Злая Сила, или могила Миранды Браун

Июнь, 1975 год — Старичок! Старичок, проснись! — услышал Джейми откуда-то из-за сонного тумана, а чья-то ладонь в это время легонько трепала его за плечо. На мгновение, пока мальчик ещё не разлепил глаза и не оторвал голову от подушки, он решил, что всё ещё у себя дома, в постели, а «Санитариум», вместе с безумным хлебно-рыбным Фредом, доктором Баттерсом, задающим странные вопросы, и косой женщиной в боксе — просто ночной кошмар. Но, поскольку он уснул на животе, первым, что он увидел, подняв голову, была решётка на окне. В нос снова ударил больничный запах, резко контрастировавший с уютным, почти домашним интерьером палаты. Повернувшись, Джеймс увидел перед собой Ромео Эвергрина, отчего у него на мгновение перехватило дыхание. Он смутился, не зная, что сказать, и нужно ли сейчас говорить что-либо вообще (ведь занять место Фреда в изоляторе — раз плюнуть!)? — Что, уже утро? — чуть осипшим ото сна голосом наконец произнёс мальчик. — Нет, пока только половина четвертого, Джейми, — ответил медбрат. Джеймс оторопел, но не от того, что ещё не утро следующего дня, а от того, как к нему обратились. Несмотря на то, что Джейми — самое очевидное производное от его имени, никто, кроме старшего брата Дэйва, Деанны и мамы, его так никогда не называл. Да и сам Джеймс так никому не представлялся. Но когда Ромео Эвергрин обратился к нему именно так, мальчик почувствовал себя на удивление спокойно, наверное, впервые за целую неделю, потому даже не стал его исправлять, как доктора Баттерса. Джеймс вновь представил, что он дома, в Калифорнии, а Ромео — не медработник, а какой-нибудь друг Дэвида (если бы у того были такие классные друзья), что играет с ним в группе и хочет позвать туда и его. Будь это правдой, на просьбу Ромео мальчик бы непременно откликнулся и играть научился бы на чём угодно: хоть на гитаре, хоть на стиральной доске, да хоть на органе, если придётся! Потому, если Ромео хочет называть его Джейми, то пусть так и зовёт. — Пошли в холл, старичок, познакомишься с ребятами. И потом, сдаётся мне, ты давно не упражнялся! — Парень заговорщически улыбнулся и подмигнул. — Не упражнялся в чём? — переспросил Джеймс, искренне не поняв Ромео. — Как это в чём?! В гитаре, понятное дело! Ты же сказал, что играешь, — Джеймс напрочь забыл о своём утреннем обмане, но отступать уже было поздно. Мальчик решил, что хотя бы попробует что-нибудь изобразить на инструменте, ведь он не единожды видел, как занимается Дэйв. — А… Точно. Действительно, совсем забросил, — подыграл Джейми. В холле, на расставленных полукругом стульях расселись ребята, многих из которых Джеймс уже видел с утра. Почти все держали в руках те самые музыкальные инструменты из сетчатого ящика. Оглядевшись вокруг, Джеймс сделал вывод, что почти никто из собравшихся толком не представлял, что делать со всем этим. Кто-то увлечённо вертел в руках гавайскую гитарку, то теряя, то находя на ней струны, кто-то отчаянно пытался натянуть бубен на голову, очень удивляясь тому, что он спадает, а кто-то безучастно стучал ладошкой по маршевому барабану. Мальчик с облегчением выдохнул. Потрепанный «Телекастер» всё ещё сиротливо стоял на месте, возле усилителя. — Ну, Джейми, смелее! — подтолкнул его Ромео к контейнеру. И тут, увидев электрогитару так близко, Джеймс совсем оробел. Он осознал, что решительно не понимает, что сейчас будет делать, ведь его осведомлённость в том, как играет старший брат — практически нулевая, если не меньше. Но всё-таки мальчик взял инструмент и неуверенно