Авантюристки

      На третьем этаже дома номер шесть в Аптекарском переулке кипела праздная жизнь. С самого утра к подъезду съезжались роскошные экипажи, пребывали компании людей, разодетых в парадные костюмы. В глазах искрилось счастье, на губах сияли улыбки, в руках роскошные букеты и аккуратно упакованные подарки.       Нарядная публика спешила поздравить семью Васильевых с рождением пятого ребёнка.       Гости едва умещались в прихожей скромной, но довольно уютной квартиры, что была пропитана запахом изысканных блюд и свежими пелёнками. Крик младенца приятно развлекал их, а счастливая мамочка, расположившись с ним в мягком кресле, принимала щедрые подарки, ехидно улыбаясь при виде конвертов с ассигнациями.       — Что-то я не вижу нашего соседа князя Оболенского, — хозяйка сильно вытягивала лебединую шею, покачиваясь из стороны в сторону. Взгляд перебегал от одного гостя к другому и с недоумением возвращался к мужу. — Где же он? Разве ты не позвал его?       — Дорогая, ты ошибаешься. Я звал Евгения Петровича, но он вежливо отказался. Зато посмотри какой презент он прислал для нашего Игорёши, — счастливый папаша развернул свёрток с голубой лентой, в который была завёрнута крестильная рубашка и маленькая погремушка в форме цветка колокольчика. — Разве не прелесть?       Избалованная столичной жизнью супруга с лёгким презрением в глазах взяла игрушку в руки, осмотрела со всех сторон, а затем отложила на тумбочку, где красовалась горка из использованных салфеток.       — Мог бы что-нибудь и подороже прислать. Князь всё-таки, с громкой фамилией. А он всего лишь дешёвой игрушкой отделался да рубашонкой, которую мы бы и сами могли пошить.       — Милая, — расстроенный от хамского поведения супруги, хозяин взял погремушку в руки и заботливо погладил корпус пальцами, — не сердись на него. У человека горе. Он уже третий месяц не выходит из дому. Не до праздников ему сейчас. Скажи спасибо, что он хотя бы так нас не забывает.       — Надо было лучше следить за своей любимицей, — с вызовом ответила женщина. — Тогда и на соседей времени бы хватало.       Её супруг тяжело вздохнул. С высокомерной женой спорить бесполезно. Извинившись перед гостями, он прошёл на кухню и опустился на одинокую табуретку. На столе стоял графин с вином. Руки сами потянулись к хрустальной таре и вскоре спасительный напиток плавно потёк по горлу.       Мужчина испытывал стыд и грусть одновременно. Из всех знакомых Евгения он единственный, кто по-настоящему разделял его боль. Вместе они исследовали каждый переулок в городе, расспрашивали прохожих, рассылали прошения в разные органы власти, но ответом им была… тишина. Пару раз не в силах справиться с одиночеством Оболенский ночевал у них, пытаясь заглушить горе за разговорами с выпивкой, но утром боль вновь давала о себе знать…       Осушив бокал, хозяин решил вернуться к гостям, что уже несколько раз звали его. Но когда он поднимался, то нечаянно бросил взгляд на противоположное окно дома, в котором виднелся силуэт князя…       Озабоченный внутренними тревогами Евгений бессмысленно поглядывал на городские улицы, что купались в ярких красках дня. Солнце, что сияло над крышами домов, кронами деревьев, бросало лучи прямо на стёкла, заставляя временами щуриться, но мужчину сей момент мало беспокоил. Сосед не соврал, когда сказал жене, что он уже три месяца как перестал радоваться жизни.       Жизнь потеряла для него всякий смысл.       Почти всё лето он задавался одним лишь вопросом — где его сестра, любимая Сашенька? Мысль, что он собственными руками отдал похитителю своё ценное сокровище, не давала думать о чём-то другом. Служба отошла на второй план. Друзья, родные тоже. Целыми сутками он вместе с Васильевым, а иногда в одиночестве бродил по улице, надеясь увидеть в толпе родное лицо. Но те люди, которых Евгений встречал и те, что знали его, подкупленные Екатериной, уверяли, что Александра сейчас дома в Подмосковной усадьбе. Но он об этом к несчастью забыл.       