Нищий и принц.

      Удивительно, но пробуждение оказалось лёгким. Я ожидал, что после таких увечий очнусь больным и разбитым, но, напротив, ощущал непонятную лёгкость в теле.       А ещё оно стало странным. Проснулся я на огромной трёхспальной кровати, возлежа на нежнейшем белом шёлковом белье под роскошным красным балдахином. На её высокой резной спинке из тёмного дерева красовались два переплетённых между собой дракона, державших в своих раскрытых пастях луну и солнце.       Сама комната, где произошло моё пробуждение, была под стать кровати: сте́ны, обитые красным бархатом с рисунками золотых лилий, украшали многочисленные картины в массивных дубовых рамах; на изящных столиках и комодах, расположенных вдоль стен, стояли золочёные магические лампы, стилизованные под старинные подсвечники; с расписанного богатой живописью потолка свисала немалых размеров зеркальная люстра. Которая, впрочем, сейчас не горела.       В помещении стоял интимный полумрак, разгоняемый пламенем большого, богато украшенного камина справа от моего роскошного ложа. На само́м камине стояли большие бронзовые часы, увенчанные мраморными статуэтками обнажённых мускулистых мужчин. Напротив кровати располагались массивные двустворчатые двери, слева от которых, рядом с кадками фикусов, поблёскивая разноцветными стёклышками, стояла машина сновидений. В воздухе витал аромат тонких благовоний.       — Вижу, наконец проснулся, — раздался рядом голос слева.       От неожиданности резко оборачиваюсь. Под высоким окном, задёрнутым тяжёлыми бежевыми шторами, стояло высокое и широкое кресло, обитое тёмной кожей. В нём в изящно-непринуждённой позе сидела красивая дама в облегающем вечернем платье цвета крови. Глубокий вырез на декольте едва ли мог скрыть весьма внушительную грудь женщины, скорее уж подчёркивая. Её шикарные, чёрные как смоль волосы ниспадали вниз до са́мой талии, а кожа молочно-белого цвета идеально ухоженна.       Ещё надо отметить ярко, в тон к платью, накрашенные гу́бы и подведённые глаза, что для Форсу не было совсем типично. Женщины нашего мира, разумеется, совсем не пренебрегают косметикой и гигиеной, но столь яркий макияж встречался нечасто.       — Кто Вы? И где я? — растерянно уставившись на женщину, спрашиваю немного хриплым голосом.       — Задавать вопросы незнакомке, даже не поздоровавшись, — улыбнулась в ответ та, — ну где твоё воспитание, Анри? Можно, я тебя буду так называть?       Не дожидаясь моей реакции, она продолжила:       — Но отвечая на твои вопросы: я хозяйка Восходящего солнца, а ты в моих личных апартаментах.       Ответом ей послужил мой непонимающий взгляд.       — Восходящего… Чего?       — «Восходящее солнце». Так называется это место. Место, где ты отныне будешь работать. А я его хозяйка. С этого дня и твоя тоже. Меня зовут Корделия Вельвет. Для тебя — госпожа Вельвет.       — Это… бордель?       — Не обязательно было выражаться так вульгарно, — слегка скривилась в ответ Корделия Вельвет. — Я предпочитаю называть моё заведение — «дом наслаждений».       — Это бордель, — вздохнул я.       — По сути — да, — не став дальше спорить, кивнула женщина в красном.       Ненадолго смолкнув, переваривая эту информацию, я, собравшись с духом, наконец спросил требовательным тоном:       — Где моя мама? Что с ней? И что…       — Так. Стоп, — строго перебила меня госпожа Вельвет. — Все вопросы потом. Видишь позади тебя две двери? — она указала в направлении по другую сторону кровати, где чуть позади меня действительно оказались две украшенные резьбой и позолотой двери.       — Правая — ванная. Левая — туалет и раковина, — тем временем продолжила она. — Тебе пока что в левую. Слушай мой первый тебе приказ в качестве твоей хозяйки: умойся, приведи себя в порядок и возвращайся. Живо.       Спорить прямо сейчас не хотелось, а «по делам» — да. Заскочив туда (вполне роскошный санузел, надо признать, но после особняка Ленаров меня стало трудно этим удивить. И да, мне бы уже тогда заметить, что на мне другая одежда, но в тот момент было просто не до того) и наскоро приведя себя в порядок, возвращаюсь в комнату.       Где перед кроватью меня уже ждал небольшой столик на колёсиках, на котором стояла пара накрытых блюд и кувшин с каким-то напитком.       — Госпожа Вельвет, — стараюсь говорить спокойно и вежливо, хотя давалось непросто: внутри кипела буря эмоций, — где моя мама? Я могу её видеть? Или я лишён даже этого права?       — Что ты — конечно нет, — успокаивающе и даже с лёгкой обидой заверила меня хозяйка борделя. — За кого ты меня принимаешь? Такого и в мыслях ни у меня, ни у кого не было. Просто прямо сейчас сделать это не в моих силах. Но всё же у меня есть для тебя кое-что.       С этими словами Корделия, запустив пару пальцев в свой лиф, вынула оттуда небольшой белый конверт, на котором я сразу узнал почерк мамы. На нём её изящным витиеватым почерком синими чернилами подпись — «Моему солнышку».       Поспешно вскрыв письмо, жадно принялся читать. Затем перечитал ещё раз и… разочарованно бросил на кровать.       