***
Во сне внутренняя гадюка была огромной. Её толстые длинные чёрные кольца с блестящими чешуйками медленно сжимались вокруг Сюзанны. Змея шипела, сузив алые глаза, обнажала клыки, на кончиках которых скапливался смертельный яд. — Наконец-то, — заговорила она, расправив широкий капюшон. — Моя хозяйка познала новый грех… Моя с-с-сила возрас-с-сла! Ты с-с-стала больш-ш-ше похожа на меня, чем на человека. С-с-совсем немного и ты с-с-станешь полноценным демоном. Гос-с-сподин похвалит меня! Заметит мои труды! — Я не собираюсь становиться демоном! — крикнула ей в ответ лекарка. — Ты ещё увидишь, как я смогу избавиться от тебя! — С-с-слиш-ш-ком поздно! Дорогая хозяйка, ты уже глубоко увязла в грехах, — гадюка опустила свою морду к девушке, утробно смеясь. — А-а-а! — закричала Сюзанна и проснулась. Яркий солнечный свет ударил ей в глаза. Девушка попыталась отдышаться, смахнула со выступившие капельки пота. Это был всего лишь сон. Она потянулась рукой ко второй половине кровати и рухнула на смятую простынь. Холодная. Видимо, Гатс давно ушёл. И правильно. Местным не понравилась бы их ночная затея. — У них получилось! Получилось! — донеслись детские вопли снизу. Точно! Камышова слышала мимолётно, как юные ученики шептались про Ширке и Фарнезу и их тяжёлую миссию с Владыкой цветочной бури. Каске смогли вернуть память. Это был возможный вариант событий. И он может повлиять на отношения Сюзанны и Гатса. Только что теперь сможет сделать она? Если сердце мечника до сих пор бьётся ради той смуглой валькирии, а их ночь была лишь приятным сном? Только отпустить. Только забыть.***
Сюзанна бежала со всех ног, отмахивала от себя писклявых эльфов, ругалась на колкие ветки, цепляющие её непослушные тёмные волосы. Впереди она уже могла разглядеть широкоплечую тёмную фигуру Гатса. Он шёл к залитой утренним солнцем поляне рядом с тем самым деревом-храмом Повелителя цветочной бури. Камышова остановилась, когда остановился и мечник, спряталась за соседнее дерево и стала ждать. Каску она с трудом смогла узнать сразу. Несколько тёмных прядей были заплетены в тонкие косички, нежно-розовое платье из воздушной ткани полупрозрачными лепестками окутало стройное смуглое тело. Только ноги остались босыми. Валькирия при виде наёмника тут же пошла ему навстречу. Улыбка растянулась на её губах. Лекарка зажала рот рукой, чтобы никто не мог услышать её всхлипы. Пронзительный крик девушки отрезвил Сюзанну. Каска ощутила всю ту старую боль при виде юноши. Колдунам пришлось отвести её в деревню и отложить долгожданное воссоединение. Камышова подошла к Гатсу. Она почти невесомо коснулась его руки, обняла его сзади. Они стояли молча. Его тёплые ладони ласково гладили её тонкие пальцы, крепко вцепившиеся в жёсткую ткань его рубашки.***
Гатс усердно тренировался с мечом. Пот градом катился по его лбу. Меч снова и снова разрезал прохладный морской воздух. Камышова стояла неподалёку. На просьбы девушки прекратить мучить себя он не отвечал. Цокот копыт раздался за спиной лекарки. Король-череп появился как всегда из ниоткуда. — Ты лицезреешь конец своего пути, а он не всегда счастливый, — заговорил он. Сюзанна хотела было присоединиться к их разговору. Поднялся порыв морского ветра. Несколько прядей закрыли ей лицо. Девушка попыталась убрать их, как почувствовала острую боль на шее. Она сдержала крик, посмотрев на свои пальцы. Острые чёрные когти появились вместо ногтей, а человеческую кожу заменила чёрная чешуя. Неужели об этом и говорила гадюка во сне? Такое уже случалось с ней однажды на корабле и прошло бесследно. Камышова решила вернуться в деревню. После возвращения памяти Каске все жители оживились. Жизнь кипела пуще прежнего в каждой колдунском доме. Ширке вовсю летала на мётлах с остальными ведьмами и сияла от счастья. Дети играли с остальными детьми. Юная воительница тренировалась на големах. Она отрезала свои отросшие волосы вместе с косами и