Однако они не понимали силу братского чутья. Несчастный поручик чувствовал, что общество его… жестоко обманывает. С Александрой явно случилась беда… Писать домой о своих подозрениях он не решался. Ужасная новость могла добить и без того расстроенное здоровье отца. И Евгений был вынужден справляться с бедой в одиночестве, не желая просить кого-либо о помощи.       Но время шло, а от сероглазого ангела не было никаких вестей.       И в какой-то момент несчастный старший брат решил для себя, что девушки… нет. Больше… нет…       Так проходили дни, ночи. Товарищи первое время навещали его, но потом он ясно дал понять, что не желает их видеть. Василиса — горничная любимой сестры — была единственным человеком, с кем он соглашался поддерживать сношения…       Внезапно в прихожей послышался стук в дверь. Оболенский вздрогнул — точно такой же стук прозвучал в тот день, когда родной человек его бесследно исчез… А после он получил рану на голове.       — Василиса, кто там? — осведомился он, сжимая пальцами рукоятку шпаги, что лежала в ножнах на столе. Ответом была тишина. — Ты что не слышишь? Кто осмелился прийти в мой дом?! Я же просил никого не впускать!..       И вновь ответом стала тревожная тишина. Превозмогая страх, поручик осторожно вышел из кабинета, на всякий случай обнажив холодную сталь, спустился вниз по лестнице и… замер. Служанка стояла напротив арки, из которой открывался вид в прихожую. Потные руки прикрыли тонкие губы, подавляя крик. В глазах скопились слёзы. Испуганный взгляд устремлён в проём, где стояло милое, родное существо для её господина, с которым он уже мысленно… простился…       — Саша… Сашенька?.. — не веря своим глазам, Евгений осторожно положил оружие на тумбочку с цветами. Красавица со страхом следила за его действиями, но не смела произнести даже слова. Обезумевший от счастья, поручик медленно приблизился к ней, стараясь сдержать слёзы. Он так боялся, что девушка окажется фантомом, придуманный больным воображением на фоне нервного истощения. Левая рука осторожно легла на правое плечо гостьи, чувствуя… теплоту. — Настоящая, живая, — ему казалось всё сном. Он так давно потерял надежду увидеть её. Почувствовать. Обнять. Она не дёрнулась, не дрожала, но в глазах томилась некое… непонимание. Даже удивление.       — Вы Евгений Петрович Оболенский? — как можно тактичней осведомилась барышня вместо приветствия. — Вы мой брат?       От неожиданности мужчина едва не лишился дара речи. На мгновение он убрал руку и попятился назад.       — Разумеется, — прошептал князь. — Почему ты спрашиваешь, милая? — Саша виновато опустила глаза. Почему-то именно этому господину ей вдруг стало стыдно говорить правду о своём недуге. Она не понимала причину, но чувствовала, что суровый поручик в отличии от Ипполита не должен знать… её историю.       — Великодушно прошу простить меня, сударь, — начала была девушка, но в этот момент, не совладав с эмоциями, Евгений крепко стиснул её в объятьях.       Глупый вопрос, что прозвучал несколько секунд назад, показался сущим пустяком по сравнению с тем, что сестрёнка жива. Что она вернулась домой. Его мягкие губы стали покрывать бледное, но родное для него лицо. Оболенская вначале не понимала действий, как ей казалось, незнакомого мужчины, но внезапно ей захотелось обнять его в ответ. Едва порыв был осуществлён, как на нежной коже заблестели капли мужских слёз.       — Господи, что они с тобой сделали? — князь подхватил её на руки и осторожно понёс на второй этаж в свой кабинет. Переступив порог, он со всем почтением усадил её на диван, помог снять дорожную шляпку, расправить волосы. Ему до сих пор не верилось, что он вновь это делает. Очутившись в давно забытой обстановке, красавица с изумлением смотрела на брата, по сторонам комнаты. Всё было словно знакомым, но искалеченная зельем память упорно не желала восстановить моменты, связанные с тем, что она… любила. — Родная моя, скажи мне, что произошло? Я не стану сердиться на тебя, просто скажи, что с тобой случилось? — мужчина жадно целовал её руки, но девушка лишь удивлённо наблюдала за его действиями.       — Право слово, господин, я даже не знаю с чего начать. Произошло так много событий: моя травма, поездка в Тульчин, знакомство с Ипполитом Ивановичем, похищение и возвращение в Петербург.       