Просто… Там ничего не было. Никакой информации. В письме мама говорила, что любит меня и очень гордится мной, несмотря ни на что. Уверяла, что всё будет хорошо и обо мне позаботятся. Просила прощения, что не может быть сейчас рядом, но обязательно навестит меня, как только сможет. Но прямо сейчас не может.       И ничего конкретного!       Мне казалось, вчера я выплакал все слёзы, отпущенные мне в жизни, но в тот момент в глазах вновь предательски защипало:       — Так всё? Я теперь преступник? Проклятый, заклеймённый, и место мне на каторге?       — Ну что ты, что ты, — Корделия поднялась из кресла и пересела на кровать рядом со мной, по-матерински меня обняв. Если бы мне в тот момент было до того, я бы непременно оценил её объёмную, невероятно женственную фигуру и возбуждающий аромат чувственных духов.       — Слёзы мужчин, — вздохнула та, легонько одарив поцелуями оба моих глаза. — Мне слишком часто приходится их видеть. И это так странно и неправильно. Вот казалось бы: вас в семь раз меньше, а женщины в нашем мире зависимы от секса. Ну и берегите мужчин. Заботьтесь о них. Пусть купаются в нашей любви и ласке. Так нет же. Ломают, пренебрегают, попользуются да бросают.       Поцеловав меня в щёчку, госпожа Вельвет слегка отстранилась:       — Поговорим об этом потом. Слушай мой второй приказ в качестве твоей хозяйки: поешь хорошенько.       — Это не обсуждается! — добавила она, заметив мою неуверенность, решительным жестом открывая блюда, накрытые крышками на столике рядом.       На са́мом деле принуждать меня не очень-то и требовалось. Особенно учитывая, что я уже больше двух суток нормально не ел. Так что вид тарелок, доверху заполненных едой, моментально вызвал голодный спазм внутри.       Жадно набрасываюсь на еду. Это оказалась большая порция жареной картошки с курицей и салат из свежих овощей. А в кувшине — фруктовая вода. После всех ужасных событий и волнений, выпавших на мою долю накануне, мне показалось, что никогда в жизни я не ел ничего вкуснее.       Закончив, не удержавшись, громко рыгнул, виновато посмотрев на Корделию. Но та не стала делать замечаний, лишь, снисходительно улыбнувшись, вытерла лежавшей рядом салфеткой мой перепачканный рот.       — Итак, продолжим наш разговор, — сказала хозяйка «Восходящего солнца». — С чего вдруг у тебя такие пораженческие настроения?       — Ну я теперь проклятый преступник, — пожал я в ответ плечами.       — Будучи владелицей этого заведения, — с грустью произнесла она, — я достаточно повидала таких вот «преступников». И каждый раз поражаюсь: мужчин в мире мало, магии много. Большинству даже работать нет необходимости. Живи себе на содержании у жён. Так вот, чтобы мужчина пошёл на преступление, его чаще всего нужно довести буквально до отчаяния! И ведь доводят, что самое грустное.       — Но почему? Зачем женщины делают такое?       — Не знаю, — Корделия неопределённо повела рукой. — «Энергия богини» даёт женщинам преимущества, но не избавляет от простых человеческих пороков: жадности, эгоизма, равнодушия и просто злобного нрава. Особенно если щедро подпитать это властью, деньгами и безнаказанностью. С одной такой, как я знаю, тебе не повезло недавно пересечься.       Вспомнив недавние события, испуганно запускаю ладонь за спину. Кожа, к счастью, была на месте, разве что на ощупь неестественно гладкая. Но попутно наконец-то замечаю ещё две вещи. На мне иная одежда. Как я не заметил этого раньше, ума не приложу (Ну-ну, Анри, удивляйся. Ты недавно не заметил целую когорту орчанок, подошедших к тебе сзади на мосту, наблюдательный ты наш.), но в данный момент вместо моей льняной рубахи и саржевых штанов на мне лёгкий сетчатый летник голубого цвета, аналог земной футболки и тонкие широкие сиреневые штаны. Также на мне теперь нет антимагического ошейника, но ощущаю, что магия по-прежнему мне недоступна.       — Ты пробыл во сне больше суток, — ответила Корделия Вельвет на мой невысказанный вопрос. — За это время тебе наложили блокировку магии. А доставив сюда, по моему распоряжению переодели. На тебе обычная одежда работников нашего заведения.       Я отныне не маг. Странно, мне казалось, что за последние годы волшебство стало неотъемлемой частью меня. И что потеряв этот дар, я как минимум сильно расстроюсь. Может, даже впаду в депрессию или истерику. Однако нет. Известие воспринял спокойно, даже, скорее, с апатией. Просто колдовать всё равно отныне больше не хотелось.       — Так почему они такие? — не став далее расспрашивать о магии, вернулся я к прежней теме.       — Вот только не вздумай обобщать, — строго ответила хозяйка апартаментов. — Женщины не все такие. Даже не большинство. Я знаю немало таких, что жизнь свою посвятили любимым мужчинам. Знаю даже тех женщин, кто без колебаний её за вас отдал. Тебе встретились лишь неприятные исключения. Но да — они встречаются, с этим ничего не поделать. Но знаешь, возможно, именно здесь ты повстречаешь как раз таких, что хорошо к тебе отнесутся.       — Работая… — мне с трудом далось произношение этого слова. — шлюхой? А если откажусь? — с вызовом вскинулся я. — Что́ тогда? Снова плети?       — Анри, давай не будем доводить до этого, — Корделия улыбалась, но взгляд оставался серьёзным. — Поверь, это не доставит удовольствия ни тебе, ни мне.       — К тому же, — тут её взгляд вновь стал весёлым, с хитринкой, — я хочу заключить с тобой одну хорошую сделку.       — Что за сделка? — осторожно спрашиваю я.       — Нет, нет, не сейчас, — легонько рассмеялась госпожа Вельвет. Встав, она подошла к небольшому настенному шкафчику. Открыв его, достала оттуда изящный стеклянный графин, наполненный чем-то багровым, и два тонких фужера. — Сначала у нас десерт.       С этими словами женщина в красном подошла к столику. Поставив на него фужеры, она наполнила их напитком из графина. При этом будто случайно наклонившись так, чтобы я сполна оценил её весьма аппетитные формы. Сперва спереди, а затем словно невзначай повернулась и сзади. И надо признать, посмотреть там действительно было на что.       — Что это? — спрашиваю я, осторожно принимая из её рук один из бокалов.       — Дары винограда, — подмигнула Корделия. — Разгонят печаль и окрасят мир новыми красками. Пей, не бойся. Это вкусно.       Осторожно пригубил, первый раз в жизни попробовав алкоголь. Вино и правда оказалось превосходным. Сладковатое и немного терпкое. Хотя я-то в этом, конечно, не разбирался.       Неожиданно мне стало очень смешно. Почему я раньше не замечал, какое вокруг всё забавное? Смешна была эта комната, я в своей нелепой одежде, и даже мадам Вельвет, так и не притронувшаяся к своему фужеру.       — А… Это… Так и должно… быть? — давясь от смеха, кое-как выдавливаю из себя я.       — Нет вообще-то, если подумать, — как бы невзначай ответила Корделия. — Я туда ещё добавила нектар из цветков кабу. Ну ты знаешь эти кабу. Бум! И вмиг изгоняется из сердца тоска, а душа наполняется весельем и жизнью. В небольших порциях безвреден. Главное — не увлекаться.       — Слишком большой бум, как по мне! — я по-прежнему неудержимо смеялся. — Так можно и всю вечеринку прохохотать!       — Что ты. Она ещё только начинается! — тоже весело успокоила меня хозяйка заведения. — Скажи: ты любишь танцевать?       — Да! — с радостью выпалил я, но тут же добавил с некоторым смущением: — По крайней мере, пытался научиться. Мне казалось, выходило неплохо.       — Вот и увидим, — подмигнула Корделия, доставая из прикроватной тумбочки странный латунный предмет, имеющий вид прямоугольной коробки с кучей рычажков и небольшим золочёным держателем в центре.       — Дамы приглашают мужчин! — игриво-торжественно провозгласила она. — Какую музыку предпочитаешь? Рекомендую вальс Тьёрлица. Лёгкий и чувственный.       — Ну если можно выбрать… — неуверенно начал я. — Я больше люблю земной рок-н-ролл.       — Ох, как вульгарно! — госпожа Вельвет картинно ужаснулась. — Это музыка для деревенских простачков и люмпенов городских окраин.       Видимо, уловив что-то в моём взгляде, Корделия поспешила исправиться:       — Нет-нет, я не осуждаю тебя за твои вкусы. Тем более что и у меня, кажется, что-то похожее завалялось.       Порывшись там же, женщина вынула оттуда коробочку, доверху заполненную полупрозрачными кристаллами, очевидно магическими. Я же с нарастающим интересом смотрел на Корделию и ту странную штуку: о магических проигрывателях я, конечно, слышал от Тома, и вроде то была свежая новинка волшебной мысли, но вживую видеть ещё не доводилось.       — Нашла, — закончив перебирать кристаллы, наконец объявила та, помещая один из них в держатель. — «Бриолин». Думаю, подойдёт. Вставай, нечего рассиживаться!       Не дожидаясь моей реакции и без дальнейших разговоров, хозяйка здешних апартаментов сдёрнула мою тушку с кровати, крепко прижав к себе. Как и большинство женщин Форсу, Корделию ростом природа не обделила, так что голова моя оказалась зажата точно промеж её объёмных грудей.       А мне по-прежнему весело, и вместо попытки вырваться лишь смешливо хрюкнул, уткнувшись в неё.       Заигравшая музыка тоже была весёлой. И слова́ заводными.       Она прижимала. Сильно, но нежно.       Она вела в танце. Подсказывала движения.       Но я всё же спотыкался.       Поначалу. Быстро втянулся.       — Ты сразу научился. Ты умеешь танцевать. И ты красив, Анри. И богиня, как же ты ещё молод! Я помогу тебе определиться. Ты теперь не мальчик, но мужчина.       Ничего, мне больше ничего не осталось.       Шаг в сторону.       Раз и два. Я кладу ей руку на талию       Шаг назад. Она опускает мою руку ниже.       Раз, два, три. Считаем шаги.       Сжимаю ей попу. Она не против.       Мне нужен мужчина,       Способный меня удовлетворить              Мне нужно определиться,       Если я хочу доказать.       Я возбуждаюсь.       Это странно, но внизу твердеет.       Пытаюсь отстраниться.       Она не даёт. Вновь прижимая к себе.       Вдыхаю её аромат. Возбуждение усиливается…       Песня заканчивается, и мы вдвоём со смехом падаем на кровать. Моё сексуальное желание в тот момент уже почти нестерпимо. И как назло, платье Корделии «случайно» приспускается, чуть не полностью обнажая грудь. И из выреза маняще проглядывают наполовину оголённые ареолы крупных розовых сосков.       