Искупление

— А как насчёт этого? — Регулус приподнял дневник, который до сего момента покоился за его спиной. — Не твоя вещица, которую ты оборонил случайно в спальне своей сестры? — вся шутливая спесь сошла с лица Регулуса, и теперь лицо его было выточено из острия ненависти. — Расскажи мне всё, что ты знаешь об этом дневнике, и, может быть, сегодня я сохраню твою жизнь. Лицо Северуса блеснуло озарением, ведь перед его глазами замелькало то, что он так долго и упорно пытался скрыть. Разум его главного противника оказался намного расчетливее и изощреннее. Избалованный малолетний аристократ оказался умнее, чем о нём думал Снейп-старший. Блэк, буквально, переигрывал патлатого змееныша, доставая из своих рукавов выигрышные карты. Джокеры сыпались на древесный пол, разбивая на мелкие осколки надежды Северуса на то, что последнее слово останется за ним. Нет. Точно не сегодня. Снейп потянулся к карману мантии, нащупывая своими короткими пальцами древко волшебной палочки. Заметив резкое движение к краю одежды, Регулус самодовольно цокнул языком, закатывая глаза. — Не нужно сцен, Снейп, — отозвался Блэк, раскачиваясь на стуле, все ещё вальяжно размахивая дневником, словно приманивал этим артефактом заблудшую шавку. — Я пришёл сюда не для показательных выступлений, — кивком головы Регулус указал на то место, где, по всей видимости, хранилась палочка Северуса. — И я не хочу драться с тобой. Просто ответь на один вопрос, — наконец, Блэк убрал дневник за спину, подаваясь вперед. — Какого хера этот чёртов крестраж оказался у твоей сестры? Несмотря на некую мягкость и рассудительность в голосе, Блэк чувствовал, как горло сковывала злость, впиваясь иглами в нежную кожу. Это чувство приносило дискомфорт, от которого невозможно было избавиться, но слизеринец изо всех сил старался выглядеть спокойным. Была бы его воля – разнес бы к чертям собачьим этот класс в придачу с патлачом, но это была не та тактика, которой хотел придерживаться Регулус. Спокойствие и рассудительность. Произносить, как мантру. Ожидание ответа было подобно мукам. Хлестче, чем Круциатус от сумасшедшей сестры. Хуже, чем притворство в стенах собственного дома, а теперь в каждом помещении этой гребанной школы. Блэк не терпел лжи, но был уверен, что полукровный Пожиратель смерти скормит ему самую изворотливую байку, которую только сможет придумать. Тогда самообладанию Регулуса придёт конец, и он точно заставит сожрать Снейпа всё то, что сам преподнесет Блэку на блюдце с голубой каймой. Слизеринец будет наблюдать, как ублюдок, посмевший предать собственную кровь, будет умолять прекратить издевки над ним. Снова будет пищать о пощаде, привлекая к себе всё внимание окружающих. Но теперь сестра не придёт на помощь. Она даже не взглянет на такое ничтожество. Не посмеет и глазом моргнуть в его сторону. Побрезгует. Но точно ли Регулус мог рассуждать о предательстве семьи? Когда у самого за спиной имелся ни один шкаф со скелетами тайн, которые Блэк заковал на миллиард замков. Мог ли слизеринец обвинять другого человека в грехах подобных собственным? Мог. Имел полное право на это. Предательство крови, которое совершил Блэк, несло другой характер. Это было поступком ради спасения, но никак не ради уничтожения. Блэк пытался спасти не себя. Он не переживал за собственную шкуру, на самого себя ему было наплевать. Блэк мог с легкостью подставить свою грудь, чтобы враги испепелили его Непростительными. Ему было всё равно. Регулус хотел спасти ту, чья душа не была выпачкана осадком тьмы и злодеяний. Он грезил о том, что Флоренс ещё может прожить нормальную жизнь, не вдаваясь в дебри сущего зла, разделившего душу на части. Она была достойна проживать другую жизнь. Слизеринка явно не была той, кому Блэк мог пожелать проходить через все эти испытания, начиная от страданий, что он её принёс, заканчивая одиночным изучением материалов по уничтожению крестражей. Но, кажется, у её брата были другие намерения. — Удивительно, — голос Северуса продолжал исходить в насмешке, несмотря на трусливый оскал. — С каких пор ярый ненавистник грязнокровок, выходец из чистокровной семьи Блэков, печется о судьбе полукровки? — Снейп все ещё держал ладонь поверх кармана, изучая прищуром каждое движение Блэка. Но оба не предпринимали никаких попыток к действиям. Это была немая борьба взглядов, без физических подоплёк. — Мы живём в удивительное время, Снейп, — Блэк перенимал манеру будничного тона старшекурсника, склоняя голову вбок. Со стороны казалось, что эти двое обсуждают нечто, совершенно не вяжущееся с понятием вопроса жизни и смерти. — Мы живём в то время, когда человек может сбросить маску, и под ней окажется совершенно не то, что ты ожидал. Твоя, вот, прогнила насквозь. Под стать твоей личности загнанного ублюдка, — слизеринец выгнул бровь, с вызовом взирая на противника. Глаз Северуса нервно задергался, а изо рта выходил ряд несвязных звуков, отдаленно напоминавших шипение. Последняя фраза оказалась ключом к сорванным цепям. Миг – патлач оказывается прямо напротив Блэка, впиваясь черными радужками в серебристую пыль в глазах аристократа. Регулус инстинктивно отодвинулся назад, но взора своего не унял. Не хотел проигрывать этому тщеславному мудаку в этих своеобразных играх. — Ты, верно, думаешь, что, если разоблачишь меня, то она тотчас прыгнет в твои руки, да? — Снейп был превосходен по части манипуляций, но он не знал, что есть ещё кое-кто, у кого данная практика была взращена с молоком матери. — Она никогда не будет с тобой, избалованный кусок дерьма. — А что, если я скажу, что твоя святая сестричка уже прыгнула ко мне? — Блэк продолжал наблюдать исподлобья, окружая себя стеной, выточенной из провокаций и издевательств. Слизеринцу приносило огромное удовольствие наблюдение за тем, как рушится самообладание Снейпа. Как по крупицам из него уходит все то последнее, что удерживало его на плаву. — Что, если я расскажу тебе, как ей нравится оказываться в моих руках? Как она стонет подо мной, умоляя не останавливаться… Речь Регулуса оборвал звонкий лязг. Пощечина прервала томный рассказ брюнета о подробностях его взаимоотношений с Флоренс. Ребро ладони Северуса прошлось по острию скулы Блэка, окропляя кожу жженным красным цветом. Во рту чувствовался металлический привкус — по всей видимости, внутренняя сторона щеки поцарапалась о зубы. Похуй. Эта боль ничто по сравнению с тем, что удалось пережить Блэку за последние несколько месяцев. Ничтожная неурядица на минном поле. Снейп думал, что сможет подобной выходкой выбить почву из-под ног Регулуса, но тот глубоко ошибался в своих возможностях. Снейп не догадывался о том, что у Блэка давно атрофировалось любое восприятие к физической боли. Она была такой же ничтожной, как план Северуса с дневником, что расходился по швам. Стоило только посильнее надавить на больные точки, и омерзительный оппонент шагал в лапы слизеринца, сам того не осознавая. — Не смей говорить о моей сестре, подонок! — Снейп схватил Блэка за грудки, с яростью впиваясь ногтями в ткань одежды. — Я не поведусь на твои провокации! Ты не выбьешь из меня признания своими гадкими словами. Ты слишком юн и глуп, чтобы тягаться со мной, Блэк, — Северус отпихнул от себя брюнета, морща нос. — Слишком юн и глуп, — вторил Блэк, дотрагиваясь ладонью до опухшей щеки. В классе вновь повисла тишина. Снейп отошёл на несколько шагов от злополучного стула, на котором восседал Блэк все то время, что он провёл в помещении. Но Блэк засиделся. Как только старший брат