Искупление

      Дуновение ветра приятно ласкало кожу, оседая на ней крупицами мурашек. Морской воздух проникал в комнату, оставляя следы, укрывающие собой спящих и сторожа их покой. Обволакивал собой каждый дюйм временного спокойствия молодых людей. Внушал им то, что они в безопасности, и ничто не сможет помешать этому. Вокруг существовал только бриз, покачивавший деревья — их ветви проходились по оконной раме, провоцируя глухие стуки. Было место только пению птиц, чья трель переливалась по ушным раковинам, демонстрируя истинную красоту природных созданий.       Флоренс раскрыла глаза, чувствуя под собой смятую простыню, а также обвитую вокруг её тела мужскую руку, крепко сжимающую талию девушки. Казалось, что такая цепкость могла вызвать ярко-красные отметины на коже слизеринки. Но это были не те прикосновения, после которых плоть пестрила следами животной страсти. Не тех инстинктов, которым предавались молодые люди несколько часов назад, утопая в объятьях друг друга. Сейчас не было места той похоти, что медовым соком проливалась по каждой клеточке организма, даруя небывалую мощь наслаждения. Приток пылкости сошёл на «нет», выветривая остатки вожделенных ферментов. Трезвость разума возвращалась, а вместе с ней и умение думать рационально. Разгоряченный рассудок остывал, приобретая стагнационные азы.       И Снейп боялась этого больше всего.       Она опасалась того, что будет дальше. Что, если она проснется и поймёт, что жалеет о произошедшем этой ночью? Что, если стыд накроет её волной, заставляя захлебываться в собственных ошибках и пороках? От этих вопросов клокотало сердце.       Простынь ещё пахла их телами, вбивая в носовые пазухи нотки былой близости с Блэком. Это было непривычно. Всё ощущалось по-другому. Ароматы их естественного запаха смешались воедино, открывая новые оттенки палитры их взаимоотношений. Конечно, если секс на одну ночь мог носить такое название. Теперь знакомый приторно-имбирный аромат носил нотки цветущей вишни, транслировавшей, что теперь ничего не будет так, как прежде.       Потому что этой ночью они перешли черту опасной границы, после которой никак нельзя было сдать назад. Либо идти напролом, минуя собственные убеждения, либо оставаться на месте, сгорая от натиска гнетущих размышлений. Словно на тебя выливают канистру с бензином, перемешанным с более горючей смесью — нарушенным принципом, а после поджигают. И ты чувствуешь, как яды проникают в твои кости, заставляя плавиться от реакции собственных опасений и переживаний.       И всё было бы именно так. Если бы не одно единственное, но увесистое «но». Маленькая деталь, удерживающая важнейшую конструкцию строения дальнейшей жизни Флоренс.       Она ни о чём не жалела.       Не жалела о том, что рассказала о своих секретах Блэку. Пусть и частично, опуская другие подробности нелицеприятной истории, вырывая из контекста историю, связанную с дневником. И не о том, что переспала со слизеринцем этой ночью. Отдалась ему всецело, обнажая перед ним не только тело, но и душу. Раскрыла нараспашку, приглашая брюнета отведать самые потаенные места девичьей натуры. Флоренс не опасалась того, что Блэк может сыграть с ней злую шутку, пользуясь моментом слабости. Она была уверена в том, что он этого не сделает.       Такая слепая, наивная уверенность в том, что слизеринец не захочет вновь сыграть с её сердцем в русскую рулетку, обновляя патроны, выстреливая в хрупкую мышцу, наполненную клапанами.       Не будет разрезать без ножа её душу, выуживая из неё все то, что было так ценно и щепетильно выстроено за все то время, что Снейп справлялась с проблемами в одиночку. Не растопчет её, оставляя чувства слизеринки под грубой подошвой ботинок.       Флоренс была уверена, что он этого не сделает.       Шестое чувство вещало о том, что он не исправился. Потому что исправляться было нечему. Он лишь сыграл свою роль в представлении, что посвящалось Реддлу, снимая маску Пожирателя. Исполнил первый акт, опуская занавес, не дождавшись второй части спектакля. Пока Регулус вещал о своей правде, было видно, как ему на самом деле тяжело. Как грим его отрешенности сходил лоскутами, обнажая всю подноготную слизеринца. Как ему было по-настоящему гадко и плохо от всего того, что происходило вокруг него все эти месяцы. Блэка нельзя было оправдывать, но и винить тоже было не за что. Как можно слать проклятья в того, кто подставил собственную спину, чтобы защитить тебя? Как можно осуждать того, кто не позволил собственной семье расправиться с тобой, чтобы после жить по чужому сценарию, изображая чудовище так натурально.       Ведь Флоренс поверила. Поверила в него настолько, что душа Снейп чернела от переизбытка негативных эмоций. Казалось, что с её натуры можно было снимать слой копоти, бурлившей от излишества ненависти к этому человеку.       Но под слоём сажи можно было разглядеть нетронутый участок души, в котором было место для прощения и великодушия. Та самая составляющая, которая позволила Флоренс пойти навстречу признаниям Блэка, даруя ему шанс быть принятым и понятым. Снейп не сразу прониклась признаниям слизеринца, все ещё оставаясь под завесой собственных страхов и предубеждений. Расщепить недоверие к этому человеку оказалось довольно-таки тяжело. Пришлось изрядно наточить остриё, что способно было расколоть камень преткновения в мелкую щебенку. И у Флоренс получилось. Она нашла в себе силы на помилование, оставляя за собой все тяготы.       Снейп не знала, что будет с ними, когда солнце взойдёт над Хогвартсом, смывая своими лучами остатки тайной ночи. Будут ли они с Блэком настолько близки в реальном мире, или же их чувства усиливались лишь под натиском волшебных заклинаний, витавших вокруг Выручай-комнаты. Флоренс могла только строить теории о том, как поведет себя Блэк, когда раскроет свои веки, шагая в новый день.       Флоренс освободилась от рук слизеринца, чуть отодвигаясь от Блэка. Усевшись на кровати, девушка прикрыла нагое тело, перебирая локоны волос на правую сторону. Снейп неотрывно наблюдала за спящим Регулусом, осознавая, что это был уже второй раз, когда она могла предаваться разглядываниям слизеринца. И с прошлого момента ничего не изменилось. Его лицо было всё таким же особенно-прекрасным, накрытым дымкой истомы. Наверное, Блэк выглядел таким спокойным только лишь в моменты сна, когда мышцы лица были расслабленны, а глаза, укрытые густыми ресницами, дрожали. Говорят, что такую реакцию вызывают беспокойные сновидения, но Снейп могла поспорить. Для Регулуса даже такое состояние было чётким синонимом к душевному равновесию, и никакие кошмары не могли этому помешать.       Слизеринка прикусила губу, аккуратно проходя ладонью по лицу Регулуса. Небольшой слой отросшей щетины приятно щекотал пальцы девушки, отчего та морщилась. Его дыхание было ровным, практически бесшумным. Приходилось затаивать собственное, чтобы расслышать, как дышит слизеринец. В такие редкие моменты Блэк выглядел настолько беззащитным и легкоуязвимым, словно маленький ребенок, ещё не познавший тяготы взрослой жизни. Регулуса по праву можно было считать юной душой. Только юность стерлась с его лица в тот момент, когда его подвергли жестокому выбору. Направили на путь убийцы, приговаривая, что он действовал правильно. Ведь в том мире, в котором он рос, ненавидеть людей за нечистокровие, желая им смерти, было нормально и в порядке вещей.       Чёртовы безумцы.       Услышав шелест смятой ткани, Флоренс отпрянула от лица Блэка, наблюдая за его дальнейшими действиями. Глубоко вздохнув, ладонь Регулуса принялась блуждать по второй половине кровати, пытаясь нащупать тело своей спутницы. Осознав, что под ладонью красовалась пустота, слизеринец приподнялся на локтях, оглядываясь.       — Ты здесь, — взволнованно произнёс Блэк, сумев разглядеть в темноте фигуру той, что бесцеремонно покинула своё место. — Я подумал, что ты решила сбежать.       — Я почти сделала это, но ты не вовремя проснулся, — усмехнулась Флоренс, закутываясь плотнее в часть одеяла. — Решила не подаваться в бега, ведь ты всё равно бы меня заметил, — её голос слышался уверенно и радостно, словно она, наконец, смогла обрести то, что так давно искала.       