Авантюристки

      Петербургский порт на Малой Неве был необычайно оживлён. Огромные корабли с туго натянутыми парусами, с яркими названиями теснились перед набережной, желая занять лучшие места для разгрузки. Иноземная речь экипажа с пассажирами выдавали маршрут судов — они прибыли из далека. Из-за границы. Стоило хотя бы одному пассажиру или члену корабля сойти на набережную, его тут же встречали представители таможни, и начиналась неприятная процедура… досмотра багажа.       — Что везёте? — холодный голос инспектора неприятно резал слух несчастного. — Есть ли у вас разрешение на поставку товара?       Люди неохотно открывали корзины, сумки, развязывали узелки, с трудом отвечали на вопросы представителей власти — всё ради одной несчастной отметки в журналах регистраций, о которых вечером благополучно забудут, бросив в дальний угол шкафа.       — В нашем обществе так никогда не научатся доверять друг другу. Даже немцам, которые, по мнению некоторых, самый честный народ на свете, — Трубецкой с полным равнодушием в глазах следил за группой приставов, что в этот момент с неаккуратностью перебирали вещи в корзинах очередного путешественника, бросая товар на пыльную набережную, не вслушиваясь в причитания последнего. — И как нам тогда выстраивать выгодные торговые, дипломатические отношения, если в нас живёт недоверие?       — Дорогой, прошу тебя, будь осторожен в словах, — Екатерина с опаской огляделась по сторонам, ища глазами тех, кто их может услышать. Но редкие прохожие, особенно дети, были поглощены размерами кораблей, но никак не беседой семейной четы.       — Нам нечего бояться, милая. Открою тебе секрет — твой Серж не единственный человек в Петербурге, кто думает о том, о чём и думать запрещено. Они, — мужчина наклонился к супруге и указал пальцами в белой перчатке на группу людей, — думают точно также. А все их слова, клятвы о преданности императору всего лишь занавес, за который прячется двуличие.       Княгиня слегка отпрянула назад, поражаясь глубоким мыслям любимого.       — Ты неплохо разбираешься в людях, — заметила она. — Может, когда-нибудь сбудется твоя мечта и ты станешь командиром какого-нибудь полка. И тогда…       —… тебе придётся ехать со мной в степь, где этот самый полк располагается, — печально подытожил Сергей. Внезапно со стороны реки налетел порыв ветра, отчего кружевной зонтик княгини сильно натянулся. Трубецкой осторожно забрал аксессуар из рук красавицы, ловко его сложив. — Не об этом я мечтаю, Катенька, — прошептал он, вручая вещицу супруге, — не об этом. Моя мечта взойти вместе с тобой на палубу одного из этих гигантов, что стоят у причала, и отплыть к берегам дальних стран. Увидишь, весь мир распахнёт перед нами двери. Ты непременно полюбишь его, увидишь его красоту, познаешь широту его души. Поверь, наша жизнь не должна замыкаться в холодной столице, в постоянной службе, в постоянном одиночестве. Она должна течь туда, куда зовёт сердце, — Серж широко раскинул руки, блаженно прикрыв глаза. Прохожие, которым надоело смотреть на разгрузку кораблей, переключили всё внимание на него, тихонько смеясь над его безумием.       — Куда мы отправимся, любимый?       — Куда ты пожелаешь, радость моя, — мужчина обернулся к супруге, замечая на губах мягкую улыбку, что всякий раз пленила его. Руки осторожно зажали тоненькую кисть в белой перчатке в широких ладонях, и в следующее мгновение горячие губы накрыли её… нежным поцелуем. Екатерина смущённо улыбнулась, прикрыв свободной рукой покрасневшее личико.       — На нас смотрят, — прошептала она с нотами смеха. — Пожалуйста, не здесь.       — Почему я должен стесняться своих чувств к тебе? Полагаю, мы здесь не одни такие. Нас простят, поверь мне, — он крепко прижал её к себе, бросая взгляд на горизонт, где виднелись очередные корабли, лодки, готовые предстать к берегу Петербурга. — Уедем далеко-далеко. Никто нас там с тобой не потревожит: ни Жан, ни твой отец, ни Иппо…       Внезапно Трубецкой осёкся. Руки резко прижали к себе любимую, слегка надавив на спину, отчего она скуксилась. Неожиданная перемена настроения полковника лишило Екатерину блаженных мыслей о дальних странах. Она с недоумением взглянула на супруга, а затем, проследив за его взглядом, устремила взор в сторону примостившего между заграничными судами почтового корабля, что стал объектом его внимания. По трапу, затоптанного пыльными сапогами матросов, сходил молодой человек в коричневом костюме, придерживая правой рукой цилиндр, дабы холодный ветер не сдул его в реку. Княгиня сильно сощурилась, фигура, черты лица пассажира показались смутно знакомыми.       Сомнения не обманули…       Ей хватило несколько секунд, чтобы узнать за сей маскировкой… Сергея Муравьёва-Апостола. Мужчина был не один. Следом за ним, опираясь на его левую руку, спускалась молодая девушка в бежевом платье и такого же цвета шляпе «шуте». К груди был прижат небольшой узелок — единственная ценность красавицы. Незнакомка нервно смотрела под ноги, боясь оказаться в холодной воде без шанса на спасение. Сергей бережно её поддерживал, что-то шепча в лицо. Она с согласием качала головой, бросая в ответ какие-то фразы.       Последним шёл… объект недавних воспоминаний Сержа. Сжимая локоть барышни с другой стороны, он холодно посматривал по сторонам, словно желал кого-то увидеть среди прохожих. Или же наоборот… боялся увидеть… Ипполита в дорожном плаще было трудно узнать. Южный загар, слегка суровый взгляд вместо привычно весёлого, наивного. Уложенные волосы. Выдавали его только необычные черты лица, так похожие на черты его братьев.       Покинув трап, компания с успехом прошла мимо таможни, перекинувшись с приставами парой фраз. Представители власти тотчас узнали братьев Муравьёвых-Апостолов. Особенно Сержа, что неудивительно. Последний даже в таких кругах имел авторитет.       Трубецкие с удивлением наблюдали за столь странной компанией. В голове князя рождались предположения — каким образом неизвестная барышня смогла крепко сблизиться с мужчинами, которые в это самое время должны находиться в отдалённых уголках земного шара. В деревне, где нет светского общества с дворянской кровью. Его неподдельный интерес словно почувствовали. Дойдя до смотровой площадки, где стояла княжеская чета, троица внезапно остановилась. Бледное, словно призрак, лицо княгини, не укрылось от зоркого взгляда пылкого влюблённого. Юноша распахнул руки, подпрыгнул и присел в шутливом реверансе. Злорадная усмешка вмиг озарило смуглое лицо, вызвав громогласный хохот со стороны заграничных моряков. Его спутница, почувствовав отсутствие хватки, с изумлением взглянула на него, а затем, пожав плечами, обернулась в сторону толпы на мостовой и… остановила взор на… Екатерине. Глаза их встретились… В этот момент время для них словно остановилось…       — Нет, нет, — Трубецкая побледнела пуще прежнего. Тонкие губы задёргались… в нервном тике… В груди стало больно дышать так, что княгиня начала задыхаться… Пальцы резко разжались, кружевной зонтик перевернулся через бортик и упал к ногам Сергея Ивановича, отчего тот едва на него не наступил. Мужчина с удивлением взглянул на потревоживший его предмет, на обладательницу и… злорадно усмехнулся.       — И я рад нашей встрече, сударыня, — прокричал он снизу вместо приветствия, почтительно сняв цилиндр. — Сергей Петрович, моё почтение, — вместо ответа князь лишь молча кивнул. Такая встреча однозначно не входила в его планы…       Екатерина стояла как вкопанная. Саша, живая, смотрела на неё своими ясными красивыми глазами, но, казалось, не узнавала. Она лишь крепче сжала узелок, стиснула руку подполковника и с ужасом переглянулась с толпой. Трубецкая вспомнила последнюю встречу. Встречу в доме коллекционера — своего спасителя. Девушка уже тогда никого не признавала. Даже её. Причина резкого помутнения памяти до сих пор оставалось для женщины загадкой, но на мгновение от столь странного поступка на душе даже стало… легче.       — Может, оно и к лучшему, — подумала про себя княгиня, медленно выдохнув. — Только вот надолго ли?       Ничего не говоря, она тихой поступью отошла от мужа и стремительно направилась в сторону стоянки извозчиков. Трубецкой резко обернулся, желая её остановить, но супруги уже и след простыл.       — Сергей Иванович, — Александра продолжала смотреть в сторону толпы, где минуту назад скрылась особа, так странно смотревшая на неё. — Кто сие дама? Почему она при встрече с нами так себя повела?       — Не бойтесь, барышня, — мягко прошептал мужчина, слегка поглаживая хрупкие пальцы, что с жадностью стиснули его собственные. — Она нас, видимо, с кем-то перепутала. К сожалению, подобное случается часто. Прошу вас, не тревожьтесь напрасно.       Он не назвал имя княгини. Даже несмотря на беспамятство девушки. Услышанная от Ипполита история перевернуло всё его представление об этой особе. Он не ожидал, не верил, что столь благородная женщина, какой он знал Екатерину не первый год, способна… на гнусность, мерзость… предательство… Сергей решился взять дело в свои руки, покарать виновницу всей этой грязной истории… самолично. Реакция авантюристки при виде Оболенской подтвердила смысл слов брата. Печальный смысл…       Так ведут себя те, кто боится посмотреть… в глаза совести… Кому есть, что скрывать от людей…       Компания продолжила путь. Миновав каменные, покрытые редкой травой ступени, подполковник приблизился к Трубецкому, вручая тому зонт супруги.       — Благодарю, вас, — холодно ответил мужчина. — Однако позвольте осведомиться, отчего вы так рано приехали в столицу? Да ещё в таком виде.       — При всём моём уважении к вам, князь, я предпочту утаить сие причину. Ибо она касается только моей семьи. Но если вас тревожит реакция на мой отъезд господина Гебеля, то будьте покойны — подполковник собственноручно подписал указ о моём отпуске.       Сергей мягко улыбнулся, слегка склонив голову.       — Умеете вы всё-таки оборачивать ситуацию в свою пользу, — Трубецкой со злостью дёрнул челюстью. — Чтобы ваша семья не затевала, ваши выходки всегда имеют победу для вас, но беды для окружающих.       — Вы это к чему, Сергей Петрович?       — Ипполит Иванович знает, что к чему.       Обида по-прежнему не желала покидать его. Трубецкой притворно одёрнул мундир, словно он доставлял ему неудобства, желая тем самым показать себя жертвой, но этим лишь только рассмешил собеседника. Не скрывая веселья, Сергей грациозно снял цилиндр и пригладил свои чёрные немного волнистые волосы. Лёгкая улыбка расползлась на смуглом лице. Стоявшие недалеко от компании молоденькие смолянки пришли в полный восторг от притягательного мужчины, едва не поддавшись соблазну броситься к нему в объятья, коснуться мягких губ. Они тотчас стали друг с другом перешёптываться, о чём-то договариваться, но, заметив строгий взгляд подполковника, мгновенно прикрыли от смущения лица ладошками, тихо про себя хихикнув.       — И не грех вам, сударь, бросаться такими словами при возлюбленной моего брата? — мужчина перевёл взгляд на Александру. Девушка по-прежнему была бледна, дрожала, но ласковый взгляд старшего товарища немного её приободрил. Она лишь крепко стиснула его локоть, а затем обратила взор на те же корабли, пытаясь сделать вид, что беседа ей неинтересна.       — Между прочим, возлюбленная ваша брата, вот она вот, — князь бесцеремонно ткнул в неё пальцем, — и является причиной, по которой…       Пылающая гневом речь внезапно прервалась, лицо князя резко обожгло пощёчиной, которую никто не ожидал.       — Довольно! — от голоса и действий Ипполита, что до этого стоял подле возлюбленной, испепеляя мужчину глазами полными ненавистью, прохожие резко вздрогнули и в страхе шарахнулись в сторону. — Вы не вправе вымещать злость на человека, что стал жертвой интриг вашей Екатерины Ивановны, — юноша резко вырвал Оболенскую из хватки Сержа, заслонив её собой. Она мягко положила ему на плечо руку, как делала не раз, слегка погладив, дабы его успокоить. — Я понимаю, князь, — стараясь смягчить грубость, начал будущий юнкер, — тяжело принимать правду, которая ранит. Но Её Светлость сама виновата. Я прошу вас об одном — не наказывайте Александру Петровну. Поверьте, она чиста перед вами, как младенец…       — Всё это ненужные отговорки, сударь! — разозлённый мужчина держал у лица руку, часто дыша. — Ваша красавица должна думать, прежде чем соглашаться на авантюры подобного рода. И главное, Ипполит Иванович, — немного придя в себя, князь приблизился к собеседнику вплотную, шепча прямо в ухо, не взирая на присутствие Саши с Сергеем: — Я ничего не забыл. Наша дуэль так или иначе состоится. Я вам на ней и вашу оплеуху припомню.       Юноша ненадолго потупил голову. Но затем… странный блеск в глазах заставил присутствующих буквально побледнеть… И давно ли он стал таким коварным?       — Ой ли? — вполголоса отозвался юнкер. — Глядите, Ваша Светлость, как бы вам потом раскаиваться за свои слова не пришлось. Тем более, что про французского любовника вашей ненаглядной знают многие. Особенно Павел Иванович Пестель. Так что на вашем месте я бы не спешил бросаться столь громкими заявлениями. Потому что…       Ипполит не успел договорить. Сильные руки схватили его за отвороты плаща, перед глазами замаячило суровое красное от злости лицо… Трубецкой не щадил ни себя, ни юнца. Злость желала выйти наружу, но в этот момент… Саша обогнула своего спасителя и смело встала между ними, оттолкнув полковника в сторону.       — Прошу вас, сударь, не трогайте моего спутника, — чуть не плача, проговорила она. — Он всего лишь желает защитить меня. Ипполит Иванович… влюблён в меня, он спас меня от негодяев, а теперь я желаю спасти ему жизнь. Пожалуйста, Сергей Петрович, — неожиданно она опустилась перед ним на колени. Руки соединились в молитве. Пронзительный взгляд глядел снизу-вверх на полковника, поражая не только его, Сержа, но и… Ипполита. Ипполита, который уже отчаялся получить от неё ответную привязанность. Но можно ли это назвать привязанностью? — Простите его. Он сказал это не нарочно, он не хотел обидеть вас.       Тоненький голосок звучал словно из самого сердца, на секунду душа Трубецкого дрогнула. Он уже давно не встречал девушку, готовую броситься в ноги врага любимого, молить о пощаде, оправдывать чужой поступок. Мужчина крепко зажмурился. Слабость для него непозволительна. Ведь он тоже любит, он также сделает всё, чтобы защитить любимую. И возможно когда-нибудь он также будет стоять на коленях и молить о спасении Екатерины.       Сергей не знал о состоянии Саши, но поступок её был настолько искренним, что ему и в голову не пришло, что она просит за Ипполита не из-за любви к нему, а из благодарности…       — Я ценю в людях благородство, смелость, — он опустился перед княжной на колени, протягивая к ней растопыренную правую ладонь, — но и вы должны понять, мадмуазель, Ипполит Иванович глубоко оскорбил мою любимую супругу. Мало того, он обвинил её в сношениях с французским подданным. Вы понимаете, что это очень серьёзное обвинение для женщины, чей муж прошёл французскую кампанию? Что если новость дойдёт до императора, мы закончим свои дни в крепости или… на эшафоте… — на последнем