Авантюристки

      Утро следующего дня началось с сильной грозы. Яркие вспышки молнии сверкали над Петербургом нескончаемое количество раз, отчего казалось, что город поражает неведомая сила с желанием проверить его на стрессоустойчивость. Прохожие, закрыв головы руками, с криками бежали в арки ближайших домов, надеясь переждать непогоду там. Уличные собаки ютились в кустах, жалобно скуля от страха, породистые лошади, запряжённые в экипажи, нервно били копытами, угрожая сорваться с места и понестись прочь. Где-то недалеко от школы молния ударила прямо в дерево, и несчастная представительница флоры в считанные секунды вспыхнула словно спичка, до смерти перепугав детей, видевшие жуткое зрелище прямо из окна класса.       Ещё никогда гроза не будоражила так жителей столицы, привыкшие ко многим погодным капризам.       Она была предвестником чего-то недоброго, ужасного. Её товарищ — серый холодный дождь с градом нагло бил в окна домов, не на шутку пугая престарелых домочадцев и тех, кто предпочёл провести будний день лёжа в кровати. Однако ему было не под силу разбудить лишь одного человека, что, казалось, и вовсе не слышал его стуков, предавшись сновидениям в одном из особняков на Мойке.       Он тихо спал на втором этаже, одетый в длинную ночную сорочку, мило причмокивая во сне, не ощущая ни холода, исходивший из неутеплённых окон, ни всеобщего волнения, которое чувствовалось в комнате прислуги. И волнение это оправдано. Ведь слуги не помнили, когда в последний раз в этом особняке у них под носом спала… молодая девушка. Временами одна из служанок наведывалась в спальню, дабы проверить состояние гостьи, но оно оставалось по-прежнему, не имея особого для неё интереса. Русые волосы, разбросанные на подушках, создавали иллюзию волны, одеяло с многочисленными складками лежало в изножьях кровати. Подол сорочки чуть приподнят, обнажив стройные ножки с бархатной кожей, что ни одного джентльмена не оставили бы равнодушным.       Девушка спала крепко, раскаты грома её нисколько не пугали. Она спокойно и расслабленно лежала на постели, впитавшей запах невинной девственницы, лишь изредка дёргая пальцами рук. Иногда на юном лице скользила тень безмятежной улыбки, что было предвестником прекрасных сновидений, но красавица не просыпалась, чувствуя, что в этот час мир может обойтись и без неё.       Внезапно послышался звук открывающего замка. Дверь отворилась, пропуская вперёд средних лет мужчину, в белой рубашке и в тёмных штанах. Он был здесь полноправным хозяином, поэтому его нисколько не заботил тот факт, что он вошёл без стука к молодой незамужней женщине. Неизвестный молча подошёл к кровати, взгляд его тотчас пробежался по чертам спящего ангела, и внутри него словно что-то перевернулось. Спящей она казалась не менее прекрасной, чем в обычном состоянии. Он даже представить не мог, что когда-нибудь в его доме появится нечто чистое, невинное, настолько хрупкое. Рядом с ним побывало много женщин, но все они казались ничтожеством по сравнению с тем, что он видел перед собой. Внутри него проснулась жажда плоти, желание овладеть этим существом раз и навсегда, но он держался лишь из уважения к её чувствам, дабы не выставить красавицу порочной в собственных глазах.       По небу тяжёлым раскатом вновь прокатился гром, и на этот раз природному явлению всё-таки удалось разбудить ангела. Веки слегка дрогнули, и голубые глаза тотчас уставились в потолок с лепниной с изображением Амуров. Сие великолепие не произвели на гостью особого впечатления, хоть и стали пристальным объектом её изучения. Барышня долго смотрела на них, часто моргая, прогоняя остатки сна. Когда же сон немного отступил, вернув к телу долю бодрости, она медленно приподнялась на локтях, и взгляд её тотчас встретился с глазами неизвестного. Они долго смотрели друг на друга, не решаясь произнести хотя бы слово. Между ними царила давящая тишина, которую лишь изредка разбавляли раскаты спутника грозы, что ещё больше пугали красавицу.       — Что со мной произошло? — не выдержав неизвестности, она первая позволила себе разорвать нить молчания. — Где я? Как я здесь оказалась? Что вы со мной сделали?       Вопросы, как град за окном, сыпались на мужчину, но тот ничего не отвечал, лишь молча любуясь её хрупким силуэтом. Такое его состояние вызвало в душе барышни очередной страх. С волнением она за озиралась по сторонам, а затем поднялась во весь свой рост, прижимаясь к стене, словно пытаясь найти у неё защиту. Мрачная незнакомая обстановка, появление незнакомца, гроза — всё это смешалось в кучу и невинное сердце невольно ускорило свой темп, угрожая просто разорваться на куски. Хозяин долго смотрел на это зрелище, полностью довольствуясь увиденным. Ведь он так любил, когда молоденькие девушки трепетали перед ним. Но с этой всё немного по-другому — удовольствие, смешанное с каплями любви и нежности. Не став больше мучить невинное создание, он уверенными шагами начал приближаться к ней, на ходу потирая ладони. Голубоглазая с ужасом упала обратно на постель, прижимая колени к самому подбородку. Из губ готов был вырваться крик, но на них тотчас же лёг указательный палец господина, веля их обладательнице немного помолчать.       — Не кричите, мадмуазель, — донёсся бархатный шёпот, — вас всё равно никто не услышит. — Барышня продолжала смотреть на него испуганными голубыми глазами, временами на шее пульсировала вена, со лба стекали, словно жемчужины, холодные капли пота. Хозяин особняка осторожно сел на край кровати, горячие пальцы соприкоснулись с холодными, слегка на них надавив. — Как я говорил вам ранее, вы в безопасности, поэтому вам нет сейчас смысла биться в истерике и заявлять о том, что вас пытались обесчестить.       Он заботливо погладил тыльной стороной ладони личико несчастной, но красавица лишь с презрением одёрнула неприятную на ощупь для неё руку.       — Который сейчас час? — зачем-то осведомилась она, хоть и прекрасно чувствовала, что день уже наступил. Только вот из-за мрака за окном он больше походил на ночь.       — Девять часов утра, моя хорошая. Вечерняя прогулка хорошо повлияла на вас, впустив в ваши лёгкие свежий кислород, поэтому вы спали словно прелестный младенец. Даже непогода не смогла нарушить ваш сон.       Господин мило улыбнулся, в нём вновь возникло желание прикоснуться к невинному личику прекрасного творения природы. Но на этот раз он решил побороть себя, дабы вновь не видеть негативной реакции со стороны «маленькой» гостьи.       — Прогулка? — удивлённо переспросила девушка. — Разве мы с вами где-то совершали променад?       Она немного сощурила глаза, пытаясь разглядеть лицо мужчины, но это было практически невозможно. Приглушённое освещение в комнате, дополненное пасмурной погодой за окном, создало ему неплохую маскировку, позволив разглядеть лишь левую часть лица. Но даже это оказалось недостаточным, чтобы узнать таинственного господина.       — Вы ничего не помните? — подозрительно изогнул бровь собеседник. — Парк, вино, лодка, озеро, разговор о предстоящей ярмарке невест? — в ответ ему было отрицательное покачивание головой. — А имя своё, я надеюсь, не забыли?       — Н-нет… Хотя, — девушка усиленно напрягла лоб, пытаясь вспомнить самое главное, без чего не может прожить ни один человек, — нет, я не помню. Я не помню себя.       Её поведение отразило победную улыбку на лице мужчины, словно именно этого он и добивался. Осторожно поднявшись с ложа, хозяин зажёг на столе свечу, поставив на тумбочку рядом со своей пленницей. Свет больно ударил по глазам гостьи, отчего она закрыла лицо руками, опустив его на колени.       — Вы ведь похитили меня, — уверенно прошептала она, не в силах смотреть на хозяина. — Зачем? Что я сделала?       — Зачем вот так сразу, мадмуазель? Похитили, украли. Вас никто не крал, моё солнышко. Разве вы забыли — вы мой самый лучший друг — Берта… Вячеславовна… Кудакина. Конечно, я бы хотел, чтобы наше общение перешло на новую ступень, но я слишком хорошо к вам отношусь, чтобы требовать нечто большего. Да ещё в вашем возрасте.       — Друг?! — гостья с испугом подняла глаза, нервно шмыгнув носом. Пламя осветило лицо незнакомца, позволив наконец рассмотреть его. Приятное лицо, тёплый взгляд — как будто и правда что-то знакомое, родное. Вот только что?       — Мы ведь с вами знакомы больше года, — уверенно ответил новоявленный товарищ. — Конечно, то что случилось на озере вас немного потрясло, но я хочу вас заверить — всё это ненадолго. Память обязательно к вам вернётся, и вы непременно всё вспомните. Но сейчас прошу вас — не надо тревожиться. Вы в надёжном месте, в надёжных руках.       Он аккуратно прошёлся по щеке девушки, водя большим пальцем по нежной коже, испытывая от этого несказанное удовольствие. Ему казалось, что он гладит нежный цветок, цветок, который только что распустил свои лепестки, который нужно беречь, дабы эти лепестки не опали раньше времени. Красавица обречённо опустила веки, тонкие девичьи пальчики невольно прикоснулись к его сильной руке, некрепко сжав. Губы мужчины дрогнули, он и забыл, когда последний раз чувствовал подобное блаженство. Когда к нему добровольно прикасалась женщина.       — Как ваше имя? — осведомилась она негромко, бросая на похитителя вопросительный взгляд.       — Ксаверий Николаевич, — добродушно ответил хозяин, продолжая ласкать невинное создание, — но вы можете называть меня просто Ксаверием. Знаете, я так долго ждал, когда вы окажитесь рядом со мной, что сейчас мне самому не верится в происходящее. Мне так многое хочется вам сказать, но боюсь, вы воспримите это излишней навязчивостью с моей стороны. Поэтому давайте просто помолчим. Или может быть вы согласитесь позавтракать? У вас ведь со вчерашнего вечера во рту и крошки не было.       Пальцы его правой руки слегка надавили на подбородок, слегка пройдясь по нему. В действиях мужчины была сокрыта не только нежность, но и… власть. Власть, которую он надеется обрести над ней. Ведь она всего лишь его рабыня, что обязана исполнять приказы своего господина. Рабыня и никто более.       — Как странно, — прошептала Берта, переводя взгляд на окно, за которым продолжала сверкать уже надоевшая всем жителям Петербурга слепящая молния, — вы говорите, что знаете меня больше года, но я к сожалению, не могу припомнить и единого момента, где бы мы с вами встречались и так просто разговаривали. Неужели со мной вчера на озере произошло нечто такое, что память за одну ночь резко покинула меня?       — К сожалению, это так, моя прелесть. Вино сыграло с вами злую шутку, да ещё это падение с лошади. Мне так жаль, что я, поддавшись вашей мольбе, позволил вам ускакать вперёд меня. Потом вдруг из ниоткуда раздался выстрел, лошадь испугалась, понеслась. Я даже не успел понять, что именно произошло, как вдруг донёсся ваш крик. Мы с моим слугой помчались к вам, надеясь поймать вас вместе с ретивой лошадкой, но вы в этот момент уже лежали на траве, без сознания. Если бы я знал, что в этом парке могут находиться дуэлянты, я бы никогда не решился на конную прогулку. Тем более с такой хрупкой натурой, как вы.       Голос Ксаверия звучал так твёрдо и уверенно, что трудно было заподозрить в нём самую сладкую и… наглую… ложь на свете. Берта, то есть… Александра Оболенская, слушала его со всей внимательностью, при этом копаясь в своей собственной памяти, желая вспомнить хотя бы один из упомянутых эпизодов, но всё было тщетно. Память была чиста, как лист бумаги, что было неудивительно. Подмешанный в еду порошок отлично справился со своей задачей.       — А мы с вами ещё на лошади катались? — с детской непосредственностью осведомилась Саша, смотря на Ксаверия — Бориса — наивными глазами. — Что-то мне не очень сильно верится, чтобы, употребив достаточного количества вина, я согласилась ездить верхом.       — Вы будите удивлены, мадмуазель, я сам не хотел вас пускать, но вы так упрашивали меня, так умоляли, что пришлось согласиться. Думал, что под моим наблюдением с вами ничего не случиться, но вышло всё наоборот.       Оболенская виновато опустила глаза, стыд за столь ужасный поступок, которого на самом деле не было и в помине, накрыл её с головой. Бледные щёки стремительно приобретали красный оттенок, а в глазах интригана играл очередной победный блеск. Он ликовал, радовался, ведь теперь юная красавица полностью в его власти. Внезапно в дверь постучали. Ксаверий нехотя оторвался от «игрушки» и лениво направился узнать имя того, кто осмелился нарушить их уединение.       — Ах да, завтрак, — Саша с удивлением вытянула голову, желая увидеть вошедшего. Им оказалась служанка — молчаливая старуха с угрюмым выражением лица. Продолжая также молчать, она почтительно поклонилась хозяину, а затем, получив его дозволения, приблизилась к пленнице, положив на постель поднос с едой.       — Я не голодна, — был краткий ответ.       — Моя дорогая Са… Берточка, — ласково произнёс мужчина, провожая служанку глазами, — пожалуйста, не нужно артачиться. Я этого больше всего не люблю в женщинах. Поверьте, вам здесь никто не желает зла. Ведь вы стали мне так дороги, поэтому без моего ведома вас здесь никто не посмеет обидеть. Пожалуйста, кушайте, не нужно думать о плохом.       Мягкий голос хозяина начинал действовать на неё успокаивающе. Обменявшись с ним в последний раз взглядами, Саша приступила к трапезе, совершенно не подозревая, что в привлекательной на вид каше всё тот же… порошок. А значит, через несколько минут из памяти сотрется и эта сцена. Ксаверий с нежностью в глазах наблюдал за её действиями, как тогда, во время их первого свидания на природе. В этой белой сорочке, одиноко устроившись на кровати, она казалась ему маленькой девочкой, которая нуждается в заботе, защите. Которую нужно беречь, словно зеницу ока, и не только из корыстных побуждений. Медленными шагами он вновь начал к ней приближаться, чувствуя, как внутри бьётся сердце. Тихо, ровно. Пальцы вновь потянулись к волосам «жертвы», желая пропустить их сквозь себя. Насладиться их мягкостью, шелковистостью. Достигнув цели, он с жаром осуществил своё желание, вновь испугав девушку. Саша вновь с испугом посмотрела на него, но в ответ получила лишь горячий поцелуй в висок.       — Мне кажется, что сейчас вам лучше побыть одной, — констатировал хозяин спустя несколько минут увлекательной игры. — Вы немного отдохнёте, успокоитесь, а потом мы с вами продолжим наше общение в более интересной обстановке.       Оболенская молча кивнула, не найдя, что ответить. Его слова были просты, не требуя никаких возражений. Поцеловав её напоследок, Ксаверий вышел в коридор, бесшумно прикрыв за собой дверь. Ненадолго остановившись, он приложил ухо к двери, пытаясь уловить звуки, что могли бы свидетельствовать о попытке побега, но всё было спокойно. Пленница даже и не помышляла об этом, спокойно наслаждаясь приёмом пищи.       Стараясь не шуметь, он тихонько прошёл в свой кабинет, погружённый в холодную тьму, источником света которого были немногочисленные маленькие свечи. Здесь его ждала одна вещь, что заставила забыть обо всех принципах. Заставила поддаться искушению. Заставила шагнуть на встречу плотским желаниям. И давно ли он стал тем, кто обменивает решение проблемы на живую плоть?       Его окружала холодная темнота, что нисколько не смущала. Наоборот, он чувствовал себя в ней абсолютно свободно. Опустившись в кресло, коллекционер обратил внимание на ту самую бархатную коробочку, что оказалось у него по вине молодой княгини. И на губах вновь проявилась злорадная усмешка. Одев кожаные перчатки, он аккуратно достал из коробочки знакомый ему бриллиант в золотой оправе и поднял его чуть повыше, дабы в очередной раз оценить его состояние. За окном сверкнула молния, осветив прозрачный кристалл, раздалась канонада грома. В этом жутком сочетании света и звуков камень в чёрных пальцах перчатки казался чем-то страшным, поистине угрожающим. Жуткое зрелище, что трудно вообразить даже в самых страшных снах. Словно самый настоящий рок.       — Что ж, Катерина Ивановна, я получил желаемое, — твёрдо прошептал мужчина. — Теперь можно поговорить о нашей с вами сделке.       Заскрипело перо, на белом пергаменте образовался текст, в котором содержалось решение в пользу коварного, не менее расчётливого человека, чем он. Ксаверий тщательно выводил слова, совершенно не подозревая, что взволнованная княгиня Трубецкая уже целых три часа ожидала его в фаэтоне в нескольких метрах от особняка. Непогода её не тревожила, на свете есть явления пострашнее, чем вспышка молнии.       Ожидания длились достаточно долго. От накатившегося волнения женщина почти не чувствовала рук, настолько сильно они онемели, что нельзя было пошевелить и одним пальцем. Ещё никогда ей не было так страшно. Причина страха была вполне ясна — вчера вечером швейцар принёс ей очередное компрометирующее письмо от Жана. Отвергнутый любовник торопил с деньгами, угрожая в случае отказа показать любовную переписку горячо любимому супругу. Пусть этой переписке было энное количество лет, но она могла в считанные секунды разрушить семейное счастье молодой четы Трубецких, ведь Сергей Петрович терпеть не мог предательств. Тем более, от близких ему людей.       Вода водопадом лилась с крыш домов, образовывая на асфальте такие лужи, что их по праву можно назвать озером. Екатерина равнодушно смотрела на мало приятное зрелище, рисуя в голове сцены очередного свидания с коллекционером. Как посмотрит он на то, что она пришла к нему раньше условленного срока? Услышит ли её слова — её мольбу? И главное — не откажется ли от сделки? Ведь его главным условием в их договоре была встреча с Александрой, но судя по тому, что девушка спокойно гуляет с Ташей Рылеевой, видится с Ипполитом Муравьёвым-Апостолом, условие ещё не было выполнено. Она отказалась идти с ним на встречу ещё в беседке у Анны, и вряд ли когда-нибудь вообще на неё согласится.       Буря понемногу утихала. Деревья уже не гнулись, дождь начинал редеть, переставая застилать пеленой улицы города. Трубецкая была сама не своя, холод её совсем замучил, но именно сейчас она понимала — надо идти. Иначе потом будет поздно. Собравшись с духом, она осторожно вылезла из фаэтона, закутавшись поплотнее в плащ. Слуга, что сидел с ней в карете, желал было её сопровождать, но она молча подняла ладонь, тем самым показывая, что не нуждается в помощи. Осторожно ступая по мокрой мостовой женщина шла к знакомому особняку, не оглядываясь назад. Сегодня она была намного храбрей, чем в ту ночь. В душе горело лишь одно желание — покончить с прошлым. Со своим прошлым, а не уберечь от неприятностей молоденькую, глупую княжну.       А такому желанию страх неведом.       Наконец та самая чёрная калитка. Уверенно толкнув её, княгиня смело подошла к подъезду, но в этот момент, когда она хотела позвонить, из дома стремительно вышел лакей, чуть было её не сбив.       — Я прошу прощения, сударыня, — холодно извинился он, бросая на женщину взгляд чёрных глаз. — Прос… Екатерина Ивановна? — молодой человек резко переменился в лице. На губах мелькнула счастливая улыбка — свидетельство того, что он искренне рад резко отменившейся поездке, да ещё в такую погоду. Ведь объект его интереса сейчас стоит перед ним. — Хозяин отправил меня к вам с письмом, — продолжил посыльный, доставая из рукава сюртука свёрнутый конверт. — Он сообщает, что вы можете прийти к нему и получить желаемое. Надеюсь, вы догадываетесь, о чём идёт речь.       — Я могу войти? — неуверенно переспросила Екатерина. — Как, уже?       — Да, сударыня. Если вы готовы, то можете получить аудиенцию у хозяина прямо сейчас.       