Флоренс ринулся к выходу, деланная умиротворенность Блэка сошла с петель, глухо отворяя дверь и приглашая в свою обитель привычную жестокость и рьяность. Эти составляющие давно просились войти. Демоны, до сего момента спящие, с удовольствием отпрянули ото сна, распахивая веки. Их жадные рты исходили в сладостном предвкушении хаоса и разгрома. Их глаза горели адским пламенем, поджигая фитиль на бомбе замедленного действия. Блэк чувствовал, как по венам растекался гнев, гоня выделения адреналина мощнее, чем спиртовая жидкость. Нейроны мозга вбирали в себя импульсы и сигналы, действуя быстро и чётко, несмотря на состояние аффекта своего обладателя. Блэк не сразу опомнился. Лишь в тот момент, когда Снейп тяжким грузом упал на пол, слизеринец понял, что произошло. Брюнет, заручившись моментом, схватился за ножку стула, ударяя весом мебели по спине Снейпа. Патлач моментально свалился, стал задыхаться, прося Регулуса остановиться. Но было поздно. Он предупреждал. Он, блять, говорил, что хотел решить этот вопрос мирно, не прибегая к насильственным методам. Но, кажется, каждый в этой школе понимал только язык жестов. Беспощадный и жестокий. И этот факт не оставлял Регулусу иного выбора. Блэк присел рядом с почти бездыханным телом Снейпа, опуская свое лицо ближе к уху пострадавшего. — Ну, что, я все ещё юн и глуп, чтобы тягаться с тобой? — заливисто рассмеялся Блэк, цедя каждое слово через сито своей ненависти к этому ублюдку. — Или ты, наконец, прозрел и понял, что диалога со мной не избежать? — Можешь убить меня прямо здесь, паршивец, — хрипел Северус. Произнесенные слова давались с огромной болью в позвоночнике – это чувствовалось на интуитивном уровне. Блэк знал, если он вновь прибегнет к насильственным методам разговора, то на одного Снейпа в этой школе станет меньше. — Я не скажу тебе ни слова. — Хорошо, — выдохнул Блэк, вставая. — Значит, прибегнем к особым методам. Слизеринец схватил Снейпа за отросшие волосы, силой притягивая к своим ногам. Блэк волочил Северуса за собой, чувствуя, как натягивалась кожа на голове своего противника. Он мог поклясться, если бы слизеринец натянул волосы потуже, то плоть разорвалась бы прямо по основанию черепа. Но Регулус не желал патлачу смерти. Нет. Он просто хотел справедливости. Неважно, какой ценой. Неважно, что нужно будет сделать, чтобы выбить эту ёбанную правду из уст Снейпа. Взмахом палочки Блэк левитировал к себе очередной стул. Схватив за шиворот мантии Северуса, слизеринец усадил на поверхность мебели обмякшее тело Снейпа. Тот даже не сопротивлялся. Видимо, ждал, когда Регулус, наконец, расправится с ним, чтобы не мучиться дальше. Но Блэк не желал оказывать ему такие почести. Слишком щедро для того, кто поставил под вопрос безопасность Флоренс. — Итак, спрошу в очередной раз. Для чего ты подбросил своей сестре дневник Реддла? — Блэк присел напротив Снейпа, всматриваясь в его темные радужки. Но глаза были застелены пеленой немоты. Даже взгляд не мог дать никаких ответов. Но в ответ лишь скупой смешок. Да он, блять, издевается. Трясущимися от злости руками Регулус потянулся к карману брюк, доставая оттуда пузырёк с прозрачной жидкостью, не имеющей запаха. Если Снейп не мог сам сказать всю правду, значит, дело оставалось за вмешательством извне. Веритасерум, плескавшийся о стенки флакона, был отличным способом достать из этого идиота все то, что потаенно лежало у него на языке. Снейп разболтает обо всем, сам того не желая. Несмотря на спокойствие, заточенное в чертах лица брюнета, внутри он ликовал. Блэк вновь оказался на два шага впереди. Ему вновь удалось перевернуть поле игры в свою сторону, добавляя себе несколько очков. Кто бы мог подумать, что Сыворотка правды, нагло украденная из запасов Слизнорта, может пригодиться Блэку в этом деле. Брюнет выкрал этот флакон совершенно для другого случая. Регулус забрал Веритасерум для разговора с Флоренс, когда собирался признаться ей в том, что ступил в ряды Пожирателей не по своей воле. К счастью, зелье не пригодилось. Девушка поверила ему на слово, разнося в щепки все его опасения насчёт её недоверия к слизеринцу. С того момента Блэк держал пузырек у себя, выжидая подходящего момента. И он настал. Блэк схватил Снейпа за лицо, надавливая длинными пальцами на щеки, чтобы раскрыть тонкую нить рта. Старшекурсник пытался отстраниться всеми силами от грубой хватки брюнета, но цепкость ладоней была неумолима против жалких попыток Северуса освободиться. Регулус преподнес пузырёк к своим губам, зубами выдергивая пробку. Молодой человек выплюнул злосчастную крышку на пол, взбалтывая содержимое зелья. Давай, Снейп. Одна чёртова капля на язык, и ты поведаешь мне обо всех подробностях плана своего Хозяина. Слизеринец резко притянул Снейпа за подбородок, вливая в глотку ничтожное количество зелья. Блэк прекрасно знал, что этого будет вполне достаточно, чтобы человек начал говорить обо всём, что было на уме. Но Снейп так легко не сдавался, пытаясь выплюнуть капли обратно - только не отдавать себя в объятия Сыворотки правды. Регулус не был настроен на то, чтобы нянчиться с упрямым идиотом до утра. Слизеринец слишком устал, чтобы терпеть эти выходки снова и снова. Молодой человек вновь схватил противника за волосы, закидывая голову назад, чтобы позволить зелью проникнуть внутрь глотки. Ещё одна блядская капля. Очередной перевод волшебного варева. И, наконец, это произошло. Кадык Снейпа дернулся в характерном движении. Ублюдок проглотил зелье. Блэк выждал несколько минут, прежде чем задать самый острый и интересующий вопрос, клокотавший на задворках сознания, дожидаясь своего звёздного часа. — Надеюсь, теперь ты будешь, куда более сговорчивым, — пренебрежительно бросил Блэк в адрес Северуса, который теперь сидел покорно, но в глазах виднелись отчетливые нотки противостояния, которые затихали с каждым мгновением. — Инкарцеро, — произнес Регулус, взмахивая палочкой. Тело Северуса сковали несколько десятков веревок, плотно сжимающих конечности друг к другу так, чтобы парень не смог пошевелиться. Блэк, в свою очередь, сел на край парты напротив. — Начнём сначала. Зачем ты подбросил дневник Флоренс? — По приказу Тёмного Лорда, — ответил Северус без раздумий. Глаза его стали стеклянными, словно были созданы из самых чистейших крупиц кварца. Ни единого лишнего оттенка – только кристаллизация правды. — Волдеморт очень переживал за сохранность своего крестража, поэтому доверил исполнение плана мне. Твоя кузина передала этот дневник перед началом учебного года. Одной августовской ночью она прибыла ко мне для того, чтобы отдать крестраж. Но Нарцисса не знала о том, что именно она мне отдавала. Она лишь знала о том, что дневник принадлежал когда-то Тому Реддлу, но понятия не имела о том, какой магией наделен этот предмет. Блять. Блэк не знал, как именно ему стоит реагировать на этот рассказ. С одной стороны, внутри что-то отлегло, когда слизеринец понял, что кузина сама не ведала, что творила, отдавая этот чёртов дневник в руки Снейпа. Он бы никогда и ни за что не простил ей такой цинизм по отношению к абсолютно невиновному человеку, коей являлась Снейп-младшая. И Регулус ни за что не поверил бы в то, что Нарцисса была способна так легко расправляться с чужими судьбами без доли сострадания. Но с другой стороны внутри забушевало то, что, казалось бы, давно умерло. Его сердце. Чернильное, прогнившее и едва бьющееся. Но оно было там, внутри. Орган чувствовал всю тревогу, все страхи. Самые главные опасения становились явью. Всё