С таким же успехом сейчас могла быть весна

Армин не приглашал никого к себе домой с тех пор, как был ребенком, так что, пригласив Жана к себе… было странно. Когда он был маленьким, он все время приглашал двух своих лучших друзей. Они часами играли в его спальне или на улице, катаясь на велосипедах по проселочной дороге. Когда Армина дразнили, они оба бросались на его защиту, даже когда он говорил им, что может справиться с этим сам. Они трое были неразлучны, и Армину казалось, что они навсегда останутся друзьями. Он не мог представить себе мир, в котором у него их не было, но со временем они отдалились друг от друга. Это было бы ужасно для его молодого «я», но по мере того, как он взрослел и расстояние между ними увеличивалось, Армин воспринимал это не более чем естественная часть взросления. Эрен бросил учебу, когда ему было шестнадцать, Микаса уехала, и Армин остался один. К тому времени, когда Армин окончил среднюю школу, он не разговаривал ни с кем, кроме своих родителей. Все, что он делал, — это учился; он больше не музицировал и никуда по-настоящему не ходил, кроме как в библиотеку. Он поступил в университет своего города, сидел в коридорах и держал голову опущенной. У него было много знакомых, но никого по-настоящему он не считал другом. На втором курсе он переехал в один дом со всеми остальными ботаниками, которые держались особняком, и они спокойно ладили, почти не разговаривая друг с другом. Он говорил себе, что ему это нравится, что это означает, что у него больше времени для учебы. Армин прекрасно справлялся с этим, пока не получил известие о своих родителях и не понял, что ему не к кому обратиться, не на чьем плече поплакать или кому довериться, кроме одного из своих преподавателей, но даже тогда это казалось неправильным. Уборка родительского дома была одной из самых трудных вещей, которые он когда-либо делал, и он сделал это сам. У него не было никого, с кем можно было бы разобраться во всем этом, некому было помочь ему продать вещи, которые он не мог позволить себе оставить. То немногое, что там было, Армину пришлось быстро продать, чтобы совет мог начать сдавать дом в аренду кому-то новому. У его родителей не было ни имущества, ни страховки на жизнь. Все, что он унаследовал от них — это их коллекция книг и полуразвалившаяся машина. Ему пришлось потратить все деньги, которые он заработал, на её ремонт, потому что он не мог вынести мысли о её продаже. Но вот он здесь, сейчас, убирает дом еще одного умершего родственника. На этот раз у него был кто-то, кто помог бы ему с этим, кто-то, кого он вроде как пригласил. Жан определенно был из тех, кто в любом случае пригласил бы себя в гости, и Армин предположил, что он уже был там, как раз перед тем, как приехал. Было странно чувствовать кого-то в своем доме, в своем пространстве, но не так странно, как тот факт, что это действительно был его дом. Он еще не видел этого таким образом и не был уверен, что когда-нибудь увидит. Сначала они прошли в гостиную. На ней были узорчатые фиолетовые обои, которые едва виднелись за книжными шкафами, выстроившимися вдоль стен, отчего комната казалась меньше, чем была на самом деле. Каждая из них была завалена книгами, и они, казалось, не были расположены каким-либо последовательным образом. Армин пытался разобраться в методологии, но, похоже, его деду нравился хаос, потому что в комнате вообще не было логики. Были даже книги, сложенные вдоль, которые могли поместиться между верхней частью полки и книгами, которые уже были там. На полу лежал ковер с замысловатым рисунком, который контрастировал со стенами, а в центре комнаты стоял старый дубовый кофейный столик, заваленный хламом. Казалось, что