снова облачилась в костюм наёмника. В отличии от Сюзанны и Гатса она провела все эти годы словно во сне и душой осталась в тех годах, когда отряд «Ястребов» чествовали в Мидленде. Лекарка успела вовремя прошмыгнуть мимо неё, чтобы не впутаться в лишние разговоры, тем более с Каской. Она вернулась в свою спальню и нашла настенное зеркало. — Нет, нет, нет! — запищала она, схватившись руками за голову. Острые когти больно вонзились в кожу и даже вырвали несколько прядей, однако не это столь сильно напугало Сюзанну. Её лицо стало вновь похоже на змеиное: узкие зрачки-щёлочки, плотная чёрная чешуя на лбу и щеках, клыки и раздвоенный тонкий язык, заострённые на концах уши. Она становится демоном.***
Король-череп и великий гуру привели Гатса в каменный лес гномов к тому самому кузнецу, выковавшему чёрные доспехи наёмника. Ханарр, низкорослый жилистый гном с пышной светлой бородой, кустистыми бровями и маленькими недовольными глазками, не отрывался от работы. Щипцы и молоток не знали покоя в его сильных руках. Оглушающий звон железа не утихал ни на минуту. Гатсу на секунду показался, что перед ним не гном, а тот самый старый кузнец, который приютил его после той самой жуткой ночи. — Прошу извинить нас, Ханарр, — старый колдун осмелился потревожить кузнеца. — Что за дела у колдуна в недрах земли? — грубый низкий недовольный голос Ханарра отозвался в ответ. Гном оторвался от кропотливой работы и повернулся лицом к гостям. Его взгляд остановился на Короле-черепе. — Ага, знакомое лицо, король, — обратился он к всаднику. — Похоже, вы ещё не покинули этот бренный мир, чего и следовало ожидать от моего труда. — Благодаря тебе я в добром здравии, друг мой, — любезно отозвался Король блеснув глазами-огоньками. — Добром здравии, да? — горько усмехнулся гном. — Тьфу! Вы просто дребезжите в собственном гробу, — он перевёл взор на Гатса, точнее, на его чёрные доспехи. — Не думал, что увижу его снова. — Ханарр, раз ты выковал его, скажи нам, каково носить этот чёрных доспех? Возможно, ты мог бы объяснить этому юноше… — снова вмешался в разговор Гедфринг. — Я не настолько великодушный, — перебил его кузнец, сделав шаг к мечнику. — Судя по тому, как он хорошо сидит на тебе, юнец, ты извлёк из него пользу. Пусть ты теперь и его владелец, но это не значит, что ты им овладел. Эта штука переменчивая — она сама может овладеть хозяином и поглотить его. Давай попробуем. Он ударил молотом по броне. Чёрный металл словно ожил, стал двигаться, бугриться. Острые шипы выросли на груди и спине юноши и потянулись к его лицу, сливаясь в шлем в виде собачьей морды. Из зубастой пасти послышался болезненный вой. Гном ударил молотом по стене кузнецы — длинные цепи окутали Гатса. Перед глазами чёрного мечника появились Ангелы. Пятеро монстров даже в виде чужого воспоминания вызвали у него дрожь по телу. Он слышал крики жертв, видел полчища чудовищ и чувствовал свежую человеческую кровь, горячую, только что покинувшую бренное тело. Он глянул на свои руки. Дева с золотистыми волнами волос, глазами-изумрудами и множеством украшений в виде утончённых фей и маленький цветов в виде серьг и цепочек протягивала к нему руку. Уродливая метка жертвы кровоточила на её бледном плече. Мгновение — и прелестное создание склонило голову и навеки затихло на его руках. Гатс моргнул, чтобы прийти в себя. Стало только хуже. Теперь вместо незнакомой девы на его руках покоилась Сьюзи. Её прямые тёмные волосы обрамляли побледневшее неподвижное лицо, губы застыли в грустной улыбке, голубые мёртвые глаза смотрели на него. Кровь. Кровь текла по разбитой губе, пятнами алела на щеках и волосах. Мечнику хотелось кричать, кричать что есть силы, но голос покинул его. — Гатс! Гатс! — тонкий детский голосочек ворвался в его голову. Чьи-то слабенькие ручки вцепились в тонкие уши шлема и пытались широко раскрыть зубастую пасть. Свет развеял кошмары. Высокий свод кузнецы вновь явился перед ним. Потрескивали остатки поленьев в печи, где полыхал рыжий огонь. Отблески его пламени золотом отражались на глади остывшего металла. Ширке пыталась отдышаться, сидя на коленях, сбоку от юноши. Нашла-таки их! Сюзанны с ней не было. Это и к лучшему.***
