С таким же успехом сейчас могла быть весна

Армин получил работу в книжном магазине. Когда раздался звонок, он был удивлен — по какой-то неизвестной причине он вообще не ожидал успеха. Может быть, он думал так из-за недостатка опыта, но, по правде говоря, Армин был так занят, что заявления о приеме на работу даже не приходили ему в голову. Похоже, владелица, застенчивая рыжеволосая девушка, отчаянно нуждалась в новом работнике, вот почему она была готова нанять его только что окончившего колледж без опыта работы. Армин быстро приспосабливался и учился, и он быстро привык к своим рабочим дням в тихом маленьком магазинчике, окруженном книгами. Здесь царила приятная атмосфера, местная, но популярная, особенно среди пожилых людей в этом районе. Ведя с ними беседу, Армин всегда задавался вопросом, знали ли они его дедушку, хотя он никогда не спрашивал. У него был час на обед, и в перерывах между покупателями Петра сказала ему, что он может читать столько, сколько ему нравится. Уверенность в стабильном (хотя и небольшом) доходе была облегчением. Детство в бедности дало Армину инстинкт экономить и быть как можно осторожнее с деньгами; это была одна из немногих вещей, которые он унаследовал от своих родителей. Ухаживать за Стиви оказалось труднее, чем ожидал Армин. Несколько походов к ветеринару сказали ему, что, хотя у него было ограниченное зрение, зрение бедного кота быстро ухудшалось, и он немного похудел. В остальном он был в здоров, хотя ветеринар не мог до конца понять, почему Армин был так непреклонен в том, чтобы оставить его у себя. Она объяснила, что он был старым бродягой, и вполне вероятно, что он может решить уйти и никогда не возвращаться. Армин просто настаивал на том, что хочет предоставить Стиви выбор. Он был ещё одной связью с его дедом. Стиви не уходил. Армин позаботился о том, чтобы держать окно открытым для него, когда он уходил на свою первую смену на работе, на случай, если он захочет найти выход, но когда он вернулся, измученный, Стиви был прямо там, на диване, ожидая его. Армину было странно думать, что он так испугался его при их первой встрече. Он догадывался, что то же самое можно сказать и о Жане. Они виделись не так часто, как обычно. Когда Армин узнал, что получил работу, единственным человеком, которому он должен был позвонить, был Жан. Он казался счастливым за него, но немного не в себе. В его голосе было что-то невыразительное, и от этого у Армина защемило сердце по причинам, которых он не мог понять. Хотя Армин и хотел этого, они не строили никаких планов видеться. Первая неделя пролетела быстро; Армин привык работать в книжном магазине. По вечерам он всё время ждал, что дверь откроется и Жан войдет без предупреждения, но он знал, что Жан занят в ресторане, где он работал, принимая дополнительные смены. Это было неразумно, но Армин все равно хотел бы приехать. Игра на пианино была приятным развлечением, которое занимало его руки и мысли. В четверг вечером Армин играл до тех пор, пока у него не заболели пальцы и не заболела спина от долгого сидения в одном и том же положении. Ему нравилось видеть, как он совершенствуется каждый день — устойчивый, надежный прогресс давал Армину чувство удовлетворения. Он надеялся, что Жан заметит это в следующий раз, когда они увидятся, когда бы это ни было. Армин скучал по его компании и урокам; под руководством Жана он всегда быстрее совершенствовался. Он уже собирался лечь спать пораньше, когда зазвонил телефон, напугав Стиви, который спал рядом с ним. Армин наклонился, чтобы нежно погладить его, когда он поднял трубку, шнур был достаточно длинным, чтобы он мог сидеть на полу со своей кошкой. — Алло? — спросил он. — Армин. — Когда Жан произнёс его имя, Армин сразу же почувствовал, как что-то расцветает в его груди, как