на диване было только одно место, где человек мог предположительно сидеть, и даже кресло было завалено книгами. Армин хотел бы зажечь старый кирпичный камин, но он боялся, что комната загорится, если он это сделает. — Я не знаю, с чего начать… — пробормотал Армин. Иногда, когда он сталкивался с такой большой задачей, он мог чувствовать себя немного подавленным. — Не имеет значения, с чего, — сказал Жан, входя в комнату, все еще держа в руке кружку растворимого кофе. — Начни с чего угодно, только не стой в дверях. — Кофейный столик, — решил Армин. — Тогда у нас будет где поставить наши напитки. — Идеально, — сказал Жан. — Просто дай мне секунду, я не могу делать это молча. Жан отодвинул мусор в сторону и поставил свой кофе, прежде чем пройти в угол, где стоял дорогой на вид проигрыватель. Внутри уже была пластинка, и Армин не пропустил, как Жан улыбнулся, когда он включил её, и этот знакомый скрипучий звук зазвучал до того, как началась музыка. Армин никогда раньше не слушал такую музыку, по правде говоря. Когда он учился, он обычно просто включал радио и настраивал его на классическую станцию, потому что это было то, что ему всегда нравилось. Это было гораздо более современно. Армин всегда воспринимал джаз как нечто громкое, волнующее и бросающееся в глаза, но это было медленнее, почти успокаивающе. Он еще не знал, как к этому относиться. — Это одна из моих любимых, — сказал Жан, поднимая конверт с пластинкой и глядя на него так, как Армин представлял, как друзья будут смотреть друг на друга. — Это звучит… мило, — сказал Армин. — Мило? — Жан рассмеялся. — Это продолжается уже двадцать секунд, у меня еще нет мнения по этому поводу. Я всегда думаю, что требуется добрых четыре или пять прослушиваний, прежде чем я смогу решить, как я отношусь к музыкальному произведению». — О, — сказал Армин, его брови слегка нахмурились, когда он подумал о том, что сказала Жан. — Но давай же, — сказал Жан. — Давайте начнем. Жан опустился на колени на пол, отхлебнул кофе и взял первую книгу из стопки, которая напомнила Армину башню Дженга. Он уже выглядел поглощенным. Армин нервничал, но был заинтригован не меньше Жана. Он сел на противоположную сторону стола, взяв сложенный лист бумаги, на котором, когда его открыли, были ноты для музыкального произведения, которое Армин не узнал. Он уже чувствовал себя не в своей тарелке, и Армин надеялся, что Жан не из тех людей, которые будут осуждать его за недостаток знаний. Армин ненавидел чувствовать себя невежественным. Знания — это все, что у него было. Он уже много лет не читал музыку, и хотя знал, как это делается, был уверен, что далеко не так хорошо разбирается в музыке, как Жан. — Что у тебя там есть? — спросил Жан. Армин неохотно передал ноты, и Жан усмехнулся. — Что тут такого смешного? — спросил Армин. Жан отложил листок бумаги и закатил глаза. — Я всегда говорил ему не делать ксерокопии нот, — сказал он. — Но он никогда не слушал. — Что плохого в том, чтобы сделать фотокопию? — Думаю, ничего, — сказал Жан, просматривая и выбирая все остальные листы бумаги с плохо скопированной музыкой. — Нет, если только вы не распространяете его, чего он не делал. Я просто сказал ему перестать это делать, потому что он все время оставлял их где попало. К тому же у него это плохо получалось. — Я это вижу, — улыбнулся Армин, поднимая кусок, у которого была отрезана почти половина страницы, и все это было шатким. Подумав об этом, он слегка вздохнул, опечаленный тем, что не смог встретиться со своим дедушкой. — Эм… что было… — О боже, — перебил его Жан, беря папку и громко смеясь. — Я помню это! Армин с любопытством огляделся на секунду. Жан улыбался, листая старую