Больше не было места для притворства и ругани. Только искренность и вера в то, что теперь всё будет по-другому. Проще и лучше.       — Но ведь все мы знаем, что ты врёшь, — протянул Блэк, переплетая их ладони, играя с пальцами Флоренс на манеру игривого ребенка. Всё та же наивная душа. — Ты бы не смогла от меня уйти, — высокопарно заявил брюнет, блуждая по оголенным участкам спины Снейп своим кошачьим прищуром.       — Звучит слишком самоуверенно для того, кто только что проснулся, — язвительно ответила слизеринка, крепче сжимая кончик пальца брюнета. Чтобы не расслаблялся.       — К слову об этом, — Регулус беспокойно взглянул в лицо Флоренс, хмуря брови. — Почему ты проснулась? Приснилось что-то плохое?       — Нет, — пожала плечами Флоренс, кусая внутреннюю сторону щеки. Ей совершенно не хотелось задумываться о том, что проблема с дневником ещё не была решена, а, значит, что и кошмары не настигли своего конца. Все эти ненастья найдут покой слизеринки с восходом солнца, кроша призрачную уверенность Снейп в остатки несбыточного. — Просто захотелось пить, — солгала слизеринка, не решаясь озвучить вслух всё то, что кружило над её разумом все те минуты, что Блэк предавался спокойному сну. Сейчас было не время и не место для таких обсуждений.       Услышав просьбу Флоренс, Блэк поднялся с кровати. Его голое тело блестело от лунного свечения, озаряя взору слизеринки всё то, что так нравилось ей. Подтянутость тела, острые очертания мышц. Взъерошенная причёска также была во главе всего того, что так сильно привлекало Флоренс во внешности брюнета. Ей льстило то, что Блэк не стушевался перед ней, ведя себя вполне расслабленно, словно они были друг другу чем-то больше, чем просто выходцы одного факультета.       Но, ведь, они были. Разве нет?       Если убрать из их уравнения одну переменную, что носила за собой звонкий голос с итальянским акцентом, а также слой неприкрытой стервозности, то да, они были чем-то другим. Возможно. Флоренс тряхнула головой, будто скидывая с себя непрошенные мысли. Ей сейчас совершенно не хотелось размышлять над тем, что у Регулуса была и другая жизнь, подпольная, требующая внимания и отведенной роли. И для Снейп там места не было. Она не вписывалась в устои его семьи. Этот факт нужно было просто принять, пережевать и проглотить. Но только не думать.       Блэк дошёл до заветного столика, на котором покоился графин. Взяв в свою ладонь бокал, слизеринец принялся наливать воду. Но вода так и не достигла дна, ведь хрусталь разбился быстрее. Звон битого стекла о пол разразился по всей комнате, приковывая к себе всё внимание Флоренс.       — Регулус? — обеспокоенно спросила Снейп, всматриваясь в темень перед собой. Она видела лишь спину слизеринца. Его трапециевидные мышцы напряглись, а голова была опущена, словно он переживал что-то, что не в силах был донести до Флоренс. — С тобой всё в порядке?       Её голос сочился боязнью и страхом. Будто что-то происходило, но глаза девушки были закрыты плотной материей, не пропускавшей, ни единую подробность о происходящем. И как бы она не пыталась воспротивиться этому – вокруг была лишь ослепительная темнота.       — Мерлин, что происходит? — тон голоса девушки были источен донельзя. Натянут до предела в ожидании озвученной мысли слизеринца. Но он молчал. — Регулус, ты меня пугаешь.       Но то, что было до сего момента — лишь цветочки. Теперь же все взыграло другими красками. Блэк вручил ей пригоршню ягод, заставляя давиться этими отравленными плодами до последней косточки.       Блэк, покачиваясь, медленно поворачивался лицом к Флоренс. Его тело будто захватил тремор, заставляя трястись от каждого малейшего движения, исходя в конвульсиях. Его глаза были наполнены болью до такой степени, что не было даже видно серебристых радужек. Только темнота. Та самая, сквозь которую пыталась смотреть Снейп, чувствуя, как ломит её сердце, моля о том, чтобы этот ужас прекратился.       Блэк пытался что-то сказать, но его голосовые связки были словно вырваны, заставляя гортань щипать от открывшихся язв. Он задыхался, черпая ртом воздух. Хватался ладонью за горло, сжимая его, словно отжимал из него последние крупицы фраз и мыслей, так и оставшихся покоиться на задворках сознания. Прибывая в состоянии тревоги и паники, Флоренс принялась надевать платье, что беспорядочно покоилось на полу. Не удосужившись застегнуть его, она подбежала к слизеринцу, чтобы помочь. Она не знала, чем именно сможет исправить то, что сейчас происходило с Блэком, но оставаться на месте она точно не могла.       Это было сродни мазохизму — наблюдать, как тот, в ком ты нуждалась так сильно и так долго, исчезает прямо на твоих глазах.       Блэк упал на колени, закатывая глаза. Изо рта его текла пена, а зубы бились друг о друга с такой громкостью, что могли оглушить своим звуком любого. Флоренс чувствовала, как жизнь её неумолимо катилась на дно того самого хрустального бокала, из которого должна была испить. Девушка ощущала преддверие неминуемого, отчего слёзы принялись самопроизвольно течь из глаз. Горючие капли спадали на щеки, опаляя своей горестностью кожу девушки.       — Прошу, скажи хоть что-нибудь, — голос её трясся, а язык заплетался от паники, что вросла в её тело корнем. — Умоляю, дай мне помочь тебе.       Но слова о помощи так и были заточены в немое молчание. Блэк лишь умоляюще вглядывался в лицо Флоренс, время от времени бессвязно мыча. Душераздирающие мычания заставляли тревогу девушки набирать обороты. Взяв голову слизеринца в свои руки, она почувствовала, как по ладоням стекала густая жидкость с запахом железа. Она всмотрелась в тело брюнета, и её взору открылась самая ужасающая картина.       Кожа на шее Регулуса расходилась по швам. Словно искусный портной решил перекроить свою задумку, разрезая стык своего творения. Полоса на его теле с каждой секундой увеличивалась, заставляя Блэка исходить в ещё большем немом крике. Сонная артерия была задета, провоцируя открытие сильного кровотечения. Алая жидкость текла с огромной скоростью, застилая собой абсолютно всё. Багровые реки топили собой каждый дюйм пространства. Кровь Блэка была везде: на его теле, на ладонях девушки и волосах Флоренс. Металлический запах отравлял любые попытки Снейп спасти Регулуса. Стянув с кровати простынь, она принялась потуже затягивать ткань, чтобы хоть как-то остановить поток крови.       Она чувствовала, как самый главный кошмар целовал её плоть так страстно и пылко, что оставлял болезненные следы на её коже. Ведь самым главным страхом являлась потеря Блэка. Она не могла потерять его, едва ощутив в своих руках. Мгновенно почувствовать, и так быстро отпустить. Это было настоящим зверством. Жестокостью небывалых масштабов.       Зверство.       Жестокость.       Бесчеловечность.       Она услышала, как за спиной раздались звонкие хлопки в ладоши. Три растянутых шлепка, удивлявших своей безразличностью к происходящему.       И таким поведением мог похвастаться только один человек.       — Какая душераздирающая картина, — смрадный голос проходился по позвонкам Снейп, заставляя морщиться от бессилия. — Несчастная история двух влюбленных. Я почти растроган, — она слышала, как насмехательство сочилось из голосовых связок говорящего.       Он будто пропитал всё своё естественно циничностью и бессердечием. Словно искупал свою душу в растворе, смывающим с неё всё то, что было присуще нормальным людям. Или расколол свой дух, чтобы обрести бессмертие.       Настоящий психопат.       Том Реддл во всей своей мрачно-отвратительной красе.       Тот, кого нельзя называть, а можно только наблюдать за тем, как плавно вальсирует тёмный маг, подбираясь ближе к молодым людям. Словно гиена, внимательно высматривающая свою жертву, чтобы разорвать её плоть в клочья.       — Ты, — прошипела слизеринка, поворачивая голову вполоборота, удерживая на шее Блэка слой ткани, собранный в несколько слоев. Материя уже успела пропитаться кровью брюнета насквозь, становясь целиком и полностью багровой. Кровяные капли спадали на подол платья девушки, оставляя на белом шве сгустки жидкости.       — Мы так давно не виделись, моя юная Флоренс, — едко ответил Реддл, разливая токсичность своего тона по периметру комнаты. — Скучала по мне? — мужчина оказался прямо за спиной слизеринки, проходя холодными пальцами по её шее, нащупывая напрягшиеся позвонки.       — Я знаю, что это всё не по-настоящему, — горестно шептала Снейп, ловя ртом, горячие капли слёз, что продолжали литься ручьём. Девушка не понимала, чем именно была вызвана такая реакция её нервной системы. Страх вперемешку с тревогой смешались в опасную сыворотку, проникающую глубинно в саму суть её души. — Я узнала про тебя абсолютно всё, Реддл. Ты — всего лишь видение. Сгусток тёмной магии, что отравляет мой рассудок, — она продолжала уверовать Тёмного Лорда, а особенно себя в том, что это был очередной кошмар, не имеющий за собой ни единую реальную подоплёку.       — Тогда почему ты рыдаешь? — Том нагнулся к уху девушки, чтобы можно было чётче проследить за потоком его рьяных мыслей. От фраз, исходящих из его уст, кожа расходилась мурашками. Но не теми, что дарил морской воздух, провоцируя состояние неги и блаженства. Это был тот самый рефлекс, от которого внутри собирается ком из неприкрытого ужаса. Когда чудовище, стоявшее позади, вьёт из твоих органов клубок, ехидно ухмыляясь. — Кажется, твоему благоверному нужна помощь целителя. Но, увы, у тебя не будет возможности его позвать. Ты будешь смотреть, как жизнь медленно уходит из ничтожного тела этого мерзкого предателя.       — Зачем ты это делаешь со мной? — спрашивала Флоренс, пытаясь увернуться от зловонного дыхания Реддла за спиной. — Почему именно я?       Было наивно полагать, что расколотая душа, заточенная в страницах дневника, сможет ответить на все вопросы, скопившиеся в голове Снейп. Ведь она была права — всё, что происходило в этой комнате, было не по-настоящему. Даже Регулус, истекающий кровью, не имел ничего общего с другой реальностью — изнанкой, за которой сейчас находилось подсознание Флоренс. Но это не отменяло того факта, что она продолжала удерживать его утекающий дух сквозь собранную простыню. Даже внутри собственного кошмара она не могла позволить Регулусу умереть.       — Я хочу, чтобы ты принадлежала мне, — объяснял Реддл, наматывая слипшиеся локоны девушки на свою руку. — Хочу владеть твоим разумом. Мой крестраж выбрал тебя, и теперь он будет питаться твоей энергией столько, сколько я посчитаю нужным. И ты не сможешь с этим ничего поделать. Ты будешь терпеть, высматривая, как все твои самые потаенные страхи выходят наружу, заставляя исходить в муках, — Снейп слышала по голосу, что для Лорда всё происходящее лишь искрометная шутка. Плод его извращенной фантазии, преобразовавшийся в действие.       — Ты... чудовище, — слизеринка морщилась от каждого прикосновения, наблюдая за тем, как замедляется дыхание Регулуса. Он больше не пытался достучаться до неё, медленно сваливаясь на пол. Его тело постепенно окрашивалось в алый цвет его уходящей жизни. — Как ты можешь быть таким бессердечным?       Девушка нашла в себе силы отпустить молодого человека, оставляя на его теле чёртову простыню. Флоренс медленно поднялась на ноги, поворачиваясь к Реддлу и всматриваясь в него. Его лицо было соткано из нитей цинизма и равнодушия. Тёмный Лорд наблюдал за всем происходящим с высоты своего роста, приподнимая уголки губ. Его тёмные глаза блуждали по трясущейся от рыданий фигуре Флоренс, но в радужках не было и намёка на сострадание. Только лишь неприкрытый интерес вперемешку с удовольствием.       — Наивная девчонка, — он провёл тыльной стороной ладони по щеке слизеринки, но в этом прикосновении не было ничего приятного. Словно тысяча лезвий полоснуло по коже, оставляя глубокие порезы. — Я не чувствую ни любви, ни страха, ни радости, ни жалости. И мне хорошо, — Реддл грубо схватил Флоренс за лицо, приближая к себе. — Я буду жить вечно, наблюдая за тем, как ничтожества вроде тебя, будут сдыхать, моля о пощаде, — маг отпихнул лицо девушки от себя, вытирая ладонь о свой пиджак.       Снейп отошла на несколько шагов назад, упираясь бедром об острый угол тумбочки. Заручившись тем, что Реддл отвлекся на то, чтобы присесть на плетеный стул, Флоренс убрала руку за спину, нащупывая мраморную вазу. Подцепив её, девушка аккуратно сжимала пальцы на резьбе вазы, выжидая подходящего момента.       — Молчишь, — самодовольно подметил Реддл, складывая ладони в замок перед собой. — Я так и знал, что вся твоя смелость улетучиться по щёлчку пальца, — он сопроводил свою фразу идентичным жестом. — Вы – маглорожденные такие ничтожества.       Спрятав вазу за спину, девушка медленно подступала к Реддлу, восседающему возле тела Блэка. Снейп повезло, что Лорд не смог полностью разглядеть ей движений, так как сидел сбоку, а всё внимание его было нацелено на неподвижном теле.       Слизеринка замахнулась, ударяя вазой по голове тёмного мага, слыша, как разлетаются осколки от соприкосновения с черепом.       — Если хочешь кого-то убивать — убивай, а не трепись попусту!       — Мелкая сука! — взревел Реддл, хватаясь ладонями за голову, стирая с кожи кровь. — Я разорву тебя на кусочки и скормлю оборотням.       Флоренс метнулась со своего места, ступая босыми ногами по осколкам в надежде, как можно быстрее добраться до заветного выхода, чтобы найти свое спасение вне этой комнаты, насквозь пропахшей смертью и отчаяньем.       — Петрификус Тоталус! — рявкнул Реддл, метая вспышку заклинания в сторону слизеринки. — Тебе не убежать от меня, дрянь.       Флоренс чувствовала, как в мышцы атрофировались, становясь ватными. Будто из тебя вырвали все кости, оставляя внутри лишь синтетический наполнитель. Будто в тебя заливали бочку новокаина, лишая любых надежд на то, чтобы сделать хоть что-нибудь. Она пыталась воспротивиться заклинанию, но это оказалось безрезультатно. Оставалось лишь выжидать, какой карой мог наградить её Тёмный Лорд.       Реддл подходил к ней не спеша, словно смаковал этот момент бессилия Снейп, дивясь тому, какой покладистой она могла стать, стоило лишь применить одно простое заклинание. Снейп свалилась на пол, отбивая тело о деревянную поверхность.       Тёмный Лорд схватил девушку за волосы, силой таща за собой. Из глаз посыпались искры, а голову сковала неприятная боль. Но Флоренс не могла даже пошевелить языком, чтобы кричать от переизбытка неприятных ощущений. Она лишь волочилась за ним, чувствуя, как кожа покрывалась глубокими царапинами, соприкасаясь с дощечками. Реддл приподнял слизеринку за волосы, отшвыривая к стене. Лоб её ударился о бетон, отчего Флоренс едва не потеряла сознание. Она прекрасно понимала, что скорее всего на её коже уже проступают тёмно-фиолетовые гематомы.       Сила Реддла не знала границ.       — Что ты там говорила? — он снова схватил девушку, но уже за воротник платья, приближая её лицо к своему, брюзжа слюной от злости. — Не нужно трепаться попусту? Хорошо, — он кивнул головой, сверкая мрачностью своих глаз. — Считай, что сегодня я щедр на оказание услуг.       Реддл разжал ладонь Флоренс, что до этого была сжата в кулак, кладя её на ту самую тумбочку, с которой девушка достала вазу. Снейп продолжала, молча, взирать на все действия мага, пытаясь издать хотя бы подобие звука. Но ничего не получалось. Только слёзы продолжали катиться по её веснушчатому лицу.       Из внутреннего кармана своего пиджака Реддл достал особо крупное оружие с широким лезвием, напоминающее тесак.       Флоренс почувствовала, как страх сковал её горло, и она рефлекторно пыталась пятиться назад, но ничего не получалось. Это было похоже на попытку бегства из клетки, заколоченную на сто замков.       — Магловским выродкам — магловское наказание, — проговорил Реддл, крепко сжимая рукоять. — Есть что сказать напоследок? Ах да, извини, — смех его был похож на лай гиены. Снейп зажмурила глаза не в силах лицезреть гадкую улыбку на его чёртовом лице.       Реддл вскинул ладонь вверх, целясь поточнее.       Но ничего не произошло.       