***
У Юнги руки немного дрожат, когда проходят бесконечно долгие минуты после боя Тэхена. Он с силой прижимается к каменной стене и выжидательно смотрит на дверь, где вот-вот должен появиться Ким. Юнги уязвимый и чуткий прямо сейчас. Греется под осенним солнцем. И каждой клеточкой тела чувствует приближение Тэхена. И это вовсе не метафора — по телу расползается приятная дрожь, заменяя былую боль. Он близко. И сердце дико бьется от страха. И от давящей, губительной любви. Мин знает, что для Тэхена это несерьезно. Все, что важно для него, — низшая лига, в которую, ангел уверен, тот только что прошел. Юнги, как никто другой, знает, как тяжело, упорно и усердно Тэхен отдавал всего себя на тренировках. И Юнги слишком сильно любит его, чтобы встать у него на пути к его долгожданной мечте. Тэхен не болен Юнги. Зато у блондина скоро наступит последняя стадия этой болезни, и он больше не называет ее ханахаки. У этой болезни имя — Ким Тэхен. Мин вбирает в грудь больше воздуха, мысленно надеясь вместе с этим прибавить внутри себя и уверенности. Избавиться от робости и смущения. Потому что только сегодня Юнги позволит дать себе слабину, и провести весь день с Тэхеном, как тот захочет. Дверь с тихим шумом открывается, впуская на балкон Тэхена. Слишком искристого и яркого для демона. Его руки не забудут это ощущение победы, которое он урвал себе. А еще, он улыбается. Улыбается так, что Юнги чувствует, как вместе с этой улыбкой в груди у него начинает щекотно сиять самое настоящее солнце, под горячими лучами которого плавятся фиалки. И Юнги улыбается в ответ, обнажая десны. Доверчиво. — Поздравляю, Тэхен. А ему хочется прокричать «я люблю тебя» так, чтобы било под дых и чтобы ломило в груди. Чтобы каждый ангел и демон знал об этом. Вместо ответа Ким подходит ближе и обнимает крепко, горячо шепча: — Это потому, что ты смотрел на меня. А затем отстраняется и протягивает руку с незажившими ранками. Его рука теплая, крепкая. Она накрывает руку Юнги сверху так уверенно, как будто всегда там лежала. И блондин мучительно душит желание рвануться ему навстречу всем своим существом. Вместо этого они вместе покидают балкон, и Тэхен уверенно ведет его дальше от толпы студентов. Юнги знал эти коридоры, как свои пять пальцев. Хоть с закрытыми глазами, но он помнит узкий коридор за минувшим поворотом, где располагались изображения лучших студентов. Знает, как добраться до просторного холла с яркими красными бархатными шторами на витражных окнах. А вот, чуть дальше, широкая лестница, ведущая на шестой этаж. Гладкие, отполированные перила, твердые ступеньки — они вели прямо в крыло, где располагаются комнаты демонов. Мин никогда не был здесь, ведь им запрещено бывать в коридорах, где обитают демоны. Но Тэхена это явно не волновало. Все здесь было сделано в темных, неброских тонах, а от неожиданного скрипа половицы по спине Юнги пробежали мурашки. — А куда мы идем? — спросил он. Взгляды Юнги и Тэхена встретились. Уголок губ демона поднялся в предвкушающей улыбке. — Ко мне в комнату. Его ответ звучал так пренебрежительно и обыденно, словно это не было чем-то из ряда вон выходящим. Юнги буквально вспыхнул от смущения, страха и немного от негодования. Но вопреки одолевающим его сомнениям, сердце учащенно билось в горле, и сладкая истома растекалась внизу живота, за что Юнги мысленно корил самого себя. — Ты уверен, что это хорошая идея? — поинтересовался ангел уже более уверенным голосом. — Абсолютно. Мой сосед, Намджун, словил научное вдохновение, так что его не будет до завтрашнего дня, — ответил Тэхен