папку, в которой было полно заметок, сделанных много лет назад. Речь шла о нем и других мальчиках. Армин слушал, но не мог не расстроиться из-за того, что так много пропустил. Некоторое время они работали вместе. Жан помог Армину собрать всю плохо скопированную музыку, чтобы избавиться от нее. Армин убрал клочки бумаги, на которых были написаны от руки заметки его деда, и Жан, казалось, притворялся, что не замечает этого. — Итак, — сказал Жан примерно через сорок минут. — Как тебе здесь? — В городе или в этом доме? — спросил Армин, откладывая книгу, на которую случайно отвлекся. — И то и другое, но начни с города, — сказала Жан. Армину нравилось, каким решительным он был. Он действительно был интересен, в каком-то смысле, который он не мог точно определить. В нем была какая-то энергия, которая притягивала Армина. — Это… это действительно похоже на то, где я вырос, — сказал Армин. — Как же так? — Это скучно? — предложил Армин, и это рассмешило Жана. — Да, это скучно, — вздохнул Жан. — Но есть несколько действительно крутых мест, если знаешь, где искать. Как-нибудь я тебе покажу. Они посмотрели друг другу в глаза, чего Армин обычно избегал, и он быстро отвел взгляд, когда почувствовал, как у него внутри все перевернулось от внезапного тревожного чувства. — Мой город тоже был таким, — сказал Армин, возвращаясь к раскладке книг на полках, чтобы у него был предлог отвернуться и не смотреть на Жана. — На улице рядом с моей был крошечный книжный магазинчик. Ты бы не знал, что он там был, если бы не искал его. Там было так много разных книг… это как бы напоминает мне об этом месте. — Так это был хаос? — спросил Жан. — Да, — улыбнулся Армин, с нежностью вспоминая то место и то, как ему удалось купить там учебники со скидкой. — Это был полный беспорядок. Но это было интересно. — Тебе нравятся интересные вещи? — А кому нет? — Многим, — уверенно сказал Жан. — Ты был бы удивлён, узнав, как много людей на самом деле действительно скучны. — Я уверен, что это неправда, — сказал Армин. — Может быть, они тебе скучны. Ты находишь историю скучной. Я нахожу музыку скучной. Все люди разные. — Что?! — воскликнул Жан, подходя к нему. — Ты не можешь просто сказать, что музыка скучна, это невозможно, ты не можешь — почему ты смеешься? — Я пошутил, — сказал Армин, слегка закатив глаза и усмехнувшись. — На самом деле я так не думаю. Он взглянул на Жана и снова рассмеялся, находя забавным, что он так взволнован. — Ты больной, — сказал Жан, хотя он тоже смеялся. — У тебя больная голова. Не шути по этому поводу. Армин хихикнул, но когда он снова оглядел комнату, то понял, что они вообще не сильно повлияли на беспорядок. Он не знал, что ему делать со всем этим барахлом. Не то чтобы у него было много собственных вещей, которые нуждались в замене беспорядка, но он чувствовал себя… странно, как будто он каким-то образом брал верх. — А как насчет здесь, тогда? В доме? — спросил Жан, как будто мог прочитать мысли Армина. Армин помолчал, пытаясь сообразить, как ответить. — Это странно, — честно пробормотал он, слегка прикусив нижнюю губу. Жан встал и прислонился к книжному шкафу, не позволяя Армину уклониться от вопроса, заставляя его посмотреть на него. У него были очень напряженные, узкие глаза. — Как же так? — Армин чувствовал, как его глаза прожигают его насквозь, хотя Жан, казалось, расслабился. — Это странно во всех смыслах этого слова, — сказал Армин, подняв взгляд всего на секунду, прежде чем снова опустить глаза и посмотреть на пол. — Я даже не знал, что мой дед существует, пока не получил письмо. Он сделал паузу, но Жан просто жестом велел ему продолжать говорить. — Почему он оставил это место мне, но даже не связался