облегчение, счастье и нервы одновременно. Это был Жан. Он не слышал его голоса уже несколько дней, но ему казалось, что прошло больше времени. — Жан, — улыбнулся он, прижимая телефон к уху обеими руками. — Привет. «Привет. Я скучал по тебе», — хотел сказать Армин, но, боясь показаться нуждающимся, или странным, он придержал язык. — Давно не разговаривали. — Не прошло и недели… — пробормотал Армин. — Кажется, что это вечность. — О, я понимаю, как это бывает, — рассмеялся Жан в трубку. Его голос звучал немного лучше, чем в последний раз, когда они разговаривали, но все равно в нем было что-то немного другое. — Мне жаль, что я был так занят. — Не беспокойся об этом, я тоже был занят. Как продвигается работа? — Все идет хорошо, — сказал Армин. Он улыбнулся, когда Стиви забрался к нему на колени, требуя, чтобы его погладили. — На самом деле это довольно расслабляет. — Может быть, мне тоже стоит там поработать, — вздохнул Жан. Он казался измученным. — Все в порядке? — спросил Армин. — Хм? О, да. Просто… у меня много дел. И мне, э-э, мне нужно купить трость. — Ты всё ещё не был в магазине? — Нет. Нет, я этого не делал. — Жан… он закрывается завтра. — Я знаю, я знаю. Я просто… — Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? — предложил Армин. Он немного нервничал, спрашивая, но это был предлог увидеться с Жан. — Ты разве не работаешь? — Мы могли бы пойти на мой обеденный перерыв. — Когда это? — С двенадцати тридцати до половины второго. Армин услышал, как Жан задумчиво напевает. — Ладно. Тогда увидимся. Это книжный магазин Рала, верно? — Да. — У меня сегодня выходной, так что… — Ты можешь воспользоваться подвалом, чтобы попрактиковаться, если хочешь, пока я на работе. Я уверен, Стиви будет рад компании. — Действительно? — спросил Жан, и это был самый счастливый голос, который Армин слышал от него с тех пор, как они виделись в последний раз. — Да, конечно. Я доверяю тебе, так что… — Ты лучший, ты знаешь это? — Нет! — Армин рассмеялся. — Я не такой. — Так и есть. Ты настоящий спаситель, Армин. — Это ничего. — Я не мил с кем попало, ты же знаешь, — сказал Жан. — Прими этот чертов комплимент. — …Спасибо. Жан рассмеялся, и от этого у Армина защекотало внутри. Он тоже не мог удержаться от улыбки. — Итак, значит, завтра? — спросил Жан. — Да, завтра. В двенадцать тридцать. — Круто. Они оба молчали, но было похоже, что ни один из них не хотел вешать трубку. — У… у тебя все в порядке? — осторожно спросил Армин. — Хм? О, да, — сказал Жан. — Я в порядке. Просто занят. Это отстой, что мы работаем в разное время. — Это так… Но ты же знаешь, что тебе всегда рады. Последовало короткое молчание. — Я слышу, как мурлычет Стиви, — сказал Жан. Как будто он вообще не слышал последних слов Армина. — Он у меня на коленях, — сказал Армин. — Он на удивление приятный. — Он был таким же и с твоим дедушкой, — усмехнулся Жан. — Он, вероятно, может почувствовать, что вы родственники. — Ты так думаешь? — Я не знаю, я понятия не имею, как работают кошки. — Ой. — Я имею в виду, он настолько слеп, что, вероятно, не видит разницы. — Я уверен, что это неправда, — засмеялся Армин. — Я должен буду прочитать об этом. Жан, казалось, собирался ответить, когда его кто-то прервал, женский голос, который Армин предположил, был его матерью. Хотя он не мог разобрать, что она говорила, Армин слышал взволнованные ответы Жана. — Нет, я уже сказал тебе… Это не девушка! Нет… нет, это тоже не он… Завтра я встречусь с Бертольдом. — Женский голос возразил в ответ, и Жан вздохнул. — Мне двадцать три, мам! Отлично! — Все в порядке? — прошептал Армин. Последовала долгая пауза, во время которой Армин мог только слышать, как Жан медленно вдыхает и выдыхает. — Да, — сказал он в конце концов. — Извини за это. — Нет, всё в порядке. Пожалуйста, не