слове красавица с ужасом вскрикнула, закрыв лицо ладонями. — Великодушно прошу простить, — как можно продолжил полковник, — я никоим образом не желал вас напугать. Просто поймите, за подобное оскорбление человек дворянской крови должен нести ответ… на дуэли…       — Зачем же дело стало, князь? — Оболенская не успела прийти в себя, как её резко подняли и отвели в сторону к Сержу. Муравьёв-Апостол крепко прижал её к себе, дабы красавица вновь не проявила не нужную смелость. Едва она оправилась, как юноша выхватил из-за пазухи пистолет и… взвёл курок. Толпа людей, что стали очевидцами этого поступка, с криком бросилась в рассыпную. Дуло серебряного оружия смотрело прямо в лицо князю. На секунду мужчина опешил, но затем… повторил действия противника… — Вот видите, Сергей Петрович, как всё просто. Мы среди людей, что в случае чего смогут подтвердить честность поединка, а заодно узнают причину, по которой сын сенатора лишил жизни героя русского оружия. Что, насчёт три? Раз…       — Не сметь! — Ипполит толком не успел начать отчёт, как на него всем телом навалился старший брат, запрокидывая руку с оружием в руках. — Ну-ка дай сюда, — сильные пальцы не без труда выхватили пистолет. Теперь уже самого Сергея била ярость от мысли, что Меньшой желал учинить смертоубийство.       — Серёжа, отдай! Это наше дело, мы должны разрешить его немедленно, — Ипполит, словно ребёнок, бросился к брату, желая отнять своё, но в ответ получил лишь подзатыльник.       — Вернёмся домой, я те покажу дуэль, — со злостью прошептал мужчина. — Совсем с ума сошёл? Драться насмерть с профессиональным военным на глазах у девушки, которую уже чуть ли не в невесты себе присвоил. О ней хотя бы подумай. О Матвее, о наших сёстрах и обо мне. Ты думаешь, мне легко будет осознать, что… — сказать зловещую фразу у него не хватило духа. Он был бледен, напуган, но пытался казаться смелым, дабы юнец окончательно не вышел из-под контроля. Мысль, что младший братишка мог умереть от собственной дурости, немного подкосила. Почти на ватных ногах он приблизился к противнику, бросая заготовленную фразу: — Князь, попрошу вас убрать оружие, — подполковник протянул левую руку, но Трубецкой не двинулся с места.       — Сергей Иванович, вы мешаете, — процедил он сквозь зубы, опасно спуская курок. — Мы люди чести и должны смывать грязные поступки кровью. Верните Ипполиту Ивановичу оружие, а сами ступайте с Александрой Петровной домой. Нечего невинному созданию смотреть на ужас, что случится по её… вине.       — Помилуйте, Ваша Светлость, кругом люди, женщины, дети, — Муравьёв-Апостол указал рукой на прохожих, что в страхе стояли в стороне, боясь пошевелиться. — На что им смотреть на разборки офицера со студентом?       — Не я начал сие разборки, Сергей Иванович! — громко ответил полковник. — Не я. А теперь потрудитесь оставить нас и идите домой готовить вашего отца с сёстрами к похоронам вашего несносного брата.       — Подождите, остановитесь!       Последние слова остались без внимания. Трубецкой крепко сжал пистолет, целясь прямо в сердце противника. Юноша стоял в семи шагах от него. Гарантируя… удачный выстрел. Окружающие не смели отвести от князя взор, до ужаса поражаясь его поведению…       Княжескому хладнокровию не было предела. До удивления спокойное лицо, маниакальный взгляд. Неужели это последнее, что он запомнит? Юнец тяжело вздохнул, он медленно обернулся к возлюбленной, одариваемая её прощальной, как ему казалось, улыбкой. Она слегка дрожала. Не плакала, но дрожала, крепко стискивая узелок. И вот когда последняя минута была близка, неожиданно… раздался крик. Молодые люди не сразу поняли, что произошло, но, когда взглянули в сторону офицеров, ситуация тотчас прояснилась. Из носа князя сочилась алая струйка крови, губа немного разбита. Позади него стоял Сергей и вытирал платком корпус несостоявшегося орудия мести. Ему всё-таки удалось выхватить пистолет, однако дело не обошлось без применения силы…       — Будем считать, что дуэль закончилась вашим поражением, сударь, — ответил он, не отрываясь от занятия. — А теперь возвращайтесь домой и займитесь приготовлениями отъезда Екатерины Ивановны… в монастырь. Как ты думаешь, Ипполит, в какой лучше: в Воскресенский Новодевичий в Петербурге, так сказать, поближе к супругу, или в Ново-Тихвинский — на Урал?       