и крепче сжал чужую ладонь. И Юнги почувствовал то, что хотел передать ему Ким этим жестом. Так ярко. Позволить себе насладиться каждым мгновением. Прочувствовать их. Не заботясь о последствиях и о будущем. И жить в этом моменте. Они на секунду остановились у дубовой двери посреди коридора, прежде чем Тэхен с легкостью отворил ее. Юнги зажмурился, переступая порог, когда ощутил демонические чары этой комнаты. Такие чуждые и давящие. Но принимающие его, ангела. Мин с интересом обнаружил чистое и аккуратное убранство комнаты. Свитки были разложены по полкам на стене, учебники уместились в одну стопку и колбы с заготовительной основой для эликсиров стояли в порядке насыщения цвета. Удивление явно проступило на его лице, и Тэхен фыркнул: — Ожидал увидеть хаос и разруху? Бас эхом отразился от стен, и Юнги вздрогнул, понимая, насколько же здесь тихо. Даже не слышно, как дует ветер за окном. — Стереотипы, — оправдательно ответил он, пожав плечами. — На самом деле, это редкое явление, — Тэхен окинул рукой свою комнату, — Намджун недавно взорвал очередной котел и убирался всю ночь. И он едва ли не произнес это с искренним смешком в голосе. Юнги улыбнулся на эту реплику. — О, я могу это представить. Чонгук однажды жаловался мне на твоего соседа… Блондин испуганно замер. В голову прокрались сомнения, что не стоило ему произносить имя своего напарника, прекрасно помня ту ревность и ярость, что сочились из тэхенового голоса в прошлый раз. Ким рефлекторно сжал руки в кулаки, что, к счастью, осталось не замеченным, и он быстро вернул стойкое самообладание, напоминая себе, что все его подозрения беспочвенны. Тэхен кивнул, соглашаясь с Юнги и начиная рассказывать, что еще может натворить Намджун во славу науке. И рассказывал все, что мог вспомнить. Как они до Академии воровали людской алкоголь и проносили в свои дома, как впервые покатался на байке, как познакомился с Чимином, когда на этом же самом байке облил демона-подростка. Тэхен и Юнги плавно перебрались на застеленную кровать, и Мин не мог отделаться от мысли, насколько сильно они рядом друг с другом, насколько приятно слушать низкий голос брюнета и не важно, о чем тот рассказывает. Сидеть вот так, вместе, казалось куда приятнее, чем находиться в больничной палате или просто наблюдать за Кимом издалека. Своими рассказами он заставил Юнги забыть о болезни, о том, что скоро им нужно вернуться, об операции — обо всем. Юнги просто расслабился и искренне наслаждался каждой минутой. Спустя некоторое время Тэхен заерзал и, опираясь на правую руку, склонился над прикроватным столиком, доставая оттуда бутылку. — Алкоголь? — изогнул бровь Юнги, наблюдая, как ловко демон откупоривает крышку. — Ага, — кивнул он, — приготовил заранее, чтобы отпраздновать победу. Мин все также лежал неподвижно на кровати Тэхена и смотрел на брюнета, окутанный его запахом. — Звучит очень самоуверенно, — заметил Юнги и принял бокал, прокручивая плавными движениями янтарную жидкость в нем. Тэхен аккуратно перехватил свой бокал и устроился рядом, повернувшись к ангелу торсом и поднимая руку, прикасаясь к хрусталю Юнги своим стеклом. Звон заставил его немного вздрогнуть, а пальцы слабо задрожали, и Юнги вынырнул из черного омута, поднося стакан к своему рту и выпивая горький напиток. Приятное, терпкое тепло разлилось по его горлу и спускалось ниже. Щеки Юнги заалели. — Лучше? — голос Тэхена звучал непривычно нежно, почти участливо. Мин кивнул и прикусил губу, понимая, что никчемная неловкость начинает сковывать его. Ким аккуратно прикоснулся к его свободному