отправился к свободному стулу. Медбрат подтащил к нему усилитель с проводом. — Да, точно, спасибо… — пробубнил Джейми, опустив глаза на регуляторы громкости. Стул Джеймса находился рядом с розеткой: Ромео нарочно расположил его так, чтобы было удобнее подключиться. Когда кабель был подсоединен к гитаре, она издала жалобный резкий стон. Джеймс дёрнулся. — Так, Фред слишком усердно практиковался в прошлый раз, надо подстроить! — заметил Ромео, чуть поморщившись от неприятного звука. — Сам справишься, старичок? У Джеймса мелко закололо внутри — кажется, все вокруг уже видят, как всё внутри него горит от стыда. Он не то что настраивать не умеет, он не может ни одного аккорда зажать! — Впрочем, давай я сам, так быстрее будет, — Ромео совершенно спокойно взял из рук Джеймса гитару. Он пару раз поочерёдно подергал каждую из струн, подкрутил колки, и вот, меньше, чем через минуту, парень провел по ним пальцами так, что инструмент пропел приятную, чистую мелодию, будто поздоровался с Джейми и Ромео. Медбрат снова вручил его Джеймсу. — Мистер Эвергрин, а что играть-то? — робко спросил мальчик. — Зажми вот эту струну и вот эту одновременно, а правой рукой сыграй вот эту, потом — вот ту и эту, а потом передвинь левую сюда, ничего не меняя, просто передвинь, а потом — вот сюда… — Ромео присел на корточки и сам начал переставлять пальцы Джеймса на грифе. Джейми внимательно слушал, стараясь не пропустить ни слова. Он даже вспомнить не мог, когда в последний раз был таким сосредоточенным, даже в школе на важных тестах такой концентрации внимания у него никогда не наблюдалось, и это несмотря на дополнительное препятствие в виде медбрата, усевшегося прямо у его ног и держащего его руки в своих. Подсознание Джеймса уже знало, какие картины нарисует в его воображении после отбоя, а прямо сейчас Джейми был всецело поглощён гитарой, - ведь не хотел попасться на «лжи». — Теперь, старичок, попробуй сам сыграть пару раз, а я подойду к ребятам, и начнём, хорошо? — Джейми положительно кивнул, а Ромео отправился к мальчику, что пытался напялить бубен на голову. Перебор и аккорды, что показал Ромео должны были сложиться в простую, но мелодичную композицию, чем-то напоминающую напевы коренных американцев. Конечно, при условии, если её правильно сыграть: не пережимая струны, где не надо, не задевая лишнего, соблюдая ритм и размер. А руки Джеймса, как назло, совершенно отказывались его слушаться. Пальцы левой намертво приклеились к грифу, а на правой их словно резко скрутило, и они превратились в неловкие крючки, которые цеплялись за всё подряд, потому приятная мелодия в исполнении Джейми угадывалась с трудом. Но мальчик не сдавался, ведь ему во что бы то ни стало надо было выдать хотя бы что-то похожее на оригинал. Из-под его рук выходил лишь невразумительный треск и скрип, но никто не обращал на это внимания. Упитанный паренёк так и не смог найти струны на укулеле, потому было решено, что маленькая гитарка сегодня будет выступать в роли перкуссии. Джеймс, не прекращая переигрывать нехитрую мелодию, услышал, что кто-то из ребят, начал быстро и громко дышать, будто вот-вот расплачется. Ромео это тоже заметил. — Зак, мы начинаем, не переживай. Поможешь мне? — Тот послушно кивнул. Получив молчаливый утвердительный ответ, он продолжил: — Вот, послушай, — Ромео взял со своего стула блокфлейту и наиграл уже знакомый Джейми мотив: он только что показал его на гитаре. Флейта пропела так нежно и умиротворяюще, что Зак тут же успокоился и ударил в бубен, наконец-то сняв его с