***
Жители леса слетелись и сбежались, чтобы посмотреть на гостей. Полупрозрачные яркие крылышки эльфов мелькали между деревьями, изящные дриады пролетали над самыми головами людей, иногда задевая их невесомыми рукавами длинных светло-зелёных платьев, смолкли кирки гномов. Фавны и кентавры молча провожали взглядами гостей. И много-много остальной чудной живности появилось перед глазами ребят. Сюзанна старалась не пялиться на них с глупой детской улыбочкой, хоть и очень хотелось. Они живые! Фантазии множества творцов, сошедшие с полотен и из строк песен, находились в пару шагах от неё. Не успела Камышова и глазом моргнуть, как шаловливые эльфы носились почти у самого её носа и заплетали на лету тонкие косички из её волос, заиграли на флейтах весёлую мелодию. Воздушные духи шёпотом призывали людей отбросить земные страдания и поддаться свободе, взмыть в небо и растаять в душистой лесном воздухе, слившись с природными красотами. Исидро и Изма ехали на белоснежных единорогах. Лекарка испытала такой прилив зависти, что чуть было не заворчала. Её недовольство было прервано мягкими розовыми лепестками, упавшими на кончик носа. Огромное широчайшее дерево, полностью благоухающее розовыми цветами, предстало перед ней. Малыши-эльфы покинули скучную гостью и скрылись в пышной кроне. Внутри мощного ствола был проход, приводящий людей к поляне, залитой ярким белым светом. Громче заиграли фавны, затрубили в рог кентавры, эльфы забарабанили тонкими вишневыми черенками с косточками на конце по шляпкам волшебных грибов. Поднялся вихрь из лепестков — и явилась прекрасная эльфийка. Высокая стройная красавица с пышными кудрявыми волосами и острыми длинными ушками, её платье и перчатки полностью состояли из розовых лепестков. Полупрозрачные опущенные крылья, словно тонкий шлейф, завершали её величественный образ. — Добро пожаловать в мой Эльфхейм, путники, — мелодичный знакомый голос залил пустоту внутри древа. — Как правитель эльфов этого острова я официально известна под именем «Владыка цветочной бури», но прошу, зовите меня Дананн. Та самая прекрасная Дананн! Её лик в образе человека уже напоминал величественную даму, а в королевском одеянии она стала ещё прекраснее! И так приятно пахло цветущей вишней. Сюзанна чувствовала себя несчастной рабыней по сравнению с цветущей правительницей. — Я слышала вашу историю. Чёрный мечник, ты правда хочешь вернуть рассудок чёрноволосой девушке? — даже такие болезненные для лекарки слова слетали с уст Дананн, как торжественная речь королевы. — Вы можете это сделать? — взволнованный голос Гатса острой иголкой вонзился в её тело. — Если мы используем коридор снов, то, скорее всего, всё получится, — утешающий тон повелительницы дал надежду юноше. Образ Дананн стал нечётким, расплывчатым, словно Камышова смотрела на неё через гладь озера. Затем приятное тепло коснулось её щеки. Слёзы. Она снова плачет, снова плачет из-за Каски! О, провались она под землю! Сюзанна сорвалась с места и побежала прочь. Она не слушала ни писка эльфов, ни шёпота духов, ни крика Гатса. Больно. Больно. Больно! Лекарка плохо помнила, куда привели её ноги. Стёртые сапоги были сброшены в сторону. Мягкая лесная трава приятно щекотала уставшие ступни. Девушка упала на землю и зарыдала, сжавшись в комочек. Горе принесло усталость. Опухшие от слёз глаза закрылись в блаженном сне. Обветренные губы смолкли, перестав произносить ругательства. Камышова крепко обняла себя, словно маленького потерянного ребёнка и уснула.***
