Текила поможет

Итэр встаёт в десять утра. Потягивается, вытирает слезящиеся глаза и смотрит на спящего человека рядом. Улыбается, но будить не решается, поднимается с постели и шлёпает босыми ногами по полу. Принимает тёплый душ, чистит зубы, обвязывает полотенце вокруг бёдер. Когда блондин выходит из душа, Чайлд всё ещё спит, закинув руки за голову. Спящий Чайлд — что-то сродни прекрасному. Чуть приоткрытые губы, подрагивающие ресницы... Он выглядит так непривычно невинно, что удержаться не получается. И Итэр стягивает с него одеяло. Приподнимает ноги рыжего за колени и разводит их в стороны, устраиваясь между них. Капли воды с волос падают на чужое тело, и выглядит это ужасно сексуально. Юноша игриво улыбается, облизывает губы, целует живот, слизывает капли и широко проводит языком прямо над кромкой боксёров, легко дует на мокрый след. Усмехается, когда видит, как мышцы напрягаются и по телу проходит волна мурашек. Осторожно стягивая ткань и убирая её на другой край кровати, Итэр проходится поцелуями по полувставшему члену вниз, а языком поднимается наверх. Берёт в рот головку, отмечает у себя пунктик на облизывание Тартальи и запах его тела после ночного душа. Суёт верхушку члена за щеку и немного потирает. Сверху, наконец, слышится мычание. — Хорошее начало дня, — хриплый, сонный голос над головой заставляет напрячь мышцы спины. Блондин берёт в рот глубже, старательно причмокивая, и Тарталья впутывает во влажную макушку ладонь, жмурясь от сырого холода. Мягко подталкивает бёдрами навстречу, шумно дыша и прикрывая глаза. Итэр мычит и сокращает глотку, когда рыжий надавливает на голову, тыкая носом в лобок. — Умница, — тихо тянет Аякс, отпуская мальчишку и кончая тому в рот, — будь хорошим мальчиком. Глотай. Итэр хмурится, но шумно сглатывает, вытирая слезящиеся глаза второй раз за день. Высовывает язык, показывая чистоту проделанной работы. И выжидает похвалы. — Вкусно? — Вкусно. — Молодчинка. Папочка тобой доволен. Иди ко мне. Блондин послушно тянется вперёд, и Тарталья трётся своим языком о чужой, посасывает его, пропихивает свой в рот и гладит нёбо. Развязывает полотенце, сжимает ягодицу одной рукой, а другой оглаживает член. Итэр дёргается, стонет открыто, прижимается бёдрами плотнее. — Так возбудился, пока отсасывал? Ты такой милый. Вкрадчивый, игривый лепет на ухо заставляет упереться лбом во впадинку между чужих ключиц и прикусить губу. Как только Чайлд ускоряет темп рукой, юноша надрывно мычит сквозь плотно сомкнутые губы и изливается на чужой живот. Рыжий успокаивающе поглаживает макушку на груди, и Итэр приподнимается, отойдя от крупной дрожи. Аякс собирает белёсую жидкость со своей кожи пальцами, без стеснения слизывая её. Итэр икает от смущения. — Вкусно? — мстит младший за недавнюю выходку. — Вкусно, — однако, рыжий не теряется. Итэру приходится принять душ снова, но на этот раз с компанией. *** Всё так уютно, что на секунду это кажется сном. Двое парней в розовых фартуках месят тесто для будущих пирожных и печенек. Деревянная кухня сейчас ощущается не заводящей холодной строгостью, а самым уютным в мире местом. Чайлд тепло улыбается на старательное лицо Итэра, когда тот взбивает венчиком субстанцию и брызгает на всё вокруг. В том числе на своё лицо. — Стой,— рыжий вдруг приближается к чужой щеке и лижет её широко. — Т-ты чего это?! — пищит смущённо юноша, вытирая плечом мокрое место. — Надо добавить сахара. Самодовольная улыбка вызывает мурашки раздражения у блондина, и тот шлёпает Тарталью по заднице. Старший больно шикает, а после обиженно кидает ложку и вилку из своих рук на стол, скрещивает руки на груди и отворачивается. Итэр утомлённо вздыхает. — Ну и чего ты? — Ничего. Младший устраивает свои руки на боках старшего, а лбом упирается в ямку между лопаток. Ощущает, как рыжий вздрагивает от тёплых прикосновений, улыбается. Чмокает Тарталью в спину через футболку, а тот дёргается и отодвигается, отряхиваясь от мурашек. — Что мне сделать, чтобы ты не дулся? — Итэр вообще не понимает, на что можно было обидеться. — Дай себя поцеловать. — Ты же знаешь, чем это закончится. — Ты не