Авантюристки

      Английская набережная по левобережью Невы жила вполне обычной жизнью, что была присуща всем набережным Петербурга: в её роскошных особняках плелись интриги, процветали коварство и любовь; по улице проносились пролётки с экипажами; любопытный народец собирался на смотровых площадках и с большим интересом наблюдал за движением кораблей, что плыли по заданному капитаном маршруту.       Будни набережной трудно назвать разнообразной, ведь все эти моменты происходят изо дня в день, тем самым превращая их в рутину, от которой любой может сойти с ума. Люди теряются в ней, забывают смотреть на мир, забывают смотреть на тех, кто идёт им навстречу, и каждый раз, когда кто-то из прохожих случайно задевает его плечом, он тут же плотно кутается в шаль или в плащ, тем самым пытаясь защитить свою уязвимую душу. Словно их главной целью является проникновение в эту самую душу, с намерением вытрясти из неё всё содержимое.       Точно так думала и одна молодая особа, что стояла недалеко от дома номер четыре, одетая в весьма неприметную одежду.       Серая шляпка с искусственными серыми цветами мастерски закрывала её русую головку от палящего солнца и обрамляла идеальное личико, на котором виднелись следы недавних слёз. В последнее время слёзы стали для неё утешением, своего рода освобождением той самой души от ненужного груза. Прижав к груди старинный, немного подпорченный временем сундучок, красавица стояла у самой воды, чувствуя, как лёгкие волны слегка касаются подола серого платья, отчего оно с каждой секундой становилось мокрым. Но ей всё равно. Холодный пустой взгляд, угрюмое выражение лица. Она молча смотрела на воду, по которой плыли прогулочные лодки, и мысли, одна чернее предыдущей, вихрем проносились в её голове. Женщина кого-то ждала, и судя по прискорбному её состоянию эта встреча не вписывалась в разряд «желанная».       Внезапно на дороге послышались стук копыт и скрип колёс, а затем кто-то ловко спрыгнул с кареты. Дворянка медленно повернула налево голову и увидела… его. Её прошлое, её «призрак воспоминания» нервно озирался по сторонам, словно тоже кого-то искал. Обернувшись в сторону лестницы, что вела к воде, он заметил её и хитрая улыбка вмиг озарила лицо с чёрными реденькими усами. Обычно такие усы любят носить гусары, дабы придать своей внешности особую привлекательность. Но обладатель этих усов не имел с гусарами ничего общего. Сутулая осанка больше указывала на то, что он принадлежит к мелким чиновникам, что каждый день, склонившись над столом, усердно заполняют документы важной информацией, полученные от вышестоящих господ, нежели на благородного офицера, что сутки проводит верхом на породистом рысаке. Мужчина неспешно спустился по ступенькам, вертя на ходу трость с серебряным набалдашником, что была доказательством его невысокого статуса. Этот жест показался женщине знакомым, отчего она нервно поджала тонкие губы, мгновенно углубившись в какие-то свои мысли.       — Екатерина Ивановна, — незнакомец лукаво улыбнулся и грациозно приподнял цилиндр в знак приветствия. Холодность красавицы его нисколько не смутила — она являлась её отличительной чертой при встрече с ним, и была для него привычной. — Какая честь вновь любоваться вашим ликом. Видеть ваши глаза, чувствовать ваш запах. Годы вас нисколько не испортили, они наоборот прибавили вам статность, лёгкость, воздушность. До чего же вы прекрасны. Даже сейчас, когда на вашем лице печаль, когда на вас надето простое серое платье, без всяких кружев и прочих мелких вещей, что любят украшать свои наряды жеманницы всего мира, вы продолжаете пылать красотой. И вас только за это невозможно предать. Надеюсь, вы позволите мне хотя бы такую малость как прикосновение к вашей милой ручке?       