извиняйся. — Я объясню завтра, если у нас будет время. — Хорошо. Еще одна пауза. Армин не хотел уходить, ему слишком нравился голос Жана. — Что ты сейчас делаешь? — спросил Жан. — Я просто сижу на полу со Стиви. Я как раз собирался ложиться спать. — Так рано? Ты, малыш. — У меня работа. — Малыш, — повторил Жан, смеясь. — Заткнись, — сказал Армин, хотя он тоже смеялся. — Я не ребенок. Я просто люблю рано ложиться спать. — Как ребенок. — О боже, Жан, я сейчас же повешу трубку. — Нет, ты этого не сделаешь. — Я сделаю это! — Тогда давай, — поддразнил Жан, и Армин заколебался. — … Хорошо. Ты победил. — О, ты так сильно хочешь со мной поговорить? — Ты тоже можешь повесить трубку, знаешь ли. — Я действительно знаю, я просто решаю не делать этого. — Так это то же самое — ты хочешь поговорить со мной! — Да, — засмеялся Жан, а затем заговорил так, словно признаваться в этом было не в чем. — Как ты думаешь, почему я позвонил? Мне нравится с тобой разговаривать. Я… вроде как скучал по тебе, понимаешь? — Я тоже скучал по тебе, — выпалил Армин, смутившись, как только слова слетели с его губ, щеки ярко покраснели. Он напрягся так быстро, что Стиви мяукнул и сбежал с его колен. — Хорошо, — сказал Жан, и его голос прозвучал тише, мягче. — Итак… Я могу увидеть тебя завтра? — Я пойду с тобой, чтобы поговорить с Бертольдом. — В двенадцать тридцать. — Да, — в третий раз согласился Армин. — Ладно. Тогда увидимся. — Тогда увидимся, Жан. Армин прислушивался к дыханию Жана, пока они оба сидели там, не желая прощаться. В его груди было напряженное чувство, слова, которые он хотел сказать, но не мог. У него было так много вопросов. — Знаешь, один из нас на самом деле должен повесить трубку. — Я знаю, — сказал Армин. Ему стало грустно, он вроде как хотел, чтобы Жан просто оставался там, на другом конце провода. — Я сделаю это. — Ты говоришь как девушка из фильма, — усмехнулся Жан. — Тогда кем же это тебя делает? Жан вдруг показалось, что он задыхается от разреженного воздуха, кашляя и отплевываясь в трубку — Армин запаниковал, слишком быстро встал, и уголки его зрения потемнели. — Я в порядке! — вздохнул Жан, заставив Армина волноваться чуть меньше. — Ты в порядке? — спросил Армин. — Что случилось? — Глотнул немного воздуха. Не беспокойся об этом, — его голос звучал напряженно. — Ты уверен? — Ага. У меня все отлично. В любом случае — увидимся завтра. — Увидимся… — начал Армин, но линия оборвалась прежде, чем он успел закончить свой ответ. Пятница была первым выходным днем Жана за последние полторы недели. Январь был на исходе — в воздухе постоянно витал холод, такой, что пробирал до костей и не давал согреться. Когда шёл дождь, ледяная холодная вода, казалось, просачивалась сквозь кожу, но все равно снег был не более чем коричневой грязью в канаве. Что-то в том, что он находился так близко к морю, мешало снегу держаться долго. Жан не был точно уверен, почему, но держал пари, что Армин знал. Сидя на пароме, отдыхая на своем велосипеде, Жан сделал мысленную пометку спросить об этом Армина. Его щеки, как всегда, немного потеплели, когда он подумал о нем. В Армине было не просто что-то — в нем было всё. Армин дал ему это чувство в груди, то же самое, которое он преследовал своей музыкой, то же самое, которого он так отчаянно жаждал раньше, и теперь у него был почти бесконечный запас. Он уставился на яркие облака, за которыми пряталось полуденное солнце, и прикусил губу. Он нервничал, ожидая снова увидеть Армина. Тревога не была чувством, с которым Жан боролся с тех пор, как был подростком, неуверенным в своих музыкальных способностях. Он предположил, что ему придется избегать того, чтобы снова проводить так много времени вдали от Армина, просто чтобы избежать этого. Это определенно было причиной. Было двенадцать