Принцип альтернативности

- По-моему, Мальен, ведёт себя просто отвратительно, - говорит Женя, и вид у нее, как у строгой преподавательницы или чопорной наставницы, никак не меньше. - Как мудак он себя ведёт! - рыкает Нина, - называй уже вещи своими именами! – Зеник не так деликатна. - Нина, - цокает Сафина, качая головой. - Она права, - цедит Зоя, - мудак и есть, - в её голосе полно презрения, - впрочем, иного от него и не ожидалось. На мгновение за столиком повисает тишина. - А ты чего молчишь, Алина! - возмущается Нина, - тебе все равно, что ли?       Алина отрывает взгляд от конспекта, поворачивает голову в направлении взглядов подруг. Там Мал целует Руби, сидящую у него на коленях, целует демонстративно и пошло, на глазах у половины университета. Алина никогда не позволяла так делать, считая, что выставлять свои отношения напоказ некрасиво и попросту глупо. Сладкая парочка сидит специально так, чтобы быть в поле зрения Алины. И это уже не в первый раз.       Только Алине все равно. Она сама удивлена тем, насколько ей все равно. А вот, что действительно её печалит, так это то, что профессор отменил сегодняшнюю консультацию по диплому. И дело даже не в том, что у Алины есть вопросы, без ответов на которые работа зависла, а в том, что она хочет видеть его.       Так что, - здравый смысл стучится в виски уже привычной головной болью от усталости и вечного недосыпа, - это, наверное, и к лучшему. Ведь такие мысли не приведут ни к чему хорошему. И пусть слова Николая, которые то и дело всплывают в голове, греют душу и заставляют сердце биться чаще, но Алина – большая девочка, и она понимает, что профессора не влюбляются в студенток. Не во вселенной Алины Старковой.       И студенткам так делать тоже не следовало бы. Точнее одной конкретной студентке. - Плевать, - коротко бросает Алина и вновь утыкается в тетрадь. И чуть не плачет. Ей нужна эта консультация. Ей нужен Морозов!       За столиком вновь повисает тишина, разговор затихает сам собой и возобновляться не спешит. По мнению Алины, тут и обсуждать-то нечего. Мал сказал, что между ними все кончено, ну и волькра с ним! А то, что он использует Руби для того, чтобы уязвить Алину, пусть остается на его совести. Глупость влюбленной в Мальена Руби – тоже ее дело. Все здесь взрослые люди, и Алина не намерена никого воспитывать. - А знаете что, - выдаёт Нина, - вот знаете что? - Что? - вскидывает бровь Зоя и раздражённо щурится, - ну говори уже, Зеник! - Сегодня пятница, - выдаёт Нина. - Глубокомысленное наблюдение, - хмыкает Назяленская, - свежее и оригинальное. - О, ты можешь не быть такой стервой хотя бы пару минут, Назяленская! – восклицает Нина и хитро улыбается, - пойдёмте в клуб. Мы давно нигде не были. Какое-то время присутствующие обдумывают предложение. - Только мы, - продолжает Нина,- никаких, - взгляд, полный отвращения, в сторону Мала и Руби, - мужиков. - А пойдёмте! - решительно соглашается Зоя. - По-моему, - вступает Женя и улыбается, - нам давно пора расслабиться. Она толкает плечом Алину. - А ты чего молчишь?       Алина поджимает губы и зло захлопывает тетрадь. Ответов там все равно нет, а тот, кто мог бы их дать, решил сегодня самоустраниться.       Поразительно. Ведь ещё пару месяцев назад, Алина счастлива была бы от такого расклада. А вот сейчас страдает. - А я согласна, - говорит Алина, - пора отдохнуть. И никаких мужиков. - Ура! - вопит Нина, и на них оглядываются, - девочки идут танцевать!       Здесь шумно, музыка грохочет, визжит толпа, приветствуя какого-то диджея, имя которого лично Алине не говорит ничего, зато Нина в чистом восторге.       