С таким же успехом сейчас могла быть весна

В минувшие выходные дождь устроил себе дом над городом. Он шёл часами без остановки так, что промокнешь насквозь. Всякий раз, когда казалось, что из-за облаков выглянет голубое пятно или солнце, дождь шёл всё больше. Прогулка до магазина заняла вдвое больше времени, чем обычно; Армину пришлось отказаться от любой защиты от стихии, так как ветер сорвал бы с него капюшон и вывернул его зонтик наизнанку. Он вернулся домой с промокшими покупками и еще более мокрыми волосами, и в его новом большом доме было трудно согреться. Армин не хотел использовать слишком много отопления из-за дороговизны, но по вечерам он часто съеживался и прижимался к батарее с книгой и дымящейся чашкой чая в руках. На самом деле он только и делал, что читал. Армин сказал себе, что собирается начать искать работу, и он делал это… некоторое время. Просмотр газеты в поисках свободных мест каким-то образом превратился в заполнение кроссворда, затем в судоку, пока Армин не дочитал всю страницу с головоломкой, а затем внезапно обнаружил, что снова берет книгу. Он склонялся к музыке в попытке… произвести впечатление-не совсем подходящее слово, но Армин знал, что не хотел казаться невежественным или глупым перед Жаном. Казалось, Жан просто так много знает. Узнавать о разных вещах, которых он не замечал, когда был моложе, было увлекательно. Он узнал о модальности, гаммах и квинтовый круге, о контрапункт и Бахе, и не раз за выходные Армин решал почитать минут двадцать или около того и обнаружил, что все еще держит книгу в руках несколько часов спустя. В воскресенье вечером у Армина болела спина и глаза были напряжены от чтения весь день. Пока его ужин булькал на плите, он обнаружил, что ему нечего делать, поэтому решил начать с столовой, убрать и навести там порядок. Армин вошел, все еще чувствуя себя посетителем, и закрыл за собой дверь, прежде чем прислониться к ней. Здесь было еще теснее, чем в гостиной, не только потому, что пространство было меньше, но и из-за большого пианино в центре комнаты, которое заняло место обеденного стола. Оно было сделано из темного дерева, блестящего и идеального на ощупь. Один только взгляд на это вызывал у Армина ностальгию по тем временам, когда он в детстве прокрадывался в музыкальную комнату, сидя на табурете, свесив ноги, потому что они еще не могли дотянуться до педалей. Это было чувство одиночества, которое заставляло его скучать по своим друзьям и по тем временам, которые у него были тогда. Как и в первый раз, Армин положил пальцы на клавиши, не нажимая их. В комнате было так много вещей, что ему почти показалось, что у него появилась компания; это заставило Армина смутиться. Он не верил в загробную жизнь, но как будто чувствовал, что дед наблюдает за ним, может быть, даже осуждает его, просто из-за присутствия, которое выдавали его вещи. Дом всегда излучал столько индивидуальности, что временами в нем было душно, и это заставило Армина сжаться. Он хотел поиграть, действительно хотел, но что-то его удерживало. Он не хотел быть плохим в этом — мысль о неудаче в чем-то вроде музыки вызывала у Армина такое сильное беспокойство, что он подумал, что лучше вообще не пытаться. Он будет придерживаться своих книг, своей научной деятельности, вещей, в которых, как он знал, он был хорош, чтобы ему не было так стыдно при мысли о том, что, возможно, если бы он был жив, его дедушка все равно не любил бы его. Армин осторожно закрыл крышку пианино, не желая нарушать тревожную тишину комнаты. Он встал, отряхивая пыль, которая уже осела на его