Принцип альтернативности

      В ту ночь её совершенно расстроенную и заплаканную догнали подруги в квартале от клуба. Так она узнала, что друзья Морозова - Каз, Джеспер и Инеж – из Кеттердама, и они хорошие знакомые Нины. Что их вместе с профессором, ничуть не смущаясь пьяная Нина позвала к подругам за столик. И что тогда-то они поняли, что Алины нигде нет. Ну а что было потом, Старкова и так знает.       Нина чуть не плакала. - Ну я же не знала, что так будет, - расстраивалась Зеник. - А что вы так расстраиваетесь и паникуете, - я не пойму, - пожала плечами Зоя, пристально разглядывая сломанный ноготь, - по-моему, профессор поступил правильно. Любой бы нормальный мужик так сделал.       Но Алина понимала: не любой. Она почти в ужасе посмотрела на Женю. Сафина сжала её руку. Они обе понимали, почему Алина так расстроена и испугана. - Мал твой совсем охренел, - продолжала Зоя. - Он не мой, - обессилено прошептала Алина, совершенно не зная, что ей делать дальше.       Алина мучается все выходные, все валится из рук. Она ходит по квартире из угла в угол и думает, думает, думает. Конечно, о Морозове. Как назло, первая пара в понедельник - у него. Вяло переписывается с Женей, стараясь не скатываться в панику и истерику, но напряжение нарастает в ней. И в ночь на понедельник Алина почти не спит.       Ей бы, может, и хотелось выглядеть безупречно, но, уснув за пару часов до звонка будильника, она этот самый звонок, конечно, не слышит. И, проспав, собирается в спешке. Не успевает позавтракать. Едва не забывает бесценную флэшку с дипломом, ругается, прямо в кроссовках бежит в комнату и забывает платок на шею, отчего мёрзнет всю дорогу до университета. Точнее мерзла бы, если бы так не бежала.       И сталкивается с Морозовым прямо в дверях аудитории за минуту до звонка. - Доброе утро, - бормочет неловко Алина, не зная, куда деть глаза, и тщетно пытаясь пригладить растрепавшиеся от бега волосы. Профессор скользит по ней ленивым взглядом, оглядывая с ног до головы, а потом неопределённо хмыкает. - Старкова, - тянет и качает головой. А потом делает приглашающий жест, указывая на открытую дверь аудитории. Алина шмыгает внутрь, позади неё хлопает дверь. Женя смотрит на Алину и за её спину, округляя глаза. - Ничего мне не говори, - шепчет Старкова, садясь рядом с подругой, - просто молчи.       Звенит звонок, и они замолкают под строгим взглядом профессора. Алина мысленно стонет. Какой волькры они сидят в первом ряду! Умницы, отличницы, ответственные, мать их!       К середине занятия становится понятно, что смущена здесь только она. Профессор привычно самоуверен, насмешлив, бодр (энергетики он пьёт, что ли?! Как можно быть таким свежим утром в понедельник?!), жесток и красив.       Святые, ну почему он так красив! И какой волькры она стала это замечать?!       Морозов дёргает её поминутно, спрашивая, даже, когда отвечает кто-то другой и не давая расслабиться и отвлечься ни на секунду. Алина привычно злится, Алина привычно намерена доказать ему то, что не докажет никогда. Но она и думать забывает о пятнице, о клубе, о Мале.       К концу занятия они, на радость всей группе, скатываются в настоящий спор, похожий на словесный поединок, словно звенит скрещенная сталь. Морозов скептически кривит губы на все её доводы, чем бесит, бесит, бесит! Глаза Алины сверкают, искусанные губы краснеют, она полна решимости. Выходит ничья.       Занятие подходит к концу. Профессор довольно ухмыляется, и Алина, забывшись, улыбается. Улыбается ему.       Она поспешно кидает вещи в сумку, желая перед следующей парой хоть шоколадку в автомате купить, и уже собирается уйти, но профессор останавливает её. - Старкова, задержитесь.       