Принцип альтернативности

      Алина нервничает. Так сильно, что стискивает зубы, чтобы они не стучали судорожно, и делает пару шагов туда-сюда в попытке успокоиться. Но только в попытке. С каждым ее движением нервозность лишь усиливается, грозя раздавить мисс Старкову.       Смешно сказать, но она переодевалась трижды, словно на свидание наряд подбирала, прежде, чем остановилась на строгом брючном костюме.       Ноги в туфлях на тонком каблуке ноют и, кажется, она уже натерла мозоль на пальце. Ей, наверное, должно быть больно. Но боли девушка сейчас не чувствует. Вообще ничего не чувствует, кроме желания сбежать и не выступать перед всеми этими важными людьми.       Будь проклята её нервозность! Она приехала заранее. Слишком рано, по правде сказать. И глядя на докладчиков, понимала, что уровень её подготовки и профессионализма и рядом не стоит рядом с любым из них. Кто она вообще? Ещё всего лишь студентка, без диплома, без профессии, без работы и без уверенности. А здесь аспиранты, кандидаты наук и профессора, политологи, что работают по профессии многие годы, самые настоящие столпы их науки. Она может только восторженно внимать их речам, но никак не стоять на той же сцене, что и они, ещё и докладывая что-то самоуверенно.       Святые, ну зачем она согласилась?! Что и кому хотела доказать? Ох, ладно. Что и кому, было понятно. Да и бонус в виде досрочной защиты диплома тоже роль свою сыграл. Багра слишком хорошо знала, на что давить и чем мотивировать мисс Старкову. И Алина догадывалась, кто ей это подсказал. И ей бы злиться на профессора, но она слишком занята тем, что мысленно методично и планомерно доказывает себе, что согласие на доклад было роковой ошибкой. Она, наверное, и слова вымолвить связно не сможет. Просто опозорится! Зачем, ну зачем она согласилась?       И ходит сейчас по небольшой комнатке рядом с залом, в котором проходят выступления, где уютно расположилась небольшая кофеварка, и смотрит на несчастный аппарат с ненавистью. Кофеварка, конечно, не виновата. Но Алине не легче. Алине взвыть хочется и ногой топнуть, и руки заламывать. Она знает материал, у неё прекрасная презентация, подправленная профессором и доклад, вычитанный им же, но Алине все равно страшно. Она только что ногти не грызёт от волнения.       Она могла бы не выступать. Ещё не поздно. Еще можно сбежать. Нет. Глупости. Алина Старкова не трусиха. Если когда-то у нее нашлись силы дерзить грозному профессору Морозову, то уж для какой-то конференции силы у неё точно найдутся.       Алина невольно улыбается, как и всегда, когда думает о профессоре. Сейчас она рада тому, что когда-то посмела бросить ему вызов, ведь именно это положило начало... чему? Алина больше не считает домыслы и намёки Николая глупыми. Между ней и профессором вдруг появилось что-то... выходящее за рамки отношений «преподаватель-студентка», что-то будоражащее, заставляющее кровь кипеть, кожу покрываться мурашками, а сердце биться чаще. Трепыхаться, грозя проломить грудную клетку, сжиматься упоительно сладко в волнении и предвкушении. Ведь профессор сказал ей: потом они поговорят о том, что дальше. Он обещал ей этими словами, что "дальше" будет.       Тело на мгновение становится лёгким, а голова кружится от восторга. Она не думала, что простое слово "дальше" станет для неё огнём маяка, чей свет озаряет и согревает холодные и тёмные волны её стылого одиночества. В этом слове обещание и надежда, предвкушение, ожидание и желание. Что-то большее, чем он и она, что-то, разделённое на двоих. Что-то только для них двоих.       У Алины все еще дрожат руки, но уже немного меньше. Воистину, даже на расстоянии и в её мыслях профессор Морозов оказывает на неё какое-то магическое воздействие. И Алина солжет, если скажет, что ей это не нравится.       Расскажи ей кто о том, что будет, год назад, она бы пальцем у виска покрутила, а вот сейчас стоит и глупо улыбается, все лишь думая о своем грозном профессоре.       Она слышит, как выступает какой-то пожилой политолог, речь его льется свободно и ровно. Алина молится всем Святым, чтобы у нее получилось так же.       Девушка снова косится на кофеварку, размышляя о том, что, наверное, чашка кофе ей все же не помешает, когда распахивается дверь комнатки, заставляя Алину подпрыгнуть от неожиданности. А потом замереть, приоткрыв рот от изумления, глядя на профессора Морозова, который заходит внутрь, аккуратно закрывая за собой дверь. Он в темных джинсах и ее любимом фьерданском свитере, словно нарочно, чтобы отвлечь ее от всех мыслей и переживаний на свете. Алине хочется выругаться громко, потому что все мысли действительно прощально машут ей рукой, стремительно покидая светлую голову. Старкова во все глаза глядит на Морозова, а потом выпаливает прежде чем думает: - Что ты здесь делаешь?       Она ведь помнит, что у него сейчас семинар у её группы, который Алина благополучно пропускает. Тонну шуток насчет того, будет ли у неё отработка или ей все-все простится, от своих подруг Алина уже выслушала. Впрочем, потом они пожелали ей удачи, посетовали, что не смогут присутствовать на её выступлении, чтобы хлопать и свистеть после. Алина не была уверена, что расстроена этим фактом.       