брюках, и оглядел все вокруг — все предметы и памятные вещи, картины, криво висящие в рамах, и из маленького окна, из которого открывался серый вид на улицу. Это вдруг показалось неправильным, слишком неправильно, чтобы быть там. Без Жана Армин чувствовал себя чужаком. Ему не хватало всех его разговоров, записей, которые он ставил, и историй о своем дедушке, которые он рассказывал. Армин знал, что глупо скучать по кому-то, кого он встретил всего неделю или около того назад, но в целом он скучал по компании. Единственным человеком, с которым он разговаривал в выходные, был высокий блондин, работавший в магазине, тот, который всегда постукивал ручкой по кассе. Теперь он, казалось, узнал Армина, кивнув ему и обменявшись светскими разговорами, пока он делал покупки. В понедельник утром наконец-то начался дождь. Не было ни радуги, ни голубого неба, и солнце не светило над городом — гроза только что сменилась обычной пасмурной погодой, но это было хорошо. Армин закинул рюкзак на плечо и решил пойти и поискать в благотворительных магазинах старую мебель или книги. Если ему повезет, он найдет хороший плащ. Армин шел к центру города с комом в горле. Когда он был моложе, мама водила его в благотворительные магазины, позволяя выбрать книгу или игрушку. Вся его одежда была подержанной — даже если Армина дразнили за это в детстве, он никогда не видел смысла в покупке чего-то нового. Ему нравилось представлять жизнь людей, которые носили его одежду до него, задаваясь вопросом, чем они занимались сейчас — Армину просто нравилась история всего этого. Некоторое время он осматривался, следя за тем, чтобы не пропустить никаких объявлений о вакансиях в витринах обычных магазинов, мимо которых он проходил. Он подобрал несколько вещей, таких как старые кружки, которые выглядели похожими на те, которые у него были, принадлежавшие его родителям, поношенный пиджак и пара ботинок, которые были немного великоваты. Несмотря на то, что он больше не становился выше, Армин так и не смог избавиться от мысли, что вырастет в одежду, которая будет ему велика. Несмотря на то, что он не нашёл плаща, к тому времени, как наступил полдень, Армин был доволен всеми вещами, которые ему удалось найти. Его рюкзак тяжело сидел на плечах, набитый вещами, которые, как надеялся Армин, сделают дом более похожим на его собственный. Он был голоден, поэтому Армин решил хоть раз поесть вне дома, решив немного побаловать себя, даже если знал, что потом будет чувствовать себя виноватым за то, что потратил деньги. На окраине центра города Армин нашел небольшое кафе, спрятанное в таком месте, где он его почти не заметил, и уже собирался перейти улицу, чтобы войти внутрь, когда крик заставил его чуть не выпрыгнуть из кожи. — Армин! — Позвал голос, и Армин сразу понял, кто это, потому что Жан был единственным человеком в этом городе, который действительно знал его имя. Жан подбежал, махая рукой, и Армина поразила мысль, что он впервые увидел его на улице без футляра от саксофона за спиной. Глядя на него сейчас, он увидел, что его плечи были шире, чем Армин думал раньше. — Привет, — сказал Армин, когда Жан притормозил рядом с ним. Секунду они неловко стояли, глядя друг на друга, как будто не знали, что сказать. — Как дела? — спросил Жан. Они оба одновременно отступили в сторону, когда женщина с детской коляской протиснулась мимо по узкой улице. — Хорошо, — честно сказал Армин. — Я как раз собирался перекусить. — Я тоже! — Жан усмехнулся. — Ты собирался сюда? — Да, — кивнул Армин. — Извини, я могу пойти куда-нибудь еще, если это… — Что? Почему