со мной до своей смерти? Я бы понял, если бы это перешло ко мне, потому что я был ближайшим родственником, но это было в его завещании. Я этого не понимаю. — Он никогда не упоминал о тебе, — честно признался Жан. — Я услышал о тебе только после его смерти. По какой-то причине Армин это оценил. Он мог сказать, что Жан не лгал, и ему нравилось, что он уважал его достаточно, чтобы не баловать его ложью о том, как его дед все время говорил о нем. — Да, — выдохнул Армин. Это было не совсем загадкой, но Армину действительно хотелось узнать, какой мыслительный процесс стоял за тем, почему его дед, казалось бы, держал его в секрете. — Но я скажу тебе одну вещь, — сказал Жан. Теперь его голос звучал намного серьезнее. — Когда, э-э… когда это случилось? Это было действительно быстро. Возможно, он мог, ну, знаешь, попытаться. Или, по крайней мере, думал об этом, и у него не было шанса. Ему… внезапно стало плохо, а потом он просто исчез. Армин почувствовал, как у него защипало в глазах, когда он подумал об этом, и ему не нужно было смотреть на Жана, чтобы понять, что он тоже немного взволнован. — Извини, — фыркнул Армин. — Я не знаю, из-за чего я так расстраиваюсь. Я даже никогда его не знал. Армин чувствовал на себе взгляд Жана, но о чем бы он ни думал, держался особняком. Подавив свои эмоции и вытирая несколько случайных слезинок, он слегка улыбнулся Жану. — Тогда каковы твои планы? — спросил Жан. Армин был благодарен ему за то, что он предложил ему выход из этого неловкого разговора. — Со всем этим барахлом, я имею в виду? — Я хочу пройти через это, — сказал Армин. — Я не знаю, что со всем этим делать, но я знаю, что хочу все это увидеть. Я тоже хочу прочитать все эти книги. — Все? — Если смогу. — Ты очень похож на него, я отдам тебе должное, — сказал Жан, и от этого Армин снова чуть не расплакалась. — Между прочим, это комплимент. — Спасибо, — пробормотал Армин. — Кроме того, да. Я бы тоже хотел просмотреть все это. Я так долго беспокоил его из-за того, что он позволил мне посмотреть, и мы… Ну, у нас не было шанса. — Однако ты это сделал. — Что ты имеешь в виду? — Ты часто приходил сюда после того, как он умер, не так ли? У тебя был ключ. Ты мог бы прийти, когда бы ни захотел. Жан открыл рот и снова закрыл его, его глаза слегка прищурились, когда он подумал. — Ты не ошибаешься, — медленно произнес он. — Но… Я думаю, что это было бы неправильно. Я думаю, это было бы вторжением в частную жизнь. Теперь у меня есть разрешение. Их глаза снова встретились, и именно в этот момент Армин понял, что доверяет Жану, действительно доверяет ему. И по тому, как Жан смотрел на него, Армин подозревал, что он чувствует то же самое. Примерно через час дождь начался снова, он лил гораздо сильнее, чем в то утро. Они вкратце упомянули об этом, но основное внимание в их разговоре было сосредоточено на различных вещах, которые Жан указывал и показывал Армину. Армину приходилось постоянно снимать очки, чтобы протереть их, потому что, передвигая все это, он поднимал так много пыли. Жан рассказывал ему истории, которые, по-видимому, его дед рассказывал снова и снова. Армину показалось, что его дед относился к музыке еще более страстно и взволнованно, чем Жан, и, судя по расширению его коллекции, он был уверен, что был прав. Армин заметил, как Жан то и дело поглядывал в окно на сгущающиеся тучи по мере того, как шел полдень и солнце начало садиться. Стемнело рано, и к пяти часам на улице стало совсем темно. Армин работал над тем, чтобы расставить книги на полках в алфавитном порядке, и обнаружил, что там были дубликаты многих книг. Иногда было даже три одного и того же издания, и это немного смущало Армина, но в