хочешь? Итэр тушуется и опускает взгляд. Быть оттраханным на кухонном столе самым красивым в мире парнем? Конечно, он хочет. Очень хочет. Уютно провести время со своим самым красивым в мире парнем за готовкой? Хочет так же сильно. И тут он вспоминает... — Если ты пообещаешь прокатить меня ночью на своей самой дорогой тачке, то я согласен. Аякс любил свою машину. Иногда казалось, что любит больше Итэра. Посмотреть на неё не даёт, а если попытаться потрогать — вообще руки откусит. Объясняет он эту причину просто: он в ней души не чает, столько сил вложил, с ней связано многое. А блондина к запретному плоду так и тянет. И отказывать себе в удовольствии ему ой как не хочется. — Ладно, — Чайлд думает о том, как он мог попасться на такую манипуляцию, но в домашних штанах от гладящих прикосновений крепнет верно. Итэр болезненно стонет, как только с него сдёргивают и фартук, и футболку. Его руку заламывают за спину, широкую ладонь кладут на затылок и укладывают грудью на стол, а штаны с нижним бельём рывком стягивают с задницы. Старший абсолютно игнорирует наличие муки на поверхности стола. — Лежи смирно. Аякс уходит тяжёлыми шагами, видимо, за смазкой и резинкой, а Итэр еле держит себя на ногах, унимая дрожь в коленках. Штаны ниспадают до лодыжек, и он стряхивает их на пол окончательно. Видимо, упоминание машины рыжего разозлило. И это отчего-то кошмарно заводит. — Молодчинка, — Тарталья возвращается и времени не теряет, выдавливая на пальцы содержимое пакетика. Блондин послушно прогибает спину, выпячивая зад, принимая первый палец. Пытается оставаться спокойным, но дёргается, когда мягкие стенки потирают подушечкой изнутри. Старший склоняется голой грудью к голой спине (Итэр подмечает, что тот стянул с себя фартук и футболку), трётся, шепчет на ухо пошлости. Юноша и не замечает, когда в него пролез второй палец. — Люблю твою отзывчивость, — хмыкает Аякс на крупную дрожь Итэра, когда сам разводит пальцы на манер ножниц, прокручивает внутри. К третьему пальцу блондин привыкает чуть дольше. Слегка хмурится, когда движения внутри останавливаются, но всё понимает по тяжёлому, сбитому дыханию над ухом. Чайлд просто переводит дыхание от переизбытка чувств, чтобы не делать что-то слишком резко. Когда отходит, то давит точно на простату. Итэр клянётся, что готов слить в ту же секунду, а сдерживает его только желание продолжения. Рыжий крепко держится за чужие бока, жмётся выпирающей ширинкой между ягодиц, трётся, чуть толкается, имитируя секс. Младший с ума сходит, уже не пытается держаться на дрожащих коленях, просто обвисая на столе. Мучить Аякс больше не может. Стягивает лёгкую ткань штанов, раскатывает по члену презерватив с рекордной скоростью, берёт в руку член и направляет его внутрь жуть как медленно. Ладно, возможно, ещё может. Итэр поскуливает, двигаясь бёдрами навстречу, желая поскорее ощутить своего парня полностью, закрывает глаза, впитывает каждое действие. — Боже, детка, ты просто нечто. Тарталья берёт быстрый темп сразу после того, как ввёл по основание. Лёгкие толчки сопровождаются шлепками по ягодицам, и Итэр стонет громче с каждым новым прикосновением. Рыжий вдруг наваливается сверху и затыкает рот ладонью. Итэру с этого вставляет сильнее, чем когда-либо. Он облегчённо мычит в чужую руку, дёргаясь всем телом в оргазме. Кончает на пол, крепко зажмурившись до разноцветных пятен перед глазами. Сил не остаётся совсем, поэтому он лежит безвольно, пока Аякс довершает свои толчки. Как только Итэр поворачивает голову и берёт в рот два пальца, тщательно приступая их вылизывать, Чайлд теряет контроль и замедляет темп, совершая более резкие движения. Кончает с протяжным, низким стоном. Выходит, завязывает контрацептив и выкидывает его в кухонную мусорку. — Шикарно. — Шикарно быть измазанным в муке? — Итэр постукивает по своей щеке, показывая тем, что у Чайлда всё лицо испачкано. Тарталья ойкает, пытаясь вытереть, но только размазывает всё больше. Младший разражается хохотом, и рыжий не может сдержать подступающего смеха. — С Новым годом, — Итэр подходит, берёт чужое лицо в руки и коротко целует. — С Новым годом.