К сожалению, тонкие штаны на мне совершенно не скрывают эрекцию. Прижимаю коленки к подбородку в попытках скрыть очевидное. Не вышло. Заметив это, мадам Вельвет руками бесцеремонно разводит их в стороны.       — Так, так, что это тут у нас? — хищно поглядывая на предательски выпирающий бугор, промурлыкала она. — Очевидная проблема, требующая скорого решения. Ну не смущайся, похотливый ты мой, — Корделия успокаивающе погладила меня по головке. — Если подумать, ты не особо виноват. Это же я добавила в твоё вино мощный афродизиак.       Услышав об этом, я вновь хрюкнул, не удержавшись:       — Сколько Вы туда всего добавили! А, собственно, вино там вообще было?       — Оставим сейчас шутки и поговорим, — тон её вмиг стал серьёзным. — О тебе. В начале нашего знакомства ты назвал себя проклятым преступником. Почему преступником, ещё можно понять, но почему проклятым?       Я лишь пожал плечами, дотронувшись до своих листиков:       — На мне метки раба. До конца моих дней.       — Большей глупости в жизни не слышала, — всплеснула руками Корделия, вставая с кровати. Подойдя к окну, та, одёрнув шторы, достала из стоя́щей на подоконнике вазе с розами одну и с ней вновь вернулась ко мне. По ходу я отметил, что на улице, очевидно, глубокая ночь. За окном кромешная тьма.       Вновь усевшись рядом, она аккуратно взяла в руки мои длинные волосы, став неторопливо вплетать в них цветок.       — Ох богиня, какие они у тебя красивые. Золотые, волнистые. И как тебя до сих пор девчонки не растерзали? — усмехнулась мадам Вельвет. — Теперь давай посмотрим, насколько там всё плохо.       С этими словами она осторожно отвела назад мои длинные локоны и, деликатно запрокинув мне голову чуть вбок, принялась рассматривать мои «метки».       — Как я и предполагала. Слабые и некачественные. Восьмой класс. И это ещё в лучшем случае. Но оно и понятно: насилие.       — Вы про что? — осторожно спрашиваю я.       — Про твои чудесные листочки, конечно. Но увы, они у тебя довольно хилыми получились. Результат твоего изнасилования. Понимаешь, для любого пария очень важен старт его пути. Чем он лучше, легче и приятнее, тем быстрее он будет продвигаться в рангах. И наоборот. Конкретно твой случай — худший из возможных. Насилие, с применением клеренической магии. Конечно, можно со временем что-то исправить, но стать элитой тебе будет очень сложно. По моему опыту — скорей всего, твоя участь — неправильная шесть и стагнация на многие годы. Если не навсегда.       — Вы о чём? — вновь не понял я. Про элитных париев я, конечно, слышал, но такие тонкости, о которых она сейчас говорила, мне были неведомы.       — Я о том, что твои насильницы своим преступлением не только лишили тебя девственности и свободы, но и, возможно, даже шанса на хорошее будущее. Убивать таких надо, как по мне. Листочки у тебя слабые, и стать элитным парием тебе будет непросто. Ну мы попробуем что-нибудь с этим сделать. Ты, главное, верь в себя, — попыталась утешить меня Корделия. — Основная ветка у тебя вышла оранжевая, на неё и налегать будем. Но всё-таки советую не надеяться на многое. Очень возможно, что четыре оранжевых и два зелёных станут твоим потолком.       — Ох, несчастный я человек. Несчастный и проклятый, — только и вздохнул я, услышав такое.       — Не говори так, — возразила хозяйка борделя, чуть от меня отстранившись. — Это глупости. Скажи: как многое ты знаешь о метках и париях? Впрочем, нет, не отвечай. Ответ очевиден: ты в этом вопросе полный невежда. Ты считаешь свою участь проклятьем, но всё совсем не так. Для начала взглянем на сами твои листики: вот этот, зелёный, даровал тебе защиту от многих болезней. От всех половых и очень многих обычных, кроме самых тяжёлых. Но следующие зелёные защитят тебя и от них. Твой оранжевый листочек дал тебе защиту от отравлений и возможность принимать «золотой нектар» женщин без какого-либо ущерба здоровью. Но помимо этого, даже один листик, любого цвета, дарует парию долголетие, сравнимое с женщинами, что одарены энергией богини. А ещё замедленное старение и повышенное влечение к тебе женщин. И это только самые первые листочки! А теперь скажи мне: это всё похоже на проклятье?       Я замешкался, не зная, что́ ответить. А Корделия тем временем обхватила двумя пальцами мой подбородок, пристально глядя мне в глаза:       — Анри, — её голос звучал нежно и проникновенно. — Это дар. Дар тебе от нашей богини. И отныне ты немножко больше, чем просто человек. Ты её часть. Её длань. Проводник её замыслов. Ты избран, а вовсе не проклят. Да, парии в нашем государстве считаются бесправными рабами. Но это у нас. Есть страны, где парий — вполне уважаемая профессия. Но это всё неважно. Важно то, что отныне ты до конца своих дней под покровительством само́й Илассы. И когда они подойдут к концу, она укроет тебя своими крыльями и отнесёт в своё царство.       — Все парии попадают в рай? — невесело усмехнулся я. Старался не показать виду, но сказанное ею неслабо перевернуло мой внутренний мир. — А что, если парий совершит что-нибудь действительно плохое? Что тогда? Он останется под её покровительством?       — Не знаю, — развела руками Корделия. — Ты просишь ответы на вопросы, на которые может ответить лишь она сама. Я всего лишь владею заведением. И кстати об этом. Помнишь, я говорила о сделке, что хочу с тобой заключить?       Я кивнул.       — Так вот: в этом доме пять этажей, и ты сейчас на пятом. На четвёртом живут мои мальчики и девочки. Там же будешь жить и ты. На первом находятся самые простые кабинки быстрого обслуживания, на втором — кабинки индивидуального обслуживания, обычно на пятнадцать минут. Но понимаешь, с них прибыль минимальна. Государство здесь регулирует цены. Политика, призванная к тому, чтобы женщина даже с самым низким доходом могла удовлетворить свои потребности. Так что основную прибыль нашему заведению приносит третий этаж. Комнаты. Ведь кроме хотелок, женщины очень любят и ценят простой секс. А чаще всего не против совместить то и другое. Обычный секс с запретными удовольствиями. И мы, конечно, с удовольствием даём им желаемое. Полноценное приятное времяпрепровождение — настоящий секс и полное обслуживание клиенток. Полчаса, час, а иногда и два. И вот это уже отнюдь не дёшево. Благо что це́ны на третий этаж я вправе устанавливать сама. И вот каково моё тебе предложение. Ты всё же осуждённый преступник, приговорённый к принудительным работам, и по закону весь срок обязан провести в кабинках. Но вообще контроль за исполнением таких приговоров ложится на владелиц «домов удовольствий», в данном случае он на мне. А я, в свою очередь, считаю, что незачем исполнять его слишком буквально. Как парий ты слаб, и не думаю, что это скоро изменится, но ни за что не поверю, что на такой леденечик, как ты, не будет спроса. О, его многие захотят как следует облизать! И вот, собственно, наша сделка: ты смиряешься с тем фактом, что ты отныне парий (тем более что этого всё равно не изменить), будешь умницей и послушным мальчиком, а я половину твоего рабочего дня перекидываю на третий этаж. Таким образом мы оба будем в выигрыше: ты лишь полдня будешь проводить в кабинках, а остальные — в нормальных комнатах с кроватями, радуя в них наших посетительниц. Это, поверь, намного интереснее и приятней. К тому же откроет путь для формирования твоего личного клуба поклонниц. А я получу с этого неплохую прибыль. О да! На тебя я установлю очень хороший ценник! — под конец предвкушающе облизнулась хозяйка борделя. — Так что́ скажешь?       — Полагаю, в моей ситуации согласиться — самое разумное решение, — вздохнул я. В любом случае лучшей альтернативы в данный момент всё равно не было.       — Действительно, разумно, — кивнула Корделия, теребя вплетённую в меня розу. — Рада, что мы договорились.       — Ох и грязные же они у тебя! — резко сменила тему та, проводя рукой по моим волосам. — Где ты так извазюкал их?       Я только скорбно вздохнул. Первое столкновение с Людвигом — валялся на полу грязного школьного класса. Насилие на поляне в лесу — лежал на земле. Вторая драка с гадёнышем — положили на городскую мостовую. Но что сейчас об этом рассказывать?       — Так — быстро в ванну, грязнуля, — безапелляционно заявила госпожа Вельвет, сдёргивая меня с кровати и несильными шлепками по попе подгоняя по направлению к правой двери, где я ещё не был.       Ванна ожидаемо оказалась роскошной: большая и широкая — в ней свободно уместились бы четыре человека. Сте́ны её были отделаны чёрным мрамором, краны — позолотой, а пол — наборной цветной мозаикой.       Пустив слегка горячую воду и подождав, пока ванна наполнится, Корделия, внимательно рассмотрев содержимое полочек над ней, заполненных разными баночками и флаконами, выбрала один из них — самый цветастый.       — Никогда раньше им не пользовалась, — хмыкнула она. — Детская пена «Волшебные пузырьки».       Открыв его, женщина вылила хорошую порцию в уже наполненную ванну. И вскоре поверхность воды покрыл высокий слой переливчатой мыльной пены, из которой, к моему изумлению, начали взлетать кверху крупные пузыри самых разных цветов.       — Ух ты! — восхитился я. Но тут же неуверенно взглянул на Корделию:       — Госпожа Вельвет, это всё, конечно, здорово, но должен Вам сказать, что, скорей всего, не смогу оправдать Ваших ожиданий. Я не умею… Ну, понимаете… С женщинами.       — Ох, ты же у нас девственник, так ведь?       — Если не считать того случая…       — Нет, не будем его считать. А по поводу твоих сомнений — не бери в голову. Поверь, через пару дней ты будешь знать всё, что тебе нужно для работы в борделе. К тому же женщины у нас в мире, как правило, не слишком требовательны к мужчинам, предпочитая сами вести́ весь процесс. Хотя в чём-то ты прав, — тут она хитро прищурилась. — Всё же тебе необходимо преподать урок обращения с женским телом.       