Нищий и принц.

      Улицы и площади Каролины полны народу. Везде и отовсюду, в глухих переулках и в уютных скверах, в городских парках и даже перед самим дворцом императрицы щедрой рекой льётся смех и музыка. Радостный людской гомон и крики веселья наполняют свежую прохладу вечернего воздуха.       Вдоль запруженных народом дорог и мостовых развешаны разноцветные фонарики. Как магические, играющие языками волшебного пламени, так и обычные, сделанные из разноцветной бумаги. Деревья и клумбы вовсю украшены пёстрыми лентами, а с окон и балконов огромного города свешиваются многочисленные яркие флаги.       Небо столицы то и дело озаряется вспышками запускаемых фейерверков. А на земле, чуть не на каждом перекрёстке, установлены вращающиеся огненные колёса.       Но, конечно, главные события в тот день вершились на городских площадях. Свободные и просторные во все другие дни, в тот вечер на них стало тесно: бесчисленные толпы празднично разодетых горожан и гостей столицы со всех окрестных улиц стекаются туда непересыхающим потоком. Шли, чтобы принять участие в главном празднике империи — «Вознесении императрицы».       А уж там-то веселье развернулось вовсю: в длинных рядах пёстрых шатров и небольших торговых лавок продавались все мыслимые сладости и сувениры, на любой вкус и кошелёк: печатные пряники, и булочки с мёдом, засахаренные цукаты, и яблоки в карамели, обсыпное толокно и экзотические фрукты, леденцы на палочке и шоколадные конфеты. А также яркие свистульки, расписные игрушки, сахарная вата и народные поделки.       Да и другие развлечения желающим весело провести время предоставлялись в избытке: установлены аттракционы и карусели. На ярмарочных ристалищах, демонстрируя всем свою силу и ловкость, амазонки проводили красочные показательные поединки. Искусные чтецы предлагали всем желающим послушать увлекательные, но поучительные истории, а всевозможные конкурсы и забавы дают шанс выиграть мелкие призы.       В тот день праздновала вся империя, прославляя богиню Илассу и святую Валенсию. Веселились все, и даже к париям их хозяйкам полагалось в тот день относиться хорошо и с уважением. Не только не мешая им веселиться, но напротив, угощать их и усаживать за господским столом.       И вот в тот праздничный вечер в шумной разодетой толпе неприметно затерялся одинокий мальчик пятнадцати лет. Ну как затерялся… В мире, где женщин в семь раз больше, мужчинам трудно оставаться неприметными. Особенно если ты красивый, юный, златовласка.       Но в остальном идущий вместе со всеми на площадь подросток ничем не выделялся: его наряд чистый и отутюженный, небогат, поведение скромное, а встречающиеся ему на пути молодые незамужние девушки и женщины, хоть и улыбались приветливо, но знакомиться не спешили. Мальчик явно ещё слишком молод. Чего доброго обвинят в домогательствах к детям!       Впрочем, самого́ Анрело в тот вечер такие вопросы не занимали: он просто шёл насладиться всеобщим весельем. Но его приподнятое настроение сильно омрачали два обстоятельства. Первое — это то, что не было рядом мамы. Но увы. Месяц выдался неудачным, денег заработали мало, и плату за жильё они почти просрочили. Так что маме пришлось взять на себя большую подработку прямо в праздник.       Второе вытекало из первого. Денег, что она смогла ему выделить, оказалось совсем мало. Но тут наш Анри постарался не унывать. Ещё утром он дал себе страшную клятву, что не будет размениваться на ерунду, а потратит их в тот вечер только на самое-самое интересное!       Но возле лавки с семечками душа всё же не выдержала, и дальше он шёл, вовсю лузгая шелухой.       Вскоре внимание его привлекло особенно большое скопление народа и, любивший время от времени потолкаться в обществе, Анри поспешил туда. Протиснувшись в первый ряд (это оказалось несложно: толпа состояла преимущественно из женщин, что великодушно пропускали его), он с интересом стал наблюдать за разворачивающимся зрелищем:       В центре толпы стояла большая, украшенная пёстрыми флажками повозка, одна из стен которой оказалась разложена, образуя небольшую сцену. На ней сейчас играл на старенькой лютне низенький, почти коротышка, лысеющий мужичок уже немолодого возраста. Одет тот был в яркий шутовской наряд с колпаком, а кроме того, на его шее красовалось несколько цветных листочков.       Но играл он хорошо. Его короткие толстые пальцы ловко перебирали струны, а стоящая рядом невысокая женщина в жёлтом платье с блёстками вполне прилично пела какой-то романс.       Через несколько минут на протяжной ноте исполнение завершилось и народ разразился благодарственными овациями. Энергично откланявшись толпе, парий-музыкант громко провозгласил:       – А сейчас, почтеннейшая публика, гвоздь нашей программы! Лунный танец! Встречайте нашу юную Яни и её походку по луне!       С этими словами он, положив лютню и взяв откуда-то потемневшею от возраста скрипку, заиграл медленный вальс.       Тут же из-за «сцены» неожиданно выкатился огромный резиновый шар, ну или мяч жёлто-белого цвета, весь раскрашенный лунными кратерами. А на нём ловко балансировала белобрысая девочка едва ли на два-три года старше Анри.       И не просто балансировала. Мягкими, плавными движениями она исполняла неторопливый, завораживающий танец. Словно парил над землёй прекрасный ангел, благословляя толпу под ней.       Анри невольно залюбовался этим зрелищем, стоя как вкопанный, открыв рот. Впрочем, почему невольно? От неё не хотелось отрывать взгляд, а светлый обтягивающий наряд девочки совсем не скрывал достоинства вполне сформировавшейся фигуры.       Он так и стоял, совсем потеряв счёт времени. Словно внезапно исчезло всё вокруг и осталась лишь она, танцующая на шаре под медленные звуки скрипки.       «Однажды, — заворожённо про себя думал он, во все глаза пялясь на юную артистку, — однажды я тоже так смогу».       А танец на луне всё продолжался, и танцорка продолжала выделывать всё новые и новые прекрасные пируэты. Поистине завораживающие действо.       Но наконец музыка кончилась, и девочка, отвесив прощальный поклон, удалилась под бурные аплодисменты публики. Но напоследок она неожиданно оглянулась.       