я должен хотеть, чтобы ты это сделал? Просто иди посиди со мной, идиот. Я угощаю. — Нет, это… — Ты думаешь, я не заметил ту пластинку, которую ты туда сунул? — Жан снова перебил его — Я сказал что угощаю. Армин открыл рот, чтобы снова поспорить с Жаном, но так же быстро закрыл его, зная, что был прав. Жан не стал дожидаться, пока загорится красный свет, прежде чем перейти дорогу, и Армин быстро последовал за ним, не желая отставать, когда они вошли в кафе. Внутри было не очень людно — всего два столика были заняты примерно из пяти, но даже тогда помещение было настолько тесным, что в любом случае вызывало небольшую клаустрофобию. Играло радио, смешиваясь со звуками болтовни и звоном вилок по тарелкам. — Иди, сядь, — сказал ему Жан. — Чего ты хочешь? — Подойдет любой бутерброд, — ответил Армин. — Ты уверен, что не хочешь, чтобы я… — Просто сядь, — сказал ему Жан. — Я буду через секунду. Армин сделал, как сказал ему Жан, не желая быть назойливым. Он выбрал место в углу, подальше от всех остальных. Он перечитал меню, пока ждал, не потому, что хотел заказать что-то другое, а просто потому, что ему, как правило, нужно было сосредоточиться на чем-то, чтобы не заскучать. Он уже почти закончил, когда Жан прервал его, поставив перед ним тарелку. — Я так же заказал тебе чай, они принесут его через секунду, — сказал он. — Тебе не нужно было этого делать, — сказал ему Армин, хотя он был тронут этим жестом. — Спасибо тебе. — Это я должен был это сказать, — ответил Жан. — Для чего? — Ты знаешь, для чего. — Запись? — Да, запись. Зачем ты это сделал? Армин сделал паузу, держа свой бутерброд, не откусывая ни кусочка. — Потому что… тебе понравилась, — сказал он. — И мне она была не нужна, но для тебя она особенная. — Так и есть, — сказал Жан. Обычно Армин не смотрел в глаза, если мог удержаться, но когда он поднял глаза на Жана, то увидел, что он смотрит в окно. — Но тебе не следовало отдавать её мне. — Почему нет? — Потому что это было твое. — Так что я могу делать с этим все, что захочу. — Это не… — начал Жан, его тон был немного раздраженным. — Не в этом дело. — Тогда что такое? — Я просто не понимаю, почему ты даешь мне что-то подобное бесплатно. — Тогда это тебе спасибо за то, что помог мне, — поторговался Армин. Жан вздохнул. — Я же говорил тебе, что это не значит, что я проявляю альтруизм, просматривая все эти вещи. — Просто прими подарок, — сказал Армин, и Жан, казалось, немного смягчился. — Спасибо. После этого атмосфера немного изменилась, не совсем напряженная, но и не совсем уютная. Армин занялся тем, что снова просматривал меню, пока ел — все, что угодно, лишь бы не смотреть на Жана. — В любом случае, — сказал, Жан через некоторое время. — Что ты делал в городе? Армин откусил кусочек, как только Жан начал говорить, поэтому ему пришлось быстро жевать, неловкая пауза растянулась до смешного долго. — Я просто делал благотворительные покупки, — сказал Армин. — Мне нужно было новое пальто. — Ты нашел хоть одно? — Нет, но я нашел кое-что другое по действительно выгодной цене, — сказал Армин. — Твой дедушка любил благотворительные покупки, — сказал Жан, и Армин не был уверен, был ли он сумасшедшим, или он услышал намек на нежность в голосе Жана, когда он говорил. — А кто их не делает? — спросил он. — Я, — сказал Жан. — Одежда из благотворительного магазина странно пахнет. — Вот почему ты их стираешь, — сказал Армин, что почему-то рассмешило Жана. — Да, верно, — сказал он. Он посмотрел на часы и вздохнул. — У тебя обеденный перерыв? — спросил Армин. — Да, — сказал Жан. — Бертольд