Одарив многообещающим взглядом, Корделия стала стягивать с себя своё красное платье. Нижнего белья под ним не оказалось, и моему возбуждённому взору открылась шикарная фигура максимально женственных пропорций. Идеально чистая кожа, немалых размеров грудь с крупными розовыми сосками, и манящая писечка, покрытая аккуратной интимной стрижкой в виде тонкой полоски ровных чёрных волос. Я как вкопанный заворожённо наблюдал за этим зрелищем.       — Мы… — от волнения в горле пересохло. — Мы сейчас будем заниматься сексом?       Мгновенно сообразил, насколько глупо это прозвучало, но женщина лишь покровительственно улыбнулась:       — Даже не сомневайся в этом. Ты ещё одет? Ну-ка немедленно раздевайся и залезай! — безапелляционно заявила госпожа Вельвет. Но заметив мою нерешительность, добавила: — И не надо меня бояться. В отличие от НИХ, я не стану причинять тебе вред. Обещаю — буду с тобой нежна и ласкова.       Быстро стянув с меня одежду (Слишком уж поспешно. У неё явно началась «хотелка».), она, сильным движением подхватив меня на руки, мягко опустила в ванну и, не теряя времени, залезла следом.       Ох, какое же то было блаженство! С наслаждением вытягиваюсь в горячей воде, чувствуя, как расслабляются мышцы и приходит покой, унося тревоги и переживания.       А ещё из воды вылетали такие забавные разноцветные пузыри!       — Пузырики бывают разные. Синие — пум! Жёлтые — пум! Красные — пум! — На каждом «пум» я увлечённо лопаю соответствующий пузырик.       Корделия тем временем устроилась сверху, нависая надо мной. Заведя левую руку мне за голову, она слегка приподняла её за затылок.       — Совсем ещё ребёнок, — внимательно глядя мне в глаза, с некой грустью в голосе пробормотала госпожа Вельвет.       — Я сделал какую-то глупость? — спохватившись, спрашиваю с тревогой. — Простите если что. Я всё время их делаю. Последнее время наделал столько, был таким дураком…       — Ну конечно был и конечно наделал. На то вы и дети, чтобы совершать ошибки. Но годы идут, мальчик мой, и приходит пора распрощаться с детством. И как раз сегодня пришло время одному мальчишке стать мужчиной.       — Давай-ка с тобой договоримся ещё кое о чём? — вдруг предложила Корделия и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Мы не будем считать твоё изнасилование в лесу за твой первый раз. Договоримся на том, что на тебя просто напали чудовища из кошмаров. А следовательно, первый секс у тебя будет здесь и сейчас. И именно я лишу тебя невинности.       — Хо… Хорошо, — с волнением выговариваю я, чувствуя что моё возбуждение уже нестерпимо: прямо надо мной была шикарная обнажённая женщина, и её объёмная грудь слегка касалась моей, несильно при этом покачиваясь туда-сюда.       — Вот и славно, — промурлыкала она, после чего поцеловала меня. Целовала уверенно, властно, но нежно, настойчиво проталкивая язык ко мне в рот. Я не стал ей в этом противиться, полностью отдавшись незнакомым ранее ощущениям. Под конец и я стал более активным и некоторое время мы упоённо переплетались языками друг в друге.       Наконец немного отстранившись, Корделия произнесла:       — А теперь ты, — на мой вопросительный взгляд пояснила: — Я хочу, чтобы ты сам первый поцеловал меня. В первый раз самостоятельно, без принуждения поцеловал женщину.       Что́ я и сделал с немалым удовольствием. Даже набрался наглости первым запустить язык к ней в рот. Ещё какое-то время продолжалась наша «борьба», пока Корделия вновь не отстранилась.       — А теперь урок: Ищи эрогенные точки женщин. Часто это вполне традиционные грудь и попа. И чем больше у женщины грудь, тем она, как правило, чувствительней. И тем больше мужчины стремятся её ласкать. Хи-хи. Тут наши интересы совпадают. Но бывают и неожиданные места. У меня, например, очень чувствительна шея. Теперь сделай так: поласкай руками мои груди, а губами и языком — шею. Давай, приступай.       Неуверенно опускаю руки на эти два роскошества, одновременно наклоняясь для поцелуя. Начинаю ласкать и гладить упругую плоть, одновременно покрывая поцелуем то её место, где у меня самого́ располагались листики.       Корделия не соврала — это работало. Её жаркое дыхание, направленное практически мне в ухо, быстро становилось всё более частым и возбуждённым. Через какое-то время, не удержавшись, самостоятельно спускаюсь ниже, начиная целовать и посасывать манящие соски этих роскошных полушарий. А мои руки тем временем вовсю принялись мять и гладить её не менее роскошную попку.       Мою́ инициативу женщина приняла благосклонно. Обхватив мою голову руками, прижав посильнее к себе. Её дыхание становилось всё напряжённее, а когда я для разнообразия положил одну руку на её промежность, наверху раздался протяжный стон:       — Постой. У нас так ничего не выйдет, — снова отстранившись с трудом, прерывисто дыша, сказала госпожа Вельвет. — У меня хотелка. Я же просто на тебя сейчас наброшусь и изнасилую. У тебя опять моральная травма, окончательное разочарование в женщинах, а мне пото́м ходить с виноватым видом и извиняться перед тобой.       — Что же делать? — спрашиваю я, с опаской глядя на неё.       — Ну как что? — поглаживая меня по щеке, ответила Корделия. — Ты же всё-таки у нас парий. И мне нужны сейчас твои услуги. Удовлетвори мои нужды, пото́м продолжим.       Понимая, что́ мне сейчас предстоит сделать, неуверенно смотрю на её промежность.       — Эээ… Хорошо. Я постараюсь. Просто я ещё не делал такого. То есть добровольно не делал.       — Тут ничего сложного. Давай мы начнём с зелёного удовольствия. Это проще. Ты не против?       Я неуверенно кивнул.       — Тогда делай сейчас так: gрижмись головой к моей киске и запусти внутрь свой язычок. Там внутри тебя ждёт одна очень крупная горошина. Она и есть твоя цель. Но и остальному внутри тоже удели внимание.       Встав перед ней на колени, послушно делаю как она хочет, с удивлением чувствуя внутри странную потребность сделать это. Но в тот момент я ещё не знал о том, что человека, ставшего парием, начинает тянуть к доставлению запретных удовольствий, и столь странная тяга меня удивила.       Запустив язык в её узкую промежность, без труда нащупываю искомую горошину, которая, кстати, оказалась размером с хорошую вишенку. Сразу начинаю неумело ласкать её и посасывать, время от времени засовывая внутрь язык на всю длину.       Эффект не заставил себя долго ждать: начав громко стонать, Корделия судорожно вцепилась в мой затылок, прижимая к себе как можно сильнее. Спустя всего минуту моих ласк она бурно кончила, обильно при это выделив свои женские соки прямиком мне в рот.       Странно, но вкус этих любовных выделений не показался противным. Наоборот, я не без удовольствия проглотил их.       Но кроме этого я вновь ощутил уже знакомый мне зелёный ветер, пронизывающий тело и душу. Но неприятно не было. Скорее наоборот: энергия богини, тёкшая сквозь меня, давала сексуальное наслаждение, вполне сравнимое с оргазмом. Хотя ощущения и были несколько иного плана.       — Неплохо для первого раза, — похвалила женщина, немного придя в себя. — Теперь на очереди оранжевое.       Я неуверенно замялся: одно дело вылизать сокровенное женское местечко, но пить её «золотой дождь»… Я, конечно, иногда фантазировал о таком, а там в лесу пришлось и сделать это под воздействием чар подчинения. Но всё же…       — Не бойся, я помогу тебе, — правильно поняв мои сомнения, успокоила Корделия. — Сейчас просто так же сильно прижмись ко мне, но свой язык, напротив, максимально втяни в себя. Прими особую позу. Сделай так, чтобы твой рот и горло находились на одной линии. Горло максимально расслабь. И не переживай. Ты скоро привыкнешь к её вкусу, а со временем, когда получишь следующие листочки, он даже станет тебе нравиться и весь процесс станет намного легче.       Вновь прижимаюсь к ней, стараясь сделать всё в точности, как она сказала. Попутно замечая ещё одну странность: зарождение внутри Корделии оранжевого ветра. Прежде такого за собой не замечал, но теперь я точно знал, что женщина, что стояла надо мной, не только в хотелке, но и нуждается в оранжевом удовольствии.       Тем временем Корделия приступила: в горло ударила мощная струя. При всём желании мне не удавалось проглотить столько, и вскоре я начал захлёбываться, безуспешно пытаясь вырваться. Но состояние тем не менее было двоякое. С одной стороны, я захлёбывался и чувствовал не слишком приятный вкус женщины, что сейчас писала мне в рот. Но с другой — вновь тот ветер, но уже оранжевый, снова дарящий приятное блаженство.       Да, богиня всё же заботилась о своих дланях и не хотела им мучений. Но об этом я также узнал лишь потом.       Наконец поток иссяк и мадам Вельвет, последний раз судорожно дёрнувшись, отпустила хватку, позволив мне наконец освободиться. Что я и сделал, скрючившись и судорожно кашляя.       — Ох, прости меня, пожалуйста, — склонившись надо мной, Корделия сочувственно стала гладить меня по спине. — Не рассчитала, забыла, что листиков у тебя мало. Ну всё, всё. Всё закончилось. Ложись теперь на спину. Ты заслужил награду. Не беспокойся больше ни о чём. Я сама всё сделаю.       С её помощью я улёгся на спину, положив затылок на край ванны. Корделия сразу оседлала меня, приняв позу наездницы. Обхватив без прелюдий мой уже давно перевозбуждённый член, она бесцеремонно направила его себе внутрь.       Затем, наклонившись, нежно прижала моё лицо к своей груди, начав плавные фрикции. Но вскоре темп ускорился, и после десятка толчков Корделия перешла на настоящий галоп.       Моему юному перевозбуждённому телу многого не требовалось, её, по-видимому, тоже, и на третьем десятки фрикций мы оба одновременно разрядились.       Мой оргазм был мощным и долгим, с обильным семяизвержением внутрь также бурно кончающей на мне женщины. Но немного придя в себя, я с испугом посмотрел на Корделию:       — Ой, а Вы не забеременеете? — и тут же осёкся, поняв, ЧТО я сейчас сказал. Отворачиваюсь от неё, внимательно изучая узор на мраморе.       — Я больше не мужчина, да?       — Ну что ты опять себя накрутил, — успокаивающе поцеловав меня в губы, ответила та. — Конечно мужчина. И знай, я бы с удовольствием понесла от тебя ребёнка. У нас могла бы получиться красивая девочка-волшебница. И в моих глазах ты по-прежнему мужчина. Просто посвятивший себя богине. Ну хватит болтать. У нас впереди — второй заход!       