О богиня — она посмотрела прямо на него! Всё так же стоя на шаре, из всей толпы девочка смотрела и улыбалась именно ему. Затем, игриво подмигнув, соскочила на сцену, удалившись за кулисы.       Он стоял словно истукан несколько минут, пока наконец не тряхнул головой, прогоняя из своих мыслей то ли девочку, то ли виденье. Пора заняться чем-нибудь ещё, благо развлечений сегодня в избытке.       – Привет, мальчик! — внезапно раздалось рядом. — Хочешь, покажу фокус?       Вздрогнув, обернулся. В трёх шагах от него стояла та самая девочка и улыбалась ему. Рассмотрев её вблизи, юноша подметил мягкие линии лица, чуть вздёрнутый носик и большие голубые глаза, в которых плясали озорные чёртики. Была ли она красива? По земным меркам — вполне, но по стандартам Форсу — ничего особенного. Но почему же тогда он не может отвести от неё взгляд?       – Что? — от изумления Анри не понял вопроса.       – Видела, как ты на меня пялился, — с усмешкой продолжила та. — Очень льстит, когда на тебя так смотрят подобные красавчики. Так что — хочешь фокус?       – Давай! — он был заинтригован.       Девочка завела руку ему за ухо и ловким движением пальцев достала оттуда большую конфету.       – Фокус! — довольно рассмеялась она, вручая ему её. — Держи!       Неуверенно взяв угощение, Анрело вдруг внезапно вскинулся в порыве:       – А хочешь, я покажу фокус? Смотри!       Мальчишка украдкой огляделся. Люди вокруг совершенно не обращали на них внимание.       Он сложил ладони горстью, и из них вдруг неожиданно начала прорастать прекрасная роза. Она сияла и переливалась всеми цветами спектра, а её лепестки плавно покачивались, отряхивая светящуюся пыльцу.       – Фокус! — довольно рассмеялся мальчик, глядя на округлившиеся глаза той, кого музыкант на сцене представил как Яни. — Держи.       Анри поднёс розу к самому лицу девушки, и цветок в его руках моментально растворился в воздухе. А он снова захихикал.       – Ого! — девушка, похоже, и правда была поражена. — Так ты волшебник? Мне надо звать тебя мэтр?       – Да, волшебник, — Анри уже сожалел о минутном порыве. — Только это секрет. Не говори никому.       – Почему? — изумление её стало безграничным.       – Ну просто секрет. Хорошо?       – Ну… Ладно… — неуверенно-задумчиво протянула та, тем не менее что-то прикидывая в уме.       – Слушай, — наконец решилась она на что-то. — А насколько большими ты можешь делать эти свои… штуки?       – Иллюзии?       – Ну да.       – А насколько надо? — озадаченно уставился на неё мальчишка. К чему она клонит?       – Скажем, ты можешь сделать их больше себя? Навести иллюзии на большую стену, превратив её, например, в пейзаж или в роскошный зал?       – Легче лёгкого! — с гордостью ответил Анрело. Хотя на самом деле в тот момент это был предел его возможностей. Но его спрашивала девочка, которая ему понравилась, и в такой ситуации удержаться от хвастовства он не мог:       – И не только это, — тем временем продолжил он. — Я ведь маг воздуха. И умею ещё создавать любые звуки — любой громкости! Почти любой.       – Тогда пошли! — и ничего больше не объясняя, Яни просто схватила его за руку, потащив куда-то.       Ошеломлённый её напором, Анри не протестовал. И сам себе бы не признался, что ему даже чуть-чуть нравилось подобное обращение, особенно от хорошенькой девушки.       Тем временем проложив путь сквозь толпу, она завела его за ту большую повозку, с которой ранее шло представление.       Лазурного цвета фургон с потрескавшимися боками, где яркими красками намалёваны созвездия, вокруг которых плясали хороводом разодетые в перья фавны.       За обратной его стороной оказалось множество наваленных старых сундуков, тюков и ящиков, возле которых суетились остальные члены труппы. Ярки их наряды и сурьмой раскрашены лица.       Не считая само́й Яни, их оказалось пятеро: уже виденные им ранее на сцене коротышка-парий и средних лет женщина. Но кроме неё там присутствовали и две других. Одна молодая на вид, но уже вполне взрослая дама величественного вида, внешностью очень схожая с Яни, рылась сейчас в одном из сундуков. А другая, зрелая, даже почти преклонного возраста, с длиннейшими золочёными ногтями, сейчас что-то курила через мундштук, наблюдая за этим.       Но помимо них присутствовал и молодой парень, ненамного старше девушки, что привела Анри сюда. Внешностью тот был схож и с Яни, и с той дамой. У него, кстати, листиков не наблюдалось, а значит, юноша являлся свободным.       – Мам, дядя Марвин, — с ходу начала девочка, подойдя к ним и указывая на Анри. — Вот решение нашей проблемы.       – Чего?! — удивлённо спросили все вокруг, не исключая и нашего юного златовласку.       Не буду утомлять читателя описанием всего того долгого разговора, что там произошёл. Он и правда получился очень не кратким, сумбурным, с кучей обоюдного непонимания и объяснений. Разумеется, сначала никто ничего не понял, да и потом не сказать, что до конца, и пришлось юной Яни одновременно объяснять свою задумку как членам её «банды», так и самому́ Анрело.       Если вкратце, то история вышла следующая. Буквально накануне большого праздника, уже вовсю спеша к столице, сей замечательный ансамбль попал под сильнейший ливень с оползнем. Трагедии удалось избежать, но часть их имущества была безвозвратно потерянна.       И среди прочего, особенно досадной явилась утрата всех декораций, что они подготавливали к представлению. Можно, конечно, обойтись и вовсе без них. Труппа так в итоге и намеревалась поступить, но всё же это уже немножко не то.       И вот, к полному обалдению остальных бродячих артистов, самая юная участница их творческого коллектива притащила сейчас первого встречного мага иллюзий. Дабы он своим волшебством заменил утраченное.       – Ох, простите мою дочь, мэтр, — извиняющимся тоном в итоге сказала молодая женщина с величественной осанкой. Как выяснилось, её звали Флер. — У неё вместо мозгов — ветер. У нас и в мыслях не было вас оскорбить. Пожалуйста, не обижайтесь.       – Нет, нет, всё не так, — поспешил он заверить её. — Я не в обиде и никакой не мэтр. Не называйте меня им. Я просто никогда не думал о таком применении моего дара и сам сейчас в шоке. Тем не менее — с удовольствием помогу вам.       – Правда? — тут же оживилась она. — Скажи тогда… а ты знаешь «Песнь о воительнице Клавдии»?       – Да! — радостно вскинулся он и с гордостью процитировал:      Лишь отмахнулась Клавдия — «Ах, мать, да что мне в том,      Коль я того красавца — не получу добром,      Так силой его вырву у королев-сестёр.      А за́мки, города, дворцы — я превращу в костёр!       – Неплохо, — одобрительно резюмировала Флер, что, очевидно, являлась здесь главной. — Что же, как бы безумно всё это ни казалось, — давайте готовиться.       Подготовка заняла минут двадцать и в основном включала в себя инструктаж мальчика. Ему выдали потрёпанную книжку с раскрашенными гравюрами, и парий-музыкант, коего, к слову, звали Марвин, спросил, указывая на них:       – Когда станем играть эти сцены, сможешь наколдовать фон хоть немного похоже?       Тот со всем пылом заверил, что сможет и лучше и даже сделает соответствующее звуковое сопровождение, на что Марвин лишь недоверчиво покачал головой.       Правда сказать, что энтузиазм, с которым Анри отнёсся к этой затее, удивил и его самого́. Но тут надо сказать, что мальчишка к тому времени уже несколько лет потихоньку развивал свой магический талант и за всё это время не признался в том ни одной живой душе. Так что возможность наконец показать миру, на что он способен, необычайно увлекла пылкого подростка. Разве что только он попросил быть во время пьесы за сценой и не показываться публике.       Договорившись на том, он скромно занял место за занавесом. А молодой парень из труппы, которого звали Чак, весело подмигнув, пожелал ему «сломать ногу».       Вскоре представление началось. Разодетый в Арлекина Марвин вышел на сцену, попеременно стуча по тамбурину и играя на флажолете. Одновременно позади него вдруг из ниоткуда появились разноцветные пятилучевые звёзды, корчившие смешные рожицы.       И привлечённая необычным зрелищем толпа тотчас начала стекаться к сцене. Подняв руки и дождавшись относительной тишины, Марвин громко и торжественно начал:       – Сага сия — не есть продолжение старой! Не продолжение судеб почивших старых героев. Три века спустя, в странствиях дальних, одолеть средоточие зла и в истоках тревог любовь обрести предстоит уже новым отважным! Ахнет запад, хрюкнет восток — пусть будет рекою веселье! Слушай же, север, прислушайся, юг — налейте всем гномьего эля! И слушайте песню о чёрном копье, и о об эльфийском клинке!      Полны чудес сказанья, давно минувших дней      Про громкие деянья, девиц-богатырей.      Про их пиры, забавы, несчастия и горе      И распри их кровавые услышите вы вскоре.      Жил-был в стране Лугуника, мальчишка юных лет      Знатней его и краше, ещё не видел свет      Любить его всем сердцем, охотно б каждый стал.      Кто раз его увидел, тот лишь о нём мечтал.       Тем временем позади чтеца развернулась прекрасная панорама: идиллический пейзаж полей, лесов и деревень, средь которых стоял величественный замок, окруженный рвом. И картинка та не была статичной. Облака плыли по небу, птицы рассекали воздух, вымпелы на башнях и деревья внизу колыхались от ветра.       Толпа у сцены громко зааплодировала, увидев такое мастерство. И всё новые и новые люди стекались к ним, привлечённые необычным зрелищем.       Так дальше и пошло́ это знаменательное представление. Оно надолго запомнилось зрителям, а Анри сохранил воспоминания о нём на всю жизнь. Чак и Яни играли возлюбленных (и это немного забавно, учитывая, что они брат и сестра), Флер — Клавдию, а остальные две женщины и Марвин — попеременно остальные роли.       Но не этим запомнилась та постановка, а тем великолепным шоу, что устроил в тот вечер прячущийся за кулисами пятнадцатилетний паренёк. Его иллюзии тогда и сами стали полноправными участниками действа. Даже сам мальчишка оказался в немалом изумлении от того, как легко и просто у него вдруг стали получаться столь сложные миражи.       А те и правда оказались великолепны. Позади актёров появлялись картины одна другой красочней. Роскошные залы дворцов то и дело сменяли красивые пейзажи. Особенно запомнился зрителям момент, когда стремительная зимняя пурга вырвалась за пределы сцены и иллюзорные мельтешащие снежинки достали до самых дальних зрителей.       В тот момент народ взорвался особенно буйным ликованием.       И тогда, возможно впервые в жизни, Анри узнал, что́ такое настоящее счастье. Ведь пусть и не видя непосредственно, но толпа чествовала именно его! В тот момент он даже пожелал, чтобы это длилось вечно.       Остановись, мгновенье, — ты прекрасно!       Но увы, всё на свете всё-таки заканчивается, и эта пьеса не исключение. Воительница вызволила юношу из заточения в замке злой колдуньи, и счастливые влюблённые ускакали в закат. И после все актёры вместе вышли на сцену, кланяясь под новые оглушительные овации толпы.       И вот когда те уже начали стихать, Яни, хитро улыбнувшись, вдруг неожиданно провозгласила:       – А теперь, почтенная публика, поприветствуйте нашего декоратора. Того, кто и создал всё то волшебство, что вы сегодня лицезрели! — и, повернувшись в сторону занавеса, рукой поманила Анрело. — Давай, выходи уже. Ты заслужил сегодня немного славы.       Как бы он ни хотел до этого сохранить инкогнито, в тот миг мальчишка не выдержал. И под бешеные рукоплескания толпы состоялось «явление Анри народу».       Унимая внутреннею дрожь, тот вышел на сцену, неуверенно махая рукой зрителям.       Но надо ли лишний раз упоминать, что в мире соотношения полов один к семи толпа состояла в основном из женщин? И едва лишь они увидели, что всё это волшебство создавал юный красивый мальчик, как восторгу не стало предела. И ликование их долго не стихало.       Спустя несколько минут, кое-как неловко откланявшись, Анри сорвался наконец дропнуть со сцены, но рука Яни внезапно остановила его.       – Да брось, златовласка. Не уходи так скоро. Давай! Зажги чего-нибудь напоследок!       – Зажечь? — озадаченно переспросил мальчик.       И в следующий момент его разум озарила идея, а лицо — странная улыбка. Он понял, что́ сейчас станет делать.       – Ладно, — магией усилив свой голос, провозгласил тот на всю площадь. — Слушайте. Это старая известная песня… Ну она… В определённых местах старая.       Оглянувшись, он заприметил у края сцены забытую лютню Марвина и, быстро подбежав, схватил её.       – Что ты хочешь с ней делать? — спросил его парий-музыкант, обеспокоенно глядя на свой инструмент.       – Просто подержу для антуража, — успокоил его Анри и, обращаясь уже ко всем артистам:       – Итак, слушайте: это блюз-рифф, следите за изменениями и подхватывайте на лету.       – Подожди, парень. Это так не работает! — попытался было возразить Марвин, но Анри уже не слушал. Заставив магию струиться на полную, он до предела своих возможностей усилил звук и…       Площадь огласили зажигательные ритмы музыки!      Там, где Луизиана, Новый Орлеан,      В глуши, среди лесов и заливных полян,      Стоял с земельным полом деревянный сруб,      Где жил простой парнишка, звали Джонни Би Гуд.      Он не умел нормально читать и писать,      Но на гитаре играл, как только бог может дать!      Go, Go!      Go, Джонни, Go! Go!      Джонни Би Гуд!      Носил свою гитару в джутовом мешке,      Садился от «железки» он невдалеке.      Его в тени деревьев видел машинист,      Под звук его гитары поезда́ неслись.      Прохожие стояли, говоря о нём:      «О боже, как играет этот паренёк!»       С упоением выделывая кренделя на сцене, Анри позабыл обо всём на свете. Просто наслаждался моментом славы. А позади него молодой парень проорал в ухо своему дяде:       – Эй, Марвин! Ты вроде хотел чего-то нового?      А матушка сказала: «Вырастешь, сынок,      Возглавишь свою группу, как настанет срок.      И люди будут ехать за много миль,      Чтоб вечером услышать твой волшебный стиль.      И может быть, когда-то огни зажгут:      „Выступает Джонни Би Гуд!“»       Закончив мощным запилом, Анри огляделся. На площади тишина. Сотни пар глаз не отрываясь смотрели на него.       – Ну, возможно, для вас это несколько сложновато, но вашим детям…       Невероятный шквал прервал его. Толпа словно обезумела, и десятки рук женщин, что стояли поближе, потянулись к нему, желая прикоснуться.       – А нет, зашло, — уже сам себе сказал мальчишка, со всей возможной скоростью убираясь за кулисы, подальше от этого безумия.       Вновь оказавшись на задворках сцены, тот остановился в растерянности, а вот артисты сориентировались моментально. Яни лишь кратко высунулась из-за занавеса, быстро проговорив:       – Ты пока стой здесь. Не уходи никуда. Мы сейчас.       Вскоре до него донеслись громкие призывы бродячих артистов: «Не скупитесь, жители Каролины! Поддержите молодое дарование звонкими монетами! Он того заслужил!»       – Ты только посмотри на это, мама! — спустя минут десять воскликнула девочка, когда труппа закончила обходить толпу. Они вновь собрались вместе с полными мисками монет, и некоторые были весьма крупного достоинства. — Мы никогда ещё столько не собирали. Иди сюда, Анри, отсчитаем твоё.       – Неплохая магия воздуха, мальчик, — неожиданно прервал её чей-то голос рядом.       Оглянувшись, Анрело увидел высокую смуглокожую женщину, черноволосую и кучерявую. В длинной до земли бирюзовой мантии с капюшоном. На шее у той висел круглый золотой амулет. Судя по переливающимся камням в нём, очевидно магический. А в руках она держала посох с хрустальным набалдашником.       Более стереотипную магессу и представить нельзя.       – Не самая плохая работа, — увидев, что привлекла внимание мальчишки, повторила она. — Очень неаккуратно, порой весьма топорно, но для новичка неплохо.       – Спасибо, — холодно ответил Анри.       – Меня зовут Ида, — продолжила та. — Я, кстати, как и ты — стихийный маг. И мне совершенно очевидно, что ты нигде не учился и не учишься волшебству, — тут она улыбнулась. — Видимо, этим придётся заняться мне. Я научу тебя правильной магии воздуха, а если получится, и другим стихиям, ведь я маг-треугольник. Также, судя по твоей скромной одежде — ты небогат.       Ну что же, сейчас иди домой, собирай вещи, и завтра утром ты переезжаешь жить в мой особняк. Если возможно и захочешь, то вместе с твоей родной мамой. Ме́ста в нём хватит. Ну а когда станешь чуть старше… — тут она лукаво подмигнула. — Я ещё не замужем. Понимаю! — Ида подняла руку, увидев, что мальчишка встрепенулся. — Понимаю, что такой самородок в одиночку не присвоить. И не настаиваю на этом. У меня есть подруги — симпатичные и порядочные магессы. И они тоже, я уверенна, будут не прочь познакомиться с тобой.       – Спасибо за предложение, мастерисса, но… я отказываюсь! — твёрдо закончил мальчик-волшебник.       – Чего?! — это воскликнула не магесса, а все остальные рядом, включая Яни.       – Отказываюсь, — развёл руками Анри.       – Брось. Что за детская блажь? — непонимающе отмахнулась магесса.       – Может, и блажь. Но тем не менее я не стану учиться магии. Ни у вас, ни у кого ещё. И следующею магессу, что подойдёт ко мне с чем-то подобным, — пошлю грубо.       – Слушай, мальчишка, ты, наверно, не понимаешь ситуацию, — волшебница, теряя терпение, решила надавить. — Ты раскрыт. Я так поняла, что ты до этого времени просто скрывал ото всех свои способности. Но даже если никто больше сегодня к тебе не подойдёт, я сама могу рассказать всем, кто тебя окружает, что у тебя дар, и ты всё равно не отвертишься.       – Да пусть хоть весь мир знает! — с вызовом вскинулся Анри. — Что с того? Я свободный гражданин, и никто, даже сама Иласса, не вправе заставлять меня ни учиться магии, ни применять её! Ни якшаться с магами! — добавил он в запале.       Ида выглядела молодо, но была совсем не юна. Прожив больше ста лет, она научилась понимать. И сейчас, прочтя что-то в глазах парнишки, отступила:       – Маги обидели тебя чем-то? — спросила она уже куда мягче.       Тот ничего ей не ответил, лишь поджал губы.       – Мне жаль, если так. Но поверь, среди магов и магесс есть порядочные люди. Ну хорошо. Как знаешь. Я приду к тебе позже. Когда повзрослеешь, поумнеешь, перебесишься. Буду пока присматривать за тобой вполглаза. Но до этих пор — обещай не делать глупостей?       – Постараюсь, — буркнул тот, только бы отделаться от неё.       Кивнув ему напоследок, колдунья удалилась, оставив наше юное дарование посреди ошарашенных артистов.       – Анри… Как… Как ты разговаривал с магессой?! — от шока Яни не сразу смогла подобрать слова.       – А что такого? — с упрямством, достойным лучшего применения, продолжил свою линию мальчишка. — Пусть и мало кто знает, но я ведь тоже маг. Так что разговор состоялся между равными. Да и вообще… Пусть провалятся к гномам овражным, эти маги и всё колдовство!       – Но тогда… Что в таком случае ты хочешь делать в жизни? Просто забыть о том, что умеешь колдовать, и до конца дней жить бедно?       – Ну почему же? — лицо мальчика-волшебника тронула загадочная улыбка. — Кто сказал, что я всю жизнь собираюсь оставаться нищим? Я добьюсь славы, уважения и богатства. Просто сделаю это по-своему. И для этого мне совершенно не нужны маги, волшебные книги, вонючие лаборатории и пыльные кабинеты. Я стану… Как Джонни Би Гуд!       Встретив непонимающий взгляд девочки, тот пояснил по-прежнему с хитрющей улыбкой:       – Да видишь ли, о чём я тут подумал: в нашем мире миллионы волшебников, но… ни одной рок-звезды! Что мешает мне стать первым? Всё, что нужно для этого, у меня прямо сейчас есть.       Яни и сама была юна. Разобравшись немного, что он имеет в виду, она не стала поднимать его на смех или отговаривать, убеждая, что всё это глупая затея. Нет, вместо этого девочка внимательно и даже с восхищением посмотрела на него:       – Если хочешь — сделаем это вместе.       – Да — хочу, — просто ответил он.       – Мы на сегодня закончили, — объявила тем временем Флер. — Давай, мальчик, к нам в гости. Покормим хоть.       И остаток вечера он провёл у них. Сцена была сложена, фургон отогнан с площади, и вся их небольшая компания уселась за поздний ужин.       Там, за небольшим столом, они и разговорились. Юный Анри слушал вольнодумные разговоры бродяг, и их слова находили отклик в его душе. Он рассказывал о себе, а те рассказывали свои истории, коих у них, разумеется, нашлось немало.       А после они просто гуляли с Яни по ночному праздничному городу, делясь мечтами и переживаниями. И много ещё чего случилось в тот самый лучший вечер в жизни нашего юного мечтателя.       И всё же он закончился. Анри засобирался домой, и Яни взялась проводить его.       – Держи, кстати. Это твоё, — сказала она, протягивая ему увесистый кошель. — Что делать будешь с ними?       – Отдам маме. Всё до последней монетки, — с сожалением, разглядывая деньги, произнёс он. — Я сегодня отверг шанс всей жизни, но хоть так помогу ей.       – И как объяснишь, откуда у тебя столько?       – Да никак, — чуть подумав, решил он. — Сделаю так, что она «случайно» найдёт кошелёк на улице. С моими навыками иллюзий, провернуть такое — раз плюнуть.       – И всё же не понимаю, — внимательно взглянула не него девочка. — Даже если у тебя есть мечта, отличная от того, чтобы стать магом, то всё же став им, ты разве не смог бы взяться за её осуществление? По мне, с деньгами и связями — она стала бы гораздо ближе.       – Я сам заработаю денег! И никто для этого мне не нужен, — с чисто подростковым максимализмом ответил Анри. — Пусть пока мы бедны, но только пока. Придёт день — и я подарю маме роскошный особняк, и заработаю на него сам. И никому не буду за это обязан!       – Тогда… — неуверенно произнесла Яни. — Когда начнёшь осуществлять свою мечту — найди меня, хорошо? Попробуем исполнить её вместе. Обещаешь?       – Обещаю, — ответил мальчик твёрдо, глядя ей в глаза. — Обещаю, придёт время, и я найду тебя — девочка на шаре.       – Тогда до встречи — мальчик-волшебник.       Сказав это, Яни заколебалась. Но в итоге решилась: подавшись вперёд, она запечатала его губы своими.       Не говоря больше ни слова, она убежала, оставив его одного.       И Анри ещё долго просто стоял, глядя ей вслед, до последнего стараясь запомнить вкус первого в своей жизни поцелуя. Стоял и шептал почти беззвучно:       – Придёт время. Клянусь Илассой: однажды…       Я закончил рассказ (и конечно, он оказался куда более сухим и сжатым, чем приведённый выше). Мы всё так же сидели обнажённые на берегу озера, вглядываясь в его чистую гладь.       Шесть девушек ещё с минуту задумчиво смотрели на меня, пока одна из них, Лилит, в итоге не спросила:       – Ты встречал её после того дня?       – Нет, — я пожал плечами. — На следующий год их труппа не приехала в столицу. Я тогда искал их повсюду, но так и не нашёл. И в следующем году на празднике их тоже не было. И в этом.       – И всё это время ты хранил то мимолётное обещание девушке, что, может, и вовсе забыла о тебе на следующий день? — продолжила Лилит.       – Да, — коротко ответил я.       – Ты уж извини, — усмехнулась та, — но со стороны всё это выглядит — как ребяческая глупость.       – Да плевать, как это выглядит! — мгновенно вскипел я, резко вставая. — Это моя мечта, и она не обязана нравиться ещё кому-то! Я понимаю, многие люди считают, что любой человек должен всеми способами стремиться к богатству и власти. И что если ты этого не хочешь и к этому не стремишься, то имя тебе — ничтожество! Но попробуйте хоть представить на минуту, что есть и другие! Для которых это не самое главное!       – Да тише ты. Не кипятись, — вмешалась Лара, тоже вставая. Решительно притянув меня к себе, она прижала к своей упругой груди. Нежно держа за голову, она начала гладить меня, спускаясь всё ниже, пока наконец одна её рука не начала сжимать и поглаживать мне попу, а вторая — член.       Постояв так недолго, она наконец отпустила меня:       – Ну, успокоился? Ну и садись.       Всё ещё нахмуренный, я уселся на прежнее место. Лилит, похоже, не обиделась на меня за эту вспышку. Даже наоборот: в её взгляде промелькнуло что-то, похожее на уважение.       – И всё же интересно, — спросила более практичная Лара, — как тебе столько лет удавалось скрывать ото всех то, что ты маг?       – Не знаю, — я сделал неопределённый жест. — Наверно, прозвучит парадоксально, но, возможно, потому, что я и не скрывался уж слишком. Мне в целом было всё равно: раскроют меня или нет. А когда тебе всё равно, то и окружающим безразлично. А если серьёзно, то, наверно, дело в том, что я жил в районе, где и волшебников особых не водилось. Все, кто обнаруживал в себе таланты к магии, при первой возможности переезжали в районы побогаче. Конечно, в школе нас всех время от времени тестировали на наличие способностей. Но таких тестов я просто избегал. Как ни странно, это оказалось нетрудно: один раз я просто не пришёл в тот день, притворившись больным. Во второй — прогулял самым наглым образом. В третий — просто соврал, что уже недавно его проходил. И мне поверили! Никому в голову не пришло, что бедняк-мальчишка станет скрывать свои магические таланты. Но самое забавное, что ещё до той встречи, когда мне было лишь тринадцать, я решил раскрыться. К нам в класс тогда пришла замотанная, уставшая и очень раздражённая магесса. Но вы бы видели, как все ученики обступили её, с надеждой вглядываясь ей в глаза, прося, чтобы она обнаружила у них дар. Как будто это от неё зависело! Я же с предвкушающей улыбкой протиснулся впереди всех, а она на меня заорала, что я невоспитанный мальчишка и лезу без очереди. Я обиделся и просто ушёл.       Конечно, я сталкивался с другими волшебниками, когда выходил за пределы «Плотницких кварталов». И да, наверно, встречные маги-клерики, из тех, что умеют читать одарённых по ауре, опознавали во мне мага. Так что с того? Ну идёт по городу волшебник — и что дальше? Да, одет не богато, но не все же они обязаны рядиться в шелка да бархат. Не будешь же ты хватать незнакомого прохожего за руку, выясняя, как и что?       Правда, тут надо сказать, кое-что мне непонятно. Я довольно близко контактировал с двумя магессами — Регилой и её дочерью Натой. Регила — чистая стихийница, всякие ауры не по её части. А вот Ната — клерик. Причём, как я слышал, — выдающийся. И вот почему она меня не спалила — загадка.       В итоге я бы всё равно скоро признался. Я ждал только окончания школы. После, в течение полугода, я был по закону обязан жениться на как минимум шестерых жёнах и снова стал бы несамостоятельным в решениях. Но до этого момента есть короткий промежуток в жизни мужчины, когда он уже взрослый, но ещё не женат. То есть относительно свободен. Вот тогда я и планировал всех огорошить. И, став, по сути, дворянином, — пойти за мечтой.       – Но пришла Ариана, — задумчиво и немного грустно протянула Лара. — И одной фразой умудрилась посмеяться и над тобой, и над твоей мечтой, и над твоей первой любовью. Тем не менее она попросила меня позаботиться о тебе. Но хоть убей не представляю, что она тогда имела в виду. Увы, у меня нет денег и связей, чтобы вытащить тебя из борделя, но тем не менее я всё же хочу сделать тебе одно предложение, хотя и не знаю, как ты к нему отнесёшься.       Ничего не ответив, я заинтересованно посмотрел на амазонку.       – Я, да и мы все, — она обвела рукой сидящих рядом воительниц, — предлагаем тебе пойти вместе с нами в поход. На войну.       Услышав такое, я сначала не поверил услышанному, а затем, не удержавшись, рассмеялся:       – Да вы шутите, наверно? Да мало того, что я парий, так я ещё и вообще ничего в сражениях не понимаю. Уж я вам там навоюю!       – Нет, нет, — тоже улыбнулась в ответ Лара. — Ты не понял. Никто тебя, разумеется, в бой не пошлёт. Мы хотим, чтобы ты пошёл с нашим полком в качестве ППШ.       – ППШ?       – Походно-Полевая Шлюха. Так это расшифровывается. Нашему войску требуются парии, и потому скоро в борделях Валенсии объявят мобилизацию. Я, как уже сказала, не могу отменить твой приговор, но всем париям-добровольцам будет обещана полная амнистия, вне зависимости от их сроков и тяжести преступлений. И хоть мы простые армейские офицеры, наших связей хватит, чтобы сделать так, что ты при распределении попадёшь именно в наш полк.       Ну что же. Пожалуй, здесь мы оставим ненадолго моего будущего лучшего друга Анри в компании голых амазонок. Так как всё же надо хоть немного пояснить, о чём именно шёл тот судьбоносный для него разговор. А то он сам, как обычно, в своих воспоминаниях пояснениями для читателей себя не утруждает. Да и вообще навряд ли когда-либо интересовался этим вопросом.       Начать, пожалуй, стоит с того, что наша «любимая» империя, окончательно обалдев от масштаба разразившегося конфликта, собирала армию. Нет, даже не так. АРМИЮ.       По планам, уже через несколько месяцев против «сил зла» в поход должны выдвинуться примерно двести тысяч амазонок и около пятнадцати тысяч магесс и магов.       И конечно, раз это войско будет состоять почти полностью из женщин, то им, помимо прочих нужд, в пути понадобятся и секс-рабы, что по-простому именовались париями. По самым скромным подсчётам генералитета, на более чем двухсоттысячную армию нужно было в срочном порядке привлечь не менее двадцати пяти тысяч бойцов сексуального фронта.       И вот впервые перед могучей и доселе непобедимой империей встал совершенно идиотский вопрос: а где взять столько?       Хоть это покажется удивительным, но подобная проблема не возникала ещё ни разу за всю историю матриархального государства.       Дело в том, что в Валенсии до этого времени вообще не существовало специальных полковых или обозных париев. И причина такого парадоксального положения крылась в том… Что до этого момента они были просто не нужны!       Империя к тому времени уже много лет как не знала больших войн. Мелкие набеги варваров, стычки с бандитками и пиратками — вот и всё, в чём долгое время могли проявить свою доблесть лучшие женщины государства.       Амазонки обычно жили в своих собственных домах, чаще всего в крупных городах или поблизости от них. И если они не имели своего пария, то, когда им приспичит, спокойно пользовались общественными.       Полки́ и легионы, в которых они служили, порой оказывались чисто номинальными формированиями, из которых в случае надобности (поймать особо ретивую банду, к примеру) оперативно формировались «боевые группы».       Если такой команде оказывался нужен парий, то, как правило, он покупался из числа специальных дорожных рабов или арендовался на время в ближайшем борделе.       