Белоснежный постиранный чепчик полностью закрыл тёмные волосы собранные в пучок и стянутые лентой. Новый белый передник, пышная серая юбка, немного колючая, однако в сто раз лучше старой, покрытой множеством заплаток. Наконец-то, появились деньги на мягкие туфли вместо жёстких деревянных башмаков. Венок из полевых цветов, собранных на рассвете, завершал её образ. Руки дрожали от волнения, еле-еле сдерживая маленький скромный букетик в руках. Сердце радостно билось, глаза блестели. Сюзанна чувствовала на себе любящий взгляд дорогого человека. Она косо глянула на Гатса. Его пухлые смуглые губы растянулись в нежной улыбке. Его пальцы осторожно коснулись её руки, ласково поглаживая немного огрубевшую от домашней работы кожу, переплелись с тонкими девичьими пальцами в крепкий замок. Чёрная повязка на глазу нисколько не портила внешний вид Гатса. С ней или без неё юноша навсегда останется возлюбленным Камышовой. Его простая коричневая рубаха со шнуровкой и плотные штаны приятно пахли мылом. Старые сапоги блестели от солнечного света, проникающего в храм. Они очень долго ждали это день, копили деньги на одежду, дом и простенькую свадьбу, только для них двоих. Священник вышел к ним. Его речи, клятва супругов и два железных скромных кольца уже блестят на пальцах. Его губы такие мягкие и тёплые, осторожно прикасаются к ней, боясь обжечь нежную кожу. Уже дома она прикоснётся руками к его чёрным коротким жёстким волосам, крепко обнимет и будет осыпать поцелуями его смуглое лицо, вызывая у Гатса усмешку. Её белый чепчик упадёт на пол и будет там забыт, туфли сиротливо останутся у порога спальни рядом с сапогами, новая одежда немного помнётся на грубо сделанной немного кривой табуретке. Его тело обжигает, манит к себе. Ни протез руки, ни шрамы не пугают Сюзанну. Она поцелует каждую частичку его тело. Протяжно скрипит кровать. Девушка глухо охает, мычит, утыкается в подушку. — Сьюзи, — его бархатный голос окончательно топит её в этой страстной любви. Потушена свечка, зашторены окна. Она засыпает в его объятиях, не веря до конца, что всё это происходит с ней и сейчас. Наступает темнота. — Сьюзи, — любимый голос проникает в её разум сквозь тьму. Лекарка невольно жмурится, приоткрывает глаза. Она чувствует по ладонями мягкую лесную траву. Приподнимается. Солнечные лучи уже практически не проникают между ветками деревьев. Миллионы маленьких светлячков засветились между травинками, заиграли свою песню. Неприятный холодок окутал её тело. — Сьюзи, — она почувствовала на своём плече тёплую ладонь. Гатса опустился на колени рядом с ней. Он с тревогой смотрел на девушку, отводящую от него взор. Что она ему скажет? Они проделали такой путь сюда, а она изначально была против идеи спасения Каски? Терпела все душевные муки и продолжала себя терзать? — Что с тобой происходит в последнее время? — его голос стал твёрже. Стоило юноше прикоснуться пальцами к её щеке, как Камышова отвернулась от него. Слёзы снова выступили на глазах. Всхлип. Её плечи предательски дрожат. Мечник крепко сжал двумя руками её плечи и развернул к себе. Тонкие бледно-розовые губы дрожали, появилась морщинка на лбу и светлые голубые глаза стали покрасневшими щёлочками. Его пальцы заботливо смахнули мокрые дорожки с щёк. — Почему ты постоянно плачешь? Можешь, чёрт подери, рассказать мне всё?! Как в добрые-старые времена, — последние слова он произнёс еле слышно, словно боялся потревожить прошлое. Сюзанна громче всхлипнула, вцепилась руками в его плечи, свела брови и со всей злостью, что накопилась в её груди заговорила сквозь зубы, сдерживая вырывающийся из груди крик: — Ты думаешь так легко рассказать практически всё? — Так попытайся. Я всё-таки не чужой тебе человек, — нахмурился в ответ бывший наёмник. Камышова кипела от злости. Он небось радуется, что его горемычную Каску спасут, вернут ему живой-целёхонькой и уедет он с ней в закат. Чёрствый сухарь! Надменный петух! Наверное, и в мыслях у него не было намёка на Сюзанну. Она лечит всех и хорошо. Жива? Отлично. Теперь хочет в поддержку поиграть. — Дурак! — она ударила его по щеке со всей силы, потом снова и снова. Гатс крепко схватил её руки, прижал к земле. Даже сейчас он невероятно красивый. Даже алеющие пощёчины нисколько не портят его. Гад ползучий! Нельзя, нельзя так врываться в чужое сердце и занимать себе место. — Успокойся! — он крикнул