С наступлением ночи Сюзанна решилась выйти на улицу. Её лицо не вернуло прежний облик. Пока колдуны отдыхали в своих домах, лекарка направилась в лес. Круглолицая луна сияла серебряным мягким светом, освещая полянку, полностью покрытую белыми распустившимися цветками. Казалось, что их маленькие бутоны светились в темноте таким же мягким светом, словно это были вовсе не цветы, а упавшие на землю звёзды. Камышова не спешила садиться на землю, чтобы не подавить эту красоту. Она вздрогнула, когда почувствовала, что кто-то тянет её за подол платья. Незнакомцем оказался тот самый немой мальчик, что приходил ранее к Каске. Он прижался к девушке, обнимая её, крепко цепляясь пальчики за ткань платья. — И ты совсем не боишься меня в таком обличье? — спросила его Сюзанна, ласково поглаживая по тёмной макушке. Малыш поднял на неё удивлённый взгляд. Его большие тёмные глаза, почти чёрные, внимательно рассматривали девушку. Он напоминал Гатса, даже очень. От таких мыслей становилось ещё больнее. — Сьюзи? — голос мечника напугал до чёртиков лекарку. — А ты почему здесь? Мальчик вырвался из объятий Камышовой и бросился к Гатса, неуклюже залезая по плащу тому на спину, удобно усаживая на широкий плечах юноши. Девушка хотела убежать. Мечник не должен видеть её уродливую сторону. Она не успела сделать и шага, как почувствовала его ладонь на своём плече. Слёзы полились ручьём из глаз. Лекарка обернулась к нему. — Я всё ещё не противна тебе? В таком виде… — прошептала ему Сюзанна. — Вот что сделала со мной моя сила. — Даже не думай о таком, — ответил Гатс и прижал к себе. Плакать на его груди была в сто раз проще, чем в одиночестве, прячась в каморке. От слёз становилось легче, боль унималась в груди. Он гладил её по голове, что-то говорил. Не прогонит ведь? Они не спешили возвращаться обратно. Юноша держал лекарку за руку, не боясь её острых когтей и чешуи. Камышова чувствовала кровь, прилившую к щеках, в животе растворялся жар, появилось приятное чувство, как щекотка, после которой хочется хохотать до коликов. Это ведь и называют теми самыми бабочками в животе? Малыш усердно перебирал каждый волосок на голове мечника, нахмурив тёмные брови. Такой забавный. Со стороны они были похожи на семью. Жаль, что всего лишь её иллюзия, однако можно ведь на одну ночь пожить в мечтах? Они ни о чём не говорили. Гатс просто смотрел на Сюзанну, иногда задумчиво отвлекался на небосвод. Хотелось бы ей узнать все его мысли. Есть ли там для неё место? Какое оно? Большое или маленькое? Важное или мимолётное? Столько глупых вопросов сразу всплыло. Она сама стала ничем не лучше маленького мальчишки, сидевшего на плечах Гатса. В деревне ребята все толпой встретили их. Не обошлось без разговоров про новую внешность Камышовой, но малыш привлёк их внимание больше. Наёмник попросил детей отвести его к Каске. Теперь уже Сюзанне не хотелось расставаться с маленьким другом. — Я приду к тебе, — прошептал ей на ухо юноша. — Иди и отдохни пока что.***
Утром лекарка вновь нащупала смятую холодную простынь, где ночью спал Гатс. Он уходил с первыми лучами солнца, на цыпочках покидая её спальню, боясь потревожить чуткий сон. С ним спалось лучше, слаще и крепче. Кошмары приходили только под позднее утро и быстро растворялись в солнечном свете. Сюзанна глянула на себя в зеркало. Новая внешность уже и не так пугала. Она не сильно-то и изменилась, стала чуть больше походить на местных эльфов, только чешуя её и выделяла, если, конечно, не открывать рта. Во дворе Каска уже вовсю увлеклась мальчиком. Непоседа не собирался послушно сидеть рядом с ней и заниматься скучными домашними делами: он бегал за земляными