лучшим чувством за всю её жизнь. Лучше воздействия психотропных препаратов. Слаще, чем самый запретный плод. Мощнее, чем действия наркотиков, хоть Снейп никогда их не употребляла. Но она чувствовала, что поцелуи Блэка ощущались намного приятнее, чем все то, что являлось допингом к удовольствию. Слизеринец прикоснулся пальцами к самой чувственной точке через сетчатое белье, ощущая, насколько Флоренс было хорошо в этот момент. Она исходила в неге, становясь по-настоящему влажной и желанной одновременно. Хотелось испробовать на слизеринку вкус, смакуя сладостность её естества. Опустив глаза, Снейп наблюдала за характерными движениями Регулуса. Её тело подрагивало от импульсов удовольствия, и ей чудом удавалось устоять на ногах. Девушка придавалась похоти, что циркулировала в воздухе, затмевая собой здравость и рациональность. Флоренс двигалась навстречу пальцам Блэка, стимулируя собственное удовольствие. Она прикрывала рот, чтобы не оглушить брюнета своими стонами. Потому что кричать хотелось до безумия. Заметив это, Регулус резко отстранился, поднимаясь к её лицу. Разочарование окружило собой девушку, и Снейп хныкнула, сводя ноги, чтобы ускорить процесс достижения оргазма. Но Блэк помешал, сжимая её колено. — Я хочу слышать, как тебе хорошо, Снейп, — его гортанный рык был нежнее шёпота в этот момент. Она испытующе смотрела на него, пока слизеринец проводил большим пальцем по её губам. Слизеринка прикусила верхушку, облизывая плоть, чувствуя солоноватый привкус. Кожа брюнета была влажная от естественного сока девушки. — Не смей сдерживать себя. Флоренс знала, что приказы Блэка не обсуждаются. Стоило послушаться, иначе слизеринец не даст ей того, в чём она так сильно нуждалась. Снейп коротко кивнула, кусая губы. — Хорошая девочка, — произнёс брюнет, освобождая девушку от платья, стягивая его через голову Флоренс. — Будешь послушной? — Д-да, — пролепетала слизеринка, ощущая, как вместе с платьем спадает сетчатый лифчик. — Буду. Блэк прильнул к Флоренс, сминая грудь девушки. Языком он проходился по выступающим ребрам, заставляя кожу слизеринки покрываться мурашками. Эти движения восполняли всё то, что так не хватало Снейп. Она чувствовала, как кровь разгонялась по кровеносным сосудам, поднимая температуру её тела. Но если всё лучшее ощущается так, то Флоренс готова сгорать. Регулус слегка толкнул Снейп, чтобы та опустилась на мягкие простыни кровати. Ткань обдавала приятной прохладой, слегка остужая пыл слизеринки. Но это было лишь на мгновение. Пока Блэк вновь не оказывался близко настолько, что реальность переставала ощущаться так чётко. Сейчас Флоренс была уверена, что всё происходящее было похоже на сон наяву. И она точно не хотела просыпаться. Регулус склонился над Флоренс, вновь возвращая все те поцелуи, что были задолжены за время прелюдий. Снейп отвечала пылко, цепляясь за его шею, оставляя на коже несколько отметин. Словно пыталась проникнуть, как можно глубже в каждую клеточку брюнета. Словно ей было мало того, что он ей предлагал. Блэк провёл рукой между ног девушки, улыбаясь. Привычный кошачий прищур его глаз не сходил с чувственных губ Флоренс, пытаясь, как можно чётче запомнить, насколько красивой слизеринка выглядела в моменты своего неприкрытого наслаждения. И налитый кровью член слизеринца был ещё одним доказательством того, какой притягательной она была. Наконец, его ладонь остановилась на нижней части белья, освобождая Флоренс от ненужного куска кружева. Блэк облизывал её грудь, не отрывая пальцев от клитора девушки. Круговые движения чувствовались, как самая настоящая сладость для тела. Как сахар, расплавленный на огне. Карамелизированная субстанция растекалась по каждой клеточке Снейп, провоцируя стоны. Пальцы ритмично двигались по нежной коже девушки, задевая каждый жаждущий нерв. Флоренс извивалась под слизеринцем, изгибая спину от переизбытка ощущений. Невозможно чувствовать всё сразу одновременно? Снейп теперь могла поспорить с собственными убеждениями. Пальцы девушки потянулись к воротнику рубашки брюнета, расстегивая пуговицы. Блэк, осознав, чего хочет Флоренс, с хрустом сорвал себя рубашку, откидывая на пол. В то время, как слизеринец покрывал поцелуями дорожку от соска до линии подбородка девушки, Снейп слышала, как лязгнула бляшка ремня. Не отрываясь от бархатного тела слизеринки, Регулус стянул брюки вместе с боксерами. Флоренс провела пальцами по косым мышцам Блэка, любуясь его телом, на которое падали блики лунного света. Он был невозможно прекрасен в любой ипостаси. Неважно, какая