было преднамеренно. Флоренс оказалась пешкой на шахматной доске кровожадного маньяка не просто по воле случая. Это была хорошо разработанная тактика по сохранности самой главной фигуры – бессмертного Ферзя. — Почему дневник должен был оказаться именно у Флоренс? — продолжал выпытывать правду Регулус, едва сохраняя самообладание. Его руки дрожали, а желваки заходили на лице. Он чувствовал, что с каждым новым открывающимся ящиком Пандоры, сохранность его рациональности падала в бездну. — Разве безопасно хранить такой ценный предмет на виду? — Волдеморт думает иначе. Он говорил о том, что спрятано на глазах – тяжелее найти, — отвечал Снейп таким же бесцветным тоном, словно на автомате. — Кому придёт в голову, что крестраж может оказаться под кроватью у обычной девчонки-подростка? Если у моей сестры не было бы привычки лезть своим носом туда, куда не следует, никто бы в жизни не догадался о том, что дневник окажется именно в этом месте, — Снейп поджал губы в недовольном жесте, но рассказ свой не прерывал. — Тёмный Лорд доверил эту миссию мне, чтобы проверить мою преданность его идеологии. Это было что-то вроде обряда инициации в ряды Пожирателей. Вам, чистокровным, всё достается слишком легко. Вы получаете Метки по праву рождения, но я должен был вылезти из кожи вон, чтобы заполучить должное уважение от Реддла, — голос Северуса дрожал от сквозной обиды. Но дело было, отнюдь, не в сожалении. Нет. Ублюдок не жалел свою сестру, которую почти подвел к смертному одру, заставляя бедную девчонку переживать череду кошмаров. Он был блядским эгоистом, и трясся исключительно за свою роль в высшем обществе. Мерзость. Блять, какая же это мерзость. — Ты знал, что крестраж имеет свойство влиять на разум человека, с которым этот артефакт взаимодействует? — Блэк потер переносицу, чтобы справиться с наступающей мигренью. — Флоренс рассказывала мне, что к ней приходят видения с участием Тёмного Лорда. Сам Лорд знает о том, что девчонка попала под власть его крестража? — Нет, — также искренне продолжал отвечать Снейп, морща лоб от неприятных ощущений, что доставляли ему тугие узлы веревок. — То, что она видит – лишь фантом его души, играющий с её разумом. Тёмная энергия, заточенная в крестраже, чувствует, что ментальная составляющая моей сестры очень слаба. Девчонка имеет ряд психических заболеваний, поэтому выводить Флоренс на отрицательные эмоции не составляет особого труда. Крестраж питается слабостями и пороками. Это наполняет его ещё большей силой. Блэк слабо представлял себе, что означает терминология «психическое заболевание», но чувствовал нутром, что это не означало что-то нормальное. Плевать. Это не отменит того, что слизеринец испытывал по отношению к Флоренс. — Она не слабая, — едва слышно произнес Регулус. — Что? — Она, блять, не слабая! — Блэк вскочил с места, расходясь на крик. Его гортанное рычание, казалось, было слышно и за пределами этой комнаты. — Не смей так говорить о ней, ты понял? Ты даже не представляешь, что ей пришлось пережить. Какие кошмары она переживала наедине с собой, пока ты, сука, плясал под дудку Реддла, исполняя его прихоти. И у тебя ещё поворачивается язык говорить о том, что она слабая? Да ты бы и дня не выдержал то, что выдержала Флоренс, ничтожество. После своей тирады, Блэк опустился обратно на поверхность парты, пытаясь вновь прийти в стагнацию своего состояния. Мигрень сдавливала виски. Блэк не знал, что было хуже: его физическое состояние или моральное, резко реагирующее на такое беспристрастное отношение Снейпа к своей сестре. Как можно было быть таким? Как можно было вести себя, как животное, заведомо зная, что твоему близкому человеку может угрожать опасность? Они были сделаны из одной плоти и крови. И, блять, как Снейп мог так просто отдать бедную девчонку на растерзание этому головорезу в маске Пожирателя. Блэку до безумия хотелось на воздух. Выйти прочь из этого кабинета, насквозь пропитанного затхлостью и хладнокровностью. Хотелось выйти из собственной кожи. Сбросить эту плоть, сжечь и переродиться заново. Кем-нибудь другим. Кем-нибудь, кто не будет переживать все это. Блэк просто устал от того, что с каждым шагом к распутыванию нитей этой головоломки, все завязывалось ещё на несколько сотен узлов. Это было невыносимо. Они молчали. Снейп не говорил ни слова, Блэк лишь громко и нервно дышал, пытаясь справиться с желанием размозжить рожу этого урода о древесный пол. — Ты знаешь, как можно уничтожить крестраж? — послышался голос Блэка, разбавляющий вязкую тишину. — Или твой кукловод не удосужился поведать тебе о таких подробностях? — тон слизеринца был окрашен в насмешливые нотки, но веселиться тут было не о чем. Скорее, это было похоже на истерику, призыв на помощь. Мольбу о том, чтобы у этого кошмара был конец. Он, ведь, должен быть, верно? — Волдеморт не рассказывал мне об этом, разумеется, — снова, как по щелчку, Снейп заговорил. — Я сам узнал о том, как можно уничтожить душу, заточенную в его дневнике. Всего существует несколько заклинаний против подобной тёмной магии, но я владею информацией лишь об одном. Нанести урон крестражу можно с помощью заклинания Адского огня, но об этом мало что известно. И, я уверен, что у вас, юных волшебников, не хватит силенок, чтобы совладать с такой мощной магией. Это попросту уничтожит вас самих, — самодовольно отозвался Северус, выпрямляя спину. — Я тебе уже говорил, что не стоит недооценивать мои силы, — холодно парировал Блэк, вставая. — Дневник является единственным крестражем или Реддл создал другие артефакты со своей расколотой душой? — Увы, но я знаю только о дневнике. Регулус кивнул головой, обходя старшекурсника. Больше говорить было не о чем. Блэк узнал всю правду. Пусть горькую, совершенно сносящую с ног, но истина была открыта для разума слизеринца. По крайней мере, теперь он понял, кто стоял за всем этим кощунством. Теперь Блэк знал, в каком направлении следует идти дальше. Коллекция Джокеров пополнилась на несколько выигрышных карт. Блэк поднял с пола пробку, затыкая ею флакон с почти выдохшимися парами зелья. Молодой человек убрал колбу обратно в карман, попутно захватывая дневник под развалами мебели. Во рту предательски саднило ни то от сухости, ни то от вертевшегося на языке вопроса. Регулус прикусил язык, стараясь справиться с диким желанием озвучить то, что так давило на нёбо. Но брюнет не мог. В голове не укладывалась одна-единственная мысль. — Неужели тебе совсем не жаль свою сестру? — произнёс Блэк, оставаясь стоять спиной к ненавистному собеседнику. — Неужели чёртово уважение Реддла стоило потраченных нервов Флоренс? — У меня не было выбора, — жалобно скулил Снейп, пытаясь сыграть на чувстве раскаянья. Нет. Блэк нутром чувствовал, что в душе этого ублюдка не было ничего подобного. — Я дал ему клятву. И, если бы посмел нарушить, он убил бы всю мою семью. Таков был уговор. Такова была плата за его доверие. Я был лишь исполнителем в его плане, а потраченные нервы Флоренс – не моя проблема. — Слизняком был – слизняком и остался, — единственное, что мог произнести Регулус, направляясь к выходу. — Может, ты развяжешь меня, наконец? — Снейп указал взглядом на кровяные потертости от веревок. — А, вот, это уже не моя проблема. Голос Регулуса потух одновременно со свечкой, стоявшей на одной из парт. Класс погрузился во тьму, съедая своим густым мраком привязанного Снейпа. Блэк ни на секунду не задумывался о том, как этот идиот будет выбираться. Снейп заслужил расплаты. Они все её заслужили.