воротнику, медленно стягивая ткань вниз. Мурашки пробежались по коже Юнги. Он чувствовал, как кончик его пальца очерчивает ключицу, и закрыл глаза, чтобы сконцентрироваться на этом прикосновении. Ким пристально изучал цветок на его предплечье, и от этого взгляда становилось неимоверно жарко и интимно. Гораздо интимнее, если бы Юнги лежал прямо сейчас нагой. Тэхен опустил ладони по разные стороны подушки, на которой устроился Юнги, и наклонился, оставляя легкий, едва ощутимый поцелуй на шее. Это ощущалось так горячо, раскаленно и приятно, что Мин глухо и тихо простонал. Демон опускался ниже, оставляя такие невинные поцелуи на каждой ране, до которой дотягивался. Юнги прикусил внутреннюю сторону щеки, мысленно умоляя его не останавливаться. Прямо сейчас он готов был умереть под его прикосновениями. Юнги не заметил влагу на своих щеках до того момента, как пальцы Тэхена не подцепили одну из капель. Мин плакал. — Тебе больно? — с неподдельным беспокойством в голосе спрашивает Ким и явно хочет отстранится. Хорошо, хорошо, хорошо. — Мне хорошо, — отвечает Юнги и неуверенно прижимается дрожащими губами к губам Тэхена, передавая тем самым всю горечь, счастье и любовь, которую хранил в себе последний год. И это спусковой крючок для них обоих.Kai Engel — Aspirato
Тэхен всегда был сильным, стойким, со стальной выдержкой. Но прямо сейчас его внутренний зверь бренчит цепями, разрывает их и вырывается наружу. Ким скользит руками по худым бокам, обхватывает тонкую талию, окольцовывает и подается навстречу. Ближе. Отвечает на поцелуй, то жадно и страстно, то нежно и невесомо, касаясь уголков губ. Поцелуй, право на который всегда было только у Тэхена. Это туманит рассудок, и демон забывает обо всем на свете. Весь окружающий мир замер, когда Юнги смелеет, приоткрывает губы, отзывается, отвечая теплом на тепло. Мин бросается в эту пропасть с головой, прекрасно зная, что в конце он непременно разобьется. Тэхен ненасытен: целует каждый миллиметр губ, спускается ниже, к шее, оставляя влажные поцелуи, а затем резко приподнимается и за секунду меняет их местами. Усаживает послушного и легкого Юнги к себе на колени. Он красив вот так, сидя на Тэхене. Мин плавится, стонет и впивается ногтями в плечи Кима, когда тот буквально вгрызается в его ключицы. Помечает кожу фиолетовым, словно соперничает с растущими там фиалками. Юнги ерзает на его бедрах, плавно подается вперед и назад, откидывает голову, подставляя доверчиво шею. И это сносит Тэхену голову. — Ты красивый, Юнги, — шепчет он, избавляя его от одежды и проводя пальцами по бледной коже. — Чертовски красивый. Демон раздевает его медленно, осторожно ведя ладонями по каждому открывшемуся участку кожи, а Юнги стонет от каждого касания. — Смотри на меня, — басит Тэхен, требует, избавляясь от собственной одежды и притираясь болезненным стояком между чужих ног. А затем он рычит, цепко хватает за бедра и снова переворачивает их, укладывает Юнги на живот, сжимая ягодицы рукой. Блондин задерживает дыхание, но расслабляется, почувствовав прикосновения к своей спине. — Ты пахнешь фиалками, — вероятно, он издевался. Но тягучий и низкий голос Тэхена не был похож на издевку. Он усмехнулся. Юнги услышал это возле своего уха как раз перед тем, как язык Тэхена нашел его скулу, а рука на животе приподняла тело, сокращая между ними пространство. — Боже, — выдохнул Юнги, когда ощутил в себе первый палец. Все его чувства обострились до одного Тэхена над собой, а соцветия вымирали прямо в эту секунду. Ким растягивал бережно, медленно, мучительно. Так, что Юнги отдавал