Лишь темнота, которая засасывала в себя целиком. Снейп чувствовала, как падала сквозь слои своего кошмара, оглядываясь по сторонам. Летела вниз, но не находила конца этой веренице ужасов. Только до боли знакомый голос, звучащий где-то вдалеке. Она пыталась вырваться из тьмы, следуя за голосом, пытающимся достучаться до сознания Флоренс.       Девушка вскочила на кровати, хватая ртом воздух. Она распахнула глаза, обнимая себя за плечи. Дрожь била по телу, заставляя конечности сотрясаться.       — Снейп, какого чёрта? — обеспокоенно воскликнул Блэк, сидящий рядом с ней на кровати. — Что это блять только что было? — он аккуратно взял её лицо в свои ладони, внимательно осматривая девушку.       — Ты жив, — прошептала Флоренс, прижимаясь к его обнаженной груди. Он пах всё также - как самое безопасное и родное, что было в её жизни. — Мерлин, я так испугалась, — она крепче вжималась ногтями в его спину, боясь, что кошмары, подаренные дневником, вновь заберут его. Вновь заставят наблюдать за тем, как он истекал кровью, умирая.       — Конечно, я жив, — смутившись, произнёс Блэк, все ещё ощущая себя неловко от таких слов. Он опустил руки на волосы девушки, нежно поглаживая их. — А вот с тобой явно что-то не так, — он слегка отпрянул от девушки, приподнимая пальцем её лицо, чтобы взглянуть в беспокойные глаза слизеринки. — Тебе приснился кошмар?       На секунду Снейп опешила, оглядываясь по сторонам. Всё было в точности, как во сне. Та же самая наколдованная комната с двуспальной кроватью, плетеные стулья со столиком. И ваза на тумбочке. Органы вновь скрутило от тревоги, провоцируя удушье. Флоренс попыталась дышать глубже, чтобы сбросить с себя остатки кошмара. Она уже начала размышлять над тем, какую байку скормить Регулусу, но слизеринка прекрасно понимала, что юлить с Блэком — затея не из лучших. Он все равно рано или поздно догадается обо всём.       — Можно и так сказать, — наконец, вымолвила Флоренс, потирая глаза. Она могла поклясться, что ощущала следы от слёз на своей коже. Так ощущался страх, вызванный присутствием Реддла в подсознании. — Помнишь, я говорила тебе о том, что дневник — это крестраж? — она медленно указала головой в ту сторону, где покоился тёмный артефакт.       — Допустим, — серьёзно отвечал Блэк, кивая. На его лице не было места для ухмылок и издевательских ужимок. Это был тот самый момент, когда слизеринец сбрасывал с себя панцирь сарказма, облачаясь в доспехи ответственности и внимательности.       — Помимо того, что этот дневник носит в себе часть души Реддла, он ещё и обладает силой воздействия на разум человека, — медленно начала Флоренс, боязливо вглядываясь в лицо Регулуса. Она боялась, что он не поверит ей, посчитав весь рассказ за бред сумасшедшей. Потому что она отреагировала бы именно так, если бы ей не пришлось переживать этот ужас лично. — Крестраж может питаться энергетикой других волшебников, посылая им видения. Что-то вроде легилименции, только на расстоянии.       Снейп была готова к тому, что сейчас Блэк рассмеется во весь голос, уличая девушку в ужасном чувстве юмора. Подумает, что весь этот рассказ — один большой розыгрыш. Ей самой хотелось бы, чтобы всё было именно так.       Но на удивление, губы Регулуса даже дрогнули. Он все ещё был сосредоточен и серьезен — об этом свидетельствовал хмурый взгляд и сведенные брови на переносице.       — И как давно это началось? — спрашивал слизеринец, поглаживая пальцами костяшки на ладони Флоренс.       — Точно не помню, — задумалась слизеринка, закусывая губу. — Может быть, в начале этого учебного года. Но сперва мне казалось, что это просто страшные сны, понимаешь? Обычные кошмары, ничего серьёзного. Я думала, что люди в моих сновидениях ненастоящие, издержки фантазии. Но после того, как я начала читать об участниках моих снов в газетах, то решила, что здесь явно что-то не так, — паника окутывала тело девушки, заставляя каждую клеточку сотрясаться вновь. Это было похоже на тихую истерику, на немой крик.       — Эй, — Регулус притянул к себе Флоренс, вновь прислоняя её голову к своей грудной клетке. — Мы со всем справимся, хорошо? — брюнет опустил губы на нежную кожу девушки, целуя её в созвездие родинок на плече.       Флоренс бесшумно кивнула, сосредотачиваясь на сердцебиении Регулуса.       Ей хотелось, чтобы слова Блэка были пророческими.

***

      Весна уже в полную силу овладевала шотландскими краями, сгоняя остатки зимы. Не было и намёка на холод, морозный ветер и другие ненастья, что несли в себе зимние месяцы. Природа полностью окрашивалась в пестрящие оттенки, демонстрируя расцвет после долгой спячки. Перерождение фауны было похоже на начало новой жизни, когда окружающее вдыхает в тебя что-то обновленное, не похожее на прошлое.       И Блэк желал, чтобы вместе с приходом настоящей весны, его жизнь также поменялась. Видимо, судьба услышала его хотения, и послала ему целый спектр новшеств. Но слизеринец не знал до конца, хотел ли он по-настоящему поменять всё, впуская в свою жизнь неизведанные вещи, что пленили и страшили одновременно.       Совершенно точно его пленил тот факт, что совесть его была совершенно чиста перед Снейп. Он открылся ей, сваливая на её хрупкие плечи все подробности его сделки с матерью. Рассказал всё, не утаивая ни единую мелочь от её внимательного взора. Блэку впервые в жизни было настолько не по себе, словно с него сняли скальп, рассматривая все внутренности под лупой. Изучали досконально, не пропуская ни одну деталь. Но Регулус не особо этому противился — терпел, чувствуя себя подопытной крысой. Ведь он этого заслужил. Он заслужил все те неудобства, что за собой влекла правда, озвученная для Снейп. Ведь по-другому и быть не могло.       Но страхи не ушли после ночи, проведенной с этой девчонкой. Секс не смыл все то, что гложет сердце, по сей день. Физическая близость не может перебить все те проблемы, выстроенные кирпичной стеной.       И дело было даже не в том, что для слизеринки открылись все тайны, которые смогут принести ей вред. Нет. Блэк не позволит этому случиться. Будет оберегать девчонку, даже если за это придётся поплатиться собственной головой. Он готов взять на себя ответственность за жизнь Снейп. Он уже взял на себя эту ношу и готов нести её.       Суть проблемы скрывалась за очередным новшеством, что преподнесла слизеринцу судьба. Слизеринцу открылась новая тайна, но уже чужая, инородная. Та, что не поддается рациональному объяснению. В такие таинства приходится верить, несмотря на скептицизм, что тёк внутри артерий Регулуса.       Теперь всё внимание Блэка приковал к себе гребанный дневник Реддла, который являлся крестражем.       Честно говоря, слизеринец не особо верил во все эти сказки, придуманные старцами, чтобы разбавить магический фольклор, придумывая небылицы о загадочных артефактах. Но видеть собственными глазами, как человека сковывает страх после воздействия этого мелкого предмета — несколько другое.       Не то, чтобы Блэка способна была напугать эта жалкая книжонка в ветхом переплете, но зрелище то было поистине жутким. Он мог только догадываться о том, какие ужасы в себе нёс этот магический артефакт. Какие чудовищные видение переживала Снейп все то время, что дневник покоился в её владениях. Ведьма не рассказывала ему о том, что именно она видела, пока сознание её пребывало в прострации. Всегда молчала, не решаясь озвучить вслух то, что тревожило. Но Блэк не настаивал, прекрасно понимая, что повторно проживать, проигрывать в своей памяти все те зверства девушке не стоит. Это лишний раз приведет её в состояние аффекта, после которого та будет задыхаться, исходя в рыданиях. Слизеринец бы этого попросту не выдержал.       Ему оставалось лишь смиренно выжидать, пока Снейп со своей блаженной подружкой не найдут ответы на оставшиеся вопросы. У Блэка был всего лишь один вопрос. Кто подбросил ей этот чёртов дневник? Кто был настолько приближён к Лорду, что способен распоряжаться такой важной вещью, принадлежавшей Волдеморту? Совершенно точно этим человеком являлся Пожиратель. И совершенно точно он учился в Хогвартсе, раз Снейп сказала, что ей подбросили эту вещь в начале года.       И пока весна вовсю прогревала землю, Регулус плавился от натиска мыслей и теории насчёт крестража.       