***

Блэка мотало из стороны в сторону. Он ощущал, как реальность упорхнула из-под его век, оставляя за собой лишь эфемерную оболочку настоящего. Все было, как в тумане. Голова ломилась от натиска дум, свалившихся, как снег на голову. Шестеренки вертелись в невообразимом движении, проследить за которым практически не удавалось. Оставалось лишь идти, постепенно добираясь до безопасной территории, которая носила название мужской спальни. Регулус желал упасть на мягкие простыни, забываясь в абсолюте. Не хотелось размышлять, переваривать какую-либо информацию от слова совсем. Хотелось лишь уснуть. И не просыпаться. Но Блэк никогда не уставал повторять одну избитую фразу, когда-то услышанную краем уха. У судьбы на все свои планы, и никто не вправе создавать свои собственные сценарные ходы. Так было и сейчас. В тот момент, когда Регулус прошептал глухим голосом «Фригус», полотно портрета отодвинулось, приглашая юного аристократа пройти внутрь слизеринской спальни. Веселье давно поутихло, все приглашенные на праздник жизни Блэка разошлись по своим местам, и от пиршества не осталось и следа. За исключением, разве что, пустых бутылок и использованных кубков с вином, которое не допили девушки. Но кто будет давать нагоняй Блэку за беспорядок? Никто не посмеет, ведь он – староста. И он имел полное право расходиться в беспорядке там, где ему угодно. Только вот педантичность его натуры не позволит захламлять гостиную следами праздника. Несмотря на подступающее похмелье, а также острую головную боль, Блэк все же решил привести общую комнату в надлежащий вид. Взмахом палочки юный слизеринец применил бытовое очищающее заклинание, и гостиная постепенно преображалась, открывая взору свой первозданный вид. — Ты вернулся, — послышался голос из-за спины. Такой знакомый, привычный, но одновременно сковывающий и далёкий. Он принадлежал человеку, подобному этим качествам. Человеку-контрасту. Итальянской принцессе, коей та совсем не являлась по своей сути. — Я ждала тебя. — И давно все разошлись? — Блэк напряг трапециевидные мышцы, ощущая спинным мозгом приближение Сильвестри. Только этого сейчас не хватало. Слизеринец просто не выдержит её надоедливого общества в таком подвешенном состоянии. — Почти сразу, как ты ушёл, — она положила свои аккуратные ладони по обе стороны плеч, прижимаясь своей головой к спине брюнета. Он зажмурил глаза, чувствуя, как иглы впивались в кости. На лбу выступила испарина, а дышать становилось гаже, труднее и невыносимее. — Гости не смогли веселиться на славу без твоего участия, — Констанс усмехнулась, вдыхая аромат мятного одеколона, исходившего от одежды слизеринца. — Плевать, — отрешенно ответил Блэк, поворачиваясь лицом к итальянке, — у меня все равно не было настроения веселиться. — Может, я смогу тебе его поднять? — Сильвестри выгнула бровь, облизывая языком свою нижнюю губу. Ладонь, до сего момента покоившаяся на плече брюнета, плавно соскользнула к брюкам, на уровень паха. — Я скучала по тебе, Регулус. Он не мог ответить ей тем же. Язык словно обожгли кипятком, заведомо отрезая от него кусок. Просто невозможно было сказать фразу идентичную той, что произнесла итальянка. Она не та, кому Блэк хотел бы сказать это. Она, блять, совсем не та, кто нужна ему сейчас. Потом. Всегда. Констанс мягко прикоснулась своими губами, накрывая ими губы Блэка. Её язык упорно втолкнулся в глубь рта Регулуса, проходя по небу, в то время, как ладонь все также блуждала члене брюнета поверх брюк. Блэк сглотнул, едва сдерживая себя, чтобы не отпихнуть итальянку в сторону с такой силой, что сейчас бушевала внутри него. — Я люблю тебя, — продолжала роптать Констанс, расстегивая ремень молодого человека, попутно расстегивая замок на своём платье. Верх её одеяния слетел вниз, оставляя во внимании алый лиф с ажурными краями. — Тебе нравится? — она сжала левую грудь, изучая своими черными радужками лицо молодого человека. Нет. Этот маскарад пора заканчивать. — Тебе пора, — Блэк отодвинул от себя Констанс, застегивая ремень. — Я устал. — Я не понимаю, — ошарашенная итальянка принялась качать головой, удерживая верхнюю половину платья на груди. На лице девушки сквозила обида вперемешку с разочарованием, но она изо всех сил пыталась показать, что будет мириться с любыми прихотями своего назывного избранника. — С каких пор ты устал для секса? — С тех самых, когда понял, что ты не интересуешь меня, Констанс, — он вперился глазами в итальянку, изучая её своим неодобрительным прищуром. — А интересовала ты меня… да никогда ты меня не интересовала, — он усмехнулся собственным словам, ощущая себя совершенно по-новому. Вот так просто - сказать, как отрезать. — Пошла вон, — кивком головы брюнет указал на дверь, ведущую в спальню, а сам направился в другую сторону. — Подожди! — вскрикнула пылкая итальянка, цепляясь ладонью за предплечье Блэка. — Мы не договорили… — Не договорили? — Блэк обернулся, подлетая к неугомонной Констанс, силой хватая ту за горло, впечатывая её в ближайшую стену. Она хрипела, пыталась вырваться, но Регулус не желал поддаваться на её щенячьи уловки. Он прекрасно знал, что с этой особой нужно говорить жестче. — Что конкретно было непонятно в моих словах? Непонятно, что я устал и тебе нужно катиться нахер отсюда? — с каждой озвученной претензией он загибал один палец на своей руке. — Непонятно, что я не желаю тебя видеть, и ты меня просто выводишь из себя? — рычал он ей прямо в лицо, брюзжа слюной, пока девчонка морщилась и плакала. — Сильвестри, очнись! Ты выебала мой мозг так сильно, что от него не осталось и следа! — наконец, Блэк отпустил девчонку, отходя от неё прочь. — Это все из-за неё, — это был даже не вопрос, а самое прямое утверждение. Выстрел в спину. Регулус чувствовал, как его грудину прошибает стрела. Он мог пасть замертво, да не хотел пачкать своей кровью пол. — Ты так говоришь, потому что любишь её, а не меня, — заикаясь, произносила Сильвестри, вытирая растекшийся макияж с щек. — И я знаю, где ты был этим вечером. Решил проведать свою полукровку, да? Я всё знаю, Регулус. Всё. От былого благородства и статности не осталось и следа. Все сошло вместе с горькими слезами. Сейчас Констанс напоминала Регулусу его мать в порыве истерики, когда старший сын покидал резиденцию Блэков. На коже итальянки пестрили следы боли от разрывающегося сердца. Но Блэку не было жаль её. Регулус прекрасно понимал, о ком шла речь. Снейп была единственной, кто смогла задеть Констанс за живое. Если что-то живое было в этой итальянке. Слизеринец знал, на что пыталась вывести его Сильвестри, но он не дурак, не станет играть в этот дешёвый фарс. — Я никого не люблю, — без следа интонации проговорил Блэк, оставаясь стоять вполоборота к девушке. — Ни тебя, ни кого-либо ещё. Именно поэтому мы расстаемся с тобой, Констанс. Можешь отослать слезливое письмо моей матери и катиться к чертям собачьим обратно, откуда ты прибыла. Регулус, расправив осанку, направился, наконец, в мужскую спальню, чтобы забыться хотя бы на несколько часов. Он был вымотан донельзя. Выжат насухо. Раздроблен в мелкое крошево. Хотелось выхаркать свои внутренности, чтобы стало легче. Чтобы больше не ощущать покалывания в солнечном сплетении. Единственное, что облегчало его состояние – осознание, что теперь он свободен от цепких лап итальянской гиены. — Кстати, совсем забыл, — молодой человек резко остановился, — надеюсь, ты ещё не выбрала свадебный торт? В любом случае, можешь его съесть на чаепитии, посвященному брошенным невестам. Свадьбы не будет, mio caro*, — бросил он напоследок свой едкий комментарий, прежде чем скрыться за дверью. — Я ненавижу тебя, Регулус! — слышался за стенами звонкий голос Сильвестри, истошно ревущей. — Я уничтожу твою жизнь так же, как ты уничтожил мою! Попомни мои слова! Дверь с обратной стороны впитывала в себя все угрозы, исходящие изо рта Констанс. Блэк старался не слушать и не заострять на этом потоке бессвязностей своё внимание. Лишь горькая усмешка украшала его лицо, пока он медленно направлялся в мужскую ванную. Он надеялся, что сделал всё правильно. Надеялся, что точка, поставленная в отношениях с Констанс, не превратится в многоточие, пестрящее чужой, невинной кровью.