Трубецкая брезгливо протянула на растопыренную ладонь в чёрной перчатке свою тоненькую кисть, но когда её кожи коснулись нежеланные для неё губы, она со злостью вырвала её, вновь обхватив ею край сундука.       — Месье Жан, я кажется просила вас оставить ваши лобызанья и прочие интимные жесты по отношению ко мне. Я уже много лет как замужем, я люблю своего мужа и буду верна ему до последних минут его жизни. А вы своим появлением только отравляете нас. Сеете в моей душе брешь, которую с каждым днём становится всё трудней скрывать от него. Не пора ли вам смириться с тем, что прошлое уже не вернёшь? Что я больше не ваша маленькая Катрин Лаваль, а вы больше не мой маленький друг Жан. Я знаю — это трудно, но вы должны понять — наша история давно подошла к концу. Её давно накрыло занавесом, и автор-драматург поставил свою точку.       В этом тихом, нежном голосе читалась мольба. Екатерина как можно деликатно пыталась надавить на мужчину своими словами, дабы вызвать в нём чувства понимания, но француза её реплики нисколько не тронули. С лица не сходила лукавая улыбка, в глазах играл хищный блеск.       — Вам всегда хотелось жить по законам французских романов, — ответил он с лёгким французским акцентом, делая шаг вперёд в её сторону. — Благородный юноша, цветы, стихи про любовь, ночь, луна. И если я правильно понял, вы сейчас пытаетесь разыграть передо мной один из сюжетов из вашей любимой книги, героями которой будут надоедливый любовник и нерадивый муж, за которого вы вышли замуж в угоду семьи. Ведь так? Так. И кстати, ответьте мне на такой вопрос — почему мы с вами встречаемся днём, да ещё и рядом с вашим домом? Не боитесь, что наша встреча станет достоянием общественности?       От столь лестных фраз в адрес князя у Екатерины задёргались губы. Если бы сейчас они находились в каком-нибудь безлюдном парке, она не стесняясь нанесла бы ему заслуженную оплеуху. Но поскольку нынешнее место встречи оказалось многолюдным, женщина вынуждена была себя сдерживать, дабы никто из прохожих не стал случайным свидетелем их тайного разговора.       — Не смейте так говорить о Серже. Слышите? Не смейте. Он мой супруг, моя жизнь и любовь. И всякий, кто смеет оскорблять его, становится моим личным врагом на всю оставшуюся жизнь. Вам ясно?       Тоненький голос с каждой секундой превращался в подобие змеиного. Медленно она приблизилась к мужчине и одним рывком схватила его за шею, крепко сдавливая мышцы. От неожиданности он резко зашипел, но затем очередная ядовитая улыбка расползлась на слегка загорелом лице. Его явно забавляла ярость, что исходила из его «маленькой Катрин». Такой она нравилась ему больше, нежели в роли послушной девочки из детства.       — Злость вам определённо к лицу, Екатерина Ивановна, — тихо шепчет он, делая вид, что не чувствует боли… — В таком состоянии вы кажитесь настоящей львицей, что способна будоражить того, что попадёт под обаяние ваших чар, вашей души… Как бы мне хотелось сейчас оказаться на месте князя и ощутить ваши ласки… на себе… Услышать ваше горячее дыхание и любить вас ещё больше, нежели, как раньше. Вы ведь определённо заслуживаете того, чтобы к вам пылали страстью.       Рука мягко проходит по нежному личику и осторожно вырисовывает пальцами невидимые узоры. Трубецкая немного куксится, но он в очередной раз остаётся равнодушен к её холодности. Воображая себе, что за холодностью скрывается как раз-таки обратное чувство.       — Этого не будет никогда, — женщина придвинула его к себе вплотную, — и имейте в виду, Сергей Петрович сейчас дома. И если вы посмеете взять меня силой, он услышит. И тогда вы будете плавать брюхом верх прямо в этой холодной воде, — Жан бросил взгляд на воды Невы, в очередной раз усмехаясь.       — Так вот почему мы встречаемся с вами именно здесь. Чтобы в случае чего меня можно было бы утопить? Да ещё руками Его Светлости? Браво-браво, Катенька. План отличный, только немного недоработанный.       — И пусть, — с вызовом ответила Екатерина и резко оттолкнула от себя бывшего возлюбленного. — Всё, довольно лирики. Теперь непосредственно о цели нашей с вами, надеюсь, последней встречи, — она вытянула вперёд правую руку, держа на ладони сундучок. — Вот, забирайте деньги и уходите. И больше не смейте даже писать мне. Иначе мне придётся обратиться к кому следует, и неприятные последствия не заставят себя ждать.       Мужчина осторожно взял у неё с руки сундук. Откинув его крышку, он резко отпрянул назад, едва не подавившись слюной.       — О Боги! — воскликнул он, перебирая пальцами перевязанные тоненьким шпагатом пачки ассигнаций, при виде которых у него чуть не закружилась голова, — это же целое состояние. И даже не одно. Но… позвольте узнать, откуда оно у вас? Вы что обчистили казну князя? Или казну императора?       — Не имеет значения, — по её телу пробежала дрожь. Закрыв глаза, она вновь вспомнила юную княжну, что сейчас собственной свободой платит за её спокойную жизнь. И холодные от волнения губы вновь… дрогнули. — Надеюсь, ваше желание удовлетворенно? — вполголоса осведомилась Трубецкая, открыв глаза и всё также пытаясь держать себя в руках. Хотя желание было одно — упасть на колени и заплакать от отчаяния.       — Как вам сказать, моя прелесть, — закрыв сундук с золотым «содержимым», Жан осторожно приблизился к ней, крепко прижимая к себе. В ответ на его действия Екатерина резко задёргалась, но он не дал получить ей свободу, продолжая свой наполненный алчностью монолог: — Деньги, квартира в Петербурге — вещи однозначно хорошие. Однако они не заменят ваш нежный… лучистый взгляд. Вашу милую улыбку. Ваш хрупкий стан. Конечно, я могу поклясться вам, что более не стану вас тревожить, но вы не убьёте во мне желание видеть вас, слышать ваш голос, интересоваться вашими успехами. Именно поэтому я и решился остаться в вашей русской столице, пусть и с суровым для меня климатом. Только ради вас.       — А как же ваши враги во Франции?       На её вопрос он лишь хмыкнул.       — Катенька, вы же умная женщина, — ласково прошептал француз, заглядывая ей прямо в глаза. — Если бы у меня и правда были бы недоброжелатели в Париже, разве уехал бы я в Россию, прекрасно зная о том, что вы можете в любой момент меня выдать?       — Что? — не веря собственным ушам, женщина осторожно вырвалась из его хватки и отошла назад, прикрывая губы ладонью. — У вас нет врагов? И вас никто не преследует? Получается, что вы… нагло обманули меня? Заставили поверить в историю о бедном дипломате, который прячется от завистливых сослуживцев, с тем, чтобы спасти свою жизнь?       Мужчина с усмешкой смотрел на её бледное лицо. Его душа переполняла гордость от мысли, что ему удалось развести одну из самых богатых дам светского общества. Словно она была юной смолянкой, но никак не женой представителя одной из громких фамилий страны.       — Да вы… да вы просто шантажировали и давили мне на жалость, только и всего! — от злости Екатерина топнула ногой так, что не на шутку испугала птиц, что ворковали на берегу реки, отчего они сорвались и огромной стаей полетели прямо на ничего не подозревающих прохожих, перепугав тех до смерти. — Да вы хоть знаете, на что мне пришлось пойти, чтобы добыть эти деньги? — не помня себя от злости, продолжала кричать княгиня. — Ради вас мне пришлось опуститься до неимоверной низости, подставить под удар невинное существо. Ради вас мне пришлось бросить невинную девочку в объятия монстра, и всё потому…       — … что ваша любовь ко мне не угасла, — закончил за неё фразу Жан, не расставаясь со своим хищным оскалом. — Если бы вы меня не любили, вы бы не согласились на такое никогда. А сейчас всё стало очевидно.       — Ошибаетесь, — промолвила Трубецкая, не спуская с него разъярённого взгляда, — я спасала не вас, а себя. Мой инстинкт самосохранения всегда будет превыше чужих «слабостей». И теперь из-за нашей с вами истории мне придётся держать язык за зубами и носить в душе тяжкий грех. И всё из-за вас, жалкий мошенник.       — Ну тогда мы с вами два грешника, которые вместе сгорят в аду. Вот видите, как всё получается — судьба давно соединили нас, но вы отчаянно пытаетесь с ней спорить. Хотя, на мой взгляд, это глупое и бесполезное занятие. Ведь она никогда не ошибается.       Голос француза был спокойным, что ещё больше злил Екатерину. Они стояли рядом, но между ними существовала невидимая пропасть, перепрыгнуть которую просто невозможно. Трубецкая отчаянно не хотела верить в то, что ей пришлось услышать. Она отчаянно звала в памяти Сергея, заверяла себя в супружеской преданности, но фраза, что судьба давно решила всё за них, усиленно давила на мозг. Она сейчас желала только одного — достигнуть спальни супруга и вдохнуть желанный запах свободы. Свободы от прошлого. Но хищный взгляд друга детства говорил о другом.       — Кстати, а что будет с тем невинным созданием, который помог вам добыть деньги? — осторожно поинтересовался Жан, тем самым лишая её мыслей о Серже. — Неужели она так и останется в руках того, кто помог вам откупиться от вашего… романтического прошлого?       Княгиня вновь ненадолго призадумалась. Перед глазами встали недавние события с участием Саши и коллекционера. Жалость, на мгновение проснувшиеся по отношению к юной красавице, понемногу начала затухать, и на смену ей пришёл очередной демон.       — У меня и у неё нет выбора, — отрывисто произнесла она, гордо выпрямившись. — Если я хочу спасти свою жизнь, то я сделаю всё, чего бы мне этого не стоило. А она, если хочет жить в спокойствии, тоже примет свою участь. И может быть, настанет тот день, когда она будет мне за это ещё и благодарна.       — Благодарность за жизнь с любителем невинной плоти? — с усмешкой осведомился Жан, поглаживая правой рукой сундук. — Вы, однако, жестокая женщина, Екатерина Ивановна. Неужели вам не жаль девочку?       — Нет, — твёрдо ответила Трубецкая, стараясь перекричать свой голос совести. — А насчёт жестокости? Знаете, месье, я даже горжусь тем, что я такая. Без этого чувства я бы однозначно не добилась бы того, что имею… сейчас. А девочка, как вы выразились, возможно, будет намного счастливее, чем мы с вами. И настанет тот момент, когда мы все вместе ещё ей и позавидуем этой Сашеньке Оболенской.       Она говорила не громко, однако её фразы были слышны хорошо и не могли не остаться неуслышанными для раненного… Ипполита.       Он пришёл в себя во время поездки, и когда вышел из кареты прямо у бортика набережной, тотчас увидел интересующую его особу и… господина, что едва не лишил его жизни. Их разговор, выражение лиц живо заинтересовали молодого человека, заставив поддаться нехорошей привычке, что свойственна всем любопытным. Но когда до него долетели последние фразы, внутри… всё похолодело. И огромная волна мести просто захлестнула сердце.       — На счёт благодарностей с завистью позвольте усомниться, — огрызнулся про себя юноша, сжимая пальцы здоровой руки в кулак, дабы в очередной раз не попытаться испытать судьбу. Да ещё под носом у господина Трубецкого. — Дня не пройдёт, когда вы все трое окажитесь в крепости. И тогда смеяться над вами будет уже весь Петербург.       Всё случилось так, как и предвиделось. Он не верил, не хотел верить, что его любимая Александра стала жертвой интриг… коварной… княгини…