сказал, что я могу прийти пораньше, потому что пришел Райнер. — Это твой другой друг? — Да, — сказал Жан. — Он играет… играл с нами на барабанах. — О, точно. — Ты хочешь вернуться и познакомиться с парнями? — спросил Жан. — Я уверен, что они хотели бы познакомиться с тобой. Что-то в этом заставило желудок Армина сжаться, и Жан, казалось, это заметил, на его лице появилось хмурое выражение. — Они не кусаются, — настаивал он. — Я не знаю… — сказал Армин. Если он беспокоился о том, что недостаточно разбирается в музыке в присутствии Жана, на что это будет похоже перед его друзьями, один из которых владел музыкальным магазином? — Только на некоторое время, — сказал Жан. — Райнер для всех как старший брат, а Бертольд, вероятно, застенчивее тебя, так что всё в порядке. Армин сделал паузу, на секунду задумался и посмотрел на еду, которую купил для него Жан, прежде чем сдаться. — Хорошо, — смягчился он. — Отлично, — усмехнулся Жан, и у Армина мелькнула мимолетная мысль, что улыбка на лице Жана уже оправдала это согласие. Они покончили с едой и направились обратно. — По крайней мере, дождя нет, — сказал Жан, глядя на небо. — Я чертовски ненавижу дождь. Мне пришлось начать складывать в сумку смену одежды, чтобы взять её с собой на работу, просто потому, что я все время промокаю насквозь еще до того, как приеду. — Конечно, вождение лучше, чем это, — сказал Армин. — Ты, должно быть, замерзаешь, пока добираешься туда. — Все не так уж плохо. Все эти велосипедные прогулки согревают меня. Я все равно предпочел бы это, чем беспокоиться о том, чтобы столкнуть свою машину с обрыва. — Ты так плохо водишь машину? — спросил Армин, слегка поддразнивая. — Нет, я отличный водитель, — сказал Жан. — Я беспокоюсь о других людях. Что, если какой-нибудь мудак выскочит из-за угла и сбросит нас обоих? Нет, спасибо. — Здесь часто такое случается? — Ну… нет, но я не собираюсь рисковать, — сказал Жан, затем указал в конец улицы. — Просто зайди на секунду, и ты тоже сможешь взглянуть на кое-что из наших вещей. Армин нервно сглотнул. — Хорошо, — пробормотал он, теребя ремень на своем рюкзаке. Он последовал за Жаном, не поспевая за длинными шагами . Ему пришлось сделать два шага, чтобы не отстать от Жана. Жан придержал для него дверь, и Армин с удивлением увидел, что внутри никого нет. Это был маленький магазинчик, или, может быть, так казалось из-за количества упакованного внутри. Там были инструменты, которые Армин даже не узнал. Он догадался, что его дед, должно быть, приходил сюда все время и, вероятно, стоял в какой-то момент на том же самом месте, где был сейчас. — Бертольд? — Жан нахмурился, проходя мимо него, чтобы зайти за кассу, и как раз в тот момент, когда он собирался открыть дверь в заднюю комнату, она распахнулась, и оттуда вывалились двое крупных мужчин. У них обоих были невероятно красные лица, и, несмотря на холодную погоду, Армин мог сказать, что они оба вспотели. Оба они были высокими, даже как — то выше Жан, и к тому же шире в плечах. Армин мгновенно узнал в более низком и коренастом блондине, который работал в магазине на углу вниз по улице от его дома. — Жан! — воскликнул мужчина, которого Армин принял за Бертольда. — Ты… ты рано вернулся! — …Да, — сказал Жан, его глаза сузились. — Вы, ребята, в порядке? — Отлично! Мы просто… Я просто… Мне нужна была помощь Райнера, чтобы поднять несколько коробок, — сказал Бертольд. Он встряхнул руками, и Жан отступил, чтобы он мог сесть за стойку, все еще выглядя раскрасневшимся и нервным. Армин чувствовал себя неловко и не в своей тарелке, но, подумал