Авантюристки

      Слова неизвестного прозвучали для него, как гром среди ясного неба.       Первые минуты после краткого диалога он просто смотрел в удаляющуюся чёрную фигуру с тростью и не произносил ни единого слова, которое выражало бы отчаяние, гнев или какие-либо другие эмоции. Словно злой рок незнакомец проскользнул в одну из арок ближайшего здания и… медленно растворился среди выходившей из неё толпы весёлых, разгорячённых разговорами, молодых офицеров. Сие необычное зрелище испугало Ипполита не меньше, чем угроза расправы над его возлюбленной. Он несколько раз моргнул — не почудилось ли? Но по мере того как в груди усиливался сердечный ритм, юноша начинал отчётливо осознавать — всё взаправду. Он только что слышал угрозу. И господин, что передал её, оставил его просто в дураках посреди переулка на посмешище жителям столицы.       Но страшное ни смех толпы. Не косые взгляды старших товарищей, что прошли мимо с усмешкой оценив его жалкий вид. Страшное то, что его любимая Александра уже как несколько часов, если не сутки, находится в чужих руках. В руках того, кто определённо не желает ей счастья. А он ничего не может сделать, просто потому что от его действий может произойти самое страшное, что есть в холодном, гнилом, бесчувственном человеческом мире. Навязчивая мысль несколько раз прокрутилась в тёмно-русой голове. Не помня себя от нахлынувшего горя, он резко сорвался с места и бросился прочь от проклятого переулка, что за один день принёс ему несчастий больше, нежели перенесённое воспаление лёгких в раннем детстве.       Предательская дрожь сотрясало тело, пальцы со всей мощью впивались в ладонь. Не разбирая дороги, Ипполит мчался по улице, временами врезаясь в кого-то из прохожих, не удостаивая последних банальными словами извинения. Они недоумённо смотрели ему вслед, выдвигая различные предположения касательно его поведения, но в итоге все как один пришли к выводу, что в молодом человеке просто заиграл адреналин, приведший его на дурную дорожку. В таком возрасте он был не первым, и явно не последним. Но Муравьёв-Апостол не обращал на них никакого внимания: их замечания пролетали мимо ушей вместе с порывом майского ветра. Им двигала боль. Щемящая боль от возможной потери. При мысли, что с его любимой Сашенькой могут сотворить зло, ему не хотелось жить. Не хотелось видеть эти вечно усмехающиеся лица и слышать их льстивые фразы. Не хотелось вообще ничего. Сон до этого толкавший его в объятия уже давно прошёл. На смену ему пришла холодная ярость, что жестоко притупляла разум.       Сколько прошло минут с момента встречи с незнакомцем он не знал. Точно также, как и не знал того, сколько миновал адресов. Добежав до какого-то парка, обессиленный юноша резко опустился на мраморный бортик фонтана и с жадностью принялся пить воду из его мощных струй. Организм нуждался в подпитке, ведь жидкость во время бега испарилась вместе с потом. Удивлённые дети, запускавшие рядом в фонтанный бассейн искусно сделанные кораблики, от увиденного разинули рты и глядели на Ипполита выпученными от неожиданности глазами. Они привыкли к ежедневным заповедям от матушек и нянюшек, что взрослый человек не должен делать глупостей, дабы не запятнать репутацию порядочного дворянина, но теперь все заповеди теряли свой смысл прямо у них на виду.       — Можно я тоже попью водичку, как этот дядя?       Кареглазый мальчуган в бежевом костюмчике с улыбкой тыкал в Муравьёва-Апостола пальцем, мечтая повторить его действия, но чопорная нянька тотчас схватила его за руку и потащила к ближайшей скамейке, предварительно пригрозив наказанием.       Ипполит был сам не свой. Вода каплями стекала с его идеально чистого лица обратно в бассейн, откуда, как отражение из зеркала, на него смотрела его собственная копия. Она словно напоминала ему о том, что он по-прежнему ещё в сущности мальчишка, который не знает подводных камней жизни. Взрослой жизни. Но тем не менее готов броситься в схватку со взрослым мужчиной — с волком, что может перегрызть ему глотку, словно ягнёнку.       Весьма глупо и неразумно.       Опустившись к подножию фонтана, Муравьёв-Апостол нервно обхватил руками голову, нервно водя пальцами по волнистым волосам. Что именно делать он не знал. Если бандитам известно его отношение к Александре, значит, дело ясное — за ним следят. А значит любое его неосторожное движение может стать роковым для красавицы.       