Ответом был истеричный хохот. Ипполит трясся от собственного смеха, пугая не только прохожих, но и Александру. Девушка желала подойти к нему, но каждый новый приступ смеха останавливал. Она с ужасом смотрела то на юнца, то на озлобленного Сергея, не понимая, что делать. Наконец, она сделала над собой усилия и приблизилась к младшему Муравьёву-Апостолу, зажимая правой рукой его левую кисть.       — Ипполит Иванович, посмотрите на меня, пожалуйста, — звук её голоса сотворил чудо. Юнец тотчас успокоился. Она ласково смотрела на него тем же взглядом, как он в вечер похищения, и слегка гладила. — Пожалуйста, пойдёмте. Куда-нибудь. Хотите, пойдём к Евгению Петровичу. Помните, вы говорили, что он мой… брат? - сие фразу она произнесла шёпотом, желая скрыть от Трубецкого свою болезнь. - Что он любит меня не меньше, чем вы.       — Я… с превеликим… удовольствием исполню вашу просьбу, мой ангел, — он осторожно поднёс её руку к своим губам, оставляя на ней нежный поцелуй. Она блаженно прикрыла глаза, словно никогда не испытывала подобную нежность со стороны… мужчин. — Пойдёмте, барышня, — Муравьёв-Апостол положил руку девушки себе на локоть и направился в сторону Аптекарского переулка, поминутно оглядываясь на разъярённого Трубецкого, что продолжал зажимать окровавленную губу кулаком. — Мой брат прав, нам не стоит обращать внимания на… рогоносца.       Последнее слово оказалось явно лишним. Те, кто жил в России в 19-м веке, прекрасно знали значение слова «рогоносец» в отношении женатых мужчин. Едва оно слетало с каких-либо уст, люди приходили в ужас, бледнели, шептались, распускались грязные сплетни и тому подобное. Сие слово являлось оскорбительным настолько, что порой дуэли невозможно было… избежать.       — Да как ты смеешь, паршивец? — князь желал сорваться следом, но Сергей резко схватил его за плечи и прижал к краю бортика набережной. Полковник смертельно побледнел. Под ногами ещё чувствовалась опора, а вот под спиной… пустота. Ещё немного и он окажется на каменистой набережной… с многочисленными ушибами…       — Мне никоим образом не хочется портить с вами отношения, сударь, — зашептал мужчина, крепко держа обидчика за горло, опасно сдавив, — но, если вы причините моему брату боль, ещё раз направите на него пистолет или шпагу, я буду вынужден вас убить. Имейте это ввиду.       Полковнику едва хватило сил вырваться, больно ударив обидчика по рукам, но Муравьёв-Апостол продолжал смотреть на него всё тем же холодным, с примесью серьёзности взглядом, явно намекая на то, что обещание его… исполнится…       — Я вас услышал, С-Сергей И-Иванович, — с гордостью ответил Трубецкой. — Будьте у-уверенны, ч-что… —       Остатки фраз затерялись в кашле. Он держался за шею и буквально горел, словно алые маки на закате. Приступы удушья заставляли сгибаться пополам, превращая его в жалкое существо, на которое нельзя смотреть без отвращения. Спустя минуты приступ отступил. Мужчина медленно выпрямился, одёрнул мундир и гордо взглянул на теперь уже бывшего товарища. Больше им говорить было не о чем. Поправив двууголку, полковник зашагал прочь, шепча под нос… угрозы.       — Ты ещё не то услышишь, — прошептал Сергей, потирая руки в тёмно-коричневых перчатках, — это я тебе гарантирую, мерзавец…