головы. — Keep breathing, it's is most important part…* — тихо и вкрадчиво пропел Ромео, а Зак начал бить в бубен, как бы дублируя ритм услышанного. Джеймс прекратил играть: своим внутренним музыкальным чутьём он понял, что пока не его партия (уроки миссис Ллойд всё-таки не прошли даром). Ромео пропел фразу ещё раз, указывая взмахом руки на упитанного мальчика с гавайской гитаркой, и тот послушно повторил, настукивая по корпусу ритм в унисон с бубном. Джейми отметил, что ребята повторили музыкальную фразу достаточно чисто. Медбрат, тем временем, взмахнул рукой в сторону двоих мальчишек, один из них ударил в маршевый барабан, подстроившись под заданный ритм, а второй монотонно затянул звук «А» на одной ноте. К нему, словно в венок, стали постепенно вплетаться другие голоса, бой бубнов, напевы флейты, хлопки в ладоши, не хватало только одного… И тут Ромео указал рукой в сторону Джейми, и он вступил. Да, не идеально ровно, а некоторые ноты звучали откровенно глухо, но всё-таки, как ни странно, это не выбивалось из общего хора. Мальчик успокоился, а с каждым кругом «Телекастер» в его руках говорил всё увереннее. — Keep breathing, it's is more important part, it's all in the rhythm, it's all in the rhythm, it's all in the rhythm of the heart! * — Ромео, гораздо громче, чем вначале допел фразу до конца. Ребята без труда подстроились. А Джейми, казалось, совсем забыл о том, что взял в руки электрогитару впервые. Мальчик на минуту представил, что он на репетиции оркестра, а не в сумасшедшем доме. Музыка, что рождалась прямо здесь и сейчас с каждым повтором становилась разнообразнее и богаче. — Закари, как твои дела? — пропел медбрат, нарочно протянув букву «а» в первом слоге, чтобы не выбиваться из стройного хора. — Лучше, чем вчера: в мусор не залазил, и Фреда я не бил! — Зак умудрился, мало того, что пропеть это ритмично, будто репетировал целую неделю, а не лазил в мусор и не бил Фреда исключительно для того, чтобы лучше вжиться в роль, так ещё и чисто, не сфальшивив ни в одной ноте! — Keep breathing, it's is most important part, it's is most important part… — вторил ему детский хор со всех сторон холла. На улице тем временем начался дождь, крупные капли будто отбивали ритм о подоконник, точно сама природа захотела присоединиться к их маленькому оркестру. Ромео, услышав это, тут же изобразил падающие капли на блокфлейте, словно поздоровался с начинающимся ливнем. Джейми сам не заметил, как перенёсся из холла «Санитариума» в войлочный тёплый вигвам, украшенный изнутри совами, медведями, которых догоняли храбрые всадники на быстрых скакунах, и волками, что выли на войлочную луну под куполом. Мальчик живо представил и круглый ловец снов, что свесился прямо из этой самой луны над потрескивающим костром, огороженный горячими камнями, и разноцветные яркие покрывала в геометрических узорах, наброшенные поверх мягких шкур. Всё казалось таким реальным, что он даже ощущал аромат трав, что сушились вдоль войлочных стен. В вигваме было так тепло и спокойно, что не хотелось выходить. У костра, под тряпичной луной и плетёным ловцом снов, был только он с «Телекастером» в руках, Ромео с флейтой, и их музыка, с помощью которой они общались. Джейми снова и снова играл мелодию, словно боялся, что если перестанет, всё это вмиг испарится. Мальчик не обращал внимания ни на боль в подушечках пальцев, ни на затёкший локоть. Ребята тем временем продолжали отвечать, вернее — пропевать ответы на вопросы медбрата. Джейми узнал, что Лиам хорошо пообедал, Джефф нарисовал портрет воображаемого