Авантюристки

      Замужество — не самое приятное слово для барышни, в чьей крови кипит азарт юности.       Замужество пугало её, представляясь ей как некое подобие клетки, в которой прекрасная половина человечества прощается со своей невинностью и прочими радостями жизни.       Живя ещё в доме своего отца, в подмосковной усадьбе, Саша не раз слышала рассказы от соседок, кого точно также «продавали» на ярмарках выгодным женихам, вовсе не интересуясь их чувствами. И итог этих торгов был печальным. Женщина получала немаленькое достояние, титул, но при этом не имела главного — любви со стороны супруга.       Безмолвное одиночество — вот что ждало их под боком богатых наследников.       Обхватив голову руками, Александра вспоминала подобную историю одну за другой. И сердце отказывалось верить в то, что через три дня её, словно штучный товар, повезут продавать выгодному «покупателю», совершенно не интересуясь содержанием её души.       Мысль о ярмарке на мгновение вытеснила мысль о Смолове, и только частое покашливание Василисы вернула её в реальность.       — Барышня, вы просили напомнить.       Оболенская медленно оторвала взгляд от расписанной яркими красками стены, куда смотрела последние несколько минут.       — Что? Ах да. Прости, пожалуйста, я немного… задумалась.       Служанка удивлённо вскинула брови, поражаясь странному поведению госпожи, но девушка осталась равнодушной к её реакции и лишь молча встала у зеркала, подняв вверх руки для смены наряда. В голове обрывками летали слова брата — «кто тебя будет спрашивать» — которые всё сильней и сильней вызывали привкус горького во рту. Той горечи, что чувствуют при употреблении любимого всеми напитка, а затем кричат известную фразу, требуя слияния губ молодых в нежном поцелуе. Перед глазами нарисовалась картинка недавней свадьбы племянницы родителя, представив себя на месте несчастной девочки с белой фатой на голове и со слезами ужаса на глазах, Александра скуксилась так, словно её затошнило, и верная Василиса, искренне в это поверив, тотчас поднесла ей тазик, готовясь к не самому приятному для себя зрелищу.       — Ох и подкосил же вас разговор с Евгением Петровичем, — обеспокоенно покачала она головой. — Барин на днях сильно перенервничал из-за вас, вот и придумал эту затею с ярмаркой. Хотя… может быть, ещё передумает, Александра Петровна? Я знаю, у Его Светлости сердце доброе. Ну не будет же он так жестоко распределяться судьбой своей сестры? К тому же, любимой.       — Спасибо тебе за поддержку, — тихо молвила молодая дворянка, наблюдая через зеркало, как служанка мастерски расшнуровывает домашнее платье. И губы её тронула лёгкая улыбка. — Только вряд ли это случится. Мой брат никогда не отказывается от своих слов, а уж батюшка тем более. Мои старшие сёстры вышли замуж точно также, вопреки своим желаниям. Следовательно, моя участь будет не лучше.       Василиса тяжело вздохнула, не говоря больше ни слова, Александра скинула с себя домашнюю одежду, а затем, совершив необходимые водные процедуры, потянулась к бежевому платью, в котором ей предстояло встретиться с очередным своим… кошмаром…       — Барышня, можно ещё вопрос? — красавица утвердительно кивнула. — Возможно, это не моё дело, но… — Василиса немного мялась, не зная, как правильно спросить.       — Ну, говори!       — Что, если вам рассказать князю об… Ипполите Ивановиче? — сказав это, девушка немного отошла назад, готовясь принять на себя гнев юной госпожи, которая сильно не любила вопросов касательно её амурных дел. — Человек он видный, из хорошей семьи. Ну а то, что молод, так вам же лучше.       — Я понимаю, к чему ты клонишь, — резко ответила Александра, поправляя юбку платья. — Признаться, я хотела это сделать, даже несмотря на то, что между мной и господином Муравьёвым-Апостолом произошли некоторые разногласия. Однако это решение показалось мне слишком поспешным, ведь срок нашего знакомства не превышает даже неделю.       — А по-моему, Ипполит Иванович очень даже будет рад, если вы согласитесь выйти за него замуж, — мечтательно произнесла Василиса, протирая влажным полотенцем искусно сделанный деревянный гребень. — К тому же…       — Лишнее болтаешь, — в миг насупилась Саша, усаживаясь за будуарный столик в ожидании подходящей причёски, дабы не выглядеть растрёпанной пусть даже и перед человеком, вызывающий в ней некоторые сомнения. — С Ипполитом Ивановичем у меня ничего серьёзного. Хотя, по сути, почему я оправдываюсь перед тобой? Ни тебе меня жизни учить! Ты сама-то ещё девчонка! Суженного у тебя нет или… всё-таки есть? — она с лёгким укором взглянула на собеседницу, заметив, как та покраснела словно спелый помидор.       — Почему же нет, барышня? Есть, — смущённо ответила Василиса, аккуратно укладывая роскошные локоны в форме пучка. — Он в вашем имении живёт, при дворе вашего батюшки конюхом служит. Обещал, что, когда я вернусь в деревню, мы обязательно обручимся и у нас будет настоящая семья. Представляете?       — Это Влас что ли? Тот самый слуга, что каждый вечер для тебя на балалайке песни под окнами горланил?       При упоминании весёлого крестьянского юноши Оболенская впервые за это время засмеялась своим знакомым звонким смехом. Отроду не будучи высокомерным человеком, даже несмотря на принадлежность к высшему сословию, она без всякой брезгливости общалась со всеми слугами в своём родном доме. Для неё было настоящим упоением вести разговоры с простым русским народом, в котором в отличии от дворянской молодёжи не было таких чувств как зависть, злость. Которые пахли запахом русских полей или лесов, а главным богатством считалось время, проведённое в кругу родных, но никак не в кипах папенькиных ассигнаций. Иногда она сидела возле печки с истопниками или с нянюшками, слушая от них разные рассказы и предания, что порой разбавляли её скучную и однотипную дворянскую жизнь, находя в этом весьма увлекательное занятие…       — Отчего тогда не просишься назад? — осведомилась девушка, после того как приступ смеха отпустил её. — Ведь ты скучаешь по нему. Да и в городе, я смотрю, тебе не очень. Много неизвестного и непредсказуемого, а в деревне ведь всё своё, родное.       В ответ на её слова служанка лишь тяжело вздохнула, осторожно вставляя в пучок шпильку с декоративным цветком.       — Моё дело холопье, барышня, — прошептала она, любуясь образом молодой особы. — Мне что велено, то я и исполняю. Сейчас вам вот прислуживаю. А захочет ваш батюшка, так хоть завтра продаст меня другому барину, и помолвка моя вмиг расстроится. Да и Власу моему придётся туго. Вы ведь знаете — у рабов нет прав. Что нам остаётся, так это уповать на Господа Бога. Если он позволит, то мы будем счастливы. А если нет, значит, такова наша судьба. Любовь она для вольных, а мы народ подневольный.       Её слова немного изумили молодую дворянку. На мгновение девушка почувствовала в Василисе родственную душу — не иметь права на счастье. Хоть она и была барской дочерью, однако, свобода её тоже была слишком уж ограничена. С одной лишь разницей — её нельзя проигрывать во время азартных игр.       Время до назначенной встречи неумолимо сокращалось. Поминутно глядя на часы, Александра с трудом пыталась себя сдерживать, дабы не поддаться панике перед очередным мужчиной, который враз решил её судьбу.       Знакомое волнение, как в первый вечер встречи с Ипполитом. Только сейчас ей было намного страшней. Ведь она ехала на свидание с человеком, которого не знала. Который случайно ворвался в её жизнь. Если рядом с младшим Муравьёвым-Апостолом были люди, знавшие его персонально, и готовы были поручиться за моральные качества молодого человека, то рядом с этим господином не было никого, кто с лёгкостью смог бы это сделать. Даже Евгений и то сомневался в его личности.       Снова послышался стук копыт перед домом. Только на этот раз у неё не было никаких сомнений, что это за ней. Она была полностью готова и мысленно обдумывала свою линию поведения со Смоловым.       — Пора.       Саша тихо встала, в последний раз посмотрев на себя в зеркало. Василиса заботливо накинула на неё тонкий шарф, аккуратно расправив полы. Перекрестившись, девушка спешно покинула свою комнату, зачем-то окинув её глазами, словно прощаясь с ней. Страх перед неизвестным был силён. Хрупкая душа не знала, не догадывалась, чем для неё может обернуться, казалось бы, на вид безобидное принятие извинений. И сможет ли она вообще принять его.       