В окна белокаменного дома с причудливой крышей, расположенного на Вознесенской улице, стучались лучи раннего июньского солнца. Девичья спальня купалась в сверкающих бликах светила, и вместе с ней, словно то самое солнце, светилась от счастья молодая девушка, которой судьба уготовила роскошный подарок.
Роскошный — иначе и назвать нельзя.
Нежного оттенка платье облегает хрупкую девичью фигуру, скрывая небольшую полноту обладательницы. Корсаж удачно прикрывает грудь, что было очень кстати для красавицы. Сегодня надо выглядеть достойно, без лишнего изъяна не только на теле, но и в одежде. В правой руке игла с голубой нитью, в левой предмет с размером ладонь, напоминающий брошь. Но главное отличие не размер, не бант цвета Андреевского флага, а сплетённые между собой инициалы: «Е» и «М».
Простой обыватель, взглянув на него, ни за что не догадается об истинном назначении сего великолепия, но юная дворянка знала, что означает усыпанная бриллиантами, увенчанная императорской короной, брошь. Это шифр — знак того, что она… фрейлина Её Императорского Величества — Елизаветы Алексеевны Романовой. «Е» — Елизавета, имя самой императорской особы. «М» — Мария, имя вдовствующей императрицы, матери ныне правящего монарха.
По дворцовому обычаю именно такие шифры и полагалось носить приближённым к супруге императора.
Счастливые глаза никак не желают оторваться от богато отделанного украшения. Виола и сама не верила, что заветный вензель вскоре засверкает на нежной груди. Она получила его на прошедшем императорском балу, что был устроен самой государыней в честь наступления лета. Едва стихли звуки мазурки, как придворный лакей преподнёс красную подушку, на которой покоился желанный для многих молодых барышень подарок. Ковалёва с недоумением посмотрела на мужчину, желая осведомиться о причине проявления сей щедрости, но внезапно заметила позади него хозяйку бала, что смотрела мягким, спокойным взглядом, держа в руках сложенный веер.
— Носите его с гордостью! Отныне он с вами до тех пор, пока вы не превратитесь из девицы в замужнюю даму! Пока вы будете преданно служить мне, он всегда будет на вашей груди! Но если вы осмелитесь предать мня, государство, я не кривя душой сорву его, а вас отправлю на эшафот!
— Я клянусь вам, Ваше Императорское Величество, что никогда не совершу то, что расценивалось бы как измена вам или России, — испуганный голос едва был расслышан, однако Елизавета всё поняла. Приблизившись к юной фрейлине, что склонилась в глубоком реверансе, она гордо протянула правую руку, и вскоре тонкие губы оставили на ней благодарный поцелуй…
Радостная минута вновь и вновь оживала в её памяти. Юная Виола стояла перед зеркалом и с умным видом портнихи пришивала на грудь презент своей благодетельницы. С сегодняшнего дня начиналась новая жизнь — она, вчерашняя смолянка, превратилась в особу, приближённую к императорскому двору. Она стала не просто помощницей бывшей немецкой принцессы, она стала её тенью, ангелом-хранителем, что всегда будет рядом. Будет знать все секреты, сердечные тайны, оказывать помощь любимой супруге императора. А также будет иметь близкие знакомства с именитыми членами царского двора, возвысив тем самым свой статус перед сверстницами.
Не об этом ли ей твердила на занятиях суровая Изольда, всякий раз щипая нежную душу девушки и её подруги — Александры Оболенской? И если мечтательная Сашенька, по слухам, просиживает лучшие годы в глухой деревне в компании крепостных, то она, Виола Константиновна Ковалёва, находится в шаге от придворного Олимпа. Час и, словно орлица, она воспарит к его золотым вершинам, чтобы встать бок о бок с Герой, как мысленно называла она про себя императрицу, отождествляя её с Александром с греческими богами.
Покончив с рукоделием, девушка облегчённо вздохнула, любуясь на искусно пришитый шифр, а затем перевела взгляд на неприметного вида шкатулку, что стояла на краю стола. На дне этой вещицы лежал ответ — почему именно она, Виола Ковалёва, стала доверенным лицом монаршей особы. Если бы о содержимом ящичка узнала бы хоть одна живая душа, включая княжну Оболенскую, несчастной красавице пришлось бы очень и очень туго.