***

Будильник шумом разнёс свой звон по женской спальне, оповещая всех жительниц просторной комнаты о том, что пора просыпаться и встречать новый день. Флоренс поморщилась, нащупывая ладонью злосчастный предмет, чтобы, наконец, отключить его. Её соседки на протяжении всех учебных лет всегда глядели на неё искоса, когда дело доходило до магловских вещей. Чистокровным слизеринкам по нраву было просыпаться от звона столового серебра, принесенного эльфами для утренней трапезы. Пижонки. Раскрыв глаза, Снейп оглядела себя. Она поняла, что даже не успела раздеться – так и упала на кровать, едва успев снять ботинки. Бархатная рубашка алого цвета до сих пор хранила на себе едва различимые оттенки чужого аромата. Мята вперемешку с имбирным запахом впивались в носовые пазухи, напоминая слизеринке о том, с кем она провела вчерашний вечер. Наслаждение от ассоциативных нот быстро разбавились тревогой и паникой. Блэк обещал ей, что разберется с тем, кто подбросил дневник Флоренс, но она была уверена, что та затея не увенчалась успехом. Будет хорошо, если тот, кто затеял этот план, просто не пришёл навстречу к Регулусу. Намного хуже станет, если Блэк всё-таки встретил этого негодяя, и теперь безопасность аристократа встанет под прицел. Снейп почувствовала неприятное чувство внутри. Давно знакомое, до боли привычное. Нервы сплелись в единую паутину, усиливая своим узлом давление на внутренние органы. Становилось не по себе от одной только мысли, что с Регулусом могло что-то случиться по её вине. Разумеется, Флоренс даже не просила его об этой услуге, но разве могла она противостоять жесткому нраву слизеринца? Если он что-то затеял, то пойдёт до конца, лишь бы заполучить желаемое разрешение проблемы. Так было всегда. Слизеринка хорошо это уяснила, учась ещё на младших курсах, когда вечно угрюмый бледнолицый мальчишка на первых партах с усердием выполнял каждое задание, только бы не сдать позиций и не получить позорного «Тролля». Казалось, это было так давно. Тогда, когда она совсем не знала, в кого превратится этот мальчик. Из загнанного ребенка он переродился в совершенно другого человека. Он стал бойцом, способным с хрустом раскромсать противника, даже не поперхнувшись. Стал тем, для кого не был страшен никто. Ни единая живая душа не способна была перейти ему дорогу. А кто осмеливался – давился собственной сущностью, утопая в следах расправы. Это поражало, восхищало и ужасало одновременно. Сбросив с себя мысленные оковы наваждения, Снейп ринулась в женскую ванную, чтобы смыть с себя все следы вчерашнего вечера. Всё будет в порядке. После всего того, что они оба пережили, у слизеринцев просто обязан появиться шанс на безоблачное будущее. Юркнув в ванную комнату, слизеринка сложила стопку свежих вещей на полку. Сняв с себя одежду, девушка встала под струи душа, забываясь на долю мгновения в горячих каплях. Вода смывала с кожи всю грязь, а с души всю тревогу и беспокойство. Смывая с плеча воздушную пену геля, слизеринка обратила внимание на то самое кольцо, подаренное Регулусом. Изумрудные камни странно переливались при искусственном свете, порой поблескивая чересчур ярко, словно сигнализируя о чём-то. Смутившись, Флоренс стала разглядывать украшение детально, пытаясь выяснить, на что так яро оно реагировало, но Снейп не могла найти этому разумное объяснение. Тогда слизеринка попробовала его снять, но кольцо неприятно завибрировало, буквально отторгая от себя ладонь девушки. Что за чертовщина? В сознании волчком вертелась только лишь одна мысль. Судя по всему, на украшение были наложены особые чары, но какие именно – Флоренс не знала. Ей были чужды подобные дары от противоположного пола, особенно в мире волшебства и магии, посему она совершенно не разбиралась в заклинаниях, которые можно было наложить на ювелирные изделия. Если Блэк соизволит явиться сегодня на занятия, то Снейп обязательно выпытает у него всю правду об этом подарке. Больше Флоренс не решалась дотрагиваться до заколдованного кольца. Закрутив ручку крана, слизеринка обернулась в полотенце, подходя к зеркалу. Собственное отражение по ту сторону стекольной призмы улыбалось девушке. Флоренс выглядела свежее и привлекательнее, чем за последние несколько месяцев. Круги под глазами исчезли, а бледность сменилась естественным румянцем, которого так не хватало. Казалось, что одна спокойная ночь под воздействием крепкого сна не могла так хорошо сказаться на внешнем виде девушки, но всё было именно так. Отсутствие дневника сыграло свою роль в положительном ключе - никаких следов усталости и отсутствия энергии. Снейп потянулась к косметичке, но рука дрогнула, даже не дотянувшись до замочка змейки. Закусив губу, слизеринка принялась размышлять на тему того, что она хотела сделать. Нечто совершенно странное и непохожее на неё. Флоренс хотела накраситься. В школьное время. Желала нарушить своё главное правило – не наносить макияж во время учебы. Она жила с этим все то время, что училась в Хогвартсе и, вот, сейчас слизеринке захотелось разнести в пух и прах собственные принципы. Такая простая прихоть, но совершенно выбивающая из колеи привычного и устойчивого. К чёрту. Она сделает это. Конечно, для самой себя. Флоренс просто хочется выглядеть намного краше, чем она выглядела сейчас, смотря на себя в зеркало. И ничего странного в этом нет. За исключением того, что сердце предательски екало каждый раз, когда Снейп на долю секунды задумывалась о том, с кем была связана эта странная прихоть. Пара штрихов угольно-чёрным карандашом на слизистую глаза, взмах кисточки туши по ресницам и несколько мазков бледно-коричневой помады на губы. Ничего сверхъестественного. Некоторые соседки Флоренс в таком виде ложились спать, мечтая о том, что с утра их разбудит не звонкий будильник Снейп, а какой-нибудь красавчик-старшекурсник Слизерина. От высокого хвоста девушка также отказалась, расчесывая волнистые локоны по длине. Слизеринка лишь обвязала серебристой лентой голову наподобие ободка, чтобы не мешались передние пряди. Взглянув на себя в последний раз, Снейп задержалась подольше на отражении в зеркале. Та, кто смотрел сейчас на неё, была совсем не похожа на ту Флоренс, которая вымученно проживала свой шестой курс последние полгода. Сейчас она была похожа на ту девушку, которую знала все годы ранее, одетую в зелёный свитер с нашивкой своего факультета, юбку чуть выше колен и туфли на низком каблуке. Слизеринка поспешила собрать все нужные учебники в свой портфель, выбегая из женской спальни раньше, чем на неё посыпались бы вопросы о совершенно резонирующем внешнем виде. Поднимаясь по движущейся лестнице в прохладный, ещё не прогретый лучами солнца, школьный коридор, Флоренс мысленно молилась тому, чтобы сегодняшний день прошёл без эксцессов. Помимо переживаний по поводу Регулуса, её сердце болело ещё по одному поводу. Такому же увесистому и нелицеприятному. Снейп долго размышляла, боролась с собственными страхами, но, наконец, пришла к выводу о том, что пора разобраться со старыми неприятностями, которые так и стремились наступить на пятки спокойствия и размеренности. Флоренс дала себе слово, что сегодня же поговорит с Офелией и расскажет когтевранке всю правду о своей личной жизни. Снейп хотелось, чтобы данная тема, наконец, осталась за порогом. Прятанья по углам и увиливание от расспросов о загадочном парне больше не имели никакого смысла. Флоренс не обманщица. На физическом