он, когда это было не так? — Хорошо, — сказал Жан. — Хотя одному из вас нужно приглядывать за магазином. Меня так тошнит от детей, которые пытаются влезть сюда. Бертольд кивнул. Армин отметил, что ни разу не встретился взглядом с Жаном, и подумал, что Жан определенно прав насчет того, что он тоже застенчивый. — Да, — сказал он, кивая. — Правильно, конечно. Я просто… — Привет, — сказал блондин, подходя к Армину, в его глазах читалось узнавание. — Я знаю тебя, не так ли? — Э-э, да, вроде… вроде того? — Сказал Армин, поднимая глаза и понимая, насколько он низок рядом с ним. — Подожди, что? — спросил Жан. — Ты его знаешь? — Он заходил в магазин, — объяснил Райнер. — Он внук мистера Арлерта, — сказал Жан. — Что? — воскликнул Райнер. — Это ты? Ты на чем нибудь играешь? — Армин съежился, чувствуя себя неловко. Его желудок скрутило от дискомфорта, не желая признаваться в этом. — Я не знаю… Я не умею играть ни на каких инструментах, — сказал он. То, чему он научился сам на фортепиано много лет назад, конечно, больше не имело значения, тем более что у него даже не хватило смелости попытаться снова взяться за это. — О, — сказал Райнер, и Армин понял, что он этого не ожидал. Он так ужасно нервничал — он знал, что это произойдет, и жалел, что согласился пойти с Жаном. — Я как-нибудь научу его, — сказал Жан, махнув рукой. — Учиться никогда не поздно, мистер Арлерт постоянно это повторял, — заметил Бертольд. Армин тут же решил, что он ему нравится, но это ничуть не уменьшило того, как он нервничал. — Вот именно, — сказал Жан. — Может быть, тогда мы сможем собрать группу снова вместе… — Жан… — Бертольд вздохнул. — Ты знаешь, что я хочу, но… — Да, нет… Я знаю, — сказал Жан. — Вы, ребята, заняты. Армин вдруг почувствовал себя ещё более неловко, чем раньше. Он чувствовал напряжение в воздухе, пока тишина тянулась и тянулась; ему казалось, что он натыкается на что-то, чего не должен был видеть. Очевидно, там была какая-то история, которую он не знал, и хотя Армин хотел знать, он не стал спрашивать, что это было. — Что ж, было приятно познакомиться с тобой, — сказал Райнер, снова глядя на него сверху вниз. Армин не знал, правильно ли он все видит или слишком погружен в свои мысли, но внезапно он почувствовал себя невероятно нежеланным гостем. — Мне тоже, — ответил Армин. — Мне, наверное, пора идти, так что… — Подожди! — быстро сказал Жан. — Завтра. Что ты делаешь? — Ничего, — сказал Армин, найдя еще одну причину чувствовать себя униженным. — Могу я прийти и помочь еще кое с чем по дому? У меня выходной. — О, эм… да, конечно, — кивнул Армин. — Во сколько? — Когда захочешь. — Одиннадцать? Жан кивнул, как всегда, с энтузиазмом. — Прекрасно. Тогда увидимся. — Он придет рано, — пропищал Бертольд, и Жан закатил на него глаза. — Не слушай его. Я буду там в одиннадцать. — Хорошо, — сказал Армин. Все, чего он действительно хотел, — это выбраться отсюда. — Это, эм, было приятно познакомиться с вами, ребята. — Нам тоже, — сказал Райнер, кивая ему. Армин задумался, есть ли еще какие-нибудь магазины, в которые он мог бы теперь ходить, просто чтобы избежать неловкости. — Пока! — Сказал Бертольд, и Армин неловко помахал в ответ, выходя из магазина, его охватило неприятное чувство, что они собираются поговорить о нем, как только он уйдет. Верный слову Бертольда, Жан прибыл рано утром следующего дня. В десять пятьдесят Армин услышал стук в дверь, открыл её и увидел Жана, стоящего там с саксофоном за спиной и ухмылкой на лице. — Доброе утро, — весело поздоровался он, и Армин не смог удержаться от ответной легкой