приятеля, Ларри поспал в сонный час, Оливер опять представил себя котом и гонялся за птицами по двору во время прогулки, а Мартин соскучился по маме. Не покидая вигвам, сквозь потрескивание костра и пение деревянной блок-флейты в унисон с гитарой, Джеймс услышал, что Ромео наконец обратился и к нему: — Джейми, расскажи, кто ты? — Джеймс понял, что не знает, как ответить. Ещё вчера, задай ему кто-нибудь подобный вопрос, он бы без колебаний ответил: «Джеймс Алан Хэтфилд, мне одиннадцать, но через два месяца будет двенадцать, я из Калифорнии, города Дауни, что рядом с Лос-Анджелесом…»; но в эту минуту ему показалось, будто мозг нарочно выкинул все подходящие слова из его лексикона, оставив только «паразитов», да и вообще, Джеймс решил, что Ромео хочет услышать от него что-то большее, чем анкетные данные, которые он знает и так. Медбрат, заметив заминку, предложил полушёпотом, чтобы не нарушать композицию: — Старичок, если тяжело играть и петь, можешь просто сказать. Джейми понял, что сыграть и спеть под гитару одновременно пока ему действительно не под силу, потому он на мгновение остановился, но тем не менее, запомнив мотив, мальчик, так же как и все, пропел первое, что пришло ему в голову: — Не зна-а-а-аю, доктор Эвергрин, — Ромео одобрительно закивал, подняв большой палец вверх. Джеймс только сейчас осознал, как же саднят его собственные пальцы, на которых остались красные борозды. Также Джейми увидел, что помимо блок-флейты у Ромео была и тетрадь, в которую он что-то время от времени заносил. В том числе, он записал и за ним. — It's all in the rhythm, it's all in the rhythm, it's all in the rhythm of the heart, — поддержал Джейми слаженный хор, словно принимая его в свои ряды. С улицы доносились раскаты грома, Лиам, у которого был маршевый барабан, также «поздоровался» с ним, как Ромео — с дождём. — Представьте себя деревьями! — пропел Ромео, указав рукой на ребят с бубнами и укулеле. Они послушно поднялись со своих мест, не прекращая играть. Джейми услышал, как сестра Кэмомайл нарочито сильно хлопнула дверью бокса, и, так же громко стуча каблуками по кафелю, направилась к выходу. Судя по всему, её смена закончилась, ведь у женщины на плече висела квадратная дамская сумочка грязно-серого цвета. Когда она проходила по холлу, её заметил и Зак, он вновь громко задышал, как в начале терапии, и вдруг швырнул свой бубен куда-то в сторону окна. Ударившись о пол, тот издал треск, будто по комнате проползла гремучая змея. Музыка мгновенно замолкла. Кэмомайл, на мгновение задержавшись у лестничной клетки, быстро сбежала вниз. Мальчик громко заплакал, рухнув рядом со своим стулом. Он обхватил колени руками и принялся раскачиваться, уткнувшись в них. Ромео поспешил к пациенту. — Закари, какое же ты дерево, где твои ветви? — аккуратно спросил медбрат, присев рядом. — Отъебись, я куст! — рявкнул Зак, давясь от рыданий. Разумеется, сеанс музыкальной терапии тут же прекратился, а Джеймс практически заочно возненавидел эту самую сестру Кэмомайл хотя бы за то, что она так бесцеремонно вырвала его из убежища, пропахшего костром и сухими травами. Ромео тут же направился успокаивать остальных юных музыкантов: вслед за Закари захныкали и остальные. Едва ли сестра Кэмомайл об этом не знала. Джейми тем временем скрутил громкость на усилителе на минимум и продолжил воспроизводить на электрогитаре всё тот же нехитрый перебор брата Эвергрина, но уже даже не столько для того, чтобы впечатлить его, а чтобы вновь вернуться в таинственный, но уютный вигвам. Несмотря на