Поцелуи тотчас прекратились. От услышанных фраз Евгений даже икнул. Выпрямившись, он осторожно зажал её лицо в ладонях, пристально смотря в глаза.       — Травма? — переспросил князь. — Какая травма, Сашенька? Ты ведь уехала на прогулку с господином Смоловым.       — Смолов? — девушка слегка напряглась, пытаясь вспомнить того, кем выдал себя перед ней сластолюбец, но и эти воспоминания давно испарились. — Простите, но я не знаю человека с такой фамилией, — очередной поток удивлений со стороны поручика не заставил себя ждать. Он слегка наклонил голову, пытаясь разгадать хоть один намёк на злую шутку со стороны сестры, коими она никогда не брезговала, но к великому ужаса почувствовал - красавица говорит… правду.       — Хорошо, опустим подробности о личности господина Смолова. Тогда расскажи мне, пожалуйста, о травме.       Евгений пытался вести себя тактичней дабы лишний раз не волновать и без того напуганную княжну.       — Мне стыдно признаться, — ответила Саша, ненадолго закрыв глаза, — но я… не помню её. О травме мне рассказал Ксаверий Николаевич — мой друг и… господин. Он сказал, что я упала с лошади, потому что та испугалась выстрелов дуэльных пистолетов. И что моё имя не Александра, а Берта.       — Что за вздор?! — мужчина резко выпустил её из объятий и отошёл к окну, положив левую руку на пояс, а правой прикрыв губы. На глаза красавицы навернулись слёзы. В последнее время действия людей, мужчин или женщин, заметно пугали, доводя до панической атаки. Немного выдохнув, Евгений приблизился к ней и медленно опустился на край дивана. Пальцы осторожно зажали подбородок, поднимая милое лицо к свету. Серые глаза смотрели на него со страхом, по щекам текли прозрачные капельки слёз. — Ты испугалась? — Александра слегка кивнула. — Не бойся, всё хорошо. Я верю тебе, — он отпустил лицо девушки. Волнение передалось и ему, отчего он сам немного вздрогнул. — Так значит этот… господин сказал, что тебя зовут Берта? — красавица вновь кивнула. — Интересное имя он выбрал, чтобы скрыть прежде всего от тебя самой твою личность. А обо мне он что-нибудь рассказывал?       — Нет. Ксаверий Николаевич говорил, что я одна в семье. Точнее была, пока мачеха не определила меня в воспитательный дом.       Оболенская густо покраснела. Странный стыд заставил вновь опустить глаза. Она вдруг почувствовала вину перед мужчиной, который кажется ей не настолько чужим, как она его представляла по пути из Тульчина в Петербург. Но и развернуться и уйти ей казалось также безумным поступком, как принять его.       — А в Тульчине ты как оказалась? Помнишь? — в ответ вновь была тишина. — Саш, пожалуйста, ответь на вопрос. Ты же знаешь, что я переживаю. Посмотри хотя бы на меня.       Он вновь пытался обратить её взор в свою сторону, но на этот раз она отвернулась, прижимая к груди бежевого оттенка подушку. Нехорошее чувство закралось в глубине души. С самого детства девочка слыла пылкой мечтательницей, часто пересказывала свои фантазии взрослым и даже ему, старшему брату, что просто не чаял в ней души. Но детство кончилось, девочка превратилась во взрослую барышню, и то, что любимый брат сейчас наблюдал, было слишком даже для нынешнего её возраста. Евгений слегка откинулся назад. Собеседница тихо сидела на диване, покорно сложив на подушке руки. Странное смирение и спокойствие властвовали над хрупким телом, что немного дрожало от недавних действий князя. Оболенский заметно нахмурился. Всё состояние любимицы указывало на то, что над ней хорошо поработали. Поработал взрослый, хорошо разбирающийся в свойствах душевного здоровья, эмоциях человек.       Точнее мужчина. Взрослый мужчина.       — Может, всё-таки ты удовлетворишь моё любопытство? — княжна отрицательно покачала головой. — Вот это новость, — сие фразу он прошептал он уже самому себе. Правая рука нервно прошлась по русым волосам, отчего он стал немного лохматым. Неожиданно на лестнице раздались шаги и вскоре послышался стук в дверь. — Войдите? — Евгений зло дёрнул челюстью, но сдержал себя дабы в присутствии испуганной сестры не обрушить гнев ещё и на прислугу. Но когда он увидел вошедших, злость тотчас сменилась на удивление: — Вы?       