улыбки, когда Жан прошёл мимо него в дом. — Доброе утро, — ответил Армин. Он уже чувствовал себя немного лучше. Все, что он делал утром, — это ждал приезда Жана. Он провел Жана на кухню и поставил чайник. Они немного поболтали, пока Армин заваривал чай, как обычно, обсуждая, как прояснилась погода. — Так я и думал, — сказал Жан, откидываясь назад. — Если мы будем в столовой, не против, если я выберу несколько пластинок для тебя, чтобы ты послушал? Армин повернулся, чтобы посмотреть на Жана, когда он сказал это, немного удивленный предложением. — Я… да, конечно, — сказал он. — Что ты имел в виду? — Ну, самое необходимое», — сказал Жан. — И не только это, но и некоторые из любимых записей твоего дедушки. Ты сказал, что хочешь узнать его получше, и я не мог придумать лучшего способа, чем музыка. — О, — сказал Армин, его сердце бешено колотилось. Он был так тронут не только тем, что Жан вспомнил, но и тем, что он, казалось, так сильно хотел помочь. — Спасибо. — Нет проблем, — сказал Жан. — Я соберу кучу, пока мы их разбираем. Мне бы очень хотелось знать, что ты думаешь. Разобраться в столовой было не так просто. Поскольку большую часть пространства занимало пианино прямо в центре комнаты, Жану и Армину было трудно поместиться, и они продолжали натыкаться и сталкиваться друг с другом. Они держали дверь открытой, чтобы можно было складывать груды вещей в коридоре и слушать музыку, доносящуюся из гостиной. — Как он вообще поместил это сюда? — спросил Армин, удивляясь, как можно было втиснуть рояль в такую маленькую комнату. — Я думаю, это одна из величайших загадок, — сказал Жан. — честно говоря, я ни хрена не понимаю. Он просто никогда не принимал «нет» в качестве ответа. Я бы не удивился, если бы он снес стену, а потом снова поставил ее на место. Армин фыркнул, но все же проверил, не изменились ли обои на какой-нибудь из стен. Он почувствовал себя немного глупо, когда увидел, что все они одинаковы. Они еще немного поработали в относительной тишине. Армин расставлял коробки с пластинками в алфавитном порядке, а Жан перебирал стопки нот, выбрасывая ксерокопии и сохраняя оригиналы. Армин сказал ему название каждой записи, когда он сортировал их, и Жан сделал отдельную стопку для тех, которые он хотел, чтобы Армин послушал. — Как продвигается поиск работы? — спросил Жан. — Эм… не очень? — предложил Армин. — Я надеялся найти работу в библиотеке или что-то в этом роде, может быть, в музее… но нигде нет работы. — Ты ботаник, не так ли? Почему бы просто не сделать что-нибудь, чтобы взбодриться, а потом следующей осенью вернуться в школу? Армин помолчал. — Я… думал об этом, — сказал он. — Раньше я хотел быть учителем. Жан отложил ноты, от чтения которых отвлекся, и наклонился над пианино, чтобы ткнуть Армина в плечо. — Ты должен это сделать! — сказал он. — Начальной или средней? — Средней, — сказал Армин. — Я бы хотел быть учителем истории… но я не знаю. — Сделай это, — сказал Жан, и он на мгновение замолчал, задумавшись. — Ты действительно увлечен историей, не так ли? Вот что делает учителя хорошим. Вот почему нам всем так нравился мистер Арлерт. Он был единственным учителем, который мне нравился. Я думаю, что миру нужно больше таких учителей. Армин ошеломленно замолчал, когда Жан сказал это, тронутый его словами, и ему пришлось отвернуться, чтобы Жан не заметил, как его глаза наполнились слезами. — Спасибо, — пробормотал он. — Это действительно любезно с твоей стороны. — Не любезно, честно, — поправил Жан. — Давайте вернемся к работе. Через час комната выглядела еще более беспорядочной, и