Внезапно ему мелькнула одна мысль. Желая проверить свою гипотезу про шпионов, Ипполит осторожно убрал руки и медленно оглянулся по сторонам. В одной части парка в волчок играли дети, в другой, прижав к груди свежие цветы, прогуливались дамы со своими кавалерами. Приняв вертикальное положение, юноша медленно обернулся назад и… сквозь тоненькую завесу воды увидел то, о чём несколько секунд назад подумал. Одетый во всё чёрное, странного вида господин сидел под елью и читал газету. Точнее делал вид. Но по его взгляду Ипполит мгновенно понял — его цель не новости об английской промышленности… а он. Вероятно, неизвестный бежал следом за ним от самого Аптекарского переулка, поэтому и оказался вместе с ним в этом самом месте. Мужчина искоса поглядывал на объект своего интереса и как-то странно покашливал. Мысль, что это может являться неким сигналом для сообщника, что, вероятно, караулит где-то поблизости, заставила напрячься, но удостоверившись боковым зрением, что больше никаких подозрительных рядом нет, Ипполит заметно выдохнул.       В голове возник план — он решил несмотря на угрозу всё-таки заставить хотя бы одного из злодеев заговорить. Хотя бы немного, но этот разговор может пролить свет на историю исчезновения юной княжны. Пригнувшись, почти бесшумно юноша обогнул фонтан и направился прямо к неизвестному, рассчитывая напасть со спины. Пистолета с собой не было, зато в правом кармане лежал маленький ножик, подаренный когда-то Сергеем. Им он и решил воспользоваться для более обстоятельной беседы.       «Чтение» подходило к последней странице. Абзац показался мужчине скучным, и он решил вновь бросить взгляд на обезумевшего влюблённого, дабы удостовериться в его нежелании пускаться на поиски предмета своего обожания. Сложив газету вчетверо, он устремил взор в знакомую точку и… на лице отразился ужас полного изумления. «Подопечный» словно провалился сквозь землю… Приказ хозяина не выполнен. Он упустил жертву из вида. Оглянувшись по сторонам, незнакомец хотел уже направиться по следам молодого человека, как вдруг сильная левая рука крепко зажала ему рот, а вторая представила к горлу нож.       — У вас сейчас только два пути, сударь, — прошептал в ухо незнакомый голос, — или вы сейчас рассказывайте мне о месте нахождении княжны Оболенской, или оправляетесь на свидание к Господу Богу.       Пропажа нашлась сама собой. На секунду шпион даже выдохнул — не придётся выслушивать упрёки со стороны главаря. Однако тут же возникла и другая угроза — представленный к горлу нож. Сомневаться в намерениях «подопечного» казалось глупостью, но мужчина и не собирался этого делать. Промычав что-то невразумительное, он вдруг схватил того за руку с ножом и, вскочив с места, резко рванул юнца на себя. Юноша не успел опомниться, как его уже повалили на землю и ловким движением завернули за спину руки.       Молоденькие барышни, ставшие свидетельницами данного происшествия, с криками ужаса бросились прочь из парка. Благородные джентльмены поспешили закрыть газетами перепуганных детей. Ипполит лежал на земле и стонал раненым зверем, а сверху на нём сидел, упираясь коленями в лопатки, разозлённый шпион. Оба дышали часто и прерывисто. Когда приступ агрессии прошёл, юношу резко подняли с земли и буквально кинули на лавку, отчего он почувствовал болезненный удар в копчик.       — Успокоились? — неизвестный несколько раз прошёлся по своим брюкам, мастерски смахивая с них пыль. Когда же на них не осталось и единой частицы грязи, он с холодной усмешкой уставился на «подопечного». На него смотрели наполненные кровью глаза, что могли означать только одно — желание повторить попытку детального разговора. И может, даже желание расправы. — Да вы с огнём играете, молодой человек, — как ни в чём не бывало произнёс он с едва заметным французским акцентом, устраиваясь на другом конце скамейки, сложив на коленях руки в чёрных перчатках. — Вам же ясно сказали — не делать никаких глупостей. Не пытаться искать Александру. А вы сейчас что творите? Разве так поступает человек, который печётся о жизни и здоровье своей возлюбленной?       — Я… т-творю то, ч-что творит л-любой офицер, желая защитить свою даму… А в-вашему… с-сластолюбцу э-этого не понять…       Боль в груди и руке мешала нормально произносить слова. Ипполит чувствовал — ещё чуть-чуть и он лишится чувств. Но ужасный момент нужно оттянуть во что бы то не стало. Ведь на кону стоит то, что дороже ему собственной жизни.       — В-ваш хозяин, судя по всему, чрезвычайно падок на женские прелести, — продолжил он, не спуская разъярённого взгляда с обидчика. — О-особенно на те, ч-что н-начинают расцветать… подобно весенним розам… Н-неужели… статус порядочного д-дворянина… с-способен опустить… до такой низости как похищение представительницы княжеского рода, а заодно и покушение на её с-старшего б-брата? Браво-браво. По истине мужской поступок. Г-готов снять ш-шляпу, когда представится такая в-возможность. М-мне и м-моим м-молодым товарищам… определённо стоит у него п-поучиться, дабы не коротать старость в гордом одиночестве…       Муравьёв-Апостол крепко сжимал кисть. От профессионально поставленного удара она немного покраснела, и в некоторых частях начинало немного пульсировать. Ко всему прочему добавилась ужасная мигрень с головокружением, что ещё больше ухудшало состояние.       Его жалкий вид забавлял француза, словно вампир, он с каждой секундой наслаждался страданиями несчастной жертвы и дикий неприятный хохот разбавлял повисшее в парке молчание. По возрасту Ипполит был для него мальчиком, что ещё больше веселило жестокого шпиона.       — Слова наивного глупого юнца, — мужчина осторожно приблизился к юноше и для собственного спокойствия сжал его здоровую руку. — Хватит бросаться громкими фразами, Ипполит Иванович. Хватит. Вы же понимаете, что ваши действия только усугубляют и без того ужасное положение вашей возлюбленной. Хотя, если посмотреть на это с другой стороны, то можно раскрыть один интересный момент — Александра никогда не носила статус вашей любимой женщины. Помолвки у вас не было, во всё услышанное вы не признавались в том, что скоро станете одной семьёй. — Нагнувшись к самому уху, незнакомец прошептал то, чего больше всего боялся услышать пылкий влюблённый. То, что непременно должно вызвать боль и отвращение к самому себе: — Вы ведь даже не танцевали, но тем не менее ведёте себя так, как будто вас связывает нечто большее, чем обычное путешествие в ограбленную лавку.       И не прогадал. В сердце больно кольнуло, отчего Ипполит резко зажмурил глаза. Как же он мог упустить сей прекрасный момент? Ведь он существовал в тот вечер, но вместо него ему срочно потребовалось вести княжну в картинную галерею и пытаться соединиться с ней в страстном поцелуе. Зачем? Зачем? Он повторял сей вопрос вновь и вновь, словно от полученного ответа всё могло бы измениться. Вновь наступила бы та минута, когда объявили вальс или мазурку, и он с Александрой кружился бы по залу на зависть тем, кто мечтал добиться её внимания чисто из корыстных побуждений. И тогда он бы непременно её защитил, и у подозрительного Евгения не возникло бы и единой возможности усомниться в его намерениях…       — Откуда вам всё известно? — как можно мягче осведомился Муравьёв-Апостол, не поднимая на злодея красные от злости глаза.       — Известно, сударь. Княжна, как и вы, ещё слишком юная и, следовательно, слишком доверчива. Она не смотрит на тех, кто окружает её. Не думает о том, что близкий друг может оказаться предателем и раскрыть все её тайны людям, которые могут этим воспользоваться и провернуть чёрные дела по своему сценарию. Конечно, наказывать за это глупо, но тем не менее она сама подписала себе приговор.       — Это всё из-за того бриллианта? Да? — вместо ответа француз многозначительно поджал губы, словно давая понять, что юноша сам ответил на свой вопрос. — Что с ней теперь будет?       — Ничего особенного. Хоть ваша красавица и свидетель преступления, но судьба оказалась к ней намного благосклонней, чем вы, наверное, предполагали. У неё просто начнётся новая жизнь, она забудет всё то, что окружало её в холодном и бездушном Петербурге. В том числе и вас. И даже если вы и встретитесь, то Александра вас не узнает. Как бы сильно вы не старались, но вам не удастся обойти силы, что намного страшнее и могущественнее вас. Вас, ничтожной маленькой твари.       Очередной холодный хохот вновь заставил юное сердце наполниться ядом мести. Незнакомец не унимался. Его цель — добить несчастного так, чтобы тот валялся у него в ногах и буквально захлёбывался в своих же слезах. Но он не учитывал лишь одного — несмотря на эмоции Ипполит никоим образом не горел желанием лежать на земле на посмешище зевакам. В душе юнца сейчас царило лишь одно желание — повторить попытку нападения и заставить теперь уже его сдать того господина, что осмелился покуситься на невинность Оболенской.       — Тварь сейчас сидит передо мной, — прошипел Муравьёв-Апостол, потирая ушибленную руку, которой для облегчения страданий однозначно нужен лёд. — И если вы со своим хозяином считаете, что вам ваши преступления сойдут с рук, то смею заверить — вас ввели в опасное заблуждение. И рано или поздно я найду Александру, а вы со своими авантюристками будете держать ответ за всё, что совершили. Вам ясно?       Его угроза не произвела на француза какого-то особого впечатления. Тот лишь хмыкнул, а затем оставил насиженное место и вышел из тени ели, улыбаясь солнечным весенним лучам.       — Тогда и вас ввели в заблуждение, юноша, — с дьявольской улыбкой на губах ответил он, смотря Ипполиту прямо в лицо, — Александры в городе нет. Поэтому бросаться на её поиски просто бессмысленно. Как я говорил вам ранее, даже если вы найдёте её, она вас не узнает и не захочет иметь с вами никакого дела. Единственное, чем вы сможете ей помочь, так это отпустить. Забыть и никогда не напоминать о своём существовании. Поверьте, для неё это будет намного лучше, чем ваши встречи, ваши мольбы о воссоединении. Да и потом, она находится под опекой человека, который искренне её любит и желает только добра. Соответственно повода для волнения нет.       - Любит? - усмехнулся Муравьёв-Апостол, повторяя фирменный взгляд Сергея - хитрое прищуривание. - Да ваш хозяин просто держит её как свидетельницу, дабы она не сболтнула чего лишнего. Только из всего. Да я больше всего уверен, что ни капли совести, ни капли сострадания в его душе нет и никогда и не было. А всё потому, что любая женщина для него не человек, а всего лишь игрушка. Такая же участь ждёт и Александру. А потом, когда она надоест ему, он просто от неё избавится. Просто сотрёт с лица с земли. Это вы называете заботой и любовью? Вы грязное, бездушное существо?!       На лицо пришёлся болезненный удар тростью, тем самым обрывая его речь, наполненную собственным горем. На этот раз Ипполит не застонал. Прикрыв место удара, он лишь истерично засмеялся и вновь обратил злобный взгляд на обидчика, что с холодностью наблюдал за его состоянием. Мужчина молчал. Выждав короткую паузу, он прошёл немного вперёд и обернулся через плечо, бросая последние, но жуткие слова:       — Вы и княжна сами во всём виноваты. Вы даже не понимаете, с кем посмели связать свою судьбу... А когда узнаете, то проклянёте тот день, когда сунули свои детские носы во взрослые дела... Ещё никто не шёл против коллекционера. Того, кто осмелится перешагнуть эту опасную черту, ждёт ужасный конец.       Больше ему говорить было не о чем. Поправив цилиндр, чёрная фигура направилась в сторону дороги и исчезла за поворотом. Сжав больную руку, несчастный влюблённый смотрел ему вслед и жалел только об одном — о том, что не пересилил боль и не вырвал из негодяя признание. Но теперь уже всё бессмысленно. Или ему только казалось бессмысленным.       С детства, как и его братья, Ипполит обладал удивительной способностью — делать всё наоборот. Даже тогда, когда это сулило большими неприятностями. Слова бандитов хоть и посеяли в его душе страх, однако, он оказался… недолговечным. Как когда-то его возлюбленная, Муравьёв-Апостол решил взять столь опасное дело в свои руки. Для осуществления плана ему не хватало главного — признания тех, кто вместе с Александрой участвовал в продаже проклятого бриллианта.       Боль в руке с каждой секундой только усиливалась. Подняв с земли нож, юноша медленно поплёлся к выходу из парка, временами оглядываясь по сторонам. За ним никто не следил. Редким прохожим не было до него никакого интереса.       — Извозчик, — к нему подъехала закрытая карета, и вежливый кучер учтиво поинтересовался о цели его поездки. — На Английскую набережную, пожалуйста, — еле выпалил Ипполит, продолжая сильно кукситься от боли.       Добродушный мужчина спрыгнул с козел и с полным сочувствием в глазах помог устроиться в экипаже, а для удобства даже подложил под ушибленную руку подушку. Пассажир тихо поблагодарил его. Нормально разговаривать боль ему вновь не позволила. Едва карета тронулась, как несчастный влюблённый мгновенно лишился чувств.