А сейчас она осекается, поняв вдруг, что, кому и как сказала. Святые! Щеки её стремительно алеют, она даже назад подаётся. Как же она, должно быть, волнуется и сама этого не осознаёт, раз позволила себе так потерять контроль!       Но Морозов только бровь выгибает вопросительно, словно слова её нормальны, словно так и должно быть. Он не смущён, не рассержен и не удивлен. И Алине хочется ногой топнуть, только бы он выдал привычную реакцию, протянул бы что-то в своей саркастичной манере, произнёс сакраментальное «дерзишь!», но он только засовывает руки в карманы и пожимает плечами. - Решил, что твое выступление важнее семинара. У Алины приоткрывается рот. Есть что-то важнее семинара? - А как же « даже смерть не является уважительной причиной для прогула»? – спасибо ее природной язвительности! Сколько раз она спасала ее, - а вы сейчас прогуливаете собственный семинар, профессор, - она улыбается уголком губ едва-едва, пытаясь скрыть за этим вызовом свое смущение. Морозов легкомысленно фыркает. - Значит, вспомню студенческие годы. Иногда можно и прогулять. Старкова улыбается, но смотрит недоверчиво. - Вы прогуливали пары? - Больше, чем ты думаешь, - отзывается мужчина, улыбаясь в ответ, - а ты нет? - Можно было прогуливать у вас? – невинно распахивает глаза Алина, - правда? Как же это я упустила такой шанс!       В ответ профессор закатывает глаза.       Выступление докладчика заканчивается, и вся игривость в Алине пропадает, улыбка слетает с губ. Святые! Она же почти в ужасе!       Взгляд профессора встречается с ее собственным, и мужчина быстро преодолевает разделяющее их расстояние. Он стоит так близко, окутывая ее своим теплом, своим дурманящим ароматом, что не будь Алина на взводе от вновь вспыхнувшего волнения, то непременно бы сейчас упивалась этой спонтанной близостью, дрожа от предвкушения и смущения. Но она нервничает и смотрит на Морозова со страхом. - Прекрати, - тихо и резко говорит он ей, словно приказ отдает. - Но я же вовсе не, - лепечет Алина. - Ты знаешь материал, - его тон ровный и спокойный, - это твоя тема, Алина. У тебя великолепная презентация, замечательный доклад, а еще острый и светлый ум. И все они, - он презрительно кривится, - не стоят твоей неуверенности. - Я просто, - снова начинает оправдываться девушка. - Алина, - он устало и тяжело вздыхает, - ты лучшая. И ты всем это докажешь сейчас.       Старкова нервно сглатывает, пересохшее горло дерет, – зря она не выпила кофе! – руки трясутся, и Алина сцепляет их перед собой в замок, чувствуя, как неприятно потеют ладони. Ей по-прежнему хочется сбежать, но она не может так разочаровать своего профессора, который смотрит на нее спокойно и уверено. Он верит в нее. И волькра ее задери, если она не докажет всем и каждому, что достойная такого учителя ученица!       А Морозов словно мысли ее читает. - Не ради меня, - снова этот резкий тон, а еще поджатые губы и грозный профессорский взгляд, - ради себя! Алина глубоко вдыхает, задерживает дыхание и выдыхает через рот, успокаиваясь. - Я пойду? – спрашивает робко.       Профессор хмыкает и вдруг тянется к ее лицу, заправляя за ухо выбившуюся из прически прядь волос, так нежно и интимно, слегка задевает кончиками пальцев мочку уха, словно невзначай скользит по линии челюсти. От этого простого действия у Алины перехватывает дыхание, зрачки расширяются. Ей хочется большего. Больше прикосновений, больше тепла, больше откровенности. Больше. Больше. Больше!       Девушка смаргивает наваждение, заставляет себя успокоиться, когда профессор делает шаг назад, освобождая ей дорогу, но при этом смотрит на нее, а в глазах у него и нежность, и страсть, и так необходимая ей сейчас поддержка. Еще раз глубоко вздохнув, Алина идет на сцену.       Сосредоточиться на докладе тяжело, но теперь ей не так страшно, как было ранее. Волнение не перерастает в панический ужас, который мешает мыслить, не дает связно говорить. Старкова докладывает четко и ровно, а в какой-то момент входит во вкус. Право слово, ведь это действительно ее тема, которой она владеет безупречно! И у нее был самый лучший и самый строгий учитель на свете! Так что же она переживает?       Ее, конечно, не встречают овации восторженные, но доклад принимают весьма благосклонно, а вопросы, что сыплются на нее действительно заинтересованные, а не вежливые и отстраненные. И это маленькая, но победа, ступенька на пути к чему-то большему.       Алину гложет легкая грусть, ведь, если бы она осталась на кафедре, таких докладов было бы чуточку больше. Быть частью научного сообщества – невероятная удача. Но работа у Морозова… ох! Теперь у Алины немного больше мотиваций для работы в его команде, чем было в начале года. Точнее это одна большая мотивация по имени профессор Морозов.       Она находит его взглядом в зале, как и всегда, словно точно знает, где он сидит. А он, как и всегда, смотрит на нее. Алине чудится одобрительная улыбка и хищный блеск темных глаз, от которого привычно бегут мурашки по коже. И чистая радость затапливает все ее существо, яркая, солнечная и теплая.       Алина Старкова справилась! Быть может, не идеально, как привыкла, будучи лучшей ученицей, с ошибками, но справилась. И не только ради профессора Морозова, ведь хотела доказать и ему, что достойная такого доверия ученица. Но и ради себя самой.