Текила поможет

- Приятного аппетита! - Желают друг другу парни и принимаются за блюда. Свидания стали неотъемлемой частью в их отношениях в какой-то момент. Прогулки по паркам, садам; походы в кино, театры; просто уютные посиделки дома под пледом за просмотром фильма. Это стало почти жизненно необходимо, потому что именно в эти моменты они чувствовали друг к другу невообразимую привязанность, благодарность за оказываемую друг другу любовь, за то, что они честны друг перед другом, да просто за друг друга. Сейчас они сидят в ресторане, выглядя так, будто это последний день в их жизни. В официальных костюмах, с красиво уложенными волосами, надушенные дорогим, свежим парфюмом. Да сам ресторан будто для них и строился: новогодние гирлянды висят на окнах, переливаясь золотым дождём, мишура на потолке блестит, отражая своей полупрозрачной поверхностью мягкий жёлтый свет от современных ламп, роскошные ёлки расставлены на определённом расстоянии друг от друга. Кажется, весь мир сегодня на их стороне. Они смотрят друг на друга. Чайлд думает о том, что ужасно горд собой, благодарит Бога за то, что смог отхватить такого парня, как Итэр. Итэр думает о том, что Чайлд бы стал просто замечательным мужем. Думает, снимает свою туфлю, наступив носком на пятку, и ведёт стопой по чужой голени. - Что такое? - Аякс давится, хмурясь, смотрит на блондина потемневшими глазами. - Что-то не так? - Итэр переспрашивает, смотрит в ответ распахнутыми янтарными глазами, а ногу в итоге укладывает на небольшое место на стуле между чужих ног, совершенно бесстыдно надавливая на член. Тарталья вовремя затыкает рот ладонью и стонет в неё придушенно. И благодарит ресторан за то, что на столах у них скатерти в пол. - Спятил? Перестань провоцировать. Нарываешься же, - почти угрожающе хриплый полушёпот доносится до блондинистой макушки, когда Чайлд наклоняется через стол поближе. - А может я этого и добиваюсь, папочка? Итэр совершенно точно делает акцент на последнем слове, практически выплёвывая его. Член под ногой крепнет с необычайной скоростью, на что младший очень уж довольно улыбается. Перестаёт только тогда, когда смотрит в облизывающие глаза напротив. Тогда он начинает молиться за свой зад и неловко отводить взгляд в сторону. Нога медленно опускается с разгорячённого тела напротив, а щёки стыдливо краснеют. - Извини за это, - Итэр икает и дёргается, когда рыжий подрывается с места. Взгляд сам собой скользит ниже, на место, где, как и предполагалось, показывается всё возбуждение. Во рту пересыхает от желания, и когда Тарталья протягивает ему руку, он соглашается, ничего не соображая. - Эй, Аякс, а мы разве не домой? - блондин пытается поспеть за торопливыми, тяжёлыми шагами Аякса. - Я не то, что до дома, я до машины-то не дотерплю. Чайлд угрожающе оборачивается на этих словах и пронзительно смотрит из-за плеча ровно в чужие расширяющиеся зрачки. Да это охренеть как горячо. Они практически залетают в уборную комнату, а дверь просторной кабинки чуть ли не срывается с петель. Руки Итэра прижимают к поверхности, а колено рыжего впихивается между его колен. Итэр смущается, мнётся и отводит взгляд. - И-извини, - икает блондин, притираясь пахом к чужому бедру, бесстыдно прикусывает губу и закрывает глаза. - Зачем ты так делаешь? А хотя... Не утруждайся, я знаю ответ. Тебе просто нравится, когда я веду себя грубо? - угрожающий полушёпот разносится в самое ухо, заставляя коленки подкоситься и прижаться к поддерживающей ноге сильнее. - Может и нравится, - скучающе тянет юноша, закатывая глаза. - Попробуй и узнаешь. Однако стоит старшему потянуться за поцелуем, как чужая голова вжимается в плечи. Бровь Тартальи нервно дёргается. - Перестань ломаться, сам же начал всё. Или только языком умеешь трепаться? - Хочешь узнать, что я ещё могу делать языком? - ехидничает Итэр, но его запал тут же пропадает, как только он слышит угрожающее рычание над ухом. В итоге он лишь комкается сильнее, будто пытаясь стать меньше. И у него это на удивление хорошо