Комнатные часы пробили девять. Виола резко вздрогнула, бросая на себя последний взгляд. Приготовления закончены. Сердце бьётся в неописуемом волнении. Подойдя к противоположному углу комнаты, она опускается на колени перед иконами и тихо шепчет молитву. Ей немного страшно, ведь с минуту на минуту она войдёт в святую святых — в круг императрицы. Жены императора — помазанника божьего — и отныне навсегда станет частью мира венценосной семьи.
Внезапно двери спальни резко распахиваются, больно ударив красавицу по спине. Ковалёва зло прошипела. Она не любила, когда её отрывают от важных дел, особенно от молитвы.
— Как смеешь… — холодные слова едва ли слетели с губ, как девушка была вынужденно замолчать. А вместе с тем… и удивиться. Человек, который нагло прервал таинство, оказался ей незнаком, нежели она думала. Не служанка, не швейцар. Молодая женщина, ненамного старше её, уверенно прошла в глубь комнаты, с усмешкой осматривая каждую деталь. Тонкие пальцы прикасались к раскрытым книгам, склянкам, грубо переворачивая, опрокидывая добро на пол. Остановившись напротив зеркала, она со злостью взяла в руки футляр из-под вензеля, что-то прошептав себе под нос. Молчание длилось несколько секунд. Немного выждав, неизвестная резко развернулась, устремляя холодный взгляд на юную дворянку. — Прошу прощения, — юная особа, опешив от наглости незваной гостьи, медленно поднялась с колен, — а вы собственно говоря кто? — вместо ответа незнакомка лишь презрительно усмехнулась.
— Скромно живёшь, Виола Ковалёва, — раздался с примесью металла голос. — Даже странно, что с таким статусом, как у твоей семьи, именно тебя императрица назначила себе во фрейлины. Я что-то не припомню каких-то особых за тобой талантов. Танцуешь ты из вон плохо. Языками тоже не владеешь. Ооо, уже и шифр пришила на скорую руку, — злыдня уверенно подошла к красавице, с нескрываемым злорадством осмотрев работу. — Пришит отвратительно — рукоделие тоже явно не твой друг.
Юная дворянка была возмущена до крайности. Ещё никто не смел так ущемлять её достоинство, даже старшие товарищи отца, если им что-то не нравилось в поведении представительницы современной молодёжи. Но дерзкая особа явно не знала таких слов как тактичность, приличие и прочее.
— Я не имею чести знать вас, сударыня, — робко прошептала девушка, — однако на каком основании вы ворвались в мой дом и оскорбляете меня по чём зря? Чем я прогневала вас, что вы, не стесняясь своего статуса, говорите мне сие слова?
Посетительница ненадолго опустила голову. Виола начинала терять терпение. Через час она должна была быть в покоях императрицы, но вместо этого терпит присутствие человека, что явно не заинтересован в её назначении на столь почётную должность. От женщины исходит поток негатива, злости, ненависти. На секунду красавице мелькнула мысль, что её захотят… убить, отчего она немного поёжилась. Встревоженное состояние не осталось незамеченным для злодейки, отчего та с презрением вновь усмехнулась.
— Имя моё тебе знать необязательно. А вот причину моего негативу, так и быть, назову, — внезапно холодные пальцы резко сомкнулись на горле юной особы, заставив резко схватить воздух. — Ты отняла у меня карьеру придворной, маленькое ничтожество. И я намерена заполучить вот эту прекрасную брошь обратно. А иначе я все твои кости пересчитаю.
Она резко выпустила несчастную, толкнув на пол. Виола упала на колени, схватив правой рукой шею. Приступ кашля не заставил себя ждать. Минуты две она задыхалась под искрящимися победным блеском глазами, холодной улыбкой на губах. Под аккомпанемент леденящего кровь хохот. Анна, это была она, не гнушалась своих поступков. После знакомства с Екатериной Трубецкой она напрочь лишилась таких чувств как совесть, стыд. В нынешней ситуации стыдить её было… некому. В данный момент она несомненно этим пользовалась. Ведь только наивный, привыкший отступать от цели в случае провала, не попытается вновь схватить судьбу за рога.