на неё. — Не успокоюсь! Ты хоть знаешь, сколько лет я терпела? Знаешь, сколько раз искала подходящий момент? — глотая солёные слёзы, шипела Сюзанна, пытаясь вырваться из хватки юноши. — А тебе не было никакого дела до моих чувств! Сказал, что Гриффиту нравлюсь я и ушёл в закат. А кто нравится мне? — Ты чего, Сьюзи? — растерянность появилось на его лице и в голосе. — Того, что мне всё время любила тебя, Гатс! Понимаешь? На Гриффита мне плевать было! А ты не дождался меня и снюхался с… — её голос оборвался, сошёл на неразборчивый шёпот и всхлипы. Мечник ослабил хватку. Девушка закрыла лицо руками. Не так она представляла своё признание в чувствах. Кое-как вытерла руками слёзы и приподнялась на руках, попыталась выползти из-под Гатса, однако оказалась прижата к земле под тяжестью его тела. Он почти невесомо погладил её по щеке, убрал прилипшие ко лбу пряди волос, его палец остановился на обветренных бледных губах. Его взгляд смягчился. — Почему же ты раньше не сказала? — шёпотом спросил он. — Сьюзи… — Не говори ничего, — её голос дрожит. Их лица в нескольких сантиметрах друг от друга. Камышова чувствует горячее дыхание Гатса на своём лице. Внутри всё сжимается. Он слишком близко. Юноша осторожно целует её. Этого достаточно, чтобы окончательно сломать Сюзанну. Она обнимает его за шею, осторожно проводит руками по старым шрамам, трогает его колкие тёмные волосы, останавливаясь на седой пряди, проводит по щекам и тянется к его губам за новым поцелуем. Это точно реальность? Его чёрный плащ просторным полотном стелется по траве. Доспехи сложены среди мощных корней дерева. Сейчас неловкие грубые шершавые пальцы Гатса пытаются расправиться с пуговицами чёрного платья Сюзанна. Она сидит к нему спиной, не помогает. Пусть любимый мальчик немного помучается. Она чувствует, как дрожат его пальцы. Он никогда не признается ей, как взволновало его признание в любви. — Чёрт! — ругается он себе под нос. Ловкий бывший наёмник не может справиться с бабским платьем. Курам на смех. Он старается не торопиться, расстёгивает осторожно, пытается не задевать холодным протезом её чувствительную спину. Задел. Она выгнулась, вздрогнула на мгновение от холода металла. Шелест спадающей ткани. Сюзанна застенчиво прикрывает грудь, боится обернуться. Делает глубокий вздох и оборачивается. Гатс уже снял рубашку и возился с ремнём. Она не может удержаться, чтобы не прикоснуться к этим мускулистым рукам, провести пальцами по широкой груди, задевая острыми ноготочками тёмные ореолы сосков. Наёмник глубоко вздыхает, с трудом продолжая снимать штаны. Сюзанна легла на чёрный плащ. Мечник навис над ней, наклонился к лицу, ласково целуя её губы. Её руки блуждали по широкой спине. Она сгорала изнутри от прикосновения его губ к шее, груди, рукам, ногам. Щёки покрылись стыдливым румянцем. Камышова напряглась в ожидании. — Сьюзи, смотри на меня, — его голос вызвал табун мурашек. Лекарка вцепилась в его спину, старалась не оставить несколько новых шрамов от своих ногтей. Она внимательно смотрела на Гатса, вслушивалась в его сбитое дыхание. Её тело дрожало от удовольствия,дрожало в его руках. Внутренняя змея довольно зашипела. Сюзанна поняла её. Девушка погрязла ещё больше в грехах. Страшное желание стать единой с любимым человеком стало реальностью. На смуглом лбу выступили капельки пота. Камышова заботливо смахнула их рукой. Юноша крепко сжал её округлую ягодицу любимой. — Гатс… Гатс… Гатс! — она выкрикнула его имя. Сквозь крону деревьев с трудом можно было разглядеть кусочки звёздного неба. Сюзанна прижалась к широкой груди наёмника. Где же это заветное чувство счастья? Почему так хорошо на душе, но при этом есть неприятное чувство? Гатс погладил её по спине, уткнувшись лицом в изгиб шеи. — Это неправильно, — Сюзанна нарушает тишину. — Ты вернёшься потом к Каске и снова… — Сьюзи, — он прижал её к себе и прорычал ей в шею. — Не хочу, чтобы ещё и ты страдала дальше.