Полным составом полки́ могучей армии Валенсии могли собираться только лишь во время ежегодных имперских манёвров. И в этом случае уже сама корона щедро оплачивала услуги париев, не забывая поощрить особо отличившиеся на учениях подразделения розовой, а то и голубой элитой.       Конечно, специальные военные парии всё же существовали. Но они жили в удалённых гарнизонах, что располагались вдали от крупных поселений.       Были и парии, приписанные к специальным общежитиям амазонок, что существовали для командированных воительниц. Но общее их количество ничтожно, не говоря уже о том, что привлечь их в полевую армию — почти нереально.       Как бы то ни было, но проблема встала в полный рост. И самое банальное её решение — купить необходимое количество. И хоть цены на париев последние месяцы из-за дефицита предложения взлетели в несколько раз, на рынке оказалось всё ещё достаточно живого товара.       Первоначально так и хотели сделать, пока во время очередного собрания правительства министр финансов почтительно не напомнила императрице о недавней переброске двадцатидвухтысячной армии телепортационными платформами. Что не только разрядило почти все имеющиеся специальные магические кристаллы, оставив империю на год без такого способа путешествий, но и обошлось в астрономическую сумму.       О том, что сейчас в срочном порядке формируется двухсоттысячная армия. И снаряжается мощный воздушный флот, для отражения дерзких рейдов «Дырявого адмирала».       Затем, упав на колени, министр финансов со слезами на глазах начала умолять императрицу пощадить остатки государственного бюджета. В противном случае угрожая своим самоубийством. Пришлось уступить.       Второе решение — захватить. Именно такой способ пополнения рядов париев являлся основным во время знаменитой пятилетней войны. Захваченные в бою пленные массово шли на пополнения рядов секс-работников, и в этом плане армия Валенсии смогла быть, так сказать, на самообеспечении.       Но, к сожалению, спустя сто семьдесят лет после победоносного завершения войны ситуация изменилась и условия оказались совсем другие. Во времена становления молодого государства, парии ещё не были так сильно поражены в правах. И дисбаланс мужчин по отношению к женщинам ещё не достиг таких пропорций. Иными словами, мужчин в то время всё ещё водилось много, пленных брали с избытком и с париями никаких проблем не возникало.       На этот раз всё оказалось по-другому. Во-первых, война складывалась, мягко говоря, спорно и количество пленных на данный описываемый момент невелико. Враг сражался упорно, сдавался неохотно, а те, кто всё же попадали в плен, ставшие обращёнными, далеко не всегда смирялись со своим новым рабским статусом.       Более того: новоявленные рабы часто бежали при первом удобном случае, иногда перед тем даже убивая своих хозяек. Так что в итоге захваченных врагов сразу стали отсылать подальше, во внутренние районы империи.       Оставался третий способ: мобилизовать. Но и здесь далеко не всё оказалось гладко. Тех париев, что принадлежали амазонкам, их отважные хозяйки не спешили предоставлять на благо отечества. Причин тому несколько. Первая — то, что у таких невольников часто были сразу несколько хозяек, не обязательно состоявшие только из воительниц. И вот они чаще всего выступали категорически против отправки на войну своей собственности. И сами парии в этом с ними оказывались солидарны, заявляя, что участие в войне — не что иное, как нарушение их права на жизнь.       Ситуация усугублялась зловещими слухами: враг убивал париев. Особенно усердствовал в этом его лучший военачальник — «Ураганный буреволк». Нет, никаких оснований считать, что он уничтожал их целенаправленно, не имелось. Просто тот в какой-то своей непонятной жестокости вообще предпочитал не брать пленных, вырезая всех подчистую, не исключая и некомбатантов.       Да, пленных париев всегда можно продать, но, видимо, деньги его не интересовали.       Конечно, некоторые воительницы всё же взяли с собой своих рабов, но опять же: слишком мало и нужно гораздо больше.       Ещё определённое количество париев «на благо родины» пожертвовали некоторые магессы из состава обслуги своих имений. По сути взятка, чтобы не идти на войну самим. Но опять же: и их набралось буквально горстка.       В итоге на высочайшем уровне и было принято решение провести мобилизацию в публичных домах. С полным прощением содержавшихся там преступников, что выразят готовность послужить правому делу.       Я сидел, обдумывая услышанное. Полная амнистия! Это возможность, которую упускать не хотелось. Ну а то, что придётся ради этого идти на какую-то войну… Я в то время ничего не знал о войнах, и в моём представлении это был просто какой-то поход на природу с приключениями.       – И насколько полная будет эта амнистия? — не спеша слишком рано радоваться, осторожно уточнил я. — Она включает в себя снятие магической блокировки?       – Таких подробностей не знаю, но по идее — да, — неопределённо ответила Лара. Но после внимательно посмотрела мне в глаза. — Но вот что скажу: по окончании кампании я выкуплю тебя. Будешь моим, а Ариана пусть перебьётся. Ты будешь жить в этом доме и ни в чём не нуждаться. И я добьюсь снятия твоего блока, обещаю. Так что, может, ты ещё сможешь стать этой своей роковой звездой. Согласен стать моим?       Покинуть стены борделя и обрести свой дом? Причём такой чудесный и уютный? Снова возможность колдовать и заниматься любимым делом? Да что может быть лучше! Я с радостью согласился, надеясь про себя, что она, наверно, сможет выкупить и Майю. Но пока наши отношения только начинаются, я эту тему до поры решил не поднимать.       – Тогда за нового мужа полка! — произнесла тост Дана, отхлёбывая вино прямо из горла. И обратившись к доселе молчавшей Сильвии:       – Кстати, насчёт кампании. Когда мы выступаем?       – Не раньше августа, — развела руками полковница. — Мы выступим вместе со всеми, но сбор большой армии идёт со скрипом.       – И кто нас поведёт? Снова Ферон?       – Нет, — ответила за неё Лара. — Я слышала, он взял на себя ответственность за больши́е потери в последнем сражении, заявил, что он учёный, а не полководец, и больше пользы принесёт в столице, — и закончила, уже обращаясь ко мне: — Так что, Анри, потерпи ещё пару месяцев.       