всего себя без остатка, стонал, срывал голос, позволяя делать с собой все, что брюнет только захочет. Он хныкал, извивался на смятых простынях, сжимал до разрыва ткани подушку и приподнимал бедра, стремясь стать еще ближе. Хотя ближе было почти некуда. Они были на той грани, когда растворялись друг в друге без остатка. Тэхен сам потерял связь с реальностью. Мысли в голове путались, а выдержка давно улетела прочь. Он видел лишь, как плавится под его руками мягкая молочная кожа, как она в самом деле исцеляется от мелких ссадин и порезов после его прикосновений. Тэхен видел, как податливо и доверчиво разъезжались колени Юнги, как он обнажался перед демоном. Не столько телом, сколько душой. Чистой и влюбленной. Тэхен не может сдержаться. Толкается вперед, замирая на мгновение. Он у Юнги первый. Блондин вскрикивает от резкой боли и зажимает подушку между зубов, привыкая к ощущению наполненности, а Тэхен рычит от этой сладкой узости внутри него. Юнги сжимается вокруг него так хорошо и так правильно. Он, до одури невинный, готов принять его в себя, но Тэхен сдерживает себя, терпеливо ждет, когда Мин точно будет готов привыкнуть к его размеру. И Юнги, наконец, двигает бедрами навстречу, насаживаясь чуть глубже, и гортанно стонет. После этого Ким отмирает и толкается дальше, постепенно набирая быстрый ритм, выбивая из ангела порочные, надрывные стоны. Он втрахивает Юнги в собственную кровать почти грубо, однако плавно ведет рукой по его ладони и накрывает его тыльную сторону, переплетая их пальцы. Мину хочется думать, что его разум туманится из-за ханахаки, однако внутри него все цветы и их зачатки словно исчезли, уступая место неимоверному наслаждению и первому оргазму. — Тэхен, я… — Юнги приподнял голову, чувствуя, как горячие губы целуют его затылок, — люблю тебя. — Я знаю, — хрипло ответил Тэхен. Резким движением он прижал его обратно к подушкам, двигаясь так быстро, что блондину пришлось закусить костяшки кулака, чтобы не закричать. И это первый раз, когда таким образом он сдерживает стоны, а не рвущиеся наружу цветы. Юнги слышит, как Тэхен утробно стонет и рычит в изгиб его шеи, и Мин сжимается от нахлынувшего возбуждения. Кончает, полностью обмякая в сильных руках. Ким еще некоторое время движется в нем, замедляя темп и откидывая голову назад, когда по телу проходит долгожданная дрожь и разрядка. Он ложится рядом с Юнги, оставляя руку на его мокрой спине: у блондина не было сил даже перевернуться на кровати. Он тяжело дышит, восстанавливая дыхание, и Тэхен не без удовольствия смотрит на здоровый красный румянец на щеках Мина. Светлые волосы растрепались по подушке, и одна прядь скрывала ясные глаза. Ким скользнул ладонью вверх, аккуратно заправляя прядь волос за ухо. И они лежали в этой устоявшейся тишине. Тэхен удобнее подпирает свою голову рукой, а другой зарывается пальцами в волосы Юнги на затылке, перебирая их и пропуская сквозь пальцы. Он взглядом ловил каждое дыхание блондина. Мир постепенно возвращался на круги своя, плавный поток времени стал ощутимее, проступали очертания собственной комнаты, и пелена вожделения, что застилала глаза, медленно сходила на нет. Тэхен тяжело сглатывает и смотрит в глаза напротив, впервые ощущая что-то теплое внутри себя. Комфорт. Если бы у него спросили, что для него значит комфорт, то он бы, не раздумывая, назвал бы имя Юнги. А Мин пытается уложить в памяти, запомнить каждую мельчайшую деталь этого драгоценного момента. Хрупкого мгновения. Тэхен красив сейчас, бесконечно, до боли, до спазмов в животе, до искусанных десен. Ким