Они с шумом сдвигают стопки с текилой. Алина слизывает соль, лайм взрывается приятным кислым вкусом во рту. Текила жаром прокатывается по пищеводу и ударяет в голову, заставляя огни сиять ярче. - Напиши ему, - вновь с нажимом говорит Зеник Жене. - Не могу, - отнекивается староста. - Напиши! - повышает голос Нина. - Нет! - в голосе Жени и смех, и паника. - Девочки! - Зеник восклицает почти обижено, - она не хочет! - И правильно, - фыркает Зоя, - зачем ей этот Костюк, - но глазами косит лукаво. И становится ясно, что это всего лишь провокация. - Как это зачем! - возмущённо всплескивает руками Нина. Она слишком пьяна, чтобы эту провокацию распознать. И снова двигает к Жене телефон, - пиши прямо сейчас! - Ну хорошо, - закатывает глаза Женя и под слитный вопль подруг пишет заветное сообщение Давиду, который в это время, может, уже спит. Или корпит над очередным революционным проектом. Но, кажется, Сафина сейчас отвлечет его от всего на свете.       Они пьют за это. За то, что Женя написала, а потом за то, что отвлекла. И когда Давид отвечает, тоже пьют. И шумят, и смеются.       Стены клуба мягко качаются, внутри у Алины расцветает чувство лёгкости. И когда неугомонная Зоя тянет её танцевать, Алина слегка покачивается на высоких каблуках, но не сопротивляется.       В простом чёрном платье она чудо как хороша, волосы струятся темными локонами по спине, на губах, подкрашенных яркой помадой, играет улыбка. Все заботы улетают прочь, растворяются в алкогольной дымке, исчезают в ритмах музыки. Тело расслабляется, тело вспоминает, что нужно делать. И Алина движется, отпуская себя, кружится и изгибается, запрокидывает голову и поводит бёдрами. И Алина бы рада слиться с толпой, двигаться в едином ритме, но когда к ним присоединяются красотка Женя и шумная Нина, вся четвёрка оказывается в центре внимания.       Алина кружится и на мгновение ей чудится внимательный взгляд тёмных глаз. Но это, конечно, не более чем наваждение. Это, конечно, не более чем желание её воспаленного разума. Ведь она так хочет видеть своего профессора, что готова ему написать и без нытья Нины.       Эта мысль внезапно отрезвляет. Звучит новая мелодия, а Старкова вдруг больше не чувствует себя частью всего этого. Что-то неуловимо меняется.       Алина выскальзывает из толпы. И понимает, что чувство, возникшее в груди, это страх. Страх от того, как близка она была к тому, чтобы действительно написать профессору. Да что она ему скажет. Святые!       Щеки алеют от стыда, Алина прижимает к лицу ладони. Но они липкие, горячие, пахнут текилой и солью, и кислотой лайма. И жест скорее вызывает тошноту, чем приносит облегчение. Алина проталкивается сквозь толпу и выходит на улицу.       В переулке позади клуба горит всего один фонарь, здесь тихо, воняет мусором и мочой, где-то вдалеке шумит улица, но здесь тени кружат вокруг тусклого источника света. И, честно говоря, становится даже как-то жутковато от этой тишины и темноты, едва-едва разбавленной болезненной желтизной фонаря. А ещё здесь холодно. Алина охает, обхватив себя руками. Разгоряченной кожи касается ледяной воздух ноябрьской ночи, покрывая её мурашками. Мокрые волосы липнут к шее, на висках и лбу подсыхает испарина. Дурная была затея. Если она ещё раз заболеет, то профессор...       Алина невесело смеётся, обрывая собственную мысль. Профессор. Снова профессор. - Идите вы к волькре, профессор! – бормочет себе под нос Алина, словно бы это поможет, словно бы вытравит его из её сердца.       Твою мать! И хочется застонать протяжно в пьяном отчаянии, когда все чувства обнажены, обострены и ранят её саму. Только её и ранят. Волькрова текила! И волькров профессор! И она сама просто наивная дурочка!       Позади скрипит дверь, Алина раздраженно поворачивается, понимая, что злиться глупо, но ничего не может с собой поделать. Ей так хочется уединения и этой холодной тишины. И удивленно смотрит на Мала, который покачивается, стоит с трудом, делает пару неверных шагов по направлению к девушке. Алина невольно пятится, потому что на лице парня написана такая злоба, что становится не по себе. Глаза его мерцают пьяно, радужка мутная, а белки покрасневшие. - Ведешь себя, как шлюха! – выпаливает Оретцев.       У Алины приоткрывается рот. Такого она никак не ожидала. Старкова прищуривается, губы сжимаются в тонкую линию, злость колет острыми иголочками. Девушка зло встряхивает головой. - Не твое дело! – фыркает, - как хочу, так и веду. Руби своей нотации читай!       