то, что подушечки пальцев Джеймса начали приобретать сливовый оттенок, мальчик и не думал прекращать своё занятие. За музицированием он не заметил, как в холле вновь стало спокойно. Закари уселся рисовать за стол вместе с остальными ребятами. Эвергрин дал им задание изобразить на бумаге то, что они сейчас сыграли на терапии. — За доктора спасибо, старичок! — Джеймс даже не услышал, как Ромео подошёл к нему и присел на стул рядом. — А вы не доктор? — изобразил удивление Джейми. Он прекрасно знал, что Ромео — медбрат: его представил доктор Баттерс с утра, но всё-таки мальчик решил сделать ему комплимент, ведь уже знал, что парень хочет стать психиатром. — Скажем так: до этого ещё далеко, но я на правильном пути, — не растерялся Эвергрин. Джеймс понимающе кивнул. — Не хочешь присоединиться к остальным? — Нет, я ещё позанимаюсь, если можно? — попросил Джейми. — Конечно, можно. Знаешь, попробуй поставить палец сюда, а потом — назад, не прекращая играть, — мальчик поспешил последовать его совету. И правда, монотонная без сопровождения бубнов и флейты, мелодия заиграла новыми красками сама по себе. — А потом ещё вот сюда, а сейчас дёрни вот за эту… — Ромео переставил его руку на другой аккорд, который пока показался Джейми сложным. — Ромео… То есть, брат Эвергрин, — полушёпотом прервал его мальчик. — Можно Ромео, что? — Я должен вам признаться кое в чём, — Джеймс заметил, что парень сначала потянулся к своей тетради, которая сегодня всегда была с ним, но в последний момент будто бы передумал делать запись и положил её на колени, приготовившись слушать. — Я не умею играть на гитаре! — быстро выпалил Джейми, вновь опустив глаза на потёртый корпус «Телекастера». — Ну если это правда, то ты просто обязан научиться. — Ромео не изображал картинной восторженности, сделав брови домиком, не сюсюкал с мальчиком, но он дал этот совет так, будто констатировал неоспоримый факт: такой же, как дважды два — четыре. Именно сейчас Джейми понял, что просто не может ослушаться брата Эвергрина — ведь с ним разговаривают как со взрослым, на него всерьёз полагаются, а значит — доверяют, и теперь он просто не может не оправдать возложенное доверие и непременно освоит инструмент! Теперь он обязан, в этом нет сомнений. — Х-х-хорошо! — пообещал он, быстро закивав. — Пластинки, старичок, я тебе сюда принести не смогу, сам понимаешь. А вот ноты — пожалуйста, заодно научу тебя их читать, только — тсс! — Ромео перешёл на шёпот, а у Джейми забилась каждая клеточка, внутри же, где-то под рёбрами, разливалось непонятно откуда взявшееся тепло, природу которого мальчик пока не знал в силу возраста. У них с Ромео появилась общая тайна, а это самое главное! В своем неиссякаемом воображении Джейми представил, что сначала брат Эвергрин нарушит ради него, Джейми, это «правило» и пронесёт ему ноты — причём, совершенно не важно, какой песни, а там и до побега из «Санитариума» рукой подать! Ну а поскольку ему негде будет жить в Мэне, заберёт к себе, ведь в Калифорнию, он ни за что не вернётся — там его все предали, потому там его больше ничего не держит… А затем, Джейми и сам станет тайной Ромео! Мальчик решил, что пока не будет говорить медбрату о том, что прекрасно умеет читать ноты и может играть по ним на фортепиано! Нет, пусть теперь Ромео учит его сам заново! — Решено, сыграем «Параноид» Блэк Саббат. — Скорее сообщил, чем предложил Ромео. — У меня брат их очень любит. Вы думаете, у меня получится? — Не попробуешь — не узнаешь, — пожал плечами Ромео. — Если что, я в боксе всю ночь — сегодня