И паника, что точила её изнутри все выходные, сваливается на Алину, погребая под собой без надежды выбраться. Во рту пересыхает, и дрожат пальцы.       Дверь тихонько закрывается за последним студентом, аудитория погружается в тишину, воздух между ними густеет, и Алине тяжело дышать. - Ну и? - выгибает бровь профессор, садясь за стол и сцепляя руки перед собой.       Алина пугается. Неужели он хочет поговорить о том, что случилось в пятницу? Внутри все дрожит и трепыхается. Ей так страшно, что она не смеет поднять взгляд, все смотрит на свои не слишком чистые кроссовки, и этот факт почему-то смущает её окончательно. - Почему я до сих пор не вижу на своей почте новую главу? Или ты решила окончательно расслабиться? Так каникулы ещё не начались.       Алина вздрагивает от вопроса, облегчение сваливается на неё свежим воздухом и ароматом одеколона профессора, шумом университета за дверью и ясностью мысли. А ещё раздражением и вскинутой гордо головой. - Потому что мне нужна была ваша консультация в пятницу, чтобы разобраться с парой нюансов, - Алина старается говорить спокойно, но оттенок обвинения все же проскальзывает в её словах.       Но если она надеется, что профессор смутится или устыдится, то ошибается. - Ну давай, - профессор указывает рукой на компьютер, - показывай. - Но, - Алина теряется, - у меня лекция сейчас. Мне бы не хотелось... Она осекается под нечитаемым взглядом профессора. - Пяти минут у тебя нет? - фыркает Морозов презрительно.       Пяти минут?! Ах так?!       Алина достаёт флэшку резким движением, словно оружие. - Вы позволите, профессор? – холодно спрашивает девушка.       Морозов лишь молча кивает. И Алина подходит к компьютеру с его стороны, склоняется низко, оказываясь слишком близко к Морозову. Ей хочется его смутить, выбить из равновесия, заставить нервничать. И слишком поздно понимает, насколько он близко. Так, что Алина чувствует тепло его тела, слышит тихое спокойное дыхание и в своём волнении не замечает, как пристально и жадно мужчина смотрит на неё.       Алина нервно заправляет за ухо прядь волос и барабанит пальцами по столу, пока флэшка загружается. Если кто здесь и нервничает, так это Алина. Попасть в собственную ловушку, в этом вся Алина Старкова. Да как так?!       Вообще эта флэшка рабочая, и Алина хранит на ней только учебные материалы. Обычно. Но Нине ещё в четверг понадобилось срочно кинуть Алине на флэшку фото с празднования дня рождения Матиаса. Флэшка с собой у Алины была только рабочая, откуда Старкова эти фотографии так и не перенесла на другой носитель.       Поэтому сейчас повинуясь её нервному неосторожному движению пальцев, на экране вместо диплома возникает её фото, где они с Зоей обнимают друг друга.       Спору нет, они здесь хороши: в красивых коротких платьях и на высоких каблуках, ярко накрашенные с уложенными волосами. Они смеются какой-то дурацкой шутке Ланцова, выглядят счастливыми и беспечными. Но едва ли Алина хотела бы показывать это Морозову.       Алина ахает, профессор шумно выдыхает. А Старкова молится всем Святым, чтобы он не начал в своей обычной язвительной манере, столь ненавистной и столь любимой ею, комментировать её неловкость. Этого она уж точно не переживёт. Конечно, она его раздражает. И выдох этот значит, что он едва сдерживается, чтобы не рявкнуть на неё сердито за то, что тратит его время.       Старкова бормочет что-то неловкое в свое оправдание, извиняется и отчаянно краснеет. Наконец, Алина открывает злополучную главу, с которой никак не выходит.       