уровне было плохо ото лжи, что густым слоем заполоняла жизнь девушки. Пора, наконец, стереть с собственной плоти клеймо предательницы, обнажая гадкую, но такую необходимую правду. Разумеется, Снейп предвкушала, что разговор не будет легким, но иного пути не было. Если Флоренс хочет оставаться порядочным, с точки зрения морали, человеком, то следует раскрыть своё истинное лицо. И будь, что будет. — Флоренс! Мужской голос прошёлся по краю сознания, выпуская девушку из собственных мыслей. Обернувшись на зов собственного имени, слизеринка нашла глазами того, кому принадлежал этот энергичный тон. Питер стоял возле окна неподалёку от класса, в котором у Флоренс с минуты на минуту должно было начаться занятие. Она до сих пор чувствовала вину за тот странный разговор, который произошёл между молодыми людьми на озере месяц назад. Тот диалог навсегда перечеркнул возможные отношения между Петтигрю и Снейп. Радовалась ли она такому исходу? Конечно. Но притворяться, что между ними было всё, как раньше, Флоренс до сих пор не могла. Было тяжело играть роль самозабвенной дурочки, когда знаешь, что человек, которого ты обожгла своими словами, до сих пор что-то чувствует к тебе. Это было видно невооруженным взглядом. Глаза Питера округлились, когда гриффиндорец осмотрел внешний вид слизеринки, едва находя в себе силы продолжить беседу. — Что-то случилось, Питер? — решила помочь ему Флоренс, удерживая лямку портфеля на своём плече. Она старалась держаться невозмутимо, улыбаться и играть ту самую роль самозабвенной дурочки, но внутреннее смятение прожигало душу до сквозной дыры. — Хотел узнать, как твои дела, — смущенно произнёс гриффиндорец, не спуская взгляда с небесно-синих радужек слизеринки. — Сколько мы не виделись, месяц? Где ты пропадала? О, Питер. Я боролась с крестражем и собственными чувствами к главному засранцу Хогвартса, но в итоге проиграла. По всем фронтам. — Было много дел, — пожала плечами Флоренс, не удостаивая Питера подробностями об обратной стороне своей жизни. — Я решила заранее подготовиться к летним зачётам, плюс ко всему в старостате появилось несколько неразрешенных вопросов. — Но сейчас всё разрешилось? — в глазах Питера пронесся огонёк надежды на утвердительный ответ, а губы растянулись в дружеской улыбке. — В каком-то смысле да, — кивнула головой Снейп, чувствуя, как ложь неприятно саднила на языке, но иного выхода не было. Она просто не могла поведать Питеру обо всём, что тревожило её. Он бы не понял. А если бы понял, то задушил бы Снейп своим беспокойством, а в этом она точно не нуждалась. — Ты очень красиво выглядишь сегодня, — робко пролепетал Петтигрю, пряча свои маленькие глаза в пол. — Не то, чтобы раньше ты выглядела плохо… но сегодня по-особенному прекрасно, — окончил свой поток лести гриффиндорец, все ещё не осмеливаясь взглянуть на предмет своего воздыхания. — Ух ты, — усмехнулась Снейп, дивясь такой искренности в словах вечно смущающегося парня. — Спасибо, Питер. Ты тоже сегодня выглядишь по-особенному прекрасно, — девушка склонила голову на знакомый манер, улыбаясь. В ответ парень шумно рассмеялся, разглаживая чёлку, спадавшую на лоб. — Я хотел спросить, что ты делаешь сегодня вечером? Мне нужно… — Сегодня вечером она занята, Петтигрю, — посторонний голос разрезал идиллию, витавшую в воздухе между молодыми людьми. Флоренс инстинктивно вздрогнула, чувствуя, как холодная сталь проходится по лопаткам. Длинные пальцы аккуратно сминали ткань свитера, а другая рука сжимала предплечье слизеринки, сдвигая хрупкую фигуру в свою сторону. Блэк появился в коридоре совершенно внезапно. Также внезапно он оказался прямо за спиной Снейп, вставая к ней вплотную. И таким же бешеным вихрем уволок девушку в класс Трансфигурации, в котором у них должен был начаться урок. — Ты даже не дал мне попрощаться с Питером! — воскликнула Флоренс, наблюдая за тем, как Блэк закрывает за ними дверь. В просторном кабинете ещё никого не было. Только двое слизеринцев. Два человека с упорным нравом и вскипающей от страсти кровью. — Сколько раз я тебе говорила, что не стоит обращаться со мной, как с вещью! — Снейп бросила портфель на парту, агрессивно расплескивая руками. Её гневу не было предела. Она ненавидела подобные выходки Блэка. — Ты ведёшь себя, как маленький мальчик, у которого отобрали игрушку!.. Но Снейп не договорила. Ей просто не позволили. Блэк накрыл её губы своими губами, размазывая помаду по контуру. От неожиданности момента и трепещущегося сердца девушка начала задыхаться, моментами ловя ртом воздух, но этого было ничтожно мало. Куда сильнее хотелось насладиться другим. Регулусом. Всецело, полностью ухватиться за него, сминая ткань мужской мантии. Холодные пальцы слегка сжимали девичий подбородок, дергая на себя, чтобы точно не пропустить ни единую деталь в пылком поцелуе. Вторая рука сминала распущенные волосы, зарываясь глубже в мягкие локоны. Язык слизеринца толкался глубже, вылизывая небо, а после – распухшие от поцелуя губы. Помада отпечаталась на губах Блэка, но ему на это было попросту наплевать. Помимо томных прикосновений слизеринца, Флоренс ощущала кое-что ещё. Совершенно новое и непохожее на то, что она чувствовала в их прошлые встречи. Кольцо, подаренное Регулусом, вновь заискрилось свечением, но только теперь вместо вибраций, кожу обдавало теплом. Молодой человек подхватил Снейп за талию, усаживая её поверх близстоящей парты, не разрывая контакта губ. Флоренс запрокинула голову, намекая брюнету на то, чтобы он не останавливался на достигнутом, спускаясь ниже, как она любила. Как любил он. Как любили они оба. Пылкие губы Блэка прокладывали дорожку до подбородка, а после к шее, опаляя своими знойными прикосновениями плоть Флоренс. Она чувствовала, как внутри разгорается огонь от бушевавших чувств, которые испытывала Снейп по отношению к Регулусу. Ладонь Блэка, лежавшая на поверхности парты, переключилась на бедро слизеринки, проникая под юбку. От новой порции сладостных ощущений девушка закусила губу, царапая шею Регулуса. От прикосновений острых ногтей Блэк зашипел, но противиться не стал. Флоренс знала, как ему это нравилось, посему исполняла всё, что он хотел. Но так было только тогда, когда они оба теряли голову в бесконтрольном состоянии. Вспышка и в голове лишь туман, не смеющий рассеиваться. — Теперь ты поняла? — Блэк, наконец, отпрянул от губ Флоренс, но ладонь его также, по-хозяйски находилась под одеждой девушки, поглаживая внутреннюю сторону бедра. — Поняла что? — переспросила Снейп, пытаясь совладать с собственным возбуждением. Слизеринка придвинулась чуть ближе, желая ощутить то, что не только она была на грани. Как только её колено прикоснулось к набухшему члену слизеринца, на её губах заиграла ехидная ухмылка, полной победоносности. — Что я не собираюсь делиться тобой с мудацкими гриффиндорцами, — второй ладонью Регулус вновь обхватил подбородок девушки, надавливая большим пальцем на основание челюсти. — Я не хочу, чтобы моя девушка находилась рядом с Петтигрю. Сейчас я всё понятно объяснил? — проговорил по слогам Блэк. Флоренс несколько раз похлопала ресницами, вглядываясь в лицо Блэка. Она же не ослышалась? Регулус только что назвал её своей девушкой, чёрт возьми? Снейп не желала быть одной из тех, кто будет с радостными воплями проноситься по Хогвартсу, крича во всеуслышание, что именно она стала девушкой завидного юного аристократа. Абсолютно нет. Вместо этого Флоренс