моё дежурство, так что у тебя, старичок, будет время подумать насчёт нот и гитары. — Да я обо всём подумал, приносите ноты! — Послезавтра первое занятие, не опаздывай! — улыбнулся Ромео перед тем, как направиться к боксу пружинящей, совершенно неподходящей для этого места походкой. — Буду ждать… — прошептал Джеймс, но Эвергрин его уже не слышал. *** 1981 год, июль Согнувшись над электрогитарой и мятым листком бумаги на коленях, Джеймс отрабатывал рифф, что записал для него Дэйв после репетиции в гараже. Юноша хмурился, потому что мелодия, как он ни старался, выходила совершенно неузнаваемой: то ритм не тот, то скорость никуда не годилась, то с размером промах. Ему казалось, что ноты ускользали из-под его пальцев, будто дразнили и издевались. Джеймсу даже слышалось, что они смеются над ним! В голове роились самые разные мысли и воспоминания вокруг одного эпизода — того самого, которого не должно было возникнуть! Джейми пытался отвлечься на гитару, как раз повод более чем существенный — скоро запись первого демо их новоиспечённой группы. А ноты предательски выстраивались не в быстрые, стройные риффы и аккорды, а в тот самый поцелуй в посадках, пахнущий всеми оттенками оранжевого: цедрой раскатившихся по траве апельсинов, солнечными брызгами на мраморной коже, закатом — да, теперь Джейми был уверен, что Солнце тоже имеет свой запах и вкус. Как он ни запрещал себе представлять это снова и снова, но неуловимый рыжий аромат заполнял всё вокруг, стоило ему только выглянуть в окно, выходящее на рощицу… Джеймс почувствовал, как вновь заболевает той самой «простудой», какую уже однажды перенёс в «Санитариуме»: когда сгораешь внутри, а снаружи — неимоверно холодно то ли от постоянного, непонятного волнения, то ли от страха перед неизвестностью. — Джейми, ты сваришься в этих спортивках, ещё бы шубу напялил! — Дэйв, по своему обыкновению внезапно, появился в дверном проёме. Он прекрасно знал, какого поведения следовало ожидать от Джеймса после целых двух вчерашних внезапных поцелуев, потому старался говорить на отвлечённые темы, но Джейми всё равно был ещё немногословнее, чем обычно. Ещё и нарядился в тёплый спортивный костюм, будто сейчас осень, причём не в Калифорнии, а где-нибудь в Мэне или на Аляске. — Дэйв… Не называй меня так! Хотя бы какое-то время, — попросил Джеймс вполголоса и снова продолжил водить медиатором по струнам, то и дело ускоряясь и выбиваясь из темпа. Дэвид немного удивился, но тем не менее, согласно кивнул. — Хорошо, Джеймс Алан Хэтфилд, но только если вы снова сыграете не в метроном, я буду вынужден дать вам пизды! А на седьмом ладу надо зажать пятую струну, а не шестую. А медиатор ты как держишь?! Как курица! Запись уже в четверг! Давай покажу… — Дэйв, не дожидаясь разрешения, юрко запрыгнул Джейми за спину и накрыл его ладонь с медиатором своей. Юноша тут же сжался, будто из его спины вот-вот покажутся шипы, и отскочил от Дэвида, как от горячего чайника. — А у меня свой метод его держать! Вот… — протараторил Джеймс. — И что это за метод такой? Хват петуха? — усмехнулся Дэйв. — Хват… Хват Хэтфилда! ** — огрызнулся тот. — А над темпом поработаю. — Всё-таки согласился юноша. — Ну хват Хэтфилда, так хват Хэтфилда, но стыдно после записи будет тебе. Я уже вижу, как кое-кто переберёт с «Ягермастером», — Дэйв, как бы случайно бросил взгляд вниз, будто увидел «заначку» Джейми сквозь матрас. — А потом будет плакаться в жилетку некоему тезке твоего братца, случайно не знаешь такого? Этот кто-то, конечно же её предложит, вероятно, не только