С мрачным удовлетворением Алина отмечает, что разбор её вопроса занял все же не пять минут а гораздо больше.       Звенит звонок, когда она выдергивает флэшку из компьютера и кидает в сумку, клянется, что удалит с нее личные фото. - Беги, - милостиво кивает Морозов, он смотрит на Алину задумчиво, - вечером жду главу. - Спасибо! - выдыхает Алина и выбегает за дверь.       На лекцию Аны Куи она опаздывает на семь минут. Суровая преподавательница неодобрительно качает головой, поджимает губы, но пускает Алину.       Старкова садится рядом с Ланцовым. - Свет очей моих, - тут же отвлекает её от лекции парень, - почему ты такая красная? - Спасибо за комплимент, Ланцов, - фыркает Алина, утыкаясь в тетрадь. Щеки действительно горят от смущающих и в то же время волнительных воспоминаний. - Почему опоздала? – продолжает допытываться Ланцов, игнорируя показательную занятость Алины. - Профессор, - шипит ответ девушка. - Что-то слишком часто он мелькает в твоих речах, - многозначительно посмеивается парень. - Ник! Дай мне послушать лекцию, - рычит на него Алина. - Ох, ну, конеееееечно, - притворно обижено тянет Ланцов, - я же не твой профессор, можно и не обращать на меня внимания. - Ник! - шипит Алина. - Старкова! Ланцов! - рявкает Ана Куя, - если вам не интересно, то я, в общем-то, никого не держу! - Простите нас, мисс Куя, - виновато склоняет голову Ланцов, - я всего лишь отметил, какая у вас чудная новая стрижка, а мисс Старкова со мной согласилась. Не мог не отметить! Вам так идет! – сказано с искренним восхищением, которому невозможно не поверить.       Вокруг раздаются смешки, Ана Куя закатывает глаза, но улыбается.       Ланцову прощается все. Любимец всего профессорско-преподавательского состава, он не был глуп, скорее чрезмерно активен и неусидчив, а ещё очарователен. Не поддался на его чары только Морозов. И весь прошлый год Алина слушала жалобы Ланцова на профессора, с которым тот сталкивался в ожесточённых перебранках каждое занятие. Алина, тогда слишком занятая попытками удержаться в университете, откуда вполне могла вылететь благодаря Морозову, поддерживала друга, но вяло.       Какое-то время они молча пишут, только периодически Николай шепчет ей какую-то ерунду, заставляя хихикать.       В перерыве Алина всем телом разворачивается к другу. - Ланцов, я тебя ненавижу просто, - а сама широко улыбается. - Держи! - словно фокусник Николай достаёт из сумки бутерброд и шоколадку. У Алины, не успевшей позавтракать, текут слюнки. - Святые! Ник! Ты лучший, - она впивается зубами в бутерброд, - я не успела позавтракать - Так спешила к своему лучшему профессору? - посмеивается друг.       Алина шутливо ударяет его кулаком в плечо.       В аудиторию быстрым шагом входит Матиас, целует Нину, что-то быстро говорит ей, снова целует и исчезает за дверьми. Ланцов провожает Хельвара задумчивым взглядом. - А скажи-ка мне, светик мой, - говорит Николай, - кто поставил Оретцеву такой симпатичный фингал под глазом. Не то чтобы я был против, но обидно, что это был не я.       Старкова давится бутербродом, с трудом глотает кусок под пристальным взглядом друга. - Откуда мне знать, - девушка равнодушно пожимает плечами, но взгляд отводит. Ланцов чуть прищуривается. - Ну хорошо! - хмыкает Ник, - нам надо обсудить самое главное. - И что же это? - произносит подошедшая Зоя. - Моя богиня! - вопит Ланцов и обнимает Назяленскую за ноги, та внезапно не вырывается. - О чем речь? - Нина появляется рядом и кусает шоколадку Алины прямо у неё перед носом под сердитое сопение Старковой.       