эмоция поселялась в его душе. Будь то гнев, разрушающий всё вокруг, или небывалая нежность, заставляющая изнывать от трепета. Блэк уперся членом во внутреннюю сторону бедра девушки, облизывая надкостничную выемку. — Я хочу, чтоб ты кончила, Снейп, — шептал он, едва входя в неё. Словно дразнил, вынуждая придвинуться ближе. — Поняла меня? Но Флоренс не успела ответить, чувствуя, как пульсирующая плоть проникала глубинно, достигая самых нужных точек. Блэк двигался медленно, переплетая их ладони. Слизеринец прикусывал ключицы девушки, в то время, как Флоренс извивалась под телом Регулуса, чувствуя, как движения становились амплитудными, а напор возрастал. Больше не было места для нежности. Осталась лишь жажда, что плескалась на дне, заставляя испить желаемое до самой последней капли. Осталась лишь страсть, заставляющая отдаваться своим чувствам всецело, будто всё было в последний раз. Снейп чувствовала, как доходила до крайности. Она могла поклясться, что почти дошла до момента, в котором должен произойти щелчок. Взрыв, наполняющий твоё тело и душу притоком наслаждения. Прикосновения Блэка, ощущение его внутри своего тела было сродни эйфоретику, возбуждающего центральную нервную систему. Когда каждый нейрон головного мозга сосредоточен на мелочах, доводящих твоё тело до дрожи в поджилках. Но Блэк был бы не Блэком, если бы закончил этот процесс искушения на такой приятной точке. Ему нужно было больше. Быстрее. Громче. Жарче. Он хотел бы вечно наблюдать за тем, как девчонка исходит в стонах, пока шлепки их тел перекрывали весь оставшийся трезвый рассудок. Слизеринец потянул Снейп на себя, усаживая на свой член. Девушка обвила Блэка ногами, придвигаясь к его телу вплотную, не разрывая контакта. Новая поза отдавалась приятными покалываниями внизу живота, позволяя сладострастному соку растекаться по организму с ещё большей скоростью. Флоренс двигалась в такт движениям Блэка, подмахивая бедрами. Она ощущала, как голова пустела, оставляя в мыслях лишь обрывки дум, совершенно меж собой не связанных. Это было похоже на лихорадку, при которой ты теряешься, не в силах собрать себя заново. В черепной коробке оставалось место лишь для животных инстинктов. Хотелось рвать на себе плоть, чтобы справиться с подступающим оргазмом. Снейп цеплялась за Блэка ногтями, царапая его спину в кровь. Слизеринец впивался в девичьи губы, искусывая их до глубочайших язв. Но боль меркла в сравнении с небывалой мощью наслаждения, перекрывающего уровень болевого порога. Не существовало ничего, кроме слияния их тел и душ. Их связь была настолько прочной, что ни одно остриё не смогло бы прорезать эту нить. Кровь слизеринца на пальцах Флоренс была тёплой. Она провела ладонью по собственным набухшим губам, соединяя их багровую жидкость в цельный химический элемент. Бледная кожа слизеринки пестрила единением их крови. Алые подтеки растекались по подбородку девушки, демонстрируя идентичность их составляющей. Кровь чистокровного и полукровки оказалась такой идеально-одинаковой, что становилось не по себе. Одинаково красная. Ни единого различия. Никаких полутонов. Никаких привязок к стандартам. — Да-да, ещё немного, — слизеринец ускорил темп, заставляя Флоренс добиться наивысшей степени удовольствия. Входил в девушку до основания, наблюдая за тем, как она кончает. — Ты такая ахуительно красивая. Она ведь обещала, что сделает это. И она сделала. Тело её затряслось в удовольствии, демонстрируя достижение оргазма. Но Снейп не останавливалась, выжидая, что Блэку будет также хорошо, как и ей. Ещё несколько толчков, и он гортанно зарычал в выемку уха, оттягивая волосы Флоренс с такой силой, что посыпались искры из небесно-голубых глаз. — Послушная девочка, — шептал Блэк ей в шею. — Моя. Блэк прильнул к подбородку, слизывая багровые подтеки с лица Флоренс, пробуя на вкус. Смакуя густую жидкость, олицетворяющую единение двух молодых людей. Кровь с молоком проникала внутрь, внушая то, что Снейп — была единственной светлой и чистой персоной в его жизни. И пусть только найдётся тот, кто посмеет с этим поспорить. Регулус откинулся на прохладные простыни, притягивая Флоренс к себе, укрывая её разгоряченное тело. Влажные локоны девушки приятно щекотали щеки слизеринца. Сбитое дыхание Снейп выравнивалось, посылая долгожданный покой в её душу. Флоренс обрела умиротворение, свободу от тягостных событий, что терзали её день ото дня. Близость с Блэком стала её личным катарсисом. Личным высвобождением от внутренних конфликтов. Блэк стал материком спасения девичьей души.