основном он был просто рад, что прогресс был достигнут, по крайней мере, в этой комнате. Он сложил двойники в отдельную стопку на полу и посмотрел на Жана, размышляя. — Хей, — сказал Армин. — В чем дело? — спросил Жан, пристально глядя на него. — Я действительно не знаю, что с этим делать, — сказал Армин, указывая на книги на полу. — А ты… бы хотел их забрать? Лицо Жана озарилось, и он выглядел немного озадаченным. — Серьезно? — Да, конечно, — честно ответил Армин. — Мне… не нужны двойники. Я был бы рад, если бы они у тебя были. Жан подошел, сел, скрестив ноги, у груды книг и стал просматривать их с широкой улыбкой на лице. — Спасибо, — сказал он растроганно, и это заставило Армина почувствовать себя странно внутри, хотя он приписывал это чувство тому, что так давно не испытывал настоящей дружбы. — Ничего страшного, — улыбнулся он, тепло в груди разлилось по его телу. — Я… хм. Однако сегодня я не смогу их принять. Я не смогу брать их с собой, пока буду ехать на велосипеде. И, похоже, собирается дождь, так что… — Я могу отвезти тебя, — быстро сказал Армин, даже не осознавая, что собирается это сказать. Это было совсем на него не похоже. Почему Жан хотел, чтобы он это сделал? Это был странный вопрос, конечно, он не сказал бы «да». Он может даже просто уйти, не так ли. — До тех пор, пока я могу втиснуть велосипед в машину? — спросил Жан, вставая, прерывая мысли Армина. — Это было бы здорово. — О, — сказал Армин, его лицо внезапно вспыхнуло, и он кивнул. — Это… это должно быть хорошо. — Отлично, — улыбнулся Жан с облегчением. — Поездка туда немного раздражает, но она приятная. — Все в порядке, — сказал Армин. — Мне нравится водить машину. — Ты знаешь? Я ненавижу это. Армин пожал плечами. — Мне нравится бывать в новых местах. — Моя деревня довольно маленькая, — сказала Жан, напевая. — Но это похоже на то место, которое, я думаю, тебе понравится. — О? — спросил Армин. Ему было любопытно, что, по мнению Жана, ему нравится, учитывая, что они познакомились всего несколько дней назад. — Что заставляет тебя так говорить? — Ну, это прямо на берегу океана. Ты говорил, что тебе нравится океан, верно? — сказала Жан, и Армин кивнул, тронутый тем, что он вспомнил. — Он маленький и немного странный… просто странно, правда. Похоже, тебе это нравится. И у него большая история. Если раньше Армину казалось, что его щеки были горячими, то сейчас они горели. Он не привык, чтобы люди действительно обращали на него внимание. Впервые за много лет он почувствовал, что его заметили, и не испытывал к этому ненависти. — Да… — пробормотал он. — Ты совершенно прав. — Я так и знал, — торжествующе сказала Жан. — У тебя есть коробка, в которую я могу это положить? — Да, — сказал Армин. — Наверху, в моей комнате. У меня все еще есть мои коробки. — Хочешь, чтобы я достал их…? — Нет, всё в порядке. Я схожу. Армин быстро извинился и направился наверх, улучив секунду, чтобы нырнуть в ванную, прежде чем сделать что-нибудь еще. Посмотрев на себя в зеркало, он увидел, что все его лицо покраснело, вплоть до шеи и ушей. Он снял очки, плеснул воды в лицо и вздохнул, когда увидел, что это совсем не помогло. Несколько глубоких вдохов спустя он пошел за картонной коробкой из своей комнаты, радуясь, что избавился от неё. — Вот. Я думаю, что одной достаточно, но на случай, если тебе понадобится… с тобой все в порядке? — спросил Армин, немного опешив, увидев, что Жан сидит на диване со слезами на глазах. — Хм? — спросил Жан, садясь и выглядя подавленным, как будто его поймали за чем-то неправильным. Он отложил пластинку, которую держал в руках, как будто она обожгла ему руки, и вытер глаза. — Да! Да, я в порядке. Армин поставил коробку и