едва заметно улыбается, когда видит, что глаза Юнги постепенно жмурятся и слипаются от накатившейся дремоты, и он начинает что-то шептать. Убаюкивать. Юнги не вслушивается в смысл фраз. За закрытыми веками он смотрит на улыбку Тэхена, которая может заменить ему лекарство. Юнги до беспамятства влюблен. Блондин засыпает и размеренное дыхание прерывает тишину этой комнаты. Но Тэхен не смеет заснуть, просто не может, когда рядом Юнги, такой безмятежный и кажущийся здоровым. Ким безмолвно наблюдает за ним со своей половины кровати.***
На следующее утро Юнги просыпается один. От ярких солнечных лучей, что смело прорвались в комнату сквозь неплотно закрытые занавески. Только смятая постель и дымящийся пар над кружкой с чаем говорили о том, что Тэхен поблизости. Что произошедшее вчера не было сном. От осознания этого, блондин жутко краснеет и еле находит в себе силы не зарыться головой в одеяло, как испуганный зверек. Он потягивается, хрустя позвонками и подносит кружку с чаем ближе к себе. Черный со смородиной, довольно кислый, но все равно вкусный. Юнги пьет его немного удрученно, думая о том, что лучше бы вчерашняя ночь с Тэхеном оказалась лишь приятным сном. Потому что сон не выламывал бы ему сейчас ребра и не сдавливал грудь с титанической силой. Блондин прекрасно помнил, что Тэхен выиграл поединок. Он знает, что демон хочет в низшую лигу, и надолго здесь не задержится. Юнги знает и не собирается этому препятствовать. Надеется на лекарство именуемое взаимной любовью глупо, уверен Мин, ставя пустую кружку на тумбочку и свешивая голые ноги с кровати. От принужденной любви ангел только быстрее загнется, как цветок, который долго не поливали. Юнги едва ли не рвет на себе волосы от безысходности, но затем слышит звук щеколды открываемой двери и смотрит в сторону, как подходит Тэхен, вытирающий капли с лица полотенцем. Он стоит в серой объемной толстовке и черных спортивных штанах. Такой до скрежета домашний. — О, ты проснулся, — заметил Тэхен, откидывая полотенце куда подальше и кивая головой на стул, где лежала одежда Юнги. — Скоро будет десять утра. Одевайся, нужно вернуть тебя в больничное крыло. Его голос спокоен, его улыбка мягкая, но его глаза пусты. Они словно полностью игнорируют ситуацию, в которой оба оказались. Не принимает. Отрицает. И покидает комнату, оставляя Юнги наедине. Они идут по коридору в полнейшей тишине, и эта тишина другая. Оглушительная, звенящая, давящая. Не такая интимная, как прошлой ночью. — Тэхен, — тихо зовет Юнги, разрушая эту тишину и замечая, как Ким чуть вздрагивает. — Почему именно фиалки? Он спрашивает неожиданно, но Мин не может этого не сделать. Им остались жалкие минуты, и он хочет выжать из них максимум. Прежде чем в нем вновь будет расцветать фиолетовая отравляющая горечь. Юнги читал, что на языке цветов, фиалки означают тайную любовь, однако цветы при ханахаки имеют прямое отношение к объекту любви. — Фиалки — одни из немногих растений, способные расти в климате демонического города. И моя мама обожала их, возилась с ними целыми днями, пока не покинула меня и отца. С тех пор вместо фиалок у нашего дома засохший сад, — Тэхен отвечает кратко, отчаянно пытаясь сдержать рвущуюся дрожь в голосе. — Мне жаль, — Мин смотрит на него выцветшими глазами. Ким кивает и пытается коснуться ангела ладонью, но тот невзначай отодвигается чуть дальше, стремясь сохранить расстояние между ними. Расстояние, которое было с самого начала. Расстояние, которое будет у их конца. Тэхен на секунду замирает с поднятой рукой, смотря на маленького, хрупкого, но гордого