вооружилась защитной реакцией, убирая ладони Регулуса со своего лица. Слизеринка спрыгнула с парты, обходя слизеринца. — Не хочу показаться грубой, но я не привыкла встречаться с почти женатыми парнями, — она старалась говорить так, чтобы голос не дрожал. Но получилось из ряда вон плохо. Хорошо, что Флоренс стояла спиной к Блэку, и он не мог видеть её озадаченное лицо. — То, что между нами происходит сейчас – это, конечно, прекрасно, но после школы ты женишься на Констанс, а мне придётся вернуться к своей жизни, где я не желаю исполнять роль любовницы. Поэтому позволь мне прощупывать почву для своего будущего избранника, — трясущимися ладонями Флоренс потянулась к карману портфеля, чтобы выудить оттуда салфетку. Какой был смысл в помаде, если её так нещадно стерли с губ? — Я разорвал помолвку с Констанс ещё вчера, — твердый голос вновь опустился на Флоренс, раздавливая её и, без того, шаткое состояние. Блэк бесшумно подошёл к девушке, кладя голову на плечо слизеринки. Тёплое дыхание обжигало мочку уха, а вместе с ней и сердце девушки, растапливая её заледеневшую защитную оболочку. — Я сказал ей, что между нами всё кончено. Разумеется, я не сказал, что расстаюсь с ней из-за другой девушки, чтобы не было лишних вопросов. Но хочу, чтоб ты знала – это случилось из-за тебя. — Ты уверен, что сделал всё правильно? — недоверчиво вторила Снейп, наконец, найдя в себе силы повернуться в своему собеседнику. — Уверен, что не пожалеешь об этом? Потому что я… — Уверен, Снейп. Абсолютно уверен в том, что не хочу делить тебя с кем-то, и я не хочу, чтобы мои отношения с другой причиняли тебе боль. — Ты не причинял мне боль, — задыхаясь, принялась оправдываться Снейп, цепляя на лицо глупую улыбку. — Меня, вообще, не волновали твои отношения с Констанс. — Именно поэтому секунду назад твой голосок трясся от обиды, Снейп? — ладонь Блэка мягким прикосновением смахнула слезинку, что предательски пыталась скатиться по щеке. — Признай, что я тебе не безразличен и хватит вести себя, как гребанная стерва. Закусив внутреннюю сторону щеки, слизеринка придвинулась к лицу Блэка, едва касаясь своими губами его губ. Она чувствовала, как слизеринец предвкушал повтор того, что случилось между ними несколькими минутами ранее. Флоренс ощущала на физическом уровне, как сильно влекло Блэка к ней. Это обескураживало и давало ей полную власть над ним. Он сам это подтвердил минувшим вечером. На выдохе она произнесла: — Ни за что. — Сучка. Они вновь встретились глазами, заливаясь смехом. Так искренне и непринужденно, словно они были парой подростков, без намёка на невзгоды крупнее, чем очередное выяснение отношений. Радужки Блэка светились так ярко, словно квазар в космическом пространстве. Красота серебра, заточенного в его глазах, ослепляла и пленила собой. — К слову о признаниях, — несмело начала Флоренс, продолжая стирать салфеткой следы от помады, но на сей раз не со своих губ. Блэк был полностью вымазан в следах косметического средства. — Ты нашёл того, кто подбросил дневник Реддла? — последние слова девушка произнесла чуть тише, все ещё опасаясь того, что даже у стен были уши. — Нашёл, — на секунду Флоренс показалось, что голос Регулуса дрогнул, но лицо его оставалось каменным, лишенным любой эмоции. Он внимательно смотрел на девушку, оставляя её один на один со своим скупым ответом. — И кто же это? — с нажимом продолжала слизеринка, чувствуя, как горло сковывает неприятное чувство чего-то неизбежного. Снейп понимала, что следующая реплика Блэка может разбить её сердце сильнее, чем когда-либо. Сглотнув слюну, обжигающую гортань, Снейп устремила свой взор в озадаченные глаза Регулуса. Он не спешил отвечать. Ждал подходящего момента. Но когда, если не сейчас? Вместо объяснений Снейп получила гул из ребячьих голосов, заполоняющих собой все пространство класса Трансфигурации. Сокурсники продолжали входить в класс, странно косясь на Блэка и Флоренс, которые в ту же секунду, как отворилась дверь, отпрянули друг от друга, словно ошпаренные кипятком. Наглая ухмылка Блэка лишь подкидывала дров в эту печь абсурдности. Он держался невозмутимо и стойко, вальяжно проходя к свободной парте напротив. Флоренс, в свою очередь, оставалась стоять неподвижно, пытаясь прийти в себя. Она не понимала, что конкретно смогло её разочаровать: неожиданный приход посторонних или умалчивание Блэка по поводу того, кто именно подбросил её крестраж. И то, и другое было абсолютно равным на чаше весов недовольства слизеринки. Флоренс вновь осмелилась взглянуть на Блэка, который кивком головы приглашал девушку занять место рядом с ним. Непроизвольно закатив глаза, Снейп прошла к парте, за которой восседал слизеринец, опускаясь на прохладную скамью. — Ты так и скажешь, кто это был? — недовольно произнесла Флоренс, раскладывая свои ученические принадлежности. — Точно не здесь, Снейп, — бросил Блэк, открывая учебник на нужной странице. — Или ты хочешь, чтобы о твоих делах узнала Кассандра, а после и вся школа? — он подавил смешок, так как понимал, что ничего смешного в этом не было. — Тогда ответь на мой последний вопрос, — Снейп вытянула ладонь, демонстрируя изумрудное украшение. — Зачем ты заколдовал кольцо? — С чего ты взяла, что оно заколдовано? — Блэк изумленно взглянул на девичью ладонь, а после перевёл свои глаза на серьёзную слизеринку. — Оно странно реагирует на внешние обстоятельства. Когда тебя нет поблизости – оно светится и вибрирует на коже, но как только ты оказываешься рядом, — девушка смущенно поджала губы, чувствуя, как пунцовеют щёки от воспоминаний их близости, — кожу обдаёт теплом на том месте, где надето украшение. И вновь ответ слизеринца перебил стук входной двери. Разочарованно вздохнув, Снейп приготовилась к тому, что останется без своей порции ответов. Это уже начинало выводить девушку из привычного равновесия. Прослеживая взглядом за передвигающейся Макгонагалл, Снейп сжала ладонь, чтобы справиться с подступающим гневом. — Я зачаровал кольцо, чтобы знать, где ты находишься, — приглушенно говорил Блэк, пока профессор объясняла новую тему урока. — У меня есть такое же, — он достал ладонь из-под парты, демонстрируя на указательном пальце идентичное украшение, только созданное в мужском стиле, больше походившем на перстень. — Наши кольца связаны, поэтому мы оба всегда сможем отследить друг друга. Если с тобой что-то случиться, с помощью заклинания я могу отыскать твоё местонахождение. Это лишь мера предосторожности. Надеюсь, что оно никогда не пригодиться. Флоренс была повержена в шок. Она безустанно переводила глаза с лица Блэка на его кольцо, не в силах связать слова в предложение. Острый слизеринский ум, Снейп. И как она сразу не догадалась? Как только девушка решилась заговорить, Блэк прислонил указательный палец к своим губам, намекая на то, что слова излишни и следует внимательно следить за учебным процессом, чтобы не заработать снятие баллов. Внезапно Снейп почувствовала, как спину прожигает чей-то пристальный взгляд. Обернувшись, слизеринка столкнулась с чернотой чужих глаз, способных задушить в своём безмолвии. Констанс, нахмурив брови, глядела прямо на Снейп. Око в око. Сильвестри душила своим вниманием, осматривая Флоренс и Регулуса. И Снейп не знала, сможет ли она не задохнуться от чужой злости, проникающей под кожу, заставляя все внутри колыхать. Но что-то подсказывало слизеринке, что просто так она не вырвется из лап своей противницы.