подошел, с любопытством взяв пластинку. — Что это такое? — спросил он. — Моя любимая пластинка, — сказал Жан, грустно улыбаясь ему. — Может, послушаем её? — спросил он. — Нет, — быстро сказал Жан, качая головой. — Нет, это, э-э, это не… подходящая атмосфера. Армин бросил на него один взгляд и понял, что он говорит не всю правду, но он не стал настаивать. Он мог сказать, что Жан была немного взволнован, и это имело смысл: он знал деда много лет. Армин никогда даже не встречал его, поэтому он знал, что для Жана это определенно было сложнее. — Ты хочешь, гм… — начала Армин, собираясь сменить тему разговора, и снова замолчала, смутившись спросить. — Да? — Ты хочешь остаться на ужин? — быстро спросил Армин. — О, — сказал Жан. Он выглянул в окно. — Я… наверное, стоит поужинать дома, мне нужно приготовить ужин для мамы. — Ой. Хорошо. Все в порядке, — сказал Армин, стараясь не выглядеть или не казаться разочарованным. — В следующий раз? Армин почувствовал, как у него скрутило живот, когда Жан сказал это, и он быстро отвернулся, чтобы не видеть выражения его лица. — Конечно, — сказал он. — Когда… в следующий раз? Армин услышал, как Жан встал, прежде чем он заговорил, и увидел, как он подошел и начал упаковывать книги в коробку. — Как насчет следующей недели? — спросил он. — Я много работаю в ближайшие пару дней и в выходные, но после этого я буду в порядке. Я могу приготовить, если хочешь, раз ты достаточно мил, чтобы позволить мне помочь с этим. — Нет, я ценю твою помощь, — сказал Армин. — Следующая неделя тоже хороша для меня. — Спасибо тебе за книги, — сказала Жан. — Ты хотел поиграть, прежде чем мы уйдем? — спросил он. — Я видел, как ты принес свой саксофон. — Черт, да, я совсем забыл, — засмеялся Жан. — Не возражаешь, если я сейчас уйду? Я буду быстро, максимум через полчаса. — Не спеши. Я могу закончить здесь. — Тогда увидимся через сорок. — Увидимся. Армин наблюдал, как Жан вышел на улицу, пробежал под дождем к двери в подвал, прикрывая голову футляром от саксофона так, что Армину это показалось странно милым, хотя он и пытался выкинуть эти мысли из головы. Вернувшись в гостиную, он сел на пол между картонной коробкой и стопкой книг, медленно раскладывая их так, чтобы они оптимально поместились внутри. Он перечитывал каждую обложку, перелистывая страницы. У него сжался живот, и Армин был взволнован, особенно когда услышал музыку, доносившуюся из подвала. Он выключил запись, которую они слушали, чтобы лучше слышать Жана, его сердце билось немного быстрее. Он пытался понять, что он чувствует, но не мог до конца справиться с собой; было что-то странное, чего Армин не совсем понимал. Это расстраивало его. Армину нравилось все понимать, нравилось знать, как все устроено, и неспособность разобраться в собственных эмоциях заставляла его чувствовать себя немного беспомощным. Он знал, что ему нравится, когда Жан рядом, и что он хочет, чтобы они были друзьями. Почему казалось, что за этим кроется нечто большее? Почему Армину так нравилось, когда Жан смотрел на него? Армин посмотрел на диван и увидел пластинку, лежащую там, и он не смог удержаться, чтобы не поднять её, не провести пальцем по автографу на обложке, а затем снова повернулся к стопке книг. Он… мог бы отдать её Жану, не так ли? Здесь были сотни записей. Армин хотел, чтобы она была у него, поэтому он незаметно спрятал её в коробку, спрятав между книгами. У него было такое чувство, что Жан отказался бы, если бы он предложил. Когда он закончил, Армин заварил чашку чая, схватил книгу и сел, закинув ноги на диван, ожидая, пока Жан закончит. Прошел почти час, прежде чем звуки саксофона прекратились, и Армин с нетерпением ждал возвращения Жана, его