Брюнет пытался помогать Снейп, не забывая о том, какую роль ему нужно продолжать играть, чтобы не насеять на себя ненужные подозрения от окружающих. Блэк старательно делал вид, что всё, как прежде. Отношения с Констанс, тренировки по квиддичу, скитания от кабинета к кабинету в учебное время. Ничего нового. Почти. У его роли была обратная сторона, в которой имело место быть иным вещам. Расследование дела о крестраже, постоянные размышления о собственной Метке и вишенка на торте — неразбериха в отношениях с Снейп.       Блэк был уверен в собственных действиях. Он был искренним, когда говорил Снейп о силе своих чувств к ней, и он от этого не отказывался. Но называть её своей девушкой, когда за спиной покоилась невеста, засватанная матерью? Это неправильно и нечестно по отношению к Снейп. Она не заслуживает быть обманутой. Но заслуживает ли она трахаться с тем, у кого уже есть девушка? Такие мысли кружили голову хлестче, чем думы о Волдеморте.       Слизеринец обещал себе разобраться в этом. Позже.       А пока брюнет плавно плыл по течению обстоятельств, не задумываясь о будущем, потому, что оно в любой момент может быть расколото и уничтожено.       Настоящее хоть и позволяло нежиться на волнах успокоения, даруя призрачную уверенность в том, что всё оставалось на своих местах, но от этого Блэку не становилось легче. Напряжение не сходило с него, присасываясь, словно свора пиявок. Он чувствовал, как тревога высасывала из него все соки, выплескивая токсичные вещества в ответ.       Приходилось делать всё для того, чтобы окружающие не уличили в уязвимости.       Приходилось продолжать играться с огнём, надеясь на то, что он не опалит оставшиеся мечты и надежды о спокойном завтра.       Приходилось делать вид, что ему все так же неинтересна участь Снейп, следуя избитому сценарию.       Публика желала хлеба и зрелищ — Блэк даровал им это. Вмещал в свои выходки целый спектр всего гадкого и мерзкого, что жило внутри него. Дремало, противилось выходить наружу, но слизеринец заставлял. Спускал с поводков голодных бесов, чтобы те позабавились на славу. Потому что иначе — конец всему. А самое главное — конец той, ради кого брюнет шёл на крайние меры.       Разумеется, в его выходках и поступках по отношению к Снейп более не было ничего вопиющего. Никаких громких скандалов, никаких публичных унижений. Но и общение их тоже нельзя было назвать штилем, лишенным шторма. Всё было в меру. Это была их общая договорённость — делать вид, что всё, как прежде. Ненависть вперемешку с презрением, приправленная ложью. Но никто не знал, что под слоём этих строго отрицательных чувств, скрывались истинно-положительные мотивы.       Слизеринка прекрасно отыгрывала свою роль, делая вид, что ей всё также мерзок Блэк. Идеально отточенные фразы, все те же сучьи повадки, провоцирующие говорить резче, громче, хлестче. Их дуэт был настолько правдоподобен, что даже у Констанс пропали любые вопросы, относительно Флоренс. Она поверила в то, что Блэку была совершенно омерзительна Снейп, купаясь в софитах фальшивой сцены.       И Блэк не спешил оповещать об антракте. Было сыграно слишком мало актёрских партий.       — Может, ты уже расскажешь, куда мы идём? — низкий мужской голос оборвал размышления Регулуса, возвращая в реальный мир. — Я не фанат сюрпризов, знаешь ли.       — Капитан команды испугался прогулок по Хогсмиду? — Блэк обратил внимание на Лестрейнджа, шедшего рядом. — Сдаёшь позиции, Баст.       — О, заткнись, — Рабастан пихнул смеющегося Регулуса в плечо, закатывая глаза. — Ты в последнее время выглядишь слишком окрыленным. Уже тошно от твоей самодовольной рожи.       — На то и был расчёт, — пожал плечами Блэк, сверкая прищуром своих серебристых глаз.       Молодые люди принялись идти дальше, расхаживая по улицам магической деревни, что находилась вблизи территории Хогвартса. Походы в Хогсмид в тёплое время года были одним из любимых занятий слизеринца во время обучения в школе. Не приходилось перебегать от магазина к магазину, чтобы пережидать холод, так как порой даже согревающие чары не смогли помочь должным образом. Приход весны даровал разнообразие времяпровождений.       Всю дорогу от школы до Хогсмида Блэк провел в собственных мыслях, время от времени перебрасываясь словами с Рабастаном. Они разговаривали о всяких мелочах, не требующих особого внимания и притворства. О чём-то приземленном, о чём-то, что напоминало Регулусу о прошлой жизни, где все было проще простого. О тренировках по квиддичу и предстоящем матче с гриффиндорцами. О том, что Слизнорт влепил Лестрейнджу целую неделю отработок за то, что слизеринец чуть не спалил весь класс своим неудавшимся зельем. Блэк в свою очередь кивал и поддакивал, изредка вбрасывая свои комментарии по поводу очередных рассказов друга.       Констанс не соблаговолила сопровождать Блэка до деревни, но в этом слизеринец видел исключительно плюсы. Ему не хотелось лишний раз напрягаться изо всех сил, чтобы показать Сильвестри то, что между ними было всё также. Всё также искусственно и не по-настоящему. Он думал о том, что итальянка решила проигнорировать выходную вылазку в Хогсмид. Но после оборвал эти доводы, осознавая, что Констанс ни за что не упустит лишнюю возможность пройтись по магазинам, оставляя в них всё состояние своего папаши ради нескольких тонн цветастых нарядов.       Но, честно признаться, Блэк и сам преследовал похожие цели. Не скупать все платья, конечно. Но глаз его наметился на нечто драгоценное и весомое.       Проходя очередной квартал, слизеринцы завернули за угол, чтобы, наконец, добраться до того места, куда изначально следовал Регулус.       — Ювелирная лавка Адамаса? — презренно хмыкнул Лестрейндж, смиряя друга взглядом. — Только не говори, что мы шли именно сюда.       Блэк никак не прокомментировал вопрос друга, ступая ближе к входу в лавку. Слизеринец приоткрыл массивную дверь, проходя внутрь.       — Решил прикупить для Констанс помолвочное колечко? — издевательски клокотал Рабастан, идя следом за другом. — Она, наверное, оглушит весь Хогвартс своими радостными воплями.       Блэк подошёл к стеклянной витрине, из-под которой блистали переливы драгоценных камней, украшающих ювелирные изделия. Здесь покоились украшения совершенно на любой вкус, но исключительно на толстый кошелек.       — Это не для Констанс, — ответил Регулус, продолжая разглядывать ассортимент лавки.       — Охренеть, — совершенно искренне удивился Лестрейндж, чуть ли не прикрывая рот рукой, словно узнал самый страшный секрет. — Не успел взять в жены Сильвестри, как уже обзавёлся любовницей? Растёшь в моих глазах, Реджи, — капитан сборной похлопал по спине Блэка. — Или подожди, — парень выставил вперед указательный палец. — Ты что, решил вступить в полиаморные отношения, м? — задал вопрос слизеринец, бесцеремонно облокачиваясь о стеклянный навес.       — Салазар, Лестрейндж, — вздохнул Регулус, поворачиваясь к другу. — С каких пор ты владеешь такими терминами? — слизеринец склонил голову на свой привычный манер. — Когтевранское всезнайство передаётся половым путём?       — Идиот, — прыснул Рабастан, гогоча на всю лавку.       Словесную перебранку молодых людей перебил звон декоративных штор из древесины.       Мужчина преклонных лет вошёл в торговый зал, осматривая слизеринцев. Блэк знал, что он являлся хозяином лавки, и по совместительству продавцом. Ходят слухи, что он никому не доверяет продажу драгоценностей, так как только сам мастер знает, как нужно обходиться со своим творением.       Также Регулус прекрасно знал о том, что только в этом магазине ему смогут продать то, что его так интересует. Лавка Адамаса славилась не только безупречной работой ювелира. Но также тем, что волшебник, корпящий над украшениями, сможет наделить любой драгоценный предмет нужным заклинанием.       — Добрый день, молодые люди, — добродушно поприветствовал мужчина, поправляя галстук на своей рубашке. — Выбираете что-то в подарок своим спутницам?       — Да, — ответил Блэк, указывая ладонью на интересующий предмет. — Я хочу купить это украшение.