— Успокоилась?! — некоторое время спустя красавица сидела возле комода, запрокинув голову назад. Бельская возвышалась над ней, словно судья, готовая огласить приговор. — А теперь слушай меня внимательно — ты добровольно отказываешься от своей должности, а я в свою очередь… — она наклонилась достаточно низко, шепча испуганной девушке прямо в лицо, — скрою от всех… твою страшную тайну.
— Что? Какую тайну?
— Не прикидывайся дурёхой, — холодно отозвалась Анна, опускаясь на колени, тем самым встав на один уровень с соперницей. — Мне рассказали, каким образом ты получила это место. Ты, глупая девочка, связав свою судьбу с человеком, что возомнил себя хозяином всего города. Столицы. И ты даже не пытаешься забыть о том, что между вами произошло. Наоборот, ты пользуешься… ситуацией. Пользуешься его влиянием, богатством, связями. Ну неужели тебе приятно жить с таким клеймом на сердце? Другая бы ушла в монастырь, наложила на себя руки, а ты… ты…
— Замолчите! — Виола попыталась встать, но Бельская нещадно толкнула её обратно. — У вас нет никаких доказательств, чтобы стыдить мою персону перед обществом. И я не намерена вам что-либо рассказывать. А сейчас покиньте мой дом, пожалуйста. Я должна ехать во дворец, императрица давно ждёт меня.
Вместо ответа вновь послышался ледяной хохот.
— Доказательств говоришь нет, — Анна раскрыла свою сумочку, на дне которой лежала небольшая книга, напоминающая… дневник. Она не без усилий достала содержимое и одним движением руки раскрыла на нужной странице, где лежала закладка. —
«Ночь. Луна. Мой господин нежно, трепетно прикасается к моим ногам, осторожно приподнимая подол сорочки. Я слегка дрожу от страха, но он осторожно кладёт указательный палец на тонкие губы, веля немного помолчать. Я подчиняюсь. Я не могу не подчиниться. Ведь он мой повелитель, хозяин моей судьбы. Мне приятно осознавать, что я самый лучший экземпляр в его коллекции. Что многие меркнут на моём фоне, превращаясь в полнейшее ничтожество».
— Нет! — не в силах больше терпеть, девушка в ужасе закрыла уши. Бельскую результат вполне устроил. Именно такой реакции её расчётливая натура и добивалась. — Откуда это у вас? — чуть не плача, спустя несколько секунд осведомилась разоблачённая красавица, слегка приподняв голову.
— Не будешь в следующий раз дневники где попало оставлять, — огрызнулась авантюристка. — Разве тебя Изольда не учила, что нужно быть осмотрительней, расторопней? Легкомыслие для людей самый злейший враг. Особенно, для молодых барышень. Так что не стоит сейчас биться в истерике, обвиняя меня во всех смертных грехах, — Анна вновь наклонилась вперёд, понижая голос до шёпота, — ты сама свою жизнь загубила.
В комнате воцарилась тишина, временами её разбавляли всхлипы несчастной, что медленно тряслась от горя, от душевной раны. Она догадывалась где оставила хранителя личной жизни, но не верила, что человек, которому её хрупкая душа доверилась, способен на столь грязный поступок как предательство.
На лестнице послышались торопливые шаги. Авантюристка поспешно накинула на голову капюшон — если это кто-то из членов семьи, то они непременно узнают в незваной посетительнице племянницу уважаемого генерала. А спустя время она вновь будет стоять на коленях, но уже не перед жертвой, а перед собственной матерью, умоляя не наказывать её слишком сурово. Ведь она всего лишь хотела исполнить свою мечту.
— Я всё равно так просто не сдамся, — резкий голос Виолы вырвал её из собственных мыслей. — Вы можете запугивать меня сколько угодно, но так просто вы не лишите меня моего нынешнего статуса. Тем более, что я получила его из Её Императорского Величества с позволения государя.