Выйдя на улицу, Александра со страхом в глазах посмотрела на немного устрашающее зрелище. Знакомая чёрная, как смоль, карета стояла прямо перед подъездом, на боковой части был изображён всё тот же вензель с причудливыми буквами и завитушками. Только что он мог означать неизвестно было никому, кроме хозяина. Знакомый слуга, не произнося ни слова, распахнул перед ней дверь в кабину, из которой на неё смотрела знакомая пара глаз.       — Александра Петровна, какая радость, — Борис протянул к ней руку в белой лайковой перчатке, помогая подняться. Обернувшись на миг к окнам своей квартиры, Саша заметила на втором этаже силуэт Евгения, который, одёрнув штору, молча наблюдал за ней. По телу тотчас же пробежали мурашки. — Вы взволнованы? — осведомился мужчина, проследив за её взглядом. — Ваш брат боится за вас и следит за каждым вашим шагом. Неужели вас устраивает такая излишняя опека?       — Пустое, сударь, — на силу выговорила красавица, устраиваясь поудобнее на мягком диванчике, пряча от князя взгляд. — Мой братец полностью доверяет мне и верит в мою сознательность. Просто он в ответе за меня и не может не интересоваться моей вечерней жизнью. — Она мягко улыбнулась, дабы казаться перед собеседником радушной и уверенной, но Смолов был не тем человеком, которого можно обвести, как мальчишку.       — Могу я задать вам вопрос? — мягко осведомился он, пытаясь поймать её взгляд. Девушка медленно кивнула. — Отчего у вас такой грустный вид? Словно из ваших глаз скатилась не одна порция слёз.       — Это неважно, — ответила Оболенская, вновь улыбнувшись. — Давайте поговорим о чём-нибудь другом, Борис Владимирович. А это пусть останется в кругу моей семьи.       — Но я же вижу, вам хочется излить кому-то душу, мадмуазель, — его дальнейшие действия застали Сашу врасплох. Большой палец правой руки нежно прикоснулся к левому глазу юной особы, осторожно вытирая не застывшую в нём слезинку. Она немного дёрнулась, но он лишь шикнул, веля соблюдать тишину. — Прошу вас, доверьтесь, — девушка молчала. Вместо ответа на лице отразился ужас, как у мышонка, попавшего в плен к удаву. — Вам незачем меня бояться, — словно угадав её мысли, прошептал он, слегка поглаживая свободной рукой хрупкие пальцы. — Наоборот, мне хочется поговорить с вами, облегчить ваше состояние и ещё раз извиниться за мой утренний поступок.       — Извиняются только слабые, — насилу ответила Александра, вспомнив про себя, что это уже второй мужчина на неделе, который слышит от неё эту фразу. — Я уже и думать забыла об этом, а вы всё помните.       Её состояние нисколько не омрачило настроение Смолова. Он лишь слегка улыбнулся, поражаясь недетской мудрости юной дворянки, а затем несколько раз ударил тростью в потолок кареты, веля кучеру ехать в сторону парков.       — Вы не будите против, если мы с вами немного покатаемся? Вы расскажете мне о себе, а я соответственно о себе. Сегодня ведь такой чудесный вечер, и он явно не способствует сидению дома за книгой. А по поводу своей безопасности, как я уже говорил, можете не беспокоиться. Вы в надёжных руках.       Борис, несмотря на почтенный возраст, старался вести себя просто, чем неимоверно подкупал, но в то же время и пугал Александру. Она слегка улыбалась, соглашаясь с его словами, но сердце её было не на месте. Какой-то частью души она чувствовала — всё это неспроста. Ведь не будет же умудрённый жизнью господин приглашать на свидание барышню, которой только недавно минуло шестнадцать. И именно в тот момент, когда она стала участницей… весьма непростых событий…       Внезапно в ушах зазвучал недавний разговор в имении Щербатова. Коллекционер требует с ней встречи, а иначе Екатерина обречена на позор…       — О чём вы задумались? — как можно мягче осведомился новоявленный знакомый, прерывая поток её мрачных мыслей. — Вы так крепко погрузились в себя, что мне даже неловко.       — Простите, пожалуйста, сударь, — тут же оправилась Александра, кокетливо обмахнувшись веером, пытаясь создать иллюзию лёгкой растерянности. — Просто я хотела сказать, что не только за книгой сижу, но также катаюсь верхом на лошади, рисую и изучаю иностранные языки. Ну и конечно же посещаю театры. Как раз недавно мы вместе с Анной Николаевной Бельской и её наречённым, с Сергеем Ивановичем Муравьёвым-Апостолом посетили премьеру новой оперы. Княжна Бельская и я были просто в восторге от увиденного, а Сергей Иванович был искренне счастлив, что сумел доставить нам удовольствие. Тем более, что он не часто может себе это позволить. Сами понимаете — служба.       — Вы в хороших отношениях с господином подполковником? — Смолов с удивлением поднял брови, слегка наклонив голову. — Но говорят, Сергей Иванович очень замкнут, и подружиться с ним и его братьями не так-то просто.       — Это всё сплетни, — улыбнулась Саша, начиная потихоньку привыкать к необычному для себя собеседнику, — семья Ивана Матвеевича очень даже открыта и дружелюбна со всеми. Поэтому не стоит воспринимать эти слухи всерьёз. А Сергей Иванович для меня не просто друг, а как второй брат. И я горжусь тем, что на моём пути именно такой человек.       На этой фразе Борис как-то странно усмехнулся, нервно водя тростью по полу кареты. На мгновение он сам зачем-то погрузился в размышления, чем немного смутил девушку, но затем вновь взглянул на неё, и его губы тронула уже ставшая для неё знакомая улыбка.       — У вас очень доброе сердце и тонкая душа, — его левая рука вновь прошлась по хрупким пальчикам, вызвав трепет у княжны. — Признаюсь, я даже удивлён тому, что вам всего шестнадцать. И где, скажите на милость, обучают таких молоденьких умниц?       — Дома, в кругу домашних гувернёров. Если честно, мне даже немного обидно, что меня не отдали в Смольный, — при этих словах Александра вздохнула, немного поёжившись на сидении. — Там всё-таки сверстницы. Но сейчас я хожу на занятия к одной уважаемой даме, у которой полный класс таких же меланхоличных барышень, как и я. Она даёт нам дополнительные знания, учит придворному этикету. Хотя, признаться честно, мне не очень хочется идти во фрейлины.       На её слова Смолов лишь вновь улыбнулся, по-отечески посмотрев в серые глаза девушки.       — При желании и я могу вас кое чему научить, — мягко прошептал он, чуть наклонившись к собеседнице, отчего она вновь слегка вздрогнула. — Одно ваше слово, и я стану вашим ментором на веки. Ведь обучать такую красавицу — это честь для меня. А вот, кажется, мы и приехали.       Борис указал набалдашником трости на окно кареты, за которым виднелось зеркало кристально чистого озера одного из парков. Экипаж остановился среди высоких дубов, покрытых свежей весенней листвой, что негромко шумела от лёгких порывов ветра. Молчаливый лакей ловко спрыгнул с места возле кучера и открыл дверь с той стороны, где сидела молодая княжна. Немного дрожа от неизвестности, Саша тихонько вышла из кареты, опираясь на ладонь молодого человека и оглядываясь по сторонам. Вокруг было ни души. За исключением, пожалуй, только редких белок, что перескакивали с одной ветки на другую, да белых голубей, ворковавших на спинках скамеечек. В остальном же над этим местом господствовала какая-та странная тишина, в котором сплелось всё: холод, страх, уныние, опасность.       — Борис Владимирович, — девушка с испугом обернулась к своему попутчику, замечая его странную улыбку на губах, — вы привезли меня в такую глушь, чтобы извиниться или чтобы напугать?       — Напугать? — переспросил Смолов, беря её руку, заботливо укладывая себе на локоть. — И в мыслях не было, милая Сашенька. Вы не будите против, если я буду называть вас именно так?       — Я? Н-нет, — заикаясь ответила Оболенская, вновь бросая взгляд на незнакомый ландшафт. — Просто это всё так… неожиданно.       Саша не знала куда себя деть. Взгляд мужчины был тёплым, нежным, но от него веяло той силой, что заставляла не подчиняться даже собственному телу, душе. Она сковывала её по частям, веля делать так, как хочет господин, превращая молодую красавицу в рабыню.       Не говоря больше ни слова, Борис повёл её в сторону берега, со стороны которого светилось странное свечение, похожий на колеблющийся свет свечей. Осторожно ступая по траве, девушка с опаской всматривалась в сторону света и вскоре перед ней открылась поляна, на которой было расстелено клетчатое покрывало и разложенные с таким же дизайном подушки. Посередине стоял маленький низкий стол, вмещавший в себя не только канделябр со свечами, но лёгкие кушанья с бокалами красной жидкости.       — Мы приехали к кому-то на пикник? — любопытный взгляд Оболенской вновь встретился с взглядом Бориса, в котором играл странный азарт.       — Это наш с вами пикник, — победно ответил он, вновь расплывшись в улыбке. — Но я не хотел бы, чтобы вы расценили его как попытку непристойных действий с моей стороны. Мы просто будем ужинать и наслаждаться приятной атмосферой. Ведь она того заслуживает, не правда ли?       Мужчина наступил на покрывало и помог красавице расположиться на подушках. Александре было неловко, даже несмотря на романтичную обстановку и прочие мелочи. Отроду она не бывала на подобных вечерах да ко всему прочему ещё и с человеком, которого знала всего лишь несколько часов.       — Надеюсь, мы здесь ненадолго? — робко осведомилась она, зачем-то вновь обмахиваясь веером, хотя погода тому не способствовала. — Мне просто до полуночи нужно вернуться домой.       — Вам не о чем беспокоиться, мадмуазель, — ответил Смолов, укладывая себе на колени салфетку. — Ровно в полночь вы будите в своей комнате и успокаивать своего горячо любимого брата. А уже в десять утра сядете за парту вашей любимой воспитательницы с целью получить очередной урок.       — Не такая уж она и любимая, — проворчала Саша, вспомнив Изольду. — Она постоянно говорит, что я не достойна своего статуса. Что я хуже всех дворянских барышень, и вообще, что я несносна.       Красавица немного надула губы, приняв на себя вид обиженного ребёнка. Её внезапное проявление смелости заметно обрадовало таинственного господина, и дьявольская улыбка ловко пробежалась по губам.       — Это всё ложь, — заметил Борис, немного успокоившись, зажимая в своей ладони руку девушки. — Вы лучшее, что мне доводилось видеть. А сейчас, пожалуйста, давайте забудем обо всём насущном и просто хорошо проведём вечер. — Оболенской слегка изогнула бровь. — Мы сейчас с вами будем ужинать, как султан и его любимая фаворитка, — уточнил Смолов и резко щёлкнув пальцами. Тотчас же к ним приблизился знакомый лакей, кладя возле княжны букет красных роз. — Я хочу, чтобы эти цветы дополнили ваш образ, как дополняют образ фаворитки падишаха все алмазы мира.       — А я уже стала вашей фавориткой? — Саша с интересом рассматривала презент, параллельно бросая взгляд на дарителя. — Что-то слишком быстро, вам не кажется?       — Абсолютно нет, моя милая Сашенька. На востоке фаворитками становятся достаточно скоро, но сейчас вы для меня просто друг. Слово «фаворитка» можно понимать по-разному. Это не только женщина, которая делит ложе с мужчиной в момент пылкой страсти каждый день, но и человек, с которым приятно поговорить. Чем-то поделиться или же просто помолчать наедине. Поэтому, как я уже говорил ранее, вам не стоит бояться меня и думать обо мне невесть что. Вы рядом с другом и можете полностью мне доверять. Просто говорите со мной, мне и этого вполне будет довольно.       Его слова заметно успокоили девушку. Взяв себя в руки, Саша, как и полагается великосветской барышне, расстелила на коленях салфетку и приступила к трапезе, продолжая изредка поглядывать на спутника. С минуту мужчина просто наблюдал за ней, любуясь её безукоризненными манерами и волшебной красотой, а затем последовал её примеру, изящно отрезав кусочек чудесного яблочного штруделя.       Их ужин был лёгким, непринуждённым. Они говорили обо всём: о природе, политике, о жизни. Временами Борис как бы ненароком касался руки юной спутницы, отчего она вздрагивала, опуская её на колени, но он одним добродушным взглядом давал понять, что не мыслил ничего дурного. Неожиданно откуда-то со стороны причалила лодка, управляемая искусным мастером в простой серой одежде и платком на голове. Не задавая никаких вопросов, мужчина вышел из-за стола и подал руку молодой красавице, взглядом приглашая разделить с ним водную прогулку. Сашу немного покачивало. Терпкий напиток сделал с ней своё дело, отчего она чувствовала… странную эйфорию.       — Признаться, я первый раз нахожусь… в такой, скажем так… ситуации, — ели выговорила она, опускаясь не без помощи спутника и лодочника в новое для себя транспортное средство. — Надеюсь, е-если Ев-Евгений узнает об этом, он н-не будет с-сильно сердиться на меня.       — Мы этого не допустим, — Борис игриво погрозил указательным пальцем перед очаровательным носиком, тем самым рассмешив испуганную барышню, а затем кивнул лодочнику, веля отправляться в путь. — Вы будите чисты и невинны даже перед своим женихом.       — У меня н-нет жениха, — ответила девушка, сладко зевая, прикрывая ладонью рот. — Точнее… пока нет, но через т-три д-дня должен уже б-быть.       — Через три дня? — удивился Смолов.       В этот момент он вновь заметил знакомое состояние потерянности и испуга, которые властвовали на Сашей в первые минуты их встречи. Девушка, опустив глаза, нервно сжала юбку платья, а затем тяжело вздохнула, смотря куда-то в даль.       — Я не хотела делиться с вами своими семейными тайнами, но… — внезапно голос её превратился в плач. Не выдержав душевного груза, Оболенская, вконец потеряв всякий стыд, упала на грудь новоявленного знакомого, громко зарыдав.       — Меня… через… три дня повезут на ярмарку невест, в Москву… С-с тем, чтобы в-выдать з-замуж… Такова… в-воля… батюшки и б-брата…       — Ах вот оно что… — в эту секунду в Борисе проснулись отцовские чувства. Недолго думая, он осторожно прижал к себе несчастную, заботливо поглаживая по спине, словно родной отец. Его касания были осторожными, мягкими. Девушка надрывалась, что есть мочи. Она не щадила ни себя, ни дорогой костюм мужчины. Лодочник с грустью смотрел на неё, не в силах сдержать эмоции. Сие сцена пробудило в нём чувство жалости к молодой княжне, отчего он сам едва не прослезился.       — Я не хочу так рано замуж. Не хочу, — твердила Александра, впиваясь пальцами в своего спутника. — Я не вещь, чтобы меня выставлять на продажу.       — Так вот почему у вас был такой подавленный вид, — прошептал себе под нос Смолов, продолжая поглаживать невинное создание. — Ну конечно вы не вещь, Сашенька. Просто ваши родные хотят найти вам достойную опору, которая будет любить вас также сильно, как… — он мгновенно осёкся, не желая раньше времени произносить заветное слово. — Пожалуйста, прошу вас, успокойтесь. Не тратьте своё душевное здоровье на такие пустяки. Кто знает, может быть, вам повезёт, и вы найдёте человека, которому согласитесь добровольно отдать своё сердце.       Его слова заметно подействовали на неё. Плач тотчас прекратился. Медленно отпрянув назад, Оболенская смотрела на господина глазами ребёнка, которому подарили надежду на лучшее, в сердце что-то радостное затрепетало, отчего на губах промелькнула улыбка.       — Вы думаете? — робко осведомилась она.       — Я в этом уверен, — прошептал Борис, мягко поглаживая красавицу по щеке.       Настроение заметно переменилось. Лодка медленно плыла по озеру, плавно укачивая своих пассажиров. Саша смеялась словно дитя, с интересом рассматривая пейзаж. Временами она рассказывала мужчине интересные истории, отчего тот тоже не сдерживал смеха, радуясь, что его юная спутница нашла в себе силы стать весёлой.       Внезапно со стороны послышался всплеск воды, смешанный с голосами людей. Они принадлежали молодой паре: мужчине, одетому в военную форму и женщине, облачённой в простое белое платье с кружевом. Лодка незнакомцев была недалеко, когда она поравнялась с лодочкой Александры и Бориса, мужчина как бы нечаянно взглянул в их сторону и у княжны вдруг резко перехватило дыхание. Сергей Трубецкой. А рядом, надо полагать, сама Екатерина Ивановна, любительница продавать подруг.       Александра застенчиво отвернулась от семейной четы, прикрывая юное личико веером. Сейчас была не та минута, когда она хотела бы видеть княгиню и тем более её мужа. И на это у неё были известные причины.       Её изящный жест способствовал умилению в душе Смолова. Руки его рефлекторно потянулись к девушке, медленно притянув к сильному телу. Саша нисколько не сопротивлялась. Головка покорно легла на грудь, чувствуя, как сильно бьётся сердце мужчины. Он мягко поглаживал бархатную кожу, шепча на ухо ласковые слова.       Веки её постепенно спускались, тело было расслабленным, душа чувствовала долгожданное спокойствие. Из губ вырвалось сопение, похожее на урчание котёнка, и через несколько секунд Александра окончательно заснула, погружаясь в мир прекрасных сновидений.       Борис смотрел на спящий силуэт взглядом полного блаженства, а на губах играла странный… хищный… оскал…