***

      — Ты уже решила с кем пойдёшь на выпускной бал? — спросила Офелия, разглядывая ценник на фазанье перо.       — Да, — кивает в ответ Лили, отсчитывая монеты для того, чтобы расплатиться. — Есть один кандидат, — гриффиндорка ехидно улыбнулась, переводя взгляд на Флоренс.       Боже.       Когда-нибудь Лили перестанет издеваться над Флоренс, напоминая слизеринке о том, с кем та встречается. Но, кажется, не в этой жизни.       — Мне кажется, выпускной вечер — это самое важное школьное событие в жизни каждой девушки, — принялась воодушевленно болтать Фланнаган, совершенно забывая об интересующем её товаре. — Я, например, уже задумываюсь о том, с кем пойду на этот вечер.       — Ради всего святого, — раздраженно вздохнула Снейп, отвлекаясь от изучения прилавка, — Офелия, наш выпускной будет только через год. Какой смысл задумываться об этой глупости сейчас? — она укоризненно принялась разглядывать подруг, недовольно сжимая губы в тонкую нить.       — Год пролетит незаметно! — воскликнула Офелия, обиженно хлопая ресницами. — Не успеешь оглянуться, и всех достойных парней разберут, — вздернула подбородок когтевранка, довольствуясь своим весомым аргументом.       — Брось, Офелия, — беспечно махнула рукой Лили, ничуть не удивляясь скепсису слизеринки. — Для Флоренс любое школьное мероприятие является глупостью, — гриффиндорка хихикнула, щелкая по носу Снейп, за что та награждает подругу гневным взглядом.       — Я заметила, — поддакивает когтевранка, поправляя заколку на своих белокурых волосах. — Неужели тебе совсем не хочется даже помечтать о том, с кем ты пойдёшь на выпускной?       — Совсем не хочется, — пожала плечами Флоренс, обходя подруг, чтобы выбрать недостающие ученические принадлежности. — Я не считаю, что школьный бал — важнейшая часть обучения в Хогвартсе. И вам двоим меня не переубедить.       — Зануда, — цокнула языком Офелия, закатывая глаза. — Я как-то обмолвилась перед Рабастаном о том, что хочу видеть его в качестве своей пары, — смущенно произнесла блондинка, снижая тон своего певучего голоса. Словно это являлось главным секретом в её жизни.       — О, так тебя можно поздравить, — ехидно бросила Снейп, переводя всё внимание на Фланнаган. — Лестрейндж всё-таки ответил на то письмо? — Флоренс сложила руки на груди, изгибая бровь.       — Ты встречаешься с Рабастаном? — вклинилась в разговор Лили, поворачиваясь к девушкам. — У вас, что, коллективная тяга к засранцам Хогвартса?       — У нас? — переспросила Офелия, метая взгляд от Эванс к Снейп. — Флоренс, ты разве с кем-то встречаешься? — блондинка свела брови на переносице в задумчивом жесте.       — Нет, — принялась мотать головой Снейп, ощущая, что выглядела сейчас по-настоящему глупо и по-детски. — Лили просто вспомнила о том случае, летом. Когда мне понравился один магл. Помнишь, Лили? — Флоренс умоляюще взглянула на гриффиндорку, посылая ей невербальные сигналы о том, что стоит подыграть.       — Да, — кивнула Эванс, прикусывая нижнюю губу. Она никогда не умела врать так искусно, как это делала Снейп. Лили всегда выдавал блеск глаз, транслирующий то, что истина скрывается где-то рядом. — По-моему его звали Дэниел. Редкостный придурок. Еле уговорила Флоренс не идти с ним на свидание, — сымпровизировала гриффиндорка, дополняя байку Флоренс новыми подробностями о несуществующем избраннике.       Слизеринка почувствовала, как тошнота примкнула к горлу, сдавливая голосовые связки. Разумеется, Лили не была виновата в том, что решила раскрыть все секреты перед Офелией, но от этого не становилось легче ни на грамм.       Флоренс казалось, что её взяли с поличным, заставляя оправдываться и кидаться ложью. Ведь Фланнаган до сих пор не знала о том, кто был той самой девушкой, из-за которой Регулус решил так стремительно оборвать все связи с когтевранкой.       И Флоренс, правда, было стыдно.       Возможно, впервые в жизни стыдно было настолько, что краска припадала к щекам самопроизвольно, будто рефлекторно. В те времена, когда когтевранка не так близко общалась Флоренс, проще было врать о связи с Блэком, ходя с ним на тайные встречи. Снейп не была обязана отчитываться перед Офелией, докладывая о том, что теперь ей отведено место в чёрством сердце слизеринца.       Но теперь всё стало сложнее.       Намного труднее, нужно полагать.       Теперь приходилось обманывать подругу.       Несмотря на то, что когтевранка переметнулась от Регулуса к Рабастану, никто точно не знал, остыла ли та по отношению к Блэку. Возможно, ей все ещё был неприятен тот факт, что она оказалась отвергнутой слизеринцем. И рассказывать ей о том, с кем Флоренс недавно провела ночь — было бы настоящим кощунством.       Если это не предательство — тогда что?       Снейп прекрасно понимала, как эта картина выглядела на самом деле. Сперва слизеринка раздаёт советы о том, что не стоит возвращаться к Блэку, теша его самолюбие. А после сама же ложиться к нему в кровать, чтобы переспать.       Предательница.       Флоренс захотелось провалиться сквозь землю, раздавая самой себе пощечины. Вся эта история была на ощупь липкой, грязной. Хотелось отмыться от всех своих размышлений, а особенно вымыть с себя собственную сущность.       Предательница.       Снейп улыбалась в лицо Офелии, расхаживая с ней по магазинам, выслушивая её секреты и то, что лежало у неё на сердце. Но клеймо изменницы зудело под кожей, обжигая внутренности. Флоренс никогда не понимала тех, кто идёт на поводу у собственных желаний, променивая на это чувства близких людей. А теперь слизеринка стала такой же, под стать своим презрениям.       Предательница.       И как долго Флоренс будет молчать, увиливая от пристальных взглядов Офелии и расспросов о том-самом-парне?       Как долго Флоренс будет делать вид, что ей неинтересны разговоры о партнере, который должен будет сопровождать её на выпускном балу? Ведь слизеринка прекрасно знала о том, с кем она хочет пойти на эти чёртовы танцы в честь окончания школы. Знала, но была уверена, что не скажет.       Предательница.       Предательницапредательницапредательница.       Флоренс устало потерла глаза, чувствуя, как стыд заполоняет каждую клеточку её тела, впуская в организм усталость и подавленность. В последнее время она часто чувствовала себя паршиво, но сейчас особенно.       Снейп не могла решить, что было для неё худшим испытанием: обман по отношению к Офелии или сны с участием Реддла. Девушка могла с уверенностью сказать, что обе ситуации были равны на чаше весов.       Искоренить общепризнанное зло легче, чем самой отравлять чью-то жизнь.       — Уйди с дороги, полукровка, — послышался знакомый писк над ухом. — Ты здесь не одна.       Снейп подняла голову, увидев перед собой Констанс. Ну, конечно. Разве проблемы Флоренс оканчивались на чём-то одном? Слизеринка оглядела итальянку, и глаза заболели от переизбытка всего мерцающего. Сильвестри, как того полагает любой случай в её жизни, одета была с иголочки.       В руках девушки был сложен длинный плащ. На Констанс красовалась блуза с длинными рукавами, обшитая пайетками, а ровные ноги скрывались под короткой юбкой синего цвета, расшитой серебряными узорами. Тёмные волосы итальянки украшали вплетенные бусины жемчуга.       Но даже такой презентабельный вид не смог перекрыть всю ту злость, что сочилась из каждого мускула на лице Констанс. Казалось, что лицо девушки могло треснуть от количества косметики. На ресницах было огромное количество слоёв туши. Тёмно-фиолетовая помада, совершенно не подходящая под тон лица, выглядела вычурно и нелепо. Будто перед ребенком оставили тюбик губной помады в свободном доступе.       — О, извини, — робко ответила Флоренс, отходя в сторону. — Проходи.       Самодовольно откинув свои чёрные волосы назад, Констанс прошла вперед. Но момент её тщеславия не продлился долго. Снейп выставила ногу вперед, ставя подножку. Сильвестри едва удержалась на своих двоих, удерживая равновесие. Справившись, наконец, с препятствием, итальянка выпрямила спину, оборачиваясь к компании громко смеявшихся подруг. Было весело всем, кроме Флоренс. Она лишь чувствовала, как кровь бурлила в жилах, закипая от очередной порции раздражения.       — Ты думаешь, это весело? — свирепела Сильвестри, обращая на себя внимание остальных покупателей. Она подходила всё ближе, сверля глазами Флоренс. От итальянки веяло запахом дорогих духов и злостью. — Я наслышана от Регулуса, что ты лишена должного воспитания, но чтоб настолько, — девушка усмехнулась собственным рассуждениям, разводя руками. — Возомнила себя самой умной здесь?       — Не хочу тебя разочаровывать, но я хоть не пытаюсь компенсировать недостаток серого вещества аляпистыми тряпками, — Снейп небрежно оттянула ткань блузы, кривя губами. — У тебя, что, комплекс неполноценности?       — Довольно! — воскликнула итальянка, цепко сжимая край вязаной жилетки Флоренс, притягивая к себе слизеринку. Снейп могла поклясться, что заметила, как слегка подергивался глаз Сильвестри. — Ты у меня уже в печенках сидишь, Снейп, — Флоренс в ответ вцепилась в ладонь Констанс, пытаясь убрать её руку от своего тела. Но та не думала даже сдаваться, царапая ткань накрашенными ногтями. — Дам тебе один дельный совет: не смей переходить мне дорогу. В противном случае тебе точно будет не до смеха.       Снейп глядела на Сильвестри исподлобья, вмещая в свой взгляд весь спектр неприязни, что ощущала слизеринка к законной пассии Регулуса. Но не этот факт так сильно раздражал Флоренс. Констанс сама по себе являлась живым олицетворением всего того, что обязывало испытывать ненависть по отношению к итальянке.       — Оставь её в покое, стерва, — послышался бравый голос Офелии. Когтевранка подошла ближе, вставая возле соперниц. — Ты первая начала эту перебранку.       Констанс пренебрежительно убрала руку от Флоренс, словно только что прикасалась к самому грязному предмету на всём белом свете.       — Наша маленькая защитница, — прошептала итальянка приторным голосом, окидывая взглядом Фланнаган. — Выглядишь куда лучше, чем в нашу последнюю встречу. Уже выплакала все слёзы по своему бывшему парню? — смешивать людей с дерьмом у Констанс получалось лучше всего. Особенно, если в этом ей помогали те, кто знал обо всех сплетнях школы. Неудивительно, что Сильвестри подружилась с Кассандрой только ради того, чтобы та поставляла ей порцию самых свежих новостей. — Или разрыв с Регулусом ударил по тебе настолько, что ты решилась податься в предатели крови? Чистокровная в обществе грязнокровок, Мерлин, — рассмеялась Сильвестри, прикрывая рот ладонью.       Кажется, что Констанс добилась того, чего хотела. Первой крови, до которой та пыталась всячески достать, разрывая спокойствие окружающих на мелкие куски. Глаза у Офелии были на мокром месте, и было видно, что ей тяжело давалось сокрытие собственных эмоций от посторонних глаз. Губы девушки дрожали, а взгляд опустился в пол. Итальянка размозжила чувство собственного достоинства Фланнган, руководствуясь нажатием на самые больные точки.       — Констанс, иди своей дорогой, — вмешалась Лили.       Гриффиндорка всегда была выше конфликтов, и никогда не рвалась решать вопросы путём ругани, но сейчас даже терпению Эванс пришёл конец.       Сильвестри резко повернула голову в сторону стоящей рядом Лили, но её слова никак не прокомментировала. Просто не знала, куда давить. Была безоружна против скрытной личности гриффиндорки.       — Вы, трое, такое убожество, — бросила итальянка на прощание, накидывая на себя верхнюю одежду.       Сильвестри направлялась к выходу, раскачивая бедрами в такт своих шагов. Как только колокольчик над дверью оповестил о том, что дверь за непрошенной гостью закрылась, девушки разом выдохнули.       — Офелия, ты в порядке? — Флоренс положила ладонь на плечо подруги, внимательно всматриваясь в её покрасневшее лицо. — Всё, что говорит Сильвестри стоит пропускать мимо ушей. Она просто не умеет общаться с людьми нормально, вот и плескается ядом.       — Я в норме, — коротко ответила когтевранка, заправляя локон волос за ухо. — От этой гадюки у меня жутко разболелась голова. Не хотите прогуляться до «Сладкого королевства»?       — Я не против, — ответила Лили, широко улыбаясь. — А ты? — вопрос адресован Флоренс.       Слизеринка почувствовала, как укол совести вновь протыкает кожу, заставляя содрогаться от неприятных ощущений. В районе солнечного плетения жгло, напоминая о том, куда должна была отправиться Снейп вместо прогулок с подругами. Рука, сунутая в карман кожаной куртки, нащупала свернутую пополам записку, а глаза устремились на настенные часы. Стрелка циферблата медленно, но верно подступала к тому времени, на которое была назначена встреча.       — Идите без меня, — Снейп опустила глаза на подруг, — я ещё побуду немного здесь, а после присоединюсь к вам, — она старалась слышаться увереннее, но волнение накатывало с новой силой, из-за чего было затруднительно подбирать правильные слова. — Только не съешьте все пирожные к моему приходу.       Лили и Офелия усмехнулись, а после поспешили на улицу.       Выждав несколько минут, Флоренс закинула охапку перьев в свою сумку, оставляя продавцу нужную сумму денег.       Весенний воздух укрыл Снейп своими тёплыми объятиями, щекоча макушку головы. Она так давно мечтала о том, чтобы суровая зима скрылась из вида, уступая дорогу самому приятному времени года. Март чувствовался сладко, пряно и свободно. Весна ассоциировалась со спокойствием и комфортом. Именно этого так не хватало слизеринской душе.       Флоренс зашла за угол дома, доставая из кармана красную пачку. Выудив сигарету, девушка сомкнула её губами, поджигая магловской зажигалкой.       Первая затяжка всегда ощущалась как-то по-особенному. Как первая остановка после долгого бега. Как долгожданная доза болеутоляющего препарата после нестерпимых мучений. Вишневый смак прокатывался по языку, снабжая рецепторы приятным послевкусием.       Но уединение, посвященное личному ритуалу, не было долгим. Покой Снейп нарушился в тот момент, когда чужая ладонь коснулась её плеча. Ойкнув, Флоренс отступила на шаг, хватаясь за сердце.       Она ненавидела подобные выходки. Такое всегда вгоняло её в стадию оцепенения, покрывая кожу слоём мурашек. Но сейчас все ощущения утраивались, заставляя быть настоящим параноиком.       — На тебе лица нет, Снейп, — усмехнувшись, произнёс Регулус, едва сдерживая смех за сцепленными губами. — Ожидала увидеть здесь кого-то другого?       Флоренс недовольно взглянула на слизеринца, удерживая в зубах сигарету:       — Возможно, — ответила Снейп, выдыхая тёмно-серый густой смог дыма, отчего Блэк поморщился. — Ещё не решила, кто будет следующим счастливцем, кому повезет пойти со мной на свидание, — девушка приподняла голову, испытующе всматриваясь в лицо брюнета.       Он медлил с ответом, подходя ближе. С каждым шагом она чувствовала, как сердце совершает кульбит, опускаясь к желудку. Но это не было равносильно страху. Отнюдь нет. Это было похоже на нечто другое. Когда ты вся исходишь в волнении от долгожданной встречи. Так ощущался истинный голод по нужному человеку. Привычный свежий аромат мяты вбивался в ноздри, затмевая собой всё вокруг. Больше не существовало ничего. Только ледяно-серебристые радужки, глядящие прямо в душу.       — Никто не пойдёт с тобой на свидание, — бархатный голос разливался тягуче, топя в своём шёпоте. — Потому что иначе я уничтожу каждого, кто захочет хотя бы пальцем прикоснуться к тебе, — длинные пальцы протянулись к сигарете, вырывая ту изо рта слизеринки. Взмахом палочки Регулус превратил папиросу в табачную труху.       Последняя фраза опустилась на слизеринку, заставляя несколько раз моргнуть. Ей казалось, что всё это было сном. Флоренс догадывалась о том, что Регулусу были присущи качества собственника, но чтобы он выражал это так открыто? Так было впервые. Впервые он не прикрывался маской безразличия, открывая перед ней всю колоду козырей. Раскрывал душу, ломя собственные принципы о размозженные кости.       — Между прочим, из-за тебя я пропустила поход в «Сладкое королевство», — Флоренс прочистила горло, меняя тему разговора. — Надеюсь, у тебя что-то поважнее сливочных трубочек, — нахмурила брови девушка, ощущая, как дыхание брюнета оседает на её щеках.       — Я куплю тебе целую кондитерскую, если ты так неравнодушна к сладкому, — томный голос проникал в уши, пока слизеринец проходился своими губами по губам Флоренс, оставляя на них вкус какао. Девушке инстинктивно хотелось пройтись языком, слизывая остатки напитка со своих губ.       — А разве не ты говорил, что пара лишних булочек может пагубно сказаться на моих боках? — произнесла обиженным тоном девушка, слегка отстраняясь от Блэка. Она вспомнила о том, как несколько месяцев назад столкнулись в кондитерской лавке.       И о том, как Блэк слизывал с её пальцев подтаявший шоколад.       И о том, что почувствовала после.       Мерлин.       — Думаю, что никакая выпечка не сможет испортить твое тело, Снейп, — прокомментировал слизеринец, жадно блуждая по изгибам тела Флоренс, что были скрыты под слоём верхней одежды.       Флоренс чувствовала, как краска вновь припадала к её щекам, озаряя смущение. Это повторялось снова, но только сейчас не было места для стыда. Только удовлетворение, что растекалось по организму бешеным течением.       — И всё же, зачем мы здесь? — повторила свой вопрос Флоренс.       Блэк остановился на глазах девушки, что неотрывно глядели на юношу своим небесно-синим взором. Затем рука его юркнула в карман пальто, доставая оттуда небольшую бархатную коробочку.       — Что это? — недоверчиво спросила девушка, пятясь назад.       Но Блэк успел перехватить её ладонь, притягивая Снейп обратно к себе.       — Я хочу, чтобы ты носила это, не снимая, — серьёзным тоном произносил Блэк, подчеркивая последние слова интонационно. — Неважно, с кем ты будешь или где — эта вещь должна быть при тебе. Всегда. Поняла меня? — твердость в его голосе была схожа с кремнем – ничто не способно разрушить такую стойкость.       Брюнет достал из коробки заветный презент. Это было кольцо. Но не самое простое. Такие кольца обычно не дарят однокурсницам, с которыми спят. Такое дарят тем, с кем хотят прожить всю оставшуюся жизнь. Такой подарок означал всю серьёзность намерений.       — Я не могу принять это, Регулус, — принялась качать головой Флоренс, пытаясь высвободить ладонь из рук слизеринца, но он был непоколебим в своих намерениях. — Это слишком дорогой подарок.       — Считай это платой за всё то, что тебе приходилось переживать из-за меня.       Ювелирное изделие было выполнено первоклассным мастером, следовало полагать. Ободок украшения был сделан из серебра в виде веточки, но не этот драгоценный металл привлекал к себе всё внимание. Глаза девушки могли ослепнуть от свечения камня, красовавшегося на каждом ранте — всего их было восемь. На первый взгляд могло показаться, что каст мог сломиться от натиска драгоценного минерала, лежавшего на нём. Изумрудные камни грушеобразной формы переливались на солнце, создавая тёмно-зеленые блики. Это кольцо могло по праву считаться самым прекрасным предметом, который только могла видеть девушка.       — Носить, не снимая. Хорошо? — произнёс Блэк, надевая украшение на безымянный палец Флоренс.       Снейп кивнула, не в силах отвести взгляд от кольца. Она почувствовала прикосновение холодного металла, пронёсшего по коже пронесся вихрь вибраций.       — Спасибо.       Она ждала, что Блэк скажет свою очередную фразу о том, что он не нуждается в её благодарностях. Но вместо этого он лишь слегка улыбнулся, поправляя выбившийся девичий локон.       И это молчание ощущалось куда приятнее, чем драгоценный металл, украшавший палец слизеринки.