Нервно сглотнув, не произнося больше ни единого слова, княгиня уверенно переступила порог дома, оказываясь в знакомой обстановке. Сегодня здесь было темно, но её это нисколько не смутило. Освещение соответствовало «освещению» на улице. Скинув с себя мокрый плащ и передав его той самой старухе, служившая, по-видимому, швейцаром, она молча направилась в знакомые комнаты, мысленно вознося молитвы Всевышнему. Для неё это было главным успокаивающим средством.       Достигнув намеченной цели Екатерина остановилась в ожидании, когда неведомый хозяин позволит ей войти. Она была смела как никогда. Сейчас её абсолютно не волновало — состоялась ли встреча коллекционера с Александрой или же он решил просто пойти ей навстречу, выполнив своё обещание без всяких условий. Главное было получить деньги и избавиться от навязчивого любовника, при этом не запятнав себя. А там будет, что будет.        Дверь с золотыми ручками открылась, из комнаты порхнуло знакомым запахом опасности. Слуга, стоявший на пороге, молча кивнул, приглашая посетительницу пройти вовнутрь. Трубецкая медленно выдохнула, а затем, нервно смяв юбку платья, как и в прошлый раз, переступила порог мрачной комнаты. Взору предстала та же обстановка, но её больше всего интересовал знакомый силуэт, удобно разместившийся в кресле. Ксаверий не без улыбки в глазах наблюдал за человеком, сделавший ему столь дорогой подарок. В глубине души он готов был осыпать Екатерину бриллиантами, вознося ей самые красноречивые благодарности за то, что она дала ему возможность обрести «вещь» намного дороже, чем бездушный бриллиант. Но он решил сохранить твёрдость, дабы посетительница не догадалась о случившимся грандиозном для него событии.       — Готов поспорить, что вы находились где-то поблизости, раз приехали ко мне столь стремительно, — вместо ответа княгиня лишь усмехнулась. Проницательность таинственного коллекционера была ей известна.       — Вы правы, господин. И если уж быть совсем откровенной, я собиралась к вам сегодня. Пусть мы с вами условились встретиться после выполнения… определённых обязательств, но обстоятельства вынудили меня слегка нарушить договор. Поэтому…       — Не стоит продолжать, — Ксаверий поднял правую руку, прося прервать поток ненужных извинений. — Даже если я не желал бы вас сегодня видеть, я бы вас выслушал. Уверен, вы не тот человек, что стал бы беспокоить меня по пустякам. Говорите.       — Мне пришло очередное письмо от моего… старого друга, — на одном дыхании проговорила Екатерина, расположившись с разрешения хозяина особняка на диване. — Он требует денег, а иначе наша связь станет достоянием общества. А я не хочу этого, понимаете, не хочу. Поэтому я и пришла к вам, дабы попросить вас осуществить сделку с камнем именно сейчас. Просто Александра Петровна…       — Не нужно сейчас о ней говорить, — мягко перебил её Ксаверий, пытаясь скрыть счастливую улыбку при упоминании желанной для него особы. — С нашей непокорной Сашенькой мы разберёмся позже. Сейчас необходимо решить вопрос с вами, моя дорогая.       Трубецкая со страхом напряглась. В этих словах ей послышались какие-то странные ноты, но она решила промолчать, дабы не испортить судьбоносное для неё утро. Выждав несколько минут, коллекционер поднялся с кресла и, раздвинув шторы, приблизился к одну из шкафчиков. Ловкое движение рук, звяканье ключей, и перед изумлённой княгиней стоял сундучок с довольно крупной суммой денег. Глаза её расширились. Она хоть и предполагала, что цена камня будет немаленькой, но что ей доведётся увидеть её наличие лично…       — Здесь достаточно ассигнаций, чтобы вашему волоките хватило на жизнь. И не только в городе. Поэтому берите спокойно и наслаждайтесь ожиданием долгожданной свободы.       Екатерина хотела с благодарностью поднять на спасителя глаза, но Ксаверий лишил её этой возможности. Он желал, чтобы в этом доме только один человек видел его лицо, душу и тело. Александра и никто более.       — Что мне для вас сделать, господин? — княгиня чуть не плакала от счастья, прижимая к груди заветный сундук. — Скажите, что именно, и я исполню любую вашу просьбу. Ведь вы даже не представляете, отчего вы меня спасли.       — Вы удивитесь, Екатерина Ивановна, но вы её уже исполнили. Об одном только вас прошу — не вдавайтесь в подробности. А сейчас простите, но у меня есть срочные дела. Если же вы пожелаете вновь прибегнуть ко мне, то вам достаточно просто прислать письмо о назначении встречи, и я буду к вашим услугам.       Не помня себя от радости, Екатерина поднялась с места и, сделав книксен, спокойно вышла с добычей из комнаты. Простившись с таинственной личностью, женщина в сопровождении слуги преодолела устрашающего цвета коридор и уже хотела было спуститься по лестнице в вестибюль, как вдруг краем глаза заметила то, чего ей никоим образом не надлежало замечать. Она резко остановилась и взгляд её упал на молодую девушку, что стояла на противоположной стороне крыла. Белое утреннее платье придавало ей невинность, смешанную с чистотой души. Волосы, заколотые на голове заколкой в виде маленького банта, волнами разбросаны по плечам. Красавица смотрела на гостью в меру любопытным взглядом, держась правой рукой за бордюр. Лицо её было спокойным и… небезызвестным.       — Саша?! — Трубецкая вскрикнула так, что голубоглазая красавица вздрогнула, однако не подала и виду, что княгиня ей знакома. - Как ты сюда попала, милая? Ты что знакома с коллекционером? - девушка стояла словно статуя, на теле не дрогнул ни один мускул. Содержания слов неизвестной ей посетительницы казались странными и путанными. Она не дрогнула даже тогда, когда княгиня вновь произнесла неизвестное для неё имя. — Сашенька, ну не смотри ты на меня, как врага, - чуть не плача молвила авантюристка, едва не упав перед ней на колени. — Я ведь тебе всё объяснила, этот господин готов был выкупить у нас бриллиант только при условии, что я устрою вашу с ним встречу. Я не хотела тебя предавать. Понимаешь, не хотела. Саша, ну неужели ты не узнаёшь меня? Это ведь я - Екатерина Ивановна Трубецкая. Катенька. Саша?       — Что здесь происходит? — голос коллекционера заставил участников сцены напрячься. Насилу оторвавшись от прелестного ангела, Екатерина обернулась к слуге, словно спрашивая совета, что делать. Но тот лишь неодобрительно поджал губы. — Екатерина Ивановна, вы разве ещё не ушли? — уверенными шагами мужчина приблизился к ней, желая выяснить причину возгласа. Разъярённое лицо прикрыто вуалью, хорошо скрывавшая его от нежелательных глаз. — Мы с вами кажется… А, вот оно что, — тут только сейчас Ксаверий заметил объект интереса коварной женщины, что не на шутку испугался, осознав, что нарушил приказ хозяина не покидать свою «келью» — Ну что вы там стоите? Подойдите к нам, моя прелесть, не бойтесь. Госпожа не сделает вам ничего дурного, — Александра медленно отделилась от бордюра. Преодолев небольшое расстояние, она медленно приблизилась к собеседникам, встав рядом с мужчиной. Пальцы его тотчас сомкнулись на её локте, пресекая возможность побега. — Мой друг, Берта Вячеславовна Кудакина, — тихо произнёс коллекционер, приобняв свободной рукой красавицу. — Человек, который своим появлением осветил этот мрачный дом. Я прошу прощения, она немного неразговорчива. У неё недавно была травма головы и, следовательно, потеря памяти. Поэтому я держу мою любимицу подальше от людей, дабы они не травмировали её хрупкую душу. Но когда здоровье её придёт в норму, она непременно выйдет в свет. Можете в этом не сомневаться.       — Берта? — удивлённо переспросила княгиня, переводя взгляд с мужчины на девушку. — Но это невозможно. Простите меня за настойчивость, сударь, но эту барышню зовут Александра Петровна Оболенская. Я готова поклясться вам хоть на самой Библии, но это совершенно так. — Екатерина желала приблизиться к своей подруге, дабы ещё раз попытаться поговорить, но путь ей перегородил хозяин особняка, закрывая княжну собой.       — Госпожа Трубецкая, прошу прощения за откровенность, но у вас от нервных потрясений начались странные видения. Пожалуйста, не пугайте Берточку, она и так вдоволь всего натерпелась.       — Но я…       — Покиньте мой дом! — громко ответил коллекционер, делая шаг вперёд, тем самым показывая, что на сегодня визит гостей окончен. — Вы и так переступили грань дозволенного, поэтому попрошу на выход. Моя Берта одна! Одна с такой внешностью! И больше таких нет! Вам ясно?!       Осознав, что дальнейшие споры бесполезны и могут только навредить юной княжне, Екатерина, сникнув, молча спустилась вниз. Получив свой до конца невысушенный плащ, она стремительно покинула особняк, направляясь к поджидавшей её карете. Сердце её билось с бешеной скоростью, от увиденного гудела голова. Тут только сейчас ей стала ясна причина такого радушного приёма от таинственной личности — Александра каким-то чудом попала к нему раньше, чем предполагалось. Но почему он называет её чужим именем? Почему? И она даже не противится этому.       Неужели и правда видение?       Она решилась тотчас же ехать на Аптекарский переулок, дабы доложить обо всём Евгению Петровичу, но внезапно её поразила мысль, от которой Трубецкая мгновенно похолодела, остановившись посреди улицы. Князь так просто не поверит её словам. А если и поверит, то тут же начнёт выяснять подробности. И тогда история с бриллиантом и Жаном всплывёт на поверхность, словно рыбёшка, попавшая в сеть.       Нет, такого она допустить не могла. Уж слишком долго они строила семью с Сергеем, чтобы разрушить её за один день. Знать, остаётся одно - молчать. Молчать до последнего. Тем самым сохранив не только свою жизнь, но и жизнь юной Сашеньки.       — Гостьи бывают порой впечатлительны, — Ксаверий молча проводил ничего неподозревающую женщину взглядом из окна. Когда её силуэт скрылся за поворотом, он обернулся к стоящей рядом Оболенской, заботливо погладив юные плечи. — Пожалуй, не стоит обращать на их странное поведение, моя хорошая. Для вас это сейчас не главное.       — Она называла меня Александрой, — тихонько произнесла девушка, чувствуя, что её начинает бить озноб. — Почему?       — Она перепутала вас с одной из своих знакомых, которая пропала без вести несколько лет тому назад. Пожалуйста, Берточка, не берите в голову, — мягкие губы осторожно припали к челу красавицы, оставляя на нём след нежного поцелуя. Княжна тихонько дрожала, но когда её крепко обняли, она с жаром обвила руками тело своего господина, с жадностью вдыхая его запах.       — Я так хочу всё вспомнить, — чуть не плача прошептала девушка.       — Ваше желание сбудется, — почти сурово ответил Ксаверий, мысленно надеясь, что этого не произойдёт никогда. — Как раз сегодня вечером мы с вами отбываем в моё родовое имение. Свежий воздух, тишина, покой — они непременно помогут вам выздороветь.       Его слова произвели на Александру магическое действие. Всхлипы постепенно затихли, перестала мучить дрожь. Оторвавшись от груди, она глазами полного счастья взглянула на коллекционера, замечая на губах мягкую улыбку. Улыбка, которая показалась самой чистой, самой искренней.       Петербургские тучи стремительно покидали город, спустя несколько секунд на улицы упали долгожданные лучи солнца, вызвав неимоверную радость в сердцах жителей.       — Какое прекрасное утро, — с неподдельным счастьем в глазах прошептала девушка, бросая взгляд на маленькие зайчики на окне, по форме напоминающие алмаз. — Почему-то мне кажется, что это начало чьей-то новой жизни.       — Вы правы, моя красавица, — заметил Ксаверий, рисуя большим пальцем невидимые узоры на юной щеке. — Это начало новой жизни. Нашей… жизни… И она будет намного крепче любого… бриллианта… на свете…