Постепенно вечер вступил в свои права. Амазонки решили, что пора расходиться, и Сильвия великодушно предложила подвезти троих амазонок в своём экипаже. Лара же, вновь усадив меня в наёмный, повезла обратно в моё «родное» заведение.       Почти всю обратную дорогу мы молчали, думая каждый о своём, глядя на проплывающие мимо улицы вечернего города.       Она высадила меня за пару сотен метров от «Восходящего солнца», нежно поцеловав меня напоследок:       – Держи, — сказала Лара, протягивая мне монетку. — Купи себе чего-нибудь.       На этом мы и расстались, направившись каждый в свою сторону.       Я взглянул на подарок амазонки. Это был «бушель». Монета достоинством в двадцать пять корон.       Париям по закону владеть деньгами нельзя, но в нём есть лазейки. Так, хозяйка вполне может дать своему рабу денег с приказом пойти и купить что-нибудь. А действительно ли покупки будут для неё или она просто решила побаловать своего любимца — это уж, как говорится, не ваше дело.       Существовала и негласная традиция в отношении бордельных: если клиентки взяли в «аренду» париев в их выходной, то, если всё прошло хорошо, принято было дарить ему небольшую денежку. Обычно дарили «бушель». Из-за этого у монеты даже закрепилось её второе прозвище — «четверть пария».       Так что я по пути в «свой» бордель зашёл в магазинчик, расположенный неподалёку. Он, кстати, имел собственный вход и отдельное помещение именно для таких вот клиентов с листочками.       Це́ны для париев не отличались от цен для свободных, разве что интерьер на «нашей» половине заметно проще. Но так или иначе, разжившись наконец деньгами, я купил у пожилого владельца лавки (да, владельцем оказался свободный мужчина) много всяких вкусностей: кусок копчёного окорока, свежий белый хлеб, корзинку фруктов, бутылочку вишневого эля и пачку мятных конфет: Майя их обожает. Будет у нас сегодня неплохой вечер на двоих.       Ещё осталось немного денег на дешёвую книжку с картинками, а то я уже умирал без чтения.       Вышел из лавки в приподнятом расположении духа: сегодня я хорошо провёл время, появилась перспектива наладить свою жизнь, а вишенкой на торте радовал меня и полученный сегодня днём третий оранжевый листик. Я удивительно быстро продвигался как парий.       И вот тут я и увидел его.       Нет, сначала я увидел ИХ. Три стражницы стояли неподалёку на улице, окружив полукольцом невысокую фигуру, одетую в дорожный плащ.       С немалым удивлением я признал в них тех же самых стражниц, что повязали в своё время меня. Других в Каролине не водится, что ли?       – Брось дурить, парень, — грозно выговаривала фигуре, та самая рыжая с толстой косой, что неделю назад парализовала меня жезлом, который сейчас держала на изготовку. — Живо отвечай: кому ты принадлежишь и где твоя хозяйка?!       В ответ фигура, откинув плащ, явила миру невысокого юного эльфа, на вид даже чуть младше меня. Светлые волосы его уложены в традиционную эльфийскую причёску, а левую щёку рассекал длинный рубленый шрам.       На шее у него красовались три зелёных и два оранжевых листочка, а голубые глаза эльфёныша смотрели с вызовом.       Но не это мгновенно привлекло всеобщее внимание, а огромный орочий меч богатой отделки, что тот ловко выхватил из-под полы плаща. Лихо крутанув его в воздухе, эльф произнёс, громко и дерзко:       – Я — принц Феаринол, сын Феариноса, внук короля Феарина. Законный наследник «Закатного королевства». И я никому не принадлежу!       Услышав это, я чуть со смеха не прыснул: ну что за клоун? Парий — а ещё принца из себя какого-то строит! (Эй, дружище! Ты мог бы сейчас и пощадить мои чувства. Я предпочитаю думать, что в тот момент был красив и эпичен.)       – Откуда у тебя оружие, парий, и чьё оно? — не впечатлённые стражницы явно разделяли моё мнение. — Брось его на землю.       – Да вы, имперские шавки, и мизинца не сто́ите той, кому он принадлежал! — продолжал вовсю нарываться этот полоумный эльф. Да как он вообще парием через весь город прошёл? (О! Мой путь отмечен был вывихнутыми руками и сломанными рёбрами. Чего они, собственно, ко мне и прицепились.)       В итоге у одной из подручных рыжей командирши терпение закончилось:       – Так — пора с этим разобраться, — произнесла та и вдруг исчезла, видимо активировав свой дар амазонки.       Но не тут-то было: ловко крутанувшись, эльфёныш с силой пнул ногой куда-то в сторону. Короткий вскрик — и стражница появилась вновь, зажимая рукой кровоточащий нос. Её парализующий жезл покатился по мостовой.       – Следующей, кто сунется, — буду рубить руки! — задорно пригрозил им этот отбитый.       Вместо ответа рыжая командирша, молча спрятав за пояс жезл, вынула меч. Её подчинённая сделала то же, и обе одновременно бросились в атаку.       Всё закончилось за секунду: новый женский вскрик, на этот раз громче и дольше. Рыжая командирша валяется на земле, зажимая левой рукой культю правой, из которой фонтаном брызгала кровь. Её уцелевшая напарница со страхом смотрела на это зрелище.       – Я предупреждал, — равнодушно пожал плечами эльф.       – И я предупреждаю! — вдруг неожиданно раздалось сзади.       Обернувшись, мы увидели стоя́щий неподалёку отряд из полутора десятков стражниц, который возглавляла стоя́щая впереди них магесса. Из её рук угрожающе слетали молнии.       – Сдавайся или поджарю, — не вступая в долгие переговоры, поставила она его перед фактом.       – Оу. Магия пришла. Не справлюсь, — пробормотал эльф, озираясь вокруг, видимо прикидывая шансы бежать. Явно придя к неутешительным выводам, он всё же бросил оружие, скрестив руки на груди и гордо напевая что-то на эльфийском.       – Мудрый выбор, — кивнула магесса.       Вскинув руку, она вырубила его заклинанием, и стражницы позади неё мгновенно кинулись к обездвиженному эльфу. Связав и перекинув через плечо одной из них, они потащили бесчувственное тело дальше по улице, пока не скрылись из виду.       Проводив взглядом этого недоумка, я только лишь пожал плечами и вновь двинулся в стоя́щий неподалёку бордель.       Там меня уже ждала Майя.