***

      Блэк восседал на подоконнике, покачивая ногами в такт своим мыслям. Глаза слизеринца блуждали по собственному почерку, вычитывая самые важные мысли из конспекта по Зельям. В последнее время Слизнорт разошёлся, задавая шестикурсникам непомерное количество домашнего задания. Как будто готовил слизеринцев к выпуску заранее, чтобы те не расслаблялись. Но Регулуса такой напор в преподавании ничуть не смущал. Он с особым трепетом и вниманием относился к учебе, и потому с жадностью поглощал каждую букву в учебнике, чтобы познать, как можно больше.       Ведь для этого были личные мотивы.       Заключались они не только в том, чтобы успешно сдать ЖАБА.       Для Блэка являлось первостепенным расплата для Крауча.       Для лживого мудака, скрывавшегося из вида слизеринца. Регулус выжидал. Отсчитывал минуты, часы, дни до предстоящей встречи. Но Барти так и не появлялся. Он не ходил на занятия, не появлялся в Большом зале, не ночевал в спальне. С того дня, как Блэк узнал о том, что этот крысеныш докладывает обо всём Вальбурге, он больше не видел своего бывшего горе-товарища.       Чувство мести клокотало внутри, заставляя исходить злостью всякий раз, когда на задворках сознания всплывали слова Крауча-младшего, воспевающие то, как он первоклассно подставил своего однокурсника.       Дерьмо.       Даже сейчас, пока взгляд автоматически блуждал по учебным фразам, черпая нужную информацию для получения высших баллов, голова слизеринца была занята размышлениями о других вещах. Мерзких и гнилых.       И это выбивало из колеи, вынуждая быть раздраженным. Это вынуждало становиться более внимательным. Особенно к Снейп.       Ведь, если Крауч знал об их связи до Рождества, то, что мешает мелкому ублюдку вновь заниматься шпионажем в стенах Хогвартса?       Благо, у Регулуса был план, рассчитанный на сто шагов вперед. Он точно знал, что теперь не позволит оставить себя в дураках. Блэк сделал всё для того, чтобы обеспечить безопасность Снейп. Никто не тронет её. Не посмеют.       — Как приятно видеть брата за учебниками, а не в компании многочисленных девушек и алкоголя.       Блэк отвлёкся от пергамента, переводя взгляд на Нарциссу. Кузина стояла напротив, сложив руки на груди. Её осанка была безупречно ровной, а голова держалась высоко, как того полагает девушке из высшего общества. Платиновые волосы были туго сплетены в одну косу, украшающую серебристой лентой. Нарцисса выглядела свежо и опрятно, как и всегда. Идеально-выглаженная рубашка, плиссированная юбка и туфли на острой шпильке — лишь дополняли её строгий образ.       — Ты пришла читать мне нотации, Цисси? — съязвил Регулус, но в его тоне не было и намёка на злость. — Вставай в очередь.       — Нет, — качнула головой кузина в знак отрицания. — Я пришла сюда не за этим. Девушка протянула свиток, покоившийся до сего момента в её ладонях.       — И что это?       — Прочти.       Блэк отложил свои ученические принадлежности, забирая из рук сестры загадочный лист, раскрывая.

«Добрый день, мисс Блэк. Ваше письмо мне передали сразу же, как только Ваша сова доставила его в мой дом. Прошу прощения за столь долгий ответ, но Вы должны понимать, что та проблема, с которой Вы ко мне обратились, требовала особого внимания. Я изучил некоторые материалы в своей библиотеке, а также связался с другими целителями, которые хоть как-то сталкивались с подобной ситуацией. Ничего однозначного сказать я Вам, к сожалению, не могу. Но кое-что я всё-таки узнал. Дело в том, что Ваш знакомый оказался под влиянием, отнюдь, не проклятья. Он стал жертвой иного воздействия, ранее не изученного. То, что запечатлено на его теле — именно это отравляет его организм. Волшебный отпечаток не приживается, потому что душа этого человека, его истинные мотивы и мировоззрение идут в совершенный разрез с тем, что заточено внутри магического клейма. Избавьтесь от клейма и Вы сохраните жизнь своему знакомому. В противном случае, последствия могут быть плачевными.

С уважением, доктор Скендер Мартинез»

      — И как это понимать? — шокировано произнёс Регулус, переваривая всё то, что он прочёл секундой ранее.       — Всё очень просто, — поджала губы Нарцисса, подходя ближе к брату. Девушка обернулась, чтобы убедиться, не стоял ли кто-то рядом с молодыми людьми. Не увидев рядом никого, слизеринка закатала рукав брата. Там, где кишел полусгнивший рисунок Метки. — Если человек, написавший мне это письмо, прав, то это означает, что твою метку можно сравнить с болезнью или вирусом. И чтобы избавиться от этого недомогания, нужно избавиться от очага заражения.       С этими словами кузина спустила ткань рубашки вниз, поднимая глаза на брата. Они молчали какое-то время, чтобы их разум смог прийти к вопиющему выводу.       Этого не может быть.       Не может быть всё так сложно. Никто ранее не сталкивался с этой проблемой. Все Пожиратели, вступающие в ряды Реддла, никогда не сталкивались с тем, что их плоть разлагалась от въевшихся чернил.       Какого чёрта Регулус стал первооткрывателем такой особенности?       Ему казалось, что он находился в бреду. Что агония, вызванная меткой, вновь настигла его.       В голове набатом кричала одна-единственная мысль.       Одно-единственное решение, которое сможет положить конец всему плохому в жизни слизеринца.       Всем было известно, что избавиться от Метки невозможно. Почти невозможно.       — Ты предлагаешь мне убить Тёмного Лорда?       Нарцисса не дала ответа на поставленный вопрос. Лишь забрала свиток обратно, разворачиваясь к проходу в другое школьное крыло.       Собственная фраза оглушила Блэка, заставляя того морщиться от собственных мыслей. От невозможности исполнения этого. Убить Реддла не представлялось реальным. Особенно не после того, как Регулус узнал о том, что Тёмный Лорд создал крестраж, делая себя бессмертным, неуязвимым.       А если уничтожить крестраж? Что, если Блэк попытается положить всему конец? Ведь терять ему точно нечего. В письмо было чётко сказано, что Блэк нежилец.       — Нарцисса, — позвал кузину слизеринец, — что ты знаешь о дневнике Тома Реддла?       Ведьма резко остановилась, но ни один позвонок на идеальной осанке не дрогнул. Платиновая макушка медленно повернулась в сторону Блэка.       — Не понимаю, о чём ты, — блондинка потупила взгляд, нацепляя на своё лицо глупейшую улыбку. — Удачного дня, Реджи.       — И тебе, Цисси.       Блэк наблюдал за тем, как сестра скрывалась за колонной.       А в голове блуждала лишь одна мысль.       Нарцисса знает.       И точно знает о том, кто подбросил дневник в комнату Флоренс.