получается. Аякс бьёт ладонью по двери сбоку от головы мальчишки. - Не зли, сука. А "сука" лишь прикусывает губу, пытаясь сдержать резкий, шумный выдох. Его хватают за подбородок, без стеснения надавливая и разжимая сомкнутые губы, чтобы тут же впихнуть язык поглубже. И Итэр поддаётся, понимает чужое нетерпение, потому что у самого уже стоит колом. Его кусают, тянут за нижнюю губу, запястья сдавливают так, что аж красные следы остаются. Когда Чайлд широкой ладонью давит мальчишке на плечо, он безропотно спускается на колени. Утыкается носом в ширинку, трётся о неё, лишь после начинает мучительно долго расстёгивать. Первый не ругается - понимает. У самого тоже руки трясутся. Блондин, расправившись с брюками, наконец чуть задевает резинку и спускает её, целует головку, а рыжий устраивает ладонь на голове, ободряюще поглаживая, терпеливо ждёт, когда Итэр перестанет его раздразнивать. Когда младшему и самому надоедает, он всё же решается стянуть ткань до середины бедра. Пару раз дёргает рукой, оголяя раскрасневшуюся головку, проводит языком от основания по выпирающей венке. Тарталья прикусывает ребро ладони, чтобы сдержать шумный выдох, но получается не очень. - Я только начал, а ты уже? - язвит со страшно довольной ухмылочкой. - Заткнись и делай. Аякс тыкает его лицо в нужное место, но Итэр готов был поклясться, что вскользь увидел лёгкий румянец. Берёт в рот понемногу, гладит бёдра, изредка сжимая их. Кожа под ладонями кажется горячим воском, а чайлдовская рука треплет залаченные волосы. - Такой хороший мальчик, - надрывно шепчет низкий голос, когда юноша утыкается носом в лобок и задерживается на секунду. Скрип дверной ручки отдаётся болезненным пульсированием в висках. Они так и застывают на месте: Тарталья с прикушенной уже до крови губой, а Итэр с членом в глотке. Только вот член рыжего во рту отчего-то дёргается. Он упорно отказывается отпускать чужую макушку, потому что ничего не соображает от внезапной паники (и, может быть, возбуждения). Доходит только тогда, когда он ощущает настойчивое шлёпанье по бедру. Слышится шум сильного потока воды и откашливание. Видимо, мужчина пришёл умыться. Итэр отстраняется под эти звуки как можно тише, нитка слюны тянется от губы до головки, и этот чёрт слизывает её, глядя прямо в глаза снизу вверх. У Аякса аж коленки подкашиваются, а стон сквозь плотно сомкнутые губы чудом скрывается под гамом воды. Капля пота с виска блондина стекает ужасно быстро. Он нервничает сильнее, чем нервничал при маме, приходя домой и показывая содранные об асфальт коленки. Сейчас его коленки тоже стёрты, только вот отчитывать его никто не будет, а даже похвалят за хорошую работу. Звук отдаляющихся шагов и хлопка двери заставляет облегчённо выдохнуть. - Охренеть. - Охренеть. - У тебя ещё крепче встал. Заводит риск быть пойманным? - Итэр насмешливо дёргает бровями, потираясь щекой о пах. - Удивительно, что ты не понял этого раньше, - плюётся в отместку Тарталья, впутывая пальцы в совсем уже растрёпанную макушку. Он задаёт темп, он насаживает и отстраняет горячий рот, задерживает, в общем, просто трахает. Итэр течёт, уже совершенно ничего не стесняясь, а когда ощущает, как носок чужой туфли совсем немного давит на его член, то жмурится и кончает со звонким стоном прямо с членом во рту, посылая невероятную вибрацию по органу, пробирающую до нервных окончаний в пальцах. Аякс дёргает мальчишку от себя и подставляет прекрасное лицо под свой член. Кончает с хриплым стоном на смазанные границы раскрасневшихся губ, Итэр жмурит слезящиеся глаза и еле успевает откинуть прилипшие ко лбу волосы. Они молча выходят из кабинки, хотя Тарталья ожидал услышать возмущения за столь грязный исход событий. Однако, блондин смиренно умывает лицо. - Давай домой, я в обконченных трусах. - Ага, - рыжий прыскает в кулак, позволяя Итэру идти сзади себя, прижавшись потеснее. - Я тоже хочу кончить тебе на лицо. Чайлд неловко икает, услышав такое над ухом, и звучит это так желанно, что член снова дёргается. - Хорошо.