сердце билось чуть быстрее. Он старался сидеть естественно на диване и не выглядеть странно, но было похоже, что он забыл, как себя вести, он чувствовал себя странно и неловко. — Привет, — сказал Жан, и хотя Армин знал, что он идет, его голос все равно заставил его подпрыгнуть. — Ты готов? — Почти, — сказал Армин. — Я упаковал коробку, но я, э-э, я не могу её поднять. — Не беспокойся, — усмехнулся Жан. — Я возьму её, если ты возьмешь мой саксофон? — Ты… ты уверен? Что, если я его уроню? — Тогда я подам на тебя в суд, — сказал Жан. Армин знал, что он шутит, но его сердце все еще бешено колотилось, он боялся, что может как-нибудь повредить его, хотя путь от двери до машины был коротким. — Не говори так, у меня от тебя уже руки трясутся, — пробормотал Армин, его волосы упали на лицо. — Не говори глупостей, — сказал Жан. — Вот, возьми. Он протянул Армину футляр для саксофона и хлопнул его по плечу, затем поднял коробку с книгами, как будто она ничего не весила. Армин старался не пялиться. Они быстро поспешили к машине, не желая оставаться под ледяным дождем дольше, чем это было необходимо, и Армин положил саксофон Жана целым и невредимым в багажник, прежде чем помочь ему запихнуть велосипед на заднее сиденье. Это вписывалось достаточно хорошо, чтобы Армин всё ещё мог видеть в зеркало заднего вида, и как только они сели в машину, он включил обогреватель до упора, дрожа. Жан сел впереди, и то, что он был так близко к нему, ничуть не помогло нервам Армина. — Не возражаешь, если я…? — спросил Жан, когда Армин свернул с улицы, указывая на радио. — Нет, — сказал ему Армин, и Жан включил его, слегка усмехнувшись. Армин сосредоточился на дороге, глядя прямо перед собой и определенно не бросая украдкой взглядов влево. Заиграла классическая музыка, радио все еще было настроено на ту же станцию, которую слушал Армин, когда ехал сюда из своего старого города. — Классика? — спросил Жан, приподняв бровь. — Я должен был догадаться. — Что ты имеешь в виду? — спросил его Армин. — Ты просто кажешься таким типом, — сказала Жан, немного прибавив громкость. — Ты не собираешься ничего менять? — С чего бы мне? Это твоя машина. Я заставил тебя слушать то, что я выбрал, весь день. Армин улыбнулся, обнаружив, что с каждым разом Жан нравится ему все больше и больше. — Куда мне отсюда ехать? — Направляйся в центр города, — приказал Жан. — Тогда я расскажу тебе, как добраться до парома. Нам придется переправиться на нем через реку, если только ты не хочешь потратить лишние двадцать минут, чтобы пересечь мост. Добравшись до парома, они успели как раз вовремя, чтобы успеть на отчаливающую лодку, подъехавшую рядом со всеми остальными машинами. Жан выудил из кармана немного мелочи, чтобы отдать промокшему под дождем коллекционеру, когда проходил мимо, и дал ещё немного Армину, чтобы тот тоже мог вернуться на паром. Остальная часть дороги проходила вдоль побережья, по извилистым тропинкам на вершинах скал, и мало что могло помешать неосторожному водителю сразу же съехать с дороги. Армину нравилось, как волны бьются о скалы у подножия утесов далеко внизу, хотя Жан так сильно сжимал ручку над собой, что у него побелели костяшки пальцев. — Вот почему я ненавижу водить машину, — пробормотал Жан. Он был бледно — зеленого оттенка. — Это захватывающе, — сказал Армин. — Ты сумасшедший. Ты беспокоишься о том, чтобы нести мой саксофон по дорожке, но это нормально? — Ты так выразился… — Армин рассмеялся. Однако он чувствовал себя живым, взволнованным тем, что находится где-то в новом месте. Армин был хорошим водителем — он был методичным, практичным, и он всегда уделял внимание, поэтому ему было весело водить свою маленькую машину