И, быть может, это звучит уязвленно, потому что в глазах Мальена вспыхивает торжество, на губах появляется глупая и победная улыбка. - Ты сама выбрала не меня, - тычет он пальцем в Алину, - а свои амбиции и своего профессора. Профессор сказал это, профессор сказал то, - передразнивает девушку Мальен, - я поеду с профессором! Тьфу! – он сплевывает.       Алина делает глубокий вдох, медленный выдох. Она не собирается спорить, не собирается ругаться и выяснять отношения. Ее бесят и злят слова парня, но они расстались, и говорить тут не о чем.       Алина идет вперед, собираясь обогнуть Мала, и вернуться в клуб. Но парень молниеносно выбрасывает вперед руку, хватая Старкову за запястье. Алина охает, дергается неловко, едва не падает на высоких каблуках. А Мальен уже прижимает ее к себе. - Пусти меня! – кричит Алина, пытаясь вывернуться.       В панике и отвращении чувствует, как руки парня лезут под юбку, от запаха алкоголя и пота, девушку начинает тошнить. Алина ударяет его свободной рукой, в ответ получает звонкую пощечину, вскрикивает скорее от шока и унижения, чем от боли. И отбивается, и царапается, и норовит укусить парня. Щека горит, перед глазами все плывет от злости и страха. А грубые прикосновения Мала вызывают парализующий ужас. Ей почти удается вырваться, когда Мал больно хватает ее за волосы, заставив запрокинуть голову, посмотреть ему в глаза. Его вид страшен, в нем как будто нет ничего человеческого. Алина дрожит, тело скручивает в отвращении. А в следующий миг кто-то буквально отдирает Мальена от нее, нанося ему удар.       В подворотне разом становится тесно от количества людей, среди которых Алина замечает ошарашенных и испуганных подруг, незнакомого мужчину с тростью, ослепительно красивую девушку, в ужасе прижавшую ко рту ладонь, и парня в высокой шляпе. И главное: профессора Морозова, который ударяет Мала.       Вскрикнув, Алина кидается к дерущимся. - Хватит! – кричит в истерике, ее голос, высокий, ломкий, взмывает вверх, отражается от стен домов, кружит вокруг тусклого света фонаря, - прекратите!       Она бросается прямо под руку Морозова, и он успевает остановиться в последний момент. Взгляд его страшен, губа разбита, встрепанные волосы падают на лоб, лицо залито смертельной бледностью. Алина едва не отшатывается, его яростный, злой взгляд буравит ее, насквозь пронизывает, заставляя дрожать. - Пожалуйста, - шепчет Алина, призвав на помощь всю свою смелость, собрав крохи самообладания, чтобы не отшатнуться, - прошу вас, не надо. Мужчина отпускает Мала. - Жалеешь его? – цедит презрительно.       Алина отрицательно качает головой.       Ей не подобрать слов, чтобы объяснить профессору, что ей плевать на Мальена, что он получил по заслугам, она просто не хочет, чтобы ее профессор марал свои безупречные руки об эту сволочь. Где-то на задворках сознания бьется в черепную коробку удивление: откуда Морозов здесь взялся? Но пока это неважно.       И Алина, едва живая от пережитого ужаса, смотрит и смотрит на мужчину, который стоит так близко, что можно почувствовать головокружительный аромат его одеколона. Краски постепенно возвращаются на его лицо, взгляд становится мягче. Он шипит и кривится от боли.       Не совсем осознавая, что делает, Алина тянет руку к его разбитой губе в жесте инстинктивном, словно хочет прикосновением уменьшить боль. Морозов перехватывает ее руку на половине пути, прикосновение деликатное, но твердое. Алина отмечает, какая у него горячая рука, и с неуместным смущением вдруг осознает, что это первый тактильный контакт, а еще, что на них смотрят. Щеки вспыхивают румянцем. - Алина, не надо, - мягко произносит мужчина.       И внутри все обрывается. Внутри все ноет от смущения и непонятной обиды, досада и разочарование полосуют по напряженным нервам так резко и сильно, что Алина грубо вырывает свою руку под едва слышный вздох профессора. - Спасибо, - тихо произносит Алина.       Морозов вскидывает бровь, и этот уже привычный жест становится последней каплей. Алина круто разворачивается на каблуках и бежит прочь, оставляя позади злополучную подворотню.