её, скрывать не буду… Потом ты назовёшь меня своим Сокровищем раза четыре за ночь… Короче, держи как держишь! — мечтательно промурлыкал Дэйв, по-хозяйски устроившись на кровати Джеймса и закинув ногу на ногу. — Только обещай, что не нарядишься после этого в скафандр! — добавил Дэвид, уложив руки за голову на подушке. — Ой, мечтай! «Раза четыре»… — снова огрызнулся Джейми, чувствуя, как кровь приливает к щекам и не только к ним. — Да и вообще, какая разница, как мы будем играть, если мы по умолчанию станем самой популярной метал-группой мира, если верить твоему директору? — язвительно спросил Джеймс, усевшись за письменный стол и развернувшись с гитарой к Дэвиду. — Так-то оно так, да вот только какая это будет известность, зависит от нас, а не от Барона. Коротышка попросил славы, а не виртуозных и техничных музыкантов в команду. Мы можем прославиться и как самая отстойная и уёбищная за всю историю музыки группа! А на Антарктиду нас вышлют, чтобы никогда больше не слышать, и, кстати, технически в этом случае мечта Ларса будет исполнена в точности, понимаешь? Джеймс даже не думал о таком развитии событий, но согласился с Дэйвом — хотя вслух этого, разумеется, не сказал. В комнате на мгновение повисла давящая тишина, слышалось только мерное тиканье метронома, которое казалось раз в пять громче, чем было на самом деле. Джейми замедлил его и принялся старательно высекать набивший за утро оскомину рифф. Теперь он уложился в щелчок, хотя медиатор всё ещё держал по-своему. Дэйв тут же поднялся, достал свою «сучку» из-под кровати и присоединился к нему. Джеймс, тем временем, немного увеличил скорость механического метронома, но к удивлению Дэвида, не сбился с ритма впервые за это утро. — Дэйв, а я могу надевать твою шкуру, хотя бы иногда? — вдруг спросил юноша. У Дэйва чуть глаза из орбит не вылезли от неожиданности. — Что?! Нет конечно! Если не хочешь умереть от перелома всех костей, в собственных испражнениях, захлебнувшись в блевотине. Такие вещи подбираются индивидуально, а шкура другого волшебника тебя попросту поглотит и сплющит без костолома. — Косто… Чего? — Костоломное зелье. Типа отвара такого, как ты понял из названия, от него ломаются твои кости, — Дэйв, заметив испуг в глазах Джейми, поспешил исправиться. — Вернее, перестраиваются. Если выживешь, то станешь очень гибким и без проблем сможешь перевоплощаться, когда нужно. — Дэвид постарался объяснить это как можно более буднично, будто рассказывал о том, как покурил травку и пролежал в постели весь оставшийся день. — «Если выживешь»?! А кто-то не выживал?! — Джеймс неожиданно вспомнил о предложении Барона Субботы попробовать себя в роли рыси. — Да, случалось и такое, врать не буду. Я сам под костоломом три дня провалялся, до сих пор в ушах стоит хруст собственного крестца. — А сейчас тебе не больно? — с неподдельным участием поинтересовался Джейми. — Нет, уже не больно. К тому же, теперь я могу в любую дыру пролезть. — О, в этом я не сомневаюсь! Дэйв, ничего не ответив, отложил гитару и молча подошёл к письменному столу. Выдвинув один из ящиков, парень просто залез туда, будто сел в автомобиль, а не втиснулся на крохотную полочку для ручек и тетрадей. Джеймс, несмотря на то, что сам обладал волшебным даром, а в последние пару месяцев магия буквально его преследовала, чуть челюсть на пол не уронил. — И в слив на кухне можешь? — спросил Джейми. Присев на корточки около стола. — И что ты там опять посеял, растяпа? — притворно уставшим тоном отозвался Дэйв. — Пока ничего, ну а вдруг! Ящик приоткрылся, и