Александра обернулась следом и в тот же миг на губах промелькнуло подобие улыбки. Она тотчас узнала своих покровителей. Увидев своего маленького друга, Сергей посмотрел на неё тёплым взглядом и слегка подмигнул дабы немного успокоить. А Ипполит так и вовсе гордо держал спину дабы красавица не забыла рассказать братцу кому именно из Муравьёвых-Апостолов обязана спасением.       Всё это время господа стояли в подъезде, выжидая момент, когда можно будет рассказать товарищу обо всех приключениях красавицы. А заодно дать возможность брату и сестре обнять друг друга после долгой разлуки. Пережить эмоциональное, но приятное потрясение от долгожданной встречи. И, конечно же, немного поговорить. И судя по той картине, что стояла у них перед глазами, руководитель поездки догадался — они появились вовремя.       — Князь, прошу простить нас, что мы бесцеремонно пришли к вам в дом, — начал Серж, но в этот момент, потеряв всякий стыд, его меньшой брат вышел вперёд и бесцеремонно поднял Сашу с места, слегка приобняв за хрупкий стан. Увиденное зрелище едва не лишило двух старших офицеров дара речи… — Ты что себе позволяешь? — угрожающе шикнул подполковник. — Немедленно отпусти княжну и вернись на место.       Князь с непониманием покосился сначала на гостя, а затем на молодую пару. И его тут же осенило.       — Не стоит, Сергей Иванович, — Оболенский скрестил руки на груди и зорко, словно коршун, взглянул на юнкера. Оба и правда походили на хищных птиц, которым выпал жребий быть обладателем одной и той же добычи. И никто не желал уступать сопернику. — Как же, как же. Я помню, сударь, ваше заявление, что вы, якобы, найдёте мою сестрицу, вернёте её в родительское гнездо, — Ипполит самодовольно поджал губы, ещё крепче прижимая к себе девушку. — Что ж, судя по вашим действиям, я и правда должен вас благодарить. Однако, — он с извинением взглянул на Сергея и тот в качестве согласия поднял правую ладонь, — мне хочется узнать подробности вашего воссоединения. А заодно и причину, по которой Саша не помнит своего имени. Сама она говорить боится, считая своего брата монстром. Может быть, вы вместо неё мне всё расскажите? И да, кстати, моя позиция остаётся неизменной — мою сестру вы в жёны не получите, — поручик угрожающи погрозил указательным пальцем.       Молодые люди переглянулись между собой. Рука девушки легла юнцу на грудь, а вслед за ней склонилась и русая головка. Он молча сжал её пальцы, доказывая, что не посмеет как-то оскорбить или же опорочить честь любимой. Что она вправе надеяться на его защиту.       — Мне не хочется пугать вас, князь, но… Александру Петровну насильно удерживали в особняке самозванца, что выдал себя за нашего товарища — Смолова Бориса Владимировича. Этот негодяй поил барышню зельем, что притупляет память и… — Сергею самому тяжело было говорить эти слова. Обида на княжну постепенно прошла и теперь он не меньше, чем его брат переживал за её здоровье.       — Продолжайте, — как можно спокойно попросил Евгений, пытаясь контролировать чувства.       — И если бы мой брат не принял бы необходимые меры, то зелье превратило бы вашу сестру в умственного инвалида. Таков вердикт лекаря, — услышав ужасные слова, Оболенский побледнел, слегка качнулся, а затем рухнул на диван. Саша негромко вскрикнула, старший Муравьёв-Апостол тотчас бросился к графину с водой. Один Ипполит остался по-прежнему невозмутим. Реакция мужчины стала для него сигналом, что небеса таким образом покарали того за грубый отказ в осуществлении его мечты. И сейчас он просто наслаждался зрелищем при виде страданий соперника.       Евгений был сам не свой. Радость от возвращения любимицы сменилась на горечь от мысли, что она… больна. Он устало потёр лоб, а затем, дотянувшись до колокольчика, трижды позвонил. В проёме кабинета тотчас появилась Василиса, нервно потирая ладони.       — Пожалуйста, отведи барышню в её покои, — распорядился мужчина. — Помоги принять ванну, накорми и посиди с ней.       — Евгений Петрович, — голос красавицы больно прошёлся по душе. Оболенскому стоило усилий не подать виду, что весть о болезни разбила его. — Позвольте мне остаться с вами. Я не голодна. Мы час тому назад обедали.       — Милая, нам предстоит серьёзный мужской разговор, — как можно мягче произнёс он, не в силах взглянуть на несчастную девушку. — Мне бы не хотелось, чтобы ты стала его невольным свидетелем.       Александра тяжело вздохнула. Спорить с мужчиной, тем более с хозяином дома просто бессмысленно. С неохотой она оторвалась от груди Ипполита и, сделав книксен, направилась вслед за служанкой. Поравнявшись с Сергеем, девушка вдруг остановилась. С опаской взглянув на Евгения, она привстала на носочки дабы дотянуться до уха подполковника, но тот тотчас распознал её мотивы и сам слегка наклонился.       — Пожалуйста, помните о нашем уговоре на корабле. Не говорите князю о том, что Ксаверий называл себя моим женихом.       — Не беспокойтесь, мадмуазель. Я не пророню ни единого слова об этом. А мой брат и подавно будет молчать. Ему самому неприятно думать о нём, — мужчина заботливо погладил хрупкую кисть. Александра с благодарностью ему улыбнулась, а затем не спеша вышла в коридор, прикрыв за собой дверь.       — В инвалида, говорите. А сейчас по-вашему она кто? — сие грубая фраза разнеслась по всему этажу.       Александра тихо закрыла лицо руками. Беззвучный плачь сам собой вырвался наружу. Василиса, словно сестра, обняла её, ласково погладив по плечу. Несчастная девушка обняла служанку в ответ, уткнувшись в плечо.       — Господи, как же я устала рассказывать всем эту историю. Что-то доказывать, повторять одно и то же, — Оболенская не щадила себя. Она больно впивалась пальцами в плечо служанки и просто кричала на весь этаж, отчего у младшего Муравьёва-Апостола, что сейчас находился в кабинете, сердце просто обливалось кровью. Он желал пойти к ней, но старшие товарищи строго велели не поддаваться на дамские капризы. Наплакавшись, его возлюбленная подняла голову, вытирая слёзы кружевным платком. — Сначала Ипполиту Ивановичу, потом его брату с господином Вольфом, теперь твоему хозяину, который уверяет, что я его сестра и сердится, что я противоречу его словам.       — Простите, госпожа, но это так, — Саша со злостью взглянула на горничную, но та лишь наивно пожала плечами. — Барин ваш родной брат. Вы представительница известного рода Оболенских — частичка когда-то царствующего рода Рюриковичей.       — Святые угодники, и ты туда же. Какие Рюриковичи, какие Оболенские? — подобрав подол платья, девушка стремительно спустилась вниз. Василиса, не теряя присутствия духа, спустилась следом, пытаясь скрыть улыбку.       — Почему ты смеёшься?       — Простите, барышня. Просто я вспомнила, как мы с вами частенько вот так бегали по дому, играя в догонялки, — Александра слегка сомкнула брови, поражаясь тому, что она, княжна, могла играть в игры с прислугой.       — Я смотрю, ты не так глупа, как кажется, — Василиса расценила её слова как комплимент, благодарно улыбнувшись. Немного подумав, девушка подошла к ней вплотную. Серые глаза уставились прямо в лицо, отчего служанка заметно дёрнулась. — Если ты так умна, то докажи мне, что твой барин тот, за кого себя выдаёт. Хотя бы одной единственной вещью.       Служанка ненадолго задумалась, а затем радостно вскинула указательный палец.       — В гостиной над камином висит парадный портрет, на котором изображены вы и Евгений Петрович. Картину писали два года тому назад, но вы и князь с того времени мало изменились. Возможно, она и убедит вас, госпожа, в правдивости слов господина поручика.       