двадцать пять, когда Жан запер свой велосипед и направился в книжный магазин Рала с тяжелым футляром на плечах. Это было захламленное, но уютное заведение, явно не сеть, а местный бизнес. Книжные полки тянулись вдоль всех стен, напоминая Жану дом Армина таким образом, что он чувствовал себя как дома. За стойкой сидела симпатичная рыжеволосая девушка, но глаза Жана сразу же отыскали Армина. Он стоял в дальнем конце комнаты, раскладывая книги на верхних полках, сосредоточенно сосредоточившись, балансируя на шаткой на вид стремянке. Милый. — Похоже, тебе нужен кто-то высокий, чтобы помочь тебе, — прокомментировал Жан, и его голос был таким громким в тихой обстановке магазина, что чуть не сбросил Армина со стремянки. — Жан! — воскликнул он. — Ты напугал меня! — Ты был погружен в свои мысли, — засмеялся Жан. — Не пора ли нам уже встретиться? Я ведь не опоздал, правда? Я потерял счет времени… — Нет, ты молодец, — сказал Жан. — Не волнуйся так сильно. — Ты сейчас обедаешь, Армин? — спросила женщина, сидевшая впереди. Она казалась дружелюбной, Жану она нравилась. — Если ты не против, Петра, — ответил Армин, слезая со стремянки, а затем аккуратно складывая её. — Конечно, это так, — сказала она. — Увидимся через час, хорошо? Армин кивнул ей. — Дай мне только взять пальто, — сказал он Жану, улыбаясь ему, как будто был рад, что он был там. Чувство приветствия было чем-то, в чем Жан не подозревал, что ему так сильно нужно, и на его лице было настоящее облегчение, когда он улыбнулся в ответ. Как только они оба оказались снаружи, Жан почувствовал облегчение. Он скучал по Армину больше, чем осознавал, снова оказавшись рядом с ним, Жан вспомнил, насколько лучше он чувствовал себя, когда они были вместе. На прошлой неделе было много дополнительных смен и звонков, чтобы найти другую работу; он изо всех сил старался избежать необходимости выходить на рыбацкие лодки. Это слишком сильно нарушило бы его график, чтобы работать там, не говоря уже о его собственной мелочности, которая заставляла его хотеть делать противоположное тому, что говорила ему мать. Некоторое время они шли молча. Музыкальный магазин находился примерно в десяти минутах езды, у подножия холма, на котором возвышался центр города. Жан толкал свой велосипед рядом с ним, в то время как Армин ел яблоко, которое он вытащил из кармана пальто. Снега почти не было, больше грязи, чем чего-либо ещё, но на улице было так холодно, что казалось, в любой момент снова может пойти снег. — Как ты себя чувствуешь по этому поводу? — спросил Армин. — Хорошо, — солгал он. Армин посмотрел на него и поднял брови. — Ты уверен? — спросил он. — Нет. Но я все равно это делаю, верно? — Это довольно хорошее отношение. — Да, что ж, хорошо, что ты здесь, — признался Жан, глядя на Армина, пока тот ел свое яблоко. — Я думал о том, чтобы купить кое-что себе, — сказал Армин. — На всякий случай, понимаешь? — Что, например? — Ну… нотную бумагу. Жан приподнял бровь. Для сочинения музыки использовалась нотная бумага, так как на ней уже были напечатаны строки. — Ты думаешь о сочинительстве? — Эм… Я хотел попробовать? — сказал Армин. Он выглядел смущенным из-за этого, но Жан не понимал почему. — В основном, это просто для того, чтобы я мог практиковать свою теорию музыки… — Ты ботаник, — улыбнулся Жан. — Я думаю — что это отличная идея. — Действительно? — Да. Это будет хорошо, когда мы вместе начнем писать остальную часть сочинения твоего дедушки. — Когда… ты хотел начать это делать? Этот вопрос застал Жан врасплох. Он прикусил губу и почесал затылок, размышляя. По правде говоря, он почти не думал о том, чтобы закончить композицию после своей стычки с Бертольдом. Этот аргумент омрачил его воспоминания и испортил его амбиции, но Жан всегда был слишком упрям, чтобы отказаться от