по извилистым тропинкам с океаном, сеющим хаос внизу. Он постарался запомнить маршрут, чтобы не заблудиться по дороге домой, но здесь было так красиво, даже под дождем, что Армин не был уверен, что вообще возражал бы заблудиться. Прошло совсем немного времени, прежде чем Армин увидел вдалеке небольшое пятнышко огней и увидел приближающуюся деревню Жана. Он был расположен прямо на берегу океана, и это взволновало Армина больше, чем он мог объяснить, — такое место, где он мечтал жить, когда был моложе. Это напомнило ему о поездках на пляж, о покупке открытки, хотя посылать её было некому, о том, как он складывал ракушки в карманы и приносил их домой, чтобы положить на подоконник, как трофеи. Армин был в восторге, когда они ехали по узким улочкам, двигаясь медленно, чтобы он не свернул на обочину. Он обожал разномастные дома, все разной высоты и разных цветов, мешки с песком, положенные на пороги, чтобы защитить от наводнения. — Я же говорил, что тебе понравится, — сказал Жан, оглядываясь и улыбаясь ему. Армин улыбнулся в ответ и кивнул. — Это прекрасно, — согласился он. — Ты должен увидеть это в хорошую погоду, — сказал Жан, и Армин не был уверен, было ли это приглашением или нет. Он не был силен в чтении подобных социальных сигналов. — Просто поверни здесь налево. Армин кивнул и, когда Жан велел ему остановиться, припарковался рядом с большим домом, нависавшим над морем. Начался прилив, и волны почти били в окна. Армин благоговейно выдохнул. — Это то место, где ты живешь? — Да, пока, — сказал Жан. — Твой дом потрясающий. — Армин оглянулся и увидел, что там не горит свет. — Твоя мама не дома? — Нет, она дома, — сказал Жан. — Ей просто нужно, чтобы в доме все время было темно. Она, э-э… у неё бывают мигрени. Армин узнал, что Жан проводит рукой по волосам, когда говорил не всю правду, но он не настаивал на том, что, как он знал, не его дело. Когда Армин натянул капюшон и помог Жану вытащить вещи из машины, в его груди возникло печальное чувство, и он с некоторым удивлением понял, что это потому, что он не хотел, чтобы Жан уходил. Он наслаждался компанией больше, чем ожидал, и он понимал, что это было не только потому, что он был так одинок раньше, но и потому, что ему действительно нравился Жан. Он был забавным, удивительно добрым, и Армину нравилось, когда он так страстно говорил о музыке. Не говоря уже о том, как ему нравилось слушать игру Жана из подвала, пока он читал. — Я действительно в долгу перед тобой за то, что ты отвез меня обратно, — сказал Жан, прикрывая пальтом книги в коробке, чтобы они не промокли, и позволяя себе промокнуть в процессе. — Все в порядке, — сказал Армин, думая о записи, которую он вставил. Он взял саксофон Жана и последовал за ним вниз по ступенькам к входной двери, подождал, пока Жан внесет коробку внутрь, прежде чем передать его ему. Мгновение они неловко стояли на пороге, проливной дождь заполнял тишину. — Это я должен тебя благодарить, — сказал Армин. — Я действительно ценю это. — Нет, как я уже сказала, мне это доставляет удовольствие, — сказал Жан. — Перестань благодарить меня, хорошо? — Хорошо, — сказал Армин, слегка улыбнувшись. — Мне пора возвращаться. — Ты помнишь дорогу? — Да, — сказал Армин, собираясь еще раз поблагодарить его, но спохватился. Он знал, что должен уйти, развернуться и вернуться к своей машине, хотя какая-то странная часть его хотела, чтобы Жан пригласил его войти. — Ладно. Что ж, увидимся позже, хорошо? — сказал Жан, и Армин был разочарован, хотя и знал, что не должен был. — Хорошо, — сказал Армин, бросая последний взгляд, прежде чем повернуться, чтобы идти домой, задаваясь вопросом, когда будет позже, и надеясь, что это скоро.