Зоя же вдруг протягивает руку и пробегает пальцами по волосам Николая в ласкающем жесте. У Алины приоткрывается рот. Что-то и где-то она явно пропустила. Ник выглядит довольным, как кот объевшийся сметаны. - А где Женя? - оглядывается Алина и замечает подругу, увлечённо болтающую с кем-то по телефону. - Болтает с Давидом, - отмахивается небрежно Зоя, - она в деле. - В каком? - спрашивает Алина. - Конечно, Новый год у меня на даче! - возвещает Ланцов под одобрительное "ууууу" Нины. Алина хмыкает. - Годится. - В смысле "годится"? - возмущается Ланцов и хитро поблескивает глазами, - всего лишь "годится"? Ну хочешь, и твоего профессора позовём?       Алина прищуривается, внутри неё вместе со смущением растёт что-то новое, какой-то шальной протест. - А позови, - хмыкает девушка и подаётся вперёд, заглядывая другу в глаза, - рискни!       На мгновение повисает тишина. - Поспорим, что придёт? - глаза Ника азартно блестят, он протягивает Алине руку.       А Старкова чувствует какое-то шальное веселье, словно она пьяна. Она решительно сжимает руку друга. - На что? - интересуется и продолжает, - если не придёт, а он не придёт, с тебя ужин для меня и девочек в "Старой Равке". Нина восторженно охает. - Разоришься, Ник, - хмыкает Зоя.       Алина не уверена, что в самом дорогом ресторане столицы им понравится, но побывать всегда хотела. - Идёт, - сверкает глазами друг, - но если он придёт, то ты, моя милая подруга, поцелуешь его под бой курантов.       Повисает тишина. Алина с такой силой сжимает руку Николая, что, кажется, парень морщится. Чудовищным усилием воли Алина не краснеет, сохраняет на лице кривую отчаянную улыбку. - Согласна! - говорит решительно.       В конце концов, профессор все равно не придёт. Почему-то эта мысль вызывает досаду.       Вскрикивает восторженно Нина, хмыкает Зоя, разбивая их рукопожатие. Звонок возвещает о второй половине лекции.       Алина думает о дурацком споре всю дорогу домой, никак не может отвлечься, когда варит кофе в старой медной турке.       Старкова считает, что все новомодные кофемашины никогда не переплюнут настоящий вкус и аромат напитка, сваренного вручную. И пока смотрит на кофе, приходит к мысли, что не знает, чего хочет.       Ведь если профессор придёт, она никогда не сумеет его поцеловать, не решится, не рискнет, даже если выпьет столько, чтобы на ногах не стоять. Но если он не придёт, а он не придёт, она расстроится. Она уже расстраивается, ведь она...       На этой мысли Алина резко обрывает себя, потому что кофе дошёл до кипения, а значит, безнадёжно испорчен. Девушка только вздыхает и тащит чашку с напитком к рабочему столу. Пора взять себя в руки и доделать главу.       Работа идёт легко и быстро. Параллельно Алина переписывается с Женей. Женя: ты с ума сошла? Ты на что поспорила с Ланцовым? Алина! Это безрассудно! Алина: ты не хочешь ужин в "Старой Равке"?) Женя: Алина, ты не можешь его целовать! Он твой профессор! Ты его студентка! Алина: ну что ты распереживалась так! Он не придет. Женя: не могу сказать, что я расстроена этим фактом.       Алина замирает на мгновение над телефоном, а потом все же пишет: «а я – да» Россыпь гневных смайликов от Жени заполняет переписку.       Алина только вздыхает. И отправляет диплом Морозову. А сама устраивается на диване с книжкой. Какой-то глупый любовный роман, притащенный Ниной. Как раз для того, чтобы не грузить мозг.       Через три часа, когда Алина уже успела задремать, её будит уведомление о пришедшем на почту сообщении. Алина открывает сообщение, моргает сонно и щурится. Ожидаемо примерно четверть главы выделена красным. В сообщении короткое:"переделать!".       Алина предвкушает бессонную ночь, но почему-то улыбается.