того, на что он решился. Иногда ему приходилось приспосабливаться, чтобы достичь своих целей. — Возможно, нам придется устроить это только для нас двоих, — медленно произнес он. — Если ты хочешь это услышать. Я не знаю, сможем ли мы уговорить Райнера и Бертольда присоединиться, и я не хочу полагаться на них, когда они могут не вернуться к музыке. Армин кивнул. — Я не против этого. — Тогда мы можем начать, когда ты захочешь. — В самом деле? Мы можем сделать это сегодня? — Сегодня? — спросил Жан, чувствуя, как у него чуть сжалось сердце от нахальства Армина. — Конечно. Но… разве тебе не нужно возвращаться на работу? — Я думал, ты собираешься попрактиковаться у меня дома, — сказал Армин. Он ткнул пальцем в саксофонный футляр Жан и улыбнулся. — Я прихожу в четыре. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. — Ты лучший, ты знаешь это? — Только не это снова, — засмеялся Армин. — Да, это снова. Прими это. — Нет. — Да. — Нет. — Почему ты такой упрямый? Жан закатил глаза, налетев на него. Армин только рассмеялся, закатив глаза в ответ, и Жану пришлось отвернуться, чтобы удержаться и не схватить его за руку. Он чувствовал, что был на волосок от того, чтобы потерять самообладание, когда Армин так смотрел на него-он был таким теплым, когда улыбался, и это зажгло огонь в животе Жана. Это чувство испортилось, когда они добрались до музыкального магазина. Жан намеренно избегал этого места, но, увидев в витрине табличку — РАСПРОДАЖА ЗАКРЫТА, у него внутри все сжалось. Какая-то часть его надеялась, что этого на самом деле не произойдет, но мрачная реальность этого утонула, когда он понял, что это действительно был последний раз, когда он когда-либо заходил в музыкальный магазин. — Ты можешь это сделать, — подбодрил Армин. — Я знаю, — проворчал Жан. — Я просто не хочу. — Да, ты знаешь. Тебе нужны трости, верно? — Ты прав.… но это всё. Они оба знали, что Жан говорит неправду, предпочитая притворяться просто для удобства. Жан в последний раз запер свой велосипед у этого фонарного столба. Может быть, это было нелепо-быть сентиментальным, но он ничего не мог с собой поделать. Какое-то мгновение он не вставал. Он стоял на коленях на холодном бетоне, держась за велосипедный замок, и не двигался, пока не почувствовал тепло руки Армина на своей спине. — Это расстраивает, — сказал Жан, его голос слегка дрогнул. Он не позволял себе плакать, но чувствовал себя немного неуверенно, пока не стиснул челюсти и не подавил свои чувства. — Я знаю, — сказал Армин. Он не отстранился. Жан задумался, понимает ли Армин, как много это значит. — Но ты можешь это сделать, Жан. — Да. — Жан встал и откашлялся, злясь на себя за то, что расстроился, особенно перед Армином. — Да, я могу это сделать. Они улыбнулись друг другу. Армин выбросил огрызок яблока в мусорное ведро, после чего быстро засунул руки обратно в карманы. Жан вспомнил, как нервничал Армин, когда они в последний раз приходили сюда вместе, — теперь именно Жан нервничал перед Армином, и это было странно. Жан больше не давал себе времени на раздумья. Когда Армин последовал за ним, Жан толкнул дверь. Он услышал знакомый звон колокольчика, от которого у него сжался живот, но Жан проигнорировал это ощущение. Он ожидал бы увидеть магазин более оживленным, чем обычно, или, по крайней мере, с уменьшившимися запасами, но внутри был только один покупатель. Это была высокая симпатичная женщина с косами и в длинном сером пальто, стоявшая у стойки со скучающим выражением лица и пачкой гитарных струн в руке. По ту сторону кассы никого не было. — Привет, — сказала она. — Ты знаешь, что происходит с этим местом? Здесь никого нет. — Я могу проверить на складе, — сказал Жан. Его замешательство пересилило тревогу. Это было не похоже на Бертольда — покидать магазин так