Александра глазами обвела первый этаж, словно пытаясь сообразить где расположена гостиная. Не став мучить благодетельницу загадками, девушка взяла её под руку и повела в нужное направление. Миновав небольшой коридорчик, красавица действительно оказалась в самом сердце дома, где вечерами любила музицировать и пить чай с родными людьми. На столе стояла ваза с засохшей сиренью, которую она однажды принесла с прогулки. В уголке лежали пяльцы с вышитыми незабудками, оставленные ею незадолго до исчезновения. Княжна несколько раз щурилась, морщила лоб, пытаясь хотя бы мелочные, но довольно милые предметы оживить в памяти, но её опять ждало разочарование. Она медленно передвигалась от одного элемента мебели к другому, слегка касаясь тоненькими пальчиками. Глаза с интересом разглядывали книжные полки, подушки и наконец остановились на том самом парадном портрете в бронзовой раме. Девочка лет четырнадцати сидела в кресле с мягкой спинкой, держа на коленях серую кошку с розовым бантиком. Молодой человек в военном мундире стоял подле неё, положив правую руку на спинку мебели, а левой придерживая хрупкое плечо. Позади них расстилался цветущий сад с разными видами цветов, светило солнце. Они сияли от счастья и действительно походили на себя два года спустя. В уголке начертана надпись: "Пятнадцатое июня. Тысяча восемьсот двадцать первый год".       — Он не соврал, — Оболенская с ужасом глядела на своё изображение и на изображение поручика. — Он действительно не соврал.       — Вы о ком, барышня?       Саша медленно отошла от портрета, приложив пальцы к вискам. Внезапно в памяти оживился разговор с Ипполитом в ночь её похищения и в сердце больно кольнуло.       — Меня в Тульчине заставляли пить зелье. Человек, который заклинал меня в своей любви, заставлял пить лекарство, от которого мне становилось хуже. А когда я отдала склянку Ипполиту Ивановичу, он сказал, что Ксаверий желает мне зла. Что он намеренно лишает меня памяти. А я не поверила ему. Я обидела его и Сергея Ивановича. Я… я… — она вновь не выдержала. Нервное расстройство подкосило её. Случилось резкое головокружение, отчего княжна медленно стала загибаться. Она бы вновь упала, но Василиса вовремя подхватила её под локти и усадила на софу. Девушка тяжело дышала. Неожиданно случилась сильная головная боль. — Мне надо поговорить с ним, - задыхаясь, прошептала она. — Пожалуйста, позови, господина Муравьёва-Апостола. Самого младшего.       — Так не велено же беспокоить.       Оболенская со злостью взглянула на служанку тем самым суровым взглядом, который та узнала бы из тысячи.       — Ну так придумай, что-нибудь! — девушка тяжело вздохнула. Капризам госпожи трудно отказать. Даже сейчас, когда та находится в нездоровом состоянии, знакомый упрямый нрав упорно рвётся наружу. И как ни странно, Василису это даже забавляло.       Она уверенно направилась обратно в кабинет, но внезапно, в входную дверь громко постучали.       — Кого ещё там принесло? — не скрывая злость, Василиса пошла открывать и вскоре раздался её радостный возглас: — Екатерина Ивановна? Проходите, пожалуйста. Вы не представляете, какая радость озарила наш дом.       Оболенская навострила уши. Имя показалось смутно знакомым. Она слегка сомкнула брови, как часто делала ещё до потери памяти, пытаясь вспомнить обстоятельства, при которых могла его слышать. От напряжения мигрень только усилилась, но воспоминания не заставили себя долго ждать.       В сознании промелькнула утренняя встреча с княжеской четой на набережной.       Перед глазами встал образ женщины, что странно повела себя, едва красавица со спутниками обратили на неё взоры. Незнакомка, как считала Оболенская, смотрела на неё словно на призрака из прошлого, явно не радуясь возвращению этого призрака в свою жизнь. Александра немного поёжилась. Если это она, то зачем пришла в дом её брата, зная, что «призрак» сейчас здесь? По телу пробежал холодок. В воздухе «повеяло» опасностью. Превозмогая страх перед неизвестностью, девушка поднялась с софы, гордо выпрямилась, расправила волосы. Она решила встретить нежданную гостью, как подобает, а заодно расспросить о причине её странного поведения.       Послышались неторопливые шаги, шелест платья и вскоре перед княжной предстал предмет недавних воспоминаний. Заметив юную хозяйку, Трубецкая ненадолго опешила. Смертная бледность вновь покрыла недавно залитые свежим румянцем щёки…       — Принесите нам, пожалуйста, кофе.       Саша не понимала зачем это делает, но решила на всякий случай выпроводить служанку из гостиной. Василиса уверенно поклонилась и спешно отправилась исполнять поручения. Екатерина заметно усмехнулась. Она догадалась, что её сейчас будет допрашивать главный свидетель её преступлений. И хотя маленькая с потерянной памятью княжна была не так опасна, как перепуганная Рылеева, бдительность терять всё равно не стоит.       