оттуда сначала, будто змея, выползла конопатая рука, длинные пальцы, словно паучьи лапы, подобрались к ручке, повернули её, ящик выдвинулся полностью, и оттуда перекувыркнулся сам Дэйв, нарочно навалившись на Джейми так, что тот оказался под ним. — Ты сделал это специально! — прошептал тот, но к собственному удивлению юноша обнаружил, что не хочет выбираться из-под Дэвида. Он чувствовал через плотную ткань толстовки его твердый пресс на своём, он не мог отделаться от мысли, что хочет полностью стянуть с Дэйва футболку: она задралась, когда парень выбирался из выдвижного ящика. Рыжие волосы лезли Джеймсу в рот и глаза, распластались по его груди, но он почему-то не спешил их убирать. Ему вновь хотелось касаться, целовать его, Джеймс даже на секунду пожалел, что в посадках ничего большего, чем поцелуй не произошло. Он плавно вытащил ногу из-под Дэйва, и, как бы случайно, невесомо провел чуть согнутым коленом вдоль его бедра, отчего тот глубоко и громко выдохнул, уткнувшись в шею Джеймса. — А такие отношения с подопечными Совет не запрещает? — Нууу… нежелательно, конечно, но так даже больше заводит… — Дэйв приподнял голову и улыбнулся одними только глазами и краешками губ и вновь поцеловал его сначала в щёку, а потом вновь спустился к шее, не встретив сопротивления. Он осторожно касался губами тонкой кожи, словно пробуя её. Когда парень почувствовал, как ему что-то уперлось в низ живота, он уверенно запустил руки под толстовку Джеймса, но вдруг резко отскочил от него, будто ошпаренный. Джейми понял, что решительно не готов к близости, в которую непременно перетекли бы их ласки, но не зная, как отказать, да и вообще — как себя вести в таких ситуациях, (тем более, что его тело показывало обратное), он резко прикусил щеку с внутренней стороны — не до крови, но ощутимо. — Хэт, блядь! А нормально сказать слабо?! Я что, какой-то насильник по-твоему? — парень плюхнулся на кровать, не прекращая тереть щёку. — Вообще-то я говорил! Но ты снова попытался развести меня на… всякое. — Совсем тихо закончил Джейми, до этого уверенно парируя. — Какое «всякое»? У тебя встал! — Джеймс залился краской с головы до ног, он был обескуражен тем, как прямо и чётко об этом говорит Дэвид. Джейми сам до сих пор не мог называть секс и всё, что с ним связано своими именами, если дело касалось непосредственно его самого. — Я же не железный, не машина! — не выдержал Дэйв. — А ты представь! — издевательски предложил Джейми, снова усевшись за стол с гитарой. Дэйв последовал его примеру. — Сам представляй! Кстати, движок я бы тебе прочистил, — подмигнул Дэвид. — Фу! Ты отвратительный. — Кстати, в некоторых местах ты больше, чем я представлял, — выдал Дэйв, довольно подмигнув. — Зачем ты это всё говоришь? — голос Джеймса дрогнул, он сильнее прижал гитару к себе, словно пытаясь спрятаться за ней. — Оправдываю твои ожидания, такого же ты обо мне мнения? И тут Дэвид внезапно понял, что наконец-то придумал подходящий текст для их первой песни. Он вспомнил о листке со стихотворением Ларса, который так и лежал в кармане джинсов. Рот Дэвида вновь растянулся в широкой, заговорщической улыбке, когда он представил, как Джеймс будет его читать, а затем — ещё и петь. Но не успел парень взять карандаш, чтобы подредактировать творение Ларса, как вдруг в приоткрытую форточку влетел конверт с узорчатым сургучом. Парень вскочил и быстро распечатал письмо. — Завтра отработка от Совета, — сообщил Дэвид. — И что делать? — Отправиться в семь утра в «Сесил», а там Суббота всё объяснит. То ещё местечко!..