надолго, и даже если бы это был последний день, Жан не мог придумать веской причины, по которой он был бы так безрассуден. Любой мог войти и украсть всё, что хотел. — Ты здесь работаешь? — Э-э, да. Хотя сейчас я не на дежурстве. — Ты не можешь просто…? — Я схожу проверю, — снова сказал Жан. — Армин, ты не мог бы подождать там с моим саксофоном? — Ладно, — сказал Армин. Девушка облокотилась на стойку. Жан потер плечо, как только вес исчез, и улыбнулся Армину, прежде чем проскользнуть за стойку и открыть заднюю комнату. Ему было грустно видеть, что там темно и почти пусто, все коробки с товарами исчезли и, по-видимому, их увезли. Жан не сразу увидел Бертольда, но услышал его. — Райнер… Жан прикрыл рот руками, когда услышал, как Бертольд так произнес имя своего друга, и отшатнулся. Было так жутко тихо. Музыка, доносившаяся из магазина, стихла, когда уши Жана уловили звук поцелуев двух людей. Он не знал, должен ли он уйти — Жан чувствовал, что он вторгается во что-то очень, очень неправильное, но он не мог удержаться от движения. Жан прошел дальше в комнату и увидел их за углом, освещенных бледным светом, льющимся из приоткрытой двери. Ни один из них, казалось, не заметил ни света, ни Жана, когда он на мгновение застыл в шоке. Райнер прижимал Бертольда к стене, засунув руку ему под рубашку, целовал в шею, и Бертольд тянулся навстречу его прикосновениям, как будто этого было недостаточно, зажмурив глаза, его ногти впивались Райнеру в спину. Он не мог поверить своим глазам. Конечно, это было не по-настоящему, верно? Он воображал это, измученный работой. В любую секунду Жан мог прийти в себя только для того, чтобы увидеть, как они стоят там, собирая оставшиеся запасы, беспечно забыв о покупателях, приходящих купить то немногое, что у них осталось. Не целоваться. Жан моргнул. Ничего не изменилось. — Что за… Армину было немного неловко стоять в тишине, ожидая, когда вернется Жан. Он понятия не имел, должен ли он был вести светскую беседу, но как только он собрался что-то сказать, из кладовки донесся громкий грохот и крик. Они с женщиной в замешательстве переглянулись, прежде чем Жан вышел, быстро закрыл за собой дверь и прислонился к ней. — Владелец… просто… просто возьмите струны, — задыхаясь, сказал Жан. Армин задавался вопросом, что, черт возьми, происходит. — Ты уверен? — спросила женщина. — Да, просто… все в порядке, — сказал Жан. Она бросила на него взгляд, пожала плечами и вышла. — Что происходит? — спросил Армин. Он опасался худшего — что Бертольд и Жан действительно поссорились. Жан был ярко-красным, он выглядел смущенным. — Я объясню позже. — Жан покачал головой и пошел забрать у Армина свой саксофонный футляр. — Серьезно, что такое… — Жан! Я могу объяснить! — Бертольд выскочил из кладовки, за ним последовал Райнер, оба они выглядели одинаково раскрасневшимися и запыхавшимися. Это напомнило Армину о том, как он впервые пришел в магазин, когда двое крупных мужчин вышли таким похожим образом. Казалось, Бертольд собирался сказать что-то ещё, но когда он увидел стоящего там Армина, он совершенно замер. — Не беспокойся об этом, — сказал Жан. Армин наблюдал за ним, как ястреб. Жан не мог оторвать глаз от земли. — Я просто… я просто пойду. — Подожди, — прервал его Райнер. — Это было не то, на что это было похоже. — Тогда что же это было? — спросил Жан. Все они замолчали. Музыка продолжала играть. В магазин никто не заходил. Армин не мог понять, что происходит. Это была самая неловкая ситуация, которую он когда-либо видел, и, как и Жан, он почувствовал непреодолимое желание выйти из музыкального магазина, который теперь казался ему душным и слишком большим. — Все в порядке…? — тихо спросил Армин, когда стало ясно, что никто не собирается говорить. — Я думаю, вам обоим следует уйти, — сказал