— Конечно-конечно, — ядовито произнесла Бельская, принимая вертикальное положение. — Я чувствовала, что на подобных условиях ты не примешь свою, скажем так, отставку. Хорошо, есть и второй вариант, — тонкие руки юркнули под подол плаща, и вскоре на стол лёг белый платок, отделанный по краям тоненьким кружевом. Не успела Ковалёва задать очередной бессмысленный вопрос, как авантюристка резко расправила уголки материи и перед изумлённой девушкой возникли несколько пачек… ассигнаций.
— Что это? — она медленно поднялась и приблизилась к столу, смотря расширенными глазами на презент.
— Это плата за твой отказ. Здесь достаточно, чтобы уехать из города и начать новую жизнь. Если будешь помалкивать, то никто не узнает о твоём общении с этим… чудовищем, — красавица недовольно фыркнула. Она не любила, когда об её очередном благодетеле говорили нечто подобное. — Ну сама посуди, куда тебе во фрейлины. Здоровье у тебя слабое, смелости никакой. Ты что думаешь, что императрица всегда такая добрая, отзывчивая? Неправда. Знаешь, сколько она таких молодых сгноила? Тебе и в кошмарах даже не приснится, — неожиданно Анна прикоснулась к правой руке девушки, по-дружески пройдясь по ней пальцами. Сей жест немного удивил красавицу, однако, она притворилась равнодушной. — Тебе кажется, что я желаю тебе зла. Но на самом деле всё не так. Да, вначале я вела себя немного грубо, бестактно, но сейчас правда хочу помочь. Александра рассказывала, что ты светлый, чистой души человек. Ты невинное дитя, ни разу запятнавшая себя грязными поступками. А во дворце… невинных нет. И никогда не будет. Потому что все: фрейлины, министры и даже повара прокладывают себе дорогу к «придворному» Олимпу. И делают это отнюдь не самыми лучшими способами. Ну неужели ты хочешь смешаться с такой толпой и потонуть в потоке лицемерия, лжи и жестокости?
Виола уверенно молчала. Хотя и чувствовала, что слова незваной гостьи… имеет самый настоящий смысл. Она медленно повернула голову к собеседнице и впервые за несколько минут неприятного разговора увидела в серых глазах не злобу, а… сочувствие. Словно барышня и правда желала помочь.
Они молча смотрели друг на друга. Казалось бы, вопрос решён в пользу коварной авантюристки, что ради осуществления плана не поленилась съездить на Английскую набережную, собрать сведения о своей жертве у самой княгини Трубецкой, да ещё и в качестве шефской помощи получить приличную сумму денег. А заодно раздобыть дневник, который по неосторожности был забыт девушкой в доме Екатерины.
Однако она не знала главного — чтобы морально уничтожить представителя рода Ковалёвых, одного подкупа с угрозами будет недостаточно. Члены этой семьи никогда не отступают перед трудностями.
Точно так думала и сама Виола. Твёрдый разум, память о фамильной чести постепенно возвращали к жизни. Она осторожно отошла назад к окну, повернувшись к Анне спиной. Та тяжело вздохнула, слегка зарычав себе под нос — как же, однако, сложно уговаривать молоденьких смолянок, что ослеплены желанием оказаться на Олимпе императорского общества.
— Ваше предложение очень заманчивое, сударыня, — прошептала молодая дворянка, не оборачиваясь. — Но тем не менее, вынуждена отказаться от него. И знайте, — на этот раз она обернулась, с уверенностью смотря на соперницу, — мы Ковалёвы никогда не сдаёмся. Вы можете пугать меня чем угодно, но вы не отобьёте у меня желания добиться своей цели. Я такая же, как вы с Екатериной Ивановной. Это ведь она передала вам дневник, верно? — Бельская лишь равнодушно отвела глаза в сторону, а затем вновь уставилась на девушку. — Не отмалчивайтесь, я знаю, что всё именно так. А теперь уже в который раз попрошу вас покинуть мой дом, и ассигнации заберите с собой. Они всё равно не заставят меня изменить решение.
— Это всё, что ты желала сказать?
— Всё.