големами, щипал волшебные мётлы, что шипели на него в ответ, прыгал в маленький прудик, распугивая серебряных рыбок да зелёных лягушек, даже стащил из-под носа воительницы длинную рубаху. Сюзанна старалась не засматриваться на девушку. Блин, её заметили. Издалека она кивнула Каске в знак приветствия и пошла дальше. У них и раньше не было тёплых отношений, поэтому можно и не пытаться сближаться. Она продолжила искать чёрного мечника. Гатс продолжал тренироваться, но хотя бы тяжёлую броню снял. Камышова с улыбкой наблюдала, как он с лёгкостью смог широкий лезвием меча срубить малюсенькое яблочко с ветки. Она внезапно ойкнула, почувствовав чьи-то ручки на своих ногах. Малыш смог-таки вырваться из-под контроля Каски. Он потащил девушку за подол платья к наёмнику. Сам каким-то чудом он залез в доспехи и пытался встать вместе с ними, высунул свои ручки, в которых сжимал маленькую палочку. Гатс поддался мальчику и поиграл с ним, потом снял с него броню и отправил обратно к воительнице. С неохотой малыш пошёл обратно к девушке. Камышова так и не решилась приблизиться к юноше. Пусть он и дальше занимается тренировкой. До самого вечера она решила помогать остальных девушках в домашних работах.***
Сюзанна плюхнулась на кровать. Ноги и руки гудели после долгой работы. Наверное, пальцы стали ещё жёстче после усердной стирки. Сейчас она очень завидовала всем придворным дамам и принцессе Шарлотте, чьи руки не знали тяжёлого труда и уставали только после рукоделия. В комнату ворвался порыв ночного ветра, смешанного с морским бризом. Вместе с ним с цветущих деревьев сорвались нежные лепестки и настоящей цветочной бурей окутали всю деревню. Закрывать окно не хотелось. Несколько светло-розовых лепестков залетело в спальню, один из них упал на голову лекарки. Она осторожно сжала его в когтистой руке рассматривая в лунном свете. Он переливался от молочно-белого до светло-розового цвета в мягком слабом свете. Пахнет приятно, как цветущая вишня. Гатс ещё не вернулся домой. Он продолжает изводить себя тренировками. Их отношения и стали немного лучше, однако Камышовой всё равно не спокойно на сердце. Их хрупкая любовь может рухнуть в любую минуту. Она может потерять его навсегда. Хлоп! Девушка ударила себя по щекам. Нельзя думать всё время о плохом. Они смогли добраться до этого острова, смогли выжить, смогли, хоть и не хочется этого признавать, вернуть память Каски. Она не могла и мечтать о таком, стоя тогда на обрыве горы, в кольце гор и лесов, около кладбища «Соколов». Глаза слипались. Неприятный холодок прошёлся по спине Сюзанны. Она приоткрыла глаза. На мгновение ей показалось, что яркая вспышка света пронеслась мимо её окна. Лекарка вскочила с кровати, накинула на себя лёгкую накидку, что любезно одолжила ей Дананн. Голова ещё плохо соображала, но ноги тянули её наружу. Что-то должно случится. — Я видел сон, — спокойный тихий голос раздался в её голове. Кто это? Такой знакомый голос. Надо спешить. Если Сюзанна не сходит с ума, то у всей команды могут быть большие проблемы. Она с силой толкнула дверь, выбежала во двор и застыла. — В свете полной луны я был ребёнком, окутанным теплом воспоминаний, но, когда я проснулся, осталось лишь смутное чувство тоски, которое тоже скоро исчезнет вместе со слезой, подобно утренней росе. Белоснежные волосы развевались на ветру и казались чистой белизной в лунных лучах. Сюзанна не смогла бы никогда спутать эти пронзительно-холодные голубые глаза, в которых больше не было того ярого юношеского запала. Она не могла спутать эти тонкие розовые губы, о которых могли мечтать все дамы Мидленда. — Гриффит, — она прошептала его имя на одном дыхании. Прозрачная слеза скатилась с тёмной ресницы и потекла по бледной коже. Гениальный командир «Соколов», Гриффит, плакал этой ночью среди цветущих деревьев. Сюзанна почувствовала жжение и в своих глазах тоже. Прозрачные слёзы скатились и по её щекам.