Райнер. Бертольд издал звук возмущения, и Армин увидел, как он уставился на Жана, словно умоляя его. Жан кивнул, как будто давал обещание, и Армин не мог заставить свой мозг работать достаточно быстро, чтобы не отставать. — Хорошо, — согласился Жан. Армин не ожидал этого — он не ожидал ничего из этого. Он ожидал, что Жан поднимет какой-нибудь шум, устроит сцену и потребует, чтобы они все поговорили, а магазин оставался открытым, но он покорно кивнул. — Жан… — сказал Бертольд. — Пойдем, Армин. — Жан проигнорировал его. Должно быть, происходило что-то серьезное, потому что Жан даже не остановился, чтобы взять свои трости, прежде чем выйти, и Армин ничего не мог сделать, кроме как следовать за ним. Снаружи холодный воздух ударил им обоим в лицо, ещё один слой шока накапливался и усугублял странность последних десяти минут. Армин заметил, как дрожали руки Жана, когда он открывал замок своего велосипеда. — Что… что это было? — спросил Армин. Жан только покачал головой. — Я объясню позже, — пробормотал он. Армин не мог понять, говорит ли он правду или нет, и ему так отчаянно хотелось настоять, чтобы Жан объяснил, но в то же время он не хотел, чтобы ему было ещё более неловко, чем сейчас. — Ты в порядке? — Вместо этого спросил он. — Я в порядке. — Жан выглядел так, словно глубоко задумался, прикусив губу и повозившись со своим велосипедом, прежде чем тронуться в путь. Армину практически приходилось бежать, чтобы не отставать от шагов Жана — он шел быстро, как будто пытался избавиться от прилива адреналина. — По-моему, ты выглядишь не очень хорошо! — Мы можем поговорить об этом после того, как ты вернешься домой? — Конечно, но… ты всё ещё собираешься практиковаться у меня дома? — Если тебя это устраивает. — Это так, но… — Армин, пожалуйста. — Жан резко повернул за угол. — Случилось что-то плохое? — …Нет. Армин прикусил язык, чтобы удержаться от дальнейших вопросов. Он не хотел, чтобы Жан злился на него, но ему отчаянно хотелось знать. Челюсти Жана были сжаты, и он так сильно вцепился в ручки своего велосипеда, что костяшки его пальцев побелели; вид его в таком состоянии заставил Армина забеспокоиться. — Что ты собираешься теперь делать? — Давай просто… пообедаем или что-нибудь еще, прежде чем ты вернешься на работу. — …Хорошо. Они купили бутерброды и сидели в парке, наблюдая, как семьи кормят уток. Пруд был покрыт льдом, но он не был полностью заморожен. Армин не упомянул о том, что произошло в магазине, но он яростно думал об этом, и было очевидно, что Жан тоже. Было несколько предположений, о которых он мог подумать, но ни одно из них по-настоящему не работало и не имело совершенного смысла. Что могло произойти так тихо и так быстро? Жан, должно быть, увидел что-то, чего он не должен был видеть. По мере того как Армин все больше и больше думал об этом, наблюдая, как утки кружат вокруг воды, он подумал, что у него есть довольно хорошее представление о том, что это было — ему придется подождать, пока Жан объяснит, чтобы убедиться, что он прав, его жгучее любопытство имело для Армина меньшее значение, чем комфорт Жана. Всё ещё было неловко, когда Жан проводил Армина обратно в книжный магазин за десять минут до окончания обеденного перерыва. Армин отдал Жану свои ключи и сказал, что он может попрактиковаться, пока не вернется, Жан поблагодарил его, и какое-то мгновение они просто стояли снаружи на холоде. Им обоим было что сказать, но не хватало смелости произнести эти слова. — Значит, увидимся позже? — спросил Жан. — Я заканчиваю в четыре, — снова сказал ему Армин. — Я приготовлю для тебя чашку чая… И мы сможем поработать над композицией? — Звучит неплохо, — кивнул Армин. — И… — Да. — Ладно. Вы уверен, что… — Я в порядке, Армин, — сказал Жан, кладя руку на плечо Армина. — Увидимся после работы.