парня, и внутри все разрывается от противоречивых и непонятных чувств. С одной стороны ему неимоверно хочется прикоснуться к Юнги, прижать его к себе и избавить от боли. Но с другой. Он все еще яростно отвергает саму мысль о том, что умеет чувствовать что-то настолько светлое и терпкое. Выдавая свои желания за мимолетные. — Вот вы где! — возмущенный крик Юны доносится до ушей Тэхена. — Вы сказали, что приведете Юнги к десяти часам! Тэхен усмехнулся, складывая руки на груди. — Я не сказал, что это будет десять часов вечера, — приподнял он бровь с ухмылкой. Послышался скрип, и Тэхен успел было подумать, что это скрип челюстей медсестры от его собственного нахальства, но за спиной отворилась дверь в палату, и в коридор вышел декан ангелов. На его лице была не присущая ему строгость, и он опустил ладонь на плечо своего студента. — Хорошо, что вы вернулись, Юнги. Ваши родители прибыли этим утром, они в палате. Паника отразилась в глазах ангела, и он со страхом покосился на дверь, которая прямо сейчас была сродни вратам ада. Он глубоко вдохнул и выдохнул, поправляя волосы и рукава, и сделал шаг вперед, прежде чем невольно замереть. И обернуться. Смотря на Тэхена. Тот стоял неподвижно и смотрел в ответ, ожидая. С таким нетерпением, словно он хотел, чтобы Юнги бросил все, развернулся и побежал к нему. Но грустная тень упала на губы блондина, и он тихо прошептал: «Спасибо». Тэхен опустил руки, растерянно наблюдая, как платиновые крылья ангела скрылись за дверью. — Спасибо, Тэхен, что проводили Юнги и были с ним все это время. На этом все. Вас искал ваш тренер. Гребаное «спасибо» резало ему по ушам, отчего он даже дернулся и не принял во внимание последнюю фразу ШиХека. — Я вам не мессия или благодетель, — сжав скулы, выплюнул Тэхен. — И уж тем более не ваш студент, так что не вам решать, когда все это должно будет закончиться. Он был раздражен и не понимал почему. Даже декан удивился такой быстрой смене настроения у демона, прекрасно помня, как в самом начале Ким отпирался всеми силами, чтобы не проводить время с Юнги. — Вы правы, Тэхен, — неожиданно горько улыбнулся профессор и бросил быстрый взгляд назад. — Это решать не мне, но и не вам. Таково решение мистера и миссис Мин. И я думаю в скором времени это будет решением и самого Юнги. Брюнет непонимающе нахмурился, а в ушах гулко трещало. Казалось, его лицо стало бледнее, чем обычно. — Что вы имеете ввиду? — ровным голосом спросил он. — С Юнги работали врачи. Лучшие из лучших, из городов ангелов и демонов. Вчера днем они передали лекарство. В ближайшие дни, здесь, они проведут повторную экспертизу при родителях Юнги, так что вам действительно не стоит больше заходить сюда. А потом все закончится, — декан говорил более грустно, чем следовало бы. — Юнги назначена операция. — Но он же… — Врачи уверяют, что чувства останутся при нем. Юнги будет способен сопереживать, испытывать счастье, ощущать эмоции, и сможет продолжить обучение и стать ангелом-хранителем, — старик запнулся, — но он потеряет способность любить. Он вас разлюбит и больше не будет вас обременять. Тэхен дернулся, как от пощечины и опустил глаза к полу. Вот, о чем Юнги все это время думал. Он считал себя обузой. Так сильно любил, что не хотел привязывать к себе. Юнги хотел, чтобы Тэхен был счастлив, пусть это бы и было без него. — Когда? — голос Кима был пустым. — Ровно через три недели. Он удерживал взгляд на профессоре ровно пару секунд, сжимая руки в кулаки, и затем отвернулся, двигаясь прочь из больничного крыла. Уходить было так привычно. И так неправильно.