— Что ж, моё дело предложить, а твоё принять правильное решение. И судя по тому, как ты упираешься, занятия с Изольдой тебя не изменили. Ты по-прежнему маленькая глупая девочка, которая не понимает отчего отказывается. И мне очень жаль…
— Виола, можно тебя на секундочку? — крики матери мгновенно прервали очередной поток гневных фраз. Барышня облегчённо выдохнула — хоть кто-то избавит её от неприятного общества. Не извинившись, она стремительно покинула комнату, толкнув Анну плечом, но та даже не обозлилась. На лице проявилась всё та же зловещая ухмылка, что отражала холодную чёрствую душу княжны.
— Ох уж эти смолянки, — с притворной усталостью сказала сама себе Бельская, заворачивая ассигнации обратно в платок, — с ними чем больше церемонишься, тем больше они проявляют наглость. А потом сами же и хнычут, — не скрывая лёгкого разочарования от несостоявшейся сделки, она лениво окинула комнату барышни. Неожиданно взгляд упал на… небольшой сундучок, что стоял возле зеркала. — А это ещё что? — девушка опасливо покосилась на дверь и на цыпочках прокралась к столу. Тонкие пальцы в бежевых перчатках осторожно приподняли крышку и на свет показалась пачка сложенных вчетверо писем, исписанных тонким почерком. Она ловко вытащила одно из них, взгляд серых глаз медленно прошёлся по строкам, изучив каждое слово, написанное с особым чувством. Чувством… любви. С каждой секундой губы расползались в блаженной улыбке, в глазах загорался… победный блеск. — Кажется, я придумала, как отобрать у тебя то, что по праву принадлежит мне, Виола Ковалёва, — с этими словами коварная княжна вынула оставшиеся послания, закрыла сундучок и вместе с ассигнациями положила находку… себе в сумку…
***
Прошла неделя
— Какое счастье, братец. Наша Анна фрейлина Её Императорского Величества. Боже мой, я не помню, когда была последний раз так счастлива. Поздравляем тебя, доченька. Ты наша гордость, наше сокровище. Если бы был жив твой отец, он непременно радовался бы вместе с нами, — устроившись перед зеркалом, Екатерина Павловна со всей осторожностью пришивала шифр императрицы на левую сторону корсажа платья дочери. Её девочка гордо сидела в мягком расшитом гладью кресле, хитро смотря на себя в прозрачное стекло в серебряной раме.
— Надеюсь, вы оправдаете доверие императорской четы. Помните, теперь вы непросто девица дворянской крови. Вы фрейлина императрицы. Её тень, опора, советчик и друг, — высокий статный офицер стоял позади хрупкого стана девушки, любуясь её утончённым видом. Его мягкий голос трогал слух красавицы, отчего она улыбалась подобно мартовскому коту, которого одарили щедрой порцией сметаны.
— Я клянусь вам, господин Амфельтон, что буду предана Её Императорскому Величеству до последней минуты своей жизни. Однако позвольте спросить, что стало с предыдущей претенденткой на столь высокую должность?
— Право слово, я не знаю всех подробностей, Анна Николаевна, но буквально на второй день после назначения госпожу Ковалёву с позором выгнали из дворца. Я пытался осведомиться о причине сего поступка, но мне ответили, что на всё воля императора.
— Бедная девушка, — с притворным огорчением произнесла Бельская, поправляя цвета Андреевского флага бант с инициалами. — Она так мечтала оказаться во дворце, в кругу Елизаветы Алексеевны. Что же теперь с ней будет?
— Её судьба не должна вас заботить, барышня, — твёрдо заявил барон, — отныне вы должны беспокоиться только о чести государыни императрицы. А теперь попрошу вас встать дабы оценить ваш образ.
Юная интриганка послушно исполнила волю человека, что принёс в её дом благую весть с желанным футляром. Едва она обернулась, как Амфельтон вместе с Алексеем Григорьевичем просто лишились дара речи. Бледно-голубого цвета платье идеально сочеталось с бриллиантами на вензеле. Сам образ идеально подчёркивал нежную красоту девушки, отчего казалось, что в особняке генерала родился… ангел. Она казалось чистой невинной, никто из присутствующих даже не догадывался, каким… диким способом ангел вознёсся на вершины придворного Олимпа…
И лишь маленькая Лиза, пристроившись в углу гостиной, наблюдая за притворной улыбкой сестры… кажется… всё… поняла…