И мы продолжили. Мы занимались сексом бурно, страстно, хотя без особых изысков. Моё тело было молодо, и я смог насытиться только после восьмого раза. Корделия явно была не против и дальнейшего продолжения, но в целом и ей хватило.       После мы просто нежились в обнимку в горячей воде, лениво наблюдая за вылетающими из пены разноцветными пузырями. Пока она не вспомнила, что голову мою всё же надо не забыть помыть, достала с полки один из стоя́щих там шампуней.       Усадив меня напротив себя, госпожа Вельвет вдруг неожиданно заявила, что, как ни крути, я всё же раб и должен отныне заботиться о женщинах, так что и мне следует сейчас помыть её. Вскоре мы, смеясь и шутя, уже намыливали волосы друг дружки. Затем я по её приказу, немного завуалированному под просьбу, тщательно натёр её тело каким-то увлажняющим гелем.       Наконец завершив водные процедуры, усталые и распаренные, мы вернулись в спальню. ***       Под весёлый треск берёзовых поленьев жарко пылал огонь в камине, даруя тепло, уют и чувство спокойной безопасности. Мы сидели с ней вдвоём, обсыхая перед ним, прямо на полу, на огромной шкуре белого медведя.       Вернее, сидела Корделия. Прислонившись к кровати в белом махровом халатике, она увлечённо читала какую-то книгу, что держала на весу в правой руке. Левой она рассеяно гладила меня, бессовестно положившего голову ей на колени, завёрнутого в широкое цветастое полотенце. Со стороны я, наверно, выглядел пригревшимся котом, которого ласковая хозяйка положила на колени.       Кстати, свой халатик она «случайно» забыла застегнуть, давая мне возможность сполна насладиться её грудью взглядом снизу. Несмотря на произошедшее недавно, зрелище мне совсем не надоело, и некоторое время я, не скрываясь, пялился на них. На что она, лишь снисходительно потрепав меня, распахнула свой халатик пошире.       Но постепенно иные мысли стали лезть в мою голову, и, повернувшись, я перевёл своё внимание на второе зрелище, на которое можно смотреть бесконечно, — пламя костра.       — Скажите, госпожа, — странно, но я даже не добавил «Вельвет». — А почему богиня не любит мужчин?       — Ну вот опять пошли глупости, — вздохнула хозяйка борделя. — Ну с чего ты взял, что она вас не любит? Она богиня любви и любит всех.       — Ну, наверно, не так выразился, — поправился я. — Я хотел спросить, почему женщинам она даровала свою энергию, а мужчинам в этом отказала. Даже более того — сделала так, что нас стало очень мало?       — На этот вопрос я не могу ответить, — развела руками Корделия. — Вряд ли и верховная жрица сможет. Только разве что она сама. Но лично моё мнение — для всеобщего блага. В том числе и вашего. Когда соотношение полов было примерно равным, а мужчины сильнее женщин, мир был очень жестоким. Женщины страдали от притеснения мужчин, многие мужчины были несчастны, что не могли найти себе женщину. Царили раздор и ненависть. Наверно, богиня решила, что лучше всего отдать мир во власть женщин, а мужчин пусть будет мало, они станут слабее, но зато пусть купаются в женской любви, и это смягчит их сердца. Несмотря на все недостатки — это всё же сработало. Даже мужчины-парии не обделены любовью женщин, и скоро ты сам в этом убедишься.       На минуту представил себе мир, наполовину состоящий из Людвигов. Ужаснулся. Если смотреть на ситуацию в таком ракурсе, то в определённой логике Илассе не отказать.       — Ладно, мы с тобой засиделись. Пора́ тебе в твою новую комнату. Пойдём, я тебя провожу.       Встав со шкуры медведя, мы как были (только я прихватил свою новую одежду) направились к выходу из её апартаментов. Выйдя за дверь, прошли через не менее роскошную гостиную. Она тоже, кстати, имела камин, но в данный момент не горящий. Я, к слову, приметил множество стоя́щих на нём вырезанных из дерева фигурок.       Пройдя сквозь гостиную и выйдя в противоположную дверь, мы оказались на простой лестничной площадке явно последнего этажа. Напротив нас была ещё одна дверь, не такая роскошная, чем та, из которой мы вышли. Вниз спускалась простая каменная лестница.       Спустившись вниз на один этаж, мы очутились в коридоре, где по обе стороны от нас тянулись закрытые двери. Уверенной походкой Корделия подвела меня к одной из них.       Открыв её, она завела меня внутрь, рычажком включив свет.       Ну что же, в принципе, даже несколько лучше того, что я оставил до́ма. Комната раза в полтора больше, кровать шире и явно мягче, постельное бельё новое и белоснежное. Был ещё шкаф, тумбочка и полка. Жить можно.       — Твой новый дом, — сказала хозяйка «дома удовольствий». — Ложись, тебе не мешает ещё поспать.       Тут она была права. Навалилась чудовищная усталость. Не заставляя себя упрашивать, буквально валюсь в кровать, едва успев расстелить её.       Забравшись под одеяло и закрывая глаза, вновь ощущаю нежный поцелуй Корделии:       — Спокойной ночи, Анри. Завтра новая жизнь.