Она прошла в гостиную с высоко поднятой головой и остановилась точно напротив девушки. Сейчас их разделял круглый обеденный стол, но любая могла пересечь и эту границу, дабы оказаться рядом с теперь уже соперницей. Александра с удивлением рассматривала посетительницу, замечая про себя, что у той резко поменялся взгляд. Стал не естественно весёлым, даже… злобным. Сама княгиня казалась немного скованной, напряжённой. Словно к чему-то готовилась.       Чёрное дело — совершённое в парке — нисколько не опустошило.       Наоборот — оно внушало мысль, что и от данного свидетеля стоит также… избавиться.       — Бог ты мой. И в самом деле, радость-то какая, — женщина фальшиво улыбнулась. — Давно ли ты вернулось, дитя моё? — в ответ княжна лишь равнодушно поджала губы. — Совсем не узнаёшь? — княгиня медленно обошла стол, снимая на ходу перчатки. Оболенская сделала шаг назад. Странное выражение лица незваной гостьи не внушало никакого доверия.       — Пожалуйста, кофе, — немного волнуясь, Василиса грациозно поставила поднос с кофейником с цветочным орнаментом на стол. Зоркий взгляд коварной авантюристки не упускал её из виду, временами посматривая на Александру. Екатерина выжидала момент — вершить зло в присутствии свидетеля ей явно не хотелось.       — Спасибо. Ты можешь идти, — девушка поклонилась и направилась обратно на кухню. — Прошу вас, Екатерина Ивановна, располагайтесь, — Оболенская села спиной к камину. Княгиня спиной к дверям. — Так значит, мы с вами знакомы? — как можно мягче осведомилась молодая красавица, элегантно помешивая сахар в горячем напитке. — Вы, наверное, знаете о моём недуге. Поэтому прошу, не удивляйтесь тем странным вопросам, которые прозвучат в нашей беседе.       — Не беспокойся, милая. Я всё знаю. Твоя служанка меня предупредила, — женщина слегка прищурилась. — Может, расскажешь что помнишь? Например, как ты оказалась с господами братьями на одном корабле? Особенно с Ипполитом Ивановичем. Ты ведь его избегала.       — Избегала? — переспросила Саша. — Откуда вы знаете?       — Не помнишь? Как жаль. Ипполит Иванович бегал за тобой, как мальчишка. Ещё здесь, в Петербурге. Но ты то ли стеснялась, то ли боялась. Серьёзных отношений между вами так и не случилось. И тут я встречаю вас, на набережной. Как странно, не находишь?       Оболенская смотрела на неё с изумлением, слегка повернув голову.       -Простите, но я не помню, чтобы между мной и господином Муравьёвым-Апостолом были столь близкие отношения. Мы ведь познакомились в Тульчине… в доме одного влиятельного господина, — она решила соврать. Подсознание советовало не раскрывать подробностей жизни рядом с Ксаверием, что по возрасту годился ей в отцы. К тому же, неженатый мужчина. — Вот после того знакомства упомянутый вами господин действительно не давал мне прохода. Убеждал, что… меня все обманывают. Предают. Я даже думала, не тронулся ли он рассудком из любви ко мне.       — Влюблённые мужчины на такое способны, — заметила княгиня, сделав глоток кофе. — Сужу по своему мужу. Мой милый Серж тот ещё Отелло. Так что… ой, — Екатерина махнула рукой. Чашка упала на бок, и коричневая жидкость стремительно окрасила белоснежную скатерть. — О Боже, прошу простить меня. Я сегодня такая неловкая. Всё валится из рук просто.       — Не беспокойтесь, я сейчас позову Василису, — Саша поспешно вышла из-за стола и направилась на поиски верной служанки, совершенно не догадываясь, что сей поступок был совершён… нарочно. Дабы отвлечь её внимание.       Улучив момент, княгиня сунула руку в карман и извлекла оттуда тот самый пузырёк с лекарством, которым некоторое время назад отравила ещё одну сообщницу. Ловко откупорив сосуд, отравительница поднесла его к чашке наивной княжны и вылила туда три капли… опасной жидкости. Она могла бы налить ещё больше, но в этот момент чья-то рука резко схватила её за запястье, сжимая до красноты.       - Так-так, - прозвучал над ухом знакомый голос... юнкера. Ну вот, госпожа авантюристка, вы и... попались...