Армин подумал, не откусил ли он больше, чем мог прожевать. — Пришло время сделать перерыв, — решил Жан, и Армин не мог не согласиться. — Хорошая идея, — сказал Армин. — Я выйду и захвачу для нас что-нибудь на обед. Чего ты хочешь? — спросил Жан. — Ты не можешь два дня угощать меня обедом в… — Да, я могу. Чего ты хочешь? — Все что угодно, — пробормотал Армин. — Спасибо. — Не за что, — сказал Жан, поворачиваясь, чтобы уйти. — Я вернусь максимум через пятнадцать минут. Армин последовал за ним к двери, собираясь предложить пойти с ним, когда вспомнил, что Райнер, возможно, работает в магазине, и решил не делать этого. Как раз когда Жан собирался уходить, он кое-что заметил. — Подожди секунду, — сказал он. — У тебя что-то в волосах. — Где? — Э-э, над твоим левым глазом. — От тебя слева или от меня? — спросил Жан, проводя рукой по волосам, чтобы попытаться стереть с них немного пыли. — Правильно? — Нет, — засмеялся Армин. Он приподнялся на цыпочки и провел пальцами по челке, успешно удаляя пыль, но в последний раз также осознав, насколько близко он был к лицу Жана. С ярко-красными щеками Армин отстранился, как будто прикосновение к Жану обожгло его. — Вот, эм, всё. — Спасибо! — весело сказал Жан, совершенно не обращая внимания ни на что странное, что Армин воспринял как благословение. — Тогда увидимся через некоторое время! — Да, — выдохнул Армин. — Увидимся… увидимся немного позже. Он смотрел, как Жан удаляется по тропинке, и слегка закатил глаза, когда перелез через ржавые ворота, вместо того, чтобы открыть их. Войдя внутрь, Армин вернулся в столовую, немного уставший, и сел за пианино. В третий раз он поднял крышку и уставился на клавиши из слоновой кости. Они выглядели как приглашение. Армин подумал о том, как весело ему было в детстве, о том, как он спасался холодным зимним утром перед началом занятий, и прикусил губу. Никогда не поздно научиться, по словам Бертольда, именно так говорил его дед. Может быть, тогда, было бы не так уж плохо, если бы он просто… немного поиграл. Просто чтобы посмотреть, что он помнит, а потом он остановится до того, как вернется Жан. Армин поколебался, наведя палец на клавишу «До», прежде чем прикусить губу и нажать. Звук прозвучал в тишине, и Армин улыбнулся. Он всегда был таким тихим; казалось почти бунтом шуметь только для себя. Теперь, когда он стал взрослым, ему было гораздо легче растянуть пальцы по клавишам, чтобы сформировать форму аккорда «До-Мажор». Он сиял, глядя на клавиши, когда услышал, как в маленькой комнате зазвучала гармония, и он продолжал двигаться, двигая левой рукой в нужном положении, к нему возвращались старые мелодии, которые он когда-то играл. Он был более чем немного не в себе, но Армин был удивлен тем, насколько естественно это ощущалось, и казалось, что все его тревоги по поводу игры растаяли. В конце концов, подумал он, это у него в крови. Наклонившись, Армин просмотрел стопку нот, которые сделал Жан, просматривая что-то, что ему было бы достаточно легко сыграть. Он никогда не забывал, как читать музыку, и все ещё знал ноты пианино, поэтому, когда Армин сел за самое простое произведение, которое смог найти, он начал прослеживать мелодию. Это было медленно и немного не в темпе, но Армину просто нравился тот факт, что именно он создавал эту музыку. Он был так поглощен, так взволнован, что не услышал, как открылась входная дверь или вошёл Жан. Он не слышал его шагов по коридору или даже двери в саму столовую — все, что Армин слышал, это звуки пианино, пока Жан не заговорил прямо у него за спиной. — Подожди, что?!