***

Флоренс расположилась на поляне напротив замка, расстилая на мягкой траве ворсистое покрывало. Апрель вовсю радовал теплом, согревающими лучами солнца и предвкушением того, что совсем скоро в шотландские края придёт настоящая весна. А пока приходилось кутаться в легкий плащ, чтобы не замерзнуть от резких порывов ветра. На радость Снейп сегодняшний день принёс умеренную погоду, лишенную природных катаклизмов. На небе ни единого облака, лишь россыпь летящих птиц, исполняющих свою излюбленную трель. Но, несмотря на все блага природы, внутри Снейп разгоралась самая настоящая буря. Душа болела от предстоящей встречи с Офелией, а мозг был занят беспрерывной репетицией своего монолога, посвященного Фланнаган. И Снейп больше переживала не из-за того, как отреагирует когтевранка, а из-за того, будет ли Офелия и дальше поддерживать дружбу с Флоренс. У слизеринки практически не было подруг — всего две, — но это были те самые девушки, за которых хотелось держаться обеими руками, не отпуская ни на секунду. Особенно в такие смутные времена, когда поддержка и отвлечения ей были просто необходимы. Флоренс все ещё прокручивала в голове событие, случившееся на уроке Трансфигурации, когда Сильвестри, буквально, была готова уничтожить Снейп одним лишь взглядом. Глаза её были мглой, способной утащить в самые далёкие и кошмарные дебри. Как бы ни хотелось признаваться самой себе, но у слизеринки до сих пор выступали мурашки на коже, стоило ей хотя бы на минуту задуматься о Констанс. — Мерлин! Я опять опоздала, — голос из-за спины привлёк к себе внимание слизеринки, отвлекая ту от ужасов собственного воображения. — Малум, чёртов кретин, оставил нас после занятий для объяснений ошибок по предыдущей контрольной работе. Даже тех, у кого по ней стоит превосходно! — Фланнаган активно жестикулировала руками, заставляя Снейп морщиться всякий раз, когда аккуратная ладошка подруги пролетала перед глазами. — Я совсем недолго тут, поэтому ничего страшного, — Снейп достала из рюкзака трубочки с заварным кремом, которыми её щедро угостили эльфы, трудящиеся на кухне Хогвартса. Эти маленькие служители школы всегда были добродушны к слизеринке, поэтому она часто пользовалась их благосклонностью в разумных целях. — Угощайся. Слизеринка протянула десерт подруге, но та лишь сморщила нос, отрицательно качая головой. — Я на диете, — Офелия достала из сумочки стеклянную бутылку воды, осушая ту в один глоток. — И мне совсем не хочется эту гадость, она вредит фигуре. — Чьей фигуре она вредит, Офелия? — проворчала Снейп, отламывая зубами хрустящую корочку. — Твоей? — слизеринка оглядела сидящую напротив Фланнаган, отмечая то, что её телу не страшна даже тонна сладкого. — Ты всегда любила ходить в «Сладкое королевство», а теперь говоришь такие глупости. — Да, моей, — вздернув подбородок, продолжала настаивать на своём когтевранка. — Мои бёдра стали слишком широкими из-за этих чёртовых походов в лавку сладостей. — Кто сказал тебе, что твои бёдра широкие? — Снейп отложила лакомство обратно в крафтовый пакет, вытирая с губ остатки крема. — Лестрейндж? — Флоренс продолжала журить глазами когтевранку, надеясь, что та сможет логически обосновать свои новоиспеченные комплексы. — Нет, не Рабастан, — тотчас лицо Офелии просияло, стоило ей услышать имя своего парня, от которого млела белокурая девушка. — Ему нравится моя фигура, даже очень, — она мечтательно закатила глаза, на мгновение, забывая о своих переживаниях. — Тогда кто? — Компания девушек с твоего факультета сказали, что мои ноги стали толстыми, а задница скоро не будет помещаться ни в одно приличное платье, — Офелия практически задыхалась, пока рассказывала подруге о том, какие мерзкие вещи ей пришлось выслушивать от слизеринок. Было очевидно, что бедная когтевранка держалась изо всех сил, чтобы не разрыдаться навзрыд прямо на поляне. — Ещё они сказали, что Рабастан не любит пухлых, и с такими щеками, как у меня, мне ничего не светит с ним. Внезапно Флоренс залилась смехом, смущая своей реакцией Офелию. Когтевранка подняла на подругу глаза, пытаясь понять, что в этой истории так рассмешило слизеринку. — Извини, — сказала Флоренс, вытирая уголок глаза. — Просто это очень смешно. Как ты могла повестись на такую глупую провокацию, Офелия? — Снейп ободрительно погладила когтевранку по предплечью. — Но что в этом смешного? То, что я некрасивая? — Салазар, что за вздор! — воскликнула Снейп, придвигаясь ближе к Фланнаган. — Ты самая красивая девушка в этой школе. У тебя восхитительные волосы, — ладонью слизеринка прошлась по мягким белоснежным локонам Офелии. — Твоя кожа такая чистая и сияющая, а твои ноги? Ты видела их? Да им может позавидовать половина Англии! Конечно, тебе будут говорить такие гадости, потому что все хотят быть, как ты, но они не могут. И всем завидно, что ты стала девушкой Рабастана, потому что он такой же лакомый кусок Слизерина — любая хочет его себе. Все оскорбления в твой адрес — не более чем просто вывод на эмоции, — Снейп обняла подругу за плечи, продолжая гладить её по шелковистым волосам. — Ты прекрасна. Хватит слушать завистливых змей, ты им не по зубам. — Спасибо тебе, — пролепетала Фланнаган, шмыгая носом. Свитер стал мокрым от слез когтевранки, но это пустяк. Снейп всегда была готова подставить своё плечо для подруги. — Напомни, для чего ты меня сюда позвала? — Офелия отпрянула от Снейп, раскрывая крафтовый пакет с трубочками. Вот он — момент икс. Та точка, с которой невозможно сойти. Как бы Флоренс не пыталась оттянуть начало тревожного разговора, он всё равно настиг девушку. — Я хотела поговорить с тобой кое о чём, — слабо улыбнулась Флоренс, пытаясь найти подходящие слова для того, чтобы начать. Но как назло, в голове осталась лишь пустота, давящая на сосуды с такой силой, что они могли лопнуть. — Дело в том, что я встречаюсь кое с кем, — Снейп не нравилось, что она говорит загадками, но язык, будто не поворачивался назвать имя того-самого-человека. — С Регулусом? — беспечно произнесла Офелия, кусая кончик кремового лакомства. — Ч-что, прости? — Ты встречаешься с Регулусом, — повторила свою мысль когтевранка, оставаясь всё такой же невозмутимой. Словно её совершенно не волновала тема данного разговора. Словно всё было нормально. В гребанном порядке вещей. Та самая аксиома, не требующая доказательств. — Да брось, Флоренс. Я знаю, что вы вместе. Мне рассказал Рабастан ещё в тот день, когда мы ходили в Хогсмид. Глаза слизеринки округлились, а из легких, будто выкачали весь воздух. Почему Офелия реагирует на всё происходящее нормально? Где ожидаемые истерики и крики о том, что они больше никогда не смогут дружить? — И ты не сердишься на меня? — Флоренс продолжала говорить обеспокоенным тоном, все ещё не находя себе места. — Сердиться на то, что Блэк, наконец, прозрел и нашёл себе нормальную девушку? — усмехнулась Офелия, доедая десерт. — Да я только рада за него, честное слово. Мне нет никакого дела до Регулуса с тех пор, как в моей жизни появился Рабастан. Я поняла, что он – единственный, кто нужен мне, — Офелия взглянула на наручные часы, а после поспешила встать с мягкого покрывала. — Мерлин, я совсем забыла, что обещала Рабастану позаниматься с ним библиотеке! Ты не проводишь меня до школы? — Конечно, — кивнула головой Снейп, поднимаясь. — Между нами точно всё в порядке? Ты же не убьёшь меня ночью в порыве гнева? — Флоренс умоляюще взглянула на подругу, невинно хлопая глазами. — Точно, всё в порядке, — широко улыбнулась Фланнаган, целуя подругу в щёку. Остаток пути девушки обменивались новостями, хохоча над очередными глупыми сплетнями, которые разнесла по школе знаменитая Кассандра. Флоренс вскользь упомянула ситуацию с Констанс на уроке Трансфигурации, на что в ответ Офелия сморщила недовольную гримасу и пообещала, что заколдует неугомонную итальянку заклинанием, вызывающим гнойные фурункулы. Девушки попрощались возле Подземелий. Фланнаган поспешила на встречу к своему избраннику, а Снейп спускалась в гостиную Слизерина, чтобы отдохнуть после выматывающего дня. Прошептав пароль, Флоренс вошла внутрь, но застыла, едва переступив порог. — Хозяин Регулус, прошу, выслушайте меня! — послышался ворчливо-писклявый нечеловечий голос. Снейп спряталась за книжным стеллажом, стоявшим прямо возле входа. Она совсем не видела, с кем беседовал Блэк, но могла догадаться, что это был его личный домовик. — Кикимер, какого чёрта ты трансгрессировал в школу? — грубо парировал Блэк, нетерпеливо расхаживая по гостиной. — Если тебя кто-то увидит, то я не собираюсь объяснять твой неожиданный визит. — Хозяин Регулус, Кикимеру грозит опасность! — О чём ты? — Тёмный Волшебник вернулся в дом Блэков. Тёмный